Укрощение невесты

Глава 12

Тирнан

С таким же успехом я мог бы переименовать наш дом в «Вечеринки для убийств». Я вижу мертвого убийцу. На его тупом лице все еще застыло удивленное выражение. Хорошо. Это означает, что люди, которые приходят за нами, понятия не имеют, с кем они связались. Преимущество на нашей стороне.

— Еще? Что, черт возьми, все это значит? — Чарльз врывается в гараж, Барроу и Диего следуют за ним по пятам.

— Дафна. — Я указываю на останки дрона. — Я отследил. Куплен у нелегального торговца оружием, базирующегося на севере, а затем модернизирован специальным подразделением секретных операций в Лос-Анджелесе.

— Подпись есть?

— Не хуже. — Я закрываю гараж и жду, когда появится второй убийца. Там, где один, есть и другие. — Я сделал все, что мог, работал над этим всю ночь и сегодня утром. Похоже, двое из мужчин, упомянутых в статье Дафны, заплатили за беспилотник, и я готов поспорить, что наемников посылают те же самые придурки.

— Сколько их? — Диего подходит к оружейному шкафчику и начинает перебирать набор снайперских винтовок.

— Пока не знаю. Но достаточно сказать, что у этих парней полно денег, и они хотят смерти моей девушки. — Я стискиваю зубы от этой мысли, от гребаной наглости этих говнюков. Никто не тронет мою Дафну. Ни-бдядь-кто.

— Какой у тебя план? — Спрашивает Чарльз. — Я имею в виду, кроме как убить их всех?

— Убьем их всех, а потом мы с Дафной поедем в Голливуд. — Я пристегиваю кое-какое оружие к бедрам и вокруг груди. — Эти мужчины скоро поймут, что причинять боль женщинам больше нельзя.

Барроу кивает мне, Диего направляется к лестнице, а Чарльз сжимает мое предплечье.

— Давай убьем этих ублюдков, а ты пойдешь и объяснишь все их боссам. Но не высовывайся, — говорит Чарльз.

— У них не будет шанса сдать меня. — Я готов замарать руки, когда дело дойдет до Дафны. Но я понимаю, что он имеет в виду, что поставлено на карту, если кто-нибудь в преступном мире узнает, что я все еще жив. Но я рискну. Я должен это сделать ради Дафны. Она должна знать, что я всегда буду поддерживать ее, всегда защищу ее. Если она хочет написать еще двадцать статей о грязных ублюдках, она должна это сделать. И должна быть в состоянии сделать это без страха.

Раздается выстрел. Диего уже прикончил одного из наемников.

Чарльз, Барроу и я начинаем действовать. Мы не можем позволить Диего получать все удовольствие, не так ли?

— Я знаю, что это не совсем твой частный самолет. — Я провожу нас над облаками на «Cessna» (прим. американский производитель самолётов — от малых двухместных до бизнес-джетов), который перестроил, пока работал в домике. Возле Фрозен-Фоллс есть небольшая полоса, которую мы используем, когда нам нужен быстрый транспорт.

— Это не так, но мне нравится. — Она улыбается, глядя в лобовое стекло.

— Да? Мне показалось, что ты пыталась уехать отсюда.

— Нет. — Она хмурится. — То есть, да. Я собиралась, чтобы больше никто не искал меня в домике.

Я качаю головой.

— Разве ты не поняла, что я могу справиться с любой возникшей проблемой? Я уже справился со многими. — Я улыбаюсь при воспоминании о настоящей бойне. У нас с ребятами постоянный спор о том, кто убил больше наемников. Конечно, это был я, но Диего пытается заявить, что он застрелил последнего, в то время как парень явно умер от моего ножа в спине.

Она склоняет голову набок.

— Почему ты так улыбаешься?

— Без причины. — Я прочищаю горло. — Но суть в том, что ты пыталась уехать.

— Чтобы обезопасить тебя.

— Больше так не делай. — Я поворачиваюсь к ней и беру ее теплую руку. — Обещай мне. — Я не могу выразить словами это чувство, ощущение полного шока и потери, когда я увидел, что она пытается уйти.

— Ты имеешь в виду… — Она приподнимает брови.

— Я хочу сказать, чтобы ты осталась. — Я сжимаю ее пальцы. — Не уходи. Хорошо, Рыжая?

Она улыбается, и улыбка достигает ее прекрасных глаз и озаряет все лицо. Сияет.

— В таком случае, я этого не сделаю. Ты никогда не сможешь избавиться от меня.

Я притягиваю ее руку к своим губам и целую.

— От твоих губ до собора Святого Петра за спиной.

Она смеется.

— Я думаю, это должно было звучать как «Твои слова да Богу в уши», но твои слова мне нравятся больше.

Был ли я когда-нибудь так счастлив? Женщина, которую я люблю, только что пообещала, что останется со мной, и я не собираюсь ее отпускать. Я бы взлетел до верхушек деревьев, если бы уже не витал в облаках.

Ее щеки раскраснелись, губы все еще улыбаются, она берет ручку перед собой и лукаво спрашивает:

— А я могу на ней летать?

— А ты можешь? — Я приподнимаю бровь, глядя на нее.

Она потирает ладони друг о друга, затем дует на них, как будто собирается сделать сальто.

— Могу.

Я щелкаю несколькими переключателями и отпускаю ручку.

— У тебя получилось. Не убивай нас.

Она визжит от удовольствия, заставляя мой член возбуждаться.

— Я лечу!

Я делаю мысленную пометку начать учить ее летать, как только мы вернемся в дом. В конце концов, теперь она будет жить там. С помощью Wi-Fi она может целыми днями копаться в Интернете. Со мной она в безопасности и может писать обо всем, о чем захочет.

Потянувшись, я помогаю ей взяться за ручку управления.

— Просто смотри на горизонт, чтобы оставаться на одном уровне. У тебя отлично получается.

Она кивает, широко раскрыв глаза.

— Конечно, я играла во множество авиасимуляторов, но это реально.

— Очень. — Я не могу удержаться от улыбки, глядя на то, как она счастлива. Хотя она знает, для чего эта поездка. — Просто держи нас на одном уровне.

— Да, да, капитан. — Она сияет.

Мне следовало оставить ее в доме в целости и сохранности, но я не мог вынести мысли о том, чтобы уйти от нее. Я знаю, что все там защищали бы ее ценой своей жизни, но, думаю, я просто практичный парень, когда дело касается Дафны.

— Так красиво. — Она смотрит вниз на заснеженный пейзаж, когда мы направляемся на запад. — Похоже на рождественскую деревню.

Я позволяю ей спокойно лететь в течение часа, а затем беру управления, когда мы попадаем в неровный воздух.

— Просто расслабься, Рыжая.

— Ты знаешь… — Она прикусывает губу. — Мои родители живут там. В Лос-Анджелесе.

— Знаю. — Я протягиваю руку и беру ее за руку. — Я все знаю о тебе, Дафни, но ты многого не знаешь обо мне. — Должен ли я говорить это через наушники, пока мы летим в Лос-Анджелес? Наверное, нет. Но я все равно собираюсь это сделать?

— Расскажи мне. — Ее глаза блестят в лучах заходящего солнца.

Почему мне кажется, что слова застряли в горле? Она может осуждать меня, ненавидеть, никогда больше не захотеть меня видеть. Но она не может выпрыгнуть из самолета. Итак, я рискну.

Я с трудом сглатываю и начинаю.

— Давным-давно меня звали Макс Лучано.

Даже сквозь шум двигателя и легкое гудение в наушниках я слышу, как она вздыхает.

— Вот почему ты такой знакомый! Ты коварный Капо, остроумный и мудрый парень, тот самый…

— Да. — Я пожимаю плечами. — Я был таким. Но потом у меня возникли кое-какие проблемы с…

— Давинчи! Я написала статью обо всем этом, когда ты исчез. Я имею в виду, она была в моем блокноте, который я хранила у себя под кроватью до того, как начала вести блог, но я знала, что ты не умер! У меня просто было такое чувство. Боже мой. — Она подпрыгивает на своем сиденье так сильно, как только может, пока пристегнута ремнями безопасности. — Ты пропавший мафиози.

— Значит, ты все обо мне знаешь. Ты знаешь, что я нехороший парень. — Это странное облегчение — мне не нужно рассказывать ей обо всех своих грехах, потому что она и так знает большинство из них.

Когда я снова встречаюсь с ней взглядом, ее глаза широко распахиваются.

— Кампанелли — это был ты?

— Братья? — У меня пересыхает во рту. Откуда, черт возьми, она узнала об этом? — Да. Это я.

— Я так и знала! — восклицает она. — Почему ты их убил и где тела?

— Они занимались торговлей детьми, и, — ухмыляюсь я, — я никогда не расскажу.

— Боже! — Она снова подпрыгивает, заставляя маленький самолет слегка покачиваться. — Видишь? Я была права. Я нарисовала в своем блокноте огромную сеть из всех событий, связанных с мафией, которые происходили вокруг тебя за годы до твоего исчезновения, потому что я пыталась раскрыть это дело. Я знала, что ты причастен к исчезновениям Кампанелли, хотя и не знала почему. А потом ты разозлил Давинчи.

— Да. — Я потираю челюсть. — Если Ник поймет, что я все еще дышу, мне конец. — Я бросаю на нее многозначительный взгляд.

У нее отвисает челюсть.

— Так вот почему ты скрывал все это от меня? Ты думал, я тебя сдам?

— Ну, я подумал, что ты, возможно, захочешь рассказать историю, которая…

— Ты шутишь? — Она вскидывает руки. — Я бы никогда тебя не выдала! Разве ты не знаешь, что я люблю тебя? — кричит она.

Я всего на мгновение остолбенел, затем отстегнул ремень безопасности, наклонился и поцеловал свою женщину, до смерти любящую меня.

— Я тоже люблю тебя, Рыжая. Я так сильно тебя люблю.

В этот момент мне больше не нужен был этот гребаный самолет, я мог бы улететь в Лос-Анджелес с ней на руках, не имея ничего, кроме любви, которую она вложила в мое сердце.