Упавшее небо II

Глава 14 без правок

— Таки, батенька, может, все-таки расскажете, как вам удалось восстать из мертвых после того, как мы вас дружно мысленно похоронили, оплакали и помянули? И, что характерно, без хирургических швов, шрамов и желания сожрать наши мозги!

Долго ж они ждали.

— А почему ви таки интересуетесь? — я откинул одеяло и сел на койке, поджав ноги и постаравшись не сорваться в совсем уж карикатурную картавость.

Только лёг, между прочим. Нельзя было спросить в кают-компании, на малом корабле использующуюся еще и как столовая, во время ужина? Видно, наш военмед специально тянул, подгадывая момент, когда штатный “молчи-молчи” спецгруппы куда-то отлучится.

— А почему ви таки отвечаете вопросом на вопрос? — с энтузиазмом подхватил тон Зеленко. Я слишком плохо знал доброго доктора, чтобы утверждать однозначно, но по-моему повеселиться за мой (или еще чей-нибудь) счет ему было даже интереснее, чем получить ответ.

— Серьезно, Алекс, — не дал пожилому военврачу в звании, между прочим, аж подполковника, вдоволь покуражится Алмаз. — Последнее, что мы успели увидеть в щель между створками продолжающих закрываться ворот — твой рывок куда-то в сторону и толпу октов, надвигающихся со всех сторон!

Интересно, лишенные энергии юниты так и лежат в подвале, или какая-то слабенькая подзарядка с поверхности достает, и они уже опять в рабочем состоянии? И не проверишь, к сожалению…

— Решетки ливневой канализации в подвале, под ними слив, глубокий желоб, который уходит в бетонную трубу метрового сечения. А та открывается в магистральный коллектор водосброса, типа такого, в по которому мы от набережной поднимались, — военное руководство Московского Метрополитена и с меня взяло подписку о неразглашении как инцидента с заваленным тоннелем, так и эксперимента — но про самый первый раз мне никто не запрещал рассказывать. Формально. Вот только мне все равно не поверят, решат, что чокнулся. Или подумают, что от стресса, полученного в узкой, едва пролезть, трубе, сам себе ложные воспоминания придумал. А так и не соврал ни словом. Формально, ага.

— Жить захочешь — еще и не так раскорячишся, — глубокомысленно резюмировал цитатой паузу после моего ответа Семен, напарник Ахмедова. — А дальше что было?

— Нашел выход на поверхность, там нарвался на отбивающихся от тварей сталкеров, помог, меня за это подкинули до подземки, — пожал плечами я. — А как из метро к вам — вы и сами знаете.

— Знаем, знаем, — покивал со своей койки Батенька. — Простая и скучная история, с каждым из нас могло случится, правда, ребята?

— Зеленка, ты опять? — подозрительно переспросил Алмаз. — Выжил человек, выбрался, хотя все шансы против были. Радоваться надо!

— Так я и радуюсь! — совершенно фальшиво “согласился” доктор, переставший пародировать анекдотичный еврейский говорок. — Конечно, если б кто еще от группы отстал, за ним тоже вернули б наше корыто, хотя мы успели километров этак на двести вниз по течению уйти. И спецпоезд для перегрузки на борт составили б, кучу людей напрягли и еще большую кучу трудно восполнимых сейчас боеприпасов потратили!

— Кроме Жарова нам на корабль еще троих ученых передали, может, ради кого из них — напомнил Сёма и кивнул мне. — Саш, не в обиду.

— Да какие обиды, — отмахнулся я.

— Четверо ученых… — пробормотал Ахмедов себе под нос и встрепенулся. — Александр, ты ведь не просто так в этой четверке оказался, верно? Знаешь, что к чему?

— Знаю, — не стал отпираться я. Потянул паузу, и покачал головой: — Но дал подписку, так что — извини.

— Тайный эксперимент в области фундаментальной физики, проведенный в блокированном иномирянами Московском метро, — аж просмаковал собственные слова врач. — Последний шанс, чтобы выиграть войну с октами!

Если б он эту фразу сказал бы без всякой прелюдии, наверное, я выдал бы себя лицом. А так вполне справился с самоконтролем.

— Зеленка, прекрати! — практически простонал Ахмедов. — Пархоменко, скажи ему!

— Иван Иваныч, ну правда, это уже перебор, — попенял полковнику от медицины второй копейщик. — Такими вещами не шутят.

— А кто сказал, что я шучу, батенька? — военврачу все было с гуся вода. — Смотри: мы со своим “срочным” грузом едва тащились на экономичном ходу, а что сейчас? Прем на полном, как будто соляру научились делать из воздуха!

— Слышал бы ты, Саш, что он сказал про Цылина, когда того забирали в состав логистической команды, которая по нашему маршруту единицы хранения на корабль доставляла, — доверительно сообщил мне Сёма.

— А что? Я не прав, что ли? — тут же вскинулся Батенька. Надо отдать ему должное, праведный гнев он изобразил прямо мастерски. Н-да. У каждого своей способ сбросить стресс…

Беседе не дал продолжится хлопок люка: в кубрик забрался Синицин, который Анатолий и майор.

— Спасибо, — негромко поблагодарил он меня, протискиваясь к своей койке: прочел письмо. Я смог передать ему конверт так, чтобы этого никто не видел.

— Так-та-ак! — к сожалению, внимательностью к жестам Зеленко тоже был не обделен.

Впрочем, расспрашивать спецназовца он даже не стал пытаться. Может, шестым чувством почуял приближение нашего командира?

— Пётр Иванович, куда мы теперь?

Особист, вошедший почти сразу же за Синициным-младшим, окинул крохотное для шестерых помещение ястребиным взором, не нашел никого лишнего и кивнул.

— Две новости: первая — нашу группу, как показавшую высокую эффективность, не будут переформировать, во всяком случае, прямо сейчас. Вторая: у нас новое задание. Ученых, что приняли на борт, нужно сопроводить в генштаб. Будем их непосредственно защищать, если поезд не сможет двигаться, нас зажмут и дойдет до ближнего боя.

— Поезд?! — в один голос переспросили Алмаз и Семен.

— Другого относительно безопасного быстрого пути за Урал сейчас нет, — невозмутимо отозвался ФСБшник.

— Окты не повреждают рельсы и другую дорожную инфраструктуру, если она обесточена, — пояснил Кузнецов. Дежавю: контейнеры из трюма перегружали на поезд, остановившейся прямо на мосту через реку — там, где фермы пролета не мешали работать занявшему второй путь железнодорожному крану. Корабль для этого пришлось фиксировать в нужном месте русла на растянутых якорных цепях, что, вообще-то, маневр предельно сложный, даже при помощи ждавшего нас буксира. Но, похоже, схему уже успели отработать и оттренировать — обе команды сработали как части хорошо смазанного механизма.

И опять первыми подняли людей, только потом пошли грузы. А нам пришлось идти по узким пешеходным мосткам над водой до нужного вагона. Зато — поезд хорошо рассмотрели. В состав сцепили не только грузовые и пассажирские вагоны*, но и боевые, с орудийными башнями. Но оружие пока молчало — за отсутствием противника.

— Радио- и шумовые приманки, — верно истолковав наши обеспокоенные взгляды вдоль конструкций мостового перехода, ответил наш сопровождающий. Как я понял, это был коллега нашего штатного гэбэшника, хоть и при армейских погонах. — Наццентр разработал, а мы уже внедрили целую методику их применения таким образом, чтобы по статистике перемещения юнитов противника на сигнал нельзя было понять, от каких мест мы их оттягиваем и когда. Конечно, полностью избежать встреч не удается, но отдельные окты или небольшие скопления для поезда, идущего на скорости свыше сорока километров в час уже малоопасны.

[*Советский стандарт, унаследованный по большей части российской госкорпорацией РЖД, диктует строить пассажирские вагоны на усиленных рамах, так что их свободно можно цеплять хоть вперемешку с гружеными товарными вагонами, хоть группой между грузовыми и локомотивом. С большинством европейских вагонов такой номер не пройдет. Зато они более легкие и требуют, соответственно, меньше затрат на движение легковых составов.]

Для нас, то есть четырех физиков и шестерых бойцов специального отряда (один из которых еще и к тому же два в одном) — примерно в середине поезда выделили целый вагон с местами типа “СВ”. Немыслимая роскошь по теперешним временам! Правда, оставшиеся свободными койки, изначально предназначенные для тех, кого не смогли эвакуировать из метро, с удовольствием заняли безопасники, которых вместе с их оружием и спецсредствами запихнули в почтовый вагон с зоной для экспедиторов, сцепленный с этим.

Впрочем, мы от этого соседства только выиграли, так как почтовым экспедиторам, оказывается, полагалась кухня. А ящики и кофры свои ФСБшники распихали так, чтобы получилась импровизированная обеденная зона человек, если ужаться, на десять. Довольно актуально, учитывая, что после начала апокалипсиса скорости движения сильно упали.

— В первом приближении мы научились избегать непоправимых потери и высадки дополнительных волн паучьего десанта, — на темы, не касающиеся нашей перевозки и своей работы в целом, коллега Кузнецова общался с удовольствием. Мне даже стало казаться, что миссия по нашему сопровождению для них что-то вроде отпуска. — Пока непонятно, как эта “небесная твердь” отразится на погоде в другие сезоны, но пока прогноз от климатологов в целом не самый пессимистичный. Урожай дозреет, уже предприняты меры, чтобы собрать как можно больше из того, чтобы засеяно в этом году. И посадить в следующем. Если, конечно, в один “прекрасный” момент вторженцы не зашлют нам на головы какой-то новой гадости.

Он помолчал, поморщился — но продолжил. Видимо, ему были даны какие-то соответствующие указания на счет донесения до нас информации.

— А вот социологи дают строго негативный прогноз, даже если все останется, как есть. Нас, людей, методично загоняют под землю — и не под символические сантиметры, а на глубины от пары метров и ниже. Мы можем играть в пятнашки с пауканами, и даже успешно — но поверхность нам больше не принадлежит. Любая заметная активность снаружи очень быстро засыпается октами как забродившее деревенское соленье в бочке — новыми порциями соли! Так мы потеряли все города и более-менее крупные населенные пункты, многие промышленные и инфраструктурные объекты!

— И заграницей? — зачем-то уточнил Попов.

— Везде одно и то же, — покачал головой чекист. — нас зажали. Продовольствие, добыча полезных ископаемых, источники энергии, как химические, так и возобновляемы — для всего этого придется выбираться из своих безопасных нор. Технический уровень цивилизации будет опускаться — и лишь небольшой процент вероятности за то, что удастся задержаться на каком-то более низком. А так — феодализм, пещеры-крепости и натуральное хозяйство, вот что нас ждет.

— А попыток перегрузить системы энергоснабжения и производственные мощности врага решено было не делать? — спросил ядерщик из Дубны. — Они же не могут быть бесконечными?

— На счет второго я не в курсе, а вот энергия… — безопасник совсем не весело скривил губы в подобии ухмылки. — Весь “потолок” — одновременно и огромная солнечная батарея, и генератор поля энергопитания на незнакомом нам физическом принципе. Над планетой всегда светит Солнце, и те “жалкие” ноль-ноль-сколько-то-там процента, поглощаемые им многократно перекрывают потребности юнитов, даже если ими завалить поверхность Земли сплошным слоем.

Ч-черт.