Глава 12 Я узнаю, как выглядит веселье в понимании некоторых особ

— Ты уж прости, Госпожа, что я продолжаю беспокоить тебя подобными вопросами. В принципе, он у меня, по сути, один. Просто скажи, что там?

Я развернулся лицом к темному прогалу коридора, возле которого мы стояли, и ткнул в него пальцем. Выглядел этот коридор жутко. Не для меня, конечно, просто сам по себе. Будь я обычным человеком, раз двадцать хорошо подумал бы, прежде, чем туда войти.

Меня в большей степени беспокоило не место, а поведение Госпожи. Оно по-прежнему сильно настораживало. Просто в тот момент, когда Смерть заглушила автомобиль, остановившись возле разбитых ворот старой промзоны, она стала вдруг подозрительно собрана и серьезна:

— Значит так. Слушайте меня оба. Я знаю, что ты прекрасно все понимаешь. Можешь не мычать и не строить тут придурка, — последнюю фразу Валькирия раздражённым тоном сказала Борьке. Потом снова уставилась на меня. — Там, внутри некоторое количество вооружённых людей. Это — охрана. Подготовлены они прекрасно. В том смысле, что оружие у них самое современное. Главное — парни являются профессионалами. А еще они не отягощены лишним грузом в виде совести, сострадания или сомнений. У них есть конкретный приказ убивать всех посторонних, если их сюда занесёт. Я не смогу проявить свою Силу здесь в полной мере, иначе это привлечёт ненужное внимание брата. Соответственно, рассчитывать вы можете в первую очередь только на себя.

— Отлично! — я хлопнул в ладоши и нарочито громко рассмеялся. — Именно об этом и мечтал, лёжа в кровати. Отправиться в какую-то задницу, которая напичкана дядьками с местным навороченным оружием. И это при том, что сам я — скромный ребёнок с большим потенциалом. Ключевое слово — потенциал. Это то, чего, как бы, пока еще нет.

Честно говоря, меня такая злость взяла, что аж кровь в голову ударила. То есть эта Высшая притащила меня туда, где вероятность сдохнуть — сто из ста? Я ведь не могущественный маг в этом мире, который щелчком пальцев налету остановит пули. Да, есть Сила. Но я сам понятия не имею, как она работает. И работает ли вообще где-то, кроме мертвых. Хотя с мёртвыми тоже пока ни черта не понятно.

— Не переживай, Роберт, — Валькирия подалась вперед, потрепала меня по щеке, как настоящего ребенка, а потом начала отдавать распоряжения Борису. — План следующий. Первым зайдет наш грозный некромант. Охрана увидит ребёнка и растеряется. Потому что ни при каких обстоятельствах детей в этом месте быть не может. Да, у них есть приказ, но люди крайне чувствительны в том, что касается детишек. Как только Роберт их отвлечет, ты должен уничтожить всех, кто будет в помещении. Не забывай только прикрывать нашего мальчика. Он слишком важен. А я тем временем заберу то, ради чего мы приехали. Ты!

Смерть переключилась на меня. Это хорошо. А то я начал злиться еще сильнее из-за «мальчика».

— С покойником на кладбище вышла ерунда. Возможно, потому что он был мертв больше суток. Борис обеспечит тебя свежим материалом. Будь добр, постарайся воссоздать ритуал, который ты провел в лесу со своим слугой, пока я буду занята решением некоторых вопросов. Все. Идем.

Валькирия, не дожидаясь какой-либо реакции от меня или Борьки, выбралась из машины и направилась через заваленный хламом двор к зданию без окон. Похоже, это был когда-то заводской цех. Но очень, очень давно. Всю территорию двора занимал различный хлам. Начиная от мелких железяк и заканчивая какими-то здоровыми конструкциями. Я бы сказал, что этот хлам был даже нарочито демонстративный. Мол, вот, смотрите, тут одно дерьмо.

Нам с Борисом не оставалось ничего другого, как сделать то же самое — выбраться из автомобиля и пойти за Смертью.

И вот уже перед входом в темный коридор, ведущий вглубь старого цеха, я снова попытался добиться от Госпожи пояснений. Просто даже из принципа.

— Тебе не кажется, что это слегка опрометчиво, не посвятить нас в детали?

— Роберт, задача Бориса — уничтожить охрану. Если ты забыл, он и так мертв, а значит, в отличие от тебя, его невозможно убить. Твоя задача — сделать ещё одного такого же шустрого парня. Моя задача забрать кое-что важное. Все. Какие, Великая Тьма, тебе еще нужны детали? Чем больше деталей, тем сильнее бестолковщина.

Смерть фыркнула, повела плечом и исчезла в темноте коридора.

— Ненавижу ее, — сказал я Борьке, а потом двинулся вслед за Валькирией.

Порядка минут десяти мы просто шли. Длинный извилистый коридор сворачивал то налево, то направо, то вообще петлял какими-то зигзагами. Честно говоря, меня это сильно удивило. Здание внешне не выглядело огромным. Откуда взялось настолько большое расстояние и пространство? Мы протопали уже почти квартал. И только потом я сообразил. Этот коридор, по которому мы двигались цепочкой, уходил под землю. Просто наклон минимальный, вот он и не чувствуется. А на самом деле, мы спустились куда-то на подземный уровень.

Смерть по-прежнему шла в начале нашей маленькой колонны, Борис ее, эту колонну, замыкал. Я, соответственно, оказался в середине. Эти двое меня словно прикрывали. Вообще, конечно, кому расскажи из некромантов, точно не поверят. Госпожа страхует мое детское тельце собой. Ей, конечно, плевать на оружие и на профессионалов. Если придурки решат ей нанести вред, я сочувствую им, но сам факт был приятен.

Шума мы не производили. Даже битое стекло под ногами, которого было много в самом начале пути, не выдавало нашего присутствия. А потом коридор вообще стал выглядеть, как идеальный тоннель.

Валькирия перемещалась быстро, но красиво, с кошачьей грацией. Я осторожно наступал детскими ножками, а Борис… Вот он удивил меня сильно. Борька вдруг стал поразительно ловок и со стороны напоминал ночного убийцу, который способен превращаться в тень.

Неожиданно Валькирия остановилась. Она подняла руку, тем самым давая понять нам с Борькой, что надо осмотреться. Потом повела носом, принюхиваясь. Меня всегда это поражало в Высших. Они реально ориентируются по запахам, не слышным человеческому обонянию. Особенно часто таким образом Смерть ищет живых людей.

— Туда, — одними губами прошептала она, а затем свернула в маленький, неприметный коридорчик. Я бы и внимания на него не обратил.

Не успели мы сделать двух шагов, как уткнулись носом в дверь.

— Э-э-э… дьявол! — зашипел я и несколько раз ткнул в знак, изображённый на двери.

Смерть невозмутимо посмотрела на черный, выбитый на серебристом фоне кинжал и пожала плечами. Мол, и что? Ну, да. Дом Кинжала. И-и-и?

Валькирия цыкнула на меня, намекая, чтоб я заткнулся, кивнула Борису, а затем сдвинулась в сторону, исчезая в темноте, которая сгущалась возле стены. Борька точь в точь-в-точь повторил ее маневр, переместившись в противоположном направлении. Кстати, мне показалось, что эта темнота стала гораздо более вязкой, едва только Госпожа захотела использовать ее в качестве прикрытия. Хотя… Думаю, не показалось.

— Класс, — высказался я, глядя перед собой, прямо в дверь. — А если конкретно у этих людей нет предубеждения по отношению к детишкам?

— Стучи, Роберт! — раздалось злое шипение из темноты.

Я послушно поднял руку, собираясь тактично ударить кулаком, но потом передумал и со всей силы долбанул ногой. Раз пять наверное.

Сначала было тихо, затем замок щелкнул и дверь резко распахнулась.

— Иваныч, ты зае… — мужик в черной форме, с эмблемой кинжала на плече, замер с открытым ртом, уставившись на меня максимально охреневшим взглядом. Любой на его месте, наверное, удивился бы.

— Здравствуй, дяденька, — сказал я детским, дрожащим голосом. — Гуляли с ребятами… Они убежали. Бросили меня. И вот…

Я жалостливо всхлипнул, а потом еще для пущего эффекта вытер нос и сделал вид, что собираюсь заплакать. И мне между прочим, реально было грустно. У мужика на плече висел автомат, на поясе — кобура, в которой, скорее всего есть пистолет. Не идиот же он таскать пустую кобуру. За голенищем берца на левой ноге был засунут нож.

Этот тип пока ещё один. И по счастливому стечению обстоятельств он ждал какого-то Михалыча. А если бы не ждал? Если бы просто открыл дверь и долбанул очередью по названному гостю?

Вот именно потому и было грустно. Все-таки Смерть не ценит своего лучшего некроманта и без пяти минут некромага. Рискует его жизнью.

— Охереть… — выдал мужик. — Вы больные со своими друзьями? Тут же старый завод и до хрена опасных мест. А если пол провалиться? Или потолок рухнет? Тут крысы с подругу бегают. Куда вас принесло-то? Ты как вообще сюда забрался?

— Дяденька, не знаю, — я еще более жалостливо всхлипнул. — Ребята убежали. А я шел, шел… Шел, шел… Смотрю — коридор. Потом опять шел, шел… Шел, шел… Смотрю — дверь. Помогите выбраться.

Мужик пялился на меня с сомнением. Его явно раздирали противоречивые чувства. С одной стороны дядьке, похоже, реально велено стрелять в каждого постороннего, потому как рука охранника так и тянулась к оружию. С другой стороны, перед ним шестилетний ребёнок.

— Так… Ладно. Сейчас, — принял он решение. А потом обернулся назад, собираясь, видимо, предупредить своих товарищей, что отойдет.

В этот момент чья-то сильная рука очень осторожно взяла меня за шиворот и отодвинула в сторону. А уже в следующую секунду мимо проскользнул Борис. Так понимаю, рука тоже была его.

Когда охранник крикнул: «Парни, я выйду до ветра» и снова повернулся ко мне, его лицо в один момент вытянулось. Просто вместо шестилетнего пацана перед ним уже стоял парень лет двадцати, но очень странный. С белым, даже отдающим синевой, лицом и темными, зеркальными очками, которые в подземной части бывшего завода смотрелись максимально неуместно. К тому же этот парень широко, искренне улыбался.

— А-а-а… — мужик дернулся к автомату, но в то же самое мгновение Борька с абсолютно невозмутимым лицом схватил его за голову и резко повернул влево, ломая позвонки.

Прежде, чем охранник упал, Борька успел снять с его плеча оружие и заодно прихватить нож, торчащий из ботинка.

— Веселье началось, — радостно сказала Смерть, выныривая из темноты.

Прежде чем проскользнуть вслед за Борисом, эта хитрая дрянь многозначительно мне подмигнула.

Честно говоря, я думал, меня уже мало что может удивить в этом мире. Конкретно в этом. Потому как миры Веера перестали удивлять давным-давно. Там вообще все предельно просто. У кого Сила, тот и прав. Насчёт Смерти в моей голове не было вообще никаких заблуждений. То, что эта особа способна на многое, даже, наверное, на все, я тоже давно понял. Но могу сказать, все-таки следующие минут пятнадцать мне пришлось сильно удивляться.

Для начала — Борис. То, как он двигался, повергло меня с одной стороны — в состояние удовлетворения, с другой — разозлило. Естественно, в помещении, куда мы проникли, как и говорила Валькирия, оказались вооружённые люди. Ничего неожиданного. Порядка десяти человек. Мой слуга убил их всех. При этом, естественно, они не стояли, сложив руки, и не ждали, когда это произойдёт. Охрана начала стрелять.

То, что Борьке пули, как мёртвому припарка (каламбуры в последнее время становятся моей фишкой), это понятно. Но он, ко всему прочему, еще вытворял неимоверные кульбиты, стараясь сохранить тело. Оно ему явно было дорого.

Когда первая пуля навылет пробила Борису плечо, он зарычал и… побежал по потолку. Ну, то есть, сначала, конечно, бегал по стене, а потом уже по потолку. Это — детали, которые сути не меняют. Причем, оказавшись на потолке, он вывернулся так, что стал походить на здоровенного паука. Ноги и руки его стояли крепко на поверхности, а голова развернулась на сто восемьдесят градусов. Для непривычного глаза картина впечатляющая. Хорошо, мой глаз был привычный.

— Одержимый! — выдохнул я, сидя за большим металлическим шкафом, который стоял прямо на входе, и наблюдая аккуратно за происходящим.

Его, этот шкаф, видимо, использовали для хранения вещей. Меня туда закинул Борька, едва мы оказались в большой, просторной комнате, одна стена которой была полностью стеклянной. Почему одержимый? Да потому что это — один из главных признаков наличия злобного духа в человеческом теле. Под влиянием Силы, наполняющей его, оно становится как пластилин. Люди, одержимые кем-то навроде бетайласов, могут исполнять такие номера, на которые, по идее, человеческое тело не способно. И еще, бетайласы очень берегут свой сосуд. Их сильно злит, когда всякие придурки, например как сейчас, делают в нем дырки.

Доволен я был по нескольким причинам. Первая — у меня имеется свой, личный одержимый. Прежде я не использовал их в услужении, потому что роль некроманта в данном случае сводится к изгнанию духа из живого человека. Но так как человек у меня мертвый, то, значит, я никак не нарушаю профессиональную этику. Вторая — ни чего б себе, как я вырос в плане своего уровня! Призвал бетайласа из Тени Веера в Закрытый мир. Третья — Сила во мне на самом деле мощная. Непонятно, правда, какая именно и откуда, но мощная. А вот злил тот факт, что этот гад столько дней водил меня за нос, изображая мертвяка. Не совсем, конечно, тупого, но и не больше, чем обычный исполнитель, которых используют некроманты. Непорядок! Это, если меня бетайлас не уважает и не боится настолько, что дурит, то к чему мы придём дальше.

Ну и конечно, интересовало, что по этому поводу думает Смерть. Она сто процентов, получается, знала, что ее догадка насчёт одержимости верна. Потому и взяла Борьку с собой. Хитрая, хитрая Госпожа…

В общем, пока Борис метался по комнате, уничтожая помеху в виде людей Дома Кинжала, я решил, как только вернемся в школу, такой разнос ему устрою, что он в следующий раз крепко подумает, прежде, чем делать из меня идиота.

И, да, это были люди Дома Кинжала. Впрочем, помещение, судя по значку на двери, тоже являлось собственностью клана. Вопрос. На кой ляд мы здесь?

— Все? Закончил? — выглянул я из-за шкафа, когда в комнате, наконец, наступила тишина и Борис перестал периодически метаться по потолку.

Мой слуга стоял посреди комнаты, с обидой на лице изучая дырки в собственном теле. Вокруг Борьки в хаотичном беспорядке лежали… М-да… Скорее уместно говорить лежало. Это была куча чего-то, напоминающего склад человеческих запчастей. Борис просто разорвал всех своих врагов, как самый настоящий хищник. Не в переносном смысле, а в очень даже прямом.

Лишь один только охранник оказался целым. Мертвым, как и все остальные, но целым. Его, видимо, Борька оставил для эксперимента. Все, как велела Смерть.

— Ну и? Долго ты собирался изображать из себя тупого мертвяка? — поинтересовался я недовольным тоном.

— Хозяин… — он склонил виновато голову и посмотрел на меня исподлобья.

— Ой, я тебя умоляю! Я же вижу, каким взглядом ты пялишься! И не надо тут строить послушную рожу. Твои глаза выдают настоящие мысли. Глянь на себя! Хитрая какая физиономия.

Я подошел к Борису, по пути переступая через погибших охранников, а потом подтянулся вверх и с силой шлепнул его по щеке. Бетайласы признают только силу. Ни один дух не будет слушаться слабака. Смерть права в этом. Если он решит, что сильнее меня, рано или поздно выйдет из-под контроля. А мне такого не надо. Я на Борьку теперь возлагаю некоторые надежды. Свой, ручной одержимый, дело очень полезное. Проблема лишь в том, что, когда дух сидит в живом человеке, он может исцелять тело. С Борисом такое вряд ли прокатит. Надо найти решение этой проблемы.

Но! Раз уж я смог призвать бетайласа, не озадачиться ли на самом деле созданием стригоя? Вот это будет отличный вариант. Значит, мне нужно получить от Смерти более точную инструкцию, как, что, куда и каким образом лепить.

— Прости, хозяин, — Борька опустил башку еще ниже.

— О-о-о… Как неожиданно. Оказывается, ты не только мычать умеешь. Связная речь тебе тоже доступна.

Борис поднял голову и улыбнулся. Только на этот раз вполне нормальной, человеческой улыбкой. Значит, он полностью контролирует тело. Идеально управляет им. Ну, засранец…

— Шутить изволишь, господин? — голос у него звучал немного непривычно. Сквозь слова прорывалось еле слышно рычание. Ну, правильно. Злобный дух.

— Дома поговорим об этом. Сейчас нам надо… — я посмотрел на единственного целого охранника.

Поморщился. Не из-за картины, которая окружала. Вообще нет. Видали и похуже. Меня напрягало присутствие Смерти. На кладбище я, само собой, испортил эксперимент специально. Не хочу, чтоб Валькирия понимала, на что способен ее ученик. Да, про Борьку она уже в курсе. Но будет лучше, если Госпожа сочтет это случайностью, а не закономерностью. Непременно буду пробовать создавать новых одержимых и стригоев, только без ее участия.

Поэтому я обернулся на стеклянную стену, собираясь проверить, чем она занята. Как только мы вошли в помещение, Смерть сразу метнулась туда, в комнату, которую эта стена отделяла от остальной территории.

— Твою ж… Великая Тьма! — с чувством высказался я, а потом, в секунду забыв об эксперименте, который так хотела провести Валькирия, кинулся в комнату.

Она была похожа на лабораторию. Голые стены, ничего из мебели. Посередине стояло кресло. В этом кресле сидела девчонка. Лет восемь-девять. Я не видел ее лица, определил чисто по внешнему виду. Щуплая, небольшого роста, даже, наверное, слишком худая, она застыла, опустив голову вниз. Светлые волосы повисли, закрывая лицо. Именно поэтому я его и не мог рассмотреть. Причем, судя по всему, эти ее волосы раньше выглядели ярче, потому что сейчас они словно выцвели. Кое-где ещё оставался золотистый цвет, но это было похоже на пятна, оставшиеся после того, как с головы смыли краску.

К девчонке, а вернее к ее голове и рукам, крепились различные приблуды. В первом случае это были провода, которые тянулись через всю комнату и заканчивались большой квадратной коробкой. На коробке мигали лампочки и бегали какие-то цифры. Видимо, пресловутая электроника закрытого мира. Во втором — из вен девчонки торчали трубки, по которым медленно, в две небольшие банки, стекала кровь.

— Что за ерунда?! — с ходу спросил я Валькирию.

Она стояла возле девочки на коленях и что-то говорила ей прямо в ухо. Однако, судя по безвольно лежащим на подлокотнике рукам, ребенок был в отключке. А это, Великая Тьма, ребенок! Не то, чтоб я очень добр к детям, но их никогда не трогал. Если только прямо не наступал какой-то невообразимый трындец и выбора не было.

— Не могу привести ее в себя, — Смерть оглянулась через плечо и нахмурилась. — Силу нельзя использовать. Брат услышит. Будем уносить. Зови Бориса.

— Борька! — гаркнул я во весь голос. А что скрываться, если в живых никого не осталось.

— Господин, — тут же раздалось у меня за спиной.

— Тьфу, мляха муха! — выругался я любимым выражением местных. — Напугал, придурок. Никак не привыкну, что ты двигаешься как настоящий бетайлас… Девочку забирай.

Смерть покосилась сначала на Бориса, потом на меня. Но промолчала. На ее красивом лице не дернулся ни один мускул. Знала… Знала, гадина такая. Просто хотела убедиться. Совместила, так сказать, приятное с полезным.

— Интересно… А если бы мы не взяли с собой Бориса, кто решил бы вопрос охраны? — поинтересовался я у Валькирии, пока Борис аккуратно отцеплял от девочки все эти трубки и провода.

— Теперь не узнаем. Мы его взяли, — невозмутимо пожала плечами Смерть.

Вот убил бы, честное слово. Если бы мог.

Через пять минут мы уже топали к выходу из лаборатории. Борька нес девочку на руках. Про эксперимент Валькирия будто забыла. Ни слова не сказала. Либо ее действительно расстроило то, в каком виде была девчонка.

Уже перед дверью, она вдруг остановилась.

— Хм… Чуть не забыла, — Смерть улыбнулась, а потом, не оглядываясь на то, что осталось за нашими спинами, зажгла на руке огонь. Она присела и пустила пламя по полу. — Глава Дома Клана останется в полной уверенности, что к нему наведался господин Розенкранц.


Российская империя, Дом Черной Луны, год 2027 Нового времени.


Матвей Иванович Карамзин всегда знал, что рано или поздно наступит момент, который возвысит его над остальными. Вот имелась у него такая уверенность. Причём, с раннего детства. Даже матушка, чтоб ей… Впрочем, о покойных лучше не говорить плохо. Еще начнёт снится, своло… Хм… Эта прекрасная женщина.

Вот она с раннего детства твердила:

— Сынок, ты особенный. Ты не такой как все. Твой отец… — в этот момент она смотрела на портрет своего супруга, главы Дома Черной Луны, морщилась недовольно, а потом продолжала. — Твой отец он был необыкновенным. Таких больше нет.

— Почему был? — удивленно спрашивал маленький Матвей. — Папа просто сейчас на Совете. Но он ведь непременно вернётся.

— Конечно, сынок. Конечно, — кивала мать. — Оговорилась я. Вернется.

И это была самая страшная, самая главная тайна Матвея Ивановича. Две тайны. Первая — что он особенный. А вторая — что скорее всего, матушка гульнула на стороне от Старейшины, в итоге подарив ему не только Наследника, но и рога.

Почему скорее всего, а не наверняка? Потому что Матвей Иванович не хотел знать правду. Он о ней догадывался. Но вот знать… Нет уж. Увольте. Иначе тайна перестанет быть тайной. Даже себе нынешний Старейшина Дома в этом вопросе не доверял. А ну как напьётся и расскажет с пьяных глаз очередной шлюхе?

Жизнь главы Дома — сплошной стресс. Со всех сторон предатели или дебилы ошиваются. По душам побеседовать не с кем. Особенно женушка. Той вообще ни слова говорить нельзя. Но вот со шлюхами Матвей Иванович мог позволить себе немного расслабиться. Так что, нет. Пусть все тайное тайным остаётся.

А потом появилась та девка. Чисто условно, их было две. Две девки, которые появились, изменив жизнь Старейшины Дома Черной Луны.

Сначала была мать бастарда. Ее имени Матвей Иванович уже не помнил. Впрочем, не только имени. Лицо тоже стёрлось.

Поначалу, когда она явилась в дом, с требованием забрать ребенка, который вот-вот должен был родиться, Матвей взбеленился. Хотел сразу от обоих избавиться. И от дуры, которая додумалась припереться в его усадьбу, и от нерожденного пока еще младенца. Тут родной сын того и гляди появится на свет, а под дверью какая-то овца оттирается.

Но потом вспомнился Матвею сон. Вернее, даже не сон, а видение какое-то. Он просто слышал женский голос.

— Скоро ждет тебя возвышение. Все, как ты хотел. Все, как мечтал. Ты ведь всегда это знал, что обычная жизнь не про тебя. Главное, момент не проворонь. А то с тебя, дурака, станется. Знак увидишь, что начался путь. Знак особенный. Ты его поначалу за проблему примешь. Не торопись рубить сгоряча.

Голос был незнакомым и его обладательницу глава Дома Черной Луны рассмотреть не смог. Просто какой-то смазанный силуэт. Но важно другое. Перед появлением беременной девки, Матвей этот сон раза три видел. А Старейшины его клана всегда ко снам относились уважительно. Потому что знали, там, во снах, есть нечто, похожее на вторую, параллельную реальность. Как это все устроено, пожалуй, никто из них объяснить не смог бы. Но Матвей знал наверняка, когда он через артефакт в мир сна попадает, там действительно — мир. Со своими безумными правилами и законами. Поэтому, глядя на пузатую девку, Матвей задумался. Может, не стоит горячиться? Позвал Правую и Левую руку, с ними посоветовался. Ну и все. Дальше вышло, как вышло.

А потом появилась вторая девка. Вот эту он никогда не забудет. И вовсе не потому, что она периодически перед глазами маячит, как кусок кровяной колбасы перед голодным дворовым псом. Просто таких женщин не забывают. Такие женщины — боль на всю жизнь. Это Матвей Иванович тоже знал хорошо. Слишком много баб он на своем жизненном пути повидал. Всяких. Разных.

Так вот эта, конкретная, была сукой. Самой настоящей. Красивая, наглая, уверенная. Часто дуру из себя строила, но глава Дома отлично понимал, играется она так. Смеется над всеми.

При этом, несмотря на дикое желание, которое девка у него вызывала, Матвей за все годы ни разу не посмел против ее воли пойти. Вернее, один раз попробовал. Когда уже ее нянькой назначили после Марины. После дурацкого похищения.

Несколько ночей подряд она ему в эротических фантазиях снилась. Да еще фантазии такие… Хоть на стену лезь.

— Ну все. Хватит! — решил Старейшина утром.

Вскочил с кровати и рванул в комнату, где жила новая нянька с бастардом. Чуть Машку по дороге не сбил.

— А ты куда это несешься, Мотенька? — раскорячилась та, перегородив Матвею путь к возможному счастью.

— Если ты ещё раз меня Мотенькой назовешь… — он схватил супругу за руку и подтянул ее к себе, — я тебя урою на хер. И не надо думать, будто рождение Наследника сделало тебя неприкосновенной особой. Я все вижу. Вижу, как ты вдруг вести себя с персоналом начала, с родичами. Раскрылилась? Так я тебе твои крылья быстро обломаю. Лебедушка ты моя тупоголовая.

— Это из-за нее? — Машка, что было неожиданно, не испугалась. Наоборот. Взбеленилась, будто ее в задницу укусили. — Из-за няньки новой? Которая твоего ублюдка растит? Да?!

Она вдруг сама вцепилась пальцами в ту руку Старейшины, которой он сжимал ее запястье. Да еще как вцепилась! Прямо когтями в кожу впилась.

— Завтра же чтоб ее не было тут. Понял? Сегодня! Иначе я тебя ночью угандошу. Снотворного подолью, а потом, когда ты отключишься, подушку на лицо положу и все. Старейшина умер, да здравствует Старейшина.

Матвей в изумлении уставился на свою супругу, пытаясь понять, а в какой это момент она настолько успела обнаглеть?

— Понял? — пошипела Машка ещё глубже запуская свои когти.

— Ну ты и дура… — протянул глава Дома. — Нет, я, конечно, это знал. Не новость. Но что такая дура… Ты меня сейчас очень внимательно послушай, дрянь. И запомни хорошенько. Я реально на многое закрываю глаза, но не на все. И в первую очередь, никакая баба не будет мне условия диктовать и характер показывать. Ты никто и звать тебя никак. А еще, милая, я ведь хорошенько напряг людей после того похищения, во время которого Роберта чуть не угробили и няньку чуть не убили. Вопрос принципа это был. Так вот, тупая ты овца, я знаю, кто того дебила нанял, который мальчишку украл. Не будь это бастард, ты бы уже с матушкой моей на небесах познакомилась. Тебя только это спасло. Но если ты не угомонишься…

Матвей поднял вторую руку и сжал из всех сил плечо жены. Так сжал, что та, застонав от боли, убрала свои коготки.

— Я тебя, сучка ты драная, без всякого снотворного и подушки пришибу. Поняла?

Старейшина оттолкнул супругу и направился в комнату, где жила нянька. Кровь у него бурлила. Злость перемешалась с возбуждением. Правда, пацан тоже в комнате, но он же дурачок. Да и мелкий еще. Ничего страшного.

Матвей Иванович ворвался в спальню. Нянька стояла возле окна, опираясь о него своей аппетитной задницей и сложив руки на груди. Вид у нее был как всегда насмешливый. И глаза сине так сверкали, что глава Дома чуть не взвыл от того, насколько сильно ему хотелось ее заполучить.

— Не советую, — сказала девка сразу, едва только Матвей оказался в комнате. — Иначе то, что тебе жёнушка оставила, будет лишь жалкой царапиной.

Матвей опустил взгляд на свою руку. Следы от Машкиных ногтей получились глубокие. Кое-где даже кровь выступила. Но девке-то откуда знать, кто именно это сделал? И потом… С чего она ему «тыкать» начала?

— Слушай меня внимательно, Старейшина. Твое возвышение началось. Путь. Помнишь? Молодец, что не проворонил. Что про бастарда все верно понял, тоже молодец. Он и есть та дорожка, по которой ты к настоящей власти придешь. Поэтому настоятельно советую тебе всякую дурь и блажь из головы выкинуть. Девок вокруг много. Другую выбери. А теперь по делу.

Нянька оторвалась от подоконника и сделала несколько шагов Матвею Ивановичу навстречу.

— Завтра отправишь меня и Роберта в загородный дом. Шлюх в другое место теперь возить будешь. Мы там останемся на ближайшие несколько лет. Потом, когда придет время следующий этап начинать, я тебе скажу. Бастард у тебя официально признанный. Так что его свободно можно будет в кадетскую школу отправить.

— Он же дебил… — вырвалось у Старейшины против воли.

Хотя, слова в этот момент на языке совсем другие вертелись. Например, он бы с большим удовольствием спросил, а какого черта происходит? Откуда этой светловолосой, синеглазой красавице известно про сон. Она ведь все точь-в-точь говорит.

— Ты тоже не особо умный, — усмехнулась нянька. — А вон, целым Домом заправляешь. Как сказала, так и сделаешь. А теперь ступай, Матвеюшка. И не зли меня. Я пока вещи собирать буду. Остальным скажешь, что решил сделать это ради супруги. Понял?

Матвей Иванович кивнул, развернулся и, словно в беспамятстве, направился к выходу. Уже возле самой двери остановился.

— Кто ты такая? — спросил он няньку.

— Хм… — она иронично приподняла одну бровь. — Уверен, что хочешь это знать?

Но вот в том и было дело. С одной стороны, Старейшину раздирало отчаяние. Он понял, няньки ему ее видать. Причем, не умом понял, а нутром. Сразу поверил ее словам. Тронет хоть пальцем, плохо ему будет. С другой стороны, Матвея выводило из себя нечеловеческое любопытство. Девка непростая. Все. Это вполне очевидно. Но кто она? И вот тут третья сторона — ответ на этот вопрос ему знать не надо. Вот что глава Дома Черной Луны осознал очень ясно. Потому как скорее всего, после этого он умрёт. Более того, не просто осознал. Нет. Он ощутил, как по затылку прошёлся холодный ветерок. Ледяной. Будто и правда смерть дохнула.

С того самого дня Матвей Иванович всегда слушался няньку во всех делах, связанных с бастардом. Именно она сказала Старейшине, когда уезжала в кадетский корпус, что Роберт скоро выздоровеет. И это будет новый этап восхождения Дома Черной Луны к власти.

— Господин, вы простите, ради бога, за мою наглость. Скажите, а для чего мы к Аксаковым заезжали?

Старейшина тряхнул головой, освобождая ее от воспоминаний. Все это было давно. Надо думать о настоящем. И в этом настоящем он сидит в своём кабинете, а рядом с обиженным лицом стоит его Левая рука. Максима Никаноровича явно зацепило, что в Дом Воды его господин поехал молча, никому ничего не объяснив. Вон, аж из себя весь выходит. Держится, конечно, но кроет его изрядно.

— Что такое, Максимка, обиделся? — Матвей Иванович усмехнулся, изучая советника.

Ну что ж он такой жирный… Ведь деньги есть. Мог бы в хорошую клинику обратиться. Мог бы нанять себе личного тренера. До хрена чего мог бы. Нет. Ходит, как свинья, животом трясет.

— Ни в коем разе, господин. Просто я — ваша Левая рука. Я отвечаю за безопасность всего Дома и за вашу безопасность. А вы вдруг без каких-либо объяснений велели отвезти вас к Аксаковым. Марк Сергеевич… Он же…

Максимка замялся, подбирая слова. Все-таки обзывать Старейшину, хоть даже чужого Дома — дело опасное.

— Дебил твой Марк Сергеевич. Молодой, тупой, охреневший. Но он мне сейчас нужен. Скоро веселье начнётся. Вот я и предложил ему объединиться против остальных.

— Как?! — Максим Никанорович ахнул, прямо будто настоящая баба, и прижал ладонь ко рту. — Нельзя ведь! Дома не объединяются между собой. Альянсов не создают. Император узнает, могут быть последствия.

— Ему скоро не до правил и законов будет, — отмахнулся Матвей Иванович, — такой замес начнётся, что только успевай разгребать.

— Но… Почему Дом Воды?! Гораздо разумнее было бы тогда рассмотреть Дом Огня. Или Дом Кинжала. Вот это действительно сильные союзники. Я не то, чтоб сейчас недовольство показываю, но… Все же у вас есть Левая рука. Правая тоже имеется. Надо было, может, посоветоваться?

— Ты охренел что ли? — Матвей Иванович потянулся за тяжёлой чугунной пепельницей, намереваясь кинуть ее в жирдяя.

Но остановился. Огонька злости в нем не было. Чисто так, для проформы собирался швырнуть. А это неинтересно.

— Простите, господин, — Максим Никанорович сразу убрал из своего голоса интонации претензий. — Вы из-за бастарда, да?

Матвею Ивановичу показалось, что именно этот вопрос Левая рука задал с каким-то волнением. Словно что-то затевает… Но Старейшина тут же прогнал эти мысли. Нет, Максимка слишком его боится. Не посмеет.

— Бастард… Роберт… А хочешь, я тебя, Максим, удивлю? — Старейшина откинулся на спинку кресла, а потом махнул рукой в сторону бара. — Вискаря налей. Расслабиться хочу.

Левая рука с удивительной для своего веса и своих объёмов проворностью кинулся к сделанному из красного дерева ящику, внутри которого поддерживалась специальная температура. Старейшина не любит теплый алкоголь. Это все знают. Даже коньяк, который не пьют холодным, он требует подавать только из бара.

— Вот. Пожалуйста, — Максим Никанорович за пару минут успел налить виски и принести его главе Дома.

— Я ведь искал Роберта. Во сне. Когда этих придурков напыщенных дрюкал. Хотел напрямую узнать, где он находится. И нашёл. Представляешь? Почти сразу. Но он меня не пустил, — Матвей покрутил стакан в руке, а потом залпом опрокинул его в себя.

— Эм… Не понял… — Левая рука уставился на Старейшину с выражением бесконечной тупости на своем свинячьем лице.

— Чего ты не понял, Максимка? Мой ублюдок закрылся от меня. Просто запечатался. Намертво. Я такого прежде никогда не встречал. Да и невозможно это. Если человек спит, я могу пройти в его сон. И он ведь спал. Точно спал. Это так же верно, как то, что солнце встает за востоке. Ну-к, плесни еще.

Матвей Иванович толкнул стакан в сторону советника. Тот моментально схватил пустую тару и кинулся к бару.

Через несколько минут полный стакан снова был в руках у главы Дома.

— Он, может, и бастард… — протянул Матвей Иваныч, уставившись на содержимое. — Вот только покруче многих законнорожденных. И этот мальчишка станет тем, кто перевернет все с ног на голову.

Загрузка...