Учиться верить

Глава четвертая

Подняв лицо к утреннему небу, Лин ощутила на коже дождевую взвесь. Он такой особенный, этот дождь, свежий и сладкий, и она тут же почувствовала себя дома. Конец путешествия казался теперь таким же близким, как и пологий берег, покрытый сочной зеленью. Она стояла на главной палубе, держась за леер, довольная, что никто ей не мешает. Прошедшая неделя была столь чудесной, что временами Лин даже не верилось, что можно быть такой счастливой. Она по уши влюблена в Моргана, это точно, и, видимо, не безответно, ведь не может же мужчина, с такой страстью и с таким чувством овладевший ею, быть совершенно к ней безразличен!

Она поймала языком несколько капелек дождя и улыбнулась, почувствовав их вкус. Английский дождь… У него даже вкус какой-то особый. Она не будет противиться встрече с отцом. Теперь она готова к ней и к тому, чтобы принять все, что уготовила ей жизнь. И все это благодаря Моргану, конечно. Любовь к нему и проведенная с ним ночь придали ей столько уверенности в себе, что она ощущала себя другим человеком. Я чувствую себя женщиной, подумала она. Взрослым человеком, а не какой-то девчонкой. Да и то, что она недавно увидела в зеркале, не похоже на то, что она привыкла видеть: теперь ее глаза горели каким-то глубинным огнем, объявлявшим миру о том, что она влюблена…

Все было бы просто прекрасно, если бы Морган не пытался с такой настойчивостью уговорить ее примириться с Клэр, второй женой отца, на что Лин ни за что не соглашалась. Ненависть, которую она взращивала в себе в течение года, пустила такие глубокие корни в ее душе, что даже ради Моргана она не могла заставить себя примириться с Клэр. Более того, Лин очень не нравилось, что он ее об этом просит; ей не нравилось, что он беспокоится о женщине, причинившей столько горя ей и ее матери. При всяком упоминании о Клэр она съеживалась и даже начинала сердиться, в ней закипали чувства, очень похожие на ревность. «Давай не будем об этом говорить», — просила она, раздраженно выпячивая вперед нижнюю губу. Обхватив его за шею, она начинала целовать его нежно и страстно, и он с неохотой отдавался во власть ее изменчивому настроению.

Навстречу им вышел буксир и повел их в Тилбери-Докс. Земля была уже совсем рядом, а Лин еще и не думала о том, чем займется, когда они будут дома. Она знала только одно — она пойдет за Морганом хоть на край света. Жизнь ее стала простой и понятной. Услышав позади шум закрывающейся металлической двери, она с улыбкой обернулась к Моргану.

— Все в порядке? — спросила она.

— Да, капитан обещал сразу же заняться выгрузкой «роллс-ройса». Надо, конечно, еще растаможить его, но бумаги в порядке, так что много времени у нас это не займет. — Он обнял ее. — Тебе не холодно под дождем?

— Нет, совсем не холодно, — ответила она и уткнулась ему в плечо.

Морган улыбнулся и поцеловал ее так, как ей больше всего нравилось: это был самый простой поцелуй, словно они были близки уже целую вечность и он имеет право целовать ее, ни на кого не оглядываясь. Этот поцелуй означал, что они влюблены, а Лин гордилась этим и хотела, чтобы весь мир об этом знал. На корабле и так уже все знали; Морган еще пытался как-то скрыть их отношения, но взгляды, которые Лин бросала на него после первой вместе проведенной ночи, и ее столь явная потребность постоянно быть с ним рядом и дотрагиваться до него не оставляли никаких сомнений.

— Ты выглядишь так, словно у тебя медовый месяц, — сказала ей одна из попутчиц.

И Лин улыбнулась, поняв, что именно так себя и чувствует.

— Разберемся с таможней — и в Лондон. До центра — самое большее час, — заметил Морган.

Повернувшись спиной к лееру, Лин смотрела вдоль борта судна.

— Мне будет не хватать этого. Прекрасное судно «Бритиш Баунти». Неплохое путешествие… — Она улыбнулась, глядя прямо ему в глаза.

— Неплохое? — Морган чмокнул ее в нос.

— Куда мы поедем? К тебе? Он состроил — гримасу.

— У меня такая маленькая квартирка, что вряд ли тебя устроит.

— А кровать там есть? — спросила она с неожиданной для себя откровенностью.

Морган усмехнулся.

— Есть, конечно. Но односпальная, а мне уже начинает надоедать односпальная кровать. Меня это сковывает.

— Что-то я этого не заметила, — развязно бросила она.

— Заметишь на настоящей кровати. Особенно на такой, которая не подвержена качке.

И он опять чмокнул ее в нос.

— Жду не дождусь, — откровенно призналась она.

Морган, глядя ей в лицо, спросил:

— Ты хоть понимаешь, какая ты?

Лин подняла бровь.

— Благодарю за комплимент, но что ты хочешь этим сказать?

— Что в постели ты стала для меня настоящим откровением.

— Ты не ожидал такой страсти?

Морган с удовольствием рассмеялся.

— Не ожидал.

— Так где же мы найдем двуспальную кровать?

— Я отвезу тебя в отель.

— Ты хочешь сказать, что мы оба отправимся в отель?

Он вдруг покачал головой, и при мысли, что они могут расстаться, ее охватила холодная дрожь.

— Нет, мне надо отогнать машину.

— Может, завтра отгонишь?

— Я не хочу рисковать. А если с ней что-нибудь случится за эту ночь?

— А где живет твой друг? Может, я поеду с тобой? — предложила Лин.

Морган опять отрицательно покачал головой.

— Боюсь, это невозможно. Я там заночую и позвоню завтра утром, как только вернусь в Лондон. К тому же, — он изобразил подобие улыбки, — сегодня тебе надо поговорить с отцом, и будет не очень удобно, если я окажусь вместе с тобой в отеле, ведь так?

— Мне наплевать, что он об этом подумает, — быстро вставила Лин.

Морган выпрямился.

— Побудешь немного дома. Все еще может измениться.

Она собралась было возразить, но он дотронулся пальцем до ее губ.

— Как бы то ни было, обещай мне, Лин, что не скажешь отцу, что мы… близки. Понимаешь?

— Нет.

— А то он еще меня застрелит! — сказал он, насмешливо передернув плечами.

Она подняла на него озадаченный взгляд.

— Не смейся. Я… я хочу быть с тобой, Морган.

Он положил руку ей на плечо.

— Поговори с отцом. Разберись, что к чему, а потом будешь строить планы на будущее. — Он помолчал, словно в нерешительности, и продолжил: — У нас столько времени впереди. Не подгоняй события, Лин. Не торопись, когда будешь принимать решение.

В ее широко открытых глазах опять начал зарождаться страх, но тут вдруг она вспомнила о большой кровати. Вряд ли бы он заговорил о кровати, если бы не собирался вскоре с ней встретиться.

Тут на палубе появились пассажиры, пожелавшие понаблюдать за швартовкой судна. Затем настала пора прощаться и раздавать обещания обязательно как-нибудь встретиться, которые очень скоро будут забыты; затем они прощались с капитаном и командой.

Лин с чемоданом в руке сошла на причал и стала наблюдать за выгрузкой «роллс-ройса», который плавно опускался на твердую землю. Впрочем, ей она твердой не казалась. Так всегда бывает после длительного плавания по морю — очутившись на берегу, не сразу восстанавливаешь способность ходить не раскачиваясь, словно земля под ногами ходит ходуном. Лин подняла бледное лицо к подошедшему Моргану.

— У меня земляная болезнь, — пожаловалась она.

Он рассмеялся и погрузил ее вещи в багажник. На таможне их задержали совсем недолго, и вскоре они уже осторожно продвигались вперед по переполненным в час пик улицам Лондона.

— Левосторонний руль не совсем подходит для Англии, — заметила Лин. — Твой друг будет переделывать его?

Морган одарил ее улыбкой.

— Если он это сделает, то машина перестанет быть коллекционным экземпляром. Это — «силвер-дон», модель, которая была выпущена очень ограниченным числом специально для Америки.

— Как же она оказалась в Израиле?

— Вероятно, кто-то купил ее в Америке и переправил в Израиль.

— И теперь ты вновь притащил ее в Англию, и круг замкнулся. Ты привез ее домой, — улыбнулась Лин, и эта мысль понравилась ей самой. — Ты привез домой и меня.

— Гм. — Морган сжал ей руку, но впервые, после того как они стали близки, брови его слегка сошлись над переносицей.

Он отвез ее в отель близ Гайд-парка и, заручившись обещанием как можно быстрее позвонить отцу, уехал.

Лин не торопясь приняла душ, тщательно промыла волосы и только после этого, завернувшись в банную простыню, уселась на большую двуспальную кровать и без особого энтузиазма сняла трубку. Она позвонила отцу в офис, и уже через несколько секунд ее соединили. Так странно вновь слышать его голос! Глупые слезы навернулись ей на глаза. Отец был тронут не меньше, чем она. Из его письма она поняла, что он скучает, но была поражена тем теплом, которое почувствовала в его голосе, — и это несмотря на то, как они расстались. Они договорились пообедать вместе в их любимом итальянском ресторанчике, куда он водил ее еще в детстве, и она стала быстро собираться. Взглянув на свои наряды, она даже поморщилась — в Израиле она мало что для себя покупала, и ее гардероб совсем не соответствовал дождливой английской погоде. Да и мода тоже изменилась, Лин обратила на это внимание уже по дороге в Лондон, а ей так хочется нравиться Моргану, что надо будет обязательно купить себе что-нибудь новенькое, и как можно быстрее. Ну а пока придется обойтись джинсами и свитером.

Когда она собралась, тучи рассеялись, на небе проступило водянистое солнце, и она решила пройтись. Улицы Уэст-Энда кишели туристами и служащими, вышедшими на обед. Лин смотрела на девушек вокруг и непроизвольно сравнивала их изящную красоту с тем, что ей довелось увидеть в других странах. Непременно надо собой заняться, если я хочу еще на что-нибудь сгодиться. Как бы ей хотелось, чтобы Морган гордился ею! Надо быть утонченной и элегантной, надо стать для него всем, о чем может мечтать мужчина. Витрины магазинов так и манили ее, но она взяла себя в руки, не желая опаздывать на встречу с отцом.

Он ждал ее в небольшом баре наверху ресторана и тут же вскочил. На какое-то мгновенье она смутилась, не зная, что делать, но он открыл ей навстречу объятия, и она бросилась к нему. Он крепко прижал ее к себе, поцеловал и чуть отодвинулся, чтобы лучше рассмотреть.

— Ты так загорела! — воскликнул он. — Ты прекрасно выглядишь. Жизнь в кибуце пошла тебе на пользу.

Лин поблагодарила, едва не выдав собственного удивления тем, насколько он сам помолодел. Совсем другой человек. Живя с матерью, он потихоньку набирал и набирал в весе до тех пор, пока не отрастил приличный животик, и волосы его, хотя ему еще не было пятидесяти, начали седеть; но за время их разлуки он сбросил лишний вес, а седые виски придавали ему элегантность. Он выглядел лет на десять моложе, чем тогда, когда она уезжала. Она сказала ему об этом, и он рассмеялся:

— Да, это все Клэр. Она воодушевляет меня.

И смолк, заметив, как мгновенно окаменело лицо Лин. На секунду между ними повисло неловкое молчание, но тут к ним подошел метрдотель Марио, приветствовавший их как старых друзей, и легкое замешательство прошло.

Во время обеда неловких ситуаций возникало еще немало, и о чем бы ни заходила речь, они то и дело возвращались к болезненной теме. Когда отец упомянул о старых друзьях, Лин поняла, что он ходит к ним вместе с Клэр, и ей стало не по себе оттого, что матери нашлась замена. У отца появилась масса новых интересов, и Лин наконец поняла, что жизнь его совершенно изменилась.

— А где мама? — спросила она.

— В Австралии, если не ошибаюсь. Гостит у родственников нового мужа и путешествует по стране. Они продлили медовый месяц. — Он вытащил бумажник из кармана и достал листок бумаги. — По этому телефону ты можешь оставить записку для матери, или тебе скажут, как с ней лучше связаться.

Лин медленно протянула руку и взяла бумажку.

— Чей это телефон?

— Старшего сына ее мужа. — Лин была настолько поражена, что он озабоченно посмотрел на нее. — Да, да, у него есть дети. Он — твой отчим, а его дети — твои сводные сестры и братья. — Он коротко рассмеялся. — Раньше у тебя была совсем небольшая семейка, а вот теперь — всех и не сосчитаешь, Лин.

— Они не принадлежат к моей семье, — резко ответила она. — Моя семья — только ты и мать, и другой семьи у меня никогда не будет.

Отец коротко вздохнул.

— Ты совсем не изменилась. — Но тут же перевел разговор на другую тему: — Как ты доехала?

— Отлично. Погода стояла прекрасная, и мне все понравилось, хотя вначале я даже была против.

— Как ты поладила с Морганом Френчем? — спросил он, и глаза его вдруг заблестели.

— С Морганом? — Лицо ее на мгновенье озарилось, и она тут же выдала себя с головой, хотя и постаралась произнести как можно спокойнее: — Да так, ничего.

Глаза Джонатана Стэндиша расширились и озабоченно заблестели, но вслух он только сказал:

— И что ты теперь собираешься делать? Естественно, мы с Клэр были бы чрезвычайно paды, если бы ты жила у нас, но мне кажется, что это тебе не по нутру.

— Верно, — решительно сказала Лин. — А что с той квартирой, где жила мама?

— Она отказалась от аренды, когда вышла замуж. Твои вещи у меня.

— Значит, придется поискать собственное жилье.

— Тебе вот-вот исполнится двадцать один. Если хочешь, я подарю тебе квартиру, но это не означает, что я отказываюсь от алиментов.

— Может, мне следует поискать работу? — предложила она.

Отец удивленно рассмеялся, и это ее почему-то покоробило.

— В этом нет никакой необходимости.

— Почему же? — горько спросила она. — С твоей охотницей за состояниями тебе очень понадобятся деньги на алмазы и платья, которые ей так нравятся. Бьюсь об заклад, что она еще выскажет тебе относительно квартиры для меня…

— Прекрати, Лин! — хриплым голосом выкрикнул Джонатан Стэндиш. — Почему ты ее так ненавидишь? Ты уже должна была бы успокоиться…

— Ты сам знаешь почему!

— А что, Морган не говорил с тобой о Клэр?

Она бросила на него удивленный взгляд, вдруг вспомнив, как часто Морган возвращался к этой нежеланной для нее теме. Затем неуверенно сказала:

— В общем, да, говорил. Это ты его просил?

— Я просил его по мере возможности убедить тебя спокойнее отнестись к моему браку, — сказал отец и, вздохнув, добавил: — Но, насколько я понимаю, у него ничего не получилось.

— Не получилось. Ничего, — подтвердила Лин.

Он в задумчивости посмотрел на нее и пожал плечами.

— Что же, ничего не поделаешь. Мне бы не хотелось, чтобы это стояло между нами.

Она довольно улыбнулась.

— Очень хорошо, я рада. Мы ведь можем видеться и без нее, а?

Лин едва сдержалась, чтобы не выпалить: «Без этой женщины».

— Если ты на этом настаиваешь.

— И если она тебе позволит, — колко добавила Лин.

Он хохотнул.

— Трудно сохранить две любви сразу, Лин. Любовь к тебе и любовь к Клэр.

— Про любовь к маме ты уже и не говоришь, — невыразительно заметила она.

— Мне твоя мать всегда нравилась и будет нравиться, Лин, но мы разлюбили друг друга еще задолго до того, как появилась Клэр.

— Не верю. Ты просто хочешь, чтобы я в это поверила, и тем самым убаюкиваешь собственную совесть. Именно Клэр заставила тебя раздвоиться и разбила мамину жизнь.

— Пусть так, но теперь с ее жизнью все в порядке, — бесцеремонно заявил он и поднял руку, подзывая официанта.

На улице он остановил такси и сказал:

— Звони в любое время и сообщи, когда найдешь квартиру. Подбросить тебя до отеля?

Лин отрицательно покачала головой.

— Нет, спасибо, мне еще надо в парикмахерскую и по магазинам, покупать наряды, — ответила она возбужденным голосом, уже думая о том, ради кого будет их покупать.

Отец взглянул на нее и заметил:

— Ты словно влюблена.

— Разве? — Лицо ее смягчилось, а глаза заблестели и она с удовольствием рассмеялась. — С чего же ты вдруг? Я просто рада, что опять лома и что мы все утрясли. Не больше.

Она помахала ему на прощанье рукой и провела остаток дня в приятных хлопотах. Сначала отправилась в парикмахерскую, затем бегала по магазинам, а вечер посвятила примерке обновок перед зеркалом, пытаясь угадать, понравятся ли они Моргану. И все время ждала его звонка. Наступил вечер, а он все не звонил, и тогда она решила поужинать в отеле, предупредив администратора, где ее можно найти. Как глупо, что она не спросила, где живет этот друг. А что, если Морган в Йоркшире или где-то так же далеко? Как бы то ни было, он уже, видимо, на месте. Если только с машиной ничего не случилось. В десять он все еще не звонил, и Лин уже не сомневалась в том, что он попал в жуткую аварию и сейчас лежит где-нибудь в больнице. А поскольку она не имела ни малейшего представления о том, в какую сторону он отправился, то даже не могла позвонить в полицию.

Сон ее был недолгим и беспокойным. Лин вскочила рано утром и принялась листать телефонный справочник и звонить всем М. Френчам. Она занималась этим целый день. Где-то около трех дня в трубке раздался знакомый голос, и она с огромным облегчением вздохнула.

— Ты почему не звонишь? Я места себе не нахожу, а ты… Я уже испугалась, что ты попал в аварию.

Морган был явно удивлен.

— Я только-только вошел. Назад в Лондон мне пришлось ехать поездом.

— А вчера почему не позвонил?

— Зачем?

Ее словно холодной водой окатили. Она его так любила, что полдня, проведенные без него, показались ей невыносимыми, она страшно скучала и очень хотела услышать его голос. Однако столь безразличный вопрос: «Зачем?» — говорил совсем о других чувствах. Он не скучал, может, он даже и не вспомнил о ней ни разу с тех пор, как они расстались. Как бы то ни было, он явно не испытывал непреодолимого желания позвонить ей, чтобы узнать, как она, или просто услышать ее голос.

— Лин! — позвал он после долгого молчания.

— Да? — глухо отозвалась она. — Я просто подумала, что тебе, может быть, интересно, как у меня сложился разговор с отцом.

— Ну, и как?

— Вроде бы неплохо.

— И это все? Просто «неплохо»?

— Он хочет подарить мне квартиру на день рождения. А еще он сказал, что поручил тебе примирить меня с Клэр, — язвительно добавила она.

— Но все мои усилия пошли коту под хвост, — сухо заметил Морган, даже и не пытаясь этого отрицать.

— Что же ты меня об этом не предупредил?

— А зачем? — спросил он и очень умело сменил тему разговора: — У тебя в номере кровать большая?

Она улыбнулась.

— Очень большая.

— Отлично. Поужинаем вместе? Я заеду в восемь.

— Раньше не получится? — с тоской в голосе спросила Лин.

— Извини, дорогая, но, пока меня не было, накопилось столько дел…

— Да, понятно. — Она с трудом выдавила смешок. — Боюсь, что я слишком привыкла быть рядом с тобой целыми днями. Ладно, встретимся в восемь. Я буду в баре.

Она надела кремовое шелковое платье, оставлявшее открытым одно загорелое плечо, надеясь поразить его, и это ей удалось — она поняла это, когда, намеренно опоздав, вошла в бар. Заметив ее, Морган, облокотившийся на стойку бара, медленно выпрямился, не сводя с нее глаз.

На мгновение Лин задержалась в дверях, обведя помещение взглядом и обратив внимание на то, как изменился гул в комнате, когда ее заметили сидящие там мужчины; затем прямиком прошла к Моргану, положила руку ему на плечо и как бы небрежно поцеловала в губы. Он обнял ее за талию, глядя на нее сверху вниз с сумасшедшим веселым блеском голубых глаз.

— Ну, и что ты пытаешься доказать? — пробормотал он ей на ухо. — Хочешь меня завести?

Откинув назад голову, она обольстительно надула губки.

— Угу.

Он громко рассмеялся.

— Ты выглядишь шикарно. В тебе не осталось ничего от маленькой испуганной девчонки, за которой я носился по палубе.

Он заказал ей выпить, и вскоре они отправились в ресторан, где их ждал столик.

— Ну, и как твоему другу понравилась машина? — спросила Лин, когда они уселись.

— Очень понравилась. Он хочет выставить ее на ралли «роллс-ройсов» в следующем месяце с парой других своих машин. И даже предлагает мне поучаствовать.

Лин рассчитывала, что Морган пригласит ее с собой, но, так и не дождавшись приглашения, преувеличенно бодро заявила:

— Интересное предложение.

— Угу. Когда начнешь искать квартиру?

Она едва заметно пожала плечами.

— На следующей неделе, наверное. — И бросила на него взгляд из-под ресниц, чувствуя, что мысленно он где-то очень далеко от нее. — Поможешь, или у тебя работа?

— Меня ждет целая куча корреспонденции, надо разобрать, — ответил он уклончиво.

— Но работать тебе не придется? — она смотрела прямо ему в глаза. — Ты до сих пор не рассказывал, чем зарабатываешь на жизнь. Может, сейчас расскажешь?

Удивленный ее твердым тоном, Морган слегка приподнял левую бровь и спросил:

— Это столь важно для тебя?

— В общем, да. По работе можно многое узнать о человеке.

— Ты и так уже много обо мне знаешь, — заметил он, насмешливо поблескивая голубыми глазами.

Лин покраснела, но твердо продолжала:

— Не уклоняйся от разговора. Я хочу знать, чем ты занимаешься.

Морган слегка скривил губы и откинулся на спинку стула.

— Ладно. Пожалуй, я неудачник.

Лин открыла от удивления рот.

— Не верю!

— Почему?

— Потому что этого не может быть. Ты на такого не похож. Ты для этого слишком умен. К тому же ты наверняка честолюбив.

— Был когда-то, — согласился Морган. — Когда-то я был брокером со всеми вытекающими отсюда атрибутами: «порше», квартира в перестроенном складе у реки и показная роскошная жизнь. Я был самым настоящим преуспевающим молодым бизнесменом, — сухо заметил он. — А затем — банкротство, и биржа полетела в тартарары.

— Ты хочешь сказать, что тебя уволили? — в ужасе спросила Лин.

Морган, усмехнувшись, покачал головой.

— Нет, увольнял как раз я. А это занятие не из приятных. Мне приходилось увольнять пожилых людей с семьями и молодых, которые только-только вступили в жизнь и которым вдруг опять все приходилось начинать сначала, я увольнял секретарш и буфетчиц. Если бы ты знала, насколько это противно! И это заставило меня остановиться и присмотреться к жизни, и то, что я увидел, мне не очень понравилось. Я частенько работал по пятнадцать часов в сутки, включая и выходные, и по большей части эти часы я проводил за телефоном или компьютером. Работа поглощала меня целиком, я жил ею. Так что я решил взять «академический отпуск», чтобы подумать о том, что мне делать дальше.

— Ну, и что ты надумал?

На мгновение он задержал на ней взгляд, но тут же отвел его.

— Пока ничего.

— А ты можешь вернуться в бизнес?

— Мне уже делали подобные предложения, — заметил он, скривив губы. — Ты считаешь, что мне надо было их принять?

Лин нахмурилась и произнесла, тщательно подбирая слова:

— Мне всегда казалось, что успех, карьера очень важны для мужчины. Ладно, допускаю, та история тебя доконала, и тебе понадобился отдых. Но ведь не будешь же ты плыть всю оставшуюся жизнь по течению? Ты обязательно вернешься в бизнес.

— Ты говоришь совсем как твой отец, — заметил Морган с горькой иронией.

— Как мой отец? Он что, говорил тебе то же самое?

— Почти слово в слово. Еще вина?

— Да, пожалуйста. — Лин с тоской посмотрела на Моргана, почувствовав вдруг некую отчужденность и понимая, что сказала что-то лишнее. — А что еще ты умеешь делать? — спросила она, пытаясь исправить положение.

Он пожал плечами.

— Для этого надо уехать далеко-далеко из Лондона. Завести ферму, например.

Глаза ее расширились.

— А ты в этом что-нибудь смыслишь?

— Нет, но ведь можно и научиться.

Лин промолчала, но по лицу ее было нетрудно догадаться, что она об этом думает. Три последних поколения ее семьи были удачливыми бизнесменами, построившими целую империю, и с самого детства ей прививали мысль о том, что мужчина тогда чего-нибудь стоит, когда добивается успеха. Она прекрасно понимала, почему Моргану понадобилась эта передышка, но не понимала, как можно не возвращаться в бизнес. Он такой уверенный в себе, такой знающий и, видимо, прекрасно разбирался в своей работе, если уж в таком молодом возрасте поднялся так высоко. Неудивительно, что его зовут обратно.

— Тебе даже трудно представить меня в роли фермера, — сказал он, и губы его скривились в подобии улыбки.

Она кивнула.

— Да, честно говоря, трудно.

Положив нож и вилку на еще почти полную тарелку, Морган сказал:

— А мне казалось, что человек, сбежавший в кибуц, сможет меня понять.

Он снова налил себе вина и, откинувшись на спинку стула, сделал большой глоток.

— Мне было все равно, куда ехать. Одна моя школьная подруга уже бывала в кибуце и сказала, что там интересно. Честно говоря, я не рассчитывала, что так задержусь. Думала, родители сразу же отыщут меня, но отец послал тебя за мной только сейчас.

— А тебе там что, не понравилось?

— Понравилось, но… но это не для меня. Ты понимаешь?

— Еще как понимаю, — с издевкой сказал Морган и отпил вина.

Все сегодня шло как-то наперекосяк, но Лин ничего не могла с этим поделать. Морган был какой-то странный. Она попыталась рассмешить его, но он не смеялся, тогда она стала флиртовать, но упрямые складки вокруг его рта стали еще глубже. Он позвал официанта и попросил вторую бутылку вина.

И так продолжалось до тех пор, пока они не оказались в ее номере. Тут все встало на свои места. Едва за ними закрылась дверь, как он привлек ее к себе и начал с жадностью целовать. Даже не дав ей времени раздеться, он положил ее на кровать и овладел ею с какой-то животной, неукротимой страстью.

А потом, когда она, опустошенная, лежала на покрывале, он притянул ее к себе и, целуя ее лицо, шепотом просил прощения. Лин дрожащей рукой гладила его по щеке, и глаза ее поблескивали, как глубокий колодец. Он раздел ее, на руках отнес в ванную и забрался вместе с ней в воду, целуя ее.

Спустя полчаса они снова лежали на большой кровати, и он ласкал ее так, как никогда до этого, — намеренно сдерживая себя и вновь и вновь доводя ее до вершин чувственного восторга.

Она вскрикивала, изгибаясь всем телом и бессильно опускаясь в его объятия.

— Я люблю тебя, — страстно шептала она. — Морган, как же я тебя люблю!

Приподнявшись на локте, он посмотрел на нее так, словно собирался что-то сказать, но Лин крепко прижалась к нему, и он промолчал.

— Не бросай меня, — с мольбой зашептала она. — Обещай, что никогда меня не бросишь!

Морган медленно поднял руку, отвел с ее мокрого лба прядь сбившихся волос и поцеловал в прикрытые веки.

— Я тебя не брошу, — пообещал он, и она успокоилась и постепенно заснула в его объятиях, а он все лежал и смотрел в пустоту.

На следующей неделе Лин сняла полностью меблированную квартиру. Они поживут здесь, пока она не купит собственную. Морган практически переехал к ней, хотя время от времени все же наведывался к себе домой. Как она была счастлива: она рядом с Морганом, всюду ходит с ним и каждый раз надевает все новые платья. Лин чувствовала себя в постоянно приподнятом настроении и потому не замечала угрюмости Моргана, едва прикрытой его показной бодростью.

Как-то они по предложению отца обедали втроем в ресторане в Сити. Моргану это не очень понравилось, но Лин так хотелось побыть с ними обоими, что он согласился. Все шло как по писаному, но вдруг она почувствовала какое-то напряжение. Его нельзя было объяснить, и проявлялось оно скорее в тоне, в том, как Морган кривил губы, когда отец говорил о своей компании, во взглядах, какими они обменялись, когда она, наклонившись к Моргану, с любящей улыбкой посмотрела ему в глаза, ни от кого не скрывая своих чувств.

В этот вечер Морган впервые заявил, что должен уйти — у него деловая встреча.

— Но ведь ты еще вернешься? — спросила Лин, обнимая его за шею.

— Гм, может быть. — И когда она прижалась к нему бедрами, добавил: — Секс-кошка. Как будто я смогу спать без тебя.

Но вечер прошел, наступила ночь, и Лин начала опасаться, что он не придет. Впрочем, этот страх сопровождал ее постоянно, потому что в глубине души она знала, что любит Моргана намного сильнее, чем он ее. Если он вообще любит. Если не относится к ней просто как к объекту удовлетворения своих потребностей. Вообще-то он еще ни разу не сказал, что любит ее, хотя и называл «любимой» и «дорогой». Но все же она чувствовала, что небезразлична ему, и уже этого ей было достаточно. Она изо всех сил старалась быть необходимой ему, делить с ним не только постель, но и все горести и радости жизни.

Было уже почти три часа утра, когда в двери повернулся ключ. Лин выбежала в холл и бросилась в его объятия.

— С тобой все в порядке? Я так волновалась! Что случилось?

— Ничего. Просто мне захотелось прогуляться.

— Прогуляться? — Она смотрела на него широко открытыми глазами, понимая, что происходит нечто серьезное. — А деловая встреча? Что-то не получилось?

Взглянув на нее, он хрипло рассмеялся.

— Да нет, там все в порядке. Мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться.

В голосе его прозвучало столько горечи, что Лин переполошилась — таким он ей совсем не нравился.

— Почему? Что ты имеешь в виду?

— Да так, ничего. — Он высвободился из ее объятий, прошел в гостиную, налил и выпил большими глотками бокал вина, словно испытывал в этом жгучую потребность. Потом опустился в кресло и, заметив ее обеспокоенное лицо, протянул к ней руку. — Да не волнуйся ты, все нормально.

Лин быстро подошла и села к нему на колени, и ее шелковая пижама зашуршала по ткани его костюма. Он рассеянно гладил ее, затем вдруг его рука замерла в воздухе.

— Может, все-таки расскажешь, что произошло? — попросила Лин. И, не дождавшись ответа, выдавила из себя: — Ты сегодня такой странный. Ты даже пугаешь меня.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Пугаю?

— Да. Я… я хочу, чтобы ты делил со мной не только… постель, но и все трудности, — пробормотала она, тщательно подыскивая слова. — Но ты не подпускаешь меня к себе. И я не понимаю почему.

Она старалась говорить спокойно, но в душе ее царило смятение. Она вспомнила горькие слова одной своей брошенной подруги: «Мужики просто путают секс с любовью. Им ничего не стоит взять и уйти, как будто и не было никакой такой любви. Они не способны на постоянство, и очень скоро то, что они получают на тарелочке, им надоедает». Лин была в ужасе от мысли, что Морган может ее бросить. Она посмотрела на него широко открытыми, полными мольбы глазами, словно желая, чтобы он переубедил ее.

Морган внимательно глянул на нее, и Лин показалось, что сейчас он откроется ей, но он отвернулся и взял бокал.

— Да рассказывать-то особенно нечего, — коротко заметил он. — Мне дали шанс, который, в общем-то, и шансом назвать нельзя. Вот и все.

— Тебе… тебе не придется уехать?

— Нет, уезжать не придется. — Он произнес это так угрюмо, что ей стало совсем не по себе.

Допив вино, Морган посмотрел на часы.

— Совсем поздно. Тебе надо поспать. — Обхватив ее за талию, он снял ее со своих колен и поставил на ноги.

— Ты куда?

— Домой. Я звякну.

Он небрежно поцеловал ее в нос и вышел в холл. Но когда уже был у двери, Лин позвала:

— Морган!

— Что?

Не получив ответа, он вернулся в гостиную.

Лин стояла в центре комнаты. Кремовый шелк пижамы поблескивал бесформенной грудой у ее ног, и в мягком свете лампы обнаженное бронзовое тело было как статуя древней богини, а длинные светлые волосы ласкали округлые выступы груди.

— Не уходи, — едва слышно попросила она.

У Моргана перехватило дыхание, и несколько мгновений он недвижно смотрел на эту красоту, а затем бросился к Лин и прижал к себе.

— Ты колдунья! Ты сводишь меня с ума.

Он хотел подхватить ее на руки и отнести в спальню, но Лин остановила его и стала раздевать. Она делала это так медленно и так ласково, что под конец он был уже на грани. Она начала целовать его, и Морган застонал, крепко сжимая ее плечи.

— Лин, ради Бога…

Она выпрямилась, обхватила руками его лицо и вгляделась в его глаза.

— Ты обещал, что никогда меня не бросишь. Ведь ты не бросишь меня?

Он усмехнулся и посмотрел на нее так, что Лин поняла: он разгадал ее маневр. И все же после долгого, мучительного для нее молчания он сказал:

— В таком случае нам лучше пожениться, тебе не кажется?

Лин просияла.

— Ты серьезно? — Но тут же быстро добавила, словно опасалась, что он передумает: — Да, да, конечно, обязательно! Ох, Морган!

Она прижалась к нему, собираясь рассказать, как счастлива и как любит его, но он пылко приник к ее губам, и она забыла обо всем на свете.

Позже, когда Морган, утомленный, погрузился в глубокий сон, Лин все смотрела и смотрела на него в свете бра, висевшего над кроватью. Сначала она чувствовала себя безумно, исступленно счастливой: она выходит замуж за Моргана! И будущее рисовалось ей в розовых тонах. Но, по мере того как ночь таяла, Лин все горше вспоминала о несчастливом браке родителей и о том, как легко он распался. Она была вынуждена признать, что в сердце ее поселился страх: она боялась, что Морган любит ее не так, как она. Нет, я научу его любить так же сильно, как люблю я, рассердилась она вдруг на себя. Я смогу, я знаю! Но мысль о том, что в один прекрасный момент он может оставить ее, так же, как отец оставил мать, наполняла ее ужасом.

Морган проснулся, когда солнце уже заглядывало в комнату сквозь занавески. Лин все еше сидела в кровати и смотрела на него. Он заморгал и, наконец, сообразил, где находится. Увидев ее, он начал улыбаться, но вдруг что-то вспомнил, и на глаза его набежала тень. Сердце у Лин болезненно екнуло, но она быстро сказала:

— Морган, то, что ты говорил прошлой ночью… Может… может, ты передумал?

Он потер глаза, отгоняя остатки сна, и сел рядом с ней.

— А что случилось?

— Я думала о… о родителях.

— Мы не они, — хрипло ответил он.

— Да, но… но… — Она в отчаянии взглянула на него, страстно желая услышать слова любви, однако он промолчал. И тогда она произнесла голосом, полным глубокого отчаяния: — Морган, могу ли я… могу ли я доверять тебе?

Другого слова она придумать не смогла; но ей надо было убедиться в том, что он ее не бросит, что он любит ее и что на самом деле хочет на ней жениться. От его ответа зависело очень многое — либо он воспользуется этим шансом и откажется от своего предложения, либо она сможет забыть о своих опасениях раз и навсегда и будет счастлива с ним до конца жизни.

Мгновенье, показавшееся Лин вечностью, Морган смотрел в ее озабоченное лицо, затем, едва слышно вздохнув, сказал:

— Да, Лин, мне ты можешь доверять.