Упавшее небо II

Глава 21 без правок

И ад — настал.

— Да я! Да мы!

— Потратили двое полных суток на эксперименты по теории, признанной несостоятельной…

— Да как ты сме… — вежливый тычок дулом автомата в между заткнул маститого профессора, так и не понявшего, что все его прошлые заслуги так и остались в прошлом. Вооруженная охрана верховного главнокомандующего на удивление быстро научилась меня понимать без всяких слов, что сильно способствовало ускорению разбирательств типа этого. И это я им еще и электрошокеры использовать я запретил, как и причинять травмы сильнее легкого синяка! Реально крутые профи, не знаю, чтобы без них делал. Времени пинать светил науки лично у меня попросту не было.

— …Причем результат работы за прошлые сутки по утвержденной для вашей группе теме талантливо подделали, — договорил я.

— Мой косяк, — Дмитрий, мой зам, поморщился как от зубной боли. Это был его участок контроля. — Не разобрался, а на первый взгляд они работали по общему плану.

— А вы? — я перевел глаза на учеников светила фундаментальной физики, каждый из которых как минимум защитил докторскую.

— Учитель не мог ошибиться! — пылко выступил один из них, а вот остальные двое отвели глаза. Да, они все понимали, но бородатый престарелый козел тупо задавил харизмой, зная слабые точки тех, с кем работал много лет. Заставив действовать не просто по-своему, а в ущерб всему человечеству — да еще и так, что поверхностный контроль этого не выявил. А не-поверхностный контроль осуществлять — это пришлось бы половину тех, кто сейчас в лабораториях и полевых экспериментах добывает свободу нашему миру, тупо на надзор поставить.

— Этих двоих придай Попову, тот пусть раскидает по своим группам. Будут исправлять, что натворили, — скомандовал своему заму я, внимательно глядя на лица… Раньше бы можно было сказать “подсудимых”, но для судов тоже не осталось времени. — Профессора в школьные учителя…

— Что?! Ты кто вообще та… — фанатика уложили на пол резким ударом приклада по пояснице сзади. Вернее, он сам рухнул, пытаясь вдохнуть, из-за чего заткнулся и только тихо хрипел. Очень больно — и из последствий, кроме бросающих в дрожь воспоминаний — крохотный синяк на спине.

— В карцер, — теперь уже пришлось морщится мне. Опять расход как воздух необходимых кадров в пустоту, но этот, вижу, теперь будет гадить просто из принципа. Даже если его тоже на таскание камней поставить в строящейся штольне — транспортер заклинит “в знак протеста”. Может, “психи” смогут ему голову хоть немного починить, но вряд ли. Его учитель и куратор — советский работник старой школы, с самого низу протащил верного дурака.

— Ты делаешь большую ошибку, — прошипел мне проф, быстро сообразивший, что его толком-то и не накажут. Назначение в одну из подземных школ после “человеческого реактора” вполне за отпуск сойдет. Идиот, он так и не понял, как, и, самое главное, почему все поменялось — хотя некоторое время старательно притворялся. А ведь уже вторая неделя идет, как я отменил академический подход к науке.

— Суды заработают через месяц после победы, Верховный главнокомандующий гарантирует, — махнул рукой, чтобы забирали “осужденных”. — А еще в порядке личной просьбы мне тогда же можно будет бросить вызов на дуэль, его удовлетворят.

Да, я и такую опцию ввел с личного разрешения президента: для части “униженных и оскорбленных” потенциальной судебной победы надо мной недостаточно. Или они просто не верят, что меня за вклад в победу осудят? В любом случае, задекларированная возможность личной расправы надо мной — это тот фактор, которые позволяет доброй половине отстраненных мной от науки учёных работать на временных местах занятости без саботажа. И еще какому-то количеству держаться в самом “реакторе”. Не сам придумал про дуэли, кому-то из сводной группы военных и гражданских психологов пришла в голову эта идея без шуток гениальная идея.

Вот уж кто с горящими глазами наблюдал за работой “человеческого реактора” — так это “психи”, получившие, как и я, от главкома карт-бланш. Они же и название это придумали вместо “Чрезвычайного научного центра”, которое немедленно пошло в народ. С их же подачи медики примерно в количестве штата сельской больнице, постоянно мониторящие состояние ученых стали “стержнями”, а уж что психи обозвали “контуром охлаждения” — приличными словами еще попробуй сформулировать.

— Больше “отработки” на сегодня не нашлось? — на всякий случай уточнил я. — Хорошо. Пошли на обход.

“Психи” подтвердили мои собственные мысли: из тех, кого я заставил работать в интенсивном темпе, на самом деле служить “топливом” реактору могли от силы четверть ученых. В смысле, какое-то сравнительно долгое время. Других рано или поздно ждал срыв, обязательно сопровождающийся или потерей эффективности, или даже всплеском деструктивной деятельности. Но до срыва они продолжали двигать свой кусок фронта исследований — единственное, что от них требовалось.

Кластер подземелья, выделенный под работу ученых, мне каждый день приходилось проходить из конца в конец. Просто потому что только так получалось вникнуть в детали десятков одновременно движущихся тем, одновременно выступая той иглой, которая сшивала все усилия в единое полотно грядущего научно-технического прорыва. Голова от этого под вечер становилась словно каменной, сны состояли из коридоров и залов, переплетенных формулами и принципиальными схемами, но к утру мозги, натренированные медитацией и другими практиками, справлялись — и можно было все начинать по новой. К сожалению, заменить меня некем. Разве что Юлией, если совсем уж что-то критическое со мной случится.

У моей дочери, сумевшей с первого раза повторить за мной перенаправление выкаченной из останков окта энергии, работы было ничуть не меньше, чем у меня. Дважды скрипя зубами даже пришлось разрешить ей подъем на поверхность в составе усиленных военными научных групп, потому как требовалась проверка взаимодействия наших энергетических ловушек-обманок (лжеоктов) с Потолком. Второй раз у них даже все получилось. При этом малая умудрялась успевать читать информацию, поступающую в единый агрегатор “реактора” и держаться в курсе событий практически наравне со мной! Подозреваю, правда, что это она так она пыталась держаться со мной рядом хоть в таком смысле, потому как времени на общение у нас не оставалось совсем.

Но все издержки и жертвы не были напрасными. Без помпы и потуг удалось закрыть вопрос энергоснабжения для обеспечения пространственного прыжка на летающую базу врага — а это уже добрая половина успеха. Заряжаемые без ограничения ловушки-обманки позволили наладить тренировочный процесс для ученых — и буквально вчера случился прорыв, одному молодому физику удалось “оседлать” выплеск энергии Пространства! Сегодня его таскали по врачам, пытаясь, как я понимаю, выделить общие генетические признаки со мной и моей дочерью — не найдут, конечно — а завтра он существенно расширит возможности для проведения плановых экспериментов.

Я двигался через коридоры и комнаты “реактора”, уже привычно не обращая внимание на интерьеры, бездумно проходя по свисающими лианками комнатных вьюнков, огибая выставленные спортивные тренажеры, часть из которых постоянно была занята, игнорировал суету врачей, кому-то ставящих капельницу прямо на рабочем места, а кого-то отправляющих на сеанс депривации в темную комнату со звуком дождя. Мой рожденный от острой необходимости проект обрел плоть и кровь, заработал.

Не знаю, что с нами будет через несколько недель, но если человечество выкарабкается — шкатулку пандоры уже не закрыть. Наверное, такие интенсивы будут устраиваться время от времени для решения сложных научных проблем и только для тех, кто ментально подходит к нагрузкам такого типа. Хотя, может я и не прав? Слишком много работы по восстановлению буквально всего ждет нас на поверхности. Города пока еще не лежат в руинах, первые морозы еще не успели разорвать трубопроводы с остатками воды в них, часть электростанций и вовсе целы — только вернуть на место те опоры, что умудрились опрокинуть окты. И Россия отделается относительно легким испугом — если не считать потерю минимум половины населения.

Я взял свои вспышки ярости под контроль, даже не поморщился в ответ сжавшую саму душу боль. Дойдет, дойдет черед и до хозяев октов. До тех, что управляют вторжением — даже скоро. Месяц… хотя скорее два. Если только не начнется массовый сход в “отработку” “топлива”. Если только я сам не… Поняв, что непозволительно ушел в себя, я сосредоточился на том, что говорил мне профессор Попов. Эту производную из своей формулы уже видел. Уточнение коэффициентов — это нужно, но работы еще непочатый край. Все равно в итоге придется действовать науга… стоп.

— Терентий Михайлович, позвольте-ка, — я рукой сместил в виртуальном пространстве строки формул в сторону. Нарисовал треугольник, потом из углов собрал линии в трехгранную пирамиду. Просто же. Абсолютно элементарно. Ну и где были мои хваленые мозги? — Понимаете?

— Признаться не совсем, Саша, — мой первый учитель, оказавшись на передовой уцелевшей земной науки, не сдал, а наоборот, словно помолодел немного. Впрочем, индивидуальный подход к каждому физику и полностью спланированный не только график занятости, но нагрузок, питания и сна со многими сотворил что-то вроде маленького чуда.

— Грубо говоря, энергию, запасенную октом или обманкой, можно направить лучом, пучком или плоскостью, условно принимая себя за точечный источник, — я последовательно ткнул в грани пирамиды и в её навершие. Если четверо способных высвободить энергию одновременно сделают это в виде пересекающихся плоскостей, то…

— …Они вырвут, нет, отсекут кусок пространства из трехмерной реальности! — как и сказал, это действительно простая мысль. Попов вон влёт догадался.

— Именно так сидящие за Потолком кукловоды вторжения и вырывают наши химзаводы и атомные объекты, если засекут утечку, — кивнул я. — Только они могут себе позволить использовать побольше плоскостей. Потом достаточно соединить отсеченный анклав с любым материально существующим местом хотя бы пикасекундной связью, пробоем — и большой и малый объемы сольются. По координатам точки соединения. Вот и решение, как перебросить десантно-штурмовую группу.

Вот только четвертого “посвященного” у нас пока нет. Может, попробовать нанести рассечения сразу двумя мечами в двух плоскостях? Почему-то мне не нравится эта идея.

— Товарищ Жаров, — охранник аккуратно потрогал меня за плечо, разбудив. Что поделать, пока о приватности даже в собственном блоке пришлось забыть. — С вами хочет встретится главком. Прямо сейчас.

Ну да, отчет я отправил часа четыре назад, как раз хватило времени ознакомится.

На удивление, меня привезли в объем с недостроенными камерами, где располагались практические лаборатории. Ворота одной из них прямо за мной закрыли, причем вышли не только мои “тени”—телохранители, но и Верховного, который ждал меня там в окружении заряженных обманок.

— Владимир Владимирович?

— Александр Сергеевич, вам ведь приходил в голову вопрос, откуда нам так быстро удалось найти медиков и психологов, способных в индивидуальном порядке держать множество интеллектуально нагруженных людей на пике активности много дней подряд? — вместо приветствия мы просто обменялись кивками.

— Приходил, но сознательно даже думать в эту сторону не стал, не до того, — пожал плечами я. — А что?

— Этот комплекс мер, который ваши острословы обозвали “человеческим реактором”, был изначально разработан для меня и по моему распоряжению, — спокойно сообщил мне главком. — Восемь лет заняло: клинические испытания, определение краевых нагрузок, сведение испытательной и теоретической базы в единую методику, потом еще два года для точной подгонки уже под меня лично. Скажу, нужна определенная сила воли и мотивация, чтобы это все соблюдать, а особенно возвращаться после неминуемых нарушений режима из-за дипломатических поездок и всего прочего…. Мы уже думали начать пробное внедрение в кадетских училищах и военных вузах, но Вторжение смешало все планы.

— Тем не менее, сейчас наличие обученных именно этой методике врачей нас буквально спасает, — кивнул я, гадая, зачем мне всю эту информацию озвучил собеседник.

— Вам на удивление моим психологам удалось буквально из ничего, “на коленке” создать мотивационную систему с вашим внешним волевым давлением, чтобы методика в полной мере заработала, — чуть улыбнулся визави. — Не волнуйтесь, Александр, я вас позвал не ради обмена любезностями. Эта преамбула была нужна, чтобы вы не удивлялись.

Столько лет в политике — не удивительно, что он даже меня “читает”. И чему я должен не удив… ого!

Верховный наклонился и распрямился с клинком в руке — судя по цвету металла лезвия, армейские спецы успели скопировать “Куро”. Резкий, на грани видимости замах — и обманка распадается на две половинке. И тут дальняя стена каверны взрывается каменными брызгами прочерченной плоскости.

— Даже средний ум можно заставить невероятно эффективно, если создать все условия… впрочем, по своим подопечным вы это и сами уже увидели. Признаюсь, в какой-то момент мне показалось, что задачка мне не по плечу.

Вот теперь я понял, почему меня позвали одного и всю охрану выставили. Я узнал главный секрет того, как формировались и упралялись “хитрые планы”, за двадцать шесть лет вытащившие Россию из пучины ельциновской политики назад в сверхдержавный статус. Всего лишь плотная работа с собственным здоровьем каждую свободную секунду… ну и задействовать пару-тройку медицинских НИИ. Плюс такая мелочь как стальная воля — и готовность пожертвовать всем, что мы называем “личной жизнью”.

— Того, что я продемонстрировал, достаточно, чтобы начать формировать десантную группу? — немного помедлив, спросил меня президент.

— Нужно провести несколько замеров, чтобы определить, сколько объема мы сможет отрезать, но это можно сделать прямо сейчас, — секунду подумав, решил я. — После этого понятна станет максимально возможная численности десанта и сколько груза дополнительно можно будет взять. После чего атаку можно назначать хоть на следующий день.

— Тогда не будем тянуть, — согласился главком.