Тяжкие последствия

Глава 19

***

Цунами выглядело… красиво. Нет, правда: когда стоишь на вершине горы Фудзи, глядя на океан, который сначала отступает от этого берега дальше, чем при самом сильном отливе, а затем вспучивается пугающе-неправильным горбом, который, подкатываясь ближе и ближе, вытягивается вверх и начинает покрываться сверху пенной шапкой… Это красиво. Это страшно, но это красиво.

Понятно, что с горы Фудзи океан в таких подробностях могу видеть только я. При этом, не видно меня. Но это не основная причина. Просто, я не умею летать. Всё ещё не умею. Не получается. А надевать для этого кольцо с красным криптонитом… не тот случай. Мне не надо сегодня сражаться… и убивать. Я не сказал Лане главное, зачем оставил себе кольцо. Главным была не трусость, главным был внутренний запрет на убийство, который мгновенно снимался этим красным камушком.

Но сегодня не тот случай. Сегодня я здесь для спасения жизней, а не для отнятия их. И, чтобы спасти, как можно больше, мне нужно подняться, как можно выше. Чтобы видеть океан, как можно дальше. Увидеть и схватить. Схватить «телекинезом» волну.

Не представляю даже, что должны были испытывать люди, которых застало это бедствие на побережье, а такие были. Например, один японский мальчик с игрушечным роботом в опущенной вниз руке и его мама, что держала его за другую руку. Их я увидел со своей вершины, пока «держал» остановившуюся волну цунами, высотой с девятиэтажку… в пятидесяти метрах от этих двоих.

Конечно же были и другие люди. Много других людей. Но запомнил я только этих двоих.

В первый момент, когда волна только появилась и начала расти, женщина застыла. Потом, когда волна двинулась вперёд (хотя, она и не останавливалась), женщина схватила ребёнка, прижала его к груди и повернулась к волне спиной, села, закрывая его, самое для неё дорогое, своим телом, в тщетной попытке защитить, ведь с этого пляжа, на котором они стояли, сбежать от волны было невозможно…

Но проходила секунда. Проходила вторая. Третья, а волна всё не накрывала их и не накрывала… Дрожать вечно невозможно. И женщина оборачивается. Оборачивается и застывает в непонимании, ведь волна стоит на месте. Она всё так же огромна, так же нависает, уже в десяти метрах от них, закрывая своей громадой полнеба, но дальше не двигается. С её вершины даже не падают капли. А сама волна так похожа на стеклянную стенку океонариума…

Женщина поднимается с колен и встаёт во весь рост. Поднимается и ребёнок. А волна всё так же стоит. С того места, где находятся женщина и ребёнок, не видно, что волна постепенно уменьшается, становясь ниже, возвращая свои воды обратно океану.

Секунда за секундой. Секунда за секундой… Наконец, уже и женщине видно, что волна отступает, «кончается». Над ней уже видно небо… Вот уже и вовсе волны нет, а океан вернулся в свои границы, почти что тихий, почти что ласковый…

Женщина падает на колени, не в силах стоять на подкашивающихся ногах. Падает на колени и начинает истово молиться. Понятия не имею, кому именно. Подозреваю, что она в этот момент сама толком не знает. Она просто счастлива и благодарна. А ребёнок… так и не понял, что минуту назад чуть не погиб…

Эти двое, эта картина останется в моей памяти, наверное до конца моих дней… Такое невозможно забыть.

Но мне пора. Океан большой. И эта волна была только первой, успевшей добежать до берега. Точнее, волна-то одна единственная, но расстояние ей бежать до разных берегов разное. Этот берег был ближе всего. Теперь надо спешить к следующему по очереди берегу. И я спешу. «Алиса» уже отметила мне на карте точки и их порядок. Осталось теперь только успеть…

Не будь у меня телекинеза, не знаю даже, как справлялся бы, ведь всё равно не смог бы остаться в стороне. Выпаривать своими «лучами добра», что пускает мои добрейшие глаза? Так это не спасение будет, а массовое убийство: сколько пара единомоментно высвободится? А ведь он расширяется! Расширяющийся перегретый пар, что это? Это взрыв! А учитывая, сколько воды нада испарить, то взрыв получится страшнее ядерного. Пол-Японии снесёт к хуям!

Так что, благодарение Творцу за мой телекинез. За то, что он у меня есть, и не приходится изё… изобретать велосипед.

Япония, Филиппины, Новая Гвинея, Камчатка, Мексика… Но Мексика и Камчатка, там волна была уже небольшая, да и дошла чуть ли не полсуток спустя. Там останавливать-то почти ничего не надо было…

А вот в Японии, цунами было не единственным бедствием. Землетрясение, хоть и был его эпицентр в океане, в полутора сотнях километров от берега, но и до островов толчки докатились. Хоть и ослабленные. Не почти девять баллов, как в эпицентре, а всего пять с половиной, но и этого хватило для нанесения разрушений по всему побережью. Но больше, конечно, в Йокогаме.

А самое скверное, что землетрясение накрыло берег до того, как я туда попал. Хотя, не представляю, что бы смог с ним сделать, даже, если бы прибыл вовремя.

Разрушенные дома, погибшие люди, раненные люди, умирающие под завалами люди… Понятно, что в объективном времени, не прошло и пары секунд, как все люди, что томились под завалами, оказались сверху, собранными в тех местах, где начинали кучковаться спасатели, все раненые возле медиков… но мертвых всё равно было много. И их я тоже достал из-под завалов, сложив тела в одном месте… и части тел.

Думаю, что меня никто не успел увидеть. Слишком быстро я двигался. Однако сам я насмотрелся…

Дома я был только утром. Точнее, не дома, а в Тэлоне. Сидел возле стойки и пытался трясущимися руками ухватить кружку горячего кофе.

Меня трясло. Да, меня трясло! Я ведь уже говорил, что не был в своей «прошлой» жизни ни киллером, ни врачом, ни спасателем, ни патологоанатомом. Откуда у меня взяться привычке к виду трупов и человеческого горя?

Меня трясло. А из глаз катились слёзы…

Именно в таком состоянии меня и нашла, спустившаяся со второго этажа Лана. Окружила заботой, из своих рук напоила кофе, изрядно набулькав в него чего-то спиртного (теряюсь даже в догадках, для чего оно у неё хранилось), согрела своим теплом…

Школу в этот день я прогулял. Всё ведь равно, опоздал уже… да и не хотелось никого видеть, ни с кем общаться. Лана же школу прогулять не могла. Как она мне сказала: «Гений из нас двоих только один, второму же надо учиться, чтобы получить свой диплом». Дед улетел обратно в Кос-сити ещё вечером. Так что своё время я посвятил ферме, работе на ней. Разгрёб все дела, что постепенно копились и откладывались в «долгий ящик». Правда, было их меньше, чем мне бы того хотелось. Не хватало их, чтобы забыться.

Лекс, приехавший ко мне на ферму, застал меня, ставящим ограду, вокруг нового поля, отведённого скоту под выпас. Мог я, конечно же, сделать это дело за секунду, но эта была крайняя, запланированная на сегодня работа, а я хотел занять руки, вот и растягивал, ставя столбы с «нормальной» скоростью, хоть и с «ненормальной» силой.

- Оу-оу! – аж присел Лекс от грохота, с которым я вбил подготовленный столб в сухую землю. – Всё же знать про твою силу и вот так вот её видеть – большая разница, - сказал он.

- Здравствуй, Лекс, - кивнул ему я и взялся за новый столб. – Чем порадуешь?

- Китай совсем притих. Идёт на уступки ещё до начала переговоров.

- Почему? Это же не в их стиле? – спросил я, ставя столб и прицеливаясь по верхушке кулаком.

- Япония провела ядерное испытание. «Тайно». Китайские сейсмологи зафиксировали подводный взрыв в районе острова Хатидзё… - мой кулак ударил и превратил столб в облако мелкой-мелкой щепы, а рука по плечо ушла в землю, я же не удержался на ногах и упал.

- Воу! – отпрыгнул Лекс и прикрыл рукой лицо от разлетающейся щепы. – Ты чего, Кларк?

- Землетрясение, - произнёс я, тяжело дыша, не спеша вынимать из земли руку.

- А? Ты про вчерашнее? Ну да, глупые узкоглазые не утерпели и взорвали одну из пяти купленных боеголовок. И не придумали ничего умнее, чем запихать её под воду… над тектоническим разломом. Вот их и тряхануло. Глупость наказуема, - пожал плечами Лекс. – Чудо, что их вовсе с их островов не смыло.

- Я был там, - тихо проговорил я, вытаскивая руку и садясь на землю. – Люди погибли… дома разрушены… и это всё, оказывается… из-за меня? Из-за каких-то сраных миллиардов? Из-за того, что мы с тобой возомнили себя Богами? – поднял взгляд на даже отступившего от меня на шаг Лекса.

- Постой, Кларк! Но ведь не мы же заставляли этих идиотов взрывать боеголовку? Не мы же отдавали приказ…

- Ну да, мы всего лишь вложили в руки идиотам ядерную бомбу, - невесело усмехнулся я и упал спиной на землю. – Ты сможешь это объяснить женщинам, потерявшим вчера мужей, сыновей, отцов? Мужчинам, потерявшим жен, дочерей, матерей? Детям, оставшимся без родителей? Сможешь, глядя в глаза, рассказать, что это вышло из-за глупости двух заигравшихся мальчишек? Сможешь с этим жить?

- Не мы взрывали эту боеголовку, Кларк, - упрямо повторил Лекс. – Не мы виноваты в этих смертях.

- Лекс, как же мне хочется сейчас тебя ударить, - вздохнул я, лежа на траве и глядя в небо глазами, из углов которых тянулись дорожки слез.

- Кларк? – отступил ещё на шаг младший Лютер.

- Но ещё больше мне хочется ударить себя… Уйди сейчас, пожалуйста, - попросил его. – Мне надо успокоиться, а то я могу наговорить такого… что нам обоим не понравится…

- Хорошо, Кларк, - поднял руки в примиряющем жесте он. – Увидимся завтра.

- Ладно, - безразлично буркнул я.

Лекс оказался понятливым и уехал. Я же не смог продолжать работу. Руки, конечно, не тряслись, как утром, но никакого настроения уже не было.

Вернулся в свой сарай, послонялся из угла в угол. Потом не выдержал и умчался к Райану. И весь оставшийся день до вечера мы проиграли с ним в приставку.

***