Угасание

ГЛАВА 35

За миг до того, как демон дотянулся до Фарона, заклинание сработало, и между ними воздвиглась огромная сверкающая рука. Ладонь сгребла демона, опрокинула его на палубу и потащила прочь от Фарона по белым костяным доскам. Визжа от ярости, демон извивался, пытаясь вырваться, но магическая рука была слишком мощной.

Пока уридезу дергался, не в силах освободиться, Фарон осторожно подошел и подобрал обрывки разорванной цепочки. Держа их вместе, он произнес заклинание, радуясь, что обстоятельства вынудили его связать демона именно таким образом. Нарушенную пентаграмму пришлось бы целиком чертить заново, а цепочку всегда можно просто подремонтировать — конечно, при условии, что у вас есть магия, чтобы сначала остановить демона.

В тот миг, когда цепь срослась, Фарон отступил назад и убрал магическую руку. Демон взвился на ноги, глаза его от злости превратились в узкие щелки. Пока он тщетно дергался на цепи, Фарон обернулся посмотреть, как идут дела у Квентл и Джеггреда. Мгновением позже он увидел их — благодаря левитации им удалось избежать водоворота, и теперь они висели в самом центре бури. Добраться до корабля они не могли и быстро отставали. Квентл кричала ему что-то, но Фарон не слышал ее за грохотом волн и воем ветра. Однако смысл ее воплей был вполне понятен по ее жестам. Она хотела, чтобы Фарон с помощью своей магии вернул их на корабль.

Фарон устроил сцену с прикладыванием ладони к уху и театрально пожал плечами. Потом он отвернулся, посмеиваясь. Маг воззрился на демона, вновь сделавшегося угрюмо покорным.

— Итак, демон, — произнес он, — ты говорил, что рот в судовом трюме?

— Иди сам посмотри, — огрызнулся демон.

Фарон сделал шаг в сторону открытого люка, следя уголком глаза за демоном. Когда уридезу выжидающе напрягся, Фарон остановился.

— Думаю, не стоит, — сказал маг.

Он достал из кармана склянку с притиранием и нанес немножко мази на веки. Открыв глаза, он увидел, что осторожничал не зря. В палубе действительно имелся люк, но вел он не к трапу в темные трюмы. Края люка на самом деле были влажными складками плоти, напоминающими губы. То, что внутри его выглядело как ступеньки трапа, на самом деле оказалось рядами острых зубов. Внизу, в трюме, валялись кости и черепа. Вокруг них мерцал красный огонь, сияя в пустых глазницах, будто раскаленные угли.

Рот дышал, и выдыхаемый им воздух отвратительно пах горелым мясом и жженой костью, но все перекрывала вонь тухлятины — это было даже хуже, чем дыхание Джеггреда. Поморщившись, Фарон зажал нос и осторожно отошел. Он порадовался, что ему хватило здравого смысла заставить демона открыть этот люк. Маг был уверен, что если бы сделал это сам, рот тут же всосал бы его и сожрал дочиста.

Жаль, конечно, что он не подбил на это Квентл. Результат был бы не только приятным, но и полезным с практической точки зрения. Чтобы демон смог вывести корабль из этого шторма, рот следовало накормить.

Фарон задумался. А так ли это? Насколько ему известно, корабль хаоса после одной-единственной кормежки мог плавать годами. Возможно, даже веками. Но сможет ли он переплыть с одного уровня на другой, если его не накормить? Это надо было как-то выяснить. Тут понадобится хитрость.

Мастер Магика скрестил руки на груди и глянул демону в глаза.

— Мы уже потеряли достаточно времени, — сказал он твари. — Заставь корабль плыть. Мы направляемся на Уровень Тени.

Демон повторил жест Фарона, тоже сложив руки на груди.

— Глупый смертный, — с презрительной усмешкой бросил он. — Ты ничего не понимаешь. Мы не можем плыть в такую даль. Прежде чем корабль сможет войти в Тень, его надо накормить. Позволь мне создать врата и вызвать какого-нибудь никчемного гривастого, и я заброшу его в топку.

Фарон ответил монстру такой же улыбкой. Сам не желая, демон сообщил ему то, что он хотел узнать. Маг не собирался позволять ему творить какие бы то ни было заклинания — через эти врата на палубу ступит не гривастый, а еще один уридезу.

— Топка уже загружена, — сказал Фарон демону. — Сначала вырвемся из этого шторма, а там посмотрим насчет кормежки корабля. И помни: чем быстрее ты сделаешь то, что я тебе велю, и доставишь нас в Абисс, тем раньше будешь свободен.

Какое-то время демон и маг смотрели друг на друга. Потом усы уридезу задергались, и он отвел взгляд. Демон приподнял ногу, демонстрируя цепь, приковавшую его к палубе.

— Кто-то должен стоять у руля, — сказал он.

— Я займусь этим, — ответил Мастер Магика. — Просто заставь корабль двигаться. — И, заметив коварное выражение в глазах демона, добавил: — И без фокусов. Я хочу плыть спокойно — по крайней мере, спокойно настолько, насколько это возможно в такую бурю. — Он помедлил, поскольку разбившаяся о борт волна обдала его тучей брызг, насквозь промочив и без того уже влажный пивафви. Потом указал на свои босые ноги, благодаря заклинанию накрепко прилипавшие к кренящейся палубе. — Как видишь, меня не так-то просто смыть за борт.

Фарон отвернулся и, борясь со встречным ветром и медленно переставляя липнущие ноги, зашагал на корму. Румпель, как и весь корабль, был, как выяснилось, из кости. Не из измельченной в порошок и спрессованной кости, подобно доскам, из которых была собрана палуба, но из цельного куска — судя по виду, огромной лучевой кости, почти десяти шагов длиной. Она была довольно гибкая и легкая, и Фарон, повернув ее в замке, решил, что она, должно быть, полая. Наверное, из драконьего крыла. Взявшись за рукоять, маг бросил взгляд за корму и увидел, что рулем служит огромная серповидная лопасть.

— Поплыли! — крикнул он демону.

Уридезу зарычал и вскинул когтистые руки над головой. Когда он махнул руками в направлении носа, рваные кожаные паруса перестали полоскаться на ветру и надулись, расправляясь на линях. Корабль завертелся в водовороте еще быстрее. Демон продолжал размахивать руками, скребя когтями воздух, и с каждым его движением управляющие парусами лини то натягивались, то опускались.

Фарон на пробу сдвинул румпель влево. Корабль повернул в другую сторону, накренившись так, что магу пришлось резко откинуться назад. Он уцепился за рукоять, поскольку нос корабля начал задираться, пока не уставился прямо в потолок пещеры. Под хлопанье парусов и скрип обшивки корабль начал карабкаться по внутренней стене воронки водоворота. Вскоре нос его был уже на уровне поверхности озера и угодил прямо в водяной смерч.

Корабль закачался и резко клюнул носом. Несколько ужасных мгновений Фарон изо всех сил цеплялся за румпель, поскольку на него обрушилась целая стена воды, но потом корабль вырвался из смерча и, наконец-то выровнявшись, закачался на озерной глади. Тряхнув головой, чтобы откинуть с лица насквозь мокрый капюшон пивафви, Фарон ухмыльнулся демону, по-прежнему надежно прикованному цепью в центре палубы.

— Спокойное плавание, — рассмеялся маг, когда корабль заскользил по покрытому зыбью озеру прочь от шторма.

Фарон отбросил с лица мокрые волосы, глянул вверх, на уступ, куда привел их портал, — он оказался уже в некотором отдалении отсюда — и повернул корабль к нему. Сначала он подберет Данифай и Вейласа, а Квентл и Джеггреда вытащит потом.

И тогда начнется потеха: они станут решать, что — или кого — скормить кораблю.

Халисстра изо всех сил вцепилась в поводья лошади, галопом скачущей по равнине. За густым снегопадом она почти ничего не видела и молила богов, чтобы животное не поскользнулось или не угодило ногой в яму. Достаточно было лишь взглянуть на это существо, чтобы понять, насколько хрупкими были быстроногие скакуны Верхнего Мира по сравнению с ездовыми ящерами дроу. Несомненно, достаточно лошади чуть оступиться, как она сломает ногу и всадник кубарем полетит на землю.

Случись такое, хоть Рилд не пострадает благодаря заклинанию левитации. Он уцепился за полу ее пивафви и летел позади, словно развевающийся на скаку плащ.

Небо над ними посветлело. Солнце уже взошло и теперь поднималось все выше — слабое сияние за низко нависшими серыми тучами. Стало достаточно светло, чтобы она могла видеть чуть дальше — по крайней мере, в те редкие мгновения, когда снегопад немного ослабевал. И это ее не радовало. Поднимающееся солнце означало время, когда окончится действие заклинания, наложенного Халисстрой на Рилда. В любой момент яд мог обрушиться на него в полную силу, подобно волне, накрывающей и без того уже тонущего человека.

Халисстра напряглась. Та темная полоска на горизонте — не лес ли это? Если да, то они добрались наконец до края Студеного Поля.

Развернувшись в седле, она ободряюще улыбнулась Рилду, но ее улыбка тут же угасла, едва она увидела его угрюмое лицо. На нем застыла сосредоточенная гримаса, и лишь глубокие морщины в уголках глаз и губ выдавали те усилия, которых ему, должно быть, стоило превозмогать боль. И все-таки он сумел выдавить в ответ невеселую улыбку.

— Я не… — начал было он и содрогнулся.

На миг его тело обмякло, но потом он с видимым усилием восстановил контроль над ним и продолжал лететь. Встревоженная, Халисстра неумело натянула поводья полуокоченевшими руками, безуспешно пытаясь заставить лошадь бежать медленнее. Рилд громко застонал, потом выдохнул:

— Халисстра… я…

Он выпустил ее плащ и упал на землю. В это самое мгновение лошадь превратилась в туманное облачко, снова став нематериальной, и Халисстра поняла, что летит по воздуху. Она врезалась в деревья, и заснеженные ветки хлестнули ее по лицу. Жрица тяжело ударилась о землю и некоторое время лежала, оглушенная, способная лишь хватать ртом воздух. Потом до нее дошло, что дело сделано, — они добрались до леса.

С трудом поднявшись, Халисстра, пошатываясь, вышла из-за деревьев. Не чувствуя больше ступней — они были словно куски льда, приделанные к ее ногам, — она все же как-то ухитрялась идти. Жрица с облегчением увидела сидящего Рилда, видимо, падение не причинило ему особого вреда. Халисстра опустилась возле него на колени и положила его руку себе на плечи.

— Ты можешь идти? — спросила она.

Рилд покачал головой.

Приглядевшись к нему внимательнее, Халисстра была напугана сероватым оттенком его кожи. Она поспешно выпустила его руку.

— Тогда подожди, — сказала она ему. — Я помолюсь.

— Молись… быстрее, — выдохнул воин, потом глаза его закрылись, и он снова повалился в снег.

Халисстра задохнулась от страха. Неужели он умер?

Нет, грудь Рилда все еще вздымалась и опадала. Склонившись над ним, она положила руку ему на грудь, сложив замерзшие пальцы полумесяцем.

«Эйлистри, — безмолвно взмолилась она, не в состоянии произносить слова вслух, так дрожали ее губы. — Молю тебя. Помоги мне. Пошли мне магию, которая нужна, чтобы вывести яд из его тела. Я не могу вознести тебе хвалу в песни, потому что настало утро и взошло солнце, но я молю тебя: позволь мне сделать это сейчас. Даруй эту милость своей слуге и благослови меня, чтобы я могла спасти жизнь этого мужчины, который служит… — Она запнулась, всхлипнула и поправилась: — Этого мужчины, которого я люблю».

Потом Халисстра начала без слов напевать мелодию утренней молитвы. Петь как следует она не могла: ее опять отчаянно бил озноб и губы не слушались.

Она остановилась. Действительно ли в лесу хрустнула ветка?

Не важно.

«Продолжай петь», — сказала она себе.

Стуча зубами, жрица снова начала напевать, но ей было трудно сосредоточиться. Жгучее покалывание в пальцах исчезло, осталось лишь приятное оцепенение. Единственное, чего ей хотелось, — лечь в снег рядом с Рилдом и уснуть…

Кто-то зовет ее по имени? Нет, ей, наверное, померещилось.

«Продолжай петь, — повторила она. — Продолжай молиться. От этого зависит жизнь Рилда».

Но что именно она пела? Зубы ее, наконец, перестали стучать, но едва озноб исчез, оказалось, что Халисстра не может вспомнить мелодию. Она сидела и глядела на Рилда. Жив ли он еще?

Не важно. Уже не важно.

Не завершив молитву, Халисстра вздохнула и опустилась на землю. Как ни странно, снег оказался не холодным, а теплым, словно уютное одеяло. Она легла в него, глядя, как слетают хлопья с бескрайнего серого неба. Занятно, она никогда не думала, что умрет под открытым небом…

Там. Это темное пятно. Это потолок пещеры… разве нет? Почему он тогда движется? Почему он склоняется к ней и берет ее за руку?

Словно в грезах, перед ней всплыло лицо Улуйары. Обрывки фраз долетали до ее ушей, словно падающие снежинки.

— Мы… смотрели в кристалл… увидели тебя.

Халисстра почувствовала, как чьи-то руки поднимают ее, и на миг подумала, что это Улуйара переворачивает ее тело, чтобы отцепить от ранца Лунный Клинок и поющий меч. Потом она услышала молитвенный напев — это был голос Фелиани, должно быть, она тоже здесь — и ощутила теплое прикосновение. Халисстра поняла, что с нее сняли ранец, чтобы Фелиани могла обнять ее, согреть ее своим телом… и своей магией. В первый миг она была потрясена — потом поняла, что все еще мыслит как дроу из Подземья. Зная, что спасена, она расплакалась от облегчения, потом поняла, насколько она эгоистична.

— Рилд… — прошептала она.

— Не волнуйся, — сказала Фелиани, голос которой звучал все отчетливее по мере того, как магия вливалась в Халисстру, согревая ее и все дальше отводя леденящую руку смерти. — Он жив. Улуйара теперь удаляет яд из его тела.

Вздохнув, Халисстра позволила себе расслабиться, упиваясь теплотой магии Фелиани. Она сделала это — и Рилд теперь в безопасности. И она тоже. Она даже смогла вернуть Лунный Клинок.

И теперь все, что ей осталось, — убить им богиню.