Учитель из Юрюзани

I

Тихо было ранним утром 24 июня 1936 года на маленькой станции, над входными дверями которой белела доска с надписью «Юрюзань — завод». Сонная тишина нарушалась только монотонным, однообразным плеском воды в реке и легким, едва уловимым стуком заводских машин, долетавшим сюда с другого берега. Туман над рекой еще не рассеялся, и утреннее солнце проглядывало сквозь него расплывчатым светлым пятном. Неожиданно эта сонная тишина была нарушена смехом и шумом большой ватаги мальчиков и девочек, заполнивших перрон. Они подходили к станции в одиночку, парами и целыми группами, снимали с себя заплечные мешки, весело здоровались, шутили, смеялись.

Вот пришел белокурый паренек в черной, сдвинутой набекрень кепке; следом за ним явились две девочки в светлых сиреневых платьицах.

Паренек положил свой мешок на перронную скамейку, где уже возвышалась куча вещей, и, подойдя к стоявшей неподалеку группе ребят, громко и нарочито серьезно произнес:

— Здорово, «сухопутные».

Последнее слово он произнес иронически, подчеркивая свое превосходство над теми, кого он приветствовал.

— Здравствуй, морской волк, — в тон ему ответила бойкая черноглазая девочка.

Ребята засмеялись. Но паренька это не смутило. Он так же важно подошел к другой группе.

— Привет коллегам-мореплавателям!

Почувствовав, что ребята не поддержали его тона, он сбросил шутливую торжественность и деловито осведомился:

— Что Владислав Антонович не пришел еще?

— Сейчас должен подойти, — ответила светловолосая голубоглазая девушка в скромненькой синей блузке. — До поезда еще десять минут, а ты же знаешь, что он всегда приходит точно, ни минутой раньше, ни минутой позже…

Взрослые пассажиры с любопытством разглядывали оживленных ребят. Они уже знали, что эта шумная ватага — ученики Юрюзанской средней школы, отправляющиеся на экскурсию. Скоро взрослым из рассказов ребят стали известны и кое-какие подробности. Одна группа ребят — семнадцать восьмиклассников, которых все называли «сухопутными», — едет с двумя учителями в Белорецк, чтобы осмотреть металлургический завод, а заодно и окружающие окрестности. Второй группе — ученикам девятого класса, или «мореплавателям», — предстоит более интересное и увлекательное путешествие. Им нужно было проплыть на лодках не одну сотню километров по рекам Юрюзани, Уфе и Белой, прежде чем они доберутся до города Уфы. С ними едет сам директор школы.

— Владислав Антонович пришел! — хором закричали экскурсанты, бросаясь навстречу загорелому, темноволосому, средних лет мужчине, в котором при первом же взгляде нетрудно было угадать спортсмена. Это и был директор школы Владислав Антонович Козловский. И сейчас же, словно он только и ожидал прихода директора, из-за поворота показался поезд; пыхтя и выпуская белые клубы пара, он остановился у платформы.

Участники белорецкой экскурсии полезли в вагоны, прощаясь с товарищами и пришедшими их провожать родителями.

— Смотри же, Левушка, не простудись, бога ради, — говорила одна из мамаш. — Вот шарфик… Возьми на всякий случай.

— Ах, мама, да не надо мне!.. — краснея и озираясь на ребят, отвечал Левушка, рослый, здоровый парень в голубой майке. — Ведь, пойми же, июнь месяц… жара. А ты — шарфик! — И он еще раз с беспокойством оглянулся, боясь как бы кто-нибудь из его товарищей не услыхал этого разговора.

— Ну, ну… не выдумывай… — настаивала мамаша. — Это ведь я так, на всякий случай. Вы же там на горы полезете, вдруг еще дожди пойдут!

У другого вагона бойкий сероглазый паренек, просунув руку в окно и дергая за рукав своего приятеля, шутливо говорил:

— Смотри же, Петька, пиши с дороги!.. Мы не вам чета, «сухопутным», дольше пробудем в экскурсии. Интересно будет получить весточку о вашем житье-бытье.

— А чего писать? — флегматично отвечал Петька, веснущатый, невзрачный с виду юнец. — Смотрите чаще на воду. Мы вам по течению реки Юрюзани пошлем что-нибудь.

Ребята, толпившиеся у вагона, дружно рассмеялись:

— Ладно, будем оглядываться, не догонит ли ваше письмо наши лодки.

Поезд дал гудок, лязгнул буферами и тронулся, провожаемый криками и напутствиями оставшихся на перроне «мореплавателей». Но вот скрылся за поворотом дороги последний вагон. Ребята, взяв свои мешки, направились к реке. Здесь у берега покачивались на волнах две лодки, на бортах которых красовались тщательно выведенные чьей-то заботливой рукой названия «Вперед» и «Юность».

Когда были уложены вещи и экскурсанты разместились по лодкам, директор встал и четко, по-военному скомандовал:

— Внимание! На шлюпке «Вперед», на шлюпке «Юность», слушай мою команду! Отдать концы!

— Есть отдать концы! — ответил худощавый белобрысый подросток. Однако не выдержав серьезного тона, он озорно блеснул глазами и, отталкиваясь шестом от берега, запел во все горло тут же им самим сочиненную песню:

Ребята дружно подхватили мотив неожиданно возникшей песни.

Маленькая флотилия выбралась на средину реки и устремилась вперед, навстречу неизвестному, новому, еще невиданному.

Так началось увлекательное пятнадцатидневное путешествие юрюзанских школьников; путешествие, положившее начало замечательной традиции, установившейся с этого времени в Юрюзанской средней школе.

II

К путешествию школьники начали готовиться еще весной.

Однажды в декабре, на уроке физики в восьмом классе, объясняя тему «Распространение звука в воздухе», учитель физики, он же директор школы, Владислав Антонович Козловский сказал:

— Между прочим, хочу вам сообщить, что летом школа предполагает организовать две экскурсии учеников старших классов. Там вам самим предоставится возможность наблюдать разницу в скорости распространения звука на высокой горе и у ее подножья.

После урока на Владислава Антоновича со всех сторон посыпались вопросы:

— А что за экскурсия?

— Когда она будет?!

— А все поедут или нет?

— Тише, ребята! Тише! Сейчас могу сказать только одно, — заявил в ответ ребятам Владислав Антонович, — те, кто будет учиться плохо и не сдаст весенних экзаменов, конечно, в экскурсию не поедет. Это ясно. А подробности путешествия мы с вами обсудим через некоторое время…

Всю зиму в школе шли приготовления к предстоящим путешествиям. В начале лета, успешно сдав экзамены, школьники отправились, наконец, в путь.

Когда окрепшие, загорелые, набравшиеся новых впечатлений ребята возвратились домой, они сразу же заявили директору школы о том, что такое путешествие надо обязательно повторить и в будущем году. Владислав Антонович был вполне согласен со своими молодыми друзьями. Перебирая в памяти события только что закончившегося лодочного путешествия Юрюзань — Уфа, он понял, что туристские походы — не забава, не развлечение, а могучее средство воспитания. Особенно остро почувствовал это Владислав Антонович, когда прочитал сборник статей Ушинского. В статьях великого русского педагога он нашел интересные высказывания, подтверждавшие собственные его наблюдения.

И школа приступила к систематической организации ежегодных экскурсий. Ни одно лето юрюзанских школьников не проходило с тех пор без путешествий по родному краю. Очень скоро в организации путешествий стали принимать участие и остальные учителя школы.

В подготовке к экскурсии большую помощь школе оказывали предприятия и организации города.

Подготовка к путешествиям была очень серьезной. Как правило, с осени начинал работать кружок юных натуралистов, в котором ребята группировались по секциям: гидрологов, ботаников, геологов, рыболовов. Увлекательная работа в кружке шла параллельно, рука об руку с занятиями в школе.

Обычно в туристские походы шли ученики старших классов — восьмого, девятого — причем предпочтение отдавалось классу, показавшему лучшую успеваемость. Этот порядок, ставший неписаным законом, был хорошо известен всей школе.

Но вот однажды о своем желании идти в доход заявили и шестиклассники.

Бойкая детвора просила директора в награду за отличную учебу организовать поход и для них. Как ни колебался Владислав Антонович, а просьбу шестиклассников пришлось удовлетворить. Впрочем, опасения директора оказались напрасными: в семидневном походе на хребет Зигальга шестиклассники показали себя ничуть не хуже своих старших товарищей-комсомольцев…

Прежде чем отправляться в длительную экскурсию, Владислав Антонович обычно совершал с туристами первый пробный выход в лес. Где-нибудь на берегу реки ребята учились строить шалаш, быстро разводить костер, приобретали десятки других необходимых в походе навыков. Когда все предварительные приготовления были сделаны, Владислав Антонович вел туристов в настоящий поход.

В первых же путешествиях директор по-настоящему смог оценить их огромное воспитательное значение. «Да, прав, тысячу раз был прав великий русский педагог, утверждавший, что день, проведенный среди природы, стоит многих недель учебного года!» — думал он.

Туристские походы прививают неоценимые качества советского человека: умение жить в коллективе, подчинять свои интересы интересам всей группы, уважать товарищей. Нигде так сильно не развивается чувство товарищества, как в длительном походе, где приходится часто помогать товарищу и принимать помощь от него, где делятся друг с другом последним. Сколько мелких, иногда даже на первый взгляд незначительных событий и происшествий во время многочисленных экскурсий давали Владиславу Антоновичу благодарный материал для воспитательной работы!

Однажды в одну из первых экскурсий на гору Яман-тау — высочайшую вершину Южного Урала — ребята, торопясь поскорее взять штурмом горный кряж, целый день шли форсированным маршем по крутым склонам.

Больших привалов не было, горячей пищи за весь день не готовили ни разу, и каждый довольствовался теми запасами сахара и сухарей, которые взял из дому. Поздно вечером, когда трудный путь остался позади и экскурсанты, расположившись на ночлег в небольшой горной деревушке, готовили ужин, две девочки случайно проговорились, что они весь день ничего не ели, так как своих сухарей из дому не взяли, а сказать об этом постеснялись. Как ругал себя директор школы за невнимательность! В беседе, которую он сейчас же провел с экскурсантами, он говорил о внимании друг к другу. Если бы ребята были внимательней к своим товарищам, то, конечно, заметили бы, что две девочки в течение целого дня ничего не ели. И, видя, как виновато и смущенно молчат ребята, стараясь не глядеть друг другу в глаза, Владислав Антонович понял: подобный случай больше не повторится.

С самого начала отказался директор школы от поверхностного, беглого знакомства с природой, зная, что такое верхоглядство принесет детям очень мало пользы. «Не только с той целью, чтобы посмотреть на живописные уголки, должны совершаться наши экскурсии, — сказал себе Владислав Антонович. — Смотреть — дело нетрудное. А вот стремиться проникнуть в самое существо явлений умеют далеко не все, даже взрослые, а ведь это качество необходимо каждому ученому-исследователю, да и людям практической работы». И Владислав Антонович стремился прежде всего научить подростков «видеть», разбудить в них пытливый ум, жажду знаний, чтобы каждый туристский поход помогал на практике, в непосредственной близости с природой изучать естественные науки.

Но туристские походы помогали не только изучать такие дисциплины, как география и естествознание. Они являлись вместе с тем важным средством коммунистического воспитания, воспитания советского патриотизма. Ведь близко и всесторонне узнав свой край, нельзя не полюбить его еще больше.

В школьной библиотеке хранится стопка ученических тетрадей. Одни из них — большие и толстые (аккуратно переплетенные), другие — тонкие; одни исписаны мелким почерком юноши, другие — крупным детским почерком шестиклассника. В каждой тетради много рисунков и фотографий. На обложках четкими буквами выведено: «Дневник». Это — дневники участников экспедиций Юрюзанской школы. Обычно дневник вел каждый участник похода; но всегда из числа ребят, лучше всех успевающих по литературе, выбирался «главный корреспондент». Ему поручался общий дневник экспедиции. Потом все дневники собирались, обсуждались на общем собрании и сдавались в библиотеку, откуда любой из школьников мог их получить для ознакомления.

Четырнадцать походов и экскурсий совершили юрюзанские школьники за несколько лет. В эти годы они не только вдоль и поперек исходили свой район. Они побывали в Москве, и шумная кипучая жизнь столицы, преобразуемой по сталинскому генеральному плану, с ее Кремлем, чудесными подземными дворцами метро и Третьяковской галереей — национальной гордостью русского народа — произвела на юных путешественников неизгладимое впечатление. Они побывали в Ленинграде и его окрестностях, с восхищением и восторгом рассматривали бессмертные творения архитекторов Захарова, Воронихина и Растрелли, фонтаны Петродворца и великолепные дворцы города Пушкин, из которых Октябрьская революция вымела тунеядцев. Они побывали в городе Калинине, совершили поездку по Волге и каналу Москва-Волга. С каждым годом во всем своем многообразии раскрывалась перед ними необъятная ширь Родины, ее несметные сокровища.

Чаще и больше всего юрюзанские школьники путешествовали по родному краю.

Южный Урал! Сколько здесь гор и лесов! Могучие горные хребты, отвесные скалы, бесчисленные реки и ручейки. Прекрасная и величественная природа! Маленьким ручейком, теряющимся среди огромных камней, начинается у подножия Яман-тау река Юрюзань, горные ключи несут в нее свои воды, и с каждым километром становится она все шире и полноводнее. С двух сторон сжали ее горы и бурлит она меж отвесных берегов, ударяя скалы…

Не зря с незапамятных времен башкиры дали реке название Ур-зень — «коварное течение».

В пределах Катавского района бурлящей реке очень редко удается прижаться к берегу глубоким вольным плёсом, в таких местах недвижно склоняют над водой свои ветви и задумчиво смотрят в зеркальную гладь реки ива и черемуха; летними вечерами нет-нет да и выпрыгнет из воды рыба, играя, сверкнет в лучах заходящего солнца, — и снова тишина, только круги разбегаются по воде…

Вот по этим местам, вдоль берегов быстрой и шумливой Юрюзани, и совершались многочисленные экскурсии. Юные путешественники возвращались домой загорелые, жизнерадостные, полные новых впечатлений и новых сил для предстоящего учебного года.

III

Летом 1939 года Владислав Антонович отправился с учениками восьмого и девятого классов в большой комбинированный поход. Часть пути надо было пройти пешком, другую часть — проплыть на лодках. Лето на Южном Урале выдалось на редкость жаркое и сухое. Через пять дней путешествия по горам ребята добрались до села Тюлюк. Отсюда тридцать два туриста должны были плыть вниз по реке на лодках. Но когда ребята подошли к реке, Костя Попов, шедший впереди, огорченно присвистнул:

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Река-то без воды!

В самом деле, воды в Юрюзани почти не было, только на самой средине, меж больших, покрытых зеленоватой плесенью камней, журча извивался маленький ручеек.

Ребята остановились и вопросительно поглядели на своего руководителя.

— Вот что, ребята, — поняв этот молчаливый вопрос, сказал Владислав Антонович. — Раньше времени нос вешать не годится и отступать перед первой же трудностью тоже не следует. Я думаю так: придется протащить лодки волоком. Неподалеку отсюда в Юрюзань впадают река Березяк и ключ Каменный, там нам будет легче. Ну, как, согласны?

— Конечно, потащим! — дружно согласились экскурсанты.

— А теперь, — продолжал директор, — нужно разбиться на команды, и каждой команде выбрать себе капитана. Лодок у нас четыре, значит, и капитанов должно быть четыре.

— А вам, Владислав Антонович, мы присвоим звание адмирала, — крикнула Таня Абаимова.

— Верно! — поддержали ее ребята. — Пусть Владислав Антонович будет адмиралом!

— Ну, хорошо, — улыбнулся директор. — Адмирал так адмирал! А теперь за дело!

И флотилия из четырех лодок растянулась по реке. Странное это было зрелище. Среди больших, острых камней, как среди торосов, в узеньком фарватере реки, под дружное пение «Дубинушки» тридцать два человека волоком тащили большие тяжелые лодки. Ноги ребят скользили по поросшим зеленым мхом камням. Экскурсанты то и дело оступались, теряя равновесие. Хорошо еще, что юные путешественники предусмотрительно обулись в лапти. Ступать босыми ногами по каменистому дну было бы невозможно.

Едва ребята оставили за поворотом окраинные домики Тюлюка, как им повстречались два деда. Седобородые, загорелые дочерна, они стояли на берегу и, глядя на странную флотилию, посмеивались.

— Глянь, ты глянь, Кузьмич, чего выдумали! Ха-ха-ха! — заливался один из них, высокий и худощавый, с окладистой бородой. — Реку курица пешком перейдет и ног не замочит, а они плыть надумали!

— А ты глянь, — отзывался другой, — как у них корабль-то прозывается. Гляди, как шельмецы назвали: «Вперед»! Ха-ха-ха! Ну, я тебе скажу, на этой самой «Вперед» они далеко не уедут!

— И чего вы, деды, смеетесь?.. — обозлился капитан лодки Гена Буслаев. — Смеяться, конечно, легко, а вот тащить лодки трудновато… Так что нам не до смеху…

— А ты не серчай, милок, — сквозь смех добродушно сказал, худощавый старик. — Ведь мы к чему смеемся? А к тому, что всякое дело надо с умом делать, К лодкам этим вас как-будто никто не привязал, а вы волокете их по дну на себе. Ведь это ж курам насмех!

— К лодкам нас никто не привязал… Это верно, — продолжая разговор с дедами, заявил Гена. — Но мы сами решили добраться до большой воды… и доберемся!.. Мы упорные! Верно, ребята?

— Верно! Верно!.. — хором закричали школьники. Старики только покачали головами.

Однако продвигаться вперед было очень трудно. За весь день, с раннего утра и до позднего вечера путешественники «проплыли» всего… три километра. Когда на привале отрядный радист Володя Климанов установил антенну, и из приемника очень знакомый голос артиста пропел «Капитан, капитан, улыбнитесь», то даже это никого не развеселило. Измученные ребята хотели только одного: спать, спать и спать…

На следующий день штурмом взяли четыре километра, еще через день — пять. Темпы нарастали. За эти несколько дней похода ребята похудели, почернели под палящими лучами солнца, руки у многих были поцарапаны, покрылись мозолями и ссадинами; одежда на многих ребятах порвалась, лапти от долгого пребывания в воде развалились. Словом, когда ребята добрались, наконец, до деревни Петропавловки, они были похожи не то на сошедших с полотна репинских бурлаков, не то на разбойников…

На следующий день, рано утром, когда экскурсанты еще крепко спали в здании петропавловской школы, Владислав Антонович отправился на разведку. Результаты разведки были самые неутешительные. Путь впереди был такой же трудный.

Владислав Антонович знал, что проклятые перекаты должны скоро кончиться, кроме того, где-то в верховьях прошли дожди, и вода должна скоро хоть немного прибыть в реке, но хватит ли у ребят выдержки преодолеть этот последний десяток километров тяжелого пути? Что делать? Где выход?

Конечно, можно бросить лодки и идти пешком. Правда, он обещал леспромхозу доставить лодки обратно в Юрюзань, но там поймут, поверят и даже не упрекнут его, если он явится без лодок. Но разве это выход из положения? Он должен воспитывать в подростках настойчивость, упорство, а разве не в борьбе с препятствиями вырабатываются эти качества, необходимые советскому человеку — строителю новой жизни?!

Ученикам восьмого-девятого классов, комсомольцам, пора знать, что жизнь — это не одно удовольствие, что на жизненном пути встречаются препятствия и трудности и надо не бояться этих трудностей, а уметь их преодолевать.

Так размышлял Владислав Антонович.

На миг в памяти всплыло волевое, энергичное лицо Макаренко — любимого и авторитетного педагога, которому он всегда стремился подражать и у которого многому научился, и Владислав Антонович спросил себя: а как поступил бы в таком случае Макаренко? Бросил бы он лодки или нет? И, вспомнив знаменитый лозунг колонистов Макаренко — «Не пищать!», директор удовлетворенно улыбнулся:

— Нет, Макаренко не бросил бы лодок. Значит не должны бросать и мы!

А в это время в школе, где ночевали ребята, произошли следующие события.

Дежурная Таня Абаимова, видя, что никто из ребят не поднимается сам, стала будить их, бесцеремонно расталкивая:

— Да вставайте же, наконец!.. Пора! Скоро завтрак поспеет…

— А куда спешить? — лениво позевывая, спросил Вася Сафронов, светлоглазый паренек, с трудом разгибая спину и морщась от боли, пронизывающей каждый мускул. — Успеем еще!..

— Как куда спешить? — возмутилась Таня, — завтракать, говорю, нужно и ехать.

— Это на чем же ехать? — ехидно усмехнувшись, спросил Вася.

— Как на чем? — оторопело взглянула на него Таня. — На лодках, конечно. Да вы что сегодня? С ума что ли посходили все?

— Сойдешь тут с ума, — пробурчал Вася, а из угла комнаты кто-то мрачно пошутил: — Это еще неизвестно, кто на ком будет ехать, мы на лодках или опять лодки на нас.

В школе поднялся шум.

— Вот что, ребята! — закричал Сафронов, в волнении ероша свои светлые, коротко остриженные волосы. — Я предлагаю бросить лодки и идти пешком! Хватит!.. Помучились! Что нас привязали к ним что ли?

— Бросить? — насмешливо спросил его капитан Костя Попов. — Так тебе адмирал и позволит бросить лодки! Он их обратно в леспромхоз обещал доставить.

— А мы что, по-твоему, двужильные что ли? — крикнул Вася, протягивая вперед руки со вздувшимися мозолями. — До каких же это пор дальше такое терпеть можно?.. Вы, как хотите, а я пойду пешком!

— Неудобно как-то, ребята, бросать лодки, — сказал смущенно, почесывая затылок, Гена Буслаев. — Что о нас в школе-то скажут?

— Ах, вам неудобно?! — набросился на него Сафронов. — Скажите, пожалуйста! Ему неудобно! Уж молчал бы лучше. Будто я не вижу, что сам ты в душе согласен со мной, только звание твое капитанское не позволяет тебе марку терять!

— Верно, Васька! — загудели со всех сторон.

— Бросим лодки!

— Хватит!..

Вдруг в дверях показался Владислав Антонович. Ребята замолчали, воцарилась мертвая тишина.

— Что здесь происходит? — стараясь казаться спокойным, спросил директор. Ребята угрюмо молчали.

— Владислав Антонович! — выступил вперед Сафронов. — Мы устали и тащить дальше лодки не можем. Мы пойдем пешком!

— Кто это «мы»?

— Мы — все… — ухмыльнулся Сафронов.

— Все ли?.. Не знаю, — и повысив голос, директор напомнил ребятам: — Я знаю другое. Мы все решили идти вперед и, несмотря на трудности, добраться до большой воды: нам доверены лодки — государственное имущество. Мы его бросить не можем. Мы должны беречь государственное добро. Мы не можем отказаться от плавания, когда большинство трудностей позади. Впереди у нас большой и интересный путь! Что о нас будут говорить в школе, когда узнают, что мы испугались трудностей?.. Итак, митинг объявляю закрытым! А сейчас всем идти завтракать! Капитанов прошу остаться. Останься и ты, Сафронов…

Вечером, когда очередные восемь километров остались позади, Вася Сафронов при свете костра записал в свой дневник:

Ночью разразилась гроза. Вода хлынула сверху сплошным потоком, точно в небе где-то образовалась дыра. Вековой лес глухо шумел под сильными порывами ветра; ослепительно яркие вспышки молний на миг вырывали из темноты край палатки, за которым виднелись немного испуганные лица девочек, давно потухший костер и ближайший ряд сосен; дальше ничего нельзя было рассмотреть за сплошной пеленой дождя.

Раскаты грома усиливались и многократно повторялись гулким эхо; временами казалось, что сами небеса обрушились на землю. Дождь шел всю ночь. Утром он кончился так же внезапно, как и начался, и в безоблачном, точна вымытом, небе засияло солнце. Утих монотонный, однообразный шум дождя, всю ночь барабанившего по брезенту палаток, но теперь в воздухе стоял другой шум, более сильный, доносившийся со стороны реки. Путешественники прибежали на берег и изумленно вскрикнули. Трудно было поверить глазам: река, еще вчера вечером тихо и лениво пробиравшаяся между камней узкой ниточкой, теперь бушевала. Скрылись под водой камни и перекаты, вода неслась стремительным ревущим потоком.

Лодку, которой командовал Костя Попов, унесло водой, и ребятам неминуемо пришлось бы с ней проститься, если бы бурное течение тут же неподалеку не посадило ее на большой камень.

Теперь уже сам «адмирал» не прочь был бы отказаться от лодочного путешествия, опасаясь, что рулевые не справятся с сильным течением и какую-нибудь лодку разобьет о береговые скалы. Но опасения были напрасны. В этот день ребята с лихвой были вознаграждены за все перенесенные лишения. Без всяких усилий проплыли они в этот день больше пятидесяти километров, не переставая восхищаться и любоваться горными пейзажами, которые открывались им с каждым новым поворотом реки…

Дома, подводя итоги этой экскурсии, Владислав Антонович записал в своей памятной тетради:

Директор был прав: когда участникам походов пришлось по зову Родины взять в руки оружие, все они оказались прекрасными солдатами.

IV

Зимой 1941 года Владислав Антонович и девятиклассница Нюра Овечко вернулись из Москвы, со всесоюзного слета юных натуралистов, полные новых впечатлений и небывалой энергии. Директор привез с собой официальное письмо Центральной детской туристской станции, в котором было написано, что юрюзанским туристам поручается исследовать верховья реки Юрюзани.

С большим интересом прослушали ребята на собрании кружка сообщение Владислава Антоновича о поездке в Москву, о выступлениях на слете туристов из других областей, о встрече с писателем Михаилом Пришвиным — большим любителем и знатоком природы.

— Отныне, — сказал директор, — мы перестаем быть индивидуальной группой любителей-путешественников, а включаемся во Всесоюзную экспедицию школьников по изучению природных богатств нашего Отечества, и руководить нами будут Центральная станция и ее областной филиал. — С этого дня юные туристы стали еще более деятельно готовиться к предстоящему очередному летнему походу, пополняя свои знания в секциях кружка.

Учитель Иван Данилович Тищенко читал доклады о минералах, о способах распознавания полезных ископаемых. Анна Петровна Денисова, учительница географии, рассказывала ребятам, как применять компас, карту, как ориентироваться на местности и даже как пользоваться мензулой[1] для топографических съемок. Учительница биологии Татьяна Григорьевна Логинова обучала членов биологической секции пользованию определителем растений и составлению гербариев и зоологических коллекций.

Ранним утром 22 июня 1941 года хорошо оснащенные участники экспедиции вышли из родного поселка и углубились в лес… На первом же привале геологи взяли со дна ручья пробу грунта. Когда на дне миски — этого несложного «прибора» — среди маленькой щепотки тяжелой породы, оставшейся после промывания, ярко блеснули две-три песчинки, Петя Иванов — тихий, застенчивый паренек — прошептал:

— Золото, ребята, золото!

— Сам ты золото! Золото желтое, а это блестит, как серебро, — перебил его Юля Афанасьев.

— Ребята, а может, платина? А?! Вот бы хорошо нам тут какое-нибудь месторождение открыть.

— Да! — с жаром подхватил Петя. — Вот открыли бы мы тут крупное месторождение золота или платины и выстроили бы потом здесь большой город…

— И назвали бы его в честь тебя «Ивановград», — в тон ему насмешливо добавила бойкая хохотушка Халида Нигматуллина.

— А ты не смейся! — оборвала ее Ася Логинова. — Петька правду говорит. Ведь только представить себе, ребята: здесь, в этом лесу, строится новый город. Ну, вроде Комсомольска или Игарки, а среди строителей — мы. Даже дух захватывает! Здорово!

А Владислав Антонович смотрел на ребят, вслушивался в их мечты о золоте, платине, о новом большом городе, и невольно вспомнился ему один давний эпизод из его жизни. В молодости, во время одного из своих многочисленных скитаний по дальневосточной Уссурийской тайге, Владислав Козловский присоединился к артели старателей. Кругом на сотни верст в дремучей тайге не было и признака человеческого жилья, не было и людей. Только по соседству, на Медвежьей поляне, мыли золото братья Митрофановы, Иван и Григорий, — угрюмые, заросшие бородами нелюдимы, враждебно и с недоверием смотревшие не только на посторонних, но и друг на друга.

И вот однажды, когда артель уже готовилась кончать работу, над тайгой прокатился и замер вдали дикий, нечеловеческий вопль.

— Неладное дело, ребята, — прислушиваясь, сумрачно сказал старик-артельщик. — На Медвежьей поляне кричат. Видать, у Ваньки с Гришкой беда приключилась. А ну, айда за мной!

Когда старатели добежали до Медвежьей поляны, их глазам представилась страшная картина.

На траве, неестественно раскинув руки, лежал с размозженным черепом Григорий Митрофанов, а неподалеку на корточках сидел его брат и, держа в дрожащей ладони горсть золотого песку, исступленно твердил одно слово:

— Золото!.. Золото!.. Золото!..

Надолго запомнил Владислав Антонович жадный, звериный блеск мутных, налитых кровью, безумных глаз братоубийцы, его сумасшедший ликующий шопот:

— Золото! Золото!..

И вот сейчас, видя, с каким вниманием смотрят юные путешественники на темную кучку породы и сверкающие крупинки, директор спросил себя: что ж, это — тоже жадность? И тут же ответил сам себе: да, это — жадность, но это не жадность стяжателя, искалеченного звериными законами капиталистического общества, где человек человеку — волк, где каждый думает только о своем личном обогащении и ради этого обогащения не останавливается ни перед чем. Это — жадность исследователя, творца, желающего только одного: своим скромным трудом увеличить и без того несметные богатства Родины. И, с нежностью глядя на ребят, Владислав Антонович с удовлетворением подумал: «В советской стране вырос новый человек, о котором столетиями мечтали лучшие просвещенные умы. Вырос хозяин и строитель жизни, а не раб ее…»

Ася Логинова легла на траву, долго, с наслаждением смотрела в бездонное небо, по которому, не затеняя солнца, лениво ползли легкие облачка.

— Как хорошо здесь, ребята! — счастливо вздохнула она.

Кругом действительно было хорошо. Сплошной стеной окружил маленькую полянку вековой лес. Тихий шелест сосновых веток навевал дремоту, хотелось вот так лежать и лежать, ни о чем не думая… А вокруг шла своя, удивительно интересная жизнь: над поляной, заросшей желтыми, синими, красными цветами, гудели шмели; по другую сторону ручья беспрерывно стучал дятел; вот белка, прыгая с ветки на ветку, скрылась в своем дупле; совсем близко от Аси прополз муравей, деловито таща соломинку; где-то кукушка отрывисто прокуковала свое унылое «ку-ку»…

И могли ли ребята и их воспитатель предполагать, что мирная счастливая жизнь Родины уже кончилась, что вот этим тихим, солнечным утром зловещие, черные самолеты со свастикой на плоскостях сбросили на наши мирные города свой смертоносный груз, и матери Гомеля и Минска, Киева и Одессы, прижимая к груди окровавленные трупы детей, посылают проклятия фашистским убийцам.

V

Прошли годы… Победой окончилась Великая Отечественная война. Много времени минуло с тех пор, как Владислав Антонович Козловский организовал первые походы по родному краю со своими воспитанниками. Много воды с тех пор утекло в быстрой реке Юрюзани. Но участники этих походов бережно хранят память о них. Как часто, глядя на светлые языки пламени костра, зажженного где-нибудь в прифронтовом лесу, молодой боец вспоминал другой костер на берегу реки, и спустившиеся сумерки, и мерцание звезд сквозь черные силуэты верхушек деревьев, и тишину, благодатную тишину вокруг! Многие участники школьных путешествий отдали в этой войне свою жизнь, на деле показав, как нужно любить родное Отечество и защищать его, когда придет беда. В первые дни войны, под Брестской крепостью в танковом сражении, погиб Гена Буслаев — участник многих экспедиций, капитан лодки «Вперед» в походе 1939 года.

Смертью героев пали в боях с фашистскими варварами Константин Попов, Василий Нырков, Петр Иванов, Владимир Бузин, Незаметдинов Минир. Вспоминается Владиславу Антоновичу, как пришел к нему в школу попрощаться Петя Иванов. Пришел строгий, подтянутый.

— До свиданья, Владислав Антонович, — просто сказал он. — Завтра еду в армию. — И, вдруг улыбнувшись своей застенчивой улыбкой, добавил: — Вот победим врага, опять совершим с вами большое путешествие. Верно? А еще есть у меня мечта построить где-нибудь в тайге хороший город, чтобы в нем были все удобства для людей. Живи, работай только! Вернусь с фронта — обязательно поеду учиться на инженера.

Не довелось Пете Иванову ни построить новый город, ни совершить путешествие. Через полгода в жарком бою бросился лейтенант Иванов вперед, увлекая свой взвод в атаку, и был убит вражеской пулей…

Сколько теплых писем приходило в дни войны в школу! Это были простенькие треугольнички со штампом полевой почты, но их-то больше всего ценил и берег директор, аккуратно подшивая в большой альбом.

Многим, очень многим пригодились в войне с фашистской Германией навыки, воля и упорство, которые заботливо воспитывал в них Владислав Антонович во время туристских походов.

Гвардии старшим лейтенантом возвратился в родной город Евгений Чуманов, и не сразу Владислав Антонович узнал в этом крепком, загорелом, увешанном боевыми наградами офицере прежнего паренька Женю Чуманова.

Пятнадцатилетним мальчиком брал в поход Володя Климанов небольшой приемник, а через несколько лет старший сержант Владимир Климанов прошел с походной рацией длинный, фронтовой путь от Курской дуги до Берлина, корректируя огонь советской артиллерии. Два боевых ордена и медали украсили его грудь.

В Казанском химико-технологическом институте учится сейчас бывший фронтовик Василий Сафронов, тот самый Сафронов, который был главным зачинщиком «бунта» в лодочном походе 1939 года. Когда на фронте за отличное выполнение боевых заданий командования генерал вручил гвардии старшему сержанту Сафронову перед строем орден Красной Звезды, вспомнились сержанту в этот миг давняя лодочная экскурсия, «бунт» и слова любимого учителя: «Ты хороший человек, но у тебя нет выдержки…»

Можно ли сомневаться, что школьный поход сыграл большую роль в воспитании его воли?! Многие из бывших учеников Юрюзанской школы вступили на фронте в партию. Коммунистом стал в дни войны и Владислав Антонович.

Едва только кончилась война, он снова с жаром отдался любимому занятию. В 1946 году с помощью завкома ордена Трудового Красного Знамени механического завода Владислав Антонович организовал экскурсию школьников в Ильменский государственный заповедник имени Ленина.

Сейчас Владислав Антонович работает в городе Энгельсе, на Волге. Он заведует физкультурной школой, преподает в женской школе любимый предмет — физику. Но часто видят Владислава Антоновича и во Дворце пионеров, где он руководит туристским кружком.

Под его руководством пионеры города Энгельса совершают на пароходе и лодках большие путешествия по Волге. И, глядя на широкие, раздольные просторы великой русской реки, вспоминает Владислав Антонович Южный Урал, горную реку Юрюзань, городок, раскинувшийся среди гор, и просторное светлое здание средней школы, которой он отдал пятнадцать лет своей жизни и в которой зародилось и окрепло любимое дело его жизни — организация путешествий школьников по родному краю.