Учиться верить

Глава первая

«Роллс-ройсы» в кибуце — вещь редкая. Величавый автомобиль, поблескивая серебром сквозь тонкий слой покрывавшей его пыли, неторопливо въехал на центральную площадь. Толпа загорелых черноволосых ребятишек с восторженными криками бежала за «роллс-ройсом», словно за каким-нибудь дудочником в пестром плаще, и вся процессия походила на комету с пышным хвостом.

Лин, сидевшая на тенистой веранде, подняла глаза от шитья и посмотрела на машину. Важная птица, подумала она. Хоть бы постеснялся выставлять себя напоказ в таком скромном месте, как кибуц.

Машина остановилась перед зданием администрации, но мужчина, вышедший из нее, оказался совсем другим, чем она ожидала, и у Лин от удивления расширились глаза. Стройный мускулистый шатен с загорелым волевым лицом был настолько высок, что, выбираясь из машины, согнулся в три погибели. Распрямившись, он с неприкрытым интересом обозрел площадь. Да это англичанин! По каким-то неуловимым признакам Лин почти мгновенно разгадала в нем земляка. Она еще раз посмотрела на машину, но наклейки «ОВ» на ней не было. Незнакомец скользнул взглядом по близлежащим строениям, и Лин, повинуясь какому-то странному порыву, спряталась в тени, не желая, чтобы он ее увидел. Лишь на мгновение взгляд скрытых за темными очками глаз задержался на ее веранде. Через секунду незнакомец, легко перепрыгивая сразу через две ступеньки, взбежал по лестнице в здание администрации.

Лин вдруг сообразила, что все это время сидела в напряжении, и с трудом перевела дух, пытаясь отвлечься за штопаньем детской рубашонки. Интересно, подумала она, поднимая глаза на административное здание, кто это такой и что ему здесь нужно? Англичане в кибуце не редкость, но обычно они приезжают сюда в отпуск, чтобы познакомиться с жизнью коммуны, и останавливаются в доме для гостей. Но этот человек не похож на отдыхающего — слишком уж внимательно он рассматривал площадь, а затем стремительно поднялся в здание администрации. Ей опять стало не по себе, но она постаралась взять себя в руки, да, он похож на англичанина, но это же не значит, что он приехал за ней. К тому же никто, даже ее родители, не знает, что она здесь.

— Старый добрый «роллс-ройс»?

Дейв, только что вернувшись с поля, где проработал целый день, с любопытством рассматривал машину. Его загорелая грудь была заляпана белой краской.

— Чем это ты занимался? — спросила Лин. Он расплылся в широкой довольной улыбке.

— Белил деревья, чтоб у них не было солнечного удара.

Шутка удалась, они рассмеялись, и Дейв продолжал:

— Пойдем посмотрим на эту диковинку, — он кивнул на «роллс-ройс».

— Да ну его! — поспешно возразила Лин и, смутившись, тут же добавила: — Ты что, «роллс-ройсов» не видел? Ты, наверное, проголодался. Может, пойдешь отмоешься перед ужином?

Он удивленно обернулся и, улыбнувшись, направился к дому.

— Вам в Англии такие машины приелись, — заметил он уже у лестницы. — Но в Штатах они редкость. Особенно такой вот антиквариат.

Только теперь она сообразила, что машина старого выпуска; судя по мощному угловатому кузову, ей лет тридцать-сорок, и хотя на звание антикварной она явно не тянула, все же это был коллекционный экземпляр. Серебристая красавица была в безупречном состоянии, и ее возраст заставил Лин задуматься о хозяине.

Дейв, моясь в душе, громко напевал популярную несколько лет назад песенку. Западная музыка не сразу сюда доходит, а по сравнению с Лин, жившей тут уже полгода, Дейв старожил: он приехал в Израиль по путевке университета, чтобы познакомиться с жизнью кибуца, и ему так здесь понравилось, что он остался. На первое время прибывающая сюда молодежь размещалась в домах «кибуцных родителей», а поскольку Лин говорила только по-английски, то ее подселили к Дейву.

Работники, возвращавшиеся с полей, останавливались в тени деревьев на площади и с любопытством смотрели на машину. Интересно, что же представляет собой владелец столь вызывающе роскошного авто? Эксгибиционист? Эготист? Кем бы он ни был, он все еще находился в здании администрации, а это могло означать только то, что у него важное дело.

Внезапно устыдившись своего смущения, Лин встала и отправилась в спальню. Комната была маленькая, скудно обставленная, зато в углу, около окна, стоял рукомойник, а над ним — небольшое зеркало. Душ все еще был занят Дейвом, и Лин пришлось мыться в комнате. Она надела свежее платье и повязала длинные, светлые, казавшиеся прозрачными в солнечных лучах волосы платком той же расцветки, что и платье. Дейв не заставил себя ждать, и они одними из первых отправились в большую общую столовую. После ужина Лин предстояло опять работать в ресторане кибуца.

Они сели за стол с молодыми людьми, говорившими по-английски, и скоро Лин так увлеклась, что даже не заметила Наоми, десятилетнюю дочку ее «родителей».

— Привет, Наоми, — поздоровался Дейв, обнимая ее. — Поешь с нами?

— Нет, — отказалась Наоми и, тщательно выговаривая английские слова, сообщила: — Меня послали сказать Лин, что ее ждут в администрации.

Предчувствие таки не обмануло Лин. Она занервничала.

— Пойти с тобой? — встревоженно спросил Дейв.

— Нет, зачем? — Она натянуто улыбнулась. — Вряд ли это что-нибудь серьезное.

Вслед за Наоми она шла по зеленому газону площади, и тень от ее высокой стройной фигуры все увеличивалась в лучах заходящего солнца. В здании администрации ее дожидались двое: тот самый мужчина, что приехал на «роллс-ройсе», и Амос, дежурный по комитету управления кибуцем. Быстро взглянув на незнакомца, Лин перевела взгляд на ободряюще улыбнувшегося ей Амоса.

— Все в порядке, Лин, ничего страшного. К тебе посетитель. Тебя это удивляет? — Не получив ответа, он продолжал тем же мягким голосом: — А мне кажется, тебя это должно было бы удивить. Похоже, тебя разыскивают родители. И они попросили этого молодого человека, Моргана Френча, помочь им. — Амос сделал жест в сторону незнакомца, небрежно облокотившегося на раму окна. Тот безучастно смотрел на Лин. — Ты говорила, что приехала с согласия родителей, — продолжал Амос.

Он не упрекал ее за ложь, но в голосе его слышался вопрос.

— Мне уже восемнадцать, — защищалась Лин. — И я не обязана спрашивать их разрешения. К тому же им было наплевать, куда я отправляюсь.

— А мне кажется, что им вовсе не наплевать, если уж они посылают за тобой, — возразил Амос, вставая. — Морган сам тебе все объяснит. Мы же поговорим завтра, Лин. — Он повернулся и пожал руку человеку, которого уже нельзя было назвать незнакомцем. — Вы можете говорить здесь, а потом Лин проводит вас в дом для гостей и покажет ресторан. Шалом.

— Спасибо и до свиданья.

Когда Амос вышел, Лин повернулась к Моргану Френчу.

— Вы кто? Частный детектив? — поинтересовалась она, пряча за показной воинственностью неуверенность и надежду. — Мне почему-то казалось, что соглядатаи не должны высовываться. А вы позволяете себе разъезжать на «роллс-ройсах».

Морган Френч отошел от стены и, взгромоздясь на край стола, с любопытством разглядывал ее ясно-голубыми, как летнее небо, глазами. Губы его растянулись в легкой усмешке.

— Я не занимаюсь этим профессионально, если вы это имеете в виду. Просто я собирался в эти края, и ваш отец просил меня разыскать вас.

Голос у Моргана был мощный, как его тело и, вероятно, вся его личность. Но Лин уже ничего не замечала.

— Отец? Вас послал мой отец? А не… не мать?

— Нет, я не знаком с вашей матерью.

Лин была почти уверена, что Моргана послала ее мать, и потому теперь была застигнута врасплох. Морган, заметив ее замешательство, молчал.

— Как вы узнали, что я здесь? — наконец спросила девушка.

— Я не знал. Я просто спрашивал во всех близлежащих кибуцах. А если вас интересует, как ваш отец узнал о том, что вы в Израиле, то лучше спросите его сами, — сказал Морган, когда она открыла было рот, чтобы задать этот вопрос. — Вполне возможно, он нанял для розыска детектива, — сухо добавил он.

Лин быстро взглянула на него, не понимая, что во всей этой истории нужно лично ему. Он не производил впечатления человека, зарабатывающего на жизнь продажей своего труда: на нем были дорогие джинсы и рубашка, а на запястье поблескивали золотые часы. Да и во всем его облике было нечто такое, что выдавало в нем человека, не терпящего приказаний. Она слегка нахмурилась и спросила:

— Значит, вы друг моего отца?

Он едва заметно пожал плечами.

— Мы скорее партнеры… в некотором роде.

— Что-то не припомню, чтобы он говорил мне о вас.

Морган встал, и она тут же почувствовала себя маленькой.

— Мы познакомились несколько месяцев назад, уже после того, как вы сбежали.

— Понятно. Ну и как… как он?

— Прекрасно. — Морган явно уловил горечь в ее голосе и, внимательно посмотрев на нее, добавил уже мягче: — Он очень беспокоится о вас. И очень скучает.

Лин рассмеялась с неожиданной хрипотцой.

— Скучает? Это с его-то новой женушкой? Удивительно, как он вообще меня хватился? — Она резко отвернулась, мгновенно раскаявшись в том, что позволила себе подобную слабость при незнакомце. Она подошла к окну, но на улице уже стемнело, и ничего не было видно. Помолчав, она добавила: — Простите, вы, видимо, не в курсе того, что произошло.

— Я знаю только то, что ваш отец посчитал нужным мне рассказать, — спокойно ответил Морган. — Он сказал, что вы оказались не готовы воспринять его вторую женитьбу и что вы исчезли, не потрудившись сказать «до свидания», не говоря уже о том, чтобы сообщить, куда отправляетесь.

Она резко обернулась и посмотрела на него широко раскрытыми от злости серыми глазами.

— Это он так сказал? Что я сбежала, потому что недостаточно созрела?

— А разве не так? — спросил Морган.

Она упрямо вздернула вверх подбородок.

— Нет, я ушла потому, что не желала жить в одном доме с женщиной, разбившей нашу семью.

— Тогда зачем было забираться так далеко? Почему вы не сняли себе квартиру или что-нибудь в этом роде?

— Вы просто не понимаете, — раздраженно возразила Лин и вдруг, неожиданно для себя, спросила: — А вы знакомы с… его новой женой?

— С вашей мачехой? В общем-то, я…

— Не называйте ее так! — взорвалась Лин.

— Но ведь она вам мачеха, нравится вам это или нет, — внимательно присматриваясь к ней, осторожно заметил Морган.

— Пусть так, но мне это не нравится. Я не желаю иметь ничего общего с этой женщиной! С этой авантюристкой, с этой…

— Не продолжайте, не надо, — остановил ее Морган, хмурясь. — Я все понял.

Лин бросила на него быстрый взгляд, удивленная его тоном, и только тут сообразила, что слишком разоткровенничалась с человеком, которого едва знает.

— Простите, — сдержанно вымолвила она. — Какое вам дело до наших семейных дрязг? — Он ничего не ответил, и она продолжала: — Ну ладно, вы меня нашли. И что теперь? Донесете отцу?

— Да, но для начала прочтите это, — он вытащил из кармана конверт и протянул ей.

— Что это?

— Письмо от вашего отца.

Лин инстинктивно отдернула руки и спрятала их за спиной, плотно сцепив пальцы.

— Я не хочу его читать.

— Теперь и я вижу, что вы еще ребенок.

Она бросила на него сердитый взгляд, но письмо взяла.

— Незрелость — это не… не…

— Упрямство, — подсказал он.

Лин чуть не рассмеялась, но, взглянув на конверт, опять погрустнела.

— Я прочитаю его позже.

— Конечно. Может, покажете мне дом для гостей?

— Да, пойдемте. — Лин стряхнула с себя воспоминания о Лондоне и склоках, сопровождавших развод ее родителей, и вывела Моргана на улицу, где вокруг его освещенной фонарями машины толпилось несколько человек. — Не хотите отогнать машину? — предложила она.

— Пожалуй. Садитесь. Дверца не заперта.

Лин села рядом с ним на переднее сиденье, с удовольствием погрузившись в старомодную роскошь богатой обивки, которую дополняли отделанные под орех панели.

— Гм… Блеск! — Она откинулась на мягкую спинку кожаного кресла. — Ваша?

Морган с огорчением покачал головой.

— К сожалению… эта машина не моя, я здесь именно для того, чтобы доставить ее в Англию по заказу моего друга-коллекционера.

Она нахмурилась:

— Так, значит, вы приехали сюда не за мной?

— Конечно, нет, я же говорил. Это просто совпадение.

Лин не знала, хорошо это или плохо, но в том, что для Моргана Френча она лишь дополнительная обуза, она теперь уже не сомневалась. Задетая за живое, она показала ему, как ехать к дому для гостей, и вновь откинулась на спинку кресла, заметив его слегка насмешливый взгляд, словно он без труда прочитал ее мысли. Потом она прописала его в доме для гостей и сказала:

— Боюсь, сейчас мне придется откланяться, поскольку сегодня вечером я работаю в ресторане.

— В том самом, где я буду ужинать?

— Да. Сразу направо, около бассейна.

— Еще увидимся.

Она кивнула без особого энтузиазма:

— Возможно.

И заторопилась к ресторану, сообразив, что уже опаздывает на смену — в коммуне все были очень пунктуальны. Но никто не проронил ни слова — видимо, Амос предупредил о ее возможном опоздании. Обитатели кибуца питались вместе в общей столовой, а ресторан предназначался для приезжих. Лин работала здесь официанткой. Обычно народу было мало, но сегодня, как назло, пришла целая компания, отмечавшая чей-то день рождения, и Лин пришлось бегать туда-сюда почти до самого закрытия ресторана. Через тонкую ткань платья она все время ощущала письмо, но решила дождаться окончания смены, хотя еще не была уверена в том, будет ли его читать. Лин не стала говорить и с Морганом, когда он пришел на ужин, поскольку он и письмо олицетворяли собой тот мир, из которого она убежала, кипя от негодования. Здесь, в кибуце, она окунулась в совершенно иную жизнь — спокойную и полную смысла, с ценностями, не имеющими ничего общего с тем, что она оставила позади. Лин инстинктивно чувствовала, что стоит ей прочитать письмо, как все вокруг опять изменится.

Морган сел за ее столик, но Лин попросила подругу обслужить его.

— С удовольствием, — ответила девушка. — Это он приехал на такой красивой машине? Да и сам он очень даже ничего…

Да, он действительно красив, суровой мужественной красотой, и глаза у него необычайные. В этом Лин была согласна со своей подругой. Но сейчас Морган был для нее лишь вестником, принесшим неприятные новости. Она избегала его взгляда и облегченно вздохнула, когда он наконец покинул ресторан. Те, что праздновали день рождения, ушли только к полуночи. Лин, как и весь персонал ресторана, помахала им вслед. Попрощавшись с товарищами, Лин пошла по дороге в поле.

Ночь была полна очарования. Месяц ярко светил с бархатного небосвода. Девушка присела на берегу оросительного канала в сливовом саду, прислушиваясь к веселому журчанию живительной воды. Какое-то время она сидела неподвижно, наслаждаясь тишиной и спокойствием, не в силах заставить себя распечатать письмо отца; наконец со вздохом достала конверт из кармана и с неохотой вскрыла. Письмо было очень длинным. Лин читала его при свете фонарика, взятого в ресторане, и без труда представила себе отца, который, сердито хмурясь, делает над собой невероятное усилие, чтобы его слова звучали убедительно и нежно и чтобы, не дай Бог, не отпугнуть ее.

Отец звал ее домой; эта мысль пронизывала все письмо. Он писал, что тоскует, и просил прощения, если невольно вынудил ее к бегству. Он ни в чем ее не упрекал, разве только в том, что она не давала о себе знать. «Мы с матерью очень переживаем», — писал он. Что ж, хоть это их еще объединяет, подумала Лин с горьким удовлетворением. Когда отец совершенно неожиданно после двадцати пяти лет совместной и вроде бы счастливой семейной жизни (по крайней мере у Лин никогда не было оснований сомневаться в том, что ее родители счастливы) объявил, что встретил другую женщину и хочет получить развод, Лин была потрясена до глубины души.

Мать не находила себе места, и Лин, естественно, полностью приняла ее сторону, но это не образумило отца, и мать, как показалось Лин, слишком скоро согласилась на желанный для него развод. Лин с матерью переехали, поскольку дом принадлежал семейству отца, а в их комнатах стала хозяйничать приторно красивая авантюристка, разбивающая семьи… Вспомнив о попытках отца заставить Лин жить вместе с ним и с той самой совратительницей Клэр, которая и была-то всего лет на десять старше ее, Лин снова начала злиться. Тогда она рассмеялась ему прямо в лицо и сказала, что не хочет больше видеть ни его, ни его новой жены. Но уже вскоре на нее обрушилось новое потрясение — мать ее собралась в круиз, чтобы забыться, дав ей четко понять, что не хотела бы брать ее с собой. Вот тогда-то, почувствовав себя брошенной и преданной обоими родителями, она и решила бежать.

Лин опять вернулась к письму, в котором отец сообщал ей о том, как он счастлив с Клэр и как рад, что решился на этот шаг. Он пытался убедить дочку в том, что они с ее матерью отдалялись друг от друга уже в течение многих лет. Но Лин не поверила, она была возмущена его эгоизмом и нежеланием понять, какую боль он причинил им с матерью. Однако, прочитав еще несколько абзацев, она узнала, что мать вышла замуж за австралийца, с которым познакомилась во время круиза.

Лин недоверчиво смотрела на листок бумаги. Это невозможно! Мать ее так переживала и была так потрясена, когда ее супружеская жизнь оказалась разбитой. Она говорила тогда, что не поверит больше ни одному мужчине. Скорее всего, она вышла за этого австралийца просто из чувства мести, решила Лин, лишь бы доказать отцу, что еще вполне привлекательна. Только поэтому. Обескураженно глядя на письмо, девушка всхлипнула. Чем занималась ее мать во время этого круиза? Лин была уверена, что стоит ей сбежать, как мать ее тут же вернется из путешествия. И будет сидеть одна, убитая горем, с единственной мыслью о своем бедном ребенке, которого надо отыскать и уговорить вернуться домой.

Теперь же она сообразила, что если бы ее искали, то уже давно бы нашли. Это могло означать только одно: родители ее были настолько заняты собой, что забыли думать о ней. Ею овладело чувство жалости к себе, тут же сменившееся неуверенностью: ее когда-то устойчивый мир пошатнулся. Она почувствовала себя потерянной, никому не нужной и страшно ранимой.

— Так, значит, вы все-таки прочитали? — раздался у нее за спиной мужской голос, и Лин, резко повернувшись, увидела в нескольких шагах от себя Моргана. Она и не слышала, как он подошел, что, впрочем, и неудивительно, поскольку мысли ее были очень далеко. Не дожидаясь приглашения, он сел на скамейку подле нее. — Что это за деревья? — спросил он, указывая на темные тени фруктового сада.

— Сливы. — Она повернулась к нему. — Вы прогуливались?

— Нет. — Он смотрел ей прямо в глаза. — Я иду за вами от самого ресторана. На случай, если вы захотите поплакаться кому-нибудь в жилетку.

— Значит, вы знали содержание этого письма? — удивилась она.

— Ваш отец говорил мне, что ваша мать вновь вышла замуж, и, памятуя о том, как вы отреагировали на его женитьбу, он боялся, что это вас расстроит.

— Мне начинает казаться, что ваши отношения с папой не ограничиваются только бизнесом, если он вам даже об этом рассказывал, — с упреком заметила Лин.

Морган пожал плечами.

— Мы неплохо ладим. — Он приподнял бровь. — А вы на самом деле расстроены?

Лин отвернулась.

— А вы думаете, у меня нет на это оснований? Вы считаете меня незрелым человеком? Так, кажется, вы обо мне отзывались? — горько спросила она. — Извините, но я ничего не могу с собой поделать!

— Почему вас так расстраивает, что ваша мать вновь обрела счастье?

Она резко рассмеялась.

— Как это похоже на «доводы рассудка», к которым прибегал отец, чтобы заставить меня смириться с его выкрутасами. Да, меня это расстраивает. Я почти уверена, что она пошла на это, лишь бы досадить отцу.

— И ей не помогло ваше столь поспешное бегство, — ровным голосом закончил Морган.

Она бросила на него сердитый взгляд.

— А вам какое до этого дело, скажите на милость?

— Никакого. Вы же сами сказали, что до ваших домашних передряг никому нет дела. Но мне бы хотелось разрядить обстановку, перед тем как я отвезу вас домой.

Глаза Лин расширились.

— Что вы хотите этим сказать?

— А! Вы еще не дочитали? Ваш отец просил меня привезти вас в Англию.

— Да? А я вот не поеду! — выпалила она и тут же прикусила губу, заметив усмешку в уголках рта Моргана. — Что я там потеряла? — возбужденно продолжала она. — Особенно теперь, после того как мать опять вышла замуж. Вряд ли ей понравится, если под ногами у нее будет путаться взрослая дочь. Я уже пережила это с отцом. В моем присутствии они чувствуют себя старыми. А разве не от этого они бегут? Разве не от своей старости?

— И вы не допускаете мысли, что их чувства искренни? — резонно спросил Морган. — Вы не допускаете, что они достаточно взрослые… — Морган усмехнулся, — и достаточно зрелые, чтобы разобраться в своих собственных чувствах и потребностях и действовать соответствующим образом?

— Нет, не допускаю, — вызывающе ответила Лин. А когда Морган громко рассмеялся, она натянуто хмыкнула и вздохнула: — Мои родители были вполне счастливы в течение двадцати пяти лет, до того, как Клэр Джеймсон в погоне за богатым муженьком — все равно чьим — не встала у них на пути и не соблазнила отца. Хорошо, я могу допустить, что мои мать и отец не были в восторге друг от друга, но разве можно ожидать восторженной любви после двадцати пяти лет совместной жизни? Но они были довольны, и мы любили друг друга, а вот теперь от этого ничего не осталось, а вместо любви — только ненависть.

— Насколько я понимаю, отец просил вас перейти жить к нему, когда ваша мать собралась в круиз. Вряд ли бы он на это пошел, если бы вы не были ему нужны.

— Скорее всего, он сделал это из чувства долга, — вяло ответила Лин. — Он прекрасно знал, что я не останусь там, где живет эта особа. Кстати, из-за нее я потеряла и свой дом.

Помолчав, Морган сказал:

— Но теперь отец просит вас вернуться, так ведь?

— А я не вернусь. До тех пор, пока он не разойдется с этой женщиной, — решительно заявила Лин.

— Бегством невозможно решить ни одну проблему. Ну ладно, можете не жить в его доме, но докажите ему, что у вас есть чувство ответственности. А для этого надо вернуться в Англию.

— Зачем? Мне и здесь неплохо.

— Вы счастливы? — спросил Морган, не сводя глаз с ее освещенного лунным светом лица.

— Здесь очень спокойно.

— Я не об этом.

Помолчав, она едва слышно вздохнула и честно призналась:

— Это не совсем то, чего я ожидала. Я думала, что в кибуце будет все намного… намного проще. А здесь оказался целый маленький город с фабриками, концертным залом и кинотеатром, с домом для гостей и рестораном. Да, верно, здесь все принадлежит всем, но это не то, чего я хотела, не то, зачем приехала.

— А зачем вы ехали?

Лин встала и отошла.

— Да я и сама точно не знаю. Искала место, где я была бы кому-нибудь нужна.

— А здесь вы себя так не чувствуете?

— Нет, — ответила она, впервые признаваясь себе в этом. — Они ко мне очень добры, но я не совсем вписываюсь в этот мирок. У меня возникло такое ощущение, будто все это время я ждала, что меня отсюда заберут.

— Другими словами, вы ждали, когда вас отыщут родители. — Она молча кивнула, и Морган продолжал: — Что ж, вот они вас и отыскали. Какой теперь смысл здесь оставаться?

— Никакого, насколько я понимаю. — Лин облокотилась о дерево. — Что вы имели в виду, когда сказали, что отец просил вас привезти меня домой?

— Именно это самое. Когда он узнал, что я собираюсь в Израиль, он попросил найти вас, передать письмо и забрать вас с собой в Англию.

— Все так просто?! И ему даже в голову не пришло, что я могу не захотеть возвратиться? — возмущенно воскликнула она.

— Отец предлагает вам свой дом и свою любовь. Что еще? Прошлое изменить нельзя, Лин, можно только идти вперед. Неужели вы собираетесь жить с ним порознь? Чем дольше вы так живете, тем труднее будет сделать первый шаг на пути домой. Если вы вообще думаете возвращаться домой, то сейчас самый подходящий момент.

Она с вызовом рассмеялась.

— Очень убедительно! Он сам просил вас сказать мне все это?

Морган быстро встал, подошел к ней и уперся рукой в дерево прямо у нее над головой.

— Если я убедителен, то лишь оттого, что мне хочется поскорее увезти вас отсюда. Мне бы не хотелось задерживаться здесь долго, дожидаясь, когда вы решитесь, — довольно прямолинейно заявил он, и она вдруг опять почувствовала себя ненужной и уязвимой.

Бросив на него сердитый взгляд, Лин отошла от дерева — рядом с Морганом ей было как-то не по себе.

— Так почему бы вам не поехать без меня? Если я надумаю вернуться, я вполне в состоянии сделать это сама. В конце-то концов, я сюда сама приехала, силой меня никто не тащил, — сердито заметила она.

— Ваш отец просил не оставлять вас одну и доставить домой. А я намерен выполнить его просьбу. — Крепко взяв ее за руку, он добавил: — Пошли в деревню. Вам, может, и хорошо, но я устал.

Лин хотела было воспротивиться, но уже в следующую секунду побрела за ним по тропинке вдоль сада. Когда они поравнялись с домами кибуца, она сказала:

— Дом для гостей там.

— Я провожу вас.

— В этом нет никакой необходимости, — запротестовала она.

— Как бы то ни было, я провожу.

Его длинная и широкая тень скользила по земле рядом с коротенькой тенью Лин. Понимая, что ссориться с Морганом Френчем бесполезно, она вдруг почувствовала, как приятно найти в нем поддержку и опору, хотя и не собиралась показывать ему этого.

— Мне и в самом деле не нужен провожатый, — сердито бросила она, но уже в следующую секунду испуганно вздохнула, заметив темную тень на веранде.

— Не бойся, Лин, это я. — Дейв вышел в круг лунного света и подозрительно посмотрел на Моргана. — Все в порядке?

— Да, все в порядке. Спокойной ночи. — Лин холодно кивнула Моргану и пошла в дом, даже не потрудившись представить их друг другу.

Она собиралась пройти прямо к себе, чтобы все хорошенько обдумать, но Дейв, явно давно поджидавший ее на террасе, заслуживал хоть какого-то объяснения.

— Это друг моего отца, — тихо сказала она. — Он привез мне письмо.

— Что ему нужно?

— Отцу? Он хочет, чтобы я вернулась домой.

Дейв на мгновенье остановился и затем тихо, словно не желая разбудить других, спросил:

— Ну, и что ты думаешь?

— Пока ничего не думаю. Я еще не решила. — Она улыбнулась. — Утро вечера мудренее. Спокойной ночи. До завтра.

Но уснула она не скоро. Все думала и думала о том, что делать: возвращаться в Англию или остаться здесь? Единственное, в чем она была уверена, — это в том, что никогда не будет жить в одном доме с женщиной, на которой так необдуманно женился ее отец. Может, Морган и прав, с неохотой подумала она. Может, действительно вернуться и попробовать жить самостоятельно, независимо от родителей. Но ей, всегда чувствовавшей себя единственным и любимым ребенком, было трудно примириться с мыслью, что ни матери, ни отцу она больше не нужна.

Лин вспомнила разговор с Морганом и удивилась, почему он уверен, что она обязательно поедет с ним в Англию. Он говорил об этом так, словно у нее нет выхода. А почувствовав ее колебания, он начал давить на нее. Ее мнение его не интересует. Да, собственно, почему оно должно его волновать? Просто еще одна посылка, которую следует доставить в Англию. Лин, любимый ребенок заботливых родителей, сейчас чувствовала себя никому не нужной. И ей это не нравилось. Наивно полагая, что своим бегством заставит родителей помириться, она думала, что они будут обеспокоены ее судьбой, но результат, судя по всему, оказался прямо противоположным. А того, чего ожидала в кибуце, она тоже не нашла. Глубоко подавленная, она наконец уснула.

Занятия в школе кибуца начинались рано утром, и Лин едва не опоздала. Под глазами у нее были темные круги, и она никак не могла сосредоточиться. Ученики не преминули этим воспользоваться, так что ей даже пришлось призвать их к порядку. Выходя из школы, она ожидала увидеть Моргана, но его не было, и вместо облегчения она вдруг почувствовала разочарование. Перед занятиями она не успела позавтракать и потому направилась прямо в столовую.

Увидев под зонтиком Моргана с Амосом, Лин хотела было проскочить мимо незамеченной, но, поняв, что это глупо, решила пройти с высоко поднятой головой. Когда же сообразила, что они ее сразу увидели, то даже порадовалась своему решению. Кивнув с преувеличенной бодростью, она произнесла:

— Доброе утро.

Амос жестом пригласил ее за столик, и она с неудовольствием подчинилась.

— Я как раз собиралась перекусить.

Морган встал.

— Я принесу. Что вы хотите?

— Кофе и сандвич. Спасибо.

Он преднамеренно оставил ее наедине с Амосом, который тут же заявил, что, по его мнению, ей лучше уехать из кибуца.

— Но почему? — запротестовала Лин. — Я нормально работаю, разве не так?

— Мы здесь даем не просто работу. Мы даем возможность начать новую жизнь. Но ты отличаешься от нас, Лин. И в глубине души ты сама это понимаешь.

Она опустила глаза на свои лежащие на коленях руки.

— Боюсь, это правда.

— Тебе нужно было время, чтобы прийти в себя, и мы тебе его дали, — твердо продолжал Амос. — Но теперь пора домой, там решать проблемы.

— Это Морган Френч попросил вас сказать мне все это? — поинтересовалась Лин. — Так ведь?

— Ну, мы договорились… — начал было Амос.

Но Лин наклонилась вперед и не дала ему докончить.

— Какое право имеете вы оба решать что-либо за меня?

— Никакого, — согласился Амос. — Если не считать того, что мы старше и, может, чуточку мудрее тебя, а ты, кажется, сама не знаешь, чего хочешь. — Он дотронулся до ее руки. — Возвращайся домой, Лин. Только дома ты сможешь быть по-настоящему счастлива. — Лин ничего не ответила, и он встал. — Прежде чем уедешь, не забудь зайти попрощаться.

Когда Морган принес ей кофе и сандвич, Амоса уже не было. Лин смотрела в стол, изо всех сил стараясь сдержать слезы.

— Кофе и сандвич с сыром, — сказал он. — Этого достаточно?

Она вдруг разозлилась и уставилась на него горящими глазами.

— Вам ведь все равно! — горько воскликнула она. — Вы так спешите побыстрее вернуться домой, что договорились о том, чтобы меня просто вышвырнули из кибуца! — Морган и не собирался отрицать этого, он просто смотрел на нее прищуренными глазами. — Неужели вы не могли дать мне пару дней на размышление?

— А зачем? — коротко спросил он. — Вы вернетесь со мной в Англию, и вы это знаете.

— Нет, не знаю! — воскликнула Лин, чуть не взвизгнув, и вскочила на ноги.

Морган схватил ее за запястье.

— Ну же, Лин, будь умницей. Кибуц вовсе не для тебя. Какой смысл тянуть здесь до бесконечности? Ты же прекрасно понимаешь, что рано или поздно уедешь отсюда. Так что поехали сейчас.

— Мне бы хотелось иметь привилегию самой принимать решения, — все еще возмущаясь, съязвила она, и ее серые глаза потемнели, как грозовые тучи.

Морган коротко рассмеялся.

— Эту привилегию надо заслужить, — сказал он и тут же нетерпеливо добавил: — Садись и пей кофе.

Лин огляделась и, поняв, что на них уже смотрят, с неохотой подчинилась. Она была сердита, но что она могла поделать?

— Когда вы уезжаете? — спросила Лин.

— Сколько тебе понадобится времени, чтобы собраться?

Лин уставилась на него широко открытыми глазами, только сейчас осознав, что ее жизни в кибуце неожиданно пришел конец. Она отвернулась и подняла чашку, но рука у нее так дрожала, что пришлось взять чашку обеими руками.

— Вы всегда столь… столь деспотичны? — спросила она.

Морган приподнял бровь.

— По мере необходимости.

Насмешка, прозвучавшая в его голосе, навела Лин на мысль, что она его просто ненавидит. Она так сильно сжала чашку, что костяшки пальцев побелели. Поставив чашку на стол, она резко встала.

— Я буду готова через час. Встретимся около административного здания.

И, не удостоив его взглядом, пошла прочь.

Когда ровно через час «роллс-ройс» остановился у здания администрации, Лин была уже там. Почувствовав ее настроение, Морган молчал до тех пор, пока они не выехали из кибуца. Наконец она сказал:

— Поздравляю. Я не знаю другой женщины, которая бы собралась всего за час. — Он искоса посмотрел на суровое выражение ее лица. — Насколько я понимаю, ты со всеми попрощалась?

— Конечно. — Все пожелали ей всего наилучшего, но Лин не сомневалась, что уже через пару дней о ней забудут; один только Дейв попросил ее адрес.

Несмотря на неровную дорогу, «роллс-ройс» ехал довольно быстро. Морган вел его вдоль побережья, но Лин почти не замечала пробегавшего за окном пейзажа. И только когда они остановились у бензоколонки, она без всякого интереса спросила:

— Куда мы едем?

— В Хайфу. — Морган помолчал, ожидая, что она скажет, но, не услышав ответа, добавил: — Женщине не идет быть хмурой, Лин. Взбодрись.

— Я не хмурая, — возразила она. — Я… я грустная.

— А чего тут грустить? Ты начинаешь новую жизнь, так настрой себя на оптимистический лад. Скоро ты опять увидишь отца. Найдешь квартирку, работу, друз…

— Ради Бога, замолчите! — резко повернулась к нему Лин. — Оставьте меня в покое, хорошо? Я сама как-нибудь разберусь, что мне делать. По крайней мере, в ваших советах я не нуждаюсь. Я вас не знаю и знать не хочу. Договорились?

Морган бросил на нее хмурый взгляд.

— Как тебе будет угодно.

Вот именно, твердо сказала про себя Лин. Она уже была сыта по горло указаниями Моргана и порадовалась тому, что завтра будет дома и больше никогда его не увидит. А пока просто не надо обращать на него внимания, вот и все.

Остаток пути до Хайфы они проделали в полном молчании. Морган включил радио и насвистывал вместе с музыкой. Лин раздраженно посмотрела на него, но он только усмехнулся и продолжал насвистывать, чуть не доведя ее до белого каления.

Наконец, к ее великому облегчению, они выехали на причал, где стоял британский корабль. Морган поднялся на борт, поговорил с капитаном и через некоторое время вернулся в сопровождении нескольких членов команды. Он вытащил багаж из машины, а Лин стояла в сторонке, наблюдая за огромным краном, поднимавшим машину на судно. Морган командовал операцией. Удостоверившись, что все в полном порядке, он спустился по трапу на причал и подхватил чемоданы.

— Пошли на борт.

Глаза Лин расширились от удивления.

— А… аэропорт?

Морган усмехнулся, явно наслаждаясь ее замешательством.

— Извини, но из Хайфы мы поплывем морем, и очень медленно. Неужели ты думаешь, что я брошу машину?

И стал подниматься по трапу, унося с собой чемодан Лин и не оставляя ей выбора. В полном замешательстве она последовала за ним.