Учитель

Глава 8 Из огня да в полымя

Проснулся резко. Чувствовал дичайший дискомфорт. Голова была толи треугольная, толи квадратная. Это первое. Второе, я спал на полу. Был укрыт простынёй. Когда это я успел укрыться, не помнил. Силился вспомнить, что вообще произошло, но полный ноль. Хотя проблески были. Лужа… Старик какой-то с болонкой и молодая жена, которую я позорю!!!! Дальше мрак. В окна заглядывал хмурый рассвет. Осень с её мерзской дождливой погодой. Так, стоп. Боулинг помню. Литвиновых и очкастую заразу. Сколько я выпил? Два… Нет, три бокала, пусть полных. Пусть на голодный желудок… Всё равно ерунда. Я не мог так отъехать на оленях, да ещё в луже искупаться. Схватился за голову. Посидел раскачиваясь, потом в голову пришла мысль, от которой я моментально вспотел. Взглянул вновь на диван. На нём было постельное бельё. Всё как полагается. И кто-то здесь спал, на диване. Простынь чуть смята. Подушка, одеяло откинуто. Кто спал? Взгляд медленно прошёлся по дивану на спинке увидел девичий лифчик. Теперь меня бросило в холод. Рядом с лифчиком на спинке повисли капроновые колготки. Мать, мать вашу!!!! Волосы медленно стали вставать дыбом. Кто это??? Оглядел комнату и мне совсем поплохело. На спинке стула было расправлено платье. Очень знакомое. Стул спинкой стоял возле батареи. Похоже, платье сушилось. Рядом стоял второй стул так же. На нём сушилась женская курточка. Сердце у меня бешено колотилось. Я резко откинул простынь… Слава богу трусы на мне. Хотя не факт, что ничего не было. Сел на задницу и вновь посмотрел на платье. Да твою дивизию, Литвинова!!! Господи, я что по пьяной лавочке оприходовал мелкую? Бл… только не это!!!

Почувствовал дивные и вкусные ароматы шедшие явно из кухни. Прислушался. Там кто-то весело щебетал. Всё ещё теша себя слабой надеждой тихо встал, меня качнуло. Блин, Макс держи себя в руках. Ты и так, походу мощно облажался, мачо долбанный. Прокрался к прихожей. Выглянул воровато из-за дверного проёма в коридор. Дверь на кухню была приоткрыта. Ароматы усилились и у меня в животе заурчало. Инстинктивно прикрыл живот ладонями. То, что я увидел в приоткрытую дверь меня чуть не убило на месте. Там сидела на табуретке Полина, в моей футболке. Сто процентов вытащила из шкафа. На голове тюрбан из полотенца. И она с кем-то разговаривала по телефону. Причём, это был видеозвонок.

— Зацени, на мне футболка Макса! — Щебетала мелочь. — Она мне размера на четыре больше. Я в ней, как в ангаре для дирижабля. Он же здоровый, как конь. Замаялась его вчера тащить. Но зато усилия стоили того!

После этих слов, мои волосы усилили на моей макушке танцы с бубнами. Еще раз бросил взгляд на свои трусы. Даже оттянул резинку и заглянул внутрь. Кретин, что ты там хотел увидеть? А мелкая продолжала щебетать.

— Ну как, всё получилось? — Спросила собеседница Полину.

— Даже лучше, чем я предполагала. Правда я всё равно ему проиграла. Думала нажрётся и продует мне партию, а он хоть и на кочерге был, но сделал меня. Представляешь?!

— Что он хочет? Макс сказал?

— Нет. Даже пьяный не признался. Но это ерунда. Зато я с ним провела ночь в его квартире. Я теперь знаю, где он живёт. — Раздался смех. — Правда он, свин такой, спал не со мной, а на полу. Там такой перегар стоял, кошмар. Мне чуть ли не медицинскую маску пришлось надеть.

— Ну и как он, голый?

— Нормально. Классный самец. — Раздался смех. Я опять посмотрел на свои трусы. Что значит голый? Она что, мне в трусы заглядывала??? Да твою мать!

— Поль, вы не переборщили?

— Переборщили. Как бы не спалится.

Твою душу! Так это была подстава??? Ну Литвиновы. Главное выяснить, я мелкую всё же оприходовал или нет? Слово классный самец, мне очень не понравилось. Что значит классный самец?

— То есть, ничего не было?

— Нет. Какой там. Он же никакой был. Зато я потом лежала на диване и смотрела на него. Несмотря на перегар, поцеловала и погладила… По груди погладила… Чего ржёшь?

— Только по груди? Да ладно, а там?

— Там нет. Аль, я ещё девушка. — Полина вздохнула.

У меня отлегло от сердца. Значит ничего не было, это хорошо. Я тихо вернулся назад в комнату. Пошумел. Услышал, как она сказала какой-то Алине, что я проснулся. Я в этот момент надел спортивные штаны. Прошёл на кухню. Полина сидела на табуретке и невинно на меня смотрела.

— Доброе утро, Макс!

— А оно доброе?

— Для меня доброе, несмотря на пасмурную погоду за окном.

— А вот для меня нет.

— Конечно. Так нажраться вчера.

— А я нажрался? В глаза мне смотри?

— А что нет? Или это я тебе заливала твоё пойло? — Смотрела невинными глазами, а был готов от злости разорваться. Они мне что-то подсыпали. Вот отморозки. В голове была какая-то вакханалия. Поморщился.

— Что ты здесь делаешь, на моей кухне и вообще в моей квартире? Да ещё мою футболку напялила?

— А где мне быть, после того, как ты меня, пьянь такая, в луже искупал? Я что, так бы домой поехала? В мокром и грязном платье, в такой же куртке и драных колготках? Да на мне были колготки, можешь успокоится. А футболку твою надела, так могу снять. — Она взялась за низ футболки и потянула на верх.

— Не надо. С меня достаточно, что ты тут задом свои сверкаешь.

Полина встала с табуретки. Оглядела себя. Повернулась ко мне спиной, оттопырила свою пятую точку.

— Где я сверкаю? Всё закрыто твоим балахоном. — Футболка и правда была ей большая и зад прикрывала. — Макс, хватит на меня смотреть ненормальными глазами.

— В смысле не нормальными?

— Ты на себя в зеркало посмотри. Душ хотя бы прими, для начала.

— Для какого начала? Ты чего тут раскомандовалась?

— Я завтрак приготовила.

Я посмотрел на стол. Там был нарезанный хлеб, плавленный сыр. Колбаса полукопчёная, кружочками. На плите шкворчала яичница с помидорами. Это всё было в моём холодильнике. Сглотнул голодную слюну. Полина заметила это. Усмехнулась. Хотел сказать её гадость, но передумал.

— Макс. Я в таком восторге от твоей стиральной машины, что пришлось мне на руках стирать. Как ты стираешь?

— Нормально стираю. Если руки заточены не под то, то никакая стиральная машина не поможет. Тоже мне, хозяйка выискалась. Иди дома у себя и стирай. И нечего хаять мой хай-тек.

— Да я и не хаю. Макс, а телек у тебя тоже прикольный.

— Чем тебе мой телевизор не нравится?

— Всем нравится.

Посмотрел на неё. Стоит улыбается. Повернулся, пошёл в ванную. И на самом деле, надо душ принять. Прежде чем зайти в ванную комнату спросил у неё:

— Послушай, а почему тебя родители не хватились? Им вообще что ли на тебя всё равно?

— Я им позвонила и сказала, что заночую у подружки. Сёстры подтвердили… Сначала…

На последнее слово, я сразу внимания не обратил. Думал как выбираться из гнилой ситуации. То, что мне эта пьянка в боулинге ещё вылезет боком, я даже не сомневался. Пока мылся, маленькая зараза постучала в дверь.

— Макс.

— Чего?

— Я тебе принесла полотенце.

Да твою душу! Вылез из ванной, приоткрыл дверь.

— Дай сюда. И не смотри на взрослого дядю. — Она просунула мне полотенце, потом усмехнувшись сказала из-за двери.

— А чего там смотреть? Я всё уже до этого посмотрела.

— Чего???

Она опять засмеялась за дверью.

— Да ладно, Макс, успокойся, у тебя всё в порядке. Стыдится нечего. — Прикрыла дверь. Я некоторое время был в ступоре. Да, Макс, ты конченный придурок. Здорово они тебя развели.

Сполоснулся. Вытерся полотенцем. Трусы кинул в грязное бельё. По привычке обмотал полотенцем себе бёдра и вышел. И тут вспомнил:

— Так, что значит сначала?

— Ты о чём, Макс? — Спросила с кухни Полина.

— Ты сказала, что сёстры подтвердили, что ты у подружки. Потом добавила: «Сначала». Что значит сначала?

Она вышла из кухни. Стояла ехидно улыбалась и разглядывала меня.

— Макс, классно выглядишь.

— Завязывай. Отвечай на вопрос.

— Я не на уроке у тебя. — Задрала свой носик.

— Я жду, Литвинова?

— Да запалили они меня. Сегодня утром сказали, что я осталась ночевать у мужчины. Теперь родители едут сюда. Папа и мама. Короче, Макс, будет скандал. Но я попытаюсь уговорить папу, чтобы он тебя не сильно бил. А то не хорошо получится, тебе завтра в школу, а у тебя бланши. Да и в ЗАГС как с синяками идти?

Не знаю какой у меня вид был, наверное такой же, как у жабы с вытаращенными глазами, которую положили под наезжающий асфальтный каток. Я даже сказать ничего не мог, только хватал ртом воздух. Она засмеялась. Я отпустил полотенце, оно начало сползать. Взгляд Литвиновой сразу прирос к моим чреслам и стал заинтересованный. Успел перехватить сползающее полотенце.

— Да ты… Вот ты… — Я пытался удержать рвущуюся из меня тотальную нецензурщину, как раздался звонок в дверь.

Я продолжал пялится на дверь в прихожей, как Полина спокойно подошла и открыла её.

— Доброе утро, — услышал я, — Ваш заказ. Пицца капричиоза, пицца спайси пепперони биф, пицца ветчина и грибы.

— Всё правильно, спасибо. Вот деньги.

— Распишитесь пожалуйста… Приятного аппетита и до свидания.

— До свидания. — Полина нагруженная тремя коробками с пиццей, закрыла дверь. Спокойно прошла на кухню. Я продолжал, как дурак, смотреть на это всё. Слов нет. Зашёл в комнату. Вытащил из шкафа чистые трусы, носки, футболку, спортивные штаны. Оделся. Проверил её платье и куртку. Всё было сухое. Прошёл на кухню. Полина сидела и уплетала кусок пиццы, запивала кофе. Посмотрела на меня, поблёскивая стёклами очков.

— Макс, ты чего тормозишь? Садись, завтракать будем.

— Завтракать? — Взял мобильник, вызвал такси. Адрес из личных дел Литвиновых я помнил.

— Макс, а зачем ты вызвал такси? Да ещё к нам? В гости хочешь?

— Умная самая? Собирай свои манатки, сейчас такси приедет. Пиццу тоже забирай, накормишь свой семейный подряд.

Она перестала есть, положила недоеденный кусок на блюдце.

— Макс…

— Помолчи. Знаешь, Полина, я был лучшего мнения о тебе. Думал ты всё же умная девочка. А оказалась глупая малолетка. У которой мозгов хватает только на мелкую пакость. Хотя вчера пакость выросла до размеров айсберга. Ты сейчас поедешь домой и подготовь папочку, что в клуб, который он построил для своих деток, нагрянет полиция, потом из роспотребнадзора. Знаешь почему? Что молчишь? Не знаешь? Ну вот видишь, как всё плохо. Детка, если что-то замыслила, просчитывай всегда последствия. Я поеду, сдам кровь на анализ. А теперь угадай с трёх раз, какое дадут заключение? А потом я выставлю бешеный иск клубу. И не слабый иск, так как своё здоровье я не на улице нашёл. Так что клуб придётся закрывать или продавать. Андестен, Литвинова?

Я видел, как по мере того, что я говорил, девчонка стала бледнеть. Но я продолжал.

— Начнётся разборка. И выясниться, что молодёжь гуляет там, игнорируя запрет для несовершеннолетних находится в подобных заведения позже 22.00 часов, да ещё без сопровождения взрослых. А ещё позже, а может и сразу, выясниться, что шибко умные малолетки травят людей всякой дрянью. А вдруг там ещё в клубе наркоту найдут? А, Литвинова? Чего есть перестала? А теперь подумай, как ты и твои сестрички с братцами будут заканчивать школу. И подтвердишь ли ты свою золотую медаль, а твой братец серебряную. Собирайся. Твоё платье уже высохло, как и куртка. И ещё, попытаться обвинить меня в изнасиловании, сексуальных домогательствах и прочей хрени у тебя не получится. Знаешь почему? У меня тут камера стоит, всё пишет. Ты меня траванула, Поля. Это запрещённый приём. Низкий и грязный. Хотя, я думаю, вашей шайке не привыкать к таким делишкам. Я конечно сам не подарок, но никогда и ничего, никому не подсыпал, не подкидывал и не пытался кому-то фуфло впаривать жульничеством.

— Макс, пожалуйста. Прости меня. Сёстры с братьями не виноваты. Это всё я. Прошу тебя. — Она заплакала. Но я не лошара, меня на это не пробьёшь. Тоже мне гроссмейстер сопливый.

— Собирайся и исчезни отсюда. Сейчас такси подойдёт. Надеюсь у тебя есть деньги на проезд? Вчера ты мне целым прессом пятитысячных трясла. Время пошло.

Полина ушла в комнату. Там переоделась. Вскоре вышла уже полностью одетая. Я принёс из кухни коробки с пиццей.

— Это тоже забери. А то вдруг уже успела и туда что-нибудь напихать. С тебя станется.

— Я туда ничего не пихала. Я не возьму. Хочешь, сам выброси. — Она стояла бледная, с мокрыми глазами. У меня пиликнул телефон. Это было сообщение, что такси пришло.

— То есть, я ещё и мусор буду за тобой выносить? Хотя иди. Я вынесу.

— Макс, пожалуйста, прости меня.

— Надеюсь, ты ключ у меня от квартиры не украла и оттисков для дубликатов не сделала?

— Я ничего не брала. — Тихо проговорила она. Посмотрела на меня умоляюще. Подошёл открыл дверь.

— Свободна. — Она шагнула к двери. Оглянулась.

— Да не нужна мне эта медаль. И оценки не нужны. И вообще, я ухожу из школы. — Она резко развернулась и выскочила. Я посмотрел в окно, она села в такси и машина выехала со двора. Скатертью дорожка. Прошёл на кухню. Поставил сковородку с яичницей и помидорами на стол. Налил себе кофе, стал завтракать. В конце концов, это из моих продуктов приготовлено. Пока ел смотрел на блюдце, на котором лежал недоеденный кусочек пиццы Полиной. тут же стояла не допитая ей кружка с кофе. Сидел ел и усмехался. Глупая девчонка. Ну ладно я, а если бы другой был на моём месте? Трындец бы Литвиновым подкрался с северного полюса.

После обеда ко мне на сотовый позвонили.

— Алё?

— Здравствуйте. Скажите я говорю с Вольским Максимом Валентиновичем?

— Совершенно верно. С кем имею честь?

— Моя фамилия Литвинов, Никита Семёнович. Я отец Полины Литвиновой, Вашей ученицы.

— Понятно. Я Вас слушаю, Никита Семёнович.

— Я хотел бы встретиться.

— Хорошо. Приходите завтра в школу. Там встретимся и поговорим.

— Я бы хотел в неформальной обстановке. Для меня это очень важно. Я могу к Вам домой подъехать?

Мне не очень понравилось такое предложение. У меня что, проходной двор для Литвиновых? Но выходить куда-нибудь из квартиры не хотелось.

— Хорошо, подъезжайте. Надеюсь адрес Вы знаете?

— Знаю. — Ну кто бы сомневался! — Я буду через полчаса.

Ладно, пусть приезжает. Посмотрим на отца многочисленного семейства. То, что у меня якобы камера стоит и всё пишет, это я так, соврал, прямо говоря. Но на всякий случай соврал, чтобы мелочь ещё чего не придумала. С них станется. Ещё не хватало, чтобы меня обвинили в сексуальных приставаниях к собственной ученице.

Через полчаса ко мне в квартиру позвонили. Открыл дверь. Блин, не слабый шкаф.

— Здравствуйте, я Литвинов Никита Семёнович.

— Здравствуйте. Проходите.

Если это папа, то какая интересно у них мама? Её точно надо медалью наградить и почётной грамотой.

Он снял обувь, куртку. Пригласил его в зал. Постель я уже убрал. Указал ему на диван. Сам сел на стул.

— Может чай или кофе? — Ради приличия предложил мужику.

— Нет, спасибо. Я по поводу Полины.

— Очень хорошо. Надеюсь ко мне претензий не будет, что Ваша дочь ночевала у меня? Вы полностью в курсе ситуации?

— Да. Нам с женой Полина всё рассказала. Поверьте, Максим Валентинович, для нас самих это шок. Ничего подобного ранее не было. А тем более за Полиной. Я понимаю, что действия моих детей, это ниже низшего предела. И оправдания нет. — Он замолчал, глядя на меня. Я кивнул.

— Но Вы не хотите фатальных последствий для детей, я имею в плане окончания школы, походы в полицию и потерять боулинг-клуб.

— Плевать на этот клуб. Я решил его продать, после того, что узнал. Тем более, покупатель уже есть. Но ВЫ, Максим Валентинович, правы в одном. Я переживаю за своих детей. За их будущее. А сейчас можно им это будущее поломать. Полину мы переведём в другую школу.

— Я Вас понял, Никита Семёнович. Давайте договоримся так. — Я решил не тянуть кота за причиндалы, катать во рту вату и вставать в позу памятника под названием «высокодуховная нравственность», так как сам был далеко не белый и пушистый. — Я забываю всё, что случилось. Но больше ничего подобного быть не должно. Надеюсь Вы сможете это внушить или ещё как-то закрепить в головах у Ваших детей? Переводить никого, никуда не нужно. Пусть заканчивает школу здесь. Я не ставлю оценки из-за того, что мне кто-то не нравится. Я ставлю оценки исключительно за знания.

— Полина сама попросилась перевезти её в другую школу.

— То есть, мадемуазель, Полина Никитична накосорезила и бежать? Тогда передайте ей, что я ещё больше в ней разочарован. Она ко всему прочему ещё и трусиха. Очень жаль. Так можете ей и передать.

— Хорошо, я передам. Спасибо, Максим Валентинович. Может я могу как-то компенсировать Вам, эээ, так сказать понесённые издержки? Вы не стесняйтесь, я же всё понимаю.

— А что Вы понимаете, Никита Семёнович?

— Вы молодой мужчина, а зарплата у учителей, тем более начинающих не очень.

— Вы ошибаетесь. Меня всё устраивает. И никакой компенсации мне не нужно.

Мы с Литвиновым встали. Разговор подошёл к концу. Я проводил его в прихожую. Он оделся и уже в дверях остановился.

— Максим Валентинович. Понимаете, Полинка, она… — Он замолчал. Потом тряхнул головой. — Нет ничего. Спасибо ещё раз. До свидания.

— До свидания.

Закрыл за ним дверь. Слава богу, родительское собрание закончилось. Надо бы пивца сходить купить и рыбки вяленой. Скоро по телевизору хоккей. Надо по удобней устроится. А то завтра опять зоопарк в виде гимназии…

Поздно вечером, уже после разговора с родителями и разборок, Полина лежала в своей постели, невидящим взглядом уставившись в потолок. Рядом горел ночник. Дверь тихо открылась, зашла мать. Подошла к постели дочери и присела на край кровати.

— Что же ты наделала, дочка?

— Мама, что мне делать?

— Смотря что ты хочешь? — Спросила Екатерина дочь.

— Он ведь не простит. Я видела его глаза, мама.

— Пройдёт время и он простит. Конечно в том случае, если ты тоже ему нравишься. А если он равнодушен к тебе, так забудет ещё быстрее.

— Нет, мама, может я и не права, но я уверена. Я нравлюсь ему. Только он выстроил стену, так как я маленькая ещё по его мнению.

— Верно. Ты ещё маленькая. Всё верно Максим делает.

— Но мне уже скоро восемнадцать.

— Это ничего не значит. Ты его ученица, школьница. И будешь такой оставаться, пока не окончишь школу. Вот когда поступишь в институт, тогда и можешь смело ему смотреть в глаза. Тогда ты перестанешь быть для него маленькой. И то, если он вспомнит о тебе. Учитывая его скандальную репутацию, таких как ты, только по старше у него было достаточно.

— То есть, мне ждать пока я не стану студенткой?

— Это как минимум. Полина, я всё понимаю, твоя первая влюблённость, чувства. Но ты должна пережить это. Как обычно такая первая любовь проходит и довольно быстро. Всё у тебя ещё будет. Не торопи события, дорогая моя. Парней достаточно. Да и пара ли вы? Он старше тебя на 8 лет.

— Ну и что, что старше? Не на 15 же или 20. А если не пройдёт моё чувство к нему? Тогда, что мне делать?

— Вот если удостоверишься, что это чувство в тебе только крепче становится, вот тогда и будем с тобой разговаривать. Но сразу тебе скажу, Полинушка, ты не с того начала.

— Как это мам?

— Никакой нормальный мужчина не потерпит, чтобы женщина его использовала. Чтобы пыталась им манипулировать. А ты начала именно с этого. Конечно, можно такими мужчинами управлять, но делать это нужно очень аккуратно, настолько тонко, чтобы он ни о чём не догадался. Все люди делятся на ведомых и ведущих. Ведомый мужчина более спокойно к такому относится, а ведущий с подобным мириться не будет. Если женщина решается на такое с мужчиной-лидером, то её игра должна быть филигранной, ювелирной, как я сказала. Понимаешь?

— Не совсем.

— Ладно, дорогая, мы об этом позже поговорим.

— Мам, а что мне сейчас делать?

— Сейчас надо взрослеть, моя дорогая. Завтра пойдёшь в школу и будешь просто ученицей. Не пытайся строить глазки или ещё что. Этим самым ты только его отталкиваешь. Не надо, чтобы его негатив стал ещё больше. И, наконец, докажи, и в первую очередь ему, что свою золотую медаль ты заработала сама по праву, а не выпрашивала оценки. А сейчас постарайся уснуть…