Убийцы прошлого

Глава 17

Открытие это как громом поразило меня. Ошеломленный и растерянный, я оцепенело замер посреди комнаты, пытаясь прийти в себя, а тем временем Эли подобрал мне пару отлично защищенных, но при этом очень легких ботинок и комбинезон совершенно обычного вида, который в действительности оказался сверху донизу покрыт высокопрочной новейшей броней. Иона же после долгих колебаний извлек с одной из многочисленных стоек какой-то пистолет и, насильно всунув его в мою ладонь, осведомился:

— Вот этот, кажется, вполне хорош. Как он вам, Гидеон, — не правда ли, удобно сбалансирован?

— Э… — промямлил я. — Удобно… удобно — что?

— Это нервно-паралитический прерыватель с большим радиусом действия, — ответил Иона, приподнимая мою безвольную руку и пытаясь вложить в нее оружие. — Иными словами, это полицейский шокер, только куда более сложно устроенный. Действие абсолютно безболезненно и не оставляет последствий. Я решил предложить его вам, поскольку вы врач и высоко цените человеческую жизнь, но вам потребуется защита…

— Простите, — медленно произнес я, — не могли бы вы повторить последнюю фразу?

Эли удрученно поцокал языком, оглядывая мои ноги в штанинах комбинезона.

— Вы, как назло, попадаете ровно между двумя размерами, Гидеон. Мы потратили кучу времени, подбирая одежду для вас, но, боюсь, придется обойтись тем, что есть.

— Механизмы наведения на цель и открытия огня очень легко приводятся в действие, — продолжал Иона, ничего не замечавший, кроме своего пистолета, — у Малкольма получилось даже улучшить первоначальную конструкцию модели, которая попала к нам через Слейтона, покинувшего Пентагон. Можно выбрать ручное или голосовое управление…

— Иона, — окликнул я его, с трудом сохраняя спокойствие. — Честное слово, я уделю этому пистолету все внимание. Буквально через минутку, ладно? Только еще раз повторите то, что вы сказали перед этим. Прошу вас.

— Ого-го, — засмеялся Эли, разворачивая отвороты штанин моего комбинезона так, чтобы они доставали до ботинок. — А ведь я предупреждал тебя, Иона, что не стоит болтать об этом!

— Что-что? — переспросил Иона, выпустив наконец мою руку. — Вы о Ларисе, что ли? — Я медленно кивнул. — Не понимаю, отчего вас это так шокирует. Разве не очевидно, что у такой женщины, как она, есть собственное прошлое?

— Прошлое?… — тупо повторил я. — Но… как? Я имею в виду, почему она…

— Что ж, — промолвил Иона, — насколько мне известно, она всегда испытывала некое восхищение перед жестокими людьми — особенно профессиональными киллерами политико-корпоративного профиля. Полагаю, что свою первую акцию она провела через контакт в Германии и очень быстро поняла, что отлично с этим справляется. Уже через год на ее счету были трое руководителей транснациональных компаний и двое глав государств. Спросите ее, каких именно.

— Отлично, — сказал Эли, вставая. — Да, вот еще что, Гидеон — датчики на вашем комбинезоне считывают показатели вашего организма и автоматически вводят нужные микроклиматические и физиологические настройки. Но в Афганистане может возникнуть…

Я быстро поднял ладонь протестующим жестом.

— Еще одну секунду, Эли. Всего одну чертову секунду, ладно? — Я снова повернулся к Ионе. — Но… я не понимаю, зачем? Не может же быть, чтобы ей нужны были деньги.

— Разумеется, нет, — ответствовал Иона, расстегивая карман на рукаве куртки моего комбинезона и демонстрируя обнаружившуюся там гибкую панель управления миниатюрных размеров. — Углеводород в микротурбине, обратите внимание, функционирование идет при сотне ватт. Непревзойденная целостность брони…

Я прикрыл рукой карман, не давая ему взглянуть на панель, и настойчиво вопросил:

— И все же — зачем?

Иона пожал плечами.

— Вы же с ней общались. У нее есть устойчивые моральные принципы, хоть и довольно своеобразные. И у нее, и у Малкольма. Взять, скажем, тот случай, когда ее выследил полковник Слейтон…

— Случай, когда она позволила Слейтону себя выследить, — уточнил Эли, помогая мне выбраться из комбинезона.

— Верно, — согласился Иона. — Видите ли, Гидеон, ее целью было завлечь его для приватной беседы и убедить его присоединиться к нашему делу. У нее это получилось. Глядите: вот Слейтон парится в Пентагоне и пытается разобраться, кто да как предал его и его людей на Тайване. И вот он слышит про совершенное в Тайбэе убийство некоего американского софтверного магната. Убитый, сообщает оставленная на месте преступления анонимная записка, поплатился за то, что аморальным образом сколачивал состояние, пользуясь жутким законодательством о принудительном труде, которое ввел Китай на Тайване после воссоединения. Это вызвало интерес Слейтона — с его-то биографией! Но он оказался в тупике, ведь никаких улик не было. Китайская полиция долго не хотела сдаваться, но и их расследование не принесло результатов. Однако, как уже отметил Эли, Лариса в конце концов сама позволила полковнику найти себя, чтобы сделать ему деловое предложение.

В очередной раз мгновенно утратив интерес к теме, Иона принялся обследовать полки с оружием.

— Так, большая часть всего этого вам вряд ли когда-нибудь понадобится… улучшенные противотанковые и противовоздушные артиллерийские орудия, вы их уже видели… мини-устройства с ядерным зарядом…

— Иона, — начал я, — если можно, еще пару слов о… что?!! — Я приблизился к полке с невзрачными штуками, похожими на баллоны со сжатым воздухом. — Ядерные устройства? Какого черта они здесь?!

— Это все Слейтон, — ответил Эли. — Когда Лариса и Малкольм окончательно убедили его дезертировать, он прихватил из Пентагона все, что не было приколочено гвоздями. У него был допуск высшего ранга, так как он…

— …Был одним из высших чинов в отделе исследований и разработок оружия, — закончил я за него, припомнив слова Малкольма. — Так все же, отчего он согласился перейти на вашу сторону?

— Ну, все мы раздумывали над этим, — ответил Эли. Он улыбнулся, заметив, с какой опаской я приближаю лицо к ядерным устройствам.

— Ох, да полно тебе, Гидеон, — он взял один из них и бросил мне. Вскрикнув от ужаса, я поймал его, поднял на Эли глаза и узрел его расплывающимся в улыбке. — Конечно, они не заряжены, — со смехом сказал он. — Думаешь, мы совсем ненормальные? — Я глянул на него с сомнением, и он кивнул. — Вопрос понятен. Но они не опасны.

— Ладно. Тогда сами с ними и играйте, — ответил я, перекидывая обратно пустой баллон. — Вы говорили про то, чем тут занимается Слейтон.

Эли рассмеялся. Рассказ продолжил Иона.

— Он работал в одном из наиболее приоритетных проектов в американской военной истории — слышали когда-нибудь о "технологии влияния"?

— Нет, — ответил я. — Звучит это, однако, весьма жутко.

— В привычном смысле — вовсе нет, — возразил Иона. — Это в основном развитие технологий контроля за населением — поиск способов заставлять население верить в то, что нужно Пентагону. Вам известно, что раз в несколько лет большая часть населения Феникса начинает заявлять о вторжении НЛО? Это работа отдела Слейтона: эскадрильи воздушных войск летят предельно синхронизированно, в тесном боевом порядке, и самолеты оборудованы новейшими бортовыми огнями.

— То есть, по-вашему, после Тайваня он был сыт по горло работой на правительство, — сказал я, — а затем в ходе работы над "технологией влияния", начал задумываться над возможностью нейтрализации массовых обманов — и именно поэтому решил присоединиться к вам?

— Ну, примерно так, насколько мы можем судить, — ответил Иона. — Он никогда не отличался откровенностью, наш полковник. В любом случае, именно от него мы получили чертежи большинства представленных здесь образцов оружия, а также тех, что вы увидите позднее. Американцы отказались от большинства из них в силу либо провала опытного образца, либо чересчур высокой стоимости производства. Но для Малкольма все это не представляло проблемы.

Я еще раз сделал глубокий вдох, оглядывая лежащее вокруг "железо".

— И что было дальше? Я имею в виду вашу работу.

— А дальше дел у нас действительно стало по горло, — сказал Иона, поглядев на ближайшие часы. — Чтобы поведать вам все связанные с ней истории, у нас сейчас нет времени, но я полагаю, что раз уж мы ожидаем от вас доверия, то вам стоит услышать самые значительные из них.

— Да, — согласился я, — думаю, так и есть.

Они обменялись краткими, «говорящими» взглядами, которые так присущи близнецам, затем кивнули друг другу, и Эли сказал брату: "Тебе — Евангелие, мне — кости".

— Э-э… извините? — промямлил я.

Иона повернулся ко мне.

— Все верно. Вначале Малкольм полагал, что мы направим наши усилия на религию в целом, потому что люди принялись убивать друг друга из-за религиозных убеждений с невиданным со времен Крестовых походов энтузиазмом. И, поразмыслив о Крестовых походах и о прочем, он решил атаковать христианство как таковое. — К моему безмерному ужасу и возмущению, Иона подобрал с пола три ядерные канистры и принялся жонглировать ими. — Так что вышло еще одно задание для Леона и Жюльена — по работе с документами. Вы же наверняка слышали об этом — "Пятое Евангелие"?

Эти слова, прозвучавшие от человека, жонглирующего бомбами, заставили меня пошатнуться. "Пятое Евангелие" — текст, несколько лет назад обнаруженный в труднодоступной местности в Сирии, — было известно всему миру. Написанный якобы апостолом Павлом в середине первого столетия нашей эры, документ расписывал необходимость лжи о жизни Христа и сотворенных им чудесах с целью распространения веры, а также инструкции предводителям сект по устройству подобных мистификаций. Вряд ли нужно говорить далее о плодах такого «разоблачения»: если "Конгресс дураков" и споры из-за Черчилля интересовали, по крайней мере, вначале, лишь политиков да историков, то битвы из-за "Пятого Евангелия" охватили и разделили весь мир на его противников и сторонников, и породили бесчисленное множество вебсайтов и онлайновых СМИ, посвященных этом спору.

— Так это были вы? — спросил я в ошеломлении. — Но это же самый научно апробированный документ в истории!

— Да уж, сработано неплохо, — отвечал Эли.

— Господи, — прошептал я, не замечая, что мои слова вызвали у братьев усмешку.

— Для следующего шага, — сказал Эли, — нам пришлось развернуться на 180 градусов. — Произнося это, он шагнул к брату и принялся перехватывать мелькающие в воздухе бомбы и швырять их назад. — Уверен, что вы, Гидеон, наслышаны о "'Homo inexpectatus".

Мой шок мгновенно обернулся полным недоверием.

— Ну вот это уж точно пиздеж, — сказал я, подняв палец. — Это не может быть делом ваших рук. Наука доказала его абсолютную подлинность!

— Ну конечно, — сказал Эли, чуть не уронив на пол одну из бомб. — Подлинность подтверждена наукой, потому что создавали его именно ученые. То есть мы. И, разумеется, Жюльен. Видите ли, Малкольм решил, что если уж религии нанесен удар, то будет лишь справедливо, если и науке достанется. Так что мы с Ионой состряпали несколько скелетов, чья анатомия соответствовала современной таким образом, что, будучи сравнительно малы, они, несомненно, принадлежали вполне взрослым особям — а Жюльен произвел маленькую манипуляцию на молекулярном уровне. Затем Иона и я подбросили его археологам во время раскопок в глухих местах…

— …Южной Африки, — закончил я и совершенно неожиданно для себя вновь оказался в подвешенном состоянии. Находка останков, о которых шла речь, стала причиной невиданного международного скандала, так как даже самые отъявленные скептики среди ученых не смогли представить ни единого довода в опровержение того, что этим скелетам пять миллионов лет. Иными словами, предполагаемое существование некого "недостающего звена" между человекообразными обезьянами и человеком было дискредитировано, как и теория эволюции в целом, ибо стало очевидным: человек, как две капли воды похожий на современного, существовал бок о бок с примитивными человекообразными. "Homo inexpectatus" сделал с наукой то же, что "Пятое Евангелие" с религией; менее чем за три года две самые незыблемые концепции мира были повергнуты в прах.

— Невероятно, — пробормотал я, смолчав, однако, о своем отчетливом ощущении, что Куперманы не договаривают всего до конца.

— Ну, вы пока что только услышали обо всем этом, — сказал Эли. — Подождите, пока вам не представится случай увидеть… — Он внезапно замолчал, бросив взгляд на часы. — Ух ты, уже поздно! Простите, Гидеон, но нам и в самом деле стоит отдохнуть хотя бы пару часов.

Иона кивнул.

— Поверьте, лишним это не будет. Мало ли как пойдут дела в Афганистане.

— Что вы имеете в виду? — осведомился я, немного обеспокоившись.

— Ничего, — уклончиво отвечал Эли, собирая бомбы и укладывая их на полку. — Увидите сами. Идемте, а по дороге можем поговорить о других наших проделках, если хотите.

— О других проделках? — повторил я, уже вконец сбитый с толку, но они уже выпихнули меня из арсенала и затем препроводили по коридорам наверх в мою каюту.

По дороге я выяснил, что под "другими проделками" подразумевались куда менее значимые свершения, которые, — как, к примеру, побег Куперманов из флоридской тюрьмы, — были попросту забавами для поддержания командного духа. Но итог всех сегодняшних откровений оставался прежним: Малкольм был прав, утверждая, что его группа с невероятной легкостью дирижирует современными представлениями о мире и ходом общественных дискуссий.

Мистифицируемое этими людьми общество увидело себя в совершенно новом эмпирическом контексте, подобно жертвам специалистов по "восстановлению памяти о прошлых жизнях" конца двадцатого века. Привычка полагаться на информационные технологии стала причиной того, что все — даже те, кто, вроде меня самого, воображал себя природным скептиком, — приняли на веру шокирующие новые «факты», порожденные этими системами, и спорили лишь о деталях, не подвергая сомнению источники этих фактов. И потому предъявленные Малкольмом обвинения нельзя было не признать абсолютно и безоговорочно правдивыми.

Осмысление всего этого помешало мне, крайне утомленному, быстро уснуть в небольшой, но роскошной кровати моей каюты. Однако глубокий и беспокойный сон, которым я забылся, не принес мне отдохновения: я был резко и грубо разбужен пульсирующим воем корабельной сирены.

Мы прибыли в Афганистан.