Ученик Смерти

Российская Империя, Центральный парк, 2027 год Нового времени

Максим Никанорович шел по главной аллее парка, ощущая удивительную легкость во всем теле. Ему хотелось петь и даже, возможно, танцевать. А такого не бывало с детских лет. С тех времен, когда юный Максимка был молод и почти строен.

Ему казалось, он вот-вот оторвётся от земли и взлетит. Потрясающее чувство. Солнце светило ярче, трава вдруг стала удивительно зеленой, небо — необыкновенно синим, а птички… Птички вообще пели так, что хотелось слушать их до бесконечности.

Конечно, дело было вовсе не в траве, не в солнце и уж тем более не в птичках. Дело было в чертовом бастарде.

Хотя, нет. Нельзя так говорит. Тьфу-тьфу-тьфу! Хороший бастард. Золотой!

Максим Никанорович остановился прямо посреди парка и трижды плюнул через плечо. Какая-то суровая старуха в белой широкополой шляпе с укоризной посмотрела на взрослого мужчину, который удумал вести себя возмутительно неподобающе, и даже вроде что-то сказала ему вслед, раздражённо-злое.

Однако, Максиму Никаноровичу было глубоко безразлично, кто и что о нем подумает. Пошли все к черту! Скоро ни одна сволочь не посмеет косо глянуть в его сторону. Потому как он возродился. Он снова увидел свет в конце тоннеля.

Нет, конечно, Левая рука и до сегодняшнего дня прекрасно знал, что бастард находится в кадетской школе. Это точно не было секретом. Сам его туда отвез два года назад. Просто встреча их оказалась слишком неожиданной.

С момента, как пацан поселился среди кадетов, Максим Никанорович если его и вспоминал, то исключительно словами:«чтоб тебе сквозь землю провалиться, дьявольское отродье». Потому что уже стало понятно, кем бы ни был этот ребенок до того случая, когда его пытались украсть, сейчас он — самый настоящий дурак. И тут вдруг столкнулись лоб в лоб. Не иначе, рука проведения подтолкнула их друг к другу.

Но еще более неожиданным оказалось вот что.

Когда пацан выбежал из библиотеки и врезался в Максима Никаноровича, за долю секунды до столкновения Левая рука успел увидеть его взгляд. Вполне нормальный, очень умный взгляд. Даже слишком умный для ребенка его возраста. Именно тот, который был у младенца в самом начале.

Правда, глаза бастарда теперь всё равно больше не напоминали две здоровые чёрные кляксы, но причину изменений можно выяснить более детально чуть позже. Главное — пацан хорошо соображает. И лишним подтверждением этому стало то, что практически сразу Роберт напустил на себя идиотический вид. Сознательно. Он просто в одну секунду нацепил маску дурака. А зачем ему это делать? Только если шестилетний пацан под такой маской прячет нечто очень важное. Если его научили подобным фокусам.

Поэтому Максим Никанорович, счастливый и довольный, топал по парку на встречу, которая, как ему казалось еще утром, станет, наконец, тем самым финалом всего. Старая сука Глок исходилась ядовитой слюной и требовала немедленно предоставить ей чудо-ребенка. Всего лишь пару часов назад Максим Никанорович был уверен, ему придётся все-таки сказать правду.

Нет, не ту правду, что он пять лет водил Дом Розы за нос. Это было бы самоубийством. Причем, вовсе не в переносном смысле. С Алисы Евгеньевны вполне станется использовать артефакт. Внушить, к примеру, Левой руке Дома Черной Луны чувство глубокого раскаяния, которое вынудит его пойти и прыгнуть с моста, прихватив с собой что-нибудь тяжелое.

Да, официально артефактами могут пользоваться только Старейшины. Но одна маленькая птичка принесла Максиму Никаноровичу в клювике сплетню, будто Дом Розы не очень-то соблюдает предписанные Советом правила.

Левая рука Старейшины думал, что ему придётся сказать другую правду. Так, мол, и так… Чудо-ребенока больше не существует. Помер он. Вот, какую версию придумал Максим Никанорович.

Но теперь… Теперь все изменилось. Бастард абсолютно здоров. Максим Никанорович мог поклясться в этом своей собственной жизнью. Тем более, на кону, по большому счету, именно она и стояла. Его жизнь.

Хотя, был один нюанс, который Максима Никаноровича сильно тревожил. Нюанс, ростом около метра шестидесяти пяти, с синими глазами, светлыми волосами, заплетёнными в косу, и умопомрачительной фигурой. Чертова девка за последние два года вообще не изменилась ни на грамм. Наоборот, стала еще прекраснее.

И вот эту девку Левая рука Дома Черной Луны боялся до одури. Кому расскажи, не поверят. Она ведь просто баба со смазливой физиономией, а Максиму Никаноровичу в ее присутствии кажется, будто сердце остановится прямо сейчас и больше никогда не будет биться. Более того, когда она смотрит на Максима Никаноровича, только в этот момент появляется та самая ледяная рука. И по спине бегут капли холодного пота.

Что-то не так с этой нянькой. Что-то очень сильно не так…

Еще два года назад, когда она сидела с бастардом в загородном доме, Максим Никанорович уже прекрасно это осознавал. К сожалению, сделать ничего не мог. Поэтому, едва только пацана отправили в кадетский корпус, Левая рука Старейшины с огромным, просто огромнейшим удовольствием сообщил девке, мол, Дом в ее услугах больше не нуждается.

Она безразлично пожала плечами в ответ и испарилась. Не в буквальном, конечно, смысле. Просто ушла.

А теперь, выходит, ушла эта странная, но очень пугающая особа, недалеко. Ровно до кадетского корпуса. Совпадение? Вряд ли.

Да к тому же еще — госпожа библиотекарь⁈ Девка двух слов без мата связать не могла. Выражалась, словно уличная торговка. Нет, то, что тупой она притворялась, Максим Никанорович тоже понял в определённый момент. К сожалению, опять же, это понимание ни на что повлиять не могло. Старейшина сам периодически катался в загородный дом, те́ша надежду все-таки поиметь няньку. Удивительная робость для Матвея Ивановича. Прежде его абсолютно не интересовало мнение женщин в данном вопросе, если ему самому чего-то хотелось.

Потом, к счастью, Совет вынудил Дом Черной Луны отправить бастарда в кадетский корпус. Слишком большую шумиху наделала история с его появлением. Особенно, нападение на няньку. Пока Марину, истекающую кровью, забрали врачи, журналюги, сволочи, успели подсуетиться. Да потом еще и прислуга внезапно разговорилась.

В общем, уничтожить проблему уже не представлялось возможным, а вот убрать ее с глаз долой, чтоб о ней забыли — вполне. Ну и, конечно, продолжала бесноваться Машка. Это вторая причина.

В общем, в тот день, когда Максим Никанорович отвез пацана в имперскую школу, он искренне верил, что это — все. Конец. А госпоже Глок врал столь долго лишь по одной причине — боялся. До одури боялся, что та, не получив обещанного, разозлится и сдаст Левую руку Старейшине.

А теперь все снова налаживается. Раз пацан в разуме и скрывает это, значит, Максим Никанорович с самого начала был прав. Вся та история с внезапным идиотизмом — одно большое дурилово. И состряпала его белобрысая дрянь. Теперь в этом нет ни малейшего сомнения. Не просто так девка оказалась рядом с бастардом в кадетской школе. К тому же изображает из себя того, кем не является.

Да, Максим Никанорович ни слова не сказал Левину, что «царь-то ненастоящий». Не сказал, что девка эта такой же библиотекарь, как Петька-ирод танцор. Но утаил он информацию только из соображения своих интересов.

— Максим Никанорович…

Левая рука Дома Черной Луны остановился и покрутил головой по сторонам, пытаясь найти того, кому принадлежал голос.

Возле кустов, за которыми пряталась аллея, ведущая в самую глубь парка, стоял молодой парень. Очередная игрушка госпожи Глок, видимо. Все по классике. Высокий, широкоплечий, судя по черной форме — из личной охраны. Удивительная приверженность одним и тем же вкусам.

— Когда она уже натрахается…– Тихо пробормотал себе под нос Максим Никанорович. — Кошка блудливая…

И, да, это была зависть. Бабе годо́в уже под сраку, а она скачет резвой козочкой. Левая рука Дома Черной Луны лет на двадцать моложе, но у него такого запала нет и в помине.

— Идемте. Вас ждут.– Парень кивнул Максиму Никаноровичу в сторону аллеи.

Тот послушно засеменил следом за провожатым.

Буквально через десять минут Максим Никанорович уже сидел на лавочке, спрятанной за такими густыми зарослями, что возжелай он самостоятельно выбраться обратно, точно заблудится бы. Интересно, откуда Алиса Евгеньевна знает столь потаённые места в общественном парке?

Супруга главы Дома Розы расположилась тут же. Рядышком с Максимом Никаноровичем. Спину держала ровно, на лавочку не облокачивалась, руки, сцепив в замок, сложила на коленочках. Настоящая аристократка, чтоб ее…

Выглядела она, как всегда, потрясающе. Легкий летний костюм, шляпка и перчатки. Туфли, конечно же, на высокой «шпильке». Старая сука…

— Добрый день, Алиса Евгеньевна. — Начал Левая рука Старейшины, ибо уже минут пять они сидели молча.

На его появление Глок не отреагировала вообще никак, хотя Максим Никанорович ждал проявления недовольства и яростных обвинений. Даже после того, как он с кряхтением и сопением устроился на скамье, тишина не нарушилась.

— Думаете, добрый? — Спросила Алиса спокойным, размеренным голосом.

При этом даже головы не повернула. Просто сидела и пялилась вдаль, будто там есть что-то необыкновенно интересное.

Надо отдать должное, лицо она умеет держать просто шикарно. Да уж… Иной раз становится жаль, что наследование идет только по мужской линии.

— Да. Сегодня удивительно хороший день. Вы представить не можете, насколько. Я даже рад, что мы…

— А вот я так не думаю. — Резко перебила его госпожа Глок.– По крайней мере, если он и хорош, то не для вас. Я тут немного озадачилась, Максим Никанорович…

Начало разговора уже вызвало у Левой руки Дома Черной Луны тревогу. Он почувствовал, как мелко начали дрожать ноги.

— Знаете, пять лет — достаточно долгий срок. Все это время я считала вас слишком трусливым, чтоб пойти на крайне рисковые поступки. Например, обмануть меня. Но не так давно вдруг появилась мысль. Что если я недооцениваю вас. Что если вы гораздо глупее, чем кажетесь. За вами следили на протяжении нескольких месяцев. В том числе, в те дни, когда вы писали мне сообщения, будто с обещанным ребенком все хорошо, вы сейчас рядом с ним и со дня на день, наконец, я получу свое. Знаете, что интересно? Не было никакого ребенка. Ни рядом, ни поблизости. Вы врали. И за все время, пока мои люди контролировали ваши передвижения, вообще не было никаких детей. Я даже не хочу думать или предполагать, зачем вы это делали. Потому что более тупого поступка представить сложно. В любом случае, вы понимаете, я не могу оставить все это без ответа. Никто, никогда не будет вести себя со мной подобным образом. Это, знаете ли, вопрос чести.

Алиса Евгеньевна расцепила пальцы, немного вытянула вперед правую руку, а затем сняла перчатки.

В первые секунды Максим Никанорович не сразу понял, что происходит. Ему показалось, будто Глок заметила вдалеке приятельницу и собралась ей помахать. Хотя, какие, к чертовой матери, приятельницы, если вокруг — непролазные кусты?

Однако потом Максим Никанорович увидел кольцо, надетое на безымянный палец госпожи Глок. Оно было сделано из черного металла, и украшено объёмной розой, которая будто распустила бутон из самого центра этого кольца.

— Вы не посмеете…– Левая рука Старейшины Дома Черной Луны испуганно отпрянул в сторону.

И в данном случае ему совсем не мешал собственный вес. Если бы не слабость в ногах, вообще вскочил бы и побежал. Другой вопрос, хрен ему дадут это сделать.

— Отчего же? — Глок указательным пальцем левой руки провела по лепесткам розы.

Максим Никанорович почувствовал, как внутри, в самом сердце начала разрастаться ужасная, невыносимая тоска.

Нет, он, конечно, думал о том, что эта старая сволочь может использовать артефакт, но чисто в теории. На самом деле Максим Никанорович в реальность подобной перспективы до конца не верил. Получается, зря. Вот она, Алиса, сидит рядом и наглаживает кольцо Старейшины, через которое тот связан с артефактом. Между прочим, за подобные выкрутасы ее могут серьезно наказать.

— Вы не можете… Старейшина только имеет право… Вы… Вам нельзя… Если вы сейчас что-то сделаете…

Фразы Максима Никаноровича становились все короче, обрываясь тихими всхлипываниями. Тоска разрослась настолько, что ей на смену пришло боль. Самая настоящая душевная боль. Та, от которой нутро рвётся на части. Левая рука Дома Черной Луны вдруг отчётливо понял, он не хочет жить. Ему просто невыносимо оставаться в этом мире. А вот вытащить сейчас ремень из брюк, подойти к тому дереву, у которого внизу есть толстая ветка…

— Хватит!

Максим Никанорович каким-то удивительным чудом пробился сквозь густую, вязкую пелену, окутывающую его с ног до головы. Ему с трудом удалось сконцентрироваться на разумных мыслях. В голове пульсировало только одно — как же бессмысленна жизнь. Причём, это не было внушением мыслей. Дом Розы не имеет к таким выкрутасами никакого отношения. Это были настоящие чувства Максима Никаноровича. Вот как работает их долбаный артефакт.

— Хватит! Я все объясню! Дайте две минуты! Одну! Я скажу! Все!

Максим Никанорович не успел моргнуть, как все эти эмоции безнадёги, страдания и всепоглощающей тоски схлынули, будто их водой смыло. Он с удивлением оглянулся по сторонам. До дерева оставалось буквально несколько шагов. Охренеть… Максим Никанорович совершенно не понимал, когда он успел встать с лавочки и пройти это расстояние.

— Ну? Я слушаю. — Госпожа Глок смотрела на него с ожиданием. Правда, пальцы от кольца не торопилась убирать.

— Ребёнок есть. Он существует. Это правда. Просто сейчас находится в таком месте…

— Ясно… — Алиса Евгеньевна снова дотронулась до розы, собираясь, видимо, опять запустить чертов артефакт. Она решила, будто Максим Никанорович тянет время.

— Это бастард! Бастард нашего Дома. — Выкрикнул он. А потом тихо повторил. — Ребёнок, о котором мы говорили — незаконнорождённый сын Старейшины.