Тройное дно

СЛАВИНА СЛАВА

Разными путями идут отдельные подростки к правонарушениям или просто аморальным поступкам, не подпадающим, казалось бы, под статьи Кодекса, но таящим в себе немалую опасность для общества, коллектива, самих ребят. Часто на таком пути вольными или невольными пособниками нравственного падения становятся взрослые.

С подобной историей, случившейся в жизни шестиклассника Вячеслава Шурлыгина, и столкнулись сотрудники одного из отделений милиции.

Утром Славка — живой тринадцатилетний парнишка, — как всегда, открыл почтовый ящик. Выбрав из нескольких газет «Пионерскую правду», с интересом вчитался в строки первой полосы, просмотрел вторую, третью и, пробежав четвертую, разочарованно запихнул газету обратно. Закрыв ящик, направился в школу. «Проинформируют или нет? — размышлял он по дороге. — Нет, все-таки должны…»

И Славка прибавил шагу. Когда он вошел в вестибюль школы, у «молнии» гудела толпа ребят. Славка протолкался ближе. Вместо привычного яркого «Поздравляем» черной тушью было крупно написано: «В нашей школе ЧП».

— «Из радиоузла, — читали вслух ребята, — пропали портативные магнитофон и радиоприемник. Если кому-то известно что-либо о пропаже, сообщите дирекции школы или инспектору уголовного розыска двадцать девятого отделения милиции капитану Муромцеву Геннадию Николаевичу».

— Дела! — даже присвистнул Славка и направился в класс.

Вечером он сидел в своей комнате и, временами задумываясь, что-то сосредоточенно и увлеченно писал в общей тетради. Раздался звонок в дверь.

— Ма! Открой! — крикнул Славка, не отрываясь от работы.

В прихожей послышались приглушенные голоса, потом в дверь комнаты постучали.

— Прошу! — Он с интересом обернулся.

Вошла Марина, его одноклассница.

— А, это ты, — протянул Славка, — посиди пока. Я кое-что закончить должен.

Девочка села на диван и, помолчав немного, кивнула в сторону общей тетради, куда Славка одну за одной заносил быстрые строчки:

— Дневник?

Тот, не отрываясь, кивнул.

— А… про меня или Эллу ты тоже там пишешь? — решившись, тихо спросила Марина.

— На такие вопросы не отвечают. Так что у тебя?

— Хотела попросить «Детскую энциклопедию». Где про молнии разные написано. Помнишь, ты рассказывал?

— Момент! — Славка нашел нужный том и протянул девочке.

— Спасибо. И… принеси, пожалуйста, попить.

Славка вышел из комнаты. Марина быстрым движением потянулась к столу, взяла дневник и, положив его в сумку, задвинула ящик стола, куда Славка спрятал его.

— Прошу! — Вернувшийся Слава протянул ей стакан сока.

Та с удовольствием выпила.

— Пора мне. Через неделю верну, — попрощалась девочка.

На следующий день после уроков Славка вышел из школы вместе с гурьбой ребят. Но направился не домой.

Остановившись около трехэтажного особняка, он сверил вывеску со своей шпаргалкой. На вывеске было написано золотом по черному: «29-е отделение милиции». Слава шагнул в подъезд.

— Товарищ милиционер! — Он сидел напротив молодого подтянутого мужчины в форме капитана милиции. — Я нашел то, что пропало из радиоузла. Шурлыгин моя фамилия. Запишите… Давайте покажу, где это спрятано.

— Далеко отсюда? Какой адрес? — Инспектор с интересом разглядывал юного заявителя.

— Адрес не знаю. Не помню. Я так покажу.

— Ладно. — Капитан снял трубку. — Земсков, пригласи дежурного эксперта на выезд. А машину с улицы подгони… Есть.

— Зачем эксперт? — удивился Славка. — Пойдем возьмем вещи, принесем в школу — вдвоем управимся вполне… И все дела.

— Ну нет, парень, — усмехнулся Муромцев. — Наши дела так не делаются.

По темной старой лестнице недавно расселенного флигеля Славка вел эксперта и Муромцева, успевшего переодеться в штатское.

— Сюда, — сказал он, открывая скрипучую дверь чердака.

Тут было совсем темно. Эксперт включил сильный фонарь. Луч высветил обвисшие бельевые веревки, какие-то ящики… Вспорхнув, захлопали крыльями голуби.

— Теперь сюда. — Славка прошел в темный угол и указал на бесформенную груду тряпья.

В луче мощного фонаря Муромцев и эксперт откинули тряпки: там был опрокинутый вверх дном ящик. А под ним блеснули никелированные детали магнитофона и транзистора.

— Похоже, они, — сказал капитан.

— Да они самые, не сомневайтесь, — радостно подтвердил Славка.

— А ты откуда знаешь? — удивился эксперт.

— Я по школьному радио выступал. В радиоузле все наизусть знаю, — не без гордости пояснил тот.

Муромцев внимательно посмотрел на него. Эксперт сделал несколько снимков места происшествия.

— Теперь пальчики законсервируй, — попросил коллегу капитан.

— Какие там могут быть пальчики! — тоном превосходства заявил Славка. — Теперь каждый первоклассник знает: главное — не оставлять отпечатков.

Муромцев с экспертом, усмехнувшись, переглянулись. Эксперт проделал с найденными вещами какие-то манипуляции. Потом вместе с капитаном подвели под них петли и, спустив по лестнице, аккуратно погрузили аппаратуру в машину.

— Так что можете прекратить расследование и спокойно отдыхать, — довольно заключил Славка.

— Видишь ли, парень, — задумчиво ответил капитан, — смысл нашей работы не только в том, чтобы найти пропавшее. Хотя и это важно… Главное — найти того, кто это сделал. Иначе он решит, что ему все можно: воровать, грабить и… вообще.

— А ты как думал, — поддержал коллегу эксперт. — Что мы увидим эти вещицы, захлебнемся от радости, гордо отнесем их в школу и все?.. Нет, друг. Нам теперь по этому делу работать и работать. В полную силу.

Славка неожиданно помрачнел.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал он. — До свидания.

— Постой, — придержал его за плечо Муромцев. — Ты мне еще нужен. Поехали с нами.

В кабинете капитан продолжил разговор со Славкой.

— Скажи, как ты очутился на этом чердаке?

— Я… Мы… Мы в казаки-разбойники играть собирались, — помявшись, ответил тот. — Искал место, где спрятаться понадежней.

— В такой дали от своего дома?

— Мы… Мы обычно на большой территории играем.

— А как у тебя прошел вечер, когда была совершена кража?

— Н-не помню, — выдавил Славка. — Дома был, кажется… Или к Юрке, соседу, ходил… Вроде бы.

— Так… — Капитан откинулся на спинку кресла. — а родители твои работают?

— Оба, — кивнул Славка.

— Будь другом, дай напиться. — Муромцев кивнул в сторону журнального столика, где стояли две бутылки с минеральными водами.

Славка с готовностью взял одну из них.

— Другую, пожалуйста, — попросил Геннадий Николаевич. — Вот эту. И себе налей, если хочешь.

Славка откупорил бутылку, разлил шипучую жидкость по стаканам. Один протянул капитану, другой с удовольствием выпил сам.

— Ладно, Вячеслав, — сказал Муромцев. — Иди домой. Родители заждались.

— До свидания. — Славка закрыл за собой дверь.

Капитан снял трубку, набрал номер:

— Как дела, эксперт?.. Есть? Спасибо. Зайди ко мне. Тут для тебя еще кой-что имеется. — Взгляд капитана остановился на бутылках с водой и стаканах.

Этим же вечером Марина сидела в своей комнате и с жадностью читала дневник, надеясь там найти ответ на мучившие ее вопросы. Подвижное лицо девочки выражало в зависимости от прочитанного то жалость, то досаду, то радость, то истинное страдание.

Одна из последних страниц вызвала у Марины удивление настолько сильное, что она перечла эти строки еще и еще раз.

Утром, когда Славка вошел в вестибюль школы, увидел объявление. Оно гласило:

Как и все входящие в школу, Славка прочел эти строки. На его лице появилась понимающая улыбка.

В назначенное время пионерская дружина собралась в актовом зале. Присутствовали и ученики старших классов. На сцене в президиуме сидели директор школы Евгения Викентьевна, классная руководительница шестого «а» Марта Романовна, старшая пионервожатая, председатель совета дружины. Был в президиуме и Геннадий Николаевич Муромцев. Бойкая девочка с тремя нашивками на форменном платье объявила:

— Сбор пионерской дружины объявляется открытым. На сцену вызывается ученик шестого «а» Шурлыгин Вячеслав.

Славка явно ждал этого момента. Пружинистой походкой он прошел через зал, взбежал по лесенке. Из графина, стоящего на столе, плеснул в стакан. И только поставив стакан на край трибуны, взошел на нее. Привычно пощелкал пальцами по микрофону, проверяя качество звука, и обвел взглядом зал. Он отметил интерес на лице Эллы, безразличие Марины, глядящей в окно. То, что в последнем ряду сидели его родители, не удивило Славку.

Мама, как обычно, горделиво посматривала по сторонам. Папа сидел, уставившись в пол.

Слава отпил из стакана глоток, откашлялся, настраивая голос на солидные ноты, и, ухватив трибуну руками, заговорил:

— Всем известно, что в нашей школе было совершено исключительное по своей дерзости преступление: из радиоузла преступники похитили дорогостоящую аппаратуру.

Зал затих. Только смущенный вид папы, деланное безразличие Марины и странное выражение лица директора Евгении Викентьевны составляли контраст полному единодушию слушателей.

— Совесть не позволила мне остаться в стороне: я решил лично искать имущество, так необходимое родной школе. Для этого я применил индуктивно-дедуктивный метод. — Славка излагал с вдохновением оратора, долго томившегося без слушателей.

— Минутку, Вячеслав, — неожиданно прервала его Евгения Викентьевна.

Славка обернулся к ней с выражением, которое появилось бы у прославленного солиста, чье выступление перебил репликой из зала какой-то нетрезвый зритель.

— Представлю вам, — продолжила Евгения Викентьевна, — инспектора уголовного розыска двадцать девятого отделения милиции капитана Муромцева Геннадия Николаевича.

— Хочу зачитать, — поднялся из-за стола Муромцев, — заключение экспертизы, проведенной научно-технической лабораторией нашего отделения милиции. Но вначале расскажу, почему возникла необходимость в этой экспертизе. Через два дня после того, как наш угрозыск принял это дело в производство, ко мне обратился ученик шестого «а» Вячеслав Шурлыгин.

По мере того как Муромцев говорил, лицо Славки заливала алая краска. Сердце начало стучать так сильно, что он перестал слышать слова инспектора. Славка только видел, как выражение изумления появлялось на лицах одного слушателя за другим, как схватилась за щеки Марина, как вытянулись лица папы с мамой, и теперь они сидели очень похожие друг на друга, как Марта Романовна, их классный руководитель, порывшись в сумочке, заменила дымчатые очки на непроницаемо-черные, совершенно скрывающие глаза.

— Таким образом, в ходе предварительного дознания установлено, а также подтверждено научно-технической экспертизой, что кражу аппаратуры на общую сумму шестьсот семнадцать рублей девяносто три копейки из школьного радиоузла совершил Шурлыгин Вячеслав, — донеслось до слуха Славки.

Марина вдруг вскочила со своего места и, пробравшись через сидящих, бросилась к выходу.

Она бежала что было сил. Натыкалась на встречных прохожих, не дождавшись зеленого, под свистки постовых мчалась через перекрестки. Вот и ее дом, ее парадная… Через минуту Марина уже появилась на улице, прижимая к груди… Славкин дневник. Что было мочи девочка побежала обратно.

А в актовом зале инспектор Муромцев продолжал докладывать дело:

— Учитывая, что Шурлыгин характеризуется положительно, что ему нет еще четырнадцати лет и то, что он добровольно показал, где находится украденное школьное имущество, прокуратура, милиция, комиссия по делам несовершеннолетних сочли возможным уголовное дело прекратить, а материалы передать в школу для того, чтобы на оступившегося подростка воздействовал коллектив.

В это время в дверях актового зала показалась Марина. Она прислонилась к косяку, стараясь унять дыхание.

— Но, — продолжал Муромцев, — у нас осталось несколько не выясненных пока вопросов. Скажи, Вячеслав, куда ты поначалу намеревался сбыть краденое? Кому хотел его продать?

— Никому, — опустив голову, прошептал Славка.

Микрофон четко разнес его ответ по залу.

— У тебя были сообщники? Может, кто-нибудь из старших подтолкнул тебя на этот шаг?

Марта Романовна сидела, глядя прямо перед собой через непроницаемо-черные очки.

Славка покачал головой.

— Объясни же тогда: почему, зачем ты совершил эту кражу?

— Я не знал, что это — преступление. Просто хотел пошутить: спрятать, а потом отдать.

В зале загалдели.

— Послушайте меня! — перекрыл всех голос Марины.

Все еще тяжело дыша, девочка пошла к президиуму:

— Понимаете, не собирался он ничего продавать… Слава только очень хотел раскрыть какое-нибудь преступление… А их ведь нет… Ну вот он сам и… — Марина протянула инспектору Славкин дневник, открыв нужную страницу.

— Та-ак, — вчитался Муромцев и продолжал вслух: — «Как я раскрыл сложное преступление. Проект речи перед учащимися младших классов».

Славкин папа сидел, опустив лицо в ладони.

— Интересно, — хмыкнул инспектор и снова начал цитировать: — Вот: «Когда я узнал, что в школе совершена кража ценной радиоаппаратуры, я уже не смог жить по-прежнему. Мысль о том, что школе, любимой нашей школе нанесен огромный ущерб, не давала покоя…»

Муромцев перелистнул страничку назад и сообщил:

— Проект речи написан девятого числа этого месяца, а преступление совершено тринадцатого… Пожалуй, права девочка, — капитан жестом указал на Марину. — Ни сообщников, ни намерения сбыть краденое Вячеслав не имел. У меня все как будто…

В зале зашумели.

— Родителей Шурлыгина прошу в мой кабинет, — зычно объявила в микрофон директор.

Славка вдруг сорвался с места и, расталкивая ребят, изо всех сил кинулся к выходу. Его провожали взглядами.

В вестибюле, лицом к лицу столкнувшись с Эллой, он остановился как вкопанный. Элла посмотрела сквозь него и капризно бросила в сторону раздевалки:

— Валериан! Я сегодня в кожаном… Забыл?

Славка метнулся на улицу.

Убежав подальше от школы, он брел вдоль неширокой, забранной в гранит реки. На мосту со средневековыми цепями и башнями остановился, облокотился на перила.

Славка долго смотрел на искрящуюся зыбь воды… Губы его вдруг задрожали, на глаза навернулись слезы, и… вода стремительно двинулась навстречу.

В этот миг чья-то рука легла Славке на плечо. Он обернулся: рядом стояла Марина. Вслед за ней подбегали и другие ребята.

Итогом этого довольно бурного дня для многих участников истории стала бессонная ночь. Хуже всех было Славке. «Если бы я тогда вместе со всеми в кино пошел», — с отчаянием и тоской думал он, вжимая в подушку горящее лицо…

В тот день классное собрание подходило к концу. Аккуратный, серьезный подросток с нашивками председателя совета отряда на форменном костюме дочитывал последний листок выступления:

— …И наконец, есть еще один недостаток в успеваемости нашего шестого «а». Встречаются ребята, которые учатся хорошо, без троек; но это потому, что все предметы даются им легко. А если бы они занимались в полную силу, могли бы учиться только на «отлично». К числу таких следует в первую очередь отнести Вячеслава Шурлыгина. Он явно недостаточно времени отводит занятиям. А все потому, — председатель сделал многозначительную паузу, — что много внимания уделяет девочкам. Да и с дисциплиной у него не полный порядок…

— Это про то, что мы с Маринкой дружим? — немедленно откликнулся тот. — Так ты нам просто завидуешь. Сколько времени за ней бегал, а все зря.

Черноглазая Марина с досадой оглянулась на Славку.

— Сейчас же прекрати, Шурлыгин! — строго вмешалась классная руководительница, подтянутая элегантная дама, глаза которой не могла скрыть легкая дымка очков в модной оправе.

— А почему он общественное положение использует для сведения личных счетов? — не унимался Славка.

— Завтра явишься в школу с родителями, — таков был ответ классной руководительницы на его вопрос.

— Меня родители учили в глаза говорить все, что думаешь, — нисколько не смутился тот. — Да и вы, Марта Романовна, однажды целый классный час на это отвели.

Конец собрания был скомкан.

Из школы шестой «а» высыпал веселой гурьбой. Несколько ребят остановились, решая, что делать дальше.

— А что, акселераты, — предложил Юра, — пошли в кино?

Все одобрительно загалдели.

— Я не могу, — сказал Славка. — Обещал в магазин сходить.

— Ну давай… А мы тебе потом расскажем: очень плохой фильм или так себе.

В продовольственном магазине Слава подошел к окну и стал читать список продуктов, которые должен был купить:

— Так… Хлеб черный и серого половинку, пачку риса…

Вдруг за деревянной решеткой, прикрывающей радиатор центрального отопления, Слава заметил небольшой прямоугольный предмет. Это был кошелек. Солидный, кожаный, с тремя отсеками. В одном из них звенела мелочь, другой был наполнен разными рецептами, квитанциями… А третий — бумажными деньгами. Славка насчитал шестьдесят восемь рублей.

— Вот так номер! — изумился Славка. — Что же делать?

Сообразив, стал перебирать все рецепты, квитанции… И вот находка: на бланке прачечной были аккуратно вписаны в соответствующие графы не только фамилия с инициалами, но домашний адрес и даже телефон.

Слава немедленно направился к ближайшему телефону-автомату:

— Можно попросить Горбунову? — сказал он, набрав номер.

— Полину Антоновну? — ответили ему. — Сейчас.

— Слушаю вас, — произнес в трубке другой, немолодой голос.

— Полина Антоновна, вы минут через пятнадцать еще будете дома? Я зайду. Дело есть.

— Заходите, конечно… А кто это говорит?

— Объясню при встрече, — пообещал Славка.

Через несколько минут он был в небольшой квартире и беседовал с пожилой, болезненного вида женщиной.

— Полина Антоновна, вы сегодня ничего не потеряли?

— Вроде нет, — неуверенно ответила та. — А что случилось?

— Проверьте сумку, — попросил Слава.

Женщина взяла сумку, привычно открыла ее, вынула ключи, платок… Растерянно пошарила по дну… Лицо ее вытянулось.

— Кошелек, — упавшим голосом сказала Полина Антоновна.

— Точно, — радостно подтвердил Славка, протягивая ей пропажу. — Я его в продовольственном только что подобрал… Хорошо еще, адрес был на квитанции, а то как бы вас искать?

— Милый, — схватилась за сердце женщина. — Ведь там же почти вся моя пенсия…

— Другой раз будьте внимательнее, — назидательно изрек Слава и поднялся. — Ну, пора мне. До свидания.

— Как тебя звать-то? — крикнула вслед Полина Антоновна.

Но Славка уже сбегал вниз по лестнице. Из соседней комнаты вышла хмурая женщина и сказала:

— Да это же Славка Шурлыгин. Они с Томкой моей вместе учатся. Опять натворил что-нибудь?

— Адрес его знаете? — все еще не в состоянии успокоиться, спросила Полина Антоновна.

— Славкин-то?

— Школы его…

Через час после визита к Полине Антоновне Славка чистил дома картошку. В прихожей щелкнул замок, и на кухню вошла моложавая женщина.

— Привет, мам! — сказал Славка.

— Привет, — ответила мать, устало опускаясь на стул. — Продукты купил?

— Весь список, — заверил сын.

— Туфли из ремонта получил?

— Исполнено. — Славка кивнул в сторону прихожей.

В дверях кухни появился отец. Он полировал наждачной бумагой сучок можжевельника замысловатой формы.

— Устала? — сочувственно спросил у жены.

— Кошмар! Три аварийных ситуации. Руки потом дрожали. И все из-за частников. Я бы для них обводную дорогу построила — нечего дилетантам на одной трассе с профессионалами делать.

— Давно уговариваю: иди к нам в НИИ лаборанткой, — начал было отец.

— А жить на что? На твои инженерские доходы?.. И при моей-то зарплате только-только хватает. Вон опять до получки червонец всего остался… Ты бы рацэ или изобретение, что ли, какое придумал. За них хоть деньги платят. А то все деревяшками балуешься, кормилец…

Папа обиделся и ушел в комнату.

— Как день провел? — переключилась на Славку мать. — Было что-нибудь интересное?

— Нет. Ничего.

Он и вправду забыл о пенсионерке Горбуновой. А у Полины Антоновны вечером уютно светилась настольная лампа. Женщина сидела за столом и усердно писала. Четыре конверта с уже обозначенными адресами лежали перед ней наготове. Полина Антоновна перечла законченные послания, вложила по листку в каждый конверт, аккуратно заклеила их…

Не спалось и директору Евгении Викентьевне. Стараясь, чтобы под ее грузным телом не скрипел пол, осторожно ходила она по квартире. Заглянула в комнату, где спали внуки, — тихо прикрыла дверь. «И все же были истоки, первопричины такого поступка Шурлыгина…» — звучали в голове слова инспектора Муромцева.

Память вернула Евгению Викентьевну в тот день…

Когда урок географии в шестом «а» подошел к концу, дверь кабинета открыла секретарь директора — молоденькая девушка.

— Можно, Зоя Александровна? — предупредительно осведомилась она у преподавательницы.

Та кивнула.

— Шурлыгин Вячеслав? — Секретарша обвела взглядом ряды шестого «а».

— Здесь! — откликнулся тот.

— К директору.

— За что тебя? — встревоженно прошептала Марина, когда Славка направился к выходу.

Тот, недоумевая, пожал плечами.

Зоя Александровна озабоченно посмотрела ему вслед.

— Можно? — Слава приоткрыл дверь и надписью «Директор школы».

— Заходи, Шурлыгин, — сочным контральто ответила ему директор.

Славка остановился перед столом, выжидательно глядя на высшее школьное начальство.

Евгения Викентьевна положила перед собой письмо и конверт — один из тех четырех, что были на столе Полины Антоновны.

— Ну что же, Вячеслав, сигнал подтвердился. — Директор припечатала письмо твердой ладонью.

Славка настороженно молчал.

— Молодец! — продолжала женщина. Она не без усилия высвободила из-за стола свое массивное тело и, подойдя к Славке, с чувством пожала ему руку. — Молодец!.. Что ж, когда виноват — ругаем. А если по-хорошему отличишься — рады поздравить.

Славка, ничего не понимая, продолжал молчать.

— Так что завтра выступишь перед ребятами младших классов: расскажешь, как ты нашел кошелек и вернул владельцу.

— Какой кошелек? — не сразу сообразил Славка, а вспомнив, смутился. — Да чего там рассказывать… Нашел да отдал. Вот и все. Каждый бы…

— Ну, не скажи! — решительно возразила директор. — К сожалению, не все поступили бы так. Иной не только не вернет, а еще не потерянный утащить норовит. Вспомни Петрова из пятого «б»… То-то! Стало быть, дружочек, соберись с мыслями, выступи перед младшими. Да и перед своими не мешало бы — в параллельных классах.

— Не могу я! — почти взмолился Славка.

— Через «не могу»! — строго сдвинула брови Евгения Викентьевна. — А насчет текста не беспокойся. Ваш классный руководитель Марта Романовна поможет. Литератор как-никак…

И Марте Романовне вспоминался сейчас тот самый день, о котором думала Евгения Викентьевна. Женщина курила, выпуская дым в открытую форточку. Свет она не зажигала: Марта Романовна любила апрельские ночи: светлые, хоть еще и не белые.

В опустевшем тогда классе примостился за одной из парт Славка. Она, помнится, разглядывала подростка с некоторым недоумением.

— Признаться, не ожидала от тебя, Шурлыгин, — задумчиво протянула Марта Романовна. И потом, словно придя к какому-то выводу, добавила решительно: — Ну что ж! Шурлыгин так Шурлыгин… Скажи, Вячеслав, ты мог бы объяснить, как это у тебя получилось? Тот пожал плечами.

— Н-ну… каково было твое внутреннее состояние?.. О чем ты в данный момент думал? — пыталась она помочь Славке.

— О чем? — Славка скорчил привычную гримасу, словно припоминая невыученный урок. — Ну… о том, что ребята в кино пошли, а мне вот в магазин нужно.

Марта Романовна чуть заметно поморщилась:

— Да, Шурлыгин, не зря я утверждаю, что твоя четверка по моему предмету — натянутая. Тебе совершенно не удается психологический анализ образов… Сделаем так: завтра после уроков останься. Нужно будет обсудить твое выступление. Подготовлю его сама.

Назавтра Слава читал вслух текст своего выступления перед учащимися младших классов:

— «Этот кошелек буквально жег мне руки. Я не мог думать ни о чем, кроме того, что где-то неподалеку в данный момент есть человек, потерявший немалую сумму денег. Я представил состояние этого человека и почувствовал, что главное сейчас — найти его и успокоить…»

Сидящая за столом Марта Романовна одобрительно кивала головой. Славка передохнул, тоскливо посмотрел в окно и продолжил:

— «Это стремление не было случайным. Такое сильное и отчетливое стремление не могло не иметь своих предпосылок. Главные из них заключались в следующем…»

— Не стану я говорить всего этого! — категорически заявил Славка.

— Чистейший эгоизм, — отрезала Марта Романовна. — При такой ситуации ты можешь занять место лидера в масштабах школы. Это не только тебя касается. Речь идет о чести всего класса. Понятно?

— Хорошо, — обреченно согласился тот. — Но я — своими словами.

Вскоре с площадки второго этажа Марта Романовна могла видеть, как, на ходу засовывая листки с ее четким почерком в портфель, Славка спустился вниз по лестнице, где его ждала Марина. Девочка разглядывала какой-то яркий плакат, вывешенный на видном месте. Славка подошел к ней.

— «Молния», — прочел Слава крупный заголовок. Слова ниже гласили:

На него в упор смотрел собственный фотопортрет, увеличенный почти до натуральных размеров. А дальше шел текст, описывающий суть благородного поступка.

— Давай снимем? — предложил он Марине.

— Нельзя, — покачала головой та.

В это время к ним подошла очень красивая девочка. С интересом рассмотрев «молнию», обернулась на Славу:

— Ты и есть Шурлыгин? Поздравляю, — мелодично проговорила она и, поправив на плече изящную сумку с длинным ремешком, неторопливо направилась к выходу.

Слава с интересом, а Марина с наивной завистью смотрели ей вслед.

А Славке вспоминалось, как на следующий день он переминался с ноги на ногу перед второклассниками:

— …Вижу: кошелек лежит. Взял его, открыл. Там деньги. — Славка замолчал.

— И ты подумал: как горько сейчас тому, кто этот кошелек потерял, — помогла молоденькая классная руководительница.

— Подумал, — кивнул Славка и снова умолк.

— И конечно, решил во что бы то ни стало найти владельца, — с энтузиазмом продолжала она.

— Да.

— Как же ты нашел его?

— Квитанции там были. С домашним адресом.

— Вследствие чего ты вернул кошелек! — торжественно завершила классная и, не дождавшись ответа Славки, продолжала: — Поприветствуем старшего товарища, который показал, какими честными и принципиальными являются ученики нашей школы.

Раздались нестройные, но громкие детские аплодисменты.

И еще вспомнилось, как рукоплескали ему одноклассники, ликовала Марина. На доске цветными мелками было написано:

Славка время от времени погружался в неглубокий сон. Проходила в сознании вереница дней…

Вот он закрывает за собой дверь с табличкой «6 а». И перед глазами, словно на табло электронного счетчика, с сухими щелчками стали быстро выскакивать, чередуясь в различных комбинациях, буквы и цифры: 4, 2, 5, 1, 6, 3, 7, 4… «в», «а», «г», «б», «а»…

Содержание рассказа в третьем «б» было таким: озабоченный Славка входит в магазин, сосредоточенно оглядывает все вокруг. Стоп! Кошелек. Вернувшись домой, он внимательно с помощью лупы изучает надписи на квитанциях. И вот адрес по крупицам, по буковкам восстановлен!

Славка рассказывал это с энтузиазмом. Явно заинтересованные, слушали его третьеклассники.

В четвертом «а» Слава начал рассказ так:

— Я шел и чувствовал, что сегодня на этом месте с кем-то случилась беда…

Дальнейшее повествование приобрело уже следующий вид: вот Славка, задыхаясь от усталости, бежит к дому Полины Антоновны… У ее подъезда — машина «скорой помощи». Слава взмывает по лестнице… Около постели Полины Антоновны хлопочет реанимационная бригада, врачи озабоченно переглядываются, покачивая головами.

Вошедший Славка протягивает кошелек. Больная открывает глаза, лицо ее постепенно озаряется улыбкой, и она поднимается с постели. Медики аплодируют спасителю.

Дружно аплодировали в тот день Славке и ученики четвертого «а».

В первом «б» рассказ героя украсили такие эпизоды: по дороге к дому Полины Антоновны Славу поджидала группа хулиганов, невесть каким образом пронюхавшая о кошельке. Наглецы хотели отнять находку, но Слава ловкими приемами самбо раскидал их и помчался дальше. Вторая группа хулиганов подстерегала Славу на лестнице, но их ожидала та же участь.

Первоклашки слушали не шелохнувшись. Глаза мальчишек горели восторгом. Девочки ахали и всплескивали руками. В испуге плакала малышка с бантом.

В седьмом классе, излагая события, Слава солидно расхаживал, заложив руки за спину. Речь он подкреплял своевременными убедительными жестами. Концовка этого выступления была такой: возвращенная к жизни Полина Антоновна одну за другой протягивает Славе купюры — рубль, трешку, пятерку и даже червонец! Но каждый раз герой гордо отклоняет предложение.

Концовка имела успех. Шурлыгин вновь сорвал аплодисменты. Аплодировала и красивая Элла, которая на днях поздравила его у «молнии».

Славка застонал и перевернулся на другой бок. Ему вспомнилось…

В мужском туалете курили восьмиклассники.

— А… Благородный поступок пришел, — сказал один, завидев входящего Славу, и протянул ему пачку «Кента». — Угощайся.

— Не курю, спасибо, — ответил Слава.

— Он у нас положительный, — прокомментировал второй.

— Дай мне, — попросил худенький, похожий на херувима, мальчик.

— Бери, Петров, бери, — похлопал его по плечу восьмиклассник.

Петров привычно закурил, лихо пуская аккуратные кольца дыма.

— Славик у нас образцовый, — продолжал восьмиклассник. — Он умеет кошельки искать и возвращать их старушкам.

— Приходи к нам, в восьмой «б», — предложил другой. — Поделись опытом. Деньги позарез нужны.

— А много в том кошельке было? — поинтересовался третий.

— Шестьдесят восемь рублей двадцать девять копеек, — с готовностью ответил Слава. — Плюс троллейбусные талоны.

— И все отдал! — Петров от возмущения даже поперхнулся дымом.

«Без двадцати три», — машинально отметила про себя Марта Романовна, взглянув на часы. Чиркнув спичкой, зажгла очередную сигарету. В памяти отчетливо вставали недавние события.

— Придется тебе еще раз выступить, Вячеслав, — сказала тогда Марта Романовна.

В опустевшем после уроков классе Славка сидел перед учительским столом.

— Я готов. А тема?

— Не совсем обычная. Выступить нужно будет на «Родительском университете». Рассказать об условиях, способствующих совершению положительных поступков. Но с точки зрения благополучного подростка.

— Вскрыть причины изнутри? — понимающе кивнул Славка. — Сделаем.

В президиуме на сцене сидели директор и Марта Романовна.

На трибуну к микрофону поднялся Слава и положил перед собой листки с четким машинописным текстом. Взглядом обвел собравшихся. В зале сидели взрослые. Некоторые удивленно перешептывались, иные выжидательно улыбались. Наиболее дисциплинированные достали конспекты и приготовились записывать.

В последнем ряду сидели родители Славки. Мама посматривала по сторонам с нескрываемой гордостью. Папа был мрачен.

— Уважаемые товарищи! — кашлянув, начал Славка. — Как вы уже знаете, тема сегодняшнего занятия: «В жизни всегда есть место для выдающегося поступка».

Слава поискал в своем ломающемся голосе солидные низкие ноты и продолжал говорить, усердно налегая на них:

— Выскажу по этому вопросу несколько своих соображений, основанных исключительно на личном опыте…

Папа безнадежно махнул рукой и стал пробираться к выходу.

Не спалось, совсем не спалось в эту ночь Славкиным родителям. Но, не подавая друг другу вида, оба лежали неподвижно, закрыв глаза. Папе вспоминалось…

Как-то он, обвязавшись передником, чистил на кухне картошку. Мама беседовала с приятельницей по телефону:

— Кто бы мог подумать, что в мальчике заложены такие способности. Хотя одна знакомая говорила, что череп у Славика совершенно уникальной формы. Как у этого… как его… Спинозы.

Папа бросил в ее сторону красноречивый взгляд, но от устных комментариев воздержался.

— Да? А почем? — Разговор мамы с приятельницей принял, судя по всему, новое направление. — Обязательно оставь. Непременно. Я возьму. Завтра вечером и заберу. Пока. — Мама положила трубку.

— Вот так, — подытожила она телефонный разговор, обращаясь к папе. — Римма оставила для Славика потрясающий костюм: вельвет натуральный в мелкий рубчик. Фирмы «Бронко». Дороговато, правда: сто восемьдесят…

— А как же мое пальто? — помолчав, осторожно спросил папа.

— Придется подождать. Мальчику обнова нужнее. Сам видишь: он часто выступает. Для представительства просто необходимо.

— Для представительства? — взорвался папа. — Сопляку?.. Костюм за две сотни?!

— Не смей так говорить о сыне! — голос мамы перекрыл папины реплики. — Мальчик на орбиту выходит, а ты препятствуешь? Хочешь, чтобы он вроде тебя инженеришкой стал?

Папа бросил в раковину нож, недочищенную картофелину и, забыв снять передник, ушел из кухни. Мама — следом.

— За эту выходку ты еще и ведро вынесешь, голубчик! — тоном, не допускающим возражений, добавила она. — А мальчику я вдобавок куплю часы. И обязательно марки «Слава».

Мама умела поставить точку в конце супружеского диалога.

Следующим утром уютную кухню заливало солнце. Из транзистора слышались тексты «Последних известий». Семья Шурлыгиных неторопливо допивала чай. За столом на правах своего человека была и Марина.

— Мариша, еще печенья? — Славина мама протянула ей вазочку.

— Спасибо, очень вкусное. — Марина с аппетитом ела затейливую, явно домашнюю, выпечку.

— Как решили выходной провести? — поинтересовался папа.

— В парк пойдем. На аттракционы. Может, в павильон игровых автоматов, — ответил Слава.

— Желаю успеха, — одобрила мама.

— Десять часов пятнадцать минут, — сообщила диктор. — Как всегда в это время начинаем концерт по заявкам.

Папа прибавил громкость.

— Первой, — продолжала диктор, — мы выполним просьбу Полины Антоновны Горбуновой. Для своего юного друга — пионера Вячеслава Шурлыгина, который в трудную минуту выручил ее из беды, Полина Антоновна попросила включить в концерт хорошую песню. Выполняем заявку.

Зазвенели серебряные голоса большого детского хора.

Папа с некоторым удивлением, а мама с нескрываемым ликованием смотрели на сына.

Лицо Славки расползалось в довольной улыбке.

пел хор.

Раздался телефонный звонок. Мама взяла трубку.

— Слушаем, слушаем, — радостно подтвердила она. — Да, именно для нашего Славы. Потом расскажу… Петуховы поздравляли, — сообщила мама, полог жив трубку.

продолжал хор.

Тут снова зазвонил телефон.

— Тебя. — Послушав, мама протянула трубку сыну. — Элла какая-то.

Славка, прихватив аппарат, вышел из кухни и закрыл за собой дверь. Марина помрачнела.

продолжали убеждать звонкие голоса детского хора.

Не спалось и Марине… Вспомнив продолжение того солнечного воскресного дня, девочка вздохнула с обидой…

В парке культуры Славик с Мариной катались на аттракционе, который имел зловещий вид осьминога и устрашающее название. Их то вздымало вверх, то бросало к самой земле, при этом люльки беспрерывно крутились вокруг своей оси. Лица ребят светились восторгом. Марина притворно пугалась. Потом они шли по аллее.

— Скажи, Элла тебе зачем звонила? — задала наконец Марина мучивший ее вопрос.

— Так. — Славка пожал плечами.

— Думаешь, ты ей нравишься? — напрямик спросила девочка, остановившись.

— Откуда мне знать…

— Подожди. — Марина придержала его за рукав. — Значит, ты и в самом деле так думаешь… Тогда слушай: эта Элла дружит только со знаменитостями. Сейчас — с Уткиным из тридцать восьмой школы. Он чемпион по теннису. И если бы не кошелек и вся эта шумиха, наша первая красавица даже не взглянула бы на тебя. Ее за это знаешь как прозвали? «Переходящий кубок».

— Ну и сплетницы же вы, девчонки, — помотал головой Славка.

Воспоминания не давали уснуть и Зое Александровне, преподавательнице географии…

В тот день, как обычно, звонок возвестил конец очередной перемены. Ученики потянулись в классы.

По пустеющему коридору деловито, о чем-то напряженно думая, шагал с сумкой через плечо Славка. Он чуть не налетел на преподавательницу географии.

— Вячеслав! Уходишь?

— Нужно, Зоя Александровна, — чуть виновато ответил он.

— Сегодня наша секция. Ты, конечно, вернешься?

— Не выйдет, — сокрушенно покачал головой тот. — Иду записывать выступление на радио. Общественное поручение… Не имел права отказаться.

И, объясняя, он отводил глаза от испытующего взгляда Зои Александровны.

Славка ворочался в полудреме-полубодрствовании…

Вот он вышел из подъезда и быстрым, деловым шагом направился к школе.

— Привет! — хлопнул его по плечу тех же лет парнишка.

— Здорово, Юрка.

— Я марки новые выменял. Приходи вечером посмотреть.

— Не знаю, смогу ли, — засомневался Слава. — Я, видишь ли, занят очень последнее время: выступления… То да се…

— Понятно, — с чуть заметной иронией протянул Юра, хотел было сказать еще что-то, но раздался мелодичный голосок:

— Шурлыгин!

Слава обернулся и увидел Эллу, Юра, оценив ситуацию, направился дальше один.

— Ну, помоги же мне, — тоном полуприказа продолжала Элла.

Слава подошел.

— Починить сумеешь? — Элла показала на свою объемистую сумку, ремешок которой с одного конца отсоединился.

Славка не без усилия скрепил металлическим кольцом две петли.

— Готово. — Он, держа за ремень, попробовал сумку на вес. — Зачем такие тяжести таскать?

— Удобно. Там и костюм физкультурный, и книги, к тетради… Да и фасон сейчас самый модный — «колбаса». Можешь донести ее до школы. Не возражаю. — И Элла плавной походкой направилась вперед.

Славка с двумя сумками — за нею. Некоторое время шли молча.

— Красивая у тебя фамилия — журавлиная…

— Какая? — изумился Славка.

— Шурлыгин, — задумчиво повторила Элла. — Это похоже на журавлиный клич. Правда-правда…

Девочка привычно лукаво посмотрела на спутника.

У подъезда своего дома, который был на полпути к школе, Славу, как всегда по утрам, ждала Марина. Завидев ее, тот растерянно сбавил шаг. Элла вопросительно посмотрела на него. Но Марина, развернувшись, уже шагала одна.

— Что интересного было? — продолжала Элла.

— Да вот вчера для радиопередачи записывался, — небрежным и чуть усталым тоном сообщил Славка. — Задергали последнее время: все выступления, выступления…

«И в заключение выражу твердую уверенность, — звучал из радиоприемника голос Славы, — так на моем месте поступило бы большинство ребят».

Славик и Элла слушали, удобно устроившись в креслах. На кухне внимала передаче мама.

— Убавь звук! — недовольно заметила она в сторону гостиной, где у телевизора папа напряженно следил за футбольным матчем.

«Выступлением Вячеслава Шурлыгина мы заканчиваем очередной выпуск радиожурнала „Для вас, школьники“. Желаем успехов, друзья. Пишите нам».

Зазвучала музыкальная отбивка. Мама заглянула в комнату сына:

— Чай готов. Прошу к столу.

— Спасибо. С удовольствием, — поднялась с кресла Элла.

Утром следующего дня Слава встречал Эллу у ее подъезда. Она вышла со знакомой объемистой сумкой.

— Доброе утро, Шурлыгин!

— Привет. Давай донесу. — Он перекинул через плечо широкий ремень с набором блестящих заклепок, пряжек и колец.

— Спасибо. — Другого предложения Элла и не ожидала.

Они шли неторопливо.

— Скажи, — начала она, — что чувствуешь, когда приходит известность?

Славка неопределенно пожал плечами. Начал накрапывать дождь.

— Прибавим шагу, а то вымокнем, — сказал он.

— Не беда. — Элла расстегнула на своей сумке молнию, вынула модный зонт из прозрачного пластика, одним движением распахнула его.

Слава и Элла шли по оживленной улице, но глубокий купол зонта словно бы отделял их от окружающих, оставив вдвоем. Было в этой ходьбе под прозрачным зонтом что-то неуловимо интимное. Славка рассказывал спутнице какую-то забавную историю. Элла с удовольствием хохотала.

Ребята, обгоняя эту парочку, понимающе перемигивались. Девчонки оглядывались. Но Слава и Элла не смотрели вокруг.

Выйдя из своего дома, Марина буквально остолбенела при виде такой идиллии. Однако Славка, продолжая увлеченно болтать, даже не заметил ее. А если бы обернулся, то увидел бы, что Марина смотрит вслед удаляющемуся прозрачному зонтику и по лицу девочки ползут то ли капли дождя, то ли слезы.

В вестибюле еще издалека был виден яркий заголовок — «Молния». Под нею толпились ребята. На лице Славки появилось понимающее и несколько скучливое выражение.

— Посмотрим, что там еще. — Прокладывая дорогу Элле, он протиснулся сквозь группу ребят. Взгляд стал недоуменно-растерянным.

— Молодец, — протянула Элла. — А с виду такой незаметный…

— Подумаешь… Ведь второе, а не первое место занял, — пожал плечами Славка.

— Давай сумку, спасибо. — Элла стянула у него с плеча свою ношу и направилась к лестнице.

После школы Славка шел по оживленной улице, упорно глядя себе под ноги. Маршрут пролегал таким образом, что Слава не обходил своим вниманием ни один магазин: обследовал молочный и книжный, обувной и гастроном, универмаг и булочную… С особым вниманием заглядывал он за батареи центрального отопления и решетки, их прикрывающие.

Так же, не поднимая глаз, Славка обыскал небольшое помещение табачного магазина, не заметив, что из очереди у прилавка за ним наблюдает рослый восьмиклассник — один из тех, кто курил в туалете. Глаза юноши насмешливо сузились.

После «ревизии» торговых точек, которая не дала никакого результата, вялой походкой шел Славка домой. И вдруг… О, если бы Славка был охотничьей собакой, ну, скажем, сеттером… В какой прекрасной стойке замер бы он!

На середине тротуара — чуть ближе к углу дома — лежал… кошелек. Сразу было видно, как туго он набит. Славка оглянулся по сторонам, нагнулся и протянул к заветной находке руку. Но… кошелек внезапно отскочил в сторону. Славка нагнулся еще раз — кошелек с проворством лягушки отпрыгнул снова. Славка выпрямился, недоуменно глядя по сторонам.

За углом раздался дружный гогот, и оттуда показалась группа ребят, среди которых были восьмиклассники и хрупкий пятиклассник Петров.

— Что? Ускакал от тебя благородный поступок? — радовались они.

Петров изнемогал от хохота, вообще не в силах выговорить что-либо.

— Держи, выдающаяся личность! — Один из восьмиклассников бросил Славке кошелек на длинной веревке. — Там внутри твое выступление: «Как мне НЕ удалось совершить благородный поступок».

Ребята снова захохотали. Славка изо всех сил запустил в них кошельком и бросился домой.

Папа осторожно перевернулся на другой бок. Он вспомнил, как тем вечером Славка пришел домой, хлопнул входной дверью и, не сказав ни слова, скрылся в своей комнате.

Родители переглянулись.

— Не случилось ли у парня чего? — шепотом высказал предположение папа. — Может, с Маринкой поссорились?

— Славик — необычный ребенок. Нервная система его весьма возбудима, — так же шепотом ответила мама.

— Кто? — папа даже повысил тон. — Славка необычный? Он-то?

— Да, да, да! — с вызовом зашептала мама. — А что касается Марины, то она для Славика слишком… слишком простовата. Он сейчас дружит с Эллой. Не знаешь разве?.. Говорят, первая красавица школы.

Папа хотел с возмущением сказать что-то, но не нашел слов и только головой помотал.

Не могла, никак не могла отделаться от воспоминаний и Марта Романовна. Одну за одной курила и курила она сигареты…

…Первым уроком в тот день была литература.

— Итак, на сегодня задано стихотворение замечательного советского поэта Владимира Владимировича Маяковского «Кем быть?»… Все должны знать начало и фрагмент с тремя профессиями — по собственному выбору. Начало нам прочтет… прочтет… — Она вела кончиком авторучки вдоль списка класса.

Славка с тревогой следил, как ее рука продвигается к концу списка. Авторучка замерла и сделала точку в одной из клеток.

— Начало нам прочтет Вячеслав Шурлыгин.

Вид Славки отчетливо выражал лишь одно: «Влип!»

— Ну же, — приободрила его Марта Романовна. — Уж начало-то мы все знаем. С самого детства.

Славка поплелся к столу.

— Маяковский Владимир Владимирович. Замечательный советский поэт. Стихотворение «Кем быть?», — провозгласил он.

Марта Романовна одобрительно кивнула.

— У меня растут года… Будет… — Славка задумался, вспоминая. — Будет восемнадцать…

Класс взорвался хохотом.

— Перестаньте, — оборвала веселье Марта Романовна. — Оговориться может каждый… Давай сначала, Вячеслав.

— У меня растут года. Будет восемнадцать, — упорно повторил тот.

— И смогу быстрей тогда браком сочетаться! — давясь от смеха, выкрикнул подросток с последней парты — один из тех, кто по утрам регулярно видел Славу с Эллой.

Класс снова грохнул. Марина натянуто улыбалась.

— Окороков! — перекрывая смех, обратилась к подростку Марта Романовна. — Хочешь за поведение «неудовлетворительно»? И кое-кто с тобой вместе?

Смех постепенно угас.

— Вячеслав, — продолжила она, — возьми у меня на столе текст стихотворения и прочти с листа. Начни отсюда: «Сработать мебель мудрено».

Благодарно взглянув, он, помнится, взял томик Маяковского. Читал артистично, время от времени подкрепляя слова выразительными жестами. Она с удовлетворением кивала.

— Достаточно, — остановила Славу Марта Романовна. — За качество чтения ты заслуживаешь… четыре с плюсом. Что равнозначно пяти с минусом. Какую оценку ты бы предпочел?

Славка пожал плечами.

— Молодец, скромность украшает, — одобрила она. — Ставлю тебе пять с минусом.

Ребята удивленно переглядывались. Кто-то, не удержавшись, протянул: «Во дает! Ничего себе…»

Но Марта Романовна, постучав по столу концом авторучки, укротила класс строгим взглядом, подытожив:

— Таким образом, основной целью стихотворения замечательного советского поэта Владимира Владимировича Маяковского «Кем быть?» является постановка проблемы профессиональной ориентации школьников.

— Вопрос можно? — подняв руку, вклинился в мерное течение ее речи Окороков.

— Слушаю.

— Вчера по телевидению передача была. Там несколько иная трактовка предлагалась.

— Не смотрела.

— А зря. Передача была как раз из цикла «Час учителя».

Звонок, возвестивший о конце урока, раздался одновременно со смешками.

— Окороков! — обернулся к нему председатель совета отряда. — Будешь за дерзость отвечать перед коллективом.

И, достав рабочий блокнот, зафиксировал суть нарушения дисциплины.

— Надеюсь, вы не забыли, что сегодня после уроков идем в профцентр, — полуутвердительно сказала Марта Романовна и, посмотрев на Окорокова, добавила: — Все без исключения.

— Куда идем?

— В районный центр профессиональной ориентации школьников, — расшифровала она.

И вскоре вместе с Мартой Романовной шестой «а» поднимался по лестнице нового здания.

Ребята рассаживались в небольшой аудитории, где стены были сплошь увешаны диаграммами, схемами, графиками.

«Помни эти цифры», — гласил один из плакатов. Он был разбит на четыре отсека. В каждом двигались человечки, построенные в аккуратные шеренги. В первом отсеке был выделен каждый второй, в следующем — каждый четвертый, затем — каждый восьмой, а четвертый отсек заполнял выразительный знак вопроса.

Отсекам соответствовали надписи: «В 1980 году в вуз поступил каждый второй выпускник»; «В 1982-м — каждый четвертый»; «В 1984-м — каждый восьмой».

— Поступил? Молодец! — погладил пальцем одного из выделенных человечков Слава. — До чего ж на меня похож…

Ребята заулыбались.

— Лидер? — показав на него глазами, тихонько спросил Марту Романовну сотрудник центра — молодой темноволосый мужчина.

Она с видимой гордостью кивнула.

— Зовут меня Дмитрий Анатольевич, — представился мужчина ребятам. — Поговорим о специальностях. Итак, кто может сказать, сколько специальностей существует на земле?

Шестиклассники пожимали плечами, улыбались, переглядывались.

— Даже приблизительно не знаете?.. Ладно, скажу: свыше сорока тысяч.

— Ничего себе! — дружно изумились ребята.

— …И это только наиболее распространенных, — продолжал Дмитрий Анатольевич. — А в вашей жизни настал такой момент, когда из существующего множества нужно выбрать одну-единственную специальность. Одну на всю жизнь.

— Да, — протянул кто-то из парней. — Специальность — не жена.

Марта Романовна строго взглянула на остряка.

— Делятся же все эти специальности на пять основных групп… Для начала давайте уточним, какой группе соответствуют данные каждого из вас. В этом нам помогут тесты-анкеты. Прошу, прошу вас. — Дмитрий Анатольевич раздавал ребятам листки. — Здесь вопросы. Из каждой пары вы должны выбрать один. И внести ответ сюда, в таблицу.

— Вдруг меня вообще ни один из вопросов не заинтересует? — осведомился Окороков. — Как тогда быть?

— Это один из простейших тестов, — терпеливо объяснял Дмитрий Анатольевич. — А вообще их только в моем распоряжении более ста. Они, думаю, каждому помогут определить свою точку на нашем шарике.

Ребята читали: «Дифференциально-диагностический опросник „Я предпочту…“»

— Столько вопросов! Ух ты!

— Лечить животных или выполнять вычисления, расчеты? Я, наверное, животных…

— Работать на клавишных машинах.

— Наблюдать, изучать жизнь микробов. Не знаю, правда…

— Не тест, а рентген, — поделился кто-то своими впечатлениями.

— Все равно не верю в эти тесты. А если, предположим, стану врать? — поинтересовался Окороков.

Марта Романовна тогда бросила в его сторону очередной строгий взгляд. Дмитрий Анатольевич улыбнулся:

— Во-первых, каждый тест предусматривает так называемую шкалу лжи. Она дает довольно точную поправку в случае неверных ответов. Во-вторых, посуди, какой смысл обманывать? Опрос делается в твоих интересах, для твоей пользы.

Тем временем ребята закончили заполнение таблиц.

— Сейчас вы пойдете в кабинеты профессий, — объявил Дмитрий Анатольевич, — а потом вернетесь сюда. Давайте ваши листки.

Ребята выходили, оставляя свои анкеты на столе у Дмитрия Анатольевича.

Шестиклассников повели в кабинеты профессий, где каждая была разрекламирована самым привлекательным образом. Они поработали на кассовом аппарате, вкратце познакомились с историей вагоностроения; бойкая женщина рассказала об эволюции производства обуви. Узнали школьники о новшествах машиностроения и о наземных профессиях Аэрофлота.

Кто-то слушал с интересом, кто-то — с вежливым вниманием, а кое-кто откровенно скучал.

— Здесь вас познакомят с основными профессиями службы сервиса, — объявила сопровождающая, приглашая в следующий кабинет. Там демонстрировали свое умение ученики ПТУ, готовящего официантов. Двое юношей в смокингах ловко сервировали столы.

— Здорово! — восхитились девчонки.

— Прошу в следующий кабинет, — после недолгого пояснения пригласила сопровождающая.

— Лихо заманивают, — негромко сказал Окороков.

В кабинете строительных профессий о своем ПТУ рассказала миловидная девушка.

— Вопросы будут? — поинтересовалась она.

— Не утомляйтесь, — ответил за всех Окороков. — Вы уже доказали, что лучшее на земле место — ПТУ. Но, наверное, мы до него не доросли. Поэтому отмучимся в десятилетке и пойдем, бедолаги, в вузы…

— Понятно, — кивнула девушка. — Будешь еще четыре года у родителей на тетради трешки клянчить. И потом в вузе лет пять… А мы вот стипендию получаем. Плюс — на практике зарабатываем.

— Много? — хором спросили несколько ребят.

После осмотра кабинетов профессий шестиклассники вернулись в аудиторию, где их ждал Дмитрий Анатольевич.

— Прекрасно оформлены кабинеты, просто прекрасно, — поделился с ним своими впечатлениями Окороков. — А скажите, Дмитрий Анатольевич, отчего это у вас агитируют только за… рабочие профессии? На остальные, наверное, помещений не хватило? Да? А если я, положим, хочу стать академиком или космонавтом?

Марта Романовна снова нахмурилась.

— Статистика показывает, что подавляющее большинство замечательных людей, выдающихся личностей начинали свой путь именно с рабочих, — ответил Дмитрий Анатольевич. — Хотите, схожу в кабинет свой, принесу точные данные?

— Не нужно, — откликнулись ребята. — Верим…

— Примеры, — продолжал тот. — Гагарин закончил ПТУ, тогда еще ФЗУ. Знаете об этом?

— Да.

— Есть такой академик Климов — основатель отечественной научной профориентации. Он тоже начинал с рабочих. И это не случайно. Проанализируйте весь ход развития человечества и увидите: так называемые «интеллигентные» профессии порождены профессиями «рабочими». Хотя в наше время эти понятия очень смыкаются.

— Простите, Дмитрий Анатольевич, — вступил в разговор внимательно слушавший до этого времени Шурлыгин. — Если не указывать пальцем на… вас, отчего вы, к примеру, не токарь, а — кто по профессии?

— Психолог. Но начинал с рабочих. В свое время именно токаря-то из меня и не получилось. Психофизические данные не те.

— Много потеряли, — «посочувствовал» Окороков.

— Прекратить! — не выдержала Марта Романовна.

— Если говорить о зарплате, раза в три. Но работой доволен. Знаю, что занимаюсь нужным делом… Однако, если не указывать пальцем на вас, молодые люди, — невозмутимо отвечал скептически настроенным подросткам Дмитрий Анатольевич, — объясню: практика подтверждает, что чрезмерно высоким запросам сопутствуют, как правило, крайне заурядные способности. Так что стремление стать во что бы то ни стало личностями выдающимися характеризует вас далеко не лучшим образом.

Марина, прикусив губу, оглянулась на Славку.

— На сегодня достаточно. Результаты анкетирования вам сообщит Марта Романовна. Все свободны, — заключил Дмитрий Анатольевич.

— До свидания, спасибо, — говорили ребята, покидая кабинет.

Марта Романовна и Дмитрий Анатольевич остались вдвоем.

— Хочу извиниться за поведение ребят, — начала она.

— Типичный для их возраста способ самоутверждения, — улыбнулся тот, привычно быстро обрабатывая анкеты. — Души-то у ребят хорошие. Смотрите: на предложения «помогать больным людям» и «ухаживать за животными» подавляющее большинство ответило «да».

Марина вспомнила, как однажды вечером зашла к Славке.

— К тебе можно, сынок? — спросила мать, постучав в его дверь.

— Угу, — промычал тот.

Марина вошла. Славка работал при свете настольной лампы, сосредоточенно записывая что-то в общую тетрадь.

— Это ты, — протянул он, обернувшись. — Посиди пока. Скоро освобожусь.

И продолжал писать. Марина молча ждала.

— Ну вот, — захлопывая тетрадь и пряча ее в нижний ящик стола, подытожил Славка. — Что у тебя?

— Я… Мне… — растерялась от непривычного тона девочка.

— Смелее, — старательно налегая на нижние ноты голоса, подбодрил ее Славка.

— По алгебре задачка не выходит. Ты уже решил?

— И не брался.

— А что же писал? — Марина не умела скрывать любопытства.

— Для себя кое-что, — небрежно протянул тот. — Впрочем, тебе могу сказать: с некоторых пор, знаешь ли, веду дневник.

— Подробный? — В глазах девочки вспыхнул живейший интерес.

— По возможности.

— А зачем ты его завел?

— Дневник позволяет оценивать себя со стороны.

— А… — уважительно протянула Марина.

— Тот, кто ведет дневник, — солидно продолжал Славка, — получает возможность вскрывать корни собственных поступков, соотносить их с влиянием внешних факторов.

— Что? — изумилась девочка.

— Тебе, наверное, этого не понять.

— Куда уж! — с обидой протянула та. — Подобные тонкости только для Эллочки.

— А что ты против нее имеешь?

— Главное, что ты ничего не имеешь против, — ответила Марина, и губы ее предательски задрожали. — Разве я виновата, что не такая красивая, как Элка?

— Ты гораздо красивей! — Славка интуитивно пустил против женских слез мощнейшее оружие.

— Неправда, — горько вздохнула она. — Неужели я сама не вижу! Вот и дружить со мной больше не хочешь…

— Пойдем гулять, как только освобожусь.

— Завтра? — Лицо Марины озарилось надеждой.

Слава замялся.

— Ясно. С этой уже условились…

— Что вы за народ, девчонки! — искренне возмутился Славка. — К конкурсу я готовлюсь литературному! Понятно тебе?

Об этом же конкурсе по странному совпадению вспоминалось сейчас и Марте Романовне…

— Ну, молодец, молодец, — говорила она тогда Славке, который, оставшись после уроков, сидел на привычном уже месте — против учительского стола. — Любопытный, весьма любопытный опус на конкурс выставил… Кстати, еще раз подтвердил гармоническое начало своей личности.

Славка чуть смутился — для порядка.

— Интересный, чрезвычайно интересный стихотворный прием нашел, — продолжала Марта Романовна. — Поэтические образы, метафоры и… и все такое прочее.

Славка изобразил чуть большее смущение.

— Даже мне как литератору такой неожиданный тон, такой колорит поэтических произведений нечасто встречались. Можно сказать, никогда. Одно вот только осложняет дело.

Славка насторожился.

— На конкурс подано еще несколько очень и очень сильных работ из других классов… Но ничего, — успокоила себя и Шурлыгина Марта Романовна. — Я как-никак председатель жюри. Преимущество в том, что у тебя подборка — «Времена года». Будем бить количеством.

А Марина все думала, глядя перед собой широко открытыми глазами… Она вспоминала, как в тот день Славка подходил к школе словно в ритме бодрого марша, будто музыка звучала в его душе. Таким же маршевым шагом победителя Слава вошел в вестибюль и скосил глаза на то место, где традиционно появлялась «молния». В тот день под заголовком красовалось крупное слово: «Поздравляем». Хорошо читалось также: «6 а… Шурлыгин… 1-е место». Все было как надо. Одно только, показалось Марине, неприятно поразило Славку: кроме стайки малышей около «молнии» никого не было.

Жестом победителя Славка распахнул дверь и остановился на пороге. Шестой «а» никак не отреагировал на его появление. Вернее, старательно делал вид, что Шурлыгина не замечает.

Слава недоумевающе посмотрел по сторонам… на чистую доску и, немного помедлив, сел за парту.

После уроков шестой «а», смешавшись с другими классами, спускался по лестнице.

— Маринка! — позвал Слава.

Она остановилась на лестничной площадке.

— Слушай, чего это вы все взъелись на меня за первое место? — напрямик спросил Славка. — За кошелек поздравляли, а тут… Прямо бойкот какой-то.

— Неужели не понимаешь? — Вдвоем они начали медленно опускаться по лестнице. — Кошелек ты отдал не ради почета. Просто человека пожалел, верно? А тут из-за первого места стихи вдруг писать начал. По литературе ведь всегда так себе учился…

— Шурлыгин! — раздалось сзади.

— Здрасьте, Зоя Александровна, — ответил Славка, обернувшись.

— Поднимись, пожалуйста, в кабинет географии. Я сейчас туда приду.

Тот с готовностью кивнул.

Коротая бессонную ночь, Зоя Александровна взяла с полки томик в коричневом переплете. И в памяти отчетливо возникло, как она вошла в кабинет географии, держа в руках эту же самую книгу, но завернутую в непрозрачную обложку. В нескольких местах торчали бумажные ленточки закладок.

— Хотелось бы поздравить тебя, Вячеслав, — сказала Зоя Александровна, занимая место за учительским столом, — с победой в литературном конкурсе.

Лицо Славки осветила привычно скромная улыбка.

— Особенно это я люблю, — продолжила она и… раскрыла книгу в одном из заложенных мест. — «Бушует полая вода, шумит и глухо, и протяжно. Грачей пролетные стада кричат и весело, и важно».

Лицо Славки вытянулось. Кровь хлынула к щекам… Победитель литературного конкурса оцепенело смотрел, как преподавательница читает печатные стихотворные строки:

— «Кругом вода журчит, сверкает, крик петухов звучит порой. А ветер мягкий и сырой глаза тихонько закрывает».

Славка, уставившись в пол, молчал.

— Для конкурса ты выбрал превосходного поэта. Мало того: его усовершенствовал, — продолжала Зоя Александровна. — Вот Бунин написал: «А ветер мягкий и сырой глаза тихонько закрывает». У поэта Шурлыгина эти строки звучат так: «А ветер мягкий и сырой легонько флаги развевает».

Славка молчал.

— Бунин пишет, — с горечью продолжала она, — «Пустыня, грусть в степных просторах». Далее читаем: «Угрюмы, дики, как Сибирь». Пионер Шурлыгин поправляет его: «Величие в степных просторах» и «Великолепны, как Сибирь»…

Славка по-прежнему молчал.

— А вот еще, — Зоя Александровна раскрыла томик в другом месте. — Поэт Шурлыгин начинает свое стихотворение так: «Звенит звонок. Опять с зарею редеет долгой ночи тень». Бунин же написал не «Звенит звонок», а «Христос воскрес».

У победителя литературного конкурса горели не только щеки, но и уши.

— Как ты мог, Вячеслав?! — потрясенно глядя на него, проговорила Зоя Александровна и захлопнула томик стихов. — Как не побоялся разоблачения? Ведь председатель жюри — преподаватель литературы!

— Да откуда Марте Романовне Бунина знать! — вырвалось в сердцах у Славки. — Он же не входит в программу восьмилетки.

Зоя Александровна только руками развела:

— Но во имя чего, зачем ты поступил так?

— Хотел… Хотел призовое место занять, — с усилием выговорил тот, упорно отводя взгляд.

Зоя Александровна помолчала, тщетно пытаясь встретиться с ним глазами.

— Знаешь, — вымолвила наконец она, — быть просто порядочным человеком куда более почетная задача, чем выбиться в знаменитости таким путем.

Славка неопределенно кивнул.

— И еще, — продолжала она, — запомни: истинная слава приходит к тому, кто о ней меньше всего думает, а совершает выдающиеся поступки во имя науки, общего блага людей… Ты почитай биографии великих революционеров, путешественников… Кстати, это не помешает при поступлении в мореходку.

— Видите ли, Зоя Александровна, я раздумал поступать в мореходное училище.

— Вот неожиданность! Почему вдруг?

— Нас недавно водили в центр профориентации. После этого я пересмотрел свои взгляды на будущую профессию.

— И что же ты выбрал?

— Полагаю, — Славка привычно поискал в своем голосе солидные нотки, — самый оптимальный для меня вариант — профессия общественного деятеля.

— Ну и ну!

— Только для этого, — Славка вздохнул, — мне сперва придется стать передовиком производства.

— ?!

— Да-да.

— Дело твое, — сказала Зоя Александровна, помолчав. — Но я твердо знаю: никогда наше общество не сделает своим избранником того, кто труд будет использовать для корыстных целей. Пойми: честный труд — святое понятие. И люди очень сильно чувствуют истинное к нему отношение… Выходит, ты хочешь стать общественным деятелем, а потому пойдешь в рабочие… Так-так. А настоящие общественные деятели стремились стать хорошими рабочими, вот поэтому народ и выдвинул их.

Зоя Александровна поднялась, направилась к выходу:

— Обдумай это, Слава. Я ведь всегда другом тебе была.

— Зоя Александровна! — почти крикнул Славка.

Она обернулась.

— Зоя Александровна, только не говорите про Бунина никому… И Марте Романовне… Я больше не буду.

Лицо Зои Александровны угасло.

— Хорошо, — чуть помедлив, ответила она. — Я обещаю молчать. — И вышла из кабинета.

Через некоторое время она увидела, что после тяжелого для обоих разговора Славка стоял в рекреационном зале, где был оборудован живой уголок. Он смотрел и смотрел, как в колесе стремительно мчалась своим нескончаемым путем белка.

Вечером в учительской оставалось всего трое: молоденькая преподавательница младших классов, Марта Романовна и Зоя Александровна. Все сосредоточенно работали. Марта Романовна, продолжая читать ученические работы, машинально дотянулась до сумочки, нащупала пачку сигарет, щелкнула зажигалкой и, с наслаждением затянувшись, выпустила тугую струю дыма.

— Ой! А вдруг Евгения Викентьевна войдет? — совсем по-девчоночьи забеспокоилась молоденькая, глядя на дым.

— Она уже ушла, — заметила Зоя Александровна.

— Тогда ничего. — Молоденькая принялась проверять последнюю тетрадь и вдруг расхохоталась.

Зоя Александровна и Марта Романовна подняли головы.

— Уморили напоследок, — сквозь смех говорила та. — Вы только послушайте. Условие задачи: пятнадцать школьников отправились в поход. Для ужина было приготовлено тридцать семь картофелин. Как разделить картофель, чтобы всем досталось поровну?

— Ну, и?.. — улыбнулась Зоя Александровна.

— Смотрите. — Молоденькая протянула тетрадь, хохоча.

— «Нужно сделать пюре», — прочла та.

Все рассмеялись.

— У меня таких перлов из сочинений сотни, — сказала Марта Романовна.

— Однако всё. Хватит, коллеги, на сегодня, — сказала молоденькая. — До свидания. До завтра.

И, взяв сумку, она вышла из учительской.

— В самом деле, — взглянув на часы, согласилась Марта Романовна, — пора по домам.

— Вы не могли бы уделить мне несколько минут? — начала Зоя Александровна.

— Слушаю.

— Извините, что вторгаюсь в сферу вашего влияния, но, мне кажется, у Шурлыгина Вячеслава происходит… происходит крайне болезненная реакция.

— Какая реакция? На что?

— На пришедшую к нему популярность. Он не выдерживает испытания славой.

— Вот тебе и раз! — Марта Романовна даже сняла и протерла очки, чтобы лучше видеть собеседницу. — Все выдерживают, а он нет? В третьем «в», в пятом «а» вообще записные вундеркинды есть. И ничего. Живы.

— Быть может, дело в том, — Зоя Александровна медленно расхаживала по кабинету, — что к этим ребятам популярность приходила постепенно. На Вячеслава же свалилась внезапно… И образовалась определенная моральная перегрузка.

— Что ж из того?

— Он привык выделяться. Подросток искренне убежден в своей исключительности. И, главное, постоянно жаждет видеть отражение этой незаурядности в глазах каждого… У него совершенно исказился режим самооценки.

— Ох уж эти новомодные доморощенные теории!

— Это — сама жизнь. Поймите: парень непременно желает видеть себя первым во всем.

— И прекрасно! Я сознательно стимулирую в нем такие побудительные мотивы. Об этом даже — с разрешения руководства — написала в «Педагогический вестник».

— Но Шурлыгин — обычный, заурядный подросток. Как ни стимулируй, выше головы не прыгнешь. А он уже привык быть самым-самым. Как говорится, «самее всех». Представьте только разлад в его душе! Постоянное несоответствие между желаемым и действительным. Это состояние может породить хроническую зависть. А из зависти вырастают и цинизм, и подлость, и предательство, и… страшно даже подумать.

— Боже! Вы нарисовали сущий ад. А речь идет о подростке, почти ребенке.

— Марта Романовна, — покачала головой Зоя Александровна. — Если все дети ангелы, откуда взрослые-то подлецы берутся?

— Ну, знаете… В конце концов я имею право на эксперимент. А любой эксперимент предполагает определенный процент брака.

— Мы, педагоги, вряд ли имеем на такой процент право. Чем в дальнейшем этот процент становится?.. Жизнь — суровый ОТК, если пользоваться подобной терминологией.

— Ценю ваше внимание, — поднялась Марта Романовна. — И все же позволю себе остаться на прежней точке зрения: Шурлыгин — подросток, благополучный во всех отношениях. До завтра.

Марта Романовна решительным шагом покинула учительскую, аккуратно закрыв за собой дверь. Зоя Александровна опустилась на диван, задумалась.

А Славке вспоминалось совсем другое…

…Большая афиша украшала вход одного из Дворцов культуры. Она сообщала:

Интенсивно двигаясь по сцене, Боярский допел под фонограмму «Пора-пора-порадуемся», после чего объявил:

— Продолжим ответы на вопросы, — и прочитал одну из многочисленных записок, лежащих на рояле: — «Сколько вы зарабатываете?»

Зрители рассмеялись. Улыбались и Слава с Эллой, сидящие в третьем ряду.

— Месяц на месяц не приходится, — слегка засмущался Боярский. — Но вообще-то гораздо меньше, чем хотелось бы.

— Всё, как у людей! — перекрыв смех зала, крикнул кто-то.

— Еще вопрос, — актер развернул следующую записку: — «Как вы вживались во внутренний образ волка из фильма «Мама»?» Питался исключительно молодой козлятиной, — неотразимо улыбнулся он.

Зрители оценили шутку.

Боярский прочитал очередную записку.

— Вот интересный вопрос: «Как стать знаменитым на всю жизнь?»

Славка вытянул шею, весь превратившись во внимание. Элла понимающе лукаво скосила на него глаза.

— Основываясь на личном опыте, — устало-небрежно начал актер, — скажу так: талант и труд. Но, друзья мои, от души советую: не гонитесь за славой. Тяжелый это груз. Помню: лежу как-то на пляже. Мимо проходит женщина. Всплеснула она руками и воскликнула: «Боже мой! Сам Боярский загорает, как все мы!»

И актер ударился в воспоминания. Славка слушал, боясь пропустить хоть слово.

После концерта Слава с Эллой неторопливо шли по людным вечерним улицам.

— Погуляем, скинем лишний вес, — удовлетворенно подытожила Элла. — Мама говорит, что прибавление в весе прямо пропорционально уменьшает шансы женщины.

— А кем она работает?

— Женой моего папы.

— Кем?

— Это — главная женская профессия со дня сотворения мира. И очень-очень трудная профессия. Ей нигде толком не учат. А я вот все умею. Когда мама в отъезде или больна, дом полностью на мне.

— Элла, кем ты собираешься стать?

— Женой знаменитости. Каждой незаурядной личности нужна эффектная спутница жизни. Вот моя мама всю жизнь способствовала папиной карьере: создавала определенный стиль, дом содержала в полном порядке и папу…

— Давай поженимся после школы? — выпалил вдруг Славка.

— Ты что? — Элла, остановившись, выразительно покрутила у виска пальцем.

— А… зачем же мы тогда встречаемся? — оторопел тот.

— Для тренировки на будущее. Меня интересуют незаурядные натуры.

— Ты думаешь, — с надеждой уточнил Славка, — я незаурядный?

— Несомненно. Уже теперь ясно: ты — личность выдающаяся. И обязательно пробьешься в первые ряды. Может, по линии литературы. Это престижно. Но скорее всего — по общественной. Мама так думает.

— Почему?

— Она слышала, как ты выступал на «Родительском университете». Просто обалдела… Да, человек обязательно должен чем-то выделяться.

— А как ты собираешься выделяться?

Элла даже остановилась от неожиданности.

— Собираюсь? Меня, думается, уже выделила природа… Или не заметил?

— Заметил, — вздохнул Славка. — Но ведь это не навсегда. Когда-нибудь ты состаришься.

— Ерунда. Есть масса способов консервации молодости. Например, массажами: механический, гидрокосметический… А теперь вот карите в моду входит.

— Что?

— Есть такое растение. В Мали. Из его плодов добывают масло. — Элла излагала сведения, как урок, выученный на твердую пятерку. — Оно — волшебное средство против морщин. Знаешь, кто им пользовался? Нефертити и Клеопатра. Так-то… Стало быть, годы нам не страшны.

— Интересно.

— Еще бы! Вот мама на пять лет старше отца. А по виду — ну, будто моя старшая сестра. Так-то, дружочек. — И Элла заботливой рукой поправила Славин шейный платок.

Тот сомлел от счастья и даже не сообразил, что остановились они напротив окон Марины. Отведя занавеску, девочка наблюдала эту идиллию.

Славка осторожно открыл дверь своей квартиры и на цыпочках прошел в комнату. Папа с мамой уже спали. Стрелки настольных часов показывали 23.10.

Он тихо ойкнул и стал раскладывать на столе учебники. Заглянув в дневник, раскрыл «Географию» и атлас. Начал было изучать материал, но извилистые линии географических очертаний помимо воли образовывали улыбающееся лицо Эллы… Славка, отгоняя видение, помотал головой и снова всмотрелся в карту мира: на сей раз линии образовывали изящный профиль Эллы.

Не в силах бороться со сладким наваждением, Славка откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Сливаясь во все убыстряющемся кружении, замелькали цветные пятна… Из них выплывало улыбающееся лицо Эллы…

— Слава! Славочка! Да проснись же! — Мама ласково ерошила волосы спящего в кресле сына. — В школу опоздаешь. Совсем заучился, бедняжка.

Славка разлепил глаза. Будильник показывал без четверти девять. Как был со вчерашнего вечера в фирменном вельветовом костюме с пестрым шейным платком, Славка опрометью выскочил из подъезда и бегом кинулся в школу, на ходу кусая бутерброд.

Продолжая жевать, взбежал по лестнице, промчался по опустевшим коридорам и толкнул дверь класса. Зоя Александровна уже сидела за столом, и авторучка, занесенная над журналом, искала кандидатуру для ответа домашнего задания.

— Шурлыгин? Вот ты и будешь отвечать, — посмотрев на опоздавшего, сказала географичка.

Славка поперхнулся и, вытаращив глаза, закашлялся.

— Не могу, извините, — выдавил он.

— Ничего. Мы подождем, — невозмутимо настаивала та. — Положи портфель мне на стол и иди прямо к карте… Итак, на сегодня были заданы Скандинавские страны. Начни с географического положения.

Славка молчал.

— Прошу, не отнимай у нас время, рассказывай.

— Зоя Александровна, — подал голос Окороков. — А Шурлыгин теперь уроки наизусть не отвечает. Вы ему учебничек дайте. Он материал и прочтет. С выражением.

— В чем дело, Вячеслав? Почему не готов к уроку?

— Я… Я выступление в Доме пионеров готовил, — обрел голос, а вместе с ним уверенность в себе Славка. — Тема очень сложная, и объем большой.

— Да? — Зоя Александровна внимательно посмотрела на него. — Что ж, иди на место. Ты заработал…

— …Четыре с плюсом, что равнозначно пяти с минусом, — подсказал Окороков. — Меньше ему теперь нельзя.

— Я ставлю Шурлыгину твердую… двойку. А ты, Окороков, иди к доске отвечать.

Класс ахнул.

— Итак, слушаем, Окороков, — пресекла эмоции Зоя Александровна.

Славка еще некоторое время ошеломленно постоял у карты. Потом, прихватив портфель, направился на свое место.

Он не слышал ни слова из того, что говорилось на уроке. В ушах назойливо звучали мелодии вчерашнего концерта… На Славку оборачивались: кто с удивлением, кто с насмешкой. Марина — с сочувствием.

Неодобрительно поглядывая на него, что-то записывал в свой рабочий блокнот председатель совета отряда.

Звонок вывел Славку из оцепенения.

— Шурлыгин! Следующий классный час будет на тему «Неумение распределять время между общественными нагрузками и освоением программного материала», — заглядывая в свой блокнот, сказал председатель. — Готовься давать коллективу объяснения.

После уроков Славка брел по опустевшему коридору. Из учительской доносились знакомые голоса. Он остановился, прислушался.

— Зоя Александровна, — встревоженно говорила Марта Романовна, машинально царапая свежую оценку, стоящую против фамилии Шурлыгина. — Ведь эта двойка портит общий процент успеваемости не только класса, но и школы…

— Вячеслав совершенно не знал материал. Сперва он стал пропускать мои секции, потом уроки, а теперь вот…

— Отнесите это за счет аномалий переходного возраста, объективных причин… Двойка — такая тяжелая травма для талантливого подростка… Простите, может, вас задевает, что лидер не в вашем, а в моем классе?

— Я никогда не соглашусь с вами относительно лидерства или сверходаренности Шурлыгина. Самый обычный, рядовой подросток. Не без способностей, как и многие…

Славка закусил губу и на цыпочках бросился от двери прочь.

Раскрытая книга называлась «Игра на свежем воздухе с учащимися младших классов. Пособие для вожатых». Книга заслоняла лицо Славки. Лежа на диване, он внимательно изучал текст.

— Так, — сказал он и, захлопнув книгу, энергично поднялся с дивана. Быстро собравшись, вышел во двор.

В песочнице у горки-ракеты и у качелей возились малыши.

— Ребята, хотите, научу новой игре? — обратился к ним Славка.

— Да… Хотим, очень! — сперва недоверчиво, а потом радостно загалдели те, обступая Славку.

— Тогда слушайте.

Славка разделил ребят на две шеренги, дал в руки капитанам захваченные из дому карандаши. И… началась веселая эстафета. Малыши прыгали и визжали, болея за свою команду и вкладывая в игру весь запас эмоций.

Когда Славка вышел во двор на следующий день, они радостно узнали его. В этот раз он научил ребятишек играть в пятнашки — мячом у стены.

А в очередной раз малыши уже ждали Славу и с ходу облепили его. Тот рассказал о простой, но веселой и азартной игре «Море волнуется». Малыши резвились в полном восторге. Одобрительно поглядывали на эту картину не только бабуси с соседних лавочек, но мамы и даже папы из окон квартир.

На следующий день, вернувшись из школы, Славка бросил в прихожей портфель.

— Родители! — позвал он.

Никто не ответил. Славка снял телефонную трубку, набрал, сверяя с записью, номер.

— Алло! Это редакция газеты для школьников? — спросил Славка, изменив голос на глубокое контральто. — Хочу дать интересный материал: у нас во дворе ученик шестого класса устраивает интересные ежедневные игры с малышами. Возрождает забытые народные забавы. Малыши познают фольклор и также имеют активный отдых. Этого инициативного мальчика зовут… Как «не надо»? Слишком мелкая тема?

От огорчения последние слова он произнес своим обычным голосом. Положил трубку и, прикусив с досадой губу, задумался.

Вечером Славка перечитывал страницы дневника, и на лице его при чтении особенно приятных страниц появлялась мечтательная улыбка.

Утром следующего дня Слава с Эллой шли в школу. Он привычно нес ее сумку. В вестибюле возле листка с заголовком «Молния» толпилась группа ребят. Лицо Славки оживилось.

— Посмотрим, что новенького, — предложил он.

В тексте говорилось: «Поздравляем победителя районного чемпионата по дзюдо ученика 86 Валериана Валеева». А ниже была помещена фотография симпатичного юноши с наметившейся темной полоской над верхней губой.

— Валеев, — протянула Элла. — Кто бы мог подумать!

— Да разве это соревнование, — торопливо заговорил Славка. — Там всего-то три с половиной человека участвуют. Явился — считай, призовое место твое…

— Валериан Валеев, — задумчиво протянула Элла, не расслышав его слова. — Красиво.

Едва Славка показался во дворе, малыши с радостным писком облепили его:

— Славочка пришел! Славик! Во что сегодня играть научишь?

Но тот был непривычно вялый:

— Я, ребятки, никакой новой игры пока не вспомнил. Вспомню — научу.

— Ну тогда давай в лапту! Ну, Славик! — канючили малыши.

— Можно в пятнашки, Славочка! — попросила девочка с бантом, протягивая мячик.

— Некогда мне, мальки. Поиграйте сегодня сами, — сказал Славка и направился со двора.

Губы малышки обиженно задрожали. Надулись и другие ребята.

Вскоре Славка стоял под светофором оживленного перекрестка и высматривал кого-то. Завидев бабусю с полной хозяйственной сумкой, бросился к ней.

— Разрешите, помогу, — предложил он, одной рукой подхватив сумку, другой придерживая бабусю.

Дождавшись зеленого сигнала, Славик предупредительно перевел ее и некоторое расстояние пронес сумку. Умиленная такой заботой, старушка растроганно поблагодарила Славку.

Вернувшись на перекресток, Славка снова начал высматривать. И вот он засек еще одну бабусю. Тоже с кошелкой. Также с максимальной предупредительностью переправил через перекресток и ее. На прощание бабуся осенила пионера Шурлыгина крестным знамением.

На горизонте показалась еще одна пожилая женщина. Эта вначале не поняла благородного Славкиного порыва и, ни за что не желая отдавать сумку, упорно тянула ее к себе. Но и эту женщину Славка относительно галантно переправил через бойкий перекресток.

Потом его «клиентами» стали старичок с палочкой и две пожилые женщины, старушка с маленьким внуком, чета преклонного возраста и еще одна старушка с авоськой.

Переводя очередную бабусю, Славка вдруг застыл на полпути: по другой стороне улицы рядом с Валерианом Валеевым шла Элла. Чемпион-дзюдоист что-то оживленно рассказывал спутнице. Элла с готовностью хохотала.

— Родители! — позвал Славка, закрывая за собой дверь.

Дома никого не было. Он походил и, собравшись с мыслями, снял трубку. Перед глазами держал приготовленный текст.

— Алло! — искусственным контральто заговорил Славка, когда абонент ответил. — Это редакция радио? Для вас есть интересный материал. В нашем районе живет пионер, который каждый день после школы во время часа пик дежурит на оживленном перекрестке, помогает переходить дорогу пожилым людям. Его даже прозвали «хозяин перекрестка». Запишите фамилию: Шурлыгин Вячеслав. Да. Хорошо. Подумайте, посоветуйтесь и присылайте корреспондента. Ждем.

Славка положил трубку и довольно потер руки.

На переменке царило обычное оживление, когда в рекреационном зале показалась незнакомая женщина с портативным магнитофоном через плечо. Что-то спросив у ребят, она направилась к кабинету директора. А через минуту оттуда вышла секретарша.

Славка едва сдерживал ликующий взгляд. Ноги сами принесли его к кабинету директора. Славка нетерпеливо посматривал в сторону, откуда должна была показаться секретарша. И когда она появилась, вид Славки ясно говорил: «Вот же я! Здесь!»

— Здравствуйте. — Он радостно шагнул навстречу.

— Добрый день, — ответила та и скрылась за дверью. А вслед за ней прошел… Валеев.

Через минуту он вышел в сопровождении корреспондента. Та с профессиональным интересом о чем-то спрашивала у юноши.

Славка растерянно смотрел им вслед…

Вернувшись из школы, Славка задумчиво расхаживал по своей комнате. Снял с полки большой, ярко раскрашенный деревянный гриб с прорезью на шляпке. Это была копилка. Вздохнув, он снял шляпку гриба и высыпал мелочь на стол.

— Бумажными деньгами разменяйте, пожалуйста, — попросил он кассиршу, выкладывая горку мелочи.

— О, богатый какой, — улыбнулась та, и монетки запорхали в ее проворных пальцах. — Долго копил?

Вложив в небольшой кошелек десятку, трешку и оставшуюся мелочь, Славка вышел на людную улицу и стал кого-то высматривать. Взгляд его остановился на пожилой женщине с хозяйственной сумкой. Славка направился за ней следом и, словно подобрав что-то с тротуара, тронул ее за рукав.

— Гражданка! — громко и радостно сказал он. — Вы деньги потеряли! — И торжествующе поднял над головой… свой кошелек.

Женщина протянула было руку, но, спохватившись, заглянула в свою сумку:

— Нет, мальчик. Мой на месте… Граждане! Кто кошелек потерял?

— Дай сюда! — Помятый мужчина неопределенного возраста выхватил кошелек и немедленно заглянул внутрь. — Так и есть, граждане! Моя пропажа. Тринадцать с мелочью как раз было… Думал, не найду уж.

И, спрятав кошелек во внутренний карман, скорым шагом пошел прочь. Славка оторопело постоял, потом кинулся за ним следом.

— Дяденька, — догнав, дернул он за рукав мужчину. — Дяденька, я вам кошелек нашел.

— Денег не дам, — отрезал мужчина, не сбавляя шага.

— И не надо. Вы только напишите в мою школу, что я нашел кошелек и вернул владельцу. Запомните: Шурлыгин Вячеслав, шестой «а», запишите лучше…

— Слушай, мальчик, — сказал мужчина, остановившись. — Ни читать, ни писать я не умею… И не задерживай меня, а то до восьми не управлюсь.

И, кивнув в сторону маленького магазинчика, на вывеске которого было написано: «Водка. Крепкие напитки», мужчина резво исчез за его дверью. Славка готов был заплакать.

…Сейчас Славка ворочался в неудобной, сбитой в сторону постели. Перед глазами всплывали лица: непроницаемое Марты Романовны, холодно-равнодушное Эллы, снисходительно-изучающий взгляд инспектора Муромцева…

Славка спрятал лицо в подушку и застонал от жгучего стыда.

Шло время. Настало лето.

На безлюдном берегу Черной речки устроился с удочкой Славка. В банке уже плавало несколько рыбешек. Ожидая угощения, рядом с ним сидела кошка.

Вдоль берега стояли добротные дома из силикатного кирпича. На противоположном берегу расположились складские помещения. Речка не была забрана в гранит, и это придавало городскому пейзажу какой-то уютный провинциализм. Негромко работал транзистор, висящий у Славки через плечо.

«В разгаре пионерское лето, — сообщил бодрый женский голос. — Тысячи ребят во всех уголках страны проводят его в спортивно-оздоровительных лагерях. Об одном из таких…»

Славка вздохнул и перевел рычажок на другую волну. Зазвучала музыка. Славка, задумавшись, смотрел на воду. Вдруг озабоченно нахмурился и потянул носом. Оглянулся — из форточки окна на четвертом этаже валил дым. Портьеры были охвачены пламенем. Славка кинулся в парадную.

— Эй! — Ладонью он прижал кнопку звонка, ногой барабанил в дверь. — Открывайте! Есть кто?

Из-за двери послышался детский плач.

Славка позвонил в двери соседних квартир: никого. Метнувшись вниз, он стал отчаянно нажимать все подряд кнопки звонков. На втором этаже в дверь просунулась старушечья голова:

— Тебе чего?

— Телефон есть? — запыхавшись, спросил Славка.

— Ну!

— Срочно звоните «ноль один»! В тридцать шестой квартире пожар! «Ноль один»! — прокричал он, сбегая по лестнице.

— Беда! — Старушка зашаркала к телефону. — А Валентина-то, поди, в магазин вышла…

На улице, оценив обстановку, Славка подбежал к водосточной трубке. Его легкая фигурка быстро достигла четвертого этажа. Осторожно пройдя по карнизу, он разбил окно и проник в помещение. Это была кухня.

Славка вбежал в комнату. Горели портьеры, пылали бумаги на письменном столе… Отчаянно ревел в углу малыш лет трех-четырех. Рядом валялся большой коробок. По полу были разбросаны спички.

Славка метнулся на кухню. Не обращая внимания на порезанные об оконное стекло руки, подставил под кран кастрюлю. В ванной под струю — ведро воды. Сорвал портьеры и сунул горящие лохмотья в ведро. Сбегав за наполненной кастрюлей, обдал водой стол. Потом облил тлеющее кресло. Комната наполнялась дымом и паром. Славка метался из комнаты в кухню и ванную, заливая очаги огня все новыми и новыми порциями воды.

Огонь затухал.

Внизу послышалась сирена пожарной машины, и вот в окне показалась фигура со шлангом на изготовку. Пожарный, поднятый на телескопической вышке, взобрался в комнату.

— Все погашено, дяденька, — сказал Славка, размазывая по лицу копоть и кровь. — Вон он, поджигатель… — Славка кивнул в сторону малыша, который всхлипывал, забившись в угол.

— Ванечка! — Входная дверь распахнулась, и в комнату вбежала молодая, смертельно перепуганная женщина. Она кинулась к малышу, ощупывая его дрожащими руками. — Ты цел?! Не обжегся?!

— Порядок, — ответил ей Славка.

— А ты кто? Как попал сюда? — начиная приходить в себя, спросила женщина.

— Смотрю: горит. Ну, я и влез по трубе.

— Молодец, парень, — сказал пожарный. — Считай, представят тебя к медали. Тебя звать-то как? Где учишься? Фамилия?

— Фамилия? Звать? — меняясь в лице, забормотал Славка и, не ответив, направился к дверям.

— Куда ты? Умойся. Ведь в крови весь, — остановила его женщина.

— Так кто же ты такой? — приобнял Славку за плечи пожарный.

— Никто! — со слезами на глазах почти выкрикнул тот и рванулся вниз по лестнице. — Никто я!

Растолкав стоящих у подъезда любопытных, побежал прочь. Собравшиеся удивленно смотрели ему вслед.

А Славка убегал все дальше и дальше…