Ты - моя половинка

Глава четвертая

И вновь они неутомимо продирались сквозь заросли. Солнце палило нещадно. Оставалось гадать, что бы с ними сталось, не раскинься над их головами этот непролазный лес.

Они экономили воду во фляжке Майкла. Голод, жара и жажда вкупе с усталостью сводили с ума. Зато их наперебой веселили обезьяны и попугаи, живо реагировавшие на появление чужаков.

Насекомые по-прежнему с огромной охотой лакомились их кровью, оставляя после себя зудящие укусы. Пот, льющийся со лба, разъедал глаза. Несколько раз Эй Джей давала волю чувствам и испускала жалобные стоны.

Майкл сносил пытку молча.

Сезон дождей был позади. После него остались стада голодных кровососущих насекомых и размытые тропы.

Эй Джей мужественно шла вперед и вперед и слизывала с верхней губы соленый пот. Она бы могла попросить у Майкла его фляжку, что болталась перед самым ее носом, пристегнутая к рюкзаку. Он бы ей не отказал. Но Эй Джей старалась держаться до того предела, когда не попросить она бы уже не смогла. А до этого момента она предпочитала тупо брести вслед за лейтенантом Уэстом и изучать мутным взглядом многочисленные замочки и карманчики его армейской поклажи.

Несколько раз они натыкались на не успевшие высохнуть со времени окончания сезона дождей естественные резервуары влаги, запруды, глубокие овраги, где чудом сохранилась вода. Но у них не было емкости для ее кипячения, а пить такую жидкость было небезопасно.

Изучив рюкзак Майкла, она стала смотреть на его затылок и шею. Здоровый мужчина с простыми потребностями. Захотел поцеловать — поцеловал. Попробуй помешай такому парню, у которого все легко, все просто.

— Как твоя нога? — пробормотала Эй Джей.

— Мою ногу мы уже обсуждали, — отозвался он. — Как ты? Почему притихла?

— Чтоб не хныкать, — честно призналась женщина.

— Разумно. Но если тебе от этого станет легче, то, может быть, стоит похныкать? — предложил он.

— Кому от причитаний становится легче? — резонно поинтересовалась Эй Джей.

— Откуда ты? — спросил спутницу Майкл.

— Из западного Техаса.

— А что здесь делаешь?

— Подписала годовой контракт на содействие, местной миссии под эгидой христианского объединения. Помогаем здешним властям в вопросах образования и здравоохранения.

— Значит, ты духовное лицо?

— Я педагог.

— Почему ты именно здесь?

— Я выполняю обещание, — ответила Элис.

— Какого рода обещание?

— Которое я дала после смерти своего супруга.

— Как он умер? — прямо спросил Майкл.

— Его застрелили в дежурном магазине два года назад. Мы заехали туда по дороге домой купить молока…

— На магазин был совершен налет.

— Да.

— Смерть повсюду…

— А тебя как сюда занесло?

— Служба.

— А ты мог выбирать?

— У нас так не принято. Посылают туда, где стреляют.

— Ваш бизнес — война?

— Не выпускайте коготки, дамочка. Видали мы пацифистов и посерьезнее, только толку от вас никакого, один шум, — огрызнулся Майкл.

— Я ничего такого не имела в виду, — поспешила замять конфликт женщина.

— И сарказм ты в свой вопрос тоже не вкладывала?

— Прости… Забудь. Не хотела наступать на твою больную мозоль.

— Я стал военным отнюдь не потому, что люблю убивать. Будь так, я бы резал сейчас глотки, завербовавшись в стан боевиков.

— Хотел служить стране?

— Да. Как бы странно это ни звучало. Ты преподаешь, а я служу с автоматом в руках, вызволяю из беды тех, кому дома не сиделось.

— Ах, значит, так ты относишься к миссии благотворительных и миротворческих организаций?!

— Если быть совсем откровенным, то ваши благотворители и миротворцы все только усложняют.

— По-вашему, напалм все решает успешнее?! — вспыхнула от гнева Эй Джей.

— Ты смотришь под ноги или нет, преподавательница?! — резко дернул ее за руку Майкл. — Чуть на муравейник не наступила.

— Это не дорога ли там показалась?

— Да, похоже на то… Стой, ты куда?! — просипел сдавленным голосом Майкл. — Вдоль дороги могут быть выставлены кордоны.

— Но дорога — это цивилизация с телефонами, социальными учреждениями, такими, как больница. Ты еще не забыл, что у тебя проникающее ранение?

— Нет, не забыл. Я чувствую его при каждом своем шаге. Но мы не должны выходить на дорогу по меньшей мере до темноты.

— Прекрати разыгрывать из себя героя, — возмутилась женщина.

— Как погиб твой муж? Он пытался защитить тебя?

— К делу не относится, — пробурчала Эй Джей.

— Ты хочешь, чтобы мы сейчас вышли на дорогу и стали голосовать проезжающим машинам?

— Я хочу, чтобы тебе поскорее оказали квалифицированную медицинскую помощь.

— Со мной все будет в порядке, — заверил ее Майкл.

— Ты можешь в этом поклясться?

— В приходской школе нас учили не клясться, — назидательно произнес офицер.

— Ты ходил в приходскую школу? — удивилась Эй Джей.

— Да. Моя мама была истовой католичкой. Для нее было важно, чтобы я получил христианское образование. Отцу же было все равно, поэтому он не препятствовал ей.

— Мой супруг был священником, — призналась Эй Джей.

— Как его звали?

— Преподобный Келлехар.

— Я имел в виду его имя.

— Дэниэл, Дэн.

— Тоже был миссионером, читал проповеди, просвещал прихожан?..

— Да, он был настоящим миссионером.

— И грехи отпускал?

— Отпускал после исповеди… Все, как полагается.

— Понятно.

— Что тебе понятно? — спросила его Эй Джей;

— Мне все с вами, миссионерами, понятно… Ну и как же ты с твоим преподобным повстречалась? Уверен, что не на танцах.

— Он был младшим священником нашего прихода, занимался с детьми. Я тогда только начинала свою педагогическую деятельность…

— И вы встретились и поженились, — продолжил вместо нее Майкл.

— Ну, да… Именно так все и произошло. Мы прожили три года, после чего Дэн взял отпуск на год и поехал с христианской миссией. Он всегда мечтал о такой возможности…

— А ты поехала вместе с ним?

— А я осталась. У меня была группа детей, которых я не могла в тот момент бросить…

— А теперь ты приехала ему на замену, — вновь опередил се Майкл.

— Я здесь, потому что таков мой путь. Это я поняла за прошедшие семь дней, будучи заложницей. Я многократно задавала себе этот вопрос и теперь могу ответить со всей откровенностью: я не жалею о том, что оказалась здесь.

— Значит, последние семь дней ты думала не о покойном муже, а о своей собственной судьбе?

— Хи-хи-хи, очень смешно, офицер… Вот уже несколько часов я снова думаю только о муже, потому что он был очень чутким и добрым человеком.

— Не считаешь же ты, что я способен ревновать к мертвым?

— Конечно, нет, потому что у тебя нет причин ревновать. Я ведь не твоя девушка.

— Ты торопишься с выводами, Алиса.

— Эй Джей, — поправила она его.

— Я буду звать тебя Алисой.

— Я не твой тип женщины, Майкл.

— Вкусы меняются.

— Для чего тебе менять свои изысканные вкусы?

— Не слишком ли ты язвительна для миссионерши? Не положено ли тебе отличаться кротостью и смирением от прочих овец Господних?

— У каждого свои слабости.

— Чего мне не хватает, чтобы понравиться такой, как ты?

— Повторяю, я не твоя девушка, Майкл. И связь на скорую руку меня не интересует. А что касается серьезных отношений, не думаю, что я к ним уже готова.

— «Связь на скорую руку», — повторил вслед за ней Майкл преувеличенно изумленно. — Кто научил вас таким словам, сестра?

— Майкл, не смеши меня. Я же не на Луне живу.

— И ты могла подумать, что я, американский солдат, способен предложить тебе какой-нибудь разгульный шабаш со всякими непотребствами?

— Меня это не интересует, Майкл, — холодно подытожила женщина.

Несколько минут они шли молча, после чего он снова заговорил:

— А если бы я тебе это предложил?

Эй Джей усмехнулась у него за спиной, но промолчала. Она сделала еще один шаг, после чего пошатнулась. Ее глаза закатились, и она стала падать.

Майкл услышал подозрительные звуки и резко повернулся в ее сторону. Он успел подхватить женщину, прежде чем ее ослабевшие колени коснулись земли.

— Тебя это интересует, Алиса, иначе бы ты не рухнула в мои объятия, — шутливо прошептал Майкл, смачивая ее губы водой, когда она пришла в себя.

— Закрыв глаза, я увидела его… — пересохшими губами обессиленно проговорила Эй Джей.

— Преподобного Дэна? — спросил Майкл.

— Нет… Одного из тех солдат, что ты пристрелил сегодня утром. Я увидела, как ты его убиваешь…

— Возьми фляжку, попей, — сказал Майкл, и Эй Джей с наслаждением приникла губами к влажному горлышку полупустой армейской фляжки лейтенанта Уэста.

Отдых был недолог. Они рискнули подойти ближе к дороге и направиться к селению.

Майкл помалкивал. Он выполнял опасное задание. Он готов был пострадать сам и был хладнокровен с противником. Но, как всякий нормальный человек, он старался избегать напрасных жертв и не любил, когда что-то напоминало ему о совершенных убийствах. Да, он знал, что, стреляя какому-либо боевику в сердце, живот или голову, отнимает человеческую жизнь. Но без этого он спас бы гораздо меньше законопослушных людей и неминуемо погиб бы сам.

Если бы Алиса не была ему симпатична, он опроверг бы ее морализаторство в два счета… Но оба они были истощены. Поэтому Майкл двигался молча, стараясь ничем не выдать причин своего плохого настроения.

Он бы не возражал жить и умереть, никого не трогая. Но когда в юности он задавал себе вопросы о цели жизни, то ответ смог найти лишь в армейской службе. И знал, что, если кто-то вновь станет в них целиться, он убьет не задумываясь…

Хорошо, что о преподобном муже он услышал уже после того, как поцеловал эту женщину. Всей его решимости не хватило бы, чтобы приставать к вдове священника. А с другой стороны, океан бабочек не оставил ему иного выхода. Им обоим. Ведь Алиса, в отличие от Майкла, знала, кем был ее покойный муж. Но если она услышит о Кэми, то решит, что он мерзавец… Ему не хотелось думать сейчас о Кэми.