Туманная река 4

Глава 22

В раздевалке суровые уральские мужики в хоккейной форме обречённо молчали. Если бы вместо горячего чая на подносе стояла водочка, то можно было бы подумать, что идут поминки.

— Мужики? — Спросил я товарищей по команде. — Может быть, сказать судьям, что заболели и не выходить на второй тайм?

— Чём? — Заинтересовался внезапной пандемией Корнеев.

— Ясно чем, — я махнул рукой, — свинкой.

Наконец, в помещении раздались первые смешки.

— Ну, хорошо не свинкой, — я тоже взял кружку с чаем. — Массовая диарея. Понос на фоне внезапных панических атак.

— Медвежья болезнь, — подвёл черту под моими размышлениями на тему медицины Сева Бобров. — Чё приуныли? Сейчас армейцы подсядут, и мы своё возьмём. Петрович, — сказал он тренеру «Молота», — нужно переходить на игру в три тройки нападения. Чтобы мы почаще были на льду. А то мы-то свой микро-матч выигрываем.

— Да, пусть баскетболисты немного поиграют, — согласился нападающий пермяков Фокеев. — А то у них всё один баскетбол перед глазами. Им смена картинки не повредит.

— Фока пей чай, пока не остыл, — заткнул его тренер Костарев. — Выручайте мужики! — По-отечески посмотрел он на нашу тройку нападения.

— Я снова приветствую вас, дорогие радиослушатели, на интереснейшем хоккейном матче, — Николай Озеров в перерыве залил себе в термос горячий напиток чайного цвета, и сейчас немного налив его в кружку, грел об неё свои руки. — Второй тайм, команды начинают при счёте 4:2 в пользу более мастеровитой и маститой команды ЦСКА. Хорошо подготовил тренер Тарасов подопечных к сезону. Просто ураганный темп выдали армейцы под конец первого тайма. Напомню авторов заброшенных шайб: у ЦСКА голы забили: Кузькин, Альметов и два раза поразил ворота крайний нападающий Локтев. У «Молота» две шайбы провёл центр нападения Крутов. Итак, судья дал свиток, и хоккеисты обеих команд выкатились на поле.

Я посмотрел сначала на Боброва, затем на Корнеева, и весело подмигнул защитникам Малкову и Курдюмову. Напротив меня, на точку вбрасывания, как всегда встал центрфорвард Саша Альметов.

— Шайбу! Шайбу! — Стали скандировать заскучавшие за перерыв трибуны.

— Слышал недавно в спорткомитете, что сборную хотят на базе «Спартака» теперь собирать, — пробормотал я специально для Альметов.

— Чё сказал? — Приподнял голову армеец.

И судья Резников в тот же миг бросил шайбу на лёд. Я в доли секунды отбросил её защитникам. Бобров и Корнеев разъехались максимально широко каждый к своему борту. Я сделал резкий разворот, получил обратный пас от Курдюма, и ушёл от столкновения с Альметовым. И пока не накрыли, отпасовал на Корнея.

— Дай на ход! — Крикнул я партнёру.

Юра сначала прикрыл шайбу корпусом от Вени Александрова и запустил её точно мне в крюк. Рывок и вот я уже в зоне атаки. Ваня Трегубов тут же пошёл на отбор, а его партнёр по защите Генрих Сидоренков откатился на страховку. Я сделал резкий разворот в правую сторону, затем «улитка» в левую, но Трегубов прицепившись намертво, как клещ, затолкал меня в правый угол площадки.

— Чё Сологубов-то забухал? — Бросил я, за спину армейцу, пытаясь вырваться на «чистый» лёд.

— Урою сука! — Разозлился Иван, который играл сегодня без своего извечного напарника Коли Сологубова. Поговаривали, что с Тарасовым у братьев «Губовых», как звали болельщики этих «не разлей вода» защитников, назрел конфликт.

И как следует, разозлившись, игрок ЦСКА мигом потерял концентрацию, чем я и воспользовался, отбросив шайбу на синюю линию Стасу Малкову. Тот перевёл черный диск Курдюмову. Курдюм в касание на Севу Боброва. А Корней в это время уже влез на «пятак», где стал колотить всех, кто ему попадался под тяжёлую руку. Бобров немного продвинулся с шайбой к воротам. Пас на меня. Я замахнулся, выманив из ворот Колю Пучкова и защитника Сидоренкова.

— Дай! Дай! — Заголосил Корнеев.

Но я сделал обратную передачу поперек, на Севу. Бросок в касание и шайба влетела в сетку ЦСКА.

— Го-о-ол! — Заголосили дружно трибуны.

— Бобёр! Бобёр! — Раздалось скандирование на нижних рядах.

— Гол, товарищи! Это гол! — Крикнул в микрофон Озеров. — Какая замечательная комбинация и Всеволод Бобров сокращает разницу в счёте, 4:3. Да, вся игра ещё впереди.

— Чё на меня не дал? — Обиженно заворчал Корней, когда мы поздравили Севу с заброшенной шайбой.

— Юра, ну ты же баскетболист, зачем тебе ещё голы забивать, — хохотнул я.

— А у меня может зуб на ЦСКА! — Не отступал он.

— С зубами нужно обращать к врачу, — заявил Бобров, когда мы поехали на скамейку запасных.

— Кто так, б…ть, играет! Кто так играет! — Анатолий Тарасов снова накинулся на своих лучших хоккеистов. — На вас смотрит весь советский народ!

— Говорят, сейчас сборную будут на базе «Спартака» собирать, — тяжело выдохнув, ответил на упрёк Саша Альметов.

— Говорят, кур доят! Сука! — Махнул рукой армейский «хоккейный полковник». — Смена! Б…ть!

На трибунах, где многие уже приняли по чуть-чуть горькой водочки, актёры из нового театра согревались исключительно похлопыванием и прыжками на месте.

— Да, так и отморозить себе что-нибудь можно, — недовольно загундосил Бурков, намекая Высоцкому и Трещалову, что пора бы решить почти гамлетовскую дилемму: пить или не пить, положительно.

— У меня термос с чаем, — протянула Шацкая герметичную цилиндрическую ёмкость.

Однако Георгий Иванович от такого напитка категорически отказался.

— Ты смотри Жора лучше какой хоккей! — Хрипловатым баритоном пророкотал Высоцкий.

— Богдан давай! — Взвизгнула Светличная. — Давай родненький!

— Ну! — Крикнул рядом Володя Трещалов. — Пасуй на Бобра!

На хоккейной площадке, которая для зрителей верхних и средних рядов была, как на ладони, «Молот» из Перми вновь закружил свои хитрые хороводы в зоне армейцев. Несколько передач, смена позиций, бросок, подставление, прекрасная игра вратаря Пучкова. И снова с шайбой необычная тройка нападения Бобров — Крутов — Корнеев.

— Шайбу! Шайбу! Шайбу! — Дружно грянули актёры.

— Шайбу! Шайбу! — Поддержали их болельщики поблизости.

Вот Сева Бобров промчался за воротами, и с разворота бросил в ближний угол, но армейский голкипер вновь отвёл угрозу. Но быструю черную точку, которой выглядела шайба издалека, подобрал Крутов и скинул на почти открытого баскетболиста Корнеева.

— Го-о-ол! — Заревели трибуны

Трещалов сунул два пальца в рот и свистнул, что было сил.

— А-а-а! Мальчики молодцы! — Высокими голосами закричали Шацкая и Светличная.

— Надо же, сравняли, — заулыбался Бурков. — А я думал всё — «укатали сивку крутые горки». Давай земляки! Я за вас ничего не пожалею! С этого дня не пью! Неделю!

Наша тройка, после нескольких безрезультативных смен, где нам с трудом пришлось обороняться, присела перевести дух.

— Мужики, нужно ещё забить парочку, — тут же вырос за нашими спинами тренер Костарев. — Ну, до перерыва, закрепить бы!

— Щас, Виталь Петрович, — улыбнулся я. — Мы специально чуть-чуть сдали. Внимание усыпляем. Пусть немного расслабятся.

— Тактический ход, — хохотнул Корней. — Сначала усыпить, а потом резко разбудить.

— Сделаем Петрович, — кивнул Бобров, которому играть становилось всё тяжелее.

Если наш тренер всё больше просил потерпеть и сыграть через не могу, то на соседней скамейке запасных Анатолий Тарасов просто разносил свою команду в пух и прах.

— Кому?! Кому, я спрашиваю, б…ть, сливаете!? — Резко покрикивал на хоккеистов «создатель красной машины».

— Ничья же пока, — обиделся хохотун и балагур Костя Локтев.

— Пока играешь в ЦСКА, такое слово забудь! — Хлопнул кулаком по бортику Тарасов. — Только вперёд! Только победа! Я, б…ть, так сказал! Смена!

Даже для меня, человека, который прошёл всю предсезонную подготовку с баскетбольной сборной СССР, темп матча был слишком высок. Если в баскетболе, можно было отдохнуть, постояв в углу площадки, во время атаки своей команды, то в хоккее стоять негде и некогда. Здесь если вышел на лёд, крутись-вертись, либо шайбу двигай, либо сам двигайся, но стоять нельзя.

На вбрасывании в нашей зоне, мои хоккейные пути дорожки, снова пересеклись с Альметовым.

— Чё ещё пацан скажешь? — Пробурчал он.

— Тарасов, что-то сегодня слишком нервный, играете что ль херово? — Улыбнулся я и мигом выгреб ничейную шайбу в свою сторону.

— Сев, на ход через борт! — Скомандовал я и бросился на левый фланг атаки.

Бобров из нашей зоны парашютиком закинул шайбу сразу к синей линии ЦСКА. Уйдя от защитника Дмитрия Уколова, я первым завладел резиновым диском, и покатил на ворота Пучкова. Наперерез тут же вылетел защитник армейцев Володя Брежнев. Ложный замах, резкий разворот влево на триста шестьдесят, и игрок ЦСКА сам того не желая проносясь мимо, столкнул, готового к отражению броска своего голкипера. В следующее мгновения я катнул шайбу уже в пустую рамку. Однако Уколов разбежавшись прыгнул на лёд, и стремительно проехав на животе влетел, вместе с вредным черным резиновым диском в свои незащищённые ворота. Само собой из-за такой туши, которая к тому же "на всём пару" залетела в рамку, ворота выскочили из фиксаторов и отъехали со своего места в сторону.

— Го-о-ол! — Заголосили болельщики, которые все больше болели за нас, за простую заводскую команду из далекой Перми.

Но Анатолий Владимирович Тарасов схватил запасную клюшку и со всей силы принялся колотить в деревянный борт, которому надо признать, итак во время хоккея много доставалась.

— Ворота были сдвинуты! Ты куда, б…ть, смотришь! Гол засчитывать нельзя! — Орал он до полного покраснения на судью Донского. — Правила иди почитай! Отменяй, б…ть, шайбу!

Однако рефери, который итак уже один раз сегодня предупреждал прославленного хоккейного мэтра, не выдержал.

— Технический фол, две минуты ЦСКА! — Объявил судья Донской секретарю игры, что сидел непосредственно за бортиком и вносил основные события матча в протокол.

Ранимая душа Анатолия Владимировича такого подлого поворота судьбы не перенесла, и он тремя сильнейшими ударами разломал ни в чём неповинную клюшку пополам.

— Да, вот это поворот, — сказал в микрофон Николай Озеров, обрисовав для радиослушателей создавшуюся игровую обстановку. — Мало того, что «Молот» повёл в матче 5:4. Команда ЦСКА за неспортивное поведение получила ещё двухминутное удаление. На розыгрыш лишнего игрока тренер пермяков Виталий Костарев отправил следующее сочетание игроков: защитник — Курдюмов, нападающие: Бобров, Крутов, Корнеев и Фокеев. Неожиданно. Пермяки собираются играть с одним защитником и четырьмя нападающими. Посмотрим, что противопоставит Тарасов тактической новинке уральцев.

— Курдюм, играешь на синей линии по центру, — подсказал я защитнику его место.

— Сам знаю, — сплюнул игрок нашей обороны на лёд.

Судья Резников подозвал меня и нападающего ЦСКА Леню Волкова на точку вбрасывания в крайний левый круг хоккейной площадки. Кроме Волкова, играть в меньшинстве у москвичей вышли оборонцы: Трегубов, Уколов и нападающий Валя Синюшкин. Рефери бросил шайбу вниз, и я вновь был быстрее. Что поделать, если рефлексы работают на двести процентов, не поддаваться же на самом деле?

Курдюм отдал шайбу налево Боброву. Я выкатился в центр так называемого ромба. За ворота Пучкова уехал Фока, справа расположился Корней.

— Сев, не тяни, гоняй шайбу! — Успел брякнуть я, прежде чем получил от Трегубова удар в спину.

Бобров отпасовал за ворота на Фокеева, тот дальше на Корнеева, а Юра вернул шайбу защитнику Курдюмову. Курдюм замахнулся, но бросать не стал, дождался, когда под шайбу ляжет Волков, и скинул обратно на Корнея. Юра в касание на меня. Я с лёту вдарил по воротам. Но непослушный резиновый диск попал в штангу и вылетел на левый край. Где Сева Бобров быстро добил эту чёрную попрыгушку в пустой угол.

— Го-о-ол! — Заревел весь стадион.

И табло над ледовой ареной отобразило, что счёт стал 6:4 в пользу «Молота». Мы подъехали к Боброву, чтобы поздравить легенду советского спорта. И спокойно покатили на скамейку запасных.

— Се-ева! Се-ева! — Кричала какая-то женщина прямо за нашей скамейкой.

— Всеволод Михалыч, персональная болельщица? — Спросил я.

Бобров посмотрев на эксцентричную дамочку, кисло улыбнулся.

— А военный товарищ рядом надо полагать её муж? — Хохотнул, усевшийся рядом Корнеев.

— Да, Всеволод Михалыч, а моральный облик у вас не очень соответствует высокому званию…, - не успел договорить я, как Бобёр двинул крагой по моему мотоциклетному шлему. Чтобы я, значит, заткнулся, пожалуйста.

После второго периода Виталий Петрович Костарев не знал, толи радоваться ему, толи наоборот покричать на парней, которые уже стали фантазировать на тему будущей премии от заводского начальства.

— Куплю джипсовый костюм в Москве и в Ялту поеду на премиальные, — улыбался с кружкой горячего чая Вова Фокеев.

— 6:4 — это ещё далеко не победа, — развалившись в кресле, заметил Сева Бобров. — Сейчас Тарасовцы выдадут на морально-волевых такую концовку, мало не покажется.

— Да, мужики, — заметил Костарев. — В третьем тайме играем повнимательней. Слишком много обрезов в средней зоне. А так пока молодцы.

«Да, чё, молодцы! — ликовал про себя Виталий Петрович. — Зае…сь игра! Но нужно признать, без Бобра, и без этих странных баскетболистов, и без клюшек с загнутым крюком, давно бы нам был пи…ец».

Внезапно в дверь раздевалки заглянул секретарь сегодняшней игры.

— Извините, Всеволод Михайлович, вас срочно к телефону, — промямлил он.

Нехорошее предчувствие овладело Костаревым. «Б…ть, зачем я эту заговоренную пуговицу выбросил?» — пронеслось в голове. И буквально через три минуты плохие ожидания оправдались.

— Извините мужики, — сказал Сева Бобров. — Я человек военный, для меня приказы не обсуждаются.

— Что случилось? — Виталий Петрович схватился за сердце, которое внезапно ухнуло.

— Говорить всего не имею права, но на лёд в третьем тайме я не выйду, — Бобров от бессилия бросил хоккейные краги на пол раздевалки.

— Армейское командование позвонило и вежливо попросило, — тихо шепнул мне на ухо Юра Корнеев.

— Суки! Суки! — Выкрикнул я два раза одно и то же многосмысловое слово. — Виталь Петрович, отойди в сторону.

Я показал рукой, в какую. И когда главный тренер сдвинулся на пару метров, я схватил табуретку и что было силы, долбанул её об стену, которую своей спиной и закрывал секунду назад Костарев. С первого удара отломалась лишь одна несчастная ножка. Зато после второго броска деревянная конструкция треснула пополам.

— Извините, мужики, накипело, — сказал я, успокоившись, растерянным хоккеистам. — Виталий Петрович, давай переодевайся вместо Севы выйдешь на поле. А ты Всеволод Михалыч, встанешь на тренерский мостик, будешь руководить сменами. И на лёд выходить не придётся, и польза для команды.

— Постой, — заволновался тренер Костарев, — я же не заявлен.

— Если можно одного хоккеиста по ходу игры отзаявить, то другого можно дозаявить, — я посмотрел с грустью на разломанную мной табуретку. — У нас не чемпионат Мира, и не Олимпийские игры. Всё мужики, шутки закончились! Поседений бой, он самый трудный!

— Вот эта игра, вот это хоккей! — Эмоционировал в микрофон Озеров. — Какой бой дают чемпионам страны уральские хоккеисты. Если после первого периода «Молот» уступал 2:4, то во втором тайме все перевернулось с ног на голову. Прекрасная игра тройки нападения Бобров — Крутов — Корнеев и пермяки повели уже 6:4. К сожалению, скорее всего, получил незначительное повреждение наш прославленный капитан сборной СССР Всеволод Бобров. А без него, уральской заводской команде кроме самоотверженной игры в обороне противопоставить армейцам больше нечего. Но и для чемпионов время быстро тает. Как отквитал одну шайбу Альметов в середине третьего тайма, так счёт и застыл на цифрах 6:5 в пользу «Молота» из Перми. И вот за сорок секунд до конца третьего тайма тайм-аут взял Анатолий Тарасов. Наверное, придётся сейчас снимать с ворот Пучкова и выпускать шестого полевого игрока. Да-а-а, назревает вторая сенсация на турнире. Напомню ещё раньше «Торпедо» из Горького одолело московское «Динамо», 2:1.

— Петрович, ты как? — Сева Бобров поинтересовался состоянием играющего сегодня тренера Костарева.

— Нормально, дышать можно, — тяжело выдохнул бывший защитник сборной СССР, которому сегодня пришлось играть левого крайнего нападающего.

— Не вижу энтузиазма, — улыбнулся я, чтобы немного взбодрить партнёров. — А где вместо сердца пламенный мотор?

— Мотор на месте, лошадиных сил не хватает, — брякнул сдуру Корнеев, и вся скамейка запасных захохотала, как ненормальная.

— Не нравится мне это, — загундел Жора Бурков на ухо своим коллегам по актёрскому ремеслу. — Если наши проиграют, напьюсь!

— Георгий Иванович, это не серьезный разговор, — грозно на него глянул Высоцкий.

— Тогда завтра пива выпью, — пошёл на попятную «самородок» из Перми. — Имею право, тем более завтра — понедельник, выходной.

— Корней, идея такая, — тихо пробубнил я. — Я сейчас вбрасывание выиграю, отброшу шайбу тебе в правый угол, а ты прикрой её у борта корпусом и никого не подпускай. Свистнуть ещё одно вбрасывание, сделаем так же.

— Ты главное выиграй, а я за себя отвечаю, — ухмыльнулся баскетбольный «гренадёр» на коньках.

Судья подозвал меня и Альметова на точку вбрасывания, которая была в нашей зоне в правом круге.

— Что, больше не шутится? — Хмыкнул армеец, когда мы поставили клюшки на лёд.

— Отшутилась роща золотая, берёзовым, весёлым языком, — пробурчал я, и быстро выиграв шайбу, отбросил на Корнея.

Но наш великан как-то неловко махнул мимо резинового диска, запнулся и упал на колени. Хоккейный снаряд тут же выловил Веня Александров и скинул на синюю линию защитнику Уколову, тот перевёл на Трегубова. И «Иван Грозный» с такой силой разрядил «свою пушку», что шайба, как мелкокалиберное ядро, понеслась в наши ворота. Костарев, как бывший защитник смело лёг под ураганный выстрел. Шайба ударила ветерана в район лодыжки, срикошетила в перекладину, и от неё брякнулась вниз. Быстрее всех на добивании оказался юркий Костя Локтев, который добил чёрную «поганку» в пустой угол ворот.

— Го-о-ол! — Закричали преданные болельщики московского прославленного клуба.

— Да! Б…ть! Да! Твою мать! — Подпрыгнул на месте Тарасов. — Вот так! Только победа, б…ть! Только вперёд!

На нашей скамейке запасных вся команда разом схватилась за голову.

— Корней! — Крикнул я. — Помоги Петровича дотащить!

Я первым подъехал к лежащему на льду Костареву.

— Лодыжку сломал, сука, — прохрипел играющий тренер.

— Мужики взяли! — Скомандовал я.

И мы: я, Корней, защитники Курдюмов и Малков повезли ветерана на руках к скамейке запасных. Где уже засуетилась дежурящая на игре бригада скорой помощи.

— Тайм-аут! — Крикнул Сева Бобров судье.

— Гол! Товарищи! Это гол! Какой замечательный сегодня матч! — Николай Озеров даже забыл, что ещё семь минут назад, чтобы не замерзнуть, закутался в дополнительный тулуп, что предоставили работники катка. Сейчас ему было очень жарко. — Такой хоккей нам нужен! За пятнадцать секунд до конца матча, армейцы Москвы сравняли счёт. 6:6! Назревает уважаемые товарищи радиослушатели, дополнительное время.

— Теперь понятно почему, у тебя Юра в своё время с хоккеем не сложилось, — я посмотрел на виноватое лицо баскетболиста Корнеева.

— Почему? — Зло бросил он.

— Ноги длинные играть нормально мешают, — хохотнул я.

— Балаболка, — махнул он рукой.

— Мужики, по регламенту если ничья, то будет дополнительное время десять минут до первой заброшенной шайбы, — сказал Бобров. — Нам нужно что-то придумать, чтобы до дополнительной десятиминутки не доводить. Дожмут они нас там.

— Я придумал, — влез в разговор Фокеев. — Нужно сейчас ещё один гол забить и всё.

— Ха-ха-ха! — Все кто был из игроков рядом, дружно заржали.

— Давай, Богданыч, соображай, больше некому, — Сева Бобров посмотрел на меня.

— Поехали Фока, — отсмеялся я. — Будешь у нас крайним, левым.

— Так крайним или левым? — Спросил хоккеист, перелезая через борт.

— Это, смотря, как игра закончится, — улыбнулся я. — Корней, — шепнул я тихо, прикрыв ладонью рот. — Сейчас я выигрываю вбрасывание на тебя, с навесом бросишь шайбу по краю. Я её подберу и уеду за ворота Пучкова. Ты затем накатываешь по правому краю, а Фока по левому. Кто будет открыт, на того из-за ворот и скину, бить в касание. Фока, понял?

— Ты меня на понял не бери, — пробубнил Фокеев.

Я въехал в центральный круг вбрасывания. Напротив меня встал Альметов.

— Смотри, тебе Бобров что-то машет, — буркнул армейский нападающий.

— Это он Тарасову что-то интересное показывает, — хохотнул я и тут же выбил ничейную шайбу, которую бросил судья на лёд.

В голове вмиг наступила полная ясность, которая бывает в критические и важные моменты. Я не глядя на Корнеева полетел в атаку. У меня была четкая уверенность, что Юра запустил шайбу по воздуху, как мы и договорились. И она не заставила себя ждать, когда вылетела из-за моей спины, и запрыгал как черная ледяная жаба, по льду. Я первым её подхватил и заложил вираж за ворота вратаря ЦСКА и соборной СССР Пучкова. Ещё две секунды отсчитал мой внутренний секундомер. «Но где же вы братцы?» — я резко стрельнул глазами слева на право. Корнеев воткнулся в защитника, а Фокеев прилёг у борта на лёд. Времени думать почему он упал — не было. Ещё одна секунда щелкнула в голове. И тут я вспомнил очень красивый эффектный хоккейный приём, правда, который у меня ни разу никогда не получался. Я сначала накрыл шайбу крюком клюшки сверху, затем потянул её на себя и резко крутанул кистями черенок на сто восемьдесят градусов против часовой стрелки. И непослушная капризная шайба легла на крюке, как кусок теста на деревянной лопатке, который нужно запихать в печку, чтобы получилась, ароматна булочка. Ещё одна секунда завершила свой стремительный бег. И я одним единым движение занёс эту шайбу в верхний угол ворот, как кусок теста в печь.

— Го-о-о-ол! — Весь стадион просто обезумел.

— Гол-гол-гол-гол-го-о-о-л! — Заорал в микрофон Озеров, подпрыгнув на месте. — Победную шайбу занёс клюшкой в ворота Богдан Крутов! Это надо товарищи видеть! Это самая настоящая баскетбольная шайба! Баскетбол-гол!

— А-а-а-а-а! — Все мужики пермского «Молота» перемахнув через борт, стали на ходу стягивать с себя тяжеленные хоккейные краги и подбрасывать их воздух.

Юра Корнеев снял с себя мотоциклетный шлем и тоже метнул его вверх. Так же в сторону полетели клюшки и бутылки с водой. И вся эта обезумевшая от внезапной победы масса хоккеистов поглотила меня как лава вулкана. Запихала под себя и прыгала на моем пусть крепком, но всё же не казенном теле.

— А-а-а-а! — Кричали актрисы Шацкая и Светличная на трибунах.

— Нет, ты видел Леонидыч! — Хрипел Высоцкий, обнимая Трещалова.

— Оху…ть! — Лопотал будущий Сидор Лютый. — Как это так?

— Эх, Напьюсь! Точно напьюсь! — Гаркнул Бурков. — Пива завтра выпью! — Бросил он, покосившись на Высоцкого.

— А я говорю, шайба была забита не по правилам! — Орал Тарасов на судью Донского, которого он сейчас был готов прибить. — Если не отмените гол, я уведу команду с поля!

— Товарищ Тарасов, — спокойно ответил ему рефери. — Можете уводить команду, время матча закончилось.

— Сука! Я этого так не оставлю! — Эмоциональный Анатолий Владимирович вытащил ещё одну клюшку и разломал её об борт.

— Мужики! Бл…ь! Раздавите! — Орал я, выкарабкиваясь наружу. — Давай Бобра качать! Нечего ему за бортиком одному киснуть.

— Какая трогательная сцена, — уже немного успокоившись, прокомментировал Николай Озеров происходящее на льду веселье. — Игроки пермской команды качают Всеволода Михайловича Боброва. Нашего великого советского спортсмена!

— Дядя Богдан! — Окликнул меня заплаканный Валерка Харламов у нашего бортика.

— Ты чего? — Я потрепал мальчишку по волосам.

— Я когда вырасту, лучше вас буду в хоккей играть! — Пискнул он, шмыгнув носом. — За ЦСКА! И вас обыграю!

— Только пообещай, что никогда за рулем машины не будешь лихачить, понял? — Улыбнулся я.