Уходи, но останься... (СИ)

Глава 5

Он

— Что с настроением, дружище?

На диван напротив плюхается Дмитрий и беззаботно начинает листать меню, иногда он отпускает шуточки насчет названий китайской кухни. Переводит на русский для меня и шутит. Друг в этой поездке выступает для меня в роли переводчика. Английским я хорошо владею, партнеры — тоже. Но не всегда удобно изъясняться на нем. Дмитрий всячески пытается поднять мне настроение, но ничего не выходит.

— Ясно, ты без настроения.

Раздраженно вздыхаю:

— Какое, к чертям, настроение?! Жена под колеса угодила…

Стучу пальцами по столешнице. Завтра Ксюше предстоит операция. Я должен быть там, рядом с ней. Но командировка в Пекин запланирована давно. Финальный этап согласования крупной сделки, я не мог отменить поездку. Просто не мог отменить! Но думает ли точно так же Ксюша? Не уверен. Может быть, она решила, что я просто сбежал, как трус, чтобы не объясняться. Правда в том, что мои объяснения ей тоже не сильно нужны. Она в обиду завернулась, как в плотный кокон, не хочет ничего слышать. Максималистка, иногда ведет себя как ребенок обидчивый, которому либо все, либо ничего…

— Как она? — Дмитрий смотрит с сочувствием. — Сильные травмы?

— Операцию на ноге завтра будут делать, за фиксируют пластиной и винтами.

— Охренеть, — присвистывает. — Хромой останется? Но хромота не главное, да? У тебя жена симпатичная, и не только сзади.

— Тебе в рожу дать? Что за шуточки такие пошлые?! — закипаю.

— Понял. Понял, все. Замолкаю. Просто хотел тебя расшевелить. Ты как унылое болото в эти дни, завязывай хандрить. Больница отличная, все будет хорошо. Порадуйся, мы большое дело сделали! — напоминает.

— Да, большое. Долго к этому шли.

В условиях нового мира, затронутого геополитикой держав, приходится налаживать новые контакты. Теперь друзья из Пекина — наши лучшие друзья и крупные поставщики техники…

— Улыбнись, выпей. Жена живая, ногу прооперируют, будет порхать, как бабочка, и радовать тебя.

— Или не будет! — добавляю мрачно. — Все пошло по одному месту. Она про Давида узнала, черт.

— Я думал, ты давно ей уже рассказал про ребенка, — округляет глаза приятель. — Илья, ну, ты даешь! Ты чего? У нас давно разговор этот был, помнишь? Еще там, на даче Алябьева, ты накушался знатно… В зюзю. Божился, что расскажешь жене, как виноват перед ней, развел там романс драматический…

— Да, в пьяную голову что только не придет.

— И?

— Что и?! Протрезвел и решил не говорить. Вот и все. Говорить о ребенке надо было сразу, но я ничего не сказал. Никто о нем не знал. Потом я решил, что и говорить не стоит. Тем более, Ксюша… — мучительно подбираю слова, но ничего не выходит.

Восторженная у меня девочка, влюбленная. Я не сразу ею проникся, но потом она мне глубоко в душу запала, засела в самое сердце. Поэтому я ничего ей не говорил, пуще прежнего начал хранить секрет в тайне, и надо же было именно на третью годовщину свадьбы так глупо сесть в лужу!

— Так, обиделась, значит. И чего ты разнылся, как первоклассник? Сам знаешь, что женщины любят и как они любят. Любят внимание, любят неожиданные и щедрые подарки, раскаяние, само собой…

— Ты описываешь типичную соску, — бросаю угрюмо. — Ту, которую помани новеньким айфоном, букетом и отдыхом за городом. И она вся — твоя, даже не вспомнит.

— Я описываю типичную женщину. Приятные сюрпризы любят все женщины. Постараться придется, но в итоге простит, куда денется. Она же в тебя влюблена, как кошка. Приласкай ее, вечер горячий устрой.

— Она в больнице, б…ь! О чем ты?! Какой вечер? Помолчи, пожалуйста! Ты несешь чушь…

— Или просто не знаю всего? — вскидывает бровь старый приятель. — Ты выбрал, что будешь?

— Нет.

— Тогда я сам сделаю заказ. На двоих. Тебе тоже поесть надо. Отощал за эти дни, потом залезешь сверху на свою красотку, две минуты — и готово, а девочки помоложе любят много и качественно, — подмигивает. — Знаю, о чем говорю. Как разошелся со своей кошелкой, так из моей постели студентки не вылезают! Я, признаться, даже понял, почему ты на девчонке женился. Думал, ты болван, но нет, оказывается…

— Голова от тебя болит. Ты только членом думать горазд! И не заметил я, чтобы ты со своей… как ты говоришь… кошелкой расстался. На парковке перед отлетом не она ли у тебя в рот брала?

— Не мог отказать одинокой женщине, — ухмыляется. — Так, переписываемся, иногда пересекаемся. Опыт не пропьешь, а она у меня та еще горловая кудесница!

— Мудак.

— Сам ты мудак. Я честно расстался и честно сказал, что пересекаться будем только в приятной плоскости, а ты развел тайны Мадридского двора, теперь барахтаешься в них, как в болоте, — отбрил друг.

— Теперь барахтаюсь, — повторяю эхом.

Снова достаю телефон.

Разница между Москвой и Пекином — пять часов. Здесь уже вечер, но у Ксюши только разгар дня.

Набираю ее номер, результат тот же.

Звонки без ответа.

Все мои сообщения, отправленные Ксюше, висят не прочитанными.

Я и не думал, что так сильно в нее…

Когда получал сполна любви, даже не задумывался, как щедро она себя мне отдает. И, только когда нашего общения, яркой близости не стало, когда Ксюша оборвала все разом, я вдруг понял, что не только она горела, но и я сам давно пылаю.

Пылаю от любви сильно, но не так открыто, как она. Скорее, на глубине.

У меня всегда были сложности с проявлением чувств. Сейчас модно увлекаться психологией, я и сам кое-что читал, пришел к выводу, что если бы я пошел на прием, то психолог бы мне сказал, что это из-за холодности мамы. Она родила меня рано, рано оставила на нянечек, воспитателей, занималась собой, карьерой. Преподает в Вене, кандидат экономических наук, я могу ей гордиться. Но теплого общения никогда не было и уже не будет. Мы с матерью словно дальние знакомые.

Да глупости же… Глупо винить прошлое, когда сдержанность давно стала чертой характера, неотъемлемой частью меня самого. Просто кто-то более ярко проявляется, кто-то более скрытен в проявлении чувств.

Выходит, я скрытный.

И, по мнению Ксюши, большой лжец.

Так и есть.

Она права.

Я лжец.

Большой лжец…

И не должен был соглашаться несколько лет тому назад.

Но выбора у меня не было…