Туманная река 4

Глава 3

После первой моей тренировки на льду «Катка «Сокольники» на репетицию я приехал заметно повеселев. Небольшой камень с моей души всё же упал. Как стоять на коньках я вспомнил, как держать клюшку — тоже. Осталось только провести одну игру с ЦСКА и про хоккей можно будет смело забыть навсегда. Достаточно того, что я буду смотреть, как гоняют шайбу «настоящие мужчины» с трибуны на стадионе, обнимая при этом свою Наташу. Кстати о Наташе, уже четвёртый день не разговариваем. Мало уделяю внимания. То с клюшками бегаю, то с масками, то с касками, то на заседаниях заседаю. Но сегодня для всей музыкальной команды у меня есть очень хорошие новости. Так глядишь, и «растает лёд».

Санька Земакович, Зёма, который до сих пор не научился держать ритм, играя за ударниками сидя, отстучал палочками четыре раза и мы грянули «Там, где клён шумит». В общем, махнули мы на него рукой, для дискотек и концертов барабанщик, который играет стоя, даже эффектней смотрится. А для записи в студии можно найти кого-то и более профессионального.

Там, где клён шумит над речной волной,

Говорили мы о любви с тобой…

Голос после гастролей у Толика Маркова, у нашего Маэстро, восстановился сам. Правда, отношения с Лизой Новиковой, которая сейчас играла за синтезатором, то потухнут, то погаснут, то есть наоборот, то вспыхнут, то воспламенятся. И хоть сейчас в шестидесятые годы дети быстрее взрослеют, всё равно он — слишком молодой для неё.

Не вернётся вновь, не вернётся вновь,

Не вернётся вновь это лето к нам…

Вадька Бураков, Бура, как всегда сосредоточенно тягал толстые струны бас-гитары. Втравил я его в это музыкальное дело, а получится ли из Вадьки настоящий музыкант, «бабушка надвое сказала». С нашей общей одноклассницей Тоней, которая сейчас модельером работала на фабрике «Красный текстильщик», тоже "поцапался". Уже три дня как он переехал ко мне в избушку на окраину Измайлова, а Наташа перебралась к Тоне в комнату в Большом Каретном переулке пятнадцать.

Ни к чему теперь за тобой ходить,

Ни к чему теперь мне цветы дарить…

Наташа Маркова, пела вторым голосом и усиленно не смотрела в мою сторону. Как будто я виноват, что у меня характер такой неспокойный. Между прочим, был бы спокойный, то меня здесь в другом отражении в 1960 году и не было бы.

Поросло травой, поросло травой,

Поросло травой место наших встреч.

Санька закончил песню простенькой сбивкой на ударнике, от которой Толик неприятно поморщился.

— Я в буфет за чаем, — пробурчала недовольная Лиза.

— Я с тобой, — сказала Наташа.

Девчонки порылись в сумочках и молча покинули нашу мужскую компанию.

— Я так и не понял, почему дискотеку сегодня отменили? — обиженно посмотрел на меня Маэстро. — У нас ведь в ДК два зала?

— Потому что, — начал я в пятый раз, — сегодня вечером на спектакль приедет посмотреть сама Екатерина Фурцева, министр культуры СССР! Театральные критики разные. Известные актёры из московских театров. А теперь представь на дискотеке какая-нибудь потасовка.

— У нас уже давно не дерутся, — пробурчал Бураков.

— А по закону подлости, сегодня и расквасят кому-нибудь нос, — вмешался в разговор Земакович. — И это, зеркало в туалете грохнут.

— Завтра, в воскресенье, всё устаканится, — успокоил я Толика. — Спектакль пойдёт днём, а дискотека вечером.

— А мордобой? — хохотнул Санька.

— По расписанию, — пробормотал я.

Тут девчонки принесли кружки с чаем и ещё какие-то плюшки в репетиционную комнату.

— Товарищи, дорогие, — начал я, когда все оказались в сборе. — У меня для всех несколько хороших новостей.

— Гастроли! — Оживился Толик.

— И не только, — я встал и отставил гитару в сторону. — Во-первых, примерно, дней через десять по дипломатическим каналам нам прибудут настоящие инструменты. Гитары фирмы «Gibson Les Paul» и электропианино «Wurlitzer EP-110».

— А барабаны? — брякнул палочками по рабочему барабану Зёма.

— Этот вопрос не существенный, — махнул я рукой. — Во-вторых, мы должны записать два диска по восемь песен каждый в конце октября. В-третьих, в первых числах ноября гастроли: Таллин, Рига и Вильнюс. Если всё пройдет хорошо, то дальше поедем в Варшаву, Прагу и Берлин.

— А-а-а!!! — Заорали дружно все ребята и девчонки.

— Это же я теперь жениться смогу! — Заверещал громче всех Санька Земакович. — В среду переезжаю в новую собственную комнату, потом записи, гастроли! Кого хоть благодарить за такое счастье?

Ребята разом замолкли и посмотрели на меня.

— К сожалению всего рассказать не могу, — вздохнул я. — Но есть такие люди, — я показал пальцем в направлении Большой Медведицы. — Давайте лучше репетировать.

— Песни новые нужны, — «завёл старую пластинку» Маэстро.

— Хватит гулять, пора на работу, — пробурчал себе под нос Зёма.

В прошедший вторник, после заседания Федерации хоккея, где меня чуть-чуть не порвали на части, в коридоре здания ВЦСПС ко мне подошёл знакомый на лицо гражданин.

— Здравствуйте, меня зовут Тимур Олегович, — представился он. — Мы с вами встречались в Одессе, когда я вас провожал, ну сами знаете на встречу с кем.

— А я думал, что вы просто водитель сами знаете кого, — я пожал руку товарищу. — А вы, оказывается, по профсоюзной линии работаете.

— А вы, я вижу человек с юмором, — улыбнулся Тимур Олегович. — Давайте я вас подвезу.

— У мня Opel Blitz служебный у входа, — я тоже улыбнулся. — Хотите поговорить без свидетелей? О чём? Сразу предупреждаю, я не виноват.

— Не беспокойтесь, я по поручению, сами знаете кого, — пробурчал в кулак мужчина.

Мы проследовали в его, скорее всего, тоже служебный автомобиль. Потому что ЗИЛ-111 лимузин представительского класса, вряд ли мог себе позволить простой столичный житель. Тимур Олегович завёл двигатель и на мой немой вопрос — куда, ответил, что сделаем кружок по центру Москвы.

— Анастаса Ивановича заинтересовали некоторые ваши идеи по поводу продажи пластинок за рубеж, — начал беседу товарищ. — Что вам нужно, чтобы дело сдвинулось с мёртвой точки? И что ещё можете посоветовать, чем ещё наполнить бюджет страны?

— А как дело обстоит с книгой «Звёздные войны»? — поинтересовался я.

— Печатается, переводится на другие языки, всё делается, — улыбнулся водитель представительского авто. — С Евролигой вы сами видите процес пошёл. Съёмки кино «Челюсти» решили перенести на следующий год. Пусть сначала сценарий напишут ваши киношники. Да и снимать на Черном море дешевле.

— Что же ещё? — задумался я. — Давайте так поступим. Завтра в среду встретимся в ДК Строителей, перед репетицией. Я всё продумаю и подробно расскажу. А сейчас голова после заседания Федерации хоккея трещит.

— Что ж, давайте завтра, — согласно кивнул Тимур Олегович.

На следующий день во Дворце культуры мы встретились с этим товарищем вновь. Я попросил тётю Зину, чтобы она закрыла на полчаса буфет на «учёт».

— Зинаида Петровна дело государственной важности, — заявил я.

— Да хоть вселенской, — «вспыхнула» буфетчица. — У меня план по сокам и водам ещё не выполнен!

— Плохо пьют, — кивнул я. — А по мороженному?

— Отцепись «холера»! — Не отступала тётя Зина. — Сказала, что не закрою! Значит, не закрою!

— А так? — Тимур Олегович показал красные корочки.

— А у меня с бухгалтерией всё хорошо, — уже более миролюбиво сказала буфетчица. — Так уж и быть. Только на двадцать минут.

Я взял пару стаканов с водой и соком, чтобы окончательно успокоить Зинаиду Петровну, и уселся за столик. Товарищ же, который представлял Анастаса Микояна, местное меню проигнорировал. И когда тётя Зина закрыла буфетную избушку на клюшку, я выставил на стол, слепленный из пластилина кроссовок.

— Так как у нас очень хорошо продаются джипсы, — начал объяснять я, — то неплохо было бы начать выпускать кроссовки. Толстая подошва из резины, — я показал пальцем на пластилиновую модель. — Верх либо из кожи, либо из кожзаменителя, либо из ткани. Цвета обязательно яркие. Вариант зимний можно сделать с мехом внутри. Демисезонный просто с наполнителем. Летний сами догадаетесь как. Ещё можно сделать кроссовки с высоким голенищем. Бабки потекут в бюджет рекой. Не хуже джипсов. Там на западе кроссовки тоже делают, но они пока от кедов мало чем отличаются. Плюс все на плоской подошве, в которой много ходить нельзя. Мы же сделаем подошву под ботинок.

— А как же пятилетний план? — спросил меня Тимур Олегович, всё внимательно конспектируя в записную книжку. — Это же нужно будет какое-то время осваивать производство новой модели?

— Кстати по поводу плана, — я глотнул какого-то кислого напитка, не удивительно, что план по сокам в буфете не выполняется. — Намекните Анастасу Ивановичу, что не для всех отраслей экономики пятилетний план годится. Например, если калоши никто не покупает, зачем их делать ещё четыре года? Для легкой промышленности годовой план — оптимальный срок. Ведь новый год — новая мода.

— Что ещё? — мужчина оторвался от записной книжки.

— Пуховики на синтепоне, — я выставил на стол модель из пластилина номер два. — Болонь с внешней стороны, и больно с внутренней стороны. Посередине синтепон. Получатся яркие, красивые и легкие куртки.

— Болонь? — задумался Тимур Олегович. — Это же надо производство в Италии покупать?

— Покупайте, не пожалеете! — Я встал, так как меня распирало от энтузиазма. — Если всё это закрутить, то словосочетание «маде ин СССР» станет мировым брендом качества.

— А пластинки? — товарищ посмотрел вопросительно на меня.

— Это матрица нашей первой пластинки, — я сел обратно и выложил на стол последний козырь. — Давайте посчитаем. Себестоимость одной пластинки рублей тридцать. Продавать можно в магазинах за рублей сто — сто тридцать. Если мы проедем с концертами по Европе, по странам соцлагеря. Пять миллионов пластинок продать можно легко. Доход государственной казне пятьсот миллионов рублей.

Тимур Олегович потянулся к матрице, которая бесхозно лежала на столе. Но я его опередил и спрятал матрицу обратно в сумку. Мужчина озадаченно посмотрел на меня.

— Записывайте, — кивнул я на записную книжку. — Нам нужны настоящие качественные инструменты. Три гитары фирмы Gibson Les Paul и электрическое пианино Wurlitzer EP-110. Дальше, запись ещё двух пластинок и процент продаж с них. Гастроли, это само собой. Потом мы не обеспечены жильём. Были планы построить свой дом, но сначала больница, затем Олимпиада, потом гастроли. Некогда строиться зима уже на носу.

— С жилищным фондом сейчас плохо, — пробубнил Тимур Олегович, записывая мои законные требования в книжку.

— Думайте, я вас не тороплю, — улыбнулся я, похлопав по сумке с матрицей.

— О чём задумался? — Меня пихнул в бок Толик Маэстро, когда мы доиграли «Рыбку золотую».

— В среду, через четыре дня заезжаем в новое жильё, — ответил я. — Как расселяться будем? Нам на всех дали в новостройке на Щёлковском шоссе на одной лестничной площадке одну квартиру однокомнатную, одну — двушку и одну — трёшку. Третий этаж — дефицитный.

— Я готов взять однушку! — Первым высказался Санька Земакович.

— Может тебе сразу трёшку? — Посмотрел исподлобья на него Вадька.

— Давайте потом жребий бросим! — Психанул Толик. — А сейчас время репетировать!