«Абонент временно недоступен»… Услышав в очередной раз механический женский голос, я отшвырнул телефон. Не вовремя, ох как не вовремя… Что же случилось?
Дома Наташи тоже не было — ее отец сказал «не знаю, звоните позже». Хотя куда уж позже — времени почти одиннадцать.
…В «Обероне» меня встретил рыжий админ Боря. Да, Наташа была сегодня здесь часов до восьми, потом вызвала такси и уехала. А черт ее знает, куда…
Я заглянул в подсобку. При невозможности встретиться лично мы с Наташей оставляли там друг другу записки — оно было иногда надежнее, чем пользоваться компьютером — вдруг что-нибудь срочное, а игроманы взяли и оккупировали все места.
В подсобке никаких записок не было. Я заглянул в свой ящик стола, достал фонарик, а на его место положил голубую брошку Дины — машинально положил ее в карман, будучи дома.
Дорога была знакомой. Несмотря на испортившуюся погоду, я добрался до Наташиной дачи менее чем за час. Остановившись в пяти метрах от забора (ближе подобраться было невозможно), я вышел под удары холодного ветра, несущего колючий снег, и пошел к знакомому погребу, вооруженный лопатой, фонарем и ножом.
И процесс открывания крышки погреба был знакомым. Я нащупал ключи на стене сарая, отогрел замок и разомкнул дужку. С противным скрежетом тяжелая крышка откинулась. Я посветил фонариком вниз.
Труп в шляпе сидел на прежнем месте — и то право, как бы он оттуда выбрался? Я спустился, освещая фонариком лестницу, чтобы не загреметь вниз, чего доброго.
Коснуться девушки было непросто. Но не для того я проделал этот путь, чтобы просто посмотреть на замерзшее тело. Которое было твердым как камень…
Сняв шляпу с головы, я расстегнул кнопку страшной черной маски под подбородком и попробовал стянуть ее. Но кожа маски, похоже, крепко пристыла к коже лица. Пришлось отогревать примерно таким же способом, что и замок на крышке. Порывы ветра швыряли вниз снежную крупу, над моей головой что-то глухо постукивало.
Минут через пять маска поддалась. И все равно я стащил ее с головы девушки с большим трудом. Длинные темные волосы упали мне на руки. Затаив дыхание, я откинул их назад.
И увидел белое лицо мертвой девушки. Глаза закрыты, верхняя губа задралась вверх, обнажив ровные белые зубы. От угла рта вверх тянется размазанное по коже пятно крови. Освещенное прыгающим лучом фонарика, лицо казалось одновременно похожим и не похожим на лицо Дины… Опознать было сложно — пока я тащил маску, отогревшаяся кожа сложилась в страшную гримасу, а теперь она застыла. Дина была настоящей брюнеткой, вспомнил я. А Тамара красила волосы.
Волосы были крашеными! Девушка, с которой я проводил время, тоже красила волосы. И именно в такой же темный цвет, почти черный…
Хоть и было неприятно, но я отрезал небольшую прядь, связал узлом и сунул ее себе в карман.
Дальше было немного легче, хотя руки и дрожали. Срезав пуговицу на джинсах, я немного приспустил их, насколько это было возможно, учитывая каменную твердость тела, замерзшего в сидячем положении. Руки немилосердно стыли. Я спрятал их себе под куртку, подышал на них немного, повторил процедуру… Потом выпростал из джинсов свитер, задрал его на уровень груди. Кожаное боди застегивалось где-то в промежности, но я туда не полез, а тем же ножом разрезал его в области лобка. И тоже задрал вверх.
Шрамы сразу же бросились мне в глаза. На застывшей, побелевшей коже, они выглядели как совсем уж белоснежные полоски. Со следами швов они походили на каких-то фантастических многоножек. Один шрам — довольно маленький, в нижней части, справа, почти такой же, как у меня. Его я мог бы заметить в темноте, только если бы очень хорошо пригляделся и снял бы пояс для чулок. Другой — чуть длиннее, идущий от маленького шрама вверх, и заканчивающийся чуть выше пупка. И третий — горизонтальный, под пупком поперек живота, длиной сантиметров семь-восемь.
Итак, передо мной несомненно Дина. Чтобы отбросить последние сомнения, я осветил и ощупал ее правую руку. Расплющенный мизинец тоже был на месте. Именно эту девушку убили у меня в квартире, именно ее с помощью Наташи я увез в этот погреб, и сейчас я тоже видел именно ее.
Значит, мои подозрения были пустыми: я действительно проводил ночи не с Тамарой.
…Порыв ветра обрушил вниз целую охапку снега, значительная часть которой угодила мне за шиворот. От неожиданности я уронил фонарь, который от падения погас и откатился, если я правильно уловил направление, под ноги Дине. Чертыхнувшись, я встал на карачки, пытаясь хоть что-то разглядеть в намеке на свет сверху. В этот момент ветер ударил еще сильнее, раздался громкий хлопок, и я оказался уже в совершенной тьме — торчащая вертикально вверх крышка погреба захлопнулась.
Совсем прекрасно! Ветер наверху завывал прямо-таки по-волчьи. Можно подумать, что я нахожусь не в нескольких километрах от Кремля, а где-то в якутской тайге. Да и температура здесь тоже как на полюсе холода.
Теперь мне уже совсем не хотелось искать фонарик под ногами у Дины. Не потому что в темноте труп, тем более, заледеневший до каменной твердости, стал вдруг опаснее, а… вообще. Я полез по шатающейся лестнице вверх, уперся в крышку… Сильнее… Еще раз… И еще…
Раздался тошнотворный треск, планка лестницы разломилась, и я свалился на покрытый снегом земляной пол. Сверху на меня еще упали какие-то палки.
Секунду или две я лежал не шевелясь, стараясь не поддаться панике. Потом встал и стал проверять, что имею теперь.
Теперь я имел сломанную лестницу. И заклинившую крышку погреба где-то на высоте стратосферы надо мной. И мобильник, брошенный в машине, припаркованной у забора вообще в другой галактике. Воображение быстренько нарисовало мне Наташиного отца, который через несколько дней, возможно, заглянет в погреб и увидит двух мертвых истуканов, причем одного из них, одетого в садомазохистский наряд — при жизни женского пола. Поневоле задумаешься о странностях человеческих отношений и сексуальных изысках…
Но выбираться отсюда как-то надо. Я снова начал искать фонарь. Совсем уже застывшими руками нащупал окаменевшие ноги в брюках, провел под ними… Вот он, чертов фонарь! Я попытался его включить, свет зажегся, но я тут же едва не получил разрыв сердца — мне показалось, что Дина ожила и замахивается на меня рукой.
Уф-ф! Планка от лестницы так аккуратно упала на плечо трупа, что при разыгравшемся воображении можно было представить себе и такое. И все-таки при свете лучше соображать… Хотя бы потому, что крышка не так уж и высоко. А «ноги» лестницы стоят довольно устойчиво. И если отбросить некоторые предрассудки…
Что я и сделал. Я развернул Дину лицом к стене, сунул фонарик в нагрудный карман, стараясь, чтобы он светил под небольшим углом вверх, а потом, придерживаясь за остатки лестницы, встал на плечи Дины. Немного побалансировал, а затем обеими руками уперся в крышку. И надавил. Еще раз… И еще раз… И еще…
Наташа по-прежнему была недоступна. Чертыхнувшись, я сунул телефон в карман и прибавил газу. Мне никто не звонил — Галя, очевидно, решила меня проигнорировать, а всех прочих я не хотел сейчас слышать. Больше всего на свете я хотел вернуться сейчас домой и напиться. Я чувствовал, что нахожусь на грани срыва.
Снегопад прекратился, видимость улучшилась. Я прибавил газу. Сто километров в час… Сто двадцать… Сто тридцать. И вдруг — вуууууу!!! «Жигули триста пятнадцать, остановитесь!».
Это был уже перебор. Я даже засмеялся. Но, разумеется, немедленно сбросил скорость, затормозил и стал прижиматься к обочине. А когда остановился, милицейский «Форд» обогнал меня и тоже сделал остановку.
Я достал документы, заготовил шестьсот рублей, думая, что если буду тратить деньги такими темпами, то скоро придется затронуть долларовый НЗ, и вышел из машины. Мент в чине старшего лейтенанта уже ждал меня возле «Форда».
Он представился, но фамилию я не разобрал. Да и какая, в сущности, разница, кому деньги платить? Я выслушал замечание на предмет превышения скорости в черте города, а заодно и предложение дыхнуть в баллончик.
Предложение было принято, и как следовало ожидать, процесс теста прошел без осложнений. Так что меня ждал банальный штраф…
— Посмотрим вашу машину, — вдруг сказал старлей, изучив мои права.
— Посмотрим, — согласился я. — Наверное, решил раскрутить меня по полной. Но фиг он найдет, к чему придраться!
Чертов инспектор проверил мою машину на предмет аптечки, огнетушителя, ремней безопасности, талона техосмотра и всего прочего. Придраться действительно было не к чему.
— Откройте багажник, — последовало требование.
Я открыл и багажник. Подсветка не работала, милиционер направил туда луч фонарика.
— Что-то раскапывали? — спросил он, осветив лопату с прилипшими к ней ошметьями снега.
— Застрял по дороге, — сказал я, решив не вдаваться в подробности.
— А здесь что? — спросил мент, осветив фонариком небольшой тюк в углу багажника.
— Здесь… — И тут мне стало так жарко, словно из русской зимы я вмиг переместился в бразильское лето. Ну какой же я дебил! Ведь у меня было столько дней, чтобы избавиться от этого проклятого свертка!
— Доставайте. — Офицер сделал движение, и мне показалось, для того, чтобы проще было выхватить пистолет.
— Это не наркотики, — сказал я. — Тряпки старые.
— Доставайте, — повторил инспектор.
Делать нечего. Я выволок клеенку, в которую были завернуты окровавленные простыни.
— Что это? Кровь?
— Да, ерунда. Обтирочный материал.
— Но он весь в крови! Барана резали?
— Не помню я… Неужели вы думаете, что если это было бы что-то криминальное, так я бы возил бы его с собой…
— Руки — на крышу… Вот так.
Инспектор быстро обыскал меня, словно не гибдэдэшник, а оперативник из убойного отдела. Убедившись, что я вооружен только мобильником, милиционер быстренько его изъял и произнес:
— Пройдемте в машину.
Куда деваться? Я двинулся по направлению к «Форду» и сел на заднее сиденье.
— Что там? — спросил водитель старлея.
— Кровь в багажнике… Вызывай наряд, будем оформлять передачу.
В дежурном помещении было тепло и накурено. Я сидел у стены, а злополучный узел лежал на столе, и два парня в штатском изучали бурые заскорузлые пятна на простынях.
— Это кровь, стопудово, — сказал один из них. — Кого покусал, мужик?
— Никого, — сказал я. — Этому тряпью сто лет в обед, я даже не помню, откуда оно у меня… Я еще раз говорю, будь это что-то связанное с криминалом, я уже давно бы его выбросил!
— Женат? — спросил опер.
— Нет… Я понял, о чем вы. Может, действительно, у девушки ночью затруднение началось… Все равно точно не помню.
— Многовато для затруднений, — покачал головой опер. — Ладно, парень, говори, кто ты есть и прочее. Разберемся… Блин, опять домой в два часа ночи возвращаться…
Похоже, опера решили, что ничего криминального тут нет. Но, с другой стороны, а вдруг? К тому же я помнил о предупреждении Виктора. А ну как проверят мою машину по их базе в связи с делом об исчезнувших девушках? Вот тут-то я точно влипну как мыло в рукомойник.
По знаку старшего оперативника я сел к столу, где менты уже заготовили бланк протокола задержания.
Я назвал себя, назвал место работы и место жительства с указанием контактных телефонов. Затем еще раз изложил свою версию обнаружения в моей машине модель такая-то номер такой-то свертка из клеенки желто-зеленого цвета клетчатой и простыней из белого льна в количестве двух штук с бурыми жесткими пятнами, похожими на кровь. Оперов это устроило, я подписал документ и стал ждать, что со мной будет дальше.
Бланк протокола убрали со стола, я бросил взгляд на уложенные под лежащее на столешнице оргстекло картинки и фотографии… И брови мои сами собой поползли вверх. Я увидел Дину! Ошибки быть не могло — одетая в белое кружевное белье, темноволосая, улыбающаяся, в гламурных дымчатых очках, она, улыбаясь, рекламировала продукцию фирмы «Северина» — ромбический логотип тоже был изображен на бумаге. Лист, видимо, вырвали из какого-то глянцевого журнала.
Оперативники, похоже, на время забыли про меня. Один из них звонил по телефону, и негодовал, что какой-то Василий Сергеевич сможет прибыть в управление только к восьми утра. Другой упаковывал вещдоки в полиэтиленовый пакет.
Озорство и, возможно, ничем не оправданное. Но мне это удалось. Я приподнял оргстекло, которое свободно лежало на поверхности стола, подцепил ногтем страницу с Диной и вытянул ее из-под стекла. Затем сложил лист вчетверо и переправил себе в карман. Вся операция заняла у меня не более двух секунд.
Голова болела, словно с похмелья. Во рту было сухо и погано. Хотелось курить, но одновременно мысль о сигарете вызывала тошноту.
— А потом что?
— Потом меня посадили в «обезьянник», или как он там называется, к трем подозрительным типам. Пол каменный, стены шершавые, скамейки узкие. Спать невозможно. В восемь утра приехал следователь. Злющий, потому что пришлось работать в воскресенье. С ним еще целый час пришлось проторчать. Оформили еще один протокол, а заодно подписку о невыезде. Спросили к тому же, чего я там натворил вчера в «Пикнике», раз у меня деньги стащили. Словом, попал я в опасные разбойники.
— А простыни куда дели?
— Наверное, экспертизу будут делать… Что же еще?
— Какой ты все-таки дурак, — с чувством сказала Наталья.
— Конечно, дурак, — согласился я. — Давно бы уже эти простыни выбросить надо было.
— И это тоже. Какого черта ты потащился к погребу?
— Я же объяснил. Игорь и Михаил сказали мне про шрамы у Дины. Я стал вспоминать, и мне показалось, что я их не видел. Потом, я узнал, что сестры настолько похожи, что Тамара даже экзамены за Дину сдавала. Вот и вообразил, не Тамара ли, часом, в погребе?
— Я же говорю — дурак. Надо было со мной посоветоваться сначала.
— Клянусь, я звонил. Но у тебя телефон был выключен.
— В котором часу?
— В десять вечера. Тебя и дома не было.
— Ну, тогда каюсь… Извини, конечно, но у меня тоже есть личная жизнь.
Наташа немного покраснела. А мне, если честно, вдруг стало неприятно. Хотя, с другой стороны, какое мое дело, с кем она встречается поздними вечерами? Я вдруг вспомнил, как моя компаньонка выглядела в тот день, когда ко мне приходил участковый, а она вышла из ванной, обернувшись полотенцем, и — не поверите — испытал самый настоящий приступ ревности… Нет, парень, сказал я себе, сейчас не время для подобных эмоций. Но все равно про тот день вспомнил вовремя.
— Смотри, что у меня есть, — я показал Наташе стеклянную трубку, которую нашел тогда под кроватью. — Когда гибдэдэшник вообразил, что в моем багажнике могут быть наркотики, у меня в голове восстановилась логическая цепочка, и я сообразил, для чего могут применяться такие трубочки. Для употребления гидрохлорида кокаина. Путем вдыхания через нос.
— Может быть… — произнесла Наталья, взяв трубку. — Откуда она у тебя?
Я рассказал. И добавил:
— Никто мне не говорил, что Дина или Тамара имели проблемы с наркотиками. Вот если бы узнать точно…
— Ну, «кокс» не настолько страшен, как героин, к примеру. И любителя кокаина не так-то просто вычислить.
— Вот что еще у меня есть, — я достал прядку темных волос. — Это волосы той девушки.
Наташа, уже потянувшаяся за ними, резко отдернула руку.
— Зачем они тебе?
— Это я все ту же теорию проверял. Волосы Дины и без того почти черные. Зачем брюнетке краситься точно в тот же цвет, какой она имеет от природы? Скажи мне, женщина?
— Действительно, сложно ответить…
— Тогда скажи: нельзя ли в домашних условиях определить естественный цвет этих волос?
— Наверное, можно, — без особой уверенности сказала Наташа. — Я попробую уточнить.
— А напоследок… Приз — в студию!
Я дал Наташе сложенный вчетверо лист бумаги, украденный мной в дежурном помещении. Моя компаньонка развернула его, ознакомилась и засмеялась:
— Я, конечно, ценю твою раскованность, но, мне кажется, ты выбрал не самый удачный момент для таких экспериментов. Возможно, как-нибудь в другой раз…
— Что? — Я выхватил страницу. Черт! Наташа повернула ее к себе той стороной, где были напечатаны рекомендации для женщин — как достичь наиболее яркого и продолжительного оргазма при куннилингусе.
Теперь пришла моя очередь краснеть. Я перевернул страницу и протянул ее Наташе.
— Это Дина, — сказал я.
— Красивая, — без особых эмоций произнесла Наталья. — Что-то теперь и я не понимаю… Она совсем не похожа на себя.
— Точно. — Я достал распечатку фотографии с сайта.
— Готова поклясться, что это разные девушки.
— А я — пока не готов. Но вот еще один вариант, — я передал Наташе фото из портфолио Дины, единственное, которое оставил у себя.
Наташа задумалась. Потом перевернула журнальный лист.
— Журнал называется «Старлайт». На колонтитуле, вот смотри — апрель прошлого года. Когда у Дины были первые кастинги?
— Миша сказал, в конце весны… Черт!
— Но это еще ничего не значит. В конце концов, он был приятелем Тамары, а не Дины, и вполне возможно, что Дина снималась для рекламы еще до кастингов…
— Как это? В любом случае, модель в любом случае должна сперва пройти подобную процедуру.
— Ну, я имею в виду, что Дина могла работать на «Северину» еще до того, как начался отбор конкурсанток на «Мисс Столицу».
— Да, но Миша сказал, что «Северина» предложила Дине контракт только после финала конкурса! В августе! Нет, здесь что-то не так! Надо срочно выяснить.
— Ты хочешь позвонить в редакцию «Старлайта»?
— Нет, прямо в офис «Северины».
— А знаешь, ночь в кутузке благотворно сказывается на работе твоих мозгов, — произнесла Наташа. — Но сегодня ты можешь не достучаться до офиса. Воскресенье.
— А все-таки… — Я снял трубку городского телефона и набрал номер, указанный под логотипом фирмы. Длинные гудки.
— Вот еще один номер. Я тоже звонила туда, и с тем же результатом.
— А это чей?
— Рекламное агентство «Раймонда». Боюсь, сегодняшний день может оказаться пустым.
Несмотря на подавленное состояние и усталость, мне было страшно думать о безделье.
— Позвоню-ка я Михаилу, — сказал я.
— Он будет рад тебя слышать?
— Он сам мне оставил свой телефон. Мы с ним вполне нормально поговорили, он понял, что Тамара в беде, и потому у нас с ним цель совпадает. Он все еще надеется наладить с ней отношения — не зря же до сих пор ее фото в бумажнике держит… Я ему снимки девушек показал, он сказал, что разберется точно, кто и где. Я тоже не понимаю, почему на всех фотографиях Дина как будто разная…
Домашний телефон не отвечал, а мобильного аппарата, по словам Михаила, у него не имелось.
— Поехали обедать, — сказала Наташа. — Я сегодня тоже практически без завтрака.
— В «Макдоналдс»?
— Конечно.
Я открыл было рот, чтобы отпустить по этому поводу традиционную шутку, но настроения сейчас не было. И не только по причине загруженности проблемами.
Обедалось вяло. Аппетит отсутствовал совсем. Наташа тоже в основном молчала. Я еще пару раз набрал номер Миши, но он ответил, только когда мы поехали обратно в «Оберон».
— Это Александр, — сказал я.
— Привет, Саша.
— Слушай, я с мобильника говорю. Буквально три-четыре вопроса: скажи, у сестер были проблемы с наркотиками?
— Не было.
— Точно?
— У Томы — сто процентов. Она даже не курила.
— А у Дины?
— Ну, с ней я общался меньше, но Тома говорила, что ничего подобного.
— А Дина точно не работала на «Северину» до конкурса?
— Точно не знаю, но, по словам Томы, ей предложили контракт только после финала конкурса.
— Ясно. И еще: ты не посмотрел фотки? Разобрался, кто там есть кто?
— Конечно. Да и свои собрал, подъезжай, посмотрим… Тут вообще что-то странное получается. И потом я про Тоциева кое-что случайно узнал — с кем он еще сотрудничает. Тебе пригодится. Он в данный момент находится в Москве, а это редкий случай.
— Можно сейчас?
— Мне сейчас нужно маму в больницу везти, ей совсем плохо. Давай часа через полтора — я все заготовлю.
— С меня коньяк.
— Я не пью.
— А хороший кофе?
— Хм…
— Понял, тогда я жду звонка, — сказал я.
— Я позвоню.
— До встречи. — Я нажал отбой и передал Наталье суть разговора.
— Ты все еще думаешь, что с тобой была не Дина? — спросила она.
— Я все еще не знаю, что думать, — сказал я. — Но надеюсь, что после этой встречи что-то прояснится. А то я снова не уверен, кто же все-таки сидит у тебя в погребе…
— Ой, я совсем забыла сказать. Отец собирается в ближайшее время сделать вылазку на дачу. Посмотреть, не залезли ли воры, все ли на месте.
О черт!
— И что же делать?
— Что, что… Ой, слушай, вези-ка ты меня домой. Вдруг он уже собирается. Сейчас половина первого, а дневная электричка с Казанского в час пятьдесят уходит.
Меня не надо было упрашивать. Я помнил, где дом Наташиных родителей, и тут же погнал машину в нужном направлении. Но правила нарушать не стал — ночное происшествие давало знать о себе.
Высадив Наталью и выехав затем на улицу, я вдруг вспомнил про Авдеева. Мне его поведение совсем не нравилось. Напечатал какие-то не те фотографии, содрал сто долларов… Наверное, надо сдачу с него потребовать. Хотя бы в плане информации.
Я наудачу остановился у «Эль Торо». Мне повезло: офис работал, а Авдеев как раз выходил из припаркованного «Ситроена» голубоватой масти — за рулем, однако, был не он.
— Игорь, погоди! — крикнул я, пока фотограф не скрылся в офисе. Тот обернулся, узнал меня, и поскорее нажал кнопку звонка — видимо, ему не слишком хотелось сегодня встречаться со мной.
Но я перехватил Авдеева раньше, чем ему открыли дверь.
— Чего надо?
— Поговорить хочу.
— Мы все дела с тобой уже закончили… Давай, отваливай, у меня работа срочная…
— Хамить старшим не надо, — тихо сказал я.
Игорь быстро взглянул на меня. В этот момент открылась дверь.
— У тебя поговорим? Или на улице? — спросил я.
— Пошли ко мне, — сделал Авдеев выбор. И, надо полагать, резонный.
— Хватит типа тусоваться вокруг меня, — начал он, едва мы прошли в его лабораторию. — Я тебе все сказал, и я давно не в этой теме…
— Ты Энвера Тоциева знаешь?
— Кто ж его не знает?
— Я, например.
— Я говорю о нашем круге.
— Это правда, что без его санкции ни один конкурс красоты в Москве не проходит?
— Тебе кто это сказал?
— Михаил.
— Да че он знает! Ему Томка по ушам проехала, вот он и повторяет.
— Ну, а на самом деле?
— Короче, чего тебе надо?
— Узнать, какого хрена ты мне напечатал фуфла?
— Позвать охрану? — осведомился Игорь.
— Земля круглая, чувак. Мне не жалко баксов, только я привык платить за качественный товар. Давай нормальные фотки.
— Где ж я тебе их возьму? Всех-то?
— А чего ты тогда сразу не сказал, что у тебя их нет? Или просто захотел бабки по-легкому срубить?
Игорь промолчал.
— Фото Истоминой у тебя есть? Настоящее фото?
— Я не работал с ней, — неохотно сказал Игорь.
— А с конкурса?
— Только общий вид. Крупно у меня сохранилась только Дина, и еще четыре девушки.
— Черт бы тебя побрал, — зло сказал я.
У Игоря тревожно бегали глаза. Интересно, что его беспокоило? Может быть, он думал, потребую я обратно свою сотку, или нет?
— Карину Фоминскую где-нибудь можно сейчас найти?
— Я же сказал, она давно не в теме.
— А почему?
— По-моему, замуж за америкоса вышла… Не помню.
— Из агентства «Винтер» кого знаешь?
— Тебе начальство нужно?
— Молодец, догадался.
— Вообще, с директором общался.
— Он как мужик, ничего?
— Да так… Деловой. Но голубой при этом.
— Понял. А если мне понадобится с Тоциевым поговорить?
— С министром культуры тебе будет встретиться легче. Тоциев даже в России почти не бывает.
— Его в Москве недавно видели.
— Откуда ты знаешь?
— Михаил сказал… Ладно. Дай-ка мне телефон директора «Винтера»… Нормальный дай, чтоб без бычьего дерьма на этот раз.
Игорь полез в свой органайзер, начал перебирать визитки.
— Вот, — он протянул мне прямоугольник из плотной бумаги.
— Гориканов Эдуард Сергеевич, — прочел я вслух.
— Ты с этим педерастом поосторожнее, — посоветовал мне Авдеев. — У него друзья ого-го какие есть.
— Ладно, разберемся, — процедил я, пряча визитку.
Зазвонил телефон.
— Да?
Звонил Михаил. Он сообщал, что звонит из больницы, где немного задерживается, но через час будет ждать меня дома.
— Говори, куда ехать, — сказал я.
Поскольку телефон работал по-прежнему плохо, мне пришлось повторить адрес вслух, чтобы не было ошибки.
— Ты бывший мент? — спросил вдруг Игорь.
— А что, похоже?
— Если ты все-таки сыщик, можно будет с тобой поговорить?.. Мне тоже нужна информация кое о ком.
— Не сыщик я.
— Ну и ладно… Не очень и хотелось.
Я собрался еще раз сказать Авдееву насчет хамства, но передумал. Я полагал, что больше с ним не встречусь.
Однако будущее показало иначе.
Потом позвонил Наташе. Она сказала, что все в порядке, папа вроде бы собирается проведать «фазенду» не раньше следующих выходных, да и то еще не уверен. Я сообщил ей о своих планах, потом пошел к машине, стоявшей, как обычно, под окном кухни, что уже стало серьезно раздражать соседей.
Егоров жил на улице Рябиновой. Следовательно, по дороге я должен был миновать Верейскую, то есть, место, где подобрал Сурка, прежде чем ехать за Диной. Сделав соответствующую пометку в голове, я поехал дальше, намереваясь после Миши немедленно посетить «Оберон».
Дом Михаила я нашел сразу. Выходя из машины, я взял мультифору с тремя фотографиями — из портфолио Дины, распечатку с сайта, и страницу из журнала. Подошел к подъезду и нажал нужную кнопку на панели домофона. Динамик неразборчиво что-то прохрипел, я назвался. Щелкнул замок двери.
Я спокойно поднялся на лифте до шестого этажа, вышел на площадку и позвонил в дверь квартиры. Меня, видимо, ждали в прихожей. Дверь тут же открылась, но не успел я даже сообразить, кого вижу перед собой, как на мою голову обрушился такой удар, по сравнению с которым прикосновения в моем доме и в «Пикнике» были всего лишь детскими щелбанами.