Убейте льва

Глава XVIII. Ужин заговорщиков

Поздним вечером в зале старого дома семейства Куснирасов, где диваны стоят в чехлах и статуи под покрывалами, собирается узкий круг приглашенных. Убивон скребет свою лохматую голову, Пако Придурэхо — молодой денди — чувствует себя как дома у своего старого друга; Эскотинес застыл изваянием на краю стула, обитого скользкой парчой; Банкаррентос пригубливает аперитив. Куснирас, в элегантном вечернем костюме, оперевшись рукой на черепаховый столик в центре зала, начинаете предупреждения:

— Мы собрались не для развлечений. Разговор пойдет об очень серьезных вещах. Позже нам доставят ужин из отеля «Инглатерра».

Гости смотрят на него, в их взглядах просыпается интерес.

Слышен стук дверного молотка.

— Это Ангела, — говорит Куснирас и выходит из зала.

Он сбегает вниз по лестнице и вдруг в изумлении останавливается, увидев в вестибюле двух женщин: Ангелу и Пепиту Химерес.

Обе они поднимаются вверх по ступеням, и посредине лестницы происходит встреча с хозяином дома.

— Пепе, — говорит Пепита, вплотную подступив к нему, — благодарю тебя за то, что ты пригласил меня на свой вечер.

Куснирас пожимает ей руку с натянутой улыбкой и деланной любезностью, а когда она продолжает свой путь по лестнице, зло шепчет Ангеле:

— Зачем ты ее притащила?

— У меня не было иного выхода, — отвечает Ангела, тоже шепотом, — она встретила на улице Убивона, и он ей сказал, что у тебя званый ужин. Она примчалась ко мне вся в слезах.

— Я говорил тебе, что кто-нибудь да проболтается! — замечает Куснирас.

После этого диалога они оба, исказив губы улыбкой, тоже поднимаются вверх, где их ждет Пепита Химерес, которая меланхолично осматривается вокруг и с наслаждением вдыхает затхлый воздух старого дома.

— Все это навевает столько воспоминаний! — говорит она.

Куснирас ведет их к залу. У самого порога Пепита достает из сумочки свернутые в трубку бумажные листки и протягивает Куснирасу:

— Возьми. Эту поэму я написала, думая о тебе.

Изобразив на лице не просто улыбку, а улыбку благодарную, Куснирас кладет трубочку в карман и приглашает Пепиту вступить в зал, где собравшиеся стоя здороваются с Ангелой.

— И ты здесь, красавица! — говорит Убивон при виде Пепиты и раскрывает объятия.

Начало собрания обернулось для хозяина дома подлинной мукой. Куснирас должен был читать вслух сто двадцать пламенных строк, написанных Пепитой, и одновременно прикидывать — стоит ли следовать намеченному плану или нет. Ангела вывела его из нерешительности словами:

— А теперь скажи нам то, что ты должен был сказать.

И Куснирас, словно бросившись головой в омут, сообщил всем о цели собрания.

После ужина новоиспеченные заговорщики торжественно, будто только что прослушали проповедь, внимают последнему предупреждению Куснираса:

— Тот, кто не согласен с высказанными положениями, пусть уходит.

Банкаррентос, который с большим трудом усваивает и ужин, и начертанный план, был бы рад уйти восвояси, но его останавливает мысль, что, если результаты заговора окажутся благоприятными и маршала прикончат, его уход из-за стола в такой момент будет расценен как злонамеренный. В какой-то миг его подмывает рассказать всем присутствующим о недавней договоренности с Бестиунхитраном, но поскольку, как известно, идеалисты (а Куснирас и Ангела, понятно, идеалисты) не внемлют доводам разума, он решает промолчать.

Эскотинес, проклиная минуту, когда он принял приглашение на этот ужин, говорит, что согласен. Пако Придурэхо и Пепита Химерес, искренне воодушевленные открывающимися перспективами, тоже согласны.

Убивон заявляет:

— Мой дорогой спортсмен, не забывайте, что я — апатрид. Эта страна меня приютила, и я не хочу преступать ее законы.

— Ваши советы, доктор, — говорит Куснирас, — также могут быть чрезвычайно полезны.

— Если речь идет о советах, — говорит Убивон, — я остаюсь.

Напряжение спадает. Все благодушно смеются. Пако Придурэхо спрашивает:

— Прекрасно, все мы согласны, но что конкретно нам надо делать?

— Ангела сейчас сообщит, — говорит Куснирас.

Ангела сообщает: тринадцатого июля в ее доме состоится прием в честь Бестиунхитрана, и последний найдет там свою смерть. Приглашения разосланы.

— Тринадцатого июля? — спрашивает Эскотинес. — Остается мало времени.

— Чепуха! — говорит Убивон. — Если есть время для устройства бала, то можно успеть подготовить и злодеяние.

— Не произносите таких слов, доктор, — говорит Ангела. — Это будет великое благодеяние.

И смотрит на Куснираса, он с одобрением смотрит на нее. Банкаррентос думает: «Сволочи! Мой триумф может обернуться моей погибелью!»

Ангела, войдя в роль, продолжает начальственным тоном:

— Об одном я хочу вас просить заранее: никакого кровопролития.

— Согласен, — говорит Убивон, — я предлагаю белладонну.

— А во что мы ее положим? — спрашивает Пако Придурэхо.

— В коньяк, — говорит Банкаррентос, — он большой любитель выпить.

— К несчастью, — говорит Куснирас, — не он один. И кто-нибудь станет жертвой своей неосторожности.

— Ни в коем случае. Жизнь моих гостей ни секунды не должна быть в опасности, — твердо говорит Ангела.

— Ладно, — говорит Убивон, — придумаем что-нибудь получше.

— У меня есть идея, — говорит Пепита Химерес, и лицо ее багровеет.

Все смотрят на нее с интересом, кроме Куснираса, в глазах которого испуг.

— Я заимствовала ее из романа Мориса Бальзана, — говорит Пепита, педантично ссылаясь на Мориса Бальзана, словно на авторитетнейший источник. — Нужно взять шприц, наполнить его страшно ядовитым веществом и вколоть яд негодяю.

— А что же! — говорит Убивон. — Это, пожалуй, решение вопроса!

— И вы можете назвать хотя бы одно из веществ подобного рода? — с любопытством спрашивает Банкаррентос.

— Одно? Да хоть дюжину! — восклицает тот и перечисляет: экстракт филидоры лихорадящей, сублимат кислоты агонической, десятипроцентный раствор арандулы обморочной и самый легкодобываемый яд — кураре. Индейцы гуарупа до сих пор употребляют его, охотясь на кабанов.

— Минуточку, — говорит Куснирас, — ядовитые вещества существуют, согласен. Но каким образом их применить? Не станем же мы просить Бестиунхитрана, чтобы он дал сделать себе инъекцию.

— Ведь это же бал, дружище Куснирас, — замечает Эскотинес, страстно желая возложить всю ответственность за убийство на дам. — Бестиунхитран должен будет танцевать, и один укольчик булавкой…

— …получит в награду, — заканчивает Убивон.

— Однако нужно немалое мужество и железные нервы, чтобы, танцуя с человеком, мило улыбаясь ему, намеренно воткнуть в него иглу с отравой, — говорит Куснирас.

— Я согласен, — говорит Банкаррентос, — это довольно трудно.

Собравшиеся пребывают в некоторой растерянности. Пепита Химерес нарушает молчание:

— Я готова это сделать.

Эскотинес облегченно вздыхает, Куснирас, вне себя от злости, молчит; Пако Придурэхо первый раз в своей жизни смотрит на Пепиту с любопытством. Убивон восклицает:

— Будь благословенна женщина, тебя породившая, Пепита! Ты — мне под стать!

Ангела говорит Куснирасу:

— Видишь? Не зря она сюда явилась.

Куснирас не сдается:

— А что, если Бестиунхитрану не захочется танцевать с Пепитой? Мы упустим редкостный случай.

Убивон встает на защиту поэтессы:

— Ну что ты, дорогой, она же красотка! Разве ты сам не видишь? Если она сразила тебя, то может сразить и любого! Стоит этой девочке повести бровями, как не только маршал, а целое войско будет у ее ног!

Пепита смотрит на Куснираса, высоко подняв брови и томно моргая. Он признает себя побежденным. Спрашивает Убивона:

— А где можно достать вещество, о котором вы говорили?

— Об этом я позабочусь, — говорит Убивон.

Куснирас обводит присутствующих взглядом:

— Все согласны?

Никто не говорит «нет». Куснирас, уставившись на скатерть и поеживаясь, говорит:

— Хорошо. Сделаем, как договорились. О деталях побеседуем позже.

Ангела протягивает руку и ласково касается плеча сидящей напротив Пепиты, воздавая должное ее отваге.

— Думаю, следует произнести по этому случаю тост, — говорит Банкаррентос.

Собравшиеся заметно оживляются, все начинают говорить хором, только одна Пепита молчит и смотрит на Куснираса, который отводит глаза.