Он
Бизнес или брак?
Поступить по велению разума или прислушаться к сердцу?
Если бы такой вопрос встал три года назад, когда я только сочетался браком с Ксенией, я бы ответил без всяких раздумий и спокойно остался здесь, в Пекине. Спокойно спал, ходил на все мероприятия, насладился бы колоритом этой страны, так непохожей на все остальные.
Но сейчас я не могу поступить так. Потому что жена дорога мне, и вся ситуация, в которой мы оказались, моя вина. Исключительно, только моя вина.
— Поищи билеты, Дим, — говорю устало. — Я больше так не могу.
Эти несколько дней — пытка какая-то. Ксюша не хочет со мной говорить. Я вынужден через врачей узнавать, как прошла операция, как ее самочувствие. Полный игнор. Тотальный…
— Дружище, сам посуди. Операция прошла успешно. Ксении еще несколько дней лежать. Ну, доделай ты по-человечески, прошу. Этот контракт — дело не только твоих рук! Целая команда трудилась и показывать такое неуважение в заключительный момент перед торжественным подписанием контракта — плевок в лицо. Ни
— Дим, — повторяю жестче. — Билет мне найди. Сегодня же. С партнерами объяснюсь. По-человечески.
— Сукин ты сын, — вздыхает Дима. — Объяснишься ты, как же. Это я на брюхе перед китайцами буду ползать! Не ты…
— Билеты, Дим.
Но как бы я ни хотел улететь сегодня же, у меня ничего не вышло. Ни одного свободного билета на прямые рейсы в ближайшие несколько дней.
Были места на рейс с пересадками, такими затяжными, что я вернулся бы лишь на двенадцать часов раньше планируемого. И оставались билеты на рейс, которым мы планировали вернуться.
Когда Дима мне это сказал, я не поверил. Даже решил, что мой друг решил пойти на хитрость.
Полез сам, проверил.
Дима наблюдал за мной со скептической ухмылкой.
— Убедился?
— Да.
Голос звучит глухо.
— Убедился. Черт побери!
— Может быть, это и к лучшему. Ксюша остынет, сможете поговорить по-человечески?
— Не надо. Слышится так, словно ты меня просто жалеешь.
— Я говорю, как есть. Женщины остывают, если дать им время немного подуться.
— Или глубже зарываются в себя, — добавляю мрачно. — Ладно, остаемся.
И дай мне бог сил и терпения пробиться к своей жене через плотный кокон игнора, которым она окружила себя.
Оставляю друга в номере гостиницы, выхожу покурить. Телефон при мне.
Чувствуется в кармане моего пиджака раскаленным камнем.
Пальцы трясутся от злости. На самого себя, прежде всего.
Но и на Карину, в том числе.
Сигарета ничуть не помогла успокоиться, напротив, стало еще горше. Вкус пепла во рту, горькое разочарование.
Как мне надоела эта история с Кариной…
Достаю телефон, набираю номер Карины.
Обычно она отвечает быстро, практически мгновенно. В голосе, как всегда, таится ожидание, что все вернется на прежние рельсы.
Я так хорошо ее знаю, что вижу перед собой даже с закрытыми глазами. Знаю, с каким выражением она будет на меня смотреть, с надеждой и теплом, иногда чуть-чуть заигрывая, иногда откровенно вымогая, иногда злясь. Никогда не смотрела с равнодушием. А я очень бы хотел именно такой реакции.
В конце концов мы просто родители Давида. Волею судьбы…
Карина не отвечает.
На нее это совсем не похоже.
Перезваниваю чуть позднее, через минут пять.
Снова гудки, тишина…
— В чем дело? Вид у тебя задумчивый.
— Карина не отвечает.
— Две твои бабы включили игнор. Слушай, а может быть, они между собой по-женски обсудили сложившуюся и ситуацию и решили кинуть тебя? Сговорились… И мозг выносят как по команде.
Дима из тех людей, что не могут долго хандрить и обижаться, в том числе.
Совсем недавно у нас был не самый простой разговор на повышенных тонах, я даже дал ему по лицу, но он не затаил на меня злобы, даже пытается шутить и поднять мне настроение. Наверное, именно поэтому мы и дружим. Характер у меня сложный, и только такой человек, как Дима, смог сойтись со мной в долголетней дружбе.
— Смотри меньше дурацких фильмов, Дим. Ксения не могла сговориться с Кариной. У нее характер… не такой. Натура. Гордая он, — вздыхаю. — Чистая. Идеалистка. Мечтательница… Творческий человек. Она и любит искреннее…
«И ненавидит от всей души…» — добавляю про себя мысленно.
Сейчас я бы все на свете отдал, чтобы посмотреть, как работает Ксения. Она оцифровывает портреты, может нарисовать в любом стиле. Мне нравилось смотреть, как она, прикусив губу, делает наброски стилусом, работая над очередным заказом. У нее есть свой стиль, узнаваемый среди десятков других специалистов в той же области. Работает на заказ, но не изменяет себе. Фото, отрисованные ею, преображаются так, словно она подсвечивает все самое лучшее в каждом из людей.
— А что еще можно предположить? Карина бы сама игнорировать не стала твои звонки. Она только ради этого и живет, хлебосольная…
Дима опять намекает на то, как рада была бы Карина, если бы я развелся с Ксюшей.
— Тебе заняться нечем? Только и делаешь, что ковыряешься в моей личной жизни. Посмотри мой доклад.
— Уже смотрел.
— Еще раз проверь и сделай себе пометки… Мы здесь работаем, — напоминаю без всякой надобности.
Мне просто нужно чем-то занять себя.
Еще раз звоню Ксюше — ничего.
Набираю номер Карины — отвечает.
Ирония судьбы… Я бы хотел, чтобы было наоборот.
Выхожу из общей комнаты, направляясь в свою спальню.
— Какого хрена ты творишь? — спрашиваю. — Мы расставили все точки над i давным-давно. Как бы ты ни хотела, с тех пор ничего не поменялось! Ничего!
— Иль… Илюш, постой! — голос Карины дрожит.
Морщусь! Сколько раз говорил ей: не называй меня Илюша! Все без толку!
— Я в больнице с Давиком…
Голос некрасиво дрожит и прерывается истеричными рыданиями.
— Что случилось?
Тру переносицу. Давид — с самого детства больной ребенок, у него много проблем со здоровьем. Мой кошелек регулярно пустеет на его содержание и лечение.
— Кардиовертер-дефибриллятор Давика, похоже, требует замены. Ему стало плохо. Пока нас осматривали, Давику было страшно, Илья. Он все время плакал и звал тебя… Звал своего папу.