Ты против меня (You Against Me)

Три

Оказывается, апельсин можно почистить так, что останется только мякоть, без белых горьких перепонок. Майк этого не знал. А Деке его научил. Он завороженно смотрел, как кожура сходит одной лентой, ни разу не оборвавшись, и ярко-оранжевые завитки летят на пол. Ему нравился липкий сок на пальцах. А еще он знал, что, когда дочистит всю партию, Деке покажет ему, как делать апельсиновую глазурь с бренди.

В пабе было тихо. Обычный день. Джеко засыпал горошек со сладкой кукурузой в кастрюли с кипящей водой. Деке у черного хода чистил картошку, выставив голые но -ги под дождь. Майки, как и каждое утро, сперва занялся салат-баром – коктейль с креветками, яичная «Мимоза», коул-слоу. Втроем им работалось хорошо. Все шло своим чередом. Об остальном мире легко было не думать.

– Что-то вы ребята сегодня притихли… – проговорил Деке. – Опять проблемы с девчонками?

Майки покачал головой:

– Не то, что ты думаешь.

– У меня проблема с девчонкой, – заметил Джеко, – ее просто нет.

– У Сьенны сестра есть, – сказал Майки.

– И как она?

– Не знаю. Ни разу не видел.

– А со Сьенной давно у тебя?

– Пару недель. Джеко рассмеялся.

– Тогда нам с ее сестрой надо срочно познакомиться, – заметил он, – а то две недели для тебя, Майки, мировой рекорд.

Деке погрозил ему картофелечисткой:

– Если бы у меня были дочери, вы двое меня такими разговорами здорово бы напугали.

– Это его надо бояться, – махнул Джеко в сторону Майки. – Он любую девчонку может заполучить, какую захочет, помяните мое слово. Эй, Майки, расскажи Дексу про свой первый раз.

– Со Сьенной-то?

– Да нет. Вообще первый. Майки улыбнулся:

– Не буду я вам ничего рассказывать.

– Она сама ему предложила минет сделать, – продолжал Джеко. – В баре познакомились, он даже имени ее не спросил, а она уж сама его обслужила.

Деке зацокал языком:

– Это личное. Разве можно такое выбалтывать?

– Нет, вы представьте… – не унимался Джеко. – Это ж какая девчонка такое сотворит?

– Вас послушать, так с вами постоянно что-то невероятное творится, – заметил Деке.

Майки представил, как бы отреагировал Деке, узнай он, что Сьенна вчера всю ночь проплакала в подушку. А все потому, что он не хотел ее целовать и не хотел даже раздевать, потому что в последний момент передумал и ушел домой посреди ночи.

Он взглянул на Декса, в который раз пытаясь понять, что у того на уме. У Декса была бритая голова и сильный французский акцент, и со стороны его можно было бы принять за бандита, но Майки ни разу не слышал, чтобы тот повышал голос или выходил из себя. На руках у него были самодельные татуировки – он их наколол булавкой и чернилами – «Я ЛЮБЛЮ СЬЮ», от костяшки до костяшки. Он ради этой Сью много чего делал – потрясные ужины после закрытия, подарки даже не на день рождения. Один раз песню ей написал. Джеко говорил, что Деке ведет себя как коврик, об который впору ноги вытирать. Но что, если это и есть любовь?

Дверь распахнулась, и на пороге возникла Сью. Скрестив руки на груди, она окинула их троих взглядом:

– Нужен кто-то чтобы убраться. Вчера кто-то в туалете наблевал.

– Перед тобой шеф-повара, милая, – ответил Деке, не отрываясь от чистки картошки.

Сью фыркнула, подошла ближе и постучала Майки по плечу:

– Ты вполне сгодишься для этой роли. Майки покачал головой:

– Я собрался пирог печь.

– Это паб, а не ресторан Гордона Рамзи. А ты здесь, чтобы мыть кастрюли или, если мне того захочется, чистить туалеты. Давай, через двадцать минут открываемся.

Майки надел целлофановый передник, повязав его поверх джинсов, и вслед за Сью прошагал к чулану с чистящими принадлежностями. Та вручила ему швабру, ведро, бутылку хлорки и отвела в туалет:

– И руки не забудь потом вымыть.

Майки почувствовал тяжесть на душе. Когда он хозяйничал на кухне или слонялся с Джеко, было еще ничего. Даже с девчонками она немного отступала. Но в эти последние две недели, стоило ему очутиться дома или просто наедине с собой, как давящее ощущение наваливалось разом. Вытирая стены шваброй, он думал о том, где окажется через год, два, пять лет. Высчитал, сколько кому будет лет. Через пять лет Карин исполнится двадцать, Холли – тринадцать. Его маме будет сорок два. Ему – двадцать три. Потом он сам на себя разозлился из-за этих расчетов. Такой ерундой только дети занимаются. Если так засчитаться, то и день своей смерти высчитать недолго.

Пытаясь не вдыхать вонючий воздух, он прополоскал швабру под краном, думая о том, что когда-нибудь и его работу начнут ценить по достоинству. Он переедет в Лондон и поселится, может, в Тоттенхэме, где выросла мама. Устроится шеф-поваром и заработает кучу денег. Будет ходить на футбольные матчи, покупая билеты на лучшие места и брать с собой Холли. Убирая швабру обратно в чулан и моя руки с жидким мылом из контейнера, он пытался верить, что все так и будет.

Перекур бы не помешал. Не станет же Сью его из-за этого долбить? Туалет-то вычищен до блеска. На улице дождь барабанил вовсю, обрушившись с неба внезапной завесой. Майки нравилось. Погода под стать настроению.

Он взглянул на машины, припаркованные у гавани: их стекла запотели, а сидевшие внутри клиенты ждали, пока откроется паб и их накормят ланчем.

Дверь открылась, вышел Джеко и тоже закурил. Они проводили взглядами девчонку, которая прошла мимо, сунув руки глубоко в карманы и ссутулив плечи под до -ждем. Джеко присвистнул:

– Что мне в них нравится, так это то, что все они такие разные.

Вечно он выдавал такой вот философский бред. Но Майки нравилось. Со старым другом можно говорить обо всем, что на душе.

– Сегодня слушание по освобождению под залог, – бросил Майки.

Джеко кивнул:

– Вчера видел в пабе маму твою. Говорит, на этот раз он точно выйдет.

– Это потому что копы заключили сделку с его адвокатом. И скоро он будет по улицам гулять, как будто и не сделал ничего.

– А ты как собираешься быть?

– Не знаю. Но что-то нужно делать, однозначно. Карин твердит, что никогда больше нос из дому не высунет.

Джеко долго и пристально смотрел на него.

– Серьезно?

– Я ей сказал, что его к ней близко не подпустят, но не помогло.

– Козел.

Майко кивнул. Он знал, что Джеко поймет.

– Я тут опять к нему домой ходил. Хотел врезать, но его не было.

– Один ходил?

– Разозлился я сильно. Надо было что-то сделать. – Майки выбросил бычок в лужу, послушал, как шипит горящий кончик. – А потом, ты был на работе.

– Я бы все бросил… – Джеко хлопнул Майки по спине. – Сам знаешь.

И Майки рассказал ему все – про разводной ключ, путь к тому дому, праздник в честь выхода под залог… Просто стоять и говорить об этом с кем-то было так приятно. У Майки на душе потеплело.

– У них там еда из ресторана и все такое. Виде^ его мать и сестру – подумали, что я его друг, даже пригласили на эту чертову вечеринку.

Джеко присвистнул:

– Чувак, да ты безумец просто.

– Представь, если б Карин об этом узнала. Каково бы ей было?

– Не рассказывай ей, это уж слишком. – Джеко швырнул окурок от самокрутки в лужу под ногами. Теперь два промокших бычка плавали рядом, как лодки.

Они стояли и молчали, и у Майки зародился план. План был безумный, и Майки попытался отогнать мысли о нем, но стратегия сама вырисовывалась в мозгу. Он вспомнил о своих, подумал, что надо бы погулять во дворе с Холли, чтобы та не обижалась, что он не повел ее в школу, сходить в магазин, если мать забыла. Но план все крутился и крутился в голове. Придется его родным как-то обойтись без него разок – не может же он быть с ними круглосуточно.

– Ты сегодня что делаешь?

Джеко медленно расплылся в улыбке:

– Мы идем на вечеринку?

– Я обещал Карин, что я его достану. Так почему не сделать это в вечер, когда он меньше всего этого ожидает?

– Хочешь, позову ребят?

Джеко имел в виду Вуди, Шона и Марка – друзей, с которыми они вместе учились в школе и долгие годы дрались бок о бок на детских площадках и в подростковых войнах за территорию. Они по-прежнему часто встречались, играли на бильярде, пили пиво, но у всех теперь была своя жизнь. Вуди женился, и его жена ждала ребенка. Шон с Марком устроились подручными строителей. В ночь, когда Карин вернулась из полицейского участка и Джеко позвонил им, они ни секунды не думали, что ответить. Гнев, что обуял их в ту ночь, все еще был свеж в памяти, но просить их о том же снова… это было бы неправильно. В конце концов, Карин – его сестра, и это его война.

– Если нас будет много, нас заметят.

Джеко кивнул. Майки знал, что тот сейчас обдумывает основные детали плана, тактику грамотного проникновения на вражескую территорию. В их школьных битвах Джеко всегда был лучшим стратегом. Не зря, видать, часами играл в компьютерные игры.

На пороге появилась Сью и показала на часы.

– Там будет полно народу, – пробурчал Джеко, когда они вслед за ней вернулись в бар. – Но темнота сыграет нам на руку.

Он приоткрыл дверь кухни. Деке, как обычно, слушал кантри-канал по радио: все песни там были о разводе, разбитом сердце и пасторах. Он помахал им картофелечисткой:

– Вот они, мои ребята! Джеко склонился к Майки:

– Хочешь, я сяду за руль?

– Так ты со мной?

– Конечно, с тобой, дружище. Я для тебя что хочешь сделаю.

Майки улыбнулся. Впервые за много дней хоть что-то у него складывалось.