Глава 7

Внутри корабля царил пронизывающий холод, который ощущался особенно остро после теплого вечера Флориды и спертой духоты тюремного зала для посещений. Не успел я выпрямиться после приземления на тихо подрагивающую палубу, как меня прошибло ознобом, и рука, направлявшая мой прыжок, сразу принялась растирать мне спину.

— Не ожидали, верно? — спросила девушка, которую Эли Куперман назвал Ларисой. Я глядел в ее огромные черные глаза, так контрастировавшие с необычайными серебристыми волосами, и смог лишь утвердительно кивнуть, будто онемев от охвативших меня чувств. Невысказанное любопытство было, должно быть, прямо-таки написано у меня на лице (отчего бы, думал я, создателю этого корабля атмосферу на его борту не сделать поуютней), и она тут же принялась объяснять:

— Мой брат подошел к созданию сверхпроводимости при обычных температурах ближе, чем кто-либо, но нам все же приходится охлаждать значительную часть корабля ниже сорока пяти по Фаренгейту.

Она спрятала свое поразительное оружие в кобуру на левом бедре, одарила меня очаровательной ухмылкой и взяла под руку.

— Постарайтесь согреться, доктор Вулф…

Прежде чем я нашел в себе силы спросить, где мы находимся, между нами появилось, сверкнув очками, обаятельное лицо Эли Купермана. Широко улыбаясь, он потянул за руку одного из мужчин в комбинезонах, ожидавших нас внутри корабля. Лицо этого человека почти точно повторяло черты Купермана и отличалась только оправа очков — стальная, а не черепаховая, как у Эли; вне всяких сомнений, то был его брат-близнец, тот самый археолог, на запрос о котором Интернет не дал Максу ответа.

— Доктор Вулф, — сказал Эли Куперман с довольным видом, — вижу, вы уже познакомились с Ларисой. А это мой брат Иона…

Иона Куперман, не менее обаятельный, чем его брат, протянул мне руку:

— Очень приятно с вами познакомиться, доктор Вулф. Мы с нетерпением ожидали вас. Последние несколько недель мы только и обсуждали вашу книгу…

— А это, — Эли широким жестом указал на двух мужчин, стоявших поодаль, — доктор Леон Тарбелл, эксперт в области документов (я пожал руку невысокому жилистому человеку средних лет, чьи покрасневшие глаза, несмотря на улыбку, горели огнем), и профессор Жюльен Фуше, специалист по молекулярной биологии.

Ко мне шагнул крепко сложенный седобородый мужчина лет шестидесяти, и мое сердце на мгновение замерло — естественная реакция на встречу с человеком, который невероятно обогатил науку нашего столетия, а кроме того, уже четыре года как считался погибшим в авиакатастрофе.

— Не может быть, — прошептал я, пожимая его большую, энергичную руку. — Вы… вы же погибли!

— Слухи о моей смерти сильно преувеличены, — ответил, хрипло засмеявшись, Фуше. — Пришлось прибегнуть к этой уловке, чтобы скрыть мое внезапное исчезновение. Моя работа с Малкольмом и Ларисой заняла меня полностью и стала вызывать массу неприятных вопросов…

— Так, джентльмены, — вмешалась Лариса, — у вас еще будет достаточно времени для взаимных восторгов. А сейчас пора по местам.

Остальные согласно кивнули и разошлись.

— Эли, орудийную башню — к бою! — прокричала им вслед Лариса. — Я подойду вплотную! Леон, для боевого маневра мне понадобится полная мощность.

Из люка на мгновение показалась голова Леона Тарбелла.

Боевого маневра? — спросил он, проницательно глядя на Ларису. — Ты хочешь сказать — для маневра уклонения?

В ответ Лариса уклончиво улыбнулась, и Тарбелл вновь спрятался, как чертик в табакерку.

Разбежавшись по своим постам, члены команды принялись выкрикивать рапорты и ответы, и их голоса слились в возбужденном хоре, который мог бы звучать при спуске на воду старого доброго морского судна. Услышав негромкий свистящий звук, я обернулся и увидел, что проход, сквозь который мы попали на корабль, закрывается люком, быстро и плавно скользнувшим сверху. Как только люк встал на место, вспыхнули светильники в полу коридора. Они осветили стены, обшитые, к моему удивлению, не обычными пластиком и блестящим металлом в хайтековском стиле, а прекрасными деревянными панелями. Каждую третью или четвертую панель украшали искусно подсвеченные картины в элегантных рамах.

У меня отвалилась челюсть.

— Восхитительно, — прошептал я.

— Благодарю вас, доктор.

Лариса была, казалось, поглощена собой, она мягко огладила свои бедра, потом подняла на меня взгляд. Когда она увидела, что я смотрю не на нее, лицо ее вытянулось.

— А, вы про корабль, — она вновь взяла меня за руку и повела за собой. — Это все Малкольм — он просто обожает такие нелепости.

— Вы тоже меня поразили, Лариса — если вы, конечно, разрешите мне вас так называть…

— Разрешаю, — ответила она, не замедляя шаг. — Лариса Трессальян, если точней. Можете отметить очарование свистящих в моем имени, хотя это довольно банально.

В ее милом имени было что-то смутно знакомое; я попытался было вспомнить, но сбился с мысли, когда она другой рукой коснулась воротника, очевидно, получив еще один неслышный мне вызов.

— Да, братец?… Конечно, я как раз веду его в каюту, чтобы он мог… привести себя в порядок…

Она взглянула на меня с более чем прозрачным намеком, потом неожиданно остановилась и отвернулась от меня.

— Где?… С земли и с воздуха?… Бегу.

Когда Лариса вновь обернулась ко мне, ее лицо изменилось: игривый котенок превратился в предвкушающего добычу хищника.

— Боюсь, доктор, что с отдыхом придется подождать, — сказала она и, взяв меня за руку, перешла на бег. — Нас ждут другие развлечения!

Загрузка...