Убийцы разума

Глава 5

На следующий день, когда газеты были полны мрачных черных заголовков об убийстве Филлмора Бентона, а тележурналисты брали интервью у всех, кто был там, я несколько минут разговаривал с Хоуком. Он сморщил лицо, когда я вошел в его кабинет. Он как раз выписывал чек на лимузин на 9000 долларов. В таких случаях на первый план всегда выдвигалось его происхождение из Новой Англии. «Почему твой вкус к транспортным средствам всегда так ценен, N3? » — спросил он немного ворчливо.

— Я беру то, что вижу, шеф, — ответил я.

Я знаю, — оборвал он меня. — Я слышал это раньше. С моей стороны даже неразумно это комментировать. Ты делал свою работу и все. Это всегда одна и та же песня, и я уверен, что это правда. Но всегда случается, что вы видите Мерседес, Ягуар или лимузин. Я жду того дня, когда ты увидишь Форд 39 года.

— Я запомню, — сказал я. — Вы знаете что-нибудь еще о Филлморе? На оружии были отпечатки пальцев?

«Ничего, и наше расследование пока показало, что у него не было известных врагов», — сказал Хоук. — Это исключает личные мотивы. Конечно, вокруг всегда есть разные психопаты.

«Они придут к вам и застрелят вас», — сказал я. «Обычно они так не поступают. Это была плановая операция прошлой ночью. Либо убийца был там в качестве одного из гостей, либо он прятался за фигурой, которую я преследовал.

«Феррис Диксон звонил, чтобы пожаловаться», — сказал Хоук. «Он спросил, почему мы не приняли более строгие меры предосторожности, когда ожидали неприятностей».

«Ага, вчера вечером он мне сказал насчет « защиты».

«Я сказал ему, что мы не ожидали никаких проблем», — сказал Хоук.

«Я продолжаю думать о тех трех неделях во Вьетнаме, — сказал я. — Я уверен, что ключ именно в этом. Мы что-то там прервали. Если бы я мог выяснить, что именно, возможно, мы узнали бы и то, что хотим знать.

«Я думал, вы были так уверены, что Сонён намеревался задержать сенатора и высосать из него всю имеющуюся у него информацию», — сказал Хоук. — Ты не боишься, что они попытаются еще раз его похитить?

"Я буду придерживаться этого, Шеф," сказал я. — Но я должен признать, что вчерашний вечер не вписывается в шаблон. Честно говоря, это не имеет смысла. Я попробую еще раз с той девушкой, Джуди Хауэлл. Хоук вскинул руки в воздух.

'Ради Бога, N3, — воскликнул он, — вы же знаете, что она нетерпеливое маленькое существо. На этот раз сделай это немного тоньше, хорошо? Она и так достаточно зла на тебя.

— Больше нет, — сказал я.

Хоук принял строгий вид. — "Я должен был это знать, — сказал он. — Ну, расслабься. В один плохой день твое особое обаяние снова тебя подведет".

«Тогда я уйду в отставку», — сказал я, усмехнувшись. Я оставил его качать головой. Иногда я был уверен, что он втайне одобряет мой подход к женщинам. В другой раз у меня было ощущение, что он хмурится из-за своего пуританского происхождения. Но для Джуди Хауэлл я имел в виду подход, который, как я надеялся, окупится. Это было просто. Я был с ней откровенен — по крайней мере, достаточно, чтобы убедиться в ее сотрудничестве. И если бы она сопротивлялась, я бы присмотрелся к ней поближе. Джуди не было на рабочем месте; Я позвонил ей домой. «Я осталась дома, потому что всю ночь чувствовала себя плохо», — сказала она по телефону.

Я спросил. - "Приняла слишком много алкоголя прошлой ночью?"

«Слишком много убеждала Филлмора Бентона», — ответила она. «Я просто не могла поколебать его. Я не думаю, что я такая крутая, как может показаться. Но теперь я чувствую себя лучше. Пришло время для долгого разговора?

«В самом деле», — сказал я, и она попросила меня подойти к ней. Через полчаса я был у нее и нашел ее в шикарной белой шелковой пижаме с узкими красными бретельками, которая ей очень шла. Пока она шла впереди, я посмотрел на ее спину под пижамной курткой, чтобы увидеть, не видна ли небольшая выпуклость лямок лифчика. Это было не так, то есть грудь, которая так редко выступала, сделала это без посторонней помощи. Под тонким шелковым покрывалом ее маленькая попка восхитительно подпрыгивала вверх и вниз.

— Что привело вас к этому? — спросила она, повернувшись и глядя на меня танцующими карими глазами. "Комментарий, который вы сделали," ответил я. — Ты сказала, что я никогда не сдаюсь, и была права. По крайней мере, не тогда, когда меня что-то беспокоит, а что-то действительно беспокоит. Здесь происходит что-то очень ужасное. Я не могу рассказать вам все, что знаю, вам придется поверить мне на слово.

— Буду тебе верить, — сказала она мягко и искренне.

— Я хочу договориться с тобой. — сказал я. «Попробуй ответить на все мои вопросы настолько полно и честно, насколько сможешь, и я обещаю рассказать тебе эксклюзивную историю, которая сделает тебя самым известным журналистом Америки».

Она задумчиво посмотрела на меня, ее карие глаза сузились. — Хорошо, — сказала она наконец . «Договорились об этом. Я сделаю все возможное. Вперед, продолжай.'

Она села на бежевый диван, а я опустился рядом с ней и повернулся к ней.

«Я хочу знать все, что случилось с тобой после того, как над вами пролетел реактивный самолет. Ваш самолет был вынужден приземлиться, — сказал я. — Я не хочу слышать историю, которую ты уже рассказала. Я верю слово в слово. В любом случае, я полагаю, вы верите этому слово в слово.

'Какова ваша позиция?'

— Для тебя это ничего не значит, а для меня — очень много. Кроме того, я задаю вопросы, а ты отвечаешь, помнишь?

Ее глаза на мгновение блеснули, затем она расслабилась и улыбнулась.

— Хорошо, — сказала она. «Я обещаю тебе, что сделаю все, что в моих силах».

— Что произошло первым, когда вы приземлились?

«Привели нас в деревню, в самую большую хижину… где вы нас и нашли».

— А потом что случилось?

«Нас осмотрели, обработали легкие травмы. Потом вошел офицер, кажется, полковник, и допросил нас. Я уже говорила тебе об этом.

«Происходило ли что-нибудь еще во время этого допроса? Вы рассказали нам, о чем он вас спрашивал, и тому подобное . Что-нибудь еще случилось?

«Кто-то вошел с чаем и дал всем троим по чашке».

— Ты не говорила этого раньше.

«Это было не важно, — сказала она. 'Чашка чая?'

— Посмотрим, — сказал я. «Что случилось после чая? Вы что-нибудь почувствовали?

— От чая? Конечно нет.'

— Что произошло сразу после этого? Я почувствовал сомнение. Она нахмурилась. — Сразу после чая? — медленно повторила она. «Сразу после чая».

— Я действительно не знаю, — сказала она. «Я думаю, что мы просто сидели и разговаривали какое-то время после того, как он ушел».

'Вы думаете так?' — резко спросил я. Я заметил, как она сжала руки и снова расслабилась.

«Я ничего не помню сразу после этого», — ответила она. — По крайней мере, ничего важного.

«Почему?' Почему ты не можешь вспомнить, что произошло сразу после этого? Вы долго разговаривали? Вы вставали, чтобы немного пройтись? Ты заснула?'

'Я . ...Я не знаю , — сказала она, выглядя напряженной и нервно сверкая глазами в мою сторону. 'Я не вставала. По крайней мере, я не помню, чтобы вставала.

— Почему ты так нервничаешь? Посмотрите на себя. Вы так напряжены.

— Не знаю, — почти закричала она мне. Внезапно я увидел слезы в ее глазах. Она хотела встать, но я взял ее за руку и остановил.

'Почему ты плачешь?'

'Я не знаю!' Теперь она закричала. «Может быть, это реакция на прошлую ночь. Я пытаюсь ответить на эти твои чертовы вопросы. Я не могу вспомнить каждую мелочь.

Я положил руку ей на плечо. Она дрожала. Это была странная реакция, реакция, которую я не ожидал. У меня было ощущение, что это не имело никакого отношения к прошлой ночи. Она наклонилась вперед и положила голову мне на плечо.

— Прости , — сказала она. «Я не знаю, что со мной не так » .

— Давай начнем сначала, — мягко сказал я.

«Что первое, что ты вспомнила после той чашки чая?»

Она глубоко задумалась, хмурясь между глазами. «Что я стояла голая перед ними», — сказала она. — Что они меня раздели. И что меня щупали, и били, и угрожали… все то, что я вам уже говорила».

— Ты помнишь, как спала?

Она спросила. - 'Спала?' 'Нет . .. не совсем, хотя мы, конечно, спали. я . .. Я просто не могу вспомнить, когда.

— Ты не можешь вспомнить ни одного раза, когда ты спала? — Ты спала после того, как прошел через это испытание? 'ночью? В течение дня?'

'Я . Я не помню точно, когда мы спали, — сказала она, качая головой . «Может ли кто-нибудь вспомнить, когда он спал?»

— Да, — ответил я. «В пятницу вечером… когда ты легла спать? Конечно, ты это помнишь .

Она нахмурилась, быстро вздохнула.

'Вечер пятницы? Когда . ...потом я легла спать пораньше, — сказала она. "Я очень устала."

'Видишь? Вы помните это, но не помните, когда вы спали, когда вас держали в плену. По крайней мере, тебе это не кажется странным?

— Я говорю правду, — сказала она, и слезы снова выступили у нее на глазах. «Я думала, что могу вспомнить все, и я помню все важные события».

'Да. Вы помните побои, оскорбления, жажду, различные испытания, через которые вы прошли».

"Разве это не важно?

Может быть... может быть, нет", сказал я. В моей голове пронеслись предложения из рукописи Сонёна: «чрезвычайно сложная техника». ... сознание занято одними вещами, в то время как с подсознанием происходит что-то другое». Я продолжил свои вопросы. Если я настаивал на определенном пункте, она сильно волновалась, но это стихало, как только я прекращал настаивать. Наконец, я убедился, что она действительно не знает, что с ней произошло во время плена. Думаю, то же самое было и с сенатором Аткинсом и Феррисом Диксоном. Они думали, что с ними что-то случилось, например, лишение воды, из-за которого они чуть не обезумели от жажды. Я не сомневался, что Сонён по крайней мере начал применять к ним свою технику контроля над разумом.

Когда я перестал задавать вопросы, Джуди откинула голову на диван и вдруг превратилась в маленькую девочку, очень неуверенную в себе и очень привлекательную.

— У меня сложилось впечатление, что вы могли бы выпить, — сказал я.

Она кивнула и указала на шкафчик. Я налил две порции виски с водой, много виски и мало воды. Она быстро опустошила свой стакан, и ее щеки залились румянцем. Она положила голову мне на плечо. "Что-то не так, не так ли?" сказала она. «И я часть этого».

— Что-то очень не так, — признал я. «Но насколько вы являетесь частью этого, это второе».

«Мне вдруг стало очень страшно, Ник, — сказала она. «Я не знаю, почему, но это просто так».

Она прислонилась ко мне, и я обнял ее. Шелковая пижама была тонкой, и тепло ее тела проникало сквозь ткань. Я видел, как ее груди вздымались и опускались под шелком, а соски прижимались к ткани. Она вздрогнула и подняла лицо, чтобы посмотреть на меня. Ее руки обвились вокруг моей шеи, и я поцеловал ее, наслаждаясь нежной сладостью ее губ. Моя рука коснулась ее груди и легла там, мои пальцы коснулись твердого соска, который теперь напрягся под верхом пижамы. Она застонала и извивалась, затем вырвалась и вскочила на ноги.

— Это… я не должна была этого делать, — сказала она. 'Извините. Это... вдруг что-то нашло на меня.

Я спросил. — И это неправильно?

'Нет . .. не ошиблась, — сказала она. «Но это моя исключительность. Я делюсь ею только с особыми людьми».

— И, видимо, я не из их числа, — сказал я, вставая. Она задумчиво посмотрела на меня, ее карие глаза были большими и серьезными.

— Еще нет, — сказала она. «Но это может случиться»,

Она подошла ко мне и положила руки мне на грудь. "О, Боже, это вполне может случиться", пробормотала она.

«Что для этого нужно?» Я попросил.

— Думаю, еще немного, — сказала она. «Это слишком много значит для меня, чтобы относиться к этому небрежно».

Я ухмыльнулся ей. «Я когда-нибудь вернусь»,

— Возможно, ты помогла мне больше, чем ты думаешь. Помните, это останется между нами.

Она кивнула, и я поклонился и снова поцеловал ее. Ее губы тут же раскрылись, и я почувствовал, как ее тело напряглось. Она была очень желанной девушкой. Она была готова загореться. Но я не был готов поджечь её, хотя готов поспорить, что когда я это сделаю, это будет большой фейерверк. я уехал на машине АХ и направился по Пенсильвания -авеню. Она была загружена, и я ехал медленно, пытаясь определить, что я узнал у Джуди Хауэлл. Достаточно, чтобы заставить меня задуматься, на правильном ли я пути.

Не в том, что касается Вьетконга или Сонёна, они действительно были противниками. Но мне было интересно, каковы были их настоящие мотивы и намерения. Я все еще придерживался своей теории, но теперь... Мне было любопытно. Я проехал от Пенсильвания -авеню через интенсивное движение по Вашингтон - Серкл до Нью-Гэмпшир-авеню, и ничего не произошло. Я был уже почти у своей квартиры, когда маленькая зеленая машина помчалась ко мне с боковой улицы. Краем глаза я увидел, как он выскочила, попытался перевернуть руль, но мне не хватило места. Машина ударила меня в бок, не особенно сильно, но достаточно, чтобы сдавить весь бок моей машины. 'Проклятие!' — сказал я и ударил по тормозам. Я вышел и яростно пошел на другую сторону, где увидел голову девушки, закрывшей лицо руками.

— Какая глупость, — сказал я. "В чем был смысл наезда?"

Она опустила руки и посмотрела на меня в окно бледным испуганным лицом. Она была хорошенькой в скромном смысле. Каштановые короткие волосы обрамляли круглое лицо. Голубые глаза смотрели на меня поверх сопящего носа, а губы были крепко сжаты. Мой гнев немного утих, ну только немного. Она, наверное, думала, что я сломаю ее пополам.

'Вы ударились?' — спросил я несколько угрюмо . Она покачала головой. Я открыл дверь, и она вышла, показывая стройные ноги. На ней был коричневый, несколько бесформенный костюм, у нее были тонкие кости и маленькая высокая грудь. — Это была моя вина, — извиняющимся тоном сказала она. 'Я знаю. Это... мне очень жаль. Она выглядела так, словно вот-вот расплачется. — Ладно, ладно, — быстро сказал я. «Не плачь. Не принимай это близко к сердцу.'

«Я не знаю, как это произошло » , — сказала она, широко раскрыв глаза. Я вдруг ахнул. Я не знаю, что на меня нашло. На ее глаза снова навернулись слезы, и я заставил себя улыбнуться ей.

— Я тебе верю, — сказал я. — Успокойся. Никто не пострадал. Может, кто то сказал тебе ускориться. Или, может быть, вы получили загадочное сообщение. Может, ты не совсем девушка. Может быть, ты механический робот, и у вас где-то оторвался провод».

Я попытался выдать это за шутку, успокоить ее, но она вдруг посмотрела на меня широко открытыми глазами. — Сонён, — сказала она, оборачиваясь. Я схватил ее за руку.

'Что вы сказали?' — быстро спросил я.

— Сонён, — повторила она. «Профессор Соён. Ты говоришь так же, как он. Он был профессором в моем университете. Он всегда говорил, как заставить людей действовать как роботы.

Она полезла в сумочку. "Я дам вам мои водительские права," сказала она. «Ваша страховая компания свяжется со мной».

— Подожди, — сказал я. «Я хочу большего. Если ты встретишься со мной, я забуду ущерб.

Она нахмурилась. «Меня очень интересует этот профессор Сонён», — объяснил я. — Я давно хотел поговорить с кем-нибудь, кто к него учился. Что ты говоришь? Договоримся о встрече?

Она улыбнулась, и скромная красота ее лица стала теперь очень привлекательной. — Ты очень красивый, — сказала она. — Я думаю, каждая девушка хотела бы записаться к вам на прием. И ты забудешь об этом?

Я кивнул и подарил ей свою самую очаровательную улыбку.

Она смеялась. — Согласна, — сказала она. 'Меня зовут Эми Додд , а мне нужно идти домой и переодеться, перед тем как я встречусь с тобой.

— Тогда поторопись, — сказал я. — Я заеду за тобой ровно в восемь. Она дала мне свой адрес, и мы расстались. Удача, сказал я, поздравляя себя. Эта вмятина на моей машине стоила бы того, если бы Эми могла рассказать мне о Сонёне.

Я пошел домой, переоделся и ровно в восемь часов встал у дверей скромного особняка с переоборудованными квартирками. Эми Додд появилась в черном платье, которое демонстрировало ее лучшие стороны, красивые, гибкие, стройные ноги. Ее маленькая девичья грудь , маленькая, круглая и высокая, вызывающе выпячена вперед. Я пришел к выводу, что Эми Додд была из тех девушек, которые ведут парней домой, чтобы представить их матери. То есть определенный тип парней. По сути, она была провинциальной девушкой в большом городе, одной из тысяч, приехавших в Вашингтон с большой надеждой в сердце. Она была из тех, кто никогда не казался совершенно непринужденным в большом городе, из тех, кто никогда не утратил провинциальной скромности. Я мог бы рассказать ей немного о себе и был бы прав, но позволил ей немного поболтать в клубе за Манхэттеном.

У нее были мать и отец дома, в Огайо, и младший брат, который учился в колледже. Она изучала домашнее хозяйство в Клеймуре, это был ее первый длительный период вдали от дома. Нет, она мало куда выходила после колледжа. Я заметил, что Эми Додд была честна и откровенна. Она призналась, что никогда не встречалась с кем-то вроде меня. Я определенно понял, что она хотела получить максимальную отдачу от этого. Мы уже собирались поесть, когда я заговорил о Сонёне. Я спросил ее, знает ли она что-нибудь об обвинении его в непристойном поведении.

«В то время я была в его классе, — сказала она. «Я знала всех участников этого. Он всегда приглашал девушек к себе в квартиру и ставил над ними странные эксперименты».

— Какие это были эксперименты?

«Все помнили это очень расплывчато», — ответила она. «Это было похоже на какой-то гипноз, только на самом деле они не были загипнотизированы».

— Он когда-нибудь приглашал и тебя?

Она прищурила глаза. — Да, — сказала она дерзко . Что сказать . «Все были у него».

— Он когда-нибудь ставил на тебе свои эксперименты?

— Возможно, — осторожно ответила она. «Я действительно не помню, делал он это или нет».

Это был странный ответ, и я подумал о Джуди Хауэлл. Она также, казалось, не могла вспомнить много вещей.

«На самом деле он был очень милым», — продолжила Эми Додд . «Мне нравился профессор Сонён. Он всегда был очень вежлив и хорошо воспитан. Некоторые девушки говорили, что он разрешал им раздеваться, но и тогда он был очень приличным».

Я должен был хихикнуть. «Он был очень приличным в неприличном».

«Ну, я имею в виду, что он никогда не был груб или что-то в этом роде», — сказала Эми . «Он всегда говорил, что умеет управлять людьми. Он сказал, что может заставить любого делать то, что он хочет.

Опять овладение разумом. Было совершенно ясно, что Сонён усовершенствовал свои методы и приемы на своих учениках. То есть, если бы он действительно усовершенствовал их.

Эми резко сменили тему, и после ужина мы пошли выпить в ночной клуб. Пока мы разговаривали, она цеплялась за мою руку, и ее глаза ярко блестели. Между болтовней о светских беседах я задавал вопросы о Сонёне. Ее ответы всегда приходили без колебаний, но они не раскрывали ничего жизненно важного. «Профессор Сонён когда-нибудь обсуждал с вами политику или мировые дела?» — спросил я её.

— Не совсем, — сказала она. «Но он часто говорил нам, что средний человек не заслуживает иметь разум, что большинство людей не могут думать самостоятельно и что им будет лучше, если кто-то другой будет думать за них».

Я улыбнулся про себя. Это точно укладывалось в марксистскую философию: замена неприкосновенности личности всемогуществом государства. Эми не могла рассказать мне больше о Сонёне, и, наконец, я расслабился и наслаждался, наблюдая, как она наслаждается этим.

Она прижалась ко мне еще крепче, когда мы возвращались в ее квартиру. Она попросила меня наверху выпить на ночь. «У меня есть только бутылка виски», — извиняющимся тоном сказала она.

— Это будет скотч, — сказал я.

Она включила сумеречный свет, который давал достаточно света, чтобы увидеть ее в маленькой комнате. У нас был стакан, и она подошла ко мне и обняла меня.

— Это было восхитительно, Ник, — сказала она, полузакрыв глаза и приоткрыв губы, обнажая узкий край белых зубов. «Я не хочу, чтобы это заканчивалось».

Я был несколько удивлен. Я не ожидал этого от Эми Додд, девушки из маленького городка. Но меня и раньше обманывали скромные, порядочные «старомодные» девушки. Иногда их желания были туманны и кружились за закрытым фасадом .

Я целовал ее долго и крепко, и мой язык заставил ее рот открыться, исследуя ее рот. Она извивалась в моих объятиях, но не отстранялась. Она поцеловала меня, на мгновение отдернула голову, потом снова поцеловала. Я погладил ее по спине, нашел молнию на черном платье и медленно расстегнул ее. Я провел рукой вниз по ее спине к копчику, где выпирала ее маленькая попа.

"О, мой Бог," простонала она. 'Боже мой.' Я натянул платье ей на плечи, пока она стояла с закрытыми глазами и дрожащим телом, потом на грудь, потом уронил платье на пол. Она села на диван, по-прежнему с закрытыми глазами и дрожащим телом. Ее маленькая грудь молитвенно лежала в половинке лифчика, который я без труда развязал. Но они прочно стояли на месте, и когда я взял одну из них в руку, она вытянула спину, как будто ее тело пронзило электрическим током.

Эми Додд схватила меня за плечи и прижалась ко мне с закрытыми глазами и извивающимся телом, ее губы прижались к моему рту с удивительной дикостью. Ее желание было сильным, но она, казалось, сопротивлялась внутреннему водовороту. Когда она повернулась ко мне и издала тихий вздох, она барабанила кулаками по моей груди, как будто эти руки пытались что-то сказать.

Когда я наклонился и поцеловал одну из маленьких высоких грудей, Эми издала протяжный мучительный крик, нечто среднее между экстазом и протестом. Теперь переместил ее Ее бедра начали вращаться в оргазмическом колебании, и она наполовину плакала, наполовину стонала, не открывая глаз. Эми Додд не была опытной любовницей, но ее лихорадочное желание усиливало мою страсть. Казалось, все сдерживаемые эмоции, разочарованные годы, провинциальная порядочность разорвались в клочья в неистовом крещендо. Когда я на самом деле начал с нее и провел экстатической линией по ее телу своим языком, ее ноги извивались в яростной капитуляции, открываясь и закрываясь, лягаясь и подтягиваясь, когда она снова, казалось, тосковала по мне и отвергала меня в то же время. время. . Но теперь меня переполняло желание. Я опустился на ее измученное тело, и когда она медленно раздвинула бедра подо мной, я нашел ее самую глубокую сущность.

Закрытые глаза Эми Додд распахнулись. На мгновение в них был страх, затем она обвила руками мою шею и прижалась ко мне, почти задушив меня. Ее дыхание превратилось в протяжный стон. Ей потребовалось много времени, чтобы достичь кульминации, но когда она наступила, она издала крик восторга и страха. Я никогда не слышал ничего подобного.

Я сел с ней на кушетку и прижал ее теперь уже успокоенное тело к себе. Когда ее резкое, судорожное дыхание наконец нормализовалось, я немного откинулся назад и увидел две мокрые полосы слез на ее щеках. Женщины, которые плакали в момент наибольшего наслаждения, были не редкостью, но на лице Эми я прочитал печаль, настоящую печаль. Я хотел пошевелиться, но она притянула меня к себе.

«Останься здесь на ночь», — выдохнула она, закрыв глаза. — Ты должен остаться здесь, со мной.

Ее голова была у меня на плече. Я мысленно пожал плечами. Ты странная девушка, Эми Додд, подумал я. Но было приятно держать ее круглую, мягкую грудь. Я взял один в руку и снова откинулся назад. Может быть, она это заслужила, сказала я себе. Может быть, я сделал ей одолжение сегодня вечером. Я закрыл глаза. Я ненадолго засну, а потом, когда она успоится, уйду.

Я заснул, проснулся от того, что часы пробили четыре часа. Я почувствовал, как грудь Эми выскользнула из моей руки, почувствовал, как она мягко отодвинулась от меня. Я не пошевелился, но посмотрел на нее сквозь щелочку в глазах. Я понял, что волосы на шее и тыльной стороне рук встали дыбом — знак опасности. Это был предупреждающий знак, который много раз спасал мне жизнь. Но опасность? Здесь? С маленькой Эми Додд? Я отогнал эту мысль и увидел, как по комнате движется фигура нимфы с гордо поднятой грудью. Она исчезла в том, что я принял за ванную.

Это была кухня, и когда она вернулась, я увидел блеск длинного разделочного ножа, который она держала в руке. Она на цыпочках подошла ко мне, держа нож. Я почувствовал, как напряглись мышцы, и стал ждать. Она встала передо мной, подняла нож еще выше и нанесла удар. Я выставил руку, отразил выпад и схватил ее за запястье. Я развернул его. Она закричала от боли, и нож упал на пол. Я схватил ее и швырнул на диван .

Я хотел ударить ее по лицу, но остановился, подняв руку. Она сидела с широко открытыми глазами и ртом, глядя на меня, с изумленным выражением лица, как будто она видела меня в первый раз. Потом она начала кричать. Я дал ей несколько легких пощёчин. Она перестала кричать и закрыла лицо руками, ее маленькое обнаженное тело дрожало. Когда она почувствовала свою голую кожу, она в шоке подняла взгляд, протянула руку и схватила маленькое черное платье, которое держала перед собой. Я вырвал его у нее из рук. Она попыталась свернуться в маленький шарик.

— Нет, пожалуйста… что ты сейчас делаешь? — выдохнула она. «Ник, остановись . Дай мне мое платье.

— Что мне тогда делать? — Ты только что пыталась убить меня, а потом спрашиваешь, что я делаю?

Она подняла голову, и я увидел, как ужас отразился на ее лице. — О нет, — выдохнула она. — Боже мой, нет. Нет, я этого не делала.

Я сказал. - "Ну, угадайте, что это!" — Вот этот нож. Разве ты не помнишь?"

Она смотрела на меня растерянным взглядом, пытаясь вспомнить. «Я знаю, что пошла на кухню, — сказала она, — и взяла нож. Но я не знаю почему.

Я внимательно посмотрел на нее. Она не играла. Эми Додд дрожала. В ее глазах отражались ужас, страх и внутренняя мука. Я бросил ей платье, и она тут же его надела. Она снова закрыла лицо руками и начала истерически рыдать. Я грубо поставил ее на ноги, и мои мысли вернулись к нашей первой встрече днем.

— Почему ты ударила мою машину?

— Не знаю, — всхлипнула она. «Я просто должна была это сделать, это все, что я знаю».

— Ты помнишь, как спала со мной?

"О, Боже, я?" — спросила она, всхлипывая. — Я не знала… я не былаа уверена. Я думала, что это могло бы. .. '

«Присниться?» Я закончил фразу за нее. Я задал ей следующий вопрос и знал ответ еще до того, как спросил.

— Когда вы в последний раз видели Сонёна? Я потряс ее взад и вперед, чтобы подчеркнуть свой вопрос.

— Прошлой ночью, — всхлипнула она. — Он пришел сюда. Он сказал, что ему нужно поговорить со мной.

— Почему ты не сказала это мне раньше?

"Я не знаю, почему я не сказала этого тебе," всхлипнула она. — Я просто этого не делала. Он разрешал мне приходить к нему в комнату три раза в неделю. Он сказал, что я была одной из его лучших учеников. После того, как я сбежала из Клеймура, мне наконец удалось избегать его».

— Что ты делала прошлой ночью, когда он пришел?

«С ним был его любимый чай, и мы пили чай», — сказала она. «И я помню, мы ставили пластинки. Потом он ушел.

— Это все, что ты можешь вспомнить?

— Да, — сказала она. "Я предполагаю, что мы о чем то говорили в промежутке."

Я подумал о своем разговоре с Джуди Хауэлл, у которой были почти такие же реакции: смутное воспоминание о некоторых обычных вещах, нервное возбуждение, когда ее расспрашивали. Я опустил Эми на диван. Она снова закрыла лицо руками и сидела, дрожа. Я мог видеть это сейчас. Ублюдок все устроил с первой встречи. Какими бы ни были методы Сонёна, теперь я понял раз и навсегда, что его контроль над разумом работает.

Эми Додд превратилась в одну из его компьютеризированных личностей. Он запрограммировал ее на определенные реакции, и реакции пришли. Она была запрограммирована на то, чтобы ударить мою машину. Я снова увидел эту чертову рукопись. ' . ... контролируемый разум, подчиненный запрограммированной реакции, определяемой контролером». Без сомнения , Эми Додд психически от него зависима. Из того, что она только что сказала, я понял, что он долгое время работал с ней и, несомненно, знал, как ее использовать в случае необходимости. Она, вероятно, была хорошим субъектом, как она сказала, поскольку некоторые лучше подходят для гипноза, чем другие. Ублюдок был чертовски умен, запрограммировав ее произнести его имя, зная, что я сломаюсь.

«Когда тебе пришлось взять нож, чтобы убить меня, Эми ?»

— Что заставило тебя сделать это?

— Не знаю, — сказала она. — Но я помню, как часы пробили четыре часа. Потом я встала.

Это был бой часов. Он запрограммировал ее разум убить меня, когда часы пробьют четыре. Любой знак вызывал реакцию, как только он глубоко укоренялся в подсознании субъекта. Это многое объясняло. Например, странные внутренние терзания Эми, когда мы занимались любовью. Без сомнения, он запрограммировал это и в ее разуме. .. желание с ее стороны быть приятной мне. Я решил проверить это. Я сел и притянул ее к себе.

— Это не может быть между нами, Эми , — сказал я. Я потянулась к платью и схватила одну из маленьких упругих грудей. Эми Додд отпрянула и вскочила на ноги.

— Нет, Ник… я. Ведь я тебя почти не знаю, — сказала она .

Этого было достаточно для меня. Это была обычная реакция Эми Додд. Но тем не менее она дико и лихорадочно лежала подо мной и не помнила этого. Я понял, что это было потому, что не она сама меня любила. Это было ее тело, но ее разум принадлежал Сэмюэлю Сонёну.

На мгновение я подумал, не послать ли Сонёну благодарственное письмо за самый необычный вечер. Я встал и схватил Эми за плечи.

«Теперь слушай меня внимательно и делай то, что я тебе говорю», — сказал я, глядя ей в глаза. «Сонён — плохой человек. Думаю, теперь вы в этом убедились. Он делает что-то нехорошее и пытается использовать тебя для этого. Если он позвонит еще раз, ты должна положить трубку, понятно? Обещаешь мне это?

Она кивнула, широко раскрыв глаза. Я был уверен, что она это имела в виду. Хотел бы я только знать, насколько Сонён держит её разум под контролем. Я подождал, пока она умылась, надела ночную рубашку и халат, выпила чашку кофе и вроде бы успокоилась. Я ушел, когда был уверен, что ей стало лучше.

Я спустился по ступенькам особняка и добрался до своей машины. Было пять часов утра и еще темно. Я все еще думал об Эми Додд и ужасающее значение того, что произошло. Я стоял перед машиной и наклонился, чтобы открыть дверь, когда заметил движение позади себя. Я развернулся как раз вовремя, чтобы получить удар по голове и увидел, что их было трое. Меня пытались толкнуть в борт машины, но я опустился, схватил одного из них за колени и потянул.

Он упал навзничь, и ритм их первой атаки был нарушен. Из своего положения на корточках я нырнул вперед над упавшим человеком, мои ботинки царапали ему лицо. Его шляпа упала, и из него вылезла густая копна черных волос. Это тоже были парни Сонёна. Видимо, у хозяина были сомнения, что Эми правильно осуществит его планы. Эти ребята были засадой на случай, если я выберусь живым. Тогда им придется исправлять ситуацию, но у меня были другие мысли на этот счет.

Мое падение привело меня к мусорному баку. Я поднял его, отмахнулся от упавшего и швырнул в двух других мужчин, которые шли за мной. Бак попал одному из них в колени, и он согнулся пополам. Я сбил его с ног ударом по шее. Второй подпрыгнул и потерял равновесие, но быстро оправился, и теперь я увидел, что у него в руке нож.

Мне хватило на сегодня. Сначала Эми, теперь это нападение. Ужасная ярость поднялась во мне, когда ко мне подошел человек с ножом, а за ним еще один. Я вытащил Вильгельмину и выстрелил один, два, три раза. Бой закончился так же внезапно, как и начался. Я сел в машину и уехал, когда окна открылись и послышались звонки в полицию. Я ехал домой злой и неуверенный, зная только то, что знаю не намного больше, чем когда выходил сегодня вечером.

Что я узнал, так это леденящий душу факт, что контроль над разумом — это не просто теория в незаконченной рукописи, а практическое, действенное оружие.