Укрощение невесты

Глава 10

Тирнан

Когда она обмякает, изнемогая от чистого удовольствия, я поднимаюсь вверх по ее телу и покрываю поцелуями всю ее поверхность. Ее гладкая кожа такая нежная, дразнящая, и я хочу отметить языком каждый ее дюйм.

— Ты сохранила для меня эту сладкую маленькую киску. Я вижу. — Я завладеваю ее губами и запускаю руку в ее рыжие волосы.

Она выгибается навстречу мне, и мой член напрягается в боксерах. Я должен войти в нее, и не буду ждать больше ни секунды.

— Она чистая, как и ты. И я собираюсь испачкать все это, сделать тебя грязной и полной спермы. — Я кусаю ее за горло, когда она стонет.

— Папочка, — хнычет она.

Я ухмыляюсь, опускаясь к ее груди и втягивая в рот ее сосок.

Она вцепилась в мои волосы, ее пальцы перебирают пряди, пока я сосу и покусываю ее твердые соски. Ее сиськи идеальны, не больше горсти, и усыпаны веснушками, как и ее нос. Я пробую каждую из них на вкус, проводя по ней языком и оскверняя ее шелковистую кожу своими грубыми руками.

Когда я поднимаюсь и снимаю штаны и боксеры, ее взгляд устремляется прямо на мой член. Это так возбуждает, что ощущается как прикосновение, и мой член подпрыгивает от этого взгляда. Она облизывает губы.

— Ты хочешь этого, Рыжая? — Я медленно поглаживаю себя, глядя на свою добычу, на ее влажную киску и напряженные соски, на то, как она смотрит на меня, словно я больше Бог, чем мужчина. Черт, такая женщина — мечта для такого мужчины, как я.

Ее взгляд скользит от моего члена к груди. Она смотрит на татуировку в виде кроличьей лапки, а затем ее взгляд скользит к моему фамильному гербу над сердцем.

Я почти останавливаюсь. Я почти напрягаю мозги, чтобы затормозить все это. Но я этого не делаю, потому что тут она снова смотрит на мой член, садится и обхватывает его своей маленькой ладошкой.

— Черт. — Я отпускаю ее, позволяя поглаживать себя, когда она придвигается ближе, ее язык снова облизывает губы. — Хочешь попробовать, Рыжая? Хочешь узнать, какова на вкус моя сперма на твоем невинном язычке?

Она наклоняется вперед и слизывает остатки спермы с моей головки, и я думаю, что вот-вот выйду из своего гребаного тела. Затем она обхватывает мой член губами и поглаживает его языком.

Я издаю стон и толкаюсь, не в силах удержать бедра на месте, когда врываюсь в ее горячий, мягкий рот. Она принимает меня, хотя на глазах у нее выступают слезы, и она не уверена, что делать со своими зубами. Мне все равно. Ее рот — это рай, и я не знаю, как долго смогу продержаться, когда она смотрит на меня так, словно хочет проглотить целиком и попросить еще.

— Хорошая, черт возьми, девочка, — хвалю я и, схватив ее за волосы, провожу ее ртом по моему члену. Это так приятно, чертовски приятно, и я не выпущу ее из этой комнаты, пока ее вишенка не окажется на моем члене.

Со стоном я вынимаю свой член у нее изо рта и наклоняюсь, чтобы схватить ее и усадить в центре кровати.

Она смотрит на меня дикими глазами.

— Испугалась, Рыжая?

В ответ она раздвигает ноги, приглашая меня ближе, войти внутрь. Черт возьми, она же ангел.

— Хорошая девочка. — Я завладеваю ее ртом, крепко целуя ее и проводя головкой члена по ее влажной киске. Она обвивает мою шею руками, ее поцелуй такой же страстный, как и мой, когда она прижимается ко мне бедрами.

— Пожалуйста, — она задыхается напротив моих губ. — Ты нужен мне.

— Тебе это нужно? — Я прижимаю головку своего члена к ее входу и совсем немного проталкиваюсь внутрь.

Она стонет и впивается ногтями мне в плечи.

— Да, пожалуйста, папочка.

Я грязный ублюдок, раз мне нравится, что она называет меня папочкой. Но мне все равно. Это заводит нас обоих, и я собираюсь проследить, чтобы она больше никогда никого так не называла.

— Ты будешь хорошей девочкой для папы? — Я кусаю ее за горло и просовываю головку чуть глубже, давление настолько чертовски сильное, что я не знаю, как я собираюсь трахнуть ее, не кончив.

— Да. — Она выгибается, пытаясь вобрать в себя как можно больше моего тела.

— Хорошая девочка. — Я вхожу глубже, потом еще, пока не погружаюсь в нее полностью. Я едва могу дышать, едва могу двигаться. Я так сильно хочу ее. Я хочу трахнуть ее так сильно, что она не сможет выпрямиться, но также хочу, чтобы ее первый раз был чем-то особенным. Чем-то мягким и сладким, но с изюминкой. Таким, как она.

Поэтому я медленно отстраняюсь и наполняю ее снова. Она стонет.

— Тебе больно, Рыжая? — Я прикусываю ее нижнюю губу.

— Нет. — Она извивается подо мной. — Мне просто нужно больше.

Я не могу ей отказать. И погружаюсь в нее снова, мои мышцы уже дрожат от желания разрядиться. Но я этого не делаю. Я двигаюсь медленно и плавно, пока она не впивается в меня ногтями, ее тело просит еще и еще. Я делаю это с ней, и пот выступает на наших телах, когда звуки соприкосновения нашей кожи разносятся по комнате.

Я целую ее и посасываю ее горло, поглаживаю ее грудь и шепчу ей на ухо непристойные слова похвалы. Она — все, чего я когда-либо хотел.

— Так хорошо, — восклицает она, ее ноги дрожат.

И я вгоняю в нее до упора так глубоко, стараясь, чтобы ее клитор получил максимально возможное трение.

Из нее вырывается гортанный звук.

— Кончи для папочки, Рыжая. Кончи на мой член. — Я двигаюсь сильнее и понимаю, в какой момент она кончает.

Ее тело напрягается, а затем ее киска сжимает меня в ритмичных объятиях. Я проглатываю ее крик удовольствия и продолжаю двигаться, пока не могу удержаться от оргазма. Отдаваясь своему освобождению, я теряюсь в ней, наполняя ее своей спермой, в то время как мое тело получает то, что хочет, и она стонет, повторяя мое имя снова и снова.

Теперь она моя, и что бы ни случилось, я ее не отпущу.