Туристы. О путешествиях во времени

Глава 163 Партизаны и ведьмы

Петро и Грыць ходили в эту непроглядную безлунную ночь в разведку — лазали возле Нижинцев, пытались пробраться на «Чёртову мельницу», но так и не смогли. На первом же посту их каким-то образом заметил часовой и, кажется, бросил гранату… Взрыв вспугнул спящих птиц, заставив их панически закрутиться в неподвижном ночном воздухе, поджёг ближние кусты. Спасаясь от огня и новых взрывов — солдат бросался и бросался, не жалея гранат — партизаны припустили бегом через прохладные тёмные заросли, проскочили болотистую низину и оказались вблизи дороги. Грыць выскочил, было на грунтовку, собираясь перебежать её и скользнуть в тёмные кусты на той стороне, но Петро схватил его за драный рукав.

— Стий! — зашептал он, пригибая голову за дорожную насыпь. — И цыц! Есть тут хтось!

— Да? — удивился Грыць, прислушиваясь и слыша лишь скрипучие крики вспугнутых птиц, шорох ветвей да собственное сопение.

— Цыц! — шикнул Петро, осторожно выглядывая и даже приготовив автомат.

Грыць тоже выглянул, но пока ничего не увидел…

— Дывысь! — вдруг шепнул Петро, указав куда-то, на дорогу, которая, змеясь, убегала в кромешную темень.

Грыць присмотрелся и насилу различил во мраке ночи, как небыстро плетётся по пыли лошадка, впряжённая в увесистую подводу. Завидев её, он невольно похолодел: это же дорожный призрак едет!

— Дорожный призрак! — прошептал Грыць и тоже приготовил автомат: появился отличный шанс взять его «языком», если получится.

— Трэба брать! — решил Петро, а «призрак» приближался вместе со своей подводой и лошадкой.

Грыць боялся: «призрак» был неуловим и опасен, как чёрт с Чёртовой поляны — он каждый раз уходил, убивая партизан, и растворялся в ночи без следа. Их было всего двое — он и Петро, а «призрак» ухитрялся обмануть и десятерых…

— Насчёт три! — невозмутимо приказал Петро, встав наизготовку, нацеливсшись напасть на «призрака», схватить его и стащить с подводы.

— Ага, — ктвнул Грыць, страясь преодолеть страх…

— Раз! Два! Три! — быстро сосчитал Петро и тут же выскочил из засады, внезапно напав на возницу «призрака», схватив его, пока тот не успел и пикнуть. К Петру тут же присоеднилися Грыць, и они вдвоём сбросили врага на землю удивительно легко.

— Не шевелись! — приказал пленнику Петро, взяв его на мушку, и «призрак», плаксиво заныв, поднял свои длинные руки.

На «призраке» была чёрная маска, Петро стащил её и… не поверил глазам. Он ожидал увидеть немца — любого из приспешников Краузе… Но под маской «призрака» скрывался кум нижинского старосты Егора — хромоногий, бородатый Антип. До недавнего времени Антип был партизанский связной — выведвал у кума немецие секретики — но потом исчез, и Петро считал, что фашисты казнили его.

— Антип? — изумился Петро, отходя назад с маской в кулаке.

— Антип… — заныл Антип, копошась в пыли.

— А що ты тут робишь? — Петро принялся расспрашивать, а Антип, вставая на хромые ноги, сказал так:

— Краузе гоняет меня туды-сюды от Карьеров до «Мельницы» та назад…

— Бежим до лису! — предложил Антипу Грыць, который хотел убраться с дороги как можно скорее: а вдруг Антип тут — не единственный «призрак»??

— Не можу… — мрачно отказался Антип, мотая своей бородатой башкой. — Якщо сбегу — Краузе усих вас до кола посадит…

Грыць боялся кола страшно. Петро тоже, наверное, боялся — только вида не подавал, потому что не так давно сделался командиром отряда. А какой же он будет командир, если станет трястись, как глупый кролик??

Антип не знал, зачем немцы заставляют его ездить, и Петро решил так: Антип будет ездить и дальше, но при этом постарается вызнать секрет. Партизаны будут поджидать его на дороге, а Антип расскажет им всё, что узнал. Пришлось Антипу согласиться: иначе нельзя, надоело ходить под врагом… да и свои расстреляют, если откажется.

— Держи, — Петро отдал Антипу маску, и тот сейчас же натащил её на свою бороду. Антип весь трясся, влезая назад на подводу: авось, немцы следят за ним и видели, как он разговаривал с партизанами?

Петро и Грыць скрылись в ночи, а Антип, несильно хлестнув вожжами немецкую лошадку, продолжил свой невесёлый путь, размышляя о горькой своей доле. Наверное, он не доживёт до конца войны: либо немцы его прикончат, либо свои же, партизаны, расстреляют…

Начальник полиции Евстратий Носяро привычно направился к бывшему театру — именно там заседал комендант Фогель, у которого он собирался просить подкрепление для отлова партизан. Носяро ждал от Фогеля милости: партизан развелось столько, что опасно стало выходить за ворота. Ну, поорет комендант, постучит ногами, а потом — разрешит Носяре взять карателей — для чего же тогда он его вызывал? К тому же, за этих партизан Фогеля самого казнят…

С небес сыпалась противная дождевая пыль — с самого утра погода подбросила неприятный сюрприз: хмурое небо, гадкий ветерок и вот этот мелкий дождик. Евстратий Носяро успел намокнуть, пока семенил от стоянки к комендатуре, а на пороге его остановили: вместо привычных двух часовых вход перекрыли целых шестеро. Начальник полиции испугался: он и так боялся фашистов, а теперь — пятеро из них охлопывают и вытряхивают карманы его полицейского мундира, а один — внимательно изучает своими колючими, придирчивыми глазками его документы. Носяро ёжился от холода: мундир успел промокнуть насквозь, а ветерок — пробирал до косточек и щекотал слабые носярины лёгкие.

— Ви есть пройти! — каркнул, наконец, тот солдат, который рассматривал его «аусвайс», а остальные фашисты посторонились, пропуская Носяру через высокие двери. Забив пропуск в свой промокший карман, начальник полиции, ругаясь и стуча зубами, поднялся по широким мраморным ступеням к бывшей костюмерной. Костюмерную комендант Фогель избрал для себя кабинетом, по его приказу все театральные костюмы вынесли на помойку, и вместо них припёрли стол, стул и шкаф. «Gerr Kommandant» — по-немецки сообщала позолоченная табличка, которую прикрутили к белой двери бывшей костюмерной двумя винтами. В который раз за свою трусливую жизнь поборов животный страх перед фашистами, Евстратий Носяро постучал в дверь, а потом — легонько приоткрыл её и зашёл в кабинет Фогеля. Едва его нога пересекла порог — начальник полиции застопорился и невольно подался назад. Комендант Фогель был в кабинете не один: Носяро увидел последнего в углу, около большого аквариума с фиолетовыми зубастыми рыбинами. За столом же коменданта сидел Эрих Траурихлиген и зачем-то рылся в документах, а около Траурихлигена стоял его спивающийся адъютант и держал в руках поднос с напитками и конфетами. Носяро попятился, однако Траурихлиген тут же остановил его.

— Здравствуй, Евстратий! — сказал он по-русски. — Как добрался?

Евстратий Носяро не знал, что генерал говорит по-русски, испугался ещё больше и по инерции промямлил:

— Хорошо…

— Проходи, садись! — приказал ему Траурихлиген, сложив стопкой те документы, которые до этого смотрел. — Это я тебя вызвал!

Носяро заподозрил, что его собираются казнить. Раньше Траурихлиген никогда не беседовал с ним лично… и подспудный страх подсказывал, что из комендатуры Носяру поволокут прямо на кол… Евстратий Носяро проглотил ком, который душил его, собравшись в горле и, повинуясь приказу генерала, небыстро подполз к столу, стянул с лысеющей башки форменную кепку и смял её в пальцах.

— Кушай шоколад, Евстратий! — добродушно предложил Траурихлиген, кивнув на Шульца. — И расскажи мне про деревню Светлянка.

Евстратий Носяро судорожно сглотнул: есть ему не хотелось совсем, тут как бы не вывалить обед от страха… Проглотив ком во второй раз, Носяро разинул рот и негромко, шепеляво пробормотал:

— Страшное это место, господин… Гиблые там леса вокруг…

— Это ещё почему? — скептически хмыкнул Траурихлиген, в упор уставившись на Носяру, от чего у начальника полиции задрожали тощие колени. — Партизан слишком много, а вы их не ловите?

Сейчас бы хорошо попросить у него карателей, однако волю Носяры слопал страх. Переминаясь с одной дрожащей ноги на другую, начальник полиции монотонно гудел:

— Растёт там избавлень-трава. Никого туда не пускает — всё в чёрный лес, да в болото гонит. А ещё — в чёрном лесу есть ведьмина поляна…

— Ты что? — изумился Траурихлиген и постучал стеком по столешнице Фогеля. — Какая трава? Какие ведьмы?

— И-избавлень-трава… — пискнул Носяро, по инерции пятясь назад — мимо стола, Шульца, Фогеля, аквариума… Комендант оставался на месте — топтался возле аквариума, искоса поглядывая на фиолетовых рыбин, которые крутились в толще воды и двигали своими челюстями, усеянными множеством острых зубов. Не так давно Траурихлиген приказал установить этот аквариум, сказав Фогелю, что «эти удивительные и совершенные создания станут прекрасным украшением кабинета»… А вот сам комендант почему-то недолюбливал пираний… К тому же, одна из этих «милашек» как-то раз едва не оттяпала ему палец…

Лопатки Носяры упёрлись в закрытую дверь, и он, вздрогнув остановился. Форменная кепка выпала из похолодевших рук и шлёпнулась на пол.

— Подними! — приказал Траурихлиген и поднялся из-за стола.

Носяро проворно нырнул вниз, подхватил с пола кепку и снова принялся изминать. Траурихлиген же широкими шагами приблизился к нему и осведомился:

— Неужели ты думаешь, что я испугаюсь какой-то травы и ваших дурацких побасенок??

Носяро вздрогнул и вжался лопатками в дверь: на миг ему показалось, что суровый генерал сейчас схватит его за шиворот и с головою засунет в аквариум с хищными рыбами.

— Там танки ваши утонули… в озере… — пискнул Носяро, обтирая жёсткую прохладную дверь своей спиной.

— Хватит рассказывать сказки! — отмахнулся от Носяры Траурихлиген. — Ты мне лучше скажи про партизан!

— В Светлянке полно партизан! — выдал Носяро в надежде на отряд карателей. — Избавлень-трава не трогает их, поэтому они и селятся там! Светлянка — главное партизанскиое логово!

— Отлично! — ухмыльнулся Траурихлиген, потирая руки. — Сегодня же никакой Светлянки не станет — и ведьмы сразу исчезнут, и сказки! Всё, Евстратий, можешь ехать домой и радоваться, что я сделаю за тебя твою работу!

— Яволь… — пролепетал Носяро, нашаривая рукою дверную ручку.

Открыв, наконец, дверь, он собрался покинуть комендатуру и убраться восвояси, сделал робкий шажок за порог… Внезапно некто налетел на него, больно ударил и едва не сшиб с ног на пол. Носяро с криком отскочил и увидел, как в кабинет коменданта вбегает потный, покрасневший солдат. Задыхаясь, опершись руками о коленки, солдат принялся мямлить нечто по-немецки…

Эрих Траурихлиген сурово сдвинул брови.

— Рядовой! — изрыгнул он, взмахнув стеком.

Солдат невнятно взвизгнул, попытался вытянуться по стойке «смирно», однако одышка душила его так, что он продолжал судорожно дышать ртом.

— Выйдете за дверь, приведите себя впорядок, а потом — доложите по уставу! — стальным голосом потребовал от расхристанного солдата Траурихлиген, и тот, испугавшись возможного кола, скачком выпрыгнул обратно, в коридор, закрыв за собою дверь. В коридоре он снова едва не сшиб Носяру и от нервов замахнулся на него кулаком.

— Та, ухожу я вже, собачонок! — плюнул Носяро, повернулся и пошёл прочь из этой комендатуры, которая с недавних пор стала напоминать приют для умалишённых.

Солдат же застегнул воротник, оправил китель, отдышался, восстанавливая психическое равновесие, а потом, решив, что восстановил — интеллигентно постучался в дверь, вошёл и отдал честь по уставу.

— Докладывайте, рядовой! — разрешил ему Эрих Траурихлиген, а комендант Фогель не решался выйти из угла и всё торчал около страшных пираний.

— Герр группенфюрер, к вам герр гауляйтер! — выкрикнул солдат, страясь не смотреть ни на пираний, ни на Траурихлигена. — Дожидается в холле штаба!

— «Супер», чёрт возьми! — досадливо фыркнул Траурихлиген. — Можете идти, рядовой! — отослал он солдата. — Шульц, за мной!

— Яволь, — вздохнул Шульц, который никуда не хотел идти, а хотел забиться туда, где темно, тихо и тепло и не вылезать оттуда до самого гроба.

Комендант Фогель, наконец-то, получил возможность отстраниться от тесного соседства с рыбами убийцами и вернуться за свой стол. Грозный генерал убрался из его кабинета, значит, для коменданта временно наступило затишье…