Умом и молотком

Зори над степью

А мы вернемся в 1951 год. Он оказался лично для Сатпаева очень тяжелым. Каныша Имантаевича освободили от обязанностей президента Академии наук Казахской ССР. Не будем здесь анализировать причины этого решения. Важнее узнать, как отнесся к нему сам Сатпаев.

Чтобы не ущемлять самолюбие Сатпаева и поберечь его душевное спокойствие — дескать, трудно работать в стенах той Академии, где еще вчера был президентом, — ему предложили переехать в Москву и принять должность, вполне соответствующую его званию академика, его научному и организационному опыту.

Казалось бы, это было естественным выходом, гарантией от психологических травм. Но Каныш Имантаевич решительно отказался от переезда в Москву. Он и в этой трудной ситуации не искал для себя облегченных путей и отбрасывал престижные соображения, как не желал считаться и с чувством обиды, точившей сердце.

Каныш Имантаевич остался в Алма-Ате директором Института геологических наук. Это был мужественный и продуманный поступок, принесший зрелые плоды геологической науке.

Конечно, Сатпаев не прекращал своих научных занятий и в предшествующие годы. Но как мало времени оставалось для них! Не такие уж частые свободные вечера, да еще дни отдыха. Даже редкие недомогания и запреты врачей выходить на работу он использовал как разрешение трудиться за письменным столом.

Осенью пятьдесят первого года он отдыхал в Кисловодске. Не только размеренная санаторная жизнь и удивительный своей чистотой и мягкостью воздух, напоминавший и о Баянауле и об Улутау, помогли ему набраться сил. Вместе с ним и Таисией Алексеевной были Василий Иванович и Зоя Ивановна. Милый Василий Иванович, увалень Вася, по первому звонку в Джезказган немедленно согласившийся разделить с ним отдых. Вот когда понимаешь, какой душевный такт у человека, умевшего помолчать когда надо, и поспорить, и пошутить. А уж общих воспоминаний было у них на целую жизнь.

О работе они говорили сравнительно редко. Еще реже об уходе Каныша Имантаевича из Академии. Конечно, только тогда, когда он сам об этом заговаривал. В ответ на взволнованные слова Василия Ивановича: «Я, Каныш, был оскорблен в лучших своих чувствах» — Сатпаев очень спокойно сказал:

— Ценю дружбу, но оскорбляться не надо. Сделанного у нас с тобой никто не отнимет. А есть русская поговорка: «Несчастья бояться — счастья не видать».

Они зашли далеко за Красные камни, и перед ними открывались горы Кавказа с лесными их склонами, с белыми папахами снегов.

— И все же Тянь-Шань величественнее. Не правда ли, Каныш?

— Ты об Алатау думаешь? А я об Улутау. И сдается мне, что наш с тобой Джезказган куда как богаче, чем мы о нем знаем сегодня. И весь Центральный Казахстан.

Каныш был поглощен будущей работой.

Вернувшись в Алма-Ату, Сатпаев с прежней энергией окунулся в дела Института геологических наук, от которого он не отделял и свои личные занятия.

Правда, ему приходилось, как прежде, вникать в разрешение многих других геологических и народнохозяйственных проблем. Он производил анализ результатов работы Мангышлакской геологоразведочной экспедиции, открывшей нефть на полуострове. Возглавлял комиссию по геологической экспертизе Ачисайского полиметаллического месторождения, снабжающего сырьем Чимкентский свинцовый завод, и доказал его полную перспективность, в противоположность мнениям некоторых авторитетных специалистов.

Он побывал в Центральном и Северном Казахстане, уточнил размеры ряда месторождений черных, цветных и редких металлов.

Эти экспедиции имели прямое отношение к той главной работе, которую проводил Каныш Имантаевич, как руководитель темы «Металлогенические прогнозные карты полезных ископаемых Центрального Казахстана».

Эпиграфом для главного труда Сатпаев взял слова учителя своего учителя академика Обручева:

«Изучение геологического строения и состава какой-либо страны, выясняя историю ее развития и современного состояния, позволяет нам судить о том, какие месторождения полезных ископаемых могут быть найдены в ее пределах».

«…Могут быть найдены» — это и есть прогноз.

«… Металлогенические прогнозные карты, — писал Каныш Имантаевич, — по необходимости должны венчать вершину пирамиды всех наших современных фактических знаний решительно о всех аспектах геологии и металлогении данного региона».

А «данный регион» — это больше 800 тысяч квадратных километров, примерно треть всей территории Казахстана, еще в сравнительно недавнем прошлом «белое пятно» на карте, лишь кое-где прорезанное узкими лентами отдельных геологических маршрутов.

Не то, конечно, теперь, в середине века. В распоряжении Сатпаева и его товарищей уже была раскрытая комплексными геологическими исследованиями, проведенными в том числе ими самими, сложная картина геологического строения Центрального Казахстана. Перед их глазами проходили одна за другой геологические эпохи. Они видели то, что было пятьсот миллионов лет назад, видели, как поэтапно менялся лик земли и как возникали современные сложные геологические структуры.

Геолого-структурные карты были обращены в прошлое. На их основе предстояло создать металлогенические прогнозные карты, обращенные в будущее.

Метод работы Каныш Имантаевич кратко определил как «комплексно-геологический метод региональной металлогении». Или несколько шире: «Комплексность в научной разработке вопроса, полнота в сборе всех первичных фактов наблюдений, конкретность в анализе, объективность в обобщении и коллективность в творчестве…»

В эту формулировку вмещался весь джезказганский опыт Сатпаева.

Для руководства разработкой этой проблемы нужны были не только выдающиеся теоретические знания Каныша Имантаевича, но и его огромный организаторский талант.

Мы уже говорили о многочисленных экспедициях. Сатпаев в эти годы налетал десятки тысяч километров. Вопросам металлогении были посвящены две республиканские геологические конференции. К работе по составлению металлогенических прогнозных карт Институт геологических наук привлек Казахское и Карагандинское геологические управления, Средне-Азиатский геофизический трест, тресты «Казметаллопромразведка» и «Средазолово», Казахский горно-металлургический институт, многочисленных геологов-производственников действующих рудников и даже Республиканское архивное управление.

Итог напряженнейшей работы — более 280 листов специальных геологических и геолого-металлогенических карт и завершение описания геологического строения и металлогении Центрального Казахстана.

Для этого богатейшего полезными ископаемыми района карты и тексты к ним равнозначны геолого-металлогенической энциклопедии.

Академик Академии наук Казахстана И. И. Бок и доктор геолого-минералогических наук Г. Б. Жилинский писали:

«Заслуга К. И. Сатпаева и коллектива казахстанских геологов, который он возглавлял, состоит прежде всего в организации широких комплексных металлогенических исследований, направленных на быстрейшее выявление новых месторождений полезных ископаемых и на расширение минерально-сырьевых ресурсов страны».

В 1955 году, в разгар работы над металлогеническими картами, Каныш Имантаевич вновь был избран президентом Академии наук Казахстана. Это был славный год продолжения всенародного целинного похода. Год больших свершений и вынашивания новых планов подъема промышленности и сельского хозяйства. И, конечно, Канышу Имантаевичу и по должности президента, и по долгу ученого, и по характеру своей натуры пришлось участвовать в решении многих вопросов, связанных с развитием науки, техники, экономики.

Вместе с гидрогеологами он занимался вопросами водоснабжения целины, форсировал составление почвенных карт, намечал планы борьбы с ветровой эрозией почв.

3 августа 1955 года К. И. Сатпаев выступал на пленуме ЦК Компартии Казахстана, посвященном развитию промышленности, в прениях по докладу первого секретаря Центрального Комитета КП Казахстана Л. И. Брежнева.

— …Уже в настоящей, далеко не полной стадии своей изученности, — говорил Сатпаев, — наша республика располагает запасами хрома и ванадия, меди, свинца, цинка, кадмия, вольфрама, железной руды и ряда других полезных ископаемых. Одно из первых мест в СССР занимает Казахстан и по запасам таких важных ископаемых, как уголь, марганец, молибден и многие другие.

Каныш Имантаевич в этом своем выступлении на пленуме очень конкретно говорил о перспективах сооружения важнейших объектов шестой пятилетки, в том числе о Соколовско-Сарбайском горно-обогатительном комбинате, о заводе ферросплавов, о совершенствовании технологии производства металла на Чимкентском и Балхашском заводах. Рассказал, что делают и должны делать для нужд промышленности ученые Казахстана.

Только о своих работах он не говорил ни слова. Между тем исследования в области металлогении шли полным ходом. Каныш Имантаевич не хотел предвосхищать их практическое значение. Позднее металлогенические прогнозные карты оказались самым безошибочным компасом: с их помощью геологи открыли в Казахстане сотни новых месторождений.

Алма-Ата стала истоком металлогенической науки, ее центром. Возникла казахстанская школа металлогении, школа Сатпаева.

Решение проблемы создания металлогенических прогнозных карт приобрело сначала всесоюзный, а затем и мировой характер. С 1958 года в Академии наук СССР при Отделении геолого-географических наук организуется межведомственная комиссия по изучению «Закономерности размещения полезных ископаемых в земной коре как основы для их прогноза на территории СССР».

Металлогению начали изучать наши зарубежные друзья.

Последняя научная работа Каныша Имантаевича — мы уже рассказывали об этом — тезисы доклада о проблемах металлогении на Международном геологическом конгрессе в Дели.

…Был на исходе 1963 год, как всегда, полный забот и планов на будущее.

Большое впечатление произвела на Сатпаева поездка на Рудный Алтай, — его геологией он занимался все пристальней и глубже. Как член Президиума Комитета по Ленинским премиям в области науки и техники, он вручил премии группе алтайских специалистов. И заодно провел конференцию местных геологов, среди которых оказалось немало способных молодых исследователей.

В последние годы своей жизни он много думал и о школе, частенько обращался и к ребятам, и к учителям:

— Школа — начало всех начал, отсюда лежит путь не только на поля и в цехи, не только в искусство, но и в лаборатории ученых. Здесь рождаются наклонности будущих Менделеевых и Ломоносовых…

В декабре он участвовал в работе Пленума ЦК КПСС, посвященного развитию химической промышленности в стране. Накануне пленума в Алма-Ате он сделал доклад на республиканском совещании «Сырьевые ресурсы химической промышленности Казахстана, состояние и задачи химической науки республики».

Он находился в гуще жизни, в центре событий. Но был обреченно больным человеком.

В январе 1964 года он уже лежал в подмосковной больнице. День ото дня ему становилось хуже.

30 января его посетили друзья из Министерства геологии. Тихо, превозмогая слабость, Каныш Имантаевич говорил им не о себе, не о своих страданиях. Он рассказывал о нефти Мангышлака. Делился своей радостью — новый генеральный подсчет запасов Джезказгана утвержден правительственной комиссией.

…В окно проглядывало зимнее серое небо Подмосковья. А Канышу Имантаевичу в последний день его жизни виделась ясная заря над родной Степью.