УАЗДАО или ДАО, выраженное руками

Техническое обслуживание

С утра проснулся с тяжёлой головой и насморком. Температуру померить было нечем, хоть датчик из блока выкручивай. Однако ощущение себя было мерзостное, тушку крутило и ломало. Ненавижу болеть, раскисаю от этого сразу. Да и аптечка моя здешняя ограничивается забытой в холодильнике полбутылкой водки… В автомобильной-то, сами знаете, один йод и валидол, от водки и то пользы больше. Хорошо, если банальное ОРЗ, а если какой иномировой вирус подхватил? Вообще, кто-то об этом задумывался когда-нибудь? Вот шляются эти проводники по срезам — а ну как в каком-нибудь из них чума? Ну, или просто новая форма гриппа? Где-то я читал, что, если б существовали попаданцы в прошлое, то они, с нынешним нашим набором прокачанных в борьбе с современной фармакологией микроорганизмов, устроили бы в прошлом бактериологический армагеддец. Может на меня кто-то из тех гламурных метросексуалов в белых штанах местным супергриппом незаметно чихнул и теперь меня надо немедленно сжечь в печи для токсичных отходов, пока человечество от меня не вымерло?

Я уже практически простился с жизнью и человечеством, когда приехал Йози. Ввалился такой, как ни в чём не бывало, улыбается, гад, своей загадочной улыбкой бронзового Будды. Хотел было спросить заветное, про «какого хуя», но решил, что выйдет гнусаво и неубедительно. Не то состояние. Тем более, что я тут последние часы доживаю, иномировым вирусом заражённый, и меня надо срочно утилизовать в скотомогильник, залив сверху слоем бетона.

Йози, однако, отказался принять всерьёз сценарий пандемического апокалипсиса в моём лице. Презрев опасность, он смело прошёл в гараж, пощупал мой лоб и сказал, что у меня обычная простуда, видать продуло, пока без форточек гонял. Я был вынужден признать, что в этом есть рациональное зерно. Пока крутил баранку, взмок, потом на скорости в открытой кабине свистело ещё как. Да, похоже не стать мне нулевым пациентом смертельного вируса, не судьба. Поживёт ещё человечество. Ну и я заодно. Однако надо бы принять лечебные меры — ну, кроме водки. Чем там простуду лечат? Я так редко болею, что не сформировал определённых предпочтений в этом вопросе. Но, помнится, в квартире у меня лежала вполне полноценная домашняя аптечка, со всеми этими противокашлевыми, жаропонижающими, противовоспалительными и так далее. Даже, кажется, баночка малинового варенья одиноко засахаривается в кладовке. Если не сожрала моя арендаторша… Лена, да. Женщины странные создания, от них всего можно ожидать, в том числе и одинокого спонтанного пожирания в ночи при свете голодных глаз банки варенья. Но парацетамол-то наверняка уцелел, он горький.

— Йози, можно тебя попросить… — сказал я слабым голосом умирающего.

— Да-да, конечно, — радостно закивал Йози, довольный, что вопрос «какого хуя» так и не прозвучал.

— Можешь сгонять по одному адресу? Закинешь туда походный рюкзак, чтобы тут место не занимал, и привезёшь коробку с лекарствами.

— Конечно.

— Сейчас, позвоню только…

Я набрал мобильный Лены, уточнил, что она сейчас дома и ещё некоторое время будет, попросил отдать аптечку предъявителю рюкзака, и откинулся на топчан — героически страдать в гордом одиночестве. Благо, Йози немедля отбыл, воспользовавшись поводом избежать серьёзного разговора. Но когда он вернётся, жопа такая, я таки соберусь с силами и устрою ему допрос! С этим решительным настроем я и задремал.

Проснулся от удивления, услышав женский голос. У нас тут, знаете ли, в Гаражищах, женского полу небогато, окромя ТетьВари в разливухе, конечно. Между УАЗиком и стеной просочился Йози, виновато разведя руками:

— Она очень настаивала!

Охнифигасебе… В гараж прошла бледная, смущённая, но очень решительная Лена. Чёртов Йози, мой счёт к тебе только что вырос многократно! Простым «какогохуя!» ты уже не отделаешься! Это будет как минимум «какогохуяблядьсовсем!», но его придётся-таки отложить. Потому что ситуация и так неромантичная до предела. Ладно бы ещё раненый в бою герой тут лежал, а не сопля, растёкшаяся по топчану от банальной простуды. Не то, чтобы у меня на Лену какие-то планы, нет, но вот так выставлять мужика перед симпатичной девушкой — это как, по-мужски? Где, блядь, гендерная солидарность? Я даже в чистое не переодевался, так и рухнул вчера с устатку, в чём был, благоухая костром, бензином и носками, да ещё и пропотел от температуры, весь мокрый, как обоссанная мышь.

— Привет, — выдавил я из себя и спасительно закашлялся, избежав унизительного «…а я тут, это, в общем, так…»

Лена оглядела моё месторасположение между задним колесом и верстаком, острым женским взглядом оценив вопиющую негигиеничность среды содержания больного. Ну да, она ж чистюля, а тут единственно подходящее слово «срач». Ну, или «жуткий срач», ладно. Во всей суете последних дней я даже условный гаражный уровень порядка не поддерживал, так что на полу узкая тропинка, вьющаяся среди разбросанного инструмента, а на топчане с краю скромно примостилась хорошо промасленная ветошь. И отродясь немытая кружка из-под кофе на табурете — а чего её мыть? Я ж туда снова кофе налью, не компот же. Выплеснул гущу — и наливай по новой. И немытая из тех же соображений джезва. И просто так немытая железная миска с присохшими остатками доширака — за водой идти к колонке было недосуг. И скомканный в неопрятную кучку рабочий комбез, брошенный на пол поверх рабочих же ботинок. Отнюдь, кстати, не белый и не красный, и даже что синий угадывается лишь на лямках. Хорошо хоть пакет с грязными трусами и носками не на виду, а под топчан засунут. В общем, непреодолимой силы красота вокруг, вы поняли.

— Так, собирайтесь, — твёрдо сказала Лена, — Тут болеть нельзя. Тут и здоровому-то не выжить.

А глаза голубые-голубые. Аж небо просвечивает.

— Поедем ко мне, ой, то есть к тебе. Ой, то есть к вам…

— Да не стоит… — начал я, но снова закашлялся. Первый день простуды — самый мерзкий. Горло распухло и зверски зудело.

— Йози, ну вы же видите! — зыркнула глазищами на друга моего, так называемого. А он, зараза, нет бы поддержать товарища в тяжёлый момент, наоборот, подпевает:

— Да ладно тебе, поболеешь по-человечески, в кровати. А я тут пока «Ниву» на яму загоню, раскидаю. Под сварку подготовлю. У нас заказ лонжерон лопнутый восстановить, и второй заодно усилить…

— Тогда скидывай подрамник весь… — не удержался я, и снова зашёлся в кашле. Да что за напасть, поди ж ты!

— Разберусь, не переживай, — закивал Йози, и к Лене такой на самых серьёзных щщах:

— Видите, Лена, весь в работе, не оттащишь! Работящий мужик!

Не знаю, кто из нас больше покраснел, но на рыжих тонкокожих девицах оно всегда заметнее. Ну, Йози, ну скотина! Нашёл повод поиздеваться над напарником…

В общем, я был слишком слаб, чтобы всерьёз сопротивляться. И даже когда увидел эту «Ниву», не нашёл в себе сил удивиться в должной степени, — два дня назад именно я диагностировал ей перелом лонжерона… А что такого? Дело житейское…

— И грязное бельё забирайте, я постираю! — ну, снявши голову, кепочку не выбирают, запихал в малый рюкзак и всё барахло. С тем и отбыли.

Выгружая меня с вещами, Йози сказал:

— Не знал, что у тебя квартира есть…

— Я тоже про тебя многого не знал, — ответил я с намёком на дальнейший «какогохуя» разговор, который откладывался, но не отменялся.

В общем, получил я свой чай с малиной, парацетамол и прочие процедуры, включая горячую ванну и чистую постель. Лена очень мило смущалась, но действовала решительно. Не слушая мои «может, ну их?» впихнула полный набор таблеток, набрызгала какой-то полезной гадостью в горло, растёрла грудь и спину чём-то настолько вонючим, что целебный эффект просто подразумевался, попыталась даже накрутить на шею что-то шерстяное, но от этого я всё же отбился. Такого количества пользы за раз мне не вынести. Я ещё пытался робко проблеять «не надо, я сам» насчёт стирки белья, но меня даже слушать не стали. Ну да ладно, не руками же, стирмашинка есть. Оставалось только лежать под одеялом и выздоравливать.

Этим я следующие несколько дней и занимался. Утром Лена убегала на работу, разбудив меня для утренней порции таблеток, процедур и завтрака, (готовый обед ждал меня в холодильнике), вечером прибегала и готовила ужин. Днём я читал и валялся, вечером тоже валялся и болтал с Леной. Объедать тонкую звонкую барышню было неловко, потому я вызвонил Йози и попросил его привезти всякой еды с рынка. Напарник прибыл вечером, приволок два сумаря продуктов, светски раскланялся с девушкой, весело потрындел ни о чём, отказался взять деньги, сказав, что «заказчик выдал аванс», и велел побыстрее выздоравливать, потому что «дельце есть».

И то верно, пора было возвращаться в холодный жестокий Большой Мир, где не было чистого постельного белья и вкусных завтраков, а был жёсткий топчан, Нива с лопнутым лонжероном и куча нерешённых проблем. А то расслабился тут, понимаешь, чуть ли не семейным человеком себя почувствовал… Нет, ничего такого, что вы тут, может быть, себе вообразили — Лена стелила себе на диванчике, и мы лишь подолгу разговаривали обо всём на свете, прежде чем пожелать друг другу спокойной ночи и выключить свет. Но, знаете, есть вещи даже более интимные, чем сам секс — например, растирать спину вонючей гадостью. Нет, определённо пора в реальность, а то в такие глаза и такие ноги можно втрескаться насовсем. Особенно с учётом завтраков и умения варить правильный кофе в турке. Нет-нет, «не время сейчас, отечество в опасности», как говорилось в одном старом пошлом анекдоте.

Так что в один прекрасный день я постановил себе считать остаточные респираторные явления достаточно пренебрежимыми, а проблемы достаточно назревшими, чтобы покинуть приют благодати, в который вдруг превратилась моя не слишком уютная ранее «хрущёвка». Лена, кажется, искренне расстроилась и уговаривала не торопиться, но нельзя же вечно пребывать в комфорте и недеянии, этак и привыкнуть можно. Вызвонил Йози, который прибыл на моём же УАЗике, закинул в багажник рюкзак с чистым уже барахлом, обещал не пропадать и заходить, выразил глубокую благодарность за спасение непутёвого себя от демонов простуды. Раскланялся. Удалился.

— Хорошая женщина, — сказал Йози серьёзно, — Не упусти.

— Ты думаешь? — спросил я рассеянно (мы в этот момент проезжали перекрёсток).

— Уверен, — подтвердил Йози, — И ты ей нравишься. Очень.

Я не стал это комментировать. Даже при всей моей тупорылости в отношении всего, что происходит между людьми, я начал подозревать, что вот так заботиться о человеке, который неприятен, никакая женщина не станет. Степень и глубину чувств мне всё равно, впрочем, оценить сложно — может, она просто в детстве в доктора не наигралась?

В гараже нас ждала камуфлированная Нива, стоящая передом на чурбаках. Передний подрамник вместе со всей подвеской Йози добросовестно разобрал, очистил от грязи и сложил кучкой. На верстаке лежали новые сайлентблоки, болты рычагов, шаровые, ступицы, подшипники и прочий мелкий расходный хлам, который, если уж ты разобрал подвеску, лучше сразу менять на новый — стоит недорого, а разбирать потом ещё раз — глупо. Я переоделся — в чистый! — комбинезон и закрепил на болгарке жёсткую металлическую обдирную щётку — лонжерон надо было готовить к сварке. Йози, тоже переодевшись (кстати, и у него был чистый комбинезон — видать, личная жизнь удалась), обмерил тщательно место вокруг лопины, и вырезал из картона шаблоны. Пока я, вибрируя верхней частью туловища (обдиравшие сложного профиля металлическую поверхность мощной болгаркой меня поймут) и матерясь сквозь прозрачный щиток-намордник, тщательно зачищал до металла слои краски, антикора и успевшей зацепиться за трещину коррозии, он разметил и раскроил второй болгаркой латки-усилители из стального листа-двойки и даже насверлил в них дырок, сквозь которые они прихватываются сваркой. В общем, в гараже стоял истошный вой электроинструмента, и разговаривать было невозможно. Однако, когда мы перешли к подгонке-подгибке, а затем и к выравниванию геометрии (тянули резьбовой стяжкой передок к корме, закрывая трещину) отмолчаться у Йози уже не получилось.

— Йози, таки какого хуя вот это всё было? — спросил я наконец с правильной интонацией.

Йози помолчал, собираясь с мыслями, но всё же нехотя ответил:

— Что именно тебя интересует?

— Почему вы все, и ты в первую очередь, брехали мне, как депутат на выборах? Нет, за остальных мне, в общем, похуй, но за тебя обидно. Я думал, что мы друзья…

— Мы друзья, — твёрдо ответил Йози, — И я тебе не врал. Не всё говорил — да, не мешал врать другим — и это тоже. Но пойми, у меня есть обязательства перед моим кланом.

— Йози, не еби мозг. Вы отправили меня к «вашему пропавшему глойти», который оказался не вашим, не пропавшим и не глойти. Если это не подстава — то что вообще подстава?

— Он глойти, — так же спокойно ответил Йози. — Он может назвать себя как угодно, но мы таких, как он, зовём «глойти». Он был пропавшим, потому что мы не знали, как с ним связаться. И он был нашим — в том смысле, что у нас был с ним договор. Ты же можешь сказать «мой водитель» про того, кто тебя возит, хотя он не принадлежит к твоей семье? Так что это наш пропавший глойти.

Йози, пресекая моё возмущение, поднял руки:

— Знаю, знаю, это не совсем честно и немного передёргивание, но излагать тебе всю историю нашего народа и его взаимоотношений с другими заняло бы очень много времени. Тебе изложили самое необходимое.

— Мной манипулировали, подталкивая к определённым решениям в вашу пользу!

— Да, — сказал Йози серьёзно, — Извини. Ты имеешь право возмущаться. Я был против, если тебе это важно, но прошу прощения перед тобой от лица моего клана и предлагаю принять во внимание чрезвычайность обстоятельств.

— Чрезвычайность? — моему возмущению не было предела, — Чрезвычайность обстоятельств возникла у йири, которых ваш клан бросил умирать! Вы просто удрали оттуда и собираетесь бежать дальше!

Йози замолчал надолго. Некоторое время тишина разбавлялась только звяканьем инструмента и ударами молотка, которым я подгонял к лонжерону латки.

— Послушай… — начал он, — Это не так просто. То, что рассказал тебе глойти — тоже лишь трактовка. Его трактовка, взгляд человека со стороны. Между грёмленг и йири была сложная система договорённостей, которая была нарушена в первую очередь не нами. Они приняли наш народ в своём мире, когда мы пришли в него беженцами. Мы вечные беженцы, так уж вышло… Мы были очень благодарны и долгие годы наши народы жили во взаимном согласии. Однако, когда они выбрали путь дурного грёма, наши Старые не смогли их переубедить.

— Это догматический аспект? — заинтересовался я, — Мне не показалось, что ваш народ так уж религиозен…

— И да, и нет, — пожал плечами Йози, — Грём — это не совсем религия, хотя в нём есть мистическая составляющая. Это совокупность жизненных наблюдений, практических советов, технических закономерностей, философских принципов и этических установок. Знаешь, я сейчас очень много читаю, изучаю ваш мир… Так вот, у ваших восточных народов есть такое понятие, как «Дао». «Каждое существо и каждая вещь владеет собственным Дао и следует собственной дорогой и принимается как мудрое Дао». Наш грём — это такое Дао, только очень… как бы это сказать, специальное, техническое Дао. Ну вот ты, например, постоянно возишься с УАЗом и через этот процесс постигаешь не только его устройство, но и устройства мира, частью которого он является. Не только учишься его чинить и усовершенствовать, но и меняешь мир вокруг него, а значит меняешься сам. Вот это твоё техническое Дао, Дао УАЗа. И это тоже грём.

— УАЗ-Дао? — я покатал слово во рту, звучало цельно и внушительно, — Я обдумаю это, мне нравится идея.

— Да, — очень серьёзно кивнул Йози, — Поэтому тебя и выбрали. Ты идёшь путём грём, даже не зная об этом.

— А йири, значит, не шли?

— Йири выбрали дурной грём, а это всегда плохо кончается. Мы небольшой, но древний народ с хорошей памятью и крепкой традицией, и мы — вечные беженцы. Мы твёрдо знаем, к чему приводит дурной грём.

— Я не очень хорошо понимаю, что это такое — дурной грём.

— Это сложно объяснить, это целая философская концепция. Если бы грём был бы религией и в нём было бы место богу, то дурной грём был бы там дьяволом. Очень сильно упрощая, это грём, который человек поставил над собой и вместо себя. От этого грём дурнеет и начинает поглощать человека, сначала по чуть-чуть, а потом всё быстрее, до полного растворения в себе. Грём как бы пытается стать человеком, но ему это не дано, и мир гибнет. Тем или иным способом, рано или поздно, но гибнет непременно. Мы несколько раз бежали из гибнувших от дурного грёма срезов и умеем чувствовать приближение конца…

— Я всё равно не очень понимаю, — хотел озадаченно почесать лоб, но ткнул держаком кэмпа в сварочную маску, — Как определить, что грём дурной? Вот, к примеру, автоматическая коробка передач — это уже совсем дурной грём, или ещё так, полудурок? Человеку стало лениво кочергой ворочать, и он поставил вместо себя гидромеханическое устройство. Но не похоже, что оно поработит человечество…

— Я же говорю, — это сложное понятие, — терпеливо ответил Йози, — Редко когда можно ткнуть пальцем и сказать: «Вот он, дурной грём! Кувалду сюда срочно!». Хотя у нас есть и свои ортодоксы, которые были бы резко против АКПП, считая, что это первый шаг в бездну. А уж компьютеры — так и вовсе беда… Но во многом это определяется нашей расовой особенностью — мы чувствуем грём, мы чувствуем, когда он становится дурным, и мы чувствуем, когда мир из-за этого готов погибнуть.

— Поэтому и бросили йири умирать? — спросил я немного резко, — У меня перед глазами ещё стоял пустой мёртвый город и бессмысленные глаза выгоревших.

— Когда-то, когда наш народ только пришёл в их мир, спасаясь от другой катастрофы, куда более страшной и быстрой, мы заключили договор с йири, которые тогда ещё не были йири, а были просто люди. Довольно, кстати, хороший был народ, неглупый и неагрессивный, с единым практически социумом, где одни не ходили убивать других. В этом договоре, помимо всего прочего, было написано, что мы можем уйти в любой момент, когда захотим. Однако, когда наши Старые, устав убеждать и бороться, объявили о новом Исходе, нас отказались отпускать. Нам ставили условия, всё более невыполнимые, а потом наши глойти начали погибать от несчастных случаев — безупречно случайных, не подкопаешься. К этому моменту йири настолько далеко зашли по пути дурного грёма, что уже не справлялись с ним без нашей помощи и при этом не имели мужества отказаться от его соблазнов. Мы не могли их спасти, они не хотели спасаться. Кланы, сохранившие своих глойти, покинули тот срез сами, остальные искали проводников… Мы нашли Андираоса, он вывел нас сюда… Мы не знаем, что стало с остальными и боимся сунуться в тот срез снова — нас пытались задержать и некоторые пропали без вести. Да, наш уход ускорил их технологический коллапс, но предотвратить его мы не могли, а погибнуть с ними не захотели. Это был тяжёлый этический выбор, но он сделан.

Я обнаружил, что сижу, заслушавшись, с держаком в руке, откинув забрало маски на затылок, а сварка гудит вентилятором вхолостую. Поняв, что это не работа, щёлкнул выключателем, снял маску и пошёл заваривать чай. Это надо было переварить.

— Йози, — спросил я позже, когда мы устроились на краю ямы с чаем и печеньем, — если вы требовали соблюдения договора от йири, то почему вы сейчас хотите нарушить договор с Анди… Андреем? Вроде бы он не требует от вас ничего противоречащего пути грём? Собираете для него железки, гайки крутите…

— Железки и гайки? — нахмурился Йози, — Так он это тебе объяснил?

— Ну да, — подтвердил я, — Наш срез, дескать, славен простыми и крепкими внедорожниками с ДВС, а вы как раз умеете с этим хозяйством обходиться… Это неправда?

— Это не вся правда. Знаешь, чем ещё славен ваш срез, и куда более, чем нивами и УАЗиками?

Я не знал и помотал головой отрицательно.

— Оружием. Я не проводник, но знаю, что срезов, успевших достигнуть такого совершенства в средствах взаимоуничтожения и всё ещё этого уничтожения не завершивших, очень немного. Может быть даже вовсе нет. Обычно в тех мирах одни руины, усыпанные костями. Из таких срезов мародёры иногда приносят убийственные артефакты удивительного совершенства, но это, как правило, штучные экземпляры, которые нечем зарядить и непонятно, как починить.

Мне вспомнилась чуднАя футуристическая винтовка Карлоса, — но она-то точно была чем-то заряжена. Любопытно…

— Значит, Андрей торгует оружием, и его добываете вы?

— Андираос вообще не торговец, тут он лукавит. Да, контрабанда оружия и машин входит в число его интересов, но это не главное его занятие. Он в этом деле лишь посредник, иначе мы бы сами могли с ним связаться. На самом деле он собиратель редкостей, мародёр, чёрный археолог погибших миров.

— Ну, так они всё равно уже ничьи… — пожал плечами я.

— А я и не говорю, что он плохой человек, хотя беспокоить чужие могилы — не самое почтенное занятие. Но вопрос в оружии. Мы очень мирный народ, нам не нравится торговать оружием, кроме того в здешних местах это опасно и неизбежно ведёт к криминалу.

— Так почему он не закинул вас куда-нибудь в США, где оружие продаётся свободно?

— Мы попали сюда в начале 90-х, тогда здесь был бардак и оружие распродавалось вагонами. Армейское оружие, которое непросто купить и в США. Самое надёжное и эффективное оружие этого среза. С тех пор всё сильно изменилось, и, хотя некоторые старые связи ещё работают, но с каждым днём их использовать становится всё опаснее.

— Андрей этого не понимает? — удивился я. Мне проводник показался прагматичным и жёстким, но разумным и не злым человеком. То, как он заботился о выгоревших, на мой взгляд говорило в его пользу.

— С Андираосом, наверное, можно было бы договориться, но наши Старые торопятся и пытаются на него давить. Я думаю — зря.

Я, признаться, тоже так думал. Я видел, как Андрей стоял перед рейдерами с ножом у шеи — хрен на такого надавишь. Давилка не отросла. Но меня беспокоил в этой связи ещё один вопрос.

— А что насчёт рейдеров? — осторожно спросил я у Йози.

— А что с ними? — кажется искренне не понял тот.

— Какие у вас с ними связи?

— Связи? С ними? — ого, я его кажется ошарашил!

Я рассказал ему о встрече с рейдерами, подробно описав ту хренотень на колёсах, которая вызвала мои подозрения.

— Да, видел, собирали у нас такую… — растерянно подтвердил Йози, — У нас много подобного хлама в последнее время делают… Но я думал, местный заказ, для покатушек каких-нибудь… А что, ты говоришь, Андираос им отдал?

— Без понятия, — признался я, — Я видел только контейнер. Оранжевый пластиковый тулбокс, небольшой такой, довольно характерного вида, со скруглёнными углами. В стиле американский винтаж, но только из пластмассы. Но Андрей, вроде, говорил, что им эта штука пользы не принесёт…

Йози мрачнел на глазах.

— Можно я возьму ненадолго УАЗик? — спросил он нервно, — Это очень срочно. Надо кое-что проверить.

— Бери, конечно…

Йози куда-то умчался, даже не переодевшись, и я подумал, что теперь у меня в заложниках его штаны. Тем не менее, лонжерон сам себя не заварит, и, как бы там всё не обернулось, а работу работать нужно. Одному, конечно, не так удобно, но можно струбцинами латки прижать — и вари себе потихоньку. Чем я и занялся во благе. Шли б они все в жопу со своими межмировыми проблемами и заговорами. С железками-то оно проще.

Проварил трещину. Металл там не очень толстый, разделывать не надо. Остудил, отстучал и зачистил обдирным диском шов, чтобы не выпирал, потом наложил снизу П-образную латку-шину, в которой заранее насверлены отверстия по четыре миллиметра, зажал её на лонжероне струбциной, прихватил по углам, убедился, что не повело и стоит точно по месту, и пошёл класть шов по периметру. Медитативное такое занятие, как в ритм войдёшь. Ведёшь аккуратно пистолет-держак мелким зигзагом, смотришь, чтобы шов ложился ровно и стараешься не перегреть. Это кажется сложным, но, когда придрочишься — ничего особенного. Остудил, ободрал, зачистил — и пошёл проваривать отверстия, создавая таким образом своеобразные «электрозаклёпки», чтобы латка-усилитель держалась не только по контуру, но и по площади.

Йози не было довольно долго. Я успел всё проварить, зачистить набело, и даже обработать металл химическим цинкованием, нанеся специальную пасту. Этот процесс требует выдержки после нанесения, так что я перешёл на другую сторону — там лонжерон ещё не лопнул, но уже готовился, надо было усилить заранее. Это (и ещё крепление продольных тяг заднего моста) слабое место «Нивы», которая своей проходимостью часто провоцирует владельцев на внедорожные подвиги, чрезмерные для несущего кузова. Поскольку картонная «выкройка» от левой стороны осталась, то разметить зеркальный ей усилитель было недолго. Вырезал, засверлил отверстия, согнул, зачистил место работы — дело уже шло к ночи, а Йози всё ещё не объявлялся. Решил, что варить вторую сторону буду завтра, потому что сегодня уже устал, смыл цинковочную пасту с латки. Можно было бы уже пройтись праймером, но нюхать его потом всю ночь… В общем, тоже оставил на завтра. Переоделся из комбеза в штатское, заварил себе доширак, отрезал колбаски, навёл чаю… И вот только тогда услышал за воротами знакомый до боли мотор. Кстати, прокладка между выпускным коллектором и приёмной трубой подсекает, надо бы поменять…

Йози вошел настолько мрачный и решительный, что страшно было смотреть.

— Чаю хочешь? — спросил я его.

Он молча помотал головой и быстро переоделся из рабочей одежды в повседневную.

— Я правую сторону подготовил, завтра варить собираюсь. Придёшь?

Он задумался на секунду, потом тряхнул головой и сказал:

— Да, в любом случае появлюсь.

— Не хочешь рассказать, что случилось?

Йози опять подумал, помолчал и ответил нехотя:

— Наверное, нет. Не потому, что тайны — хотя тайны, конечно, — а просто долго рассказывать, а мне надо спешить. Я ещё надеюсь их уговорить.

— Кого их-то?

— Старых. Они задумали какую-то опасную дрянь, страх застит им разум.

— Какой страх? Чего им бояться-то? — я что-то уже совсем запутался в ситуации.

Йози вздохнул, насупился — и вдруг как будто решился на что-то.

— Ладно, давай свой чай. Всё равно хрен они меня послушают, так что можно и опоздать.

— Нивапрос. Печеньку?

Йози сел на табуретку. У него был такой вид, как будто он очень сильно устал и отчаялся. В первый раз его таким вижу.

— Старые говорят, что этот срез тоже скоро погибнет, — сказал он мрачно.

— Фига себе, — удивился я, — С чего бы?

В то время международная обстановка была на редкость спокойна, природные катаклизмы умеренны, а до ближневосточного кризиса, эболы и Фукусимы оставалось ещё несколько лет. Редкий в современной истории период затишья стоял на дворе, никто и представить не мог, как скоро пойдёт говно по трубам.

— Не знаю, — Йози вздохнул, — С чего угодно. Война, эпидемия, астероид, взрыв Йелоустона. Они просто «чувствуют».

— А ты?

— Я — нет. Но я не Старый и не глойти, я не обучен. А может они врут, чтобы заставить всех уйти из этого среза в другой, им здесь не нравится, и они недовольны, что всю власть в клане взял Петротчи. Считают, что он не достоин звания Старого.

— Дед Валидол-то? А он чего думает?

— Не могу понять, он чего-то крутит. Клянётся, что сделку с рейдерами провернули мимо него, но я не могу представить, как и, главное, зачем? Что Старые хотели от рейдеров? Что получили в обмен на машины и оружие? Сейчас Петротчи собирает совет, я хочу быть там. Я возьму опять УАЗик?

— Бери, но ответь на два вопроса, ладно?

— Попробую, — кивнул Йози.

— Первый — ты на чьей стороне?

Йози очевидно замялся. Отвечать ему не хотелось, врать тоже, отмолчаться было неловко. Решился:

— На своей. Знаешь, меня устраивает этот мир, и ещё — у меня будет ребёнок. Я не хочу никуда уходить.

— Э… Поздравляю… — я слегка растерялся. Мы никогда не переходили в разговорах за определённую черту личного. Я догадывался, что у него отношения с женщиной из местных, но он не рассказывал, а я не спрашивал.

— Спасибо, — Йози мрачно кивнул.

— И второй вопрос: когда ёбнет-то?

— Не знаю. Может, никогда. Может, завтра. Хотя вряд ли. Но, даже если Старые не врут, то это годы, не дни. Они ещё готовятся и торгуются, а не бегут в панике.

— Ладно, езжай, удачи.

Йози мрачно кивнул и вышел. Скрежетнув бендиксом, зажужжал стартер, заработал мотор — и УАЗик укатил от меня в ночь. Я сидел, пил чай с печеньками и размышлял об услышанном. Забавно, но никакой паники «а-а-а! мывсеумрем!» у меня не было — ни в малейшей степени. Во-первых, в состоянии «может никогда, а может завтра» мы живём, если вдуматься, всегда. Это даже не новейших атомных времён ощущение, а извечное состояние человеческой жизни. Бац — и ты тёмная тень на остатке бетонной стены. Или бац — и на вашу деревню вылетает на рысях отряд кочевников. Во втором случае только дольше мучиться, но вот это «бац — и нету» — оно всегда. Твой мир может быть разрушен в любой момент. Никто же не живёт при этом в постоянной панике?

И во-вторых, гибель мира — это слишком глобально, чтобы переживать по этому поводу. Вот если врач, отводя глаза, начнёт рассуждать о том, что, в сущности, все мы не вечны… — вот тогда да! Отрицание, паника, депрессия, принятие… Но если сказать, что завтра умрут все — то это, почему-то, не пугает. Наверное, самое обидное и пугающее в перспективе своей смерти, это то, что всё останется как раньше, а ТЕБЯ НЕ БУДЕТ! Это труднее всего принять — ведь это ты был всегда центром своего мира. Как же без тебя-то? А вот если мир кончится одновременно с тобой — то это просто геймовер. Не столько страшно, сколько странно. Хотя, если верить Андрею, история более чем обычная. Он же говорил, что пустых срезов больше, чем заселённых.

В общем, не стал я терзаться и мучиться, а просто допил чай и лёг спать. И, кстати, прекрасно уснул — наработался за день-то. Поэтому, когда в ворота гаража, запертые изнутри на толстый, продетый в ушки болт, заколотили кулаками, я был, мягко говоря, недоволен. Я матерился в поисках фонарика, который куда-то закатился, я матерился, когда обувался — идти босиком после работ по железу смерти подобно, я матерился, когда, шатаясь спросонья, пробирался вдоль стены, переступая через детали нивской подвески…

— Открой, это я! — заорал снаружи Йози, — Скорее!

— Йози, блядь, какого хуя! Третий час ночи! — я успел посмотреть на часы и теперь был готов уебать его монтировкой в лоб.

— Открывай!

— Да сейчас, сейчас… — я, наконец, добрался до ворот, включил освещение и вытащил болт из проушины

Посмотрев на ввалившегося в гараж Йози, я моментально проснулся — он был бледный, взмокший, с выпученными глазами. Его трясло так, что непонятно, как он вообще доехал. А ведь именно доехал — за воротами тарахтел на холостых УАЗ.

— Возьми это! — он сунул мне в руки оранжевый пластиковый тулбокс, — Возьми и спрячь… Спрячь… В подвал?.. У тебя есть сейф?

— Йози, ты с дуба рухнул? Какой, нахрен, сейф, что мне в нём хранить? Носки?

— Нет, нет… Холодильник? — Йози натурально колотило, — Нет… Найдёт… Железо! Надо больше железа! Какой-нибудь железный ящик есть?

— Йози, да успокойся ты! Говори толком! Железа — полный подвал, сам знаешь, соорудим чего угодно, но в чём дело-то?

Йози несколько раз глубоко вдохнул, выдохнул, и взял себя в руки.

— В этом! — он показал на коробку у меня в руках, — Это нужно спрятать, чтобы не нашли. Оказалось, что эти штуки что-то излучают, как будто маячок, и их быстро находят. У нас нашли, это кошмар…

— А теперь найдут у меня? И у меня будет кошмар? Не, ну спасибо, конечно, ты настоящий друг…

— Послушай, — Йози схватил меня за рукав, — Я уверен, что, если закрыть в железный ящик, их не засекут. Андрей хранил их долго и ничего не было. Наверняка он специально отдал рейдерам в этой коробочке, чтобы отомстить… Ты бы видел, ЧТО за ними приходит!

Йози опять начала бить крупная дрожь и на лбу выступил пот.

— Я понимаю, что это опасно, но мне не к кому больше обратиться. Там женщины и дети!

— Так отдали бы, что бы это ни было, тем, кто там пришёл, — я пожал плечами, — Я не женщина, но тоже, в принципе, жить хочу…

— Нельзя, поверь мне, будет только хуже!

— Блядь, да что там — атомная бомба?

— Почти.

Мне надоела эта истерика, и я просто открыл тулбокс, отстегнув две хилые пластиковые защёлки. Внутри он был разделён на два отделения. В одном лежала грубо стилизованная, но вполне узнаваемая фигурка богомола, отлитая из какого-то тёмного металла с жирным графитным блеском. В другом — столь же грубо стилизованная белая, как будто фарфоровая, фигурка человека. Основания обеих статуэток были цилиндрические, как у шахматных фигур, и имели выступы и выемки, по которым можно было предположить, что их надо соединять в одну двустороннюю фигуру.

— Это что, блядь, за эфиопское народное творчество? — поразился я, — И где твоя бомба?

— Это она и есть! Долго объяснять, давай сначала спрячем! — на Йози было стыдно и жалко смотреть, никогда не видел, чтобы кто-то так пугался, — Они уже идут сюда!

— Как скажешь, — у меня уже родилась идея.

Я вытряхнул фигурки. Они были на ощупь какие-то неприятно скользкие, как будто в масле, но не оставляли на руках никаких следов. При этом они странным образом не имели температуры — были ни тёплыми, ни холодными, а как будто вообще с идеальной нулевой теплопроводностью. Как кусок твёрдого вакуума. Передёрнувшись от этого ощущения, завернул их в кусок ветоши.

— Только не соединяй их! — вскинулся Йози, но я, в общем, и не собирался.

Тулбокс я закрыл и, выйдя на улицу, закинул на крышу соседнего гаража, где уже не первый год догнивал кузов старого «москвича». Заодно заглушил продолжавший молотить на холостых УАЗик. Вернулся в гараж, закрыл дверь на болт, и выдернул из-за верстака старый бензобак от «запорожца». У меня были на него некоторые планы, ну да что уж теперь — никакой другой подходящей железной ёмкости на глаза не попадалось. Болгарка уже была снаряжена отрезным диском, так что я вскрыл его сбоку в два быстрых реза, отогнул кусок, засунул внутрь статуэтки и тут же, загнув отрезанное обратно, прихватил шов кэмпом. Йози, поняв мой замысел, открыл крышку подвала и, спустившись вниз, раскидал сваленное там уазовское железо и кинулся копать слежавшийся песок пола. Эх, вот так и пожалеешь, что мы запорожское-то сдали! Опустили заваренный наглухо бензобак — я даже пробку на всякий случай сварил с горловиной, кинули его в яму, завалили песком и в четыре руки закидали железом сверху. Никакой радар не возьмёт. Будь там внутри хоть передатчик Останкинской телебашни — хрен он оттуда пробьёт, через песок, железо и бетон перекрытий!

Йози ещё и на крышку подвала навалил деталей «нивской» подвески зачем-то. Ну да фиг с ним, если ему так спокойнее.

— Давай свет выключим! — сказал он шёпотом.

Ага, после того, как мы тут в три часа ночи болгаркой хуячили, самое время перейти на шёпот. Конспиратор хуёв. Но что не сделаешь для хорошего человека — выключил свет, зажёг фонарик, вернулся.

— Йози, — говорю, — всё, закопали, успокойся. Ни одна падла не найдёт. Ложись, что ли, спать уже. Вон, в Ниве разложи сидушку и спи. Там, конечно, неудобно, но устроишься как-нибудь. Или ты всю ночь собираешься в углу истуканом стоять?

Йози посопел-посопел, да и полез в Ниву. Успокоился, видать. Долго ворочался, устраивался там — ну да он росточку небольшого, ему проще. Я как-то в Ниве спал — всё проклял. Хорошо ещё пьяный был, пьяному везде постель. Йози, наконец, угомонился и уснул, а мне, как назло, не спалось уже. Ничего себе учебную тревогу устроили, усни теперь. Поэтому, когда в ночное тишине раздались шаги, я услышал их сразу. Оно, казалось бы, чего такого — ну шаги, подумаешь… Но, во-первых, в Гаражищах в три часа ночи прохожих, мягко говоря, не дохуя, а во-вторых, это, блядь, были ШАГИ! Статуя командора удавилась бы от зависти к такой зловещей поступи. Это не были человеческие шаги — не тот ритм, не та динамика, не та тяжесть, от которой хрустел песок прохода. Это было реально страшно. Я понял, отчего Йози такой напуганный примчался. Не знаю, что за штука там снаружи, но она даже ходит как Шагающий Пиздец. Какой-то ебаный терминатор.

Йози уже сидел в Ниве и даже в слабом свете электрических часов на стене видно было, что глаза у него стали, как у героя манги. Я подумал в панике, чем я тут могу оборониться от терминатора — но ничего не придумал. Вряд ли он даст себя болгаркой распилить, да? Но на всякий случай сел, тихо обулся, и подтянул поближе кувалду. Стало немного спокойнее, но не очень. РПГ бы меня успокоил лучше. Шаги остановились у соседнего гаража, потом раз — и кто-то тяжёлый одним мягким прыжком запрыгнул на крышу. Плиты заскрипели, из стыка посыпался песок. А ведь это на соседнем гараже, не на моём даже! Оно что, тонну весит? Очень хотелось задать Йози входящий уже в традицию вопрос «какого хуя?», но было слишком страшно даже шептать.

На крыше заскрежетал и застонал раздираемый металл, потом — бумц! — спрыгнуло вниз. Как будто копёр в землю шарахнул. Заскрипели ворота — кому-то очень запонадобилось в соседний гараж войти. Ну да, УАЗик-то перед ним стоял, не перед моим. Тот гараж пустует, и я его арендую за символические деньги у соседа, дедушки-пенсионера, ставлю туда УАЗик, если клиентская машина на яме. А его старый москвич как раз и лежит наверху в виде кузова. Ну, то есть, судя по звуку, лежал. Ворота заскрежетали сильнее, — хрясь! — открылись. Ну да, замок там говно, но там и нет ничего ценного. За тонкой стенкой что-то завозилось и задвигалось. Твою железку, тут же между боксами стенка — полкирпича. Даже я её, наверное, сломаю, если сильно припрёт. За стеной продолжало шуметь, скрежетать и рушиться. Как я буду с соседом объясняться? Хотя да, пусть это будет самой большой моей проблемой на ближайшее будущее… Мы с Йози сидели в темноте, смотрели друг на друга выпученными глазами, а за стеной бушевала какая-то неведомая хуйня. Ничего себе ночка выдалась, да? Будет что вспомнить на пенсии. Если, конечно, мироздание предоставит мне шанс до неё дожить.

Однако же нам повезло. Вскоре чёртов терминатор, или кто он там, удалился так же, как пришёл, а с нами так ничего и не случилось. Мы ещё некоторое время лупали глазами в тишине и темноте, но потом я не выдержал:

— Йози, знаешь, если эта падла поцарапала мне УАЗик, будешь сам красить и ниипет!

И мы облегчённо заржали, два придурка. Но из гаража не вышли, пока не рассвело — пили чай, болтали ни о чём. А на свету было уже не так страшно.

УАЗик, как ни странно, ничуть не пострадал. Такое впечатление, что его просто отодвинули в сторону между делом, чтобы не мешал. Теперь он стоял наискосок и в сторонке от варварски вскрытых ворот соседского гаража. За который я, между прочим, как арендатор, нёс материальную ответственность… Впечатление было такое, что между створками воткнули с размаху лезвие огромного сверхтвёрдого ножа и надавили на него с усилием гидравлического пресса: сувальды замков и засов просто срезало вместе с краем двери. Полотна ворот слегка повело — но это уже от того, что открыли их с рывка, выворотив из гнёзд фиксаторы створок. Внутри же будто граната взорвалась — содержимое шкафов и полок было равномерно перемешано на полу с материалом этих шкафов и полок. Самих шкафов и полок, по давнему обычаю гаражных пенсионеров, сделанных из ненужной мебели, которую жалко выбросить, уже не было. Ну, вроде бы ничего ценного сосед там не оставил, полки я ему лучше прежнего сделаю, а вот с ямой придётся повозиться. Крышка была сорвана так, как будто её трактор плугом зацепил. Даже рамки из стального уголка пошли винтом, а морёная отработкой доска-пятидесятка была покромсана в щепу, ей теперь только печку топить. Подвала у соседа не было — подвалы шли через один, и мой подвал заходил под его бокс. И вот там, где под его полом было моё пространство, в бетон как будто несколько раз врезали остро отточенным ломом. Мощная железобетонная плита перекрытия выдержала, но мне стало слегка нехорошо. Если прикинуть, то несколькими метрами вниз под этим местом мы и закопали бензобак со статуэтками. Неужели не помогла наша маскировка?

— Йози, — сказал я дрогнувшим голосом, — Что за адскую хуету мы тут закопали? И какой инфернальный пиздец за ней приходил?

— Я сам не очень много знаю… — начал Йози.

— Стоп! — сразу решительно остановил его я, — Я знаю твою манеру разводить муде по воде, чтобы в итоге ничего не сказать. Только на этот раз давай по чесноку, без хитрожопия. Мне в рот не всрались ваши тайны, но я очень боюсь, что эта хрень придёт сюда снова, и на этот раз гаражом не ошибётся. Могу я, наконец, узнать, за что я теперь должен соседу полки, ворота и крышку слесарной ямы?

Если вы думаете, что Йози вот так взял и раскололся — то хрен вы угадали. Каждое слово из него приходилось выкручивать пассатижами, как обломок шурупа из стены. В процессе этого сложного разговора мы залезли на крышу и убедились, что на кузов «москвича» как будто напал взбесившийся гильотинный станок, что оранжевый пластиковый тулбокс прожевал и выплюнул кто-то очень сердитый и зубастый, и что крышу соседу придётся тоже латать за свой счёт: над рубероидом поглумился какой-то маньяк-расчленитель не иначе как с двуручным мечом из хромованадиевой стали. Потом мы переоделись и занялись ликвидацией последствий — а я всё не отставал, задавая вопрос за вопросом и не давая увиливать от ответов и забалтывать тему. Чувствовал себя двуглавой ипостасью дихотомии плохой/хороший следователь. Однако через некоторое время общая картинка у меня, в целом, сложилась. Забавный такой паззл, обхохочешься.

Мечтая свалить из нашего среза в другой, вся эта грём-компания решила кинуть через хуй нашего общего знакомого Андира… ладно, чёрт с ним, Андрея. Выполнять договорённости не хотелось, договариваться по новой (а значит, становиться ещё более обязанными), тоже не хотелось. Хотелось халявы. Вывести в другой срез (и не абы какой, а в какой-то особо вкусный, который они присмотрели, используя слабенькие способности недоглойти Сандера) их было некому — других проводников, кроме Андрея, в доступе не было, а с ним не было непосредственного контакта. Машины, запчасти, оружие — всё шло торговцам и контрабандистам (я так и не понял, какая между ними разница), которые работали через цепочку посредников и не могли Андрею даже письмо передать. Тогда Старые не только нашли подходящего лоха (меня) чтобы использовать в качестве халявного курьера, но и зарядили параллельную гнилую интригу, на случай весьма вероятной ситуации, когда Андрей, пожав плечами ответит: «С какого эт хуя? Вот договор, вот обязательства — вы их ещё не отработали, а уже хотите новых услуг. Это вам не фордфокус в кредит, тут не перекредитуешься». Кстати, примерно так всё и вышло — Андрей их письменно послал в пеший эротический тур, отправив через меня записку. Однако к тому моменту они уже параллельно работали по «Плану Б».

Через контрабандистов Старые (как я понял, не все, а фракция «поравалителей») вступили в контакт с рейдерами. Иметь с ними дела чрезвычайно опасно и очень не одобряется приличными торговцами, но, разумеется, способы существуют. При любых, даже самых отмороженных бандитах, существуют те, кто продаёт им оружие и покупает у них награбленное. Рейдерам, имеющим в силу репутации довольно скудное эпизодическое снабжение, позарез был нужен широкий канал поставки машин, запчастей и оружия, а тем Старым, которые сделали на них ставку, были нужны эти гадостные статуэтки, которые теперь лежали в бензобаке под слоем песка и железок. Они, якобы, представляют собой Могучий Древний Артефакт (МДА), которым, по идее, можно не столько открыть (для этого он слишком мощный и неуправляемый), сколько проломать проход в другой срез. По слухам, побочный эффект в покидаемом мире при этом будет такой, что мало не покажется, но им, вероятно, было похуй, они-то собирались свалить. Не очень понятно, хотели ли Старые использовать МДА сами, или планировали обменять его у Андрея на новый проход — они сами путались в показаниях и не могли между собой договориться.

Кто-то из них знал, что у Андрея, записного Индианы Джонса, этот комплект есть, и навёл на него рейдеров, которые отработали заказ в своей обычной манере — напав на группу и взяв заложников. А вот после этого всё пошло не так. Во-первых, Андрей очень сильно обиделся на то, что к рейдерам попала его женщина. Поэтому комплект он отдал, но без защитного ковчега-хранилища, просто кинув в первый попавшийся пластиковый ящик. Рейдеры о таких нюансах были не в курсе, так что это был ход типа «так не доставайся ты, блядь, никому!» — Андрей был уверен, что очень скоро на открытый МДА наведутся его настоящие владельцы. А у Могучих Древних Артефактов, знаете ли, всегда оказывается какой-нибудь чертовски неприятный Хранитель — об этом даже в сказках пишут. Видимо, предполагалось, что к рейдерам заявится наш ночной терминатор и устроит им весёлую жизнь. Да, МДА при этом будет утрачен, но зато Андрей будет так кроваво и замысловато отомщён, что в следующий раз каждый отморозок мультиверсума от одной мысли на него наехать будет жидко обсираться прямо на месте. Тем более, что самому Андрею, как я понял, Артефакт был, в общем, и не особо нужен — его даже в коллекции можно держать только в упаковке, стоит открыть — ну, вы поняли… Хотя, конечно, престиж владения такой штукой среди понимающих людей был заоблачный…

Однако возмездие запаздывало — Хранитель то ли долго просыпался, то ли очень издалека шёл, и рейдеры успели передать статуэтки заказчикам. И тут начались новые неприятности — рейдеры предсказуемо оказались не теми ребятами, которых можно поматросить и бросить. Разъяснений «наши дела закончены, разбегаемся, всем спасибо, все свободны» они не приняли. Получать машины и оружие в товарных количествах им очень понравилось, и они не собирались отказываться от такого канала. Тем более, что миролюбивые и трусоватые грёмленг были в их понятиях типичными, классическими и даже эталонными представителями вида «лох кормовой, обыкновенный». Так что дальше речь уже шла о взаимовыгодном обмене по известной схеме: «Бог велел делиться». В качестве ответной услуги предоставлялась возможность побыть ещё немного живыми и с непереломанными конечностями. (То, что гремлинские старейшины не предвидели такого очевидного исхода, который у нас в 90-е знал каждый школьник, уронило моё мнение о них ниже плинтуса). Узнавшие путь в наше Гаражище рейдеры не собирались отказываться от кормушки, а с другой стороны, увеличившиеся потребности в поставках оружия и боеприпасов неизбежно ускоряли приближение к конкретному палеву. Над общиной грёмленг начали виться, сужая круги, местные спецслужбы, которые отнюдь не так непрофессиональны и коррумпированы, как многим бы хотелось. Страна брала курс на борьбу с терроризмом, дыры и щели в военных складах затыкались одна за другой, оборот гражданского оружия зажимался в стальные рамки постоянного контроля, а на сдувающемся чёрном рынке выживали только такие матёрые акулы, которые и рейдеров при случае сожрут на завтрак. В общем, буквально в считанные недели клан гремлинов скатился в такую глубокую жопу, что вот теперь точно надо было немедленно рвать из этого среза. Скорее всего именно это, а не какое-то мистическое «Предчувствие Конца Всего» вызвало судорожную панику и раздрай в общине. Дед Валидол — тоже мне, блядь, руководитель, — узнал всё последним и впал в непродуктивную ярость, щедро рассыпая направо и налево порции отменных пиздюлей. Остальные Старые разделились на замазанных, которые ссут и изворачиваются, и непричастных, которые их радостно топят — в общем, всё как всегда, везде жизнь. При этом, как исправить ситуацию никто понятия не имеет. Когда заявится на переговоры Андрей — неизвестно. Как он отреагирует, узнав, что артефакты у гремлинов — никто не знает, но вряд ли проникнется к ним тёплыми чувствами. Сказать «ой, мы тут нашли случайно» не проканает, не детский сад.

Оставался ещё вариант попробовать воспользоваться артефактом самим. Как это сделать известно: нужно соединить статуэтки основаниями. Но что конкретно при этом произойдёт, и как управлять этим процессом — представления у всех были самые смутные. Самые осторожные не без причин предполагали, что это как взять одну урановую гирю и ебнуть по другой такой же — критическая масса будет достигнута, но результат может неприятно удивить. Пытались привлечь к этому Сандера, как наиболее близкого к умениям глойти, но тот при виде статуэток бледнел, синел и с тихим писком падал в обморок. Хорошо хоть не ссался. В общем, к прошлой ночи ситуация зашла в тупик и превратилась в бессмысленный ор и разборки всех со всеми. И тут вечер перестал быть томным — до Гаражища наконец дотопал Хранитель. Он моментально навёлся на Артефакт, который никто так и не догадался спрятать, и внёс в обсуждение капельку разнообразия, сходу снеся ворота и устроив внутри адский погром. Гремлинам фантастически повезло — те немногие, кто по ночному времени были в цеху, успели разбежаться, пока эта машина смерти методично разносила всё на своём пути. Тут кто-то из самых старых Старых и припомнил, что вообще-то украшать интерьер Древними Артефактами — не самая лучшая идея для тех, кто хочет продолжать жить с полным комплектом конечностей. Тогда Йози, как самому молодому и резвому из допущенных, вручили этот кусок кристаллизованного западло, объяснили, что отечество в опасности, и велели деть его куда угодно, но подальше отсюда. «Да, железо! Железо, Йози! Оно может помочь!» — прокричали ему вслед, добавив уже тише «может быть…» — и продолжили прятаться под столами и разбегаться по углам уже без него. Ну, а героический Йози, натурально, не придумал ничего лучше, чем притащить этакую подставу сюда. Настоящий друг, чоужтам. Впрочем, его отчасти оправдывает то, что он, удирая, увидел мельком Хранителя и испугался так, что всякое соображение напрочь отшибло. Охотно верю. Я его только слышал и то опасаюсь, как бы не пришёл теперь ночной энурез.

В целом, расчёт оправдался. Хранитель действительно притащился за Артефактом, покинув логово гремлинов, но, судя по времени, которое ему на это понадобилось, он не смог отказать себе в удовольствии оставить по себе хорошую долгую память. (Я даже было, грешным делом, подумал, что, возможно, проблема клана грёмленг разрешилась сама собой, за фактическим отсутствием её носителей. Но потом оказалось, что они чертовски везучие засранцы). Ну и железо, наверное, всё же как-то экранирует — не думаю, чтобы этот Шагающий Пиздец ушёл просто потому, что устал всё крушить…

Короче, на этом этапе всё, вроде, обошлось — не считая убытков соседа, которые придётся как-то возмещать мне. Впрочем, с воротами ничего такого, что нельзя решить при помощи болгарки, сварки и свалки, крышку ямы сделаю новую так, что никто и не отличит. А полки сварю из уголка даже лучше, чем были. Скажу потом, что въехал на УАЗике пьяный и поломал. И так восемь раз. Сосед у меня дедок не вредный, поругается и простит. Проблема была в другом: очень уж сцыкотно, что Хранитель вернётся. Как в дешёвом ужастике, наступит Чорная Полночь и раздадутся за воротами Шаги Командора…

Как по мне, так самым разумным выходом было бы вывезти этот Артефакт вечером на свалку, прибросать говном каким-нибудь и свалить подальше. Пусть этот ебаный терминатор заберёт к ебеням свою Прелесть и уебывает туда, где такие водятся, а я в те места ни ногой, спасибо большое.

Это простой вариант, скучный, без интриги. Если же есть желание поизвращаться, то можно вернуть артефакт под каким-нибудь предлогом обратно рейдерам и закупить побольше попкорна. Посмотреть, кто кого, поболеть, похлопать. Хуяссе я коварный, да?

Но тут были нюансы. Во-первых, не факт, что рейдеры заявятся прям сегодня, а оставлять эту штуку себе ещё на одну ночь? Нет уж, ешьте сами с волосами. Во-вторых, не факт, что что они такие тупые и не почуют подвоха. В-третьих — лучше с ними вообще не связываться. Ну, и в-четвёртых (и главных) — это имущество Андрея и, по-хорошему, это он должен им распорядиться, а не я, не Йози и не Старые. Нет, я не настолько за правду, чтобы поставить свою жизнь за чужое имущество, и если других вариантов не будет, то свалка вот она. Но всё же — у меня есть и своя заинтересованность в ситуации, а именно — обещанный Андреем приз. За такое можно рискнуть. Но только до вечера. Потом — свалка и ниипет.

— Йози, а откуда эта «Нива»? — наконец-то сообразил я озвучить вопрос, который стоило задать давно.

— Один из постоянных клиентов нашего ремонтного шалмана пригнал. Торговец или контрабандист, кто их разберёт. Часто бывает. Он ещё «Патриот» пригонял пару раз: то ГУР сопливил, то патрубки меняли. Там с завода говно патрубки, ты ж знаешь. Но у нас, сам видишь, какой бардак сейчас, так что я заказ на себя забрал. Не бойся, он нормально платит, и аванс дал на железки…

— А как зовут его, не скажешь?

— Пётр, а по фамилии не знаю.

— Бородатый такой, широкий?

— Ну да, а откуда…

— У тебя есть с ним связь?

— Да, мобильный.

— Давай номер!

Йози сильно удивился, но, надо отметить, не стал переспрашивать и отнекиваться. Хорошо я ему сегодня мозги прочистил. Я, глядя на экран его мобильника, набрал номер на своём коммуникаторе.

— Да, слушаю! — голос несколько удивлённый незнакомым номером, но узнаваемый, я не ошибся.

— Пётр, привет, Зелёный на связи!

— Какой… Ах, да, узнал. Привет, Зелёный.

— Ты можешь связаться с Андреем, только срочно?

— Ну, в принципе… А с чего такая надобность?

— Это срочно и в его интересах.

— Знаешь, я бы и то не стал утверждать, что в его интересах, а что нет… — голос в трубке похолодел и я почувствовал, что он сейчас повесит трубку — «не звоните, мы сами перезвоним».

— Ладно, просто передай ему, что у меня его имущество, и оно пиздец какое скоропортящееся.

— Не темни, мне нужен серьёзный повод для экстренной связи.

— Две статуэтки, одна чёрная, блестящая, в виде богомо…

— Стоп! — буквально заорал в трубку Пётр, — Ты охуел такое по телефону?!! Жди!

Связь разорвалась, я победно посмотрел на Йози и подмигнул:

— Спорим, он скоро примчится?

Йози, впрочем, не выглядел сильно радостным. Ну да, ему, похоже, предстояло отдуваться за себя и за весь свой клан. Но у меня была на сей счёт одна интересная идея — как и рыбку съесть, и косточки продать. Обычно такие попытки кончаются каким-нибудь неожиданным образом, так что не пробуйте повторять это дома. Но, мне кажется, в данном случае был реальный шанс всё разрулить.

— Йози, ты же не хочешь валить из этого среза?

— Нет, совсем не хочу. Я не верю в страшилки Старых, они заврались так, что дальше некуда.

— А есть ещё те, кто не хочет?

— Не так много, большинство напугано.

— Но человек десять-то надёжных ребят наберётся?

— Да, даже больше. Есть те, кто тут привык, натурализовался, кое-кто даже женился. Работы для механиков хватает, а Старые с их заскоками многих заебали.

— Тогда слушай…

Но тут раздался громкий требовательный стук, и я даже не сразу понял, что стучат не в ворота, а в рольставни на задней стене. Сюрприз! Я метнулся к углу, где висел пульт, и нажал на кнопку. Ворота, вздрогнув, пошли наматываться вверх, а вместо кирпичной стены за ними клубилась тьма. Эффектно появляется Андрей, ничего не скажешь…

В руках у Андрея был небольшой железный сундучок, украшенный замысловатыми узорами. Я быстро отвёл взгляд — на прорезанных по полированному металлу картинках были какие-то кровавые ужасы и расчленёнка. Да, на любителя такой экспонат. Я бы дома на полку не поставил. Йози уже всё понял и мухой метнулся в подвал, откуда, погремев железом, подал бензобак. Я со вздохом взялся за болгарку…

— Рисковые вы, блядь, парни, — сказал только Андрей, глядя на нашу суету. Поверьте, это прозвучало отнюдь не комплиментом.

Когда статуэтки улеглись в ковчег — белая в чёрное фигурное ложе, чёрная — в белое, — и крышка с внушительным лязгом захлопнулась, все выдохнули с облегчением.

— Твои конкретно накосорезили, — констатировал Андрей, неласково глядя на Йози, — Ты понимаешь, что, если бы с моей женщиной что-то случилось, я бы нашёл каждого? В любом, блядь, срезе бы нашёл? И живые завидовали бы мёртвым…

— Это не он! — попытался я перевести стрелки, — Это Старые!

— Знаю, что не молодые. Но мне как бы похуй.

Йози только стоял, потупившись, и молчал, виновато сопя.

— Ладно, — это уже мне, — Ты вернул мне очень ценную штуку. Даже не представляешь себе, насколько ценную. Так что я тебе снова должен. То, что я тебе обещал — за мной, и я это сделаю. Но теперь можешь попросить что-то ещё, потому что я не знаю, что тебе нужно.

— Это не только я! Это Йози, рискуя жизнью, вытащил артефакт у Старых, когда их жилище уже громил Хранитель… — я подумал, что немного приврать и драматизировать в данном случае не помешает.

— Хорошо, — Андрей смягчился, — Что ВЫ хотите?

— У меня есть отличная идея, как сделать так, чтобы всем было хорошо, и никому за это ничего не было!

— Да? — Андрей удивился, — Ну, излагай!

Я долго излагал все нюансы и преимущества своего плана, и постепенно все увлеклись и стали сами предлагать варианты. Вкратце, идея была в следующем:

Андрей, снисходя к духовной нищете и врождённому слабоумию старейшин клана грёмленг, не мстит им и не преследует, а наоборот, открывает им проход туда, куда они там стремились и желает попутного ветра в жопу. Но! При этом его бизнес отнюдь не страдает, потому что здесь, вместо бестолковой толпы запуганных нелегалов остаётся боевая ячейка проверенных товарищей, уже вписавшихся в здешний социум, имеющих документы, знающих язык и готовых трудиться на благо себя и мультиверсума. Они, вместо того, чтобы шакалить по помойкам и собирать всякую рухлядь, организуют автомобильную фирму, которая, как юрлицо, будет закупать оптом запчасти, построит в Гаражищах большой красивый сервис — заодно потеснив с рынка диких гаражников, а может быть даже, разбогатев и поднявшись, — купит официальное дилерство УАЗа! И в каждом ремонтном боксе будет двое ворот — одни спереди, другие — на задней стене…

Вот только с оружием, увы, придётся завязать. По объективным причинам. Обстановка изменилась, оружие больше неактуально в наших реалиях. Повяжут, и «ойбля» не успеешь сказать. И, кстати — обратите внимание, — никто ничего при этом, если вдуматься, не теряет, потому что всё равно бы накрыли их на этой теме не сегодня, так завтра. Механики в разливухе делились, что ходили тут уже такие невзрачные ребята. В штатском. Интересовались за жизнь, кто чем дышит, и не видали ли чего интересного в плане непонятных посторонних лиц. И все гремлинские хитрости против ФСБ говна не стоят, потому что это, понимать надо — СИСТЕМА!

— А с рейдерами как предлагаешь решить? — заинтересовался Андрей.

— А и решать ничего не надо, — гордо заявил я. — Вот заявятся сюда рейдеры — а гремлины-то и того, тю-тю. Нет никого. А если они попробуют наехать на оставшихся, то хрен им по всей харе! Это ж не нелегалы стрёмные, которые от властей под кустом прячутся, а полноценные члены общества, налогоплательщики и работодатели, успешные предприниматели в автомобильном бизнесе региона. На таких абы кому наехать не позволяют, таких сами доят — но это уже ласково, вполвымени, по-свойски, с пониманием. Банда отморозков на машинах из мэдмакса — это в пустынном срезе страшно, а тут их моментально примут в полный рост, и медальки получат за ликвидацию банды. Потому что, опять же — СИСТЕМА!

— Ладно, — почесал в затылке Андрей, — Я всё понимаю. Этим — медальки, этим — сервис и бизнесплан, этим — дальняя дорога и подсрачник для скорости, тебе я дачу обещал. А я-то что получаю?

— Так вот же! — я картинным жестом указал на сундучок-ковчег.

— Почему у меня ощущение, что меня где-то наебывают? — пробормотал Андрей задумчиво, однако на улице в этот момент посигналили, и он не стал развивать эту мысль.

Приехал Пётр на «Патре». (Отлично звучит — петр-на-патре, — не находите?) В общем, постановили считать совещание оконченным, предварительный план Ставки одобренным, и начинать действовать соответственно. Андрей сел в «Патриота» и забрал с собой Йози — поехали выбивать бубну Старым. А я, глядя на сгущающиеся сумерки, чет засомневался — а ну, как всё-таки припрётся ночью Хранитель? Конечно, Артефакта тут уже нет, но вдруг от него след какой остался? Он-то ничего не найдёт и обломается, а мне каково? Не то чтобы я предполагал это вполне всерьёз, но, если честно, ночевать после всего этого тут одному было слегка сцыкотно. И я решил съездить в гости к себе же, то есть к своей арендаторше, то есть к Лене. Ну, например, комбинезон постирать, почему нет? Пока он постирается — а это полный двойной цикл, не меньше! — можно чаю попить, поболтать, посмотреть в дивной небесной голубизны глаза и потихоньку, незаметно, краем глаза полюбоваться на идеальные ноги. Посижу, поболтаю, переключусь от всего этого угара — глядишь, и перестану так нервничать, вернусь спокойно.

И я поехал. И так вышло, что возвращаться мне не пришлось. И да, вы правы — Лена не стелила в этот раз себе на диване. И я об этом не пожалел ни тогда, ни потом. Да и посейчас считаю, что это лучшее решение, которое я принял в своей непутёвой жизни — комбинезон тогда постирать.

Ибо сказано: