Учитель

Глава 1

Мы опять штурмовали этот треклятый укрепрайон.

Уже в пятый раз. Накатываясь волнами, разбивались о железобетонные бастионы и отступали, оставляя после себя тела наших товарищей, да горы сожжённой техники.

Вот и сейчас, капитан, крича во все горло, раздавал команды перед очередной бессмысленной попыткой:

- Враг силен, - орал он, до хрипоты надсаживая горло. – Но воля народа Твердыни сильнее! Мы обязательно возьмем эту высоту! Бойцы, за нами Великие отцы, они смотрят на нас! Не посрамим их честь!

Сидевший рядом со мной в окопе Зикир, ласково глядящий свой трёхствольный пулемет, зло сплюнул в глиняную жижу, в которую превратилось дно нашего убежища, и неожиданно нежно сказал:

- Митенька, просыпайся!

- Что? – не понял я, безумными глазами наблюдая за товарищем. Совсем чувак разумом тронулся.

- Опоздаешь ведь, в школу, - сказал он, незаметно превращаясь в мою маму.

Блин. Это всего лишь сон.

- Ну, мааам, - я попытался спрятаться за несокрушимой броней одеяла, старательно прикрывая им плечи.

- Не мамкай! – Зикир окончательно растаял в тумане сна. – Тебе нельзя опаздывать в школу! Ты же там учитель!

Мама довольно захихикала. Она, с упорством Сизифа, толкавшего неподъёмный камень в гору, повторяла эту шутку почти каждое утро и так же радостно смеялась над ней.

Как ребенок, чес слово!

Но она права – надо вставать. Хотя спать хотелось до невозможности. Вчера весь вечер, до полуночи просидел над составлением планов уроков да проверкой рабочих тетрадей. И выполз на кухню, с квадратной головой, попить чаю уже поздней ночью. Чем опять заслужил порцию смешков от мамы. Она была категорически против моего обучения в пединституте и всеми способами высказывала свое мнение.

Умылся, с неодобрением разглядывая мешки под светло-серыми глазами. С сожалением поглядел в сторону душа, но лезть под воду решительно не хотелось. Вчера вечером, с ужасом рассматривая кипу тетрадей, пообещал себе сполоснуться утром, но опять проообещал. В который уже раз.

Еще раз посмотрел на себя в зеркало. Напряг бицепс. М-да. Третий год пытаюсь заставить себя начать заниматься, но пока дело ограничилось только покупкой абонемента в спортзал. Через месяц закончится срок его годности, а я так и не решился заглянуть туда. Надо начать тренироваться! Обязательно пойду туда. В понедельник.

На кухне, маман уже хлопотала над легким завтраком. Она очень тонко чувствовала мои изменения настроения, поэтому ее шутки на сегодняшнее утро прекратились. По крайней мере, на время еды.

Я плюхнулся на табурет, рассматривая стоящую на столе дымящуюся кружку с кофе. Втянул аромат, сделал глоток, проталкивая обжигающе-бодрящий напиток внутрь еще не до конца проснувшегося тела. Захлопал глазами, прислушиваясь к ощущениям:

-Ка-ра-шоооооо!

Ударная доза кофеина зашла как надо, старательно тормоша нервы, расталкивая органы, заставляя мозг включаться в работу.

- Эх, салага! – мама поставила передо мной тарелку со свежезарезанными бутербродами. – Чавкай давай.

Откусил хрустящий, поджаренный до идеальной корочки, тост с чуть расплавленным ломтиком сыра. Старательно разжевал, запил бодрящим напитком. Кажись, начинаю оживать.

Щелкнул пультом телевизора, одним глазом рассматривая бодрящихся ведущих. Впрочем, там ничего нового – опять обсуждали преимущества общего союзного государства, вместо трех суверенных. Уже третий месяц эта болтовня идет, а дело с места почти не сдвигается. Все хорошие и правильные инициативы и действия давно утонули в ворохе ненужной болтовни.

Выглянул в окно – вот там все гораздо интереснее! На деревьях начали появляться тонкие, нежные, светло-зеленые листочки. А это значит, что еще полтора месяца, и моей практике в школе конец!

- Внимание! – мои мечты внезапно прервал суровый голос из телевизора. Картинка с весело болтающими ведущими сменилась. На нас грозно смотрел человек в военной форме. Карие глаза, словно дула автоматов, угрожающе шевелились, казалось, изучая всех зрителей, что сейчас испуганно оборачиваются к экранам тв. – Сегодня ночью, у наших соседей, в Пермской области, произошел бунт в колонии строго режима. Заключенные, убив караульных и завладев их оружием, смогли вырваться за пределы колонии. Прибывший на место происшествия специальный отряд быстрого реагирования смог подавить волнения. С обеих сторон имеются раненые и убитые. Однако поймать и нейтрализовать всех бунтовщиков не удалось. Количество бежавших уточняется, но по предварительным данным их не меньше сотни. Преступники вооружены и очень опасны! Просим граждан сообщать о всех подозрительных случаях, а также рекомендуем воздержаться от поездки в Пермский край.

Повторив сообщение еще раз, военный исчез, вернув бодрящихся ведущих центрального канала.

Мама, до этого смотрящая в экран и задумчиво жевавшая бутерброд, встрепенулась и весело щелкнула меня по носу:

- Понятно, Дмитрий Сергеич? Не рекомендовано вам нынче ездит в Пермь! А вот в школу рекомендовано. Так что давайте, товарищ учитель, выметайтесь из апартаментов! Изголодавшиеся по знаниям ученики ждут своего мучителя в вашем лице.

Скорчив улыбку пополам со страданиями, я вылез из-за стола. Вообще, маман у меня хорошая и добрая. А эти идиотские шуточки из нее полезли после смерти отца в третьей чеченской. Видимо какая-то защитная реакция. Лучше уж так. Как вспомню ее, лежащую почти неподвижно несколько недель на диване с фотографией папы в обнимку и не на что не реагирующую...Брр. Нет уж, пусть шутит и смеется.

Мне тогда было одиннадцать лет и я страшно переживал и из-за смерти отца, и пугался реакции мамы. Овдоветь в тридцать два года, оставшись одной в чужом городе, это не пожелаешь даже врагу. Но она смогла взять себя в руки, помимо основной работы нашла подработку на дому, занялась собой, начала ходить на фитнесс и сейчас, в свои сорок с хвостиком, выглядела просто замечательно. Так замечательно, что с ней постоянно знакомились разные мужчины, но она, верная своему мужу, не подпускала их к себе, ближе, чем на пушечный выстрел. А в целом жила и радовалась жизни, и только вот глупые шуточки, иногда, невпопад вырывающиеся из нее, давали понять, что она все еще помнит и горюет.

Затолкав последний кусок в рот, а тетради с планами работ в свой стильный чОрный кожаный портфель, который я купил за просто немыслимые, для простого студента, деньги, быстро одевшись, выскочил на улицу. Если автобус прибудет по расписанию, то у меня совсем мало времени на то, чтобы добежать до остановки.

- Димооон! Здарова! – как только я выскочил на улицу, тут же окликнул меня сидевший на лавочке у третьего подъезда Степаныч.

- Привет, Вадим Степаныч! – я приветственно помахал мужику рукой и, не задерживаясь, почти бегом, направился в нужную сторону.

Степаныч был другом отца. Они вместе росли, вместе ходили в одну школу в один класс, вместе пошли в армию и вместе вернулись. А потом вместе пошли добровольцами на третью чеченскую войну. А оттуда вернулся только Вадим. С одной ногой. А папа остался там...

С тех пор он почти весь день сидит на скамеечке, да иногда бухает вместе с местными алкашами. А что еще делать инвалиду, про которого государство почти забыло?

Автобус пришлось брать штурмом, прямо как в моем сне. Не с первого раза, теряя наиболее слабых и менее мотивированных, оставляя их ждать прибытия следующего транспорта, но я смог втиснуться внутрь. Поворочал задницей, вытянул портфель зажатый меж двух тел и почти уперся носом в стекло. Нормально, бывало и хуже. Теперь, пара остановок и я на месте.

Вбежал, нет, влетел по лестнице на крыльцо школы, протолкавшись сквозь толпу старшеклассников – здоровых лбов, постоянно трущихся тут. Буркнув мне приветствие, скороговоркой проговорили мою имяфамилию, они неумело прятали сигареты в кулаки и отворачивались, стараясь не дышать на меня куревом. Совсем нынче старшаки обленились – мы ,в свое время, бегали за школу, чтобы прикоснуться к такому прекрасно-запретному действию – посмолить цигаркой.

Сунул пропуск под нос подслеповатой «охраннице». Бабушка-божий одуванчик в камуфляжной форме самого малого, какой только есть в природе, размера, да и то висящий на ней безразмерным мешком, с надписью «Охранное агентство «Кремень», выглядела донельзя смешно. Ну кого она сможет задержать? Только такую же бабушку. А к нам такие не ходят.

Стаскивая с себя легкий плащ, дернул ручку учительской. И почти уперся громадные формы завуча.

Выставив вперед, словно два крупнокалиберных орудия, свои груди в бюстгальтере парашютного размера, Зинаида Ефремовна грозно смотрела на меня. Очки в модной черной роговой оправе сидели на кончике ее носа и она, словно снайпер, затаившийся в засаде, целилась карими зрачками прямо поверх них.

- Дмитрий Сергеевич! Вы опять чуть не опоздали! – Уперев руки в бока, она грозно нависла надо мной, почти прижав своим бюстом к стене.

- Виноват! – аккуратно смещаясь в бок, я смог избежать момента, когда она своими выдающимися частями тела придавит меня и проскользнул в комнату.

- Вот всегда вы так! – продолжала допекать он меня, пока я, торопливо раздеваясь, здоровался с остальными учителями. – Что тогда, опаздывали. Что сейчас. Когда уже приучите себя к дисциплине?

Да-да, наверное, это было ошибкой, пойти на практику в ту же школу, в которой до этого учился одиннадцать лет. Нет, в моих-то мыслях все было по-другому. Там, в моих мечтах, учителя, которые еще недавно ставили мне двойки, уважительно жали мою руку и говорили «молодец», а Зинаида Ефремовна, носившая кличку «Ледокол», доверительно пускала при мне слезу, жалуясь на то какие сейчас пошли ученики «не то что ты, Морозов!». Ага, счаЗ же! Бывшие учителя и нынешние коллеги снисходительно посмеивались, хоть и не отказывали помочь нерадивому практиканту. А завуч...Завуч такой же и осталась. Злой, требовательной и вечно всем недовольной теткой.

Прозвучал первый звонок, и я, собрав в кучу бумаги и мысли, пошел в класс. Сегодня у меня три урока у старшаков и два природоведения у младших классов. Надо это как-то пережить.

И постараться больше не встречаться с «Ледоколом».

Из школы я вышел в начале пятого с квадратной головой и очередной кипой тетрадей в портфеле. Долбанный 9 «г». Все нервы из меня вытянули. Половина класса просто оторви и выбрось. Не хотят учиться, не хотят слушать учителя, не хотят ничего. Все их мысли сосредоточены во фразе, которую мне сказал один из учеников – заядлый хулиган Васечкин. «А че», - жуя жвачку, нагло смотря мне в глаза, сквозь смех говорил он. – « мне лишь бы проходной балл получить, а там буду получать безусловку да жить в свое удовольствие. Работать ваще не собираюсь».

Да, безусловка, то бишь безусловный базовый доход, действительно обеспечивает граждан минимальной суммой денег для проживания. Все что нужно для его получения – заработать в школе определенный проходной балл. Причем он настолько низкий, что только хронический осел не сможет его сдать. Эх, плодит государство бездельников. Ну да ладно, зато остальным, кто честно трудится, идет куча льгот... Только это и греет мою душу.

Я замечтался, улыбаясь своим мыслям, поэтому яростно сигналящую машину услышал далеко не сразу. Встрепенулся, приходя в «сознание» и обнаружил себя переходящим дорогу на красный свет светофора и несущийся на меня грузовик. Водитель яростно давил на клаксон, и в его глазах я прочел и испуг и ярость.

В следующий момент меня со всей дури толкнули куда-то в спину, отчего я полетел вперед, а сзади послышался визг тормозов, удар и звон разлетающихся осколков. Летел я кубарем метра три точно, совершив в полете парочку переворотов вокруг оси, отчего мой портфель раскрылся выбрасывая в разные стороны листы бумаги и тетради. Приземлился на пешеходный тротуар, чувствительно приложившись боком о бордюр.

Охая от внезапно пронзившей боли в спине, соскочил на ноги. В мозгу почему то вертелась мысль о тетрадках. «Как же так, – думал я, - ведь теперь они все испачкались! Как же мне их собрать?»

Оглянулся, рассматривая происшедшее за моей спиной. Там было все печально. Грузовик, не успев вовремя затормозить, все же сбил толкнувшего меня в спину человека. Сейчас он лежал в трех метрах от машины, и под ним медленно образовывалась темно-красная лужа крови.

Сердце бухало от ужаса, гоня по организму адреналин, в висках стучало, мысли неслись галопом. Сначала я хотел убежать, все же страх брал свое, но потом проснулась совесть. И именно под ее давлением я бросился к своему спасителю.

Поток машин остановился, ошарашенный водитель грузовика, который в последний момент пытался отвернуть и врезался в бок другой машине, вылазил из покореженной кабины, а я уже склонился над пострадавшим, осматривая его. Мои руки тряслись, когда я ощупывал его. Мужчина, среднего возраста, средней внешности без видимых повреждений. А нет, вру – затылок явно разбит и из него толчками выталкивается кровь.

Несмотря на это, мой спаситель в сознании. Он смотрит на меня серыми,почти бесцветными глазами и что-то шепчет. Наклоняюсь, напрягая слух, стараясь отсечь посторонние шумы. Мужчина говорит очень тихо, видно что силы оставляют его:

- Дурак, - шепчет он мне. – Что ж ты натворил..

- Простите, - отвечаю ему.

- Дай мне свою руку. – Он еле шевелит левой ладонью.

Сую ему свои пальцы. И, готов поклясться, что секунду, назад в его руке ничего не было. А сейчас в ней белеет какая-та бумажка, похожая на ватный кружок, которым мама по вечерам смывает свою косметику.

- Ищи Бориса, - еле слышно произносит пострадавший

Эту штуку он прижимает к моей наружной стороне ладони и тут же силы покидают его. Взгляд мутнеет, рука безвольно падает на асфальт.

- Эй, - тормошу я его, - вы чего?

Белый кружок на моей руке становится красным, и ладонь пронзает такая боль, будто ее с размаху проткнули толстенным ломом. Боль старательно и стремительно растекается по предплечью, захлестывает плечо, сжимает грудную клетку и легкие, выкручивает печенку, ударяет вторым ломом в пах, сводит судорогой мышцы ног, и, наконец, футбольной бутсой впечатывается в голову. Я кулем валюсь на своего спасителя и мое сознание выключается.