Уполномоченный

Глава 1

Глава первая

Михаил Григорьевич с простой фамилией Иванов отдыхал так, как привык. Справедливости ради, отдыхать как-то иначе не позволяли средства. Он на пенсии, подработки никакой нет, потому и предпочитает коротать время на рыбалке. К тому же, именно здесь и именно сейчас есть время предаться раздумьям и побыть наедине с собой. То, что он всегда любил делать, но не находил для этого места и времени.

Очередная рыба сорвалась с крючка. Да и плевать, подумал он, обновляя наживку. Сидел он на крутом берегу речки-переплюйки, неподалёку располагался дачный посёлок, где стояла и его дача.

А думать было о чём. Сам Иванов был человеком совсем ещё не старым и довольно крепким. Сорок восемь лет – это не возраст. Четверть века отработал в милиции, ставшей потом полицией. И всё в должности участкового. Выслужил всё, что мог, даже звание получил на ступень выше потолка, подполковник. Служил бы и дальше, да только стали ему недвусмысленно намекать, что, мол, пора подвинуться и дать дорогу молодым. Вот и ушёл.

Два месяца назад его торжественно проводили, выплатили надцать окладов, наградили ценным подарком, начальник УВД долго жал руку. Некоторое время ещё ездил на работу, кое-чем помогая сотрудникам, принявшим его дела. А теперь всё.

Иванов вздохнул, наклонил голову вправо и продолжил смотреть на поплавок. Так вот, внезапно выяснилось, что покой для человека смерти подобен. А для человека деятельного, каким он был почти всю жизнь, - вдвойне. Как-то сразу и болячки начали вылезать, и самочувствие плохое, и настроение на нуле. Так ведь загнётся лет через пять.

А дела нет. По идее, следовало поступить на работу в ЧОП и сидеть на проходной института или завода, проверяя документы у входящих и выходящих. Вот только скучно ему это, да и деньги не нужны от слова совсем. Так уж вышло, что, помимо увольнения с работы, он ещё и остался один. Жену схоронил в прошлом году, а дочь давно выросла, вышла замуж и скоро должна родить. Живёт, разумеется, отдельно, на другом конце города. Зять – человек небогатый, но, едва поженившись, они немедленно влезли в ипотеку лет на сто, зато обзавелись своим жильём.

И не то, чтобы он не переносил одиночества, одиночество ему как раз нравилось, вот только в том случае, если оно не сводилось к сидению на месте и наблюдению одной точки пространства. Как сейчас, когда немолодой мужик уже второй час пялится на поплавок, а улов составил всего две небольших рыбки, которых и коту… Может, кота завести? Хоть будет, о ком заботиться. А то вовсе от тоски взвоет.

Снова клюнуло, не этот раз он подсёк куда быстрее, не дав рыбе шанса. Зажав в кулаке скользкое тело хариуса, каковой, кстати, в этой реке большая редкость, Иванов решил сворачивать рыбалку и ковылять домой. Придумает занятие по душе, книгу почитает. Читать он любил, да только вечно времени не хватало. А теперь этого времени хоть жопой жуй. Точно. Купит себе электронную книгу и будет каждый день читать. А ещё в спортзал пойдёт. Гири дома давно уже пылью покрылись. А спортзал – это другое, тренажёры точно не дадут ему растолстеть.

А рыбалка – это не его. Охота ещё куда ни шло, да только где охотиться. Тут, хоть и Сибирь, но места обжитые, за нормальным зверем километров двести придётся ехать. Разве что, уток пострелять на болотах, скоро сезон, надо будет патронов прикупить.

Покинув место лова, он отправился обратно. Зря, конечно, сюда залез. Место удобное, нет никого, тихо, даже, кажется, комаров меньше. Да только до посёлка крюк здоровенный. Сюда прошёл легко, съехав на заднице по крутому яру, а обратно? А ведь лет уже не пятнадцать и даже не тридцать пять. Суставы хрустят, одышка…

Преодолев несколько метров в высоту, он плюнул и решил препятствие обойти. Там, выше по реке, склон пологий, ну, должен быть. Оказалось, что хер там плавал. Михаил Григорьевич уже плеваться устал, видя, как берег становится всё выше, а полоска пляжа всё уже. Блин, неужели, придётся обратно идти?

Тут его взору предстала странная картина, крутой обрыв почти до самой земли разрезал овраг, выходивший прямо к реке. Овраг – это ручей, течёт сверху вниз, стало быть, в самом овраге местность полого поднимается вверх. Сделав нехитрые умозаключения, он направился прямо по дну оврага. Глинистые стены внезапно сменились чёрным камнем, возможно, камень был серым, а чёрным казался потому, что здесь было мало света. Но выглядел камень крепким, скальный монолит. Иванов в геологии не разбирался, но даже он понимал, что такой прочный камень вода проточить не сможет, разве что, за миллион лет. Скорее всего, здесь была трещина, которую когда-то занесло глиной, а теперь эту глину вымыло весенними водами. Вода, кстати, ушла, под ногами был точно такой же камень, абсолютно сухой.

Несмотря на богатый словарный запас, Иванов просто не нашёл, что сказать, когда каменный коридор со стенами высотой в три этажа внезапно закончился тупиком. Даже страх какой-то напал, словно его леший водит. Умудрился заблудиться на берегу реки, где место открытое. На кой чёрт сюда полез?

А ведь скоро стемнеет. Надо разворачиваться и валить обратно. Потом уже спустится ниже по течению и, сделав огромный крюк, вернётся к тропе, ведущей в посёлок. Но сперва он решил отдохнуть. Вынув пачку сигарет, заслуженный работник органов присел на корточки и облокотился спиной о камень. Прикурить не успел, поскольку камень, в который должна была упереться широкая спина, внезапно исчез, в результате чего Иванов кувыркнулся назад, растянувшись на спине с поднятыми ногами.

Секунды две он лежал на спине, потом встал, потирая ушибленный копчик и сквозь зубы ругаясь. Что за чертовщина? Его вдруг стали подводить глаза. Только что он был в узком скальном проходе, облокотился спиной на каменную стену и… стена была на месте, а узкого прохода не имелось. Вместо этого имелась в наличии живописная поляна с редкими деревьями.

Внезапно под прочную куртку стал забираться какой-то мерзкий страх. Иванов замер, пытаясь не потерять нить. Он упал вот здесь, кувыркнувшись назад. Перед этим опирался спиной о стену. В падении не разворачивался. Непонятно.

Он подошёл к каменной стене и пристально вгляделся. Камень, красивый камень, чёрный, с красными прожилками. Из такого камня хороший памятник выйдет. Блин, куда-то не туда несёт, рано ещё про памятники. Рука прикоснулась к поверхности, но он тут же одёрнул её назад. Пальцы проваливались в камень. Стена была иллюзией? Нет, какое-то сопротивление он ощущал, поверхность пропускала его неохотно, но и особых препятствий не чинила.

Набравшись смелости, Иванов вдавился в камень всем телом, на секунду сгустилась темнота, а потом он снова оказался в полумраке узкого прохода. Издав вздох облегчения, Иванов понял, что вернулся в свой мир. Если пойти назад, а потом вскарабкаться по крутому берегу, то постепенно выйдет к себе на дачу. Вот только…

Найденная аномалия его беспокоила. Точнее, не сама аномалия, а то, что за ней. Что это за место, и как он там оказался? Проверить удалось с помощью эксперимента, погружая руки в фальшивый камень. В итоге, удалось выяснить следующее: каменная стена была не целиком фальшивой, часть её была тем, чем и должна была быть, то есть, очень прочным скальным монолитом, и, таки да, из него можно было выпилить кусок и сделать памятник. А тот проход, в который он так удачно кувыркнулся, имел чёткие границы, ширина - метра полтора или чуть меньше, высота – около двух метров, а нижняя граница почти совпадает с каменным полом.

Иванов присел на корточки и задумался. Итак, что имеем? Есть странный, можно сказать, аномальный проход в камне. И ведёт он в странное место. Что из этого следует? Для улучшения мыслительного процесса он снова попытался закурить, но тут же вспомнил, что сигареты он выронил при падении, пачка осталась на той стороне.

Набравшись смелости, он снова шагнул в камень. Темнота, странное ощущение сдавливания, а потом открывается новый мир. Или не новый? Может быть, каменный портал просто перекидывает его в другую точку Земли? А в какую?

Нагнувшись, он подобрал лежавшую на траве пачку, вынул сигарету и попытался прикурить. Пустив клуб дыма, стал осматриваться. Окружающая местность напоминала лесостепь. Если обернуться влево, местность идёт на повышение, а деревья растут гуще. А справа наоборот, растительность реже, но тоже присутствует. И лес тот всё больше из широколиственных пород состоит, тут явно климат другой, куда теплее. А вон там, вдалеке, река. Саму реку не видно, но слышны всплески, да и солнце отражается от поверхности. А ещё…

Тут он растерялся, поскольку вдалеке, там, где должна быть река, открыто, никого не стесняясь, проскакал олень, совершенно беззаботный. Ну, или не беззаботный, но точно не боящийся человека. Это где у нас такие места, чтобы дичь непуганая была? У Иванова зачесались руки пристрелить наглую тушу, да только до ружья было с пару десятков километров, а вручную не завалишь, даже если тварь убегать не станет.

Тут он снова заметил движение, боковым зрением уловил тёмное пятно слева, обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть зверя. Ну, да, логика в этом есть. В лесу живут травоядные, стало быть, должны быть те, кто их ест, сиречь, хищники. Вот только хищник этот был странным. Поначалу показалось, что собака, но устройство тела и пасти однозначно говорило о волке. И верхняя губа характерно приподнялась, демонстрируя клыки. Вот только цвет был не волчий, чёрный с желтизной, да и размер соответствовал примерно алабаю, что для обычного волка нехарактерно. Может, гибрид?

Зверь не спешил атаковать, стараясь взять непрошенного гостя на испуг. Скалил клыки, негромко рычал, но в атаку не стремился. Создавалось впечатление, что тварь впервые видит человека и не знает, как правильно поступить. Жёлтые глаза сверкали яростью, но инстинкт самосохранения, тормозил естественное желание вцепиться в горло.

Иванов, хоть и испугался, виду не подал. Приходилось ему уже в такие глаза смотреть, пусть и принадлежали они двуногим. Тварь сильна и опасна, да только человек – царь природы, и стал им не за красивые глаза. Это предки Иванова показали кузькину мать таким вот клыкастым тварям. В голове зрел план, рано или поздно тварь кинется, тогда надо будет сбить атаку и нанести удар. А для закрепления результата имелся нож, классическая финка, вроде тех, что рекламируют в Интернете. С той только разницей, что нож этот, сделанный кустарно из клапана тепловоза (или ещё чего-то, он не вникал), стопроцентно считался холодным оружием, длинный узкий клинок был отлично заточен, им, при желании, бриться можно было.

Пальцы сомкнулись на эбонитовой рукояти и вынули нож на пару сантиметров. Волк на движение отреагировал, но с опозданием. Когда тёмная туша размазалась в прыжке, клинок покинул ножны, да и человек успел повернуться правильно. Зубы ухватили пустоту, мощный удар ноги в тяжёлом сапоге прилетел в брюхо, а следом оба участника драки покатились по траве. Но полноценного противостояния не получилось. Пределом успехов волка стал порванный рукав куртки, тогда как Иванов успел воткнуть нож ему в шею и дважды его дёрнуть вперёд и назад, так, что располосовал горло почти полностью, от уха до уха. После этого тварь отлетела от толчка ногой, упала на бок, а подняться не смогла. Кровь хлестала так, что жить зверю оставалось всего несколько секунд.

Вытирая клинок о порванный рукав куртки, Иванов посмотрел вперёд, там, среди кустарника горела ещё одна пара жёлтых глаз. Ага, волчара не один. Но второй поумнее будет.

- Я вас запомнил, - грозно сказал Иванов, указывая клинком ножа. – И ещё вернусь.

С этими словами он развернулся и сделал шаг обратно. Камень привычно распахнулся. С другой стороны портала он стоял ещё минут десять, ожидая погони, но не дождался. То ли волки побоялись его преследовать, то ли не могли понять, как пользоваться волшебной дверью, то ли они просто не могли сюда пройти, скажем, портал для них был односторонним. Но, несмотря на причины, думать об этом он не стал, вместо этого развернулся и потопал обратно.

Дорога выдалась длинная, но, к моменту, когда солнце уже скрылось за горизонтом, Иванов подходил к калитке своей дачи.

- Мишка, ты чего такой вздрюченный? – раздался голос справа, оглянувшись, он увидел соседа, который возился у своего забора.

- Здорово, Палыч, - растерянно ответил Иванов. – Да так, было кое-что.

- И что? – с интересом спросил сосед, лет ему было за шестьдесят и, в отличие от Иванова, он здесь жил постоянно.

- Палыч, а ты ведь тут всю жизнь прожил? – спросил Иванов, стараясь, чтобы вопросы были как можно более нейтральными.

- Ну, не всю, в армию ходил, учился, но вообще, да.

- Скажи, а странности в деревне были?

- Ты о чём сейчас?

- Ну, может, люди пропадали, может, волки появлялись, ещё чего.

Палыч задумчиво почесал затылок.

- Помню пару случаев, - проговорил он. – Пропадали люди, так немудрено, река тут, могли утонуть. Но это давно, я ещё молодой был. Волков не помню, а что, видел?

- Да сам не понял, - отмахнулся Иванов, стараясь не показывать залитый кровью волка рукав, - кое-что, мельком. Надо будет проверить.

Палыч хотел спросить что-то ещё, но Иванов уже шагнул за калитку и, не заходя в дом, направился к машине. Он собирался остаться тут дня на три, но сейчас показалось уместнее переместиться в свою городскую квартиру. Там лучше думается, да и ружьё лежит именно там, в сейфе. Дорога до города запомнилась мало, пару раз из-за невнимательности он едва не влип в ДТП. Мысли витали где-то далеко.

Перешагнув порог квартиры, он щёлкнул выключателем и, стянув ботинки, протопал на кухню. С тех пор, как умерла жена, дом казался пустым, возможно, поэтому он старался проводить время на даче. Даже запаха жилого дома не осталось.

Оглядевшись на кухне, Иванов сделал вывод, что голоден. Заглянул в холодильник, бросил на стол пачку сосисок и овощной салат не первой свежести, решил поужинать. Часы показывали половину десятого, если нужен алкоголь, самое время сходить. Но алкоголь у него был, в том же холодильнике на дверце стояла початая бутылка коньяка. Так уж вышло, что спиртное он не любил, выпивал крайне редко и строго в компании. А теперь стоило.

Сделав над собой усилие, Иванов потратил ещё десять минут, зато его холостяцкий ужин дополнился яичницей. Налив стопку коньяка, он опрокинул её в себя и откусил кусочек сосиски. Все бытовые трудности были решены, самое время подумать.

А подумать было о чём. Итак, он открыл странный портал, что переносит человека куда-то. Куда именно – неизвестно. Известно только, что людей там нет, зато есть звери, человека не боящиеся. И что теперь? По идее, следовало срочно обращаться в Академию наук. Или в ФСБ. И что сказать? Ну, так и так, товарищи, открыл чёрт знает что, могу показать.

Тут вставали проблемы. Первой было то, что открытие было неизученным, более того, он даже не мог стопроцентно гарантировать, что ему это не почудилось. А волк? Ладно, допустим, он пока в своём уме. Но, если сообщать в компетентные органы, надо говорить что-то конкретное. Но тут он даже не представлял, как описать увиденное. Там камень, в камень входишь и оказываешься на поляне. Голословные утверждения одного пенсионера вряд ли заставят этих людей отправить комиссию. Опять же, вдруг портал не постоянный, вдруг он работает только в полнолуние, в середине года, и чтобы Сатурн был в нужной фазе? Что тогда? Впрочем, ничего, только небольшой конфуз.

Второе: а что если не сообщать? Ну, или не торопиться? Сообщить, скажем, через месяц, или два. За это время полноценно изучить вопрос, выяснить, что именно там, с той стороны, убедиться, что портал работает постоянно, а заодно, выяснить, нельзя ли что-то с этого поиметь. Например, завалить пару оленей. Браконьерство в ином мире не пришьют. Или это всё же не иной мир. Может, прошлое? Или будущее? Опять же, выгода для Иванова не была главным стимулом, а вот познание влекло.

Опять же, если он просто доложит о находке, куда следует, его поблагодарят и сразу отодвинут в сторону. А тут целый неисследованный мир, для человека в его положении – просто находка. Как раз работа для него.

Подумав так, Иванов принял решение и налил себе ещё стопку. Вторая порция коньяка провалилась в организм ещё увереннее. А мысли потекли дальше. Итак, портал. И знает о нём только один пенсионер. Странно. Почему другие не нашли? Место труднодоступное, но ведь люди там бывают. Кто-то рано или поздно забредёт, а когда забредёт, навалится на стену. Или они все уходили с концами, а там их волки ели? После этого с лёгкой руки Палыча и соседей записывались в утонувшие. Тоже вариант. Второй вариант он пока не рассматривал, за неимением данных.

Мыслительный процесс подстегнул тело, вилкой он орудовал всё активнее, коньяк вливался, как в сухую землю, а ужин подходил к концу. Итак, решение принято, он пойдёт туда, окончательно всё разведает, а потом, когда придёт время, сообщит в органы. Торопиться не стоит, уголовной ответственности за сокрытие пространственных порталов в стране нет, уж это он хорошо знает.

Что дальше? Он встал из-за стола и направился к сейфу, по пути поставив тарелку в раковину. Тут же сам себя остановил, вернулся к раковине и принялся отмывать посуду. Заняло это минут пять, коньяк окончательно расслабил тело, теперь хотелось только спать.

Всё же доковыляв до сейфа, Иванов вынул на свет божий ружьё, простенькую вертикалку двенадцатого калибра производства Ижевского завода. Для стрельбы по уткам такого ствола хватало, а на большее он не претендовал. Имелись в доме и нелегальные стволы, каковые он за свою карьеру, бывало, изымал. Да только по качеству они уступали этому. Стрелял бывший участковый хорошо, даже с поправкой на гладкий ствол. Давным-давно, в армии, довелось ему быть снайпером. И даже войну захватил краем. С тех пор многое забылось, но острое зрение и твёрдая рука были пока при нём.

Собрав ружьё, он вскинул его к плечу и прицелился в торшер. Рука не дрожала. Он представил себе, что с той стороны стоит волк. Стоять ему недолго, это точно.

Опустив ружьё, он прислонил его к стене и полез в сейф за патронами. Хм. Следовало ожидать. Патронов было ровно четыре штуки, и все они с утиной дробью. Озадаченно почесав затылок, Иванов принял очередное решение: завалиться спать. Чего переживать, если сегодня он никуда не поедет, потому как поздно и спиртное пил, а завтра просто дождётся открытия магазина и купит патроны. А сейчас надо лечь и заставить себя заснуть. С утра многое покажется не таким, как казалось вечером.

Оставив оружие стоять, он прошёл в спальню, мимоходом хлопнув ладонью по выключателю и, не раздеваясь, завалился на кровать поверх одеяла. Пролежал минуты две, после чего, тяжко вздыхая, встал, включил свет и начал раздеваться. Оставшись в одних трусах, расстелил кровать, снова выключил свет, и только после этого снова лёг. Как же трудно одному.

Глава вторая

Утро началось поздно, часов в девять. Раньше в это время он уже был на работе, а теперь… Теперь требовалась причина, чтобы встать рано. А у него… Тут немного затуманенное вчерашними возлияниями сознание заново прокрутило события. Он ведь нашёл аномалию! Нужно срочно… Головная боль была иного мнения. Иванов всё же встал, но отнюдь не так бодро, как мог бы. Старость - не радость, а пить в одиночестве вообще стрёмно. Какого тогда?

Успокоив себя тем, что следовало снять стресс, он отправился в ванную, контрастный душ, чистка зубов и бритьё придали ему бодрости. Заодно нашлось время снова обдумать вчерашние умопостроения. Как ни странно, но на трезвую голову думал он точно так же. Надо какую-то выгоду для себя получить. А какую? Вот и посмотрит, а пока – разведка.

Через полчаса, свежий и бодрый, без следов похмелья он притормозил авто у оружейного магазина. Остановился, хлопнул дверью и отправился за патронами. Попутно пробежался взглядом по полкам, присматривая оружие. Очень может быть, в будущем пригодится.

- Двенадцатый калибр, - сказал он продавцу.

- А именно? – продавец, молодой парень, успевший обзавестись приличным пузом, обвёл рукой прилавок, где имелся самый широкий выбор. – Дробь, картечь, пуля?

- Картечь, крупная.

- Восемь с половиной, устроит?

- Да, две пачки, и пулю… вот это что?

- Полева-6.

- Одну пачку. Картечь ещё есть?

- Есть, семь и пять.

- И такую тоже.

Записывание номера карточки заняло минут пять. Иванов пикнул «Визой» по терминалу и убрал в пакет четыре пачки. Более мелкая картечь шла в коробках по двадцать пять, итого на руках имелось пятьдесят пять патронов двенадцатого калибра. Хватит, чтобы устроить местным волкам локальный геноцид.

Остальное имущество ждало его в машине. За те полчаса, что он провёл дома, успел набрать кучу всего. Продукты, мешок, запасная одежда, верёвка, медикаменты, фляга с водой, соль, спички, мыло. До кучи забросил туда плотницкий топор и тесак для рубки тростника. Теперь будет очень неприятно, если камень откажется его пропускать.

Дорога заняла совсем немного времени, сегодня будний день, дачников нет, стало быть, некому перегораживать трассу за городом. А потому можно вдавить в пол педаль газа и сэкономить таким образом время. Через полчаса, с ружьём в руках и решимостью во взгляде, Иванов стоял у каменной стены. Некоторое время собирался с мыслями, после чего решился.

Рука уже привычно утонула в каменной поверхности. Облегчённо вздохнув, он подался вперёд всем телом, сдавило с боков, темнота, и вот снова свет. Новый мир встретил его ясной погодой, шелестом листвы, пением птиц и… волков поблизости не было. Оленей тоже, но он был уверен, что и те, и другие скоро появятся, а потому ружьё убирать не стоит.

Так и вышло. Поначалу он наткнулся на кости прошлого своего оппонента. Волчина, как бы ни был грозен при жизни, всего за одну ночь был сожран падальщиками. Таковые нашлись в лице странный рыжих шакалов, или псов, или волков. Странные, короче, звери, тощие, но пасть, как у крокодила. И вид их ещё больше убеждал Иванова, что место это находится не на земле. Несмотря на мелкие размеры, твари старались вовсю, от туши волка осталось очень мало, даже кости разгрызены и растащены по большой площади.

Иванов вскинул ружьё, но стрелять передумал. Явной агрессии твари не проявляли, не стоило тратить боеприпасы. Вместо этого, просто обошёл пиршество и направился дальше в лес. Сразу же принял меры, чтобы не заблудиться, отмечая путь зарубками на деревьях.

Обследование затянулось на весь день. Результаты были противоречивые. Первое: мир, в самом деле, необитаем, в том смысле, что людей здесь нет. И даже каких-то следов пребывания не обнаружено. Девственная природа, каковую он уже испортил своим топором. Второе: мир этот большей частью представляет собой степь, лес идёт дальше в сторону возвышенности, а ближе к реке количество деревьев снижается. За рекой, каковая имеет ширину около пятидесяти метров при неустановленной глубине, идёт голая степь, где растёт только трава, но высокая и сочная, в рост человека. А если вглядываться ещё дальше, то там, на самом краю видимости, снова мелькают горы. Третье: зверья здесь уйма, те же олени попадались ему четыре раза, пока что стрелять не стал, но труда не составит. Что же до волков, то тут результат промежуточный: с ними он встретился, и закончилось это победой человека. Двоих завалил, третий ускакал на трёх лапах, картечь вырвала кусок из волчьей задницы. Вот только эти волки не были последними здесь, оставалось их ещё немало, стало быть, решение проблемы откладывалось на неопределённый срок. И ведь умные твари, настолько, что, потеряв троих, немедленно стали убегать при виде Иванова, даже если у того ружьё висит за спиной.

Вот, опять же, что с волками не так? Обычные, наши, серые волки, тамбовские там, или ещё какие, они ведь летом парами живут, потомство выводят, а к зиме сбиваются в стаю и кошмарят окружающий мир. А эти? Подробно изучить волчий уклад не получилось, но Иванов сделал вывод, что хищники живут странным прайдом, вроде львиного, голов на тридцать, где всем заправляет старый самец. Вывод? А какой тут вывод, кроме того, что здесь другая география, другой климат и, как следствие, другие волки.

Ладно, волков проехали. А кто ещё? Шакалы, как он для простоты стал называть падальщиков с рыжей шерстью, имели в своём составе всего десятка полтора, при этом сложно было различить, кто там самец, кто самка, а кто детёныш. Но, опять же, агрессии они не проявляли, предпочитая не атаковать человека, а подождать, пока он помрёт сам.

Через шесть часов исследований Иванов присел отдохнуть у выхода (или входа). С одной стороны, мир абсолютно пустой, взять нечего. Будь тут хоть какие-то люди, можно было бы прикинуть действия, а так остаётся только охота. С другой стороны, охота – это уже немало. Один олень – это триста килограммов мяса, часть можно продать. Барыгой он не был, но небольшой приработок не помешает, всё же пенсия куда меньше зарплаты. С другой стороны, ещё остаются волки, которые не преминут сделать ему козью морду. В планы расхода боеприпасов стоит записывать один патрон на каждого оленя и два на каждого волка. Но это терпимо. С третьей стороны, а кто сказал, что мир заканчивается здесь? Обследовал он всего ничего, круг диаметром километра три. Может быть, там, за горами, города стоят, дороги и космодромы. Ну, или хоть руины какие.

Тщательно всё обдумав, он решил не останавливаться на достигнутом и основать здесь колонию. Пока из одного человека, а потом – как пойдёт. Благо, материалы таскать недалеко, если разобраться, то от жилья его отделяет чуть меньше километра.

Подумав так, отставной подполковник сбросил куртку и взялся за топор. Нужно было расчистить площадку под будущее жильё. Деревья у самого портала росли плохо, может быть, энергетика у него плохая. Но человеку это на руку, меньше работать. Потом прихватит с собой бензопилу и сделает тут натуральную просеку. Даже две, чтобы к реке коридор имелся, и обратно, вверх по склону.

Только на закате, когда топор вываливался из ослабевших рук, он подхватил ружьё и направился за мясом. Руки от тяжёлой работы чувствительно тряслись, но при стрельбе картечью это было не принципиально, да и зверь подпустил его едва не на пять метров. Разделывал уже в темноте, при свете большого костра. Из чащи на огонь смотрели злые жёлтые глаза, и было тех глаз много, куда больше одной пары. Смотрели внимательно, видя для себя угрозу. Их власти пришёл конец, долина реки больше им не принадлежит, странный двуногий с громкой палкой небрежным пинком сбросил их в вершины пищевой пирамиды.

Холодильник на даче был, пусть его и пришлось заново включать, чтобы сложить мясо. Брал только лучшие куски, потому как всё приходилось таскать на себе, да и холодильник не резиновый. Через пару месяцев начнутся холода, тогда заготовку мяса можно будет ускорить. А пока так. А то, что показалось неаппетитным, он оставил падальщикам. Им тоже нужно жить, да и волки не побрезгуют требухой и костями.

Следующий день принёс в лесную идиллию новые потрясения. Человек вернулся со страшной рычащей штукой, что валила вековые деревья за несколько минут. Олени, волки, шакалы, суслики, - все обитатели леса в ужасе разбегались от этого звука. Очень скоро пространство вокруг перехода стало напоминать строительную площадку, каковой, в общем, и являлось. Иванов, который был натурой увлекающейся, за дело взялся с размахом. Деревья валил, отпиливал сучья, обтёсывал, а потом складывал в штабель, чтобы хоть немного просушить. Процесс мог идти долго, не терпелось поскорее начать, да только строить из сырого леса – занятие сомнительное. Собственно, строительство можно чередовать с охотой. А стоит ли вообще охотиться? Над этим вопросом он раздумывал недолго. Стоит. Поголовье местных травоядных исчисляется десятками, выбить всех будет затруднительно, а продажа мяса станет хорошим приработком, который он потратит на свои же мероприятия здесь.

Работы отняли у него неделю и, надо сказать, это была очень длинная неделя. Он несколько раз выбирался в город за материалами и инструментами, потом снова возвращался и приступал к изменению местного ландшафта. И вот, словно сами знаете кто, он отработал шесть дней, после чего решил отдохнуть. Сидя на раскладном кресле, он потягивал из большой кружки свежезаваренный чай и осматривал окрестности. На коленях лежало ружьё, а рядом на невысоком столике выстроились в ряд патроны.

Собственно, ружьё было лишней деталью интерьера. Здесь он был вне зоны досягаемости местных хищников. Первоначальную мысль построить рубленую избу недалеко от портала, он отмёл, ввиду сложности и отсутствия нужных навыков. В результате обзавёлся жильём иного рода. Отыскав четыре вековых дуба, он прикинул их высоту и придумал новую конструкцию. Деревья имели ряд особенностей. Во-первых, росли они почти идеальным квадратом со стороной метров пять, во-вторых, толщина их внушала уважение, даже Иванов, обладая длинными руками, не смог бы обхватить ствол. Да чего там, для обхвата требовалось двое таких, как он. В-третьих, их высота в сочетании с почти прямыми стволами сразу подсказывала построить дом на сваях.

Тут, правда, вставала проблема подъёма строительных конструкций, но Иванов, будучи человеком физически сильным и обладая кое-какой смекалкой, справился. Теперь его жильё выглядело так: на высоте около шести метров стволы дубов соединялись перекладинами из толстых брёвен, на перекладины был постелен пол, тоже из брёвен, но более тонких, поверх он положил листы фанеры. А стены также сложил из брёвен, скрепляя их стальными скобами и прикрепляя дополнительно к стволам несущих стволов. Единственным недостатком конструкции было несовершенство материалов, стволы он, понятное дело, толком не высушил, по мере высыхания их будет вести, конструкция перекосится. Но вряд ли это станет большой проблемой, поскольку крепежи были надёжными. Кроме того, стены отнюдь не были сплошными, а при высыхании дерева появятся щели. Но его это волновало мало, зимовать тут он не собирался, да и само наличие зимы вызывало большие сомнения. Достаточно и того, что имеется крыша, защищающая от дождя.

Зато жильё обладало неоспоримыми плюсами. Например, безопасность. Те ветки, что он использовал для подъёма наверх, теперь были спилены. Спуститься, как и подняться, можно было по почти вертикальной лестнице. Для страховки имелась вторая лестница, верёвочная, которую он закрепил наверху, так, чтобы при желании её можно было сбросить снизу. В сочетании с высотой это давало гарантию от проникновения агрессивной фауны. Какой-нибудь леопард, наверное, сумел бы вскарабкаться по стволу. Но местные хищники были представлены исключительно псовыми, у которых таких способностей не отмечено. Второе, что давал дом на высоте, - отличный обзор, ради которого, правда, пришлось ещё немного навредить несущим деревьям, сделав просветы в густых ветках.

В печке-буржуйке потрескивал огонь, благо, топлива теперь хватит на полгода, столько отходов производства накопилось за эти дни. А Иванов задумчиво поглядывал вдаль. В голове крутились сразу несколько вопросов, ответами на которые следовало озадачиться в ближайшее время. Среди них были вопросы географии, не то, чтобы важным было точное местонахождение этого леса на материке, но следовало узнать хотя бы широту, чтобы делать выводы о климате. Там, в его мире, уже начиналась осень. Здесь же не было и намёка. Притом, что тропической жары не было, ровный влажный климат, примерно двадцать пять-тридцать по Цельсию.

Следующим вопросом была обитаемость мира. Звери тут есть и даже, с поправкой на некоторые отличия, звери вполне земные. Олени уж точно обычные, а волки… зоологом он не был, а потому вполне допускал, что где-то на земле живут и такие. Открытым оставался вопрос с разумной жизнью. Люди тут есть? Или не люди, но какие-то гуманоидные твари с разумом? Он пытался рассуждать логически: допустим, время тут отстаёт или, наоборот, ушло далеко вперёд. Что при этом станет с людьми? Будут эволюционировать. Опять же, люди могли вымереть от какой-нибудь чумы. Тоже вариант, правда, вся предыдущая история показывала, что человечество – это не тот вид, который может взять и просто вымереть целиком, по живучести двуногие превосходят тараканов. Даже страшные средневековые эпидемии, проходившие при полном отсутствии хоть какой-то медицины, не смогли привести человечество к коллапсу. Кто-нибудь непременно бы выжил и дал потомство.

Людей мог истребить любой другой катаклизм, запросто, но, судя по окружающему миру, катаклизм этот был очень избирательным, раз оставил в живых кучу диких зверей. Тоже не вариант. Можно допустить, что люди здесь живут, но их популяция сильно уменьшилась по сравнению с его миром. Это было куда более вероятно, этим можно было объяснить нетронутую природу и непуганых зверей. Но отсюда следовал вывод, что, если пройти по земле достаточно далеко, на какие-то поселения он наткнётся. Уже интересно, и это путешествие Иванов поставил для себя в список ближайших дел. В конце концов, найти можно не самих людей, а следы их пребывания, руины городов, остатки дорог или следы хоть какой-то деятельности.

А если время здесь отстаёт? Ну, лет на тысячу, хотя нет, тысячу лет назад Земля уже была плотно заселена. Ну, допустим, десять тысяч. Тогда уже водились нормальные олени и волки, а вот люди представляли собой кочевые группы охотников-собирателей. А каковы была плотность населения? В какой-то передаче он слышал, что в первобытных условиях территория Франции с хорошим климатом и плодородными почвами могла прокормить не более ста тысяч троглодитов. Прикинув размеры Франции и сто тысяч людей с копьями и в звериных шкурах, Иванов попытался представить плотность заселения. Ну, небольшая плотность. Опять же, вопрос: селились они там, где было, что жрать. А когда еда заканчивалась, снимались с места и перебирались на другой участок. Здесь еды навалом, при желании, он бы и без ружья мог устроиться, что уж говорить о людях каменного века. И никого вокруг. Странно.

Может быть, это остров? Иванов отставил недопитую кружку и полез за сигаретами, курил он нечасто, но никотин здорово стимулировал мыслительный процесс. Если остров, то довольно большой. С высоты своего жилища, да с учётом возвышенности, он мог осмотреть довольно большие пространства. Река уходила в неведомые дали, а на другом берегу расстилалась бескрайняя степь, где-то совсем уж далеко упиравшаяся в горы. Если прикинуть… остров должен быть размером с Сицилию, а то и вовсе Мадагаскар. Но мысль интересная, остров мог стоять далеко в океане, а люди ещё не додумались до хороших парусных кораблей.

Всмотревшись в степные дали, Иванов заметил там странное белое пятно. Что это? Учитывая, что пятно было одиноким и стояло посреди зелени, мысль о постройке он отмёл. Хотя, могло ведь быть и так, что все остальные строения разрушены, а тут просто кусок стены сохранился. Жаль, бинокля нет. Впрочем, это новая зарубка на память, надо будет оттуда начать поиски, расстояние относительно невелико, километров шесть-семь. Может, просто холм, половина которого обрушилась и обнажила залежи мела или мергеля, а может, и что-то рукотворное. Кстати, а почему бинокля нет? Надо купить, пригодится. И ещё кое-что купить, например, оружие помощнее.

Он любовно погладил ружьё. Для охоты на уток двенадцатый калибр годился, да и местным волкам довелось оценить его преимущества. Вот только животные быстро соображают, что человек опасен, скоро перестанут подпускать его на расстояние выстрела. Тут винтовка нужна. Срок получения нарезного оружия давно вышел, он свою «гладкую» лицензию продлял уже дважды. Стоит сходить в разрешиловку и поговорить с человеком. Вообще, много куда сходить стоит. Вот сейчас он отдохнёт от трудов праведных и обязательно пойдёт по инстанциям.

В голове мелькнула мысль: а оно тебе надо? Но он её тут же отогнал. Старость – это не только болезни и тоска, это ещё и свободное время, которого у него теперь много. И если это свободное время ничем не заполнить, то помрёт он куда быстрее, чем ожидал. Любопытство свойственно людям, а в его случае пройти мимо было просто невозможно.

Глава третья

- Валерий Владимирович? – спросил Иванов, переступая порог кабинета.

- Мишка? – сидевший за столом майор подозрительно прищурился. – Ты чего так официально? Заходи, дорогой, сто лет тебя не видел. Какими судьбами?

- Да вот, - он развёл руками. – Ствол нужен.

- Так у тебя, вроде, есть что-то?

- Нарезное хочу.

- Так, - Валерий Владимирович, не спрашивая согласия, нацедил в большую кружку кипяток и, бросив туда пакетик чая, протянул Иванову. – Неужто, решил охотиться по-серьёзному?

- И это тоже, вот, документы подал, теперь хочу проконсультироваться по старой дружбе.

Валера Игнатьев был его старым приятелем, на год младше, он делал карьеру куда более старательно, а потому, оставаясь майором, уже сидел в должности начальника отдела, правда, пока что он был И.О., но это недостаток скоро исчезнет.

- Недорогой и качественный ствол, правильно понимаю? – уточнил Игнатьев, пододвигая вазочку с печеньем.

- Ну, да, - Иванов развёл руками. – Можно комиссионное, оно ведь через вас идёт.

- И не только, - согласно кивнул Игнатьев. – Так что именно интересует? Марка, год, патрон?

Иванов пожал плечами.

- Лишь бы стреляло, далеко и точно. А патрон – дело десятое.

- Не скажи, - тоном знатока сообщил Игнатьев. – Ты хоть представляешь, сколько стоит, например, патрон .338 Лапуа?

- Ты сейчас кого на хер послал? – ехидно спросил Иванов.

- Кхм, - глава отдела усмехнулся. – Ясно с тобой, а ведь стрелок ты хороший, помню, рассказывал, что в армии снайпером был.

- Был, - Иванов махнул рукой. – Только тридцать лет назад. Уже и не помню с какого конца винтовка стреляет.

- Ладно, подыщем, а что лучше, болт или полуавтомат?

- Да, можно и болт, - сказал Иванов, логично рассудив, что вряд ли придётся останавливать орды атакующих волков.

- Оптика?

- Можно.

- Значит, смотри, документы ты подал, я это на контроль возьму, попутно поручу товарищам присмотреть кое-что, а потом созвонимся, я скажу, в какой магазин подойти, там тебе и передадут. По деньгам сколько терпимо?

- До сотни, но лучше дешевле.

- Так и скажем. Что-то ещё?

- Да, в принципе, нет, - Иванов развёл руками. – Могу откланяться.

- Эх, Мишка, - Игнатьев укоризненно посмотрел на него. – Рано ты ушёл, здоровый ведь кабан, какого лешего тебе на пенсии делать. Ещё бы лет десять служил. Деньги хорошие, подпола получил.

Вообще-то, звание Иванов получил именно потому, что согласился освободить место, но озвучивать это вслух не стал.

- Ты тоже получишь, - сказал он, вставая с места и протягивая руку.

- Да, я-то получу, - уверенно сказал Игнатьев, - вот только вокруг одни… молодёжь, короче, мне бы таких, как ты, глядишь, веселее дело бы шло.

- Не по мне, - покачал головой Иванов, представив себя сидящим в таком же кабинете. – Спасибо за чай, хозяин, буду ждать звонка.

- Жди, - уверенно пообещал Игнатьев. – Если не дождёшься, загляни через пару недель. Да, тебе сообщение придёт, что документы готовы.

Откланявшись, Иванов покинул гостеприимного майора. В том, что Валера поможет, он не сомневался, человек он обязательный и память хорошая, более того, постарается напрячь все каналы, чтобы помочь с подбором ствола.

***

Через полчаса он сидел уже в другом кабинете, куда более богато обставленном, потому как кабинет этот принадлежал не скромному начальнику разрешительного отдела Росгвардии, а солидному бизнесмену, владельцу сети ресторанов. Бизнесмен этот, будучи почти ровесником Иванова, выглядел лет на десять моложе. В пользу этого работала худощавая комплекция, модная стрижка, костюм, удачно подогнанный по фигуре и доброжелательное выражение лица. А ещё тот факт, что конкретно этот бизнесмен не вынырнул из мутной воды 90-х, а поднялся уже в относительно спокойное время, а потому был относительно чист перед законом, насколько вообще может быть чист бизнесмен. Ну, хоть крови на руках не было.

- Михаил Григорьевич? – бизнесмен удивлённо вскинул брови, но узнал сразу, что было хорошим знаком. – Чем обязан?

Гостеприимство хитрого барыги появилось не на пустом месте. Четыре года назад его сын влип в нехорошую историю, не по злому умыслу, а по глупости. И, так уж вышло, что папа приложил все усилия, чтобы сынка отмазать. И так вышло, что судьба его кое в чём зависела от старого участкового, каковой первым занялся этим делом. История прошла благополучно, пострадавшие получили компенсацию, те, кто был по-настоящему виновен, сейчас отлёживают бока на зоне, сынка папа отправил учиться за границу, с глаз долой. Сколько при этом денег раздал бизнесмен, было неведомо, брали опера, брали работники прокуратуры, брали судьи, а вот Иванов не брал. Просто из принципа, делал только то, что считал нужным. И этого хватило, чтобы парня освободили. Никакой личной симпатии к мажору он тогда не испытывал, просто делал то, что должен. И до сих пор помнил вытянувшуюся от удивления физиономию бизнесмена, когда велел ему забрать конверт со стола и положить обратно в карман. Последней фразой при расставании было обещание услуги. Бизнесмен прямо и чётко сказал, что он теперь должен. Самое время предъявить вексель.

- Здравствуйте, Сергей Борисович, - Иванов прошёл по ковру и без приглашения уселся за стол. – Дело есть, небольшое.

- Всё, что в моих силах, - Сергей Борисович тут же отложил бумаги и пристально уставился на посетителя.

- Смотрите, - Иванов обвёл пальцем помещение кабинета. – Вот этот бизнес, я имею в виду, ресторан с подобной кухней, где подают дикое мясо, он ведь откуда-то снабжается?

- Ну, да, а вам непременно нужно узнать источник? – подозрительно спросил бизнесмен.

- Он мне и раньше бы не интересен, - отмахнулся Иванов. – Теперь и подавно, я, чтобы вы знали, из органов ушёл.

- Хм, - тут же хмыкнул Сергей Борисович, - могу предложить вам место в службе безопасности. Оплата…

- Нет-нет-нет, - Иванов замахал руками. – Просто я охотник, активно добываю зверя. А мясо в таких количествах мне не нужно. Вот и решил его как-то реализовывать.

- И всего-то? – расслабленно воскликнул бизнесмен. – Так это даже не услуга, я по-прежнему останусь вам должен.

Тут он нажал кнопку на столе и позвал:

- Аполлона сюда, побыстрее.

Человек с необычным для здешних широт именем явился минут через пять, внушительной комплекции чернявый мужик лет пятидесяти так и не снял фартук, на котором остались следы крови.

- Аполлон Харлампиевич, - сказал хозяин, - видите этого человека?

- Ну, - солидно кивнул мясник.

- Он будет привозить мясо, ваша задача – покупать, деньги через… кассу, оплата наличкой.

- Понял, - равнодушно кивнул мясник, окинув бывшего полицейского беглым взглядом.

- Что, даже кофе не попьёте? – спросил бизнесмен, увидев, что Иванов быстро встал со стула.

- Извините, дела, - развёл руками тот, - но, всё равно, спасибо за гостеприимство.

***

- Папа, спасибо, конечно, - проговорила Ольга изумлённо. – А ты не подумал, где мы его хранить будем?

- Ну, там морозилка есть, - сказал Иванов, выставляя огромные пакеты с мясом.

- Разместим, - уверенно сказал Филипп, зять Иванова. – Но это нам примерно на полгода.

- Ну и отлично, - Иванов перевёл дух и, разувшись, прошёл в комнату, квартира у них была тесновата, но очень неплохо обставлена, Фил, всё-таки, парень неплохой, работает много, и семья как-то концы с концами сводит. – Ешьте больше, мясо практически бесплатное, если не считать цены патрона.

- Так это кто? – спросила Ольга, подозрительно оглядывая содержимое одного из пакетов.

- Олень, - сообщил Иванов, с благодарностью принимая из рук Филиппа большую кружку с чаем.

- Ну вот, мне теперь олешку жалко, - всхлипнула дочь, кажется, даже всерьёз.

- Нечего его жалеть, тебе питаться надо хорошо, в том числе, мясом.

- Папа, - дочь укоризненно посмотрела на него и присела рядом, двигалась она неторопливо, мешал ощутимо выпиравший живот. – У меня токсикоз, я один раз в день ем, и три раза блюю.

- Ну, Фил пусть ест, - Иванов кивнул на зятя, - Ему толстеть надо.

Зять его, будучи человеком умственного труда, на свою физическую форму откровенно плевал, а потому был длинным и тощим. На фоне крепкого широкоплечего тестя он просто терялся.

- Я-то съем, - согласился тот, - а чего это вы в охоту ударились?

- Понимаешь, Фил, - медленно проговорил Иванов, отхлебнув чая. – Мне в моей ситуации следует бояться безделья. Пока ты на службе, тебе некогда болеть, некогда стареть, некогда вообще поддаваться слабостям. Тело, как и мозг, работают в режиме мобилизации. А потом всё это исчезает. И ты сидишь в мягком кресле, смотришь ящик, ну, пусть ноутбук, попиваешь пиво. В результате через пару лет тебя не станет.

- Пап, не смешно, - фыркнула дочь. – Тебя палкой не убьёшь, я-то знаю.

- Это пока, а как только расслаблюсь… ладно.

- Кстати, - спросил Фил. – Если нужна помощь, могу с вами поехать, у меня выходные есть. Стрелок я такой себе, но могу помочь разделывать.

- Мысль интересная, - согласился тесть, - но пока не стоит. В будущем, возможно, возьму. Охота – дело такое, сегодня зверя много, завтра вообще нет. Кстати, если что, могу пропадать со связи, не теряйте меня.

- Тогда ключ оставь, - сказала Ольга. – Буду заходить, приберусь и цветы полью.

Иванов полез в карман и протянул ей ключи, те висели в кольце в двойном количестве.

Посидев с ними ещё с полчаса, Михаил Григорьевич откланялся, сославшись на неотложные дела. В целом, так оно и было, дела пока оставались.

***

- Михал Григорьич, может, ну его? – в очередной раз заныл Семён, местный наркоман и уголовник. – Куда вы меня тащите?

- Надо, Семён, надо, - твердил своё Иванов и тащил парня вдоль берега. – Деньги так просто не платят, ты мне нужен. Ненадолго, потом отпущу. И…

Он продемонстрировал крупную купюру.

- Да понял я, - хмыкнул Семён. – Стрёмно как-то.

- Тебе ничего не угрожает, - заверил Иванов, приближаясь к точке. – Вот сюда заходи.

- Это чё, пещера какая-то? – парня откровенно трясло, явно чувствовал неприятности.

- Семён, - строго сказал бывший участковый, - ты меня удивляешь. В пещеру зайти тебе страшно, а ширяться всяким говном по вене – нет.

- Михал Григорьич, завязал я, - с жалобной миной сказал Семён, но в указанном направлении всё же пошёл.

Нытьё его продолжалось всю дорогу до портала, Иванов даже допустил, что убитое веществами сознание парня в самом деле чувствует какую-то чертовщину. Наконец, они оказались у нужной стены.

- Чё делать-то? – спросил Семён. – Здесь тупик.

- Так и должно быть, - тоном психотерапевта сообщил Иванов. – А теперь встань вот здесь и закрой глаза.

- Нафига? – не понял тот.

- Иначе я тебе их сам закрою, - угрожающим тоном пообещал Иванов и продемонстрировал рогатку из пальцев.

Наркоман вздрогнул и старательно зажмурился. Иванов взял его за плечи и прижал к стене. Стена не отреагировала. Ага. Просто стена, Семён в неё упирается. А если голой рукой? Взяв его за запястье, Иванов попробовал. Снова нет. На всякий случай ткнул в стену своим пальцем. Палец легко утонул в фальшивом камне. Эксперимент удался.

- Всё, открывай глаза, - скомандовал он.

Семён открыл глаза и увидел под носом обещанные деньги.

- Это тебе, до города сам доберёшься, у меня здесь дела есть.

- А чё это было-то? – непонимающе спросил Семён.

- Меньше знаешь – позже сдохнешь, - парировал Иванов. – Иди с богом и старайся не болтать. Выход там.

Ещё не отошедший от испуга наркоман побрёл по проходу в сторону выхода, а Иванов присел на корточки, предусмотрительно сделав это у противоположной стены и закурил.

Теперь многое становилось на свои места. Проход этот никому не известен по простой причине: туда никто не может пройти. Ну, или почти никто. Есть какая-то система отбора, скажем, по группе крови, росту или запаху изо рта. Неважно. Для большинства людей это просто горная порода. А он может пользоваться своей уникальностью. Не зря привёз сюда подопытного.

В голове неприятно пошевелилась нехорошая мысль. А если бы нет? Если бы Семён прошёл через портал и оказался на той стороне. Надежды на закрытые глаза мало. Что тогда? Парень уже одной ногой в могиле, на чём он сидит – неизвестно, да только выглядит натуральным трупом, кожа жёлтая, глаза красные, про состояние мозгов и сказать нечего. Но при этом умрёт он не завтра и, возможно, не в этом году. А языком трепать может. Есть опасность обнаружения? Да. А смог бы он просто придушить человека и утилизировать тело в пустом мире? С точки зрения закона – вообще легко, а вот совесть у него к такому пока не готова. Подумав ещё немного, Михаил Григорьевич решил, что отпустил бы парня в любом случае. Пусть живёт и рассказывает кому хочет и что хочет. К нему мало кто прислушается, и ещё меньше отправится проверять. Да и вообще, с точки зрения закона он ничего плохого не делает. Даже браконьерство ему не пришить.

Последним пунктом программы была покупка бинокля. Деньги пока были, так что решил не экономить, купил тот, что с максимальным приближением. Решив, что в этом мире его дела пока что закончены, старый полицейский сел в машину и отправился на дачу. В том мире дела ещё оставались.

Глава четвёртая

Следующая неделя прошла в постоянном движении. Иванов, как и собирался, обследовал местность. За реку пока не совался, но и на этом берегу было много интересного. Для начала обследовал саму реку, река оказалась не только глубокой, но ещё и рыбной. Рыбы было столько, что ловить можно было руками. Часть пород он никогда раньше не видел, но все они оказались съедобными. Проверил на себе.

Поход вверх по течению дал новую информацию, там в реку впадал приток, совсем небольшой, но довольно быстрый, потому как стекал с возвышенности. Большая река имела спокойное течение. Там тоже водилась рыба, а примерно в километре выше устья он обнаружил странную постройку. Будучи неопытным натуралистом, он не сразу опознал в ней бобровую плотину.

Он, собственно, и не опознал, пришлось соваться внутрь, что вызвало агрессию обитателей. На него буквально набросился крупный шерстяной зверь. Выгнал из помещения и пробежал следом метров десять, давая понять, кто тут главный. Иванов вскинул ружьё, но стрелять не стал.

Бобров он раньше видел только на картинках и видео, а потому примерно представлял размер. А этот экземпляр был несколько крупнее. Да чего там, это был натуральный гигант, ростом едва ли не с человека. А с добавкой в виде острых зубов это делало его опасным противником. Бобр остановился в десяти метрах от дома и уставился на человека, выговаривая что-то на своём бобрином наречии.

- Ты кто такой вообще? – спросил человек, глядя на зверя через прицел.

Зверь предпочёл промолчать и стал разворачиваться. Мелькнула мысль, что это всё же не бобр, а что-то другое, но нет, ошибки быть не могло. Морда, лапы, плоский голый хвост.

- Бобр – курва, - сказал Иванов, вспомнив заезженный интернетный мем.

Зверь оглянулся, презрительно фыркнул, но возражать не стал. То ли не знал польского, то ли просто решил не связываться с хулиганом. Короче, разошлись миром.

Присев на землю, он положил ружьё и задумался. Вот бобры, притом гигантские. Что это даёт? Мясо бобра было съедобным, но вряд ли на него найдётся много любителей, та же оленина куда лучше и добыть её проще. Эти-то мутанты того и гляди сами ему задницу надерут. Вторым интересным моментом была шкура. Бобровый мех стоит немало, вот только… продавать шкуры по частям он не сможет, придётся тащить целиком. Там кто-то увидит неправдоподобно большие шкуры бобров и задумается. А ему не надо, чтобы кто-то задумывался. Кроме того, таксидермист из него плохой, ещё ни одной шкуры не снял так, чтобы она осталась целой. Вряд ли с бобрами будет иначе, так что такое сырьё никому не пригодится. Вдобавок, стрелять их двенадцатым калибром тоже не особо полезно для сохранности шкур, а другого оружия у него пока нет.

Взвесив все за и против, Иванов махнул рукой. Пусть бобры живут. Они не хищники, нападать без причины не станут. И он их не тронет. Нанёс плотину на самодельную карту и, поднявшись с земли, побрёл дальше.

Помимо карты, которую он рисовал на альбомном листе со старанием первоклассника, были ещё и астрономические наблюдения. Первым было вычисление времени. Оказалось, что время совпадает с земным, ну, приблизительно. По крайней мере, рассвет и закат тут в одно время, стало быть, в сутках двадцать четыре часа. А вот то, что и рассвет, и закат не совпадали с земными, навело на мысль об иной широте. Способов определения широты имелось много, почти все они подразумевали наличие приборов, которые требовалось купить. Наконец, он оставил единственный способ – по звёздам. Ночное небо тут практически совпадало с земным, правда, стопроцентной гарантии он бы не дал. Тем не менее, Полярную звезду он нашёл, установил угол над горизонтом и сделал вывод, что место это находится примерно на широте Турции плюс-минус.

Выводы эти его обрадовали, теперь можно было и не заботиться о надёжном жилье, зима тут если и будет, то короткая и тёплая. Проще её пересидеть в своём мире. Климат, правда, на тропический не походил ни разу. Да и растительность говорила в пользу средних широт Евразии. Изнуряющей жары нет, дождь идёт регулярно, но короткое время. Сезона дождей, равно, как и сезона засухи, не наблюдается. Такой климат, если он правильно помнил, в Новой Зеландии. Как Европа, только без зимы. Но тут стоит вспомнить, что Новая Зеландия – остров, и климатом своим она обязана океану, который забирает и отдаёт тепло. Его гипотеза об островном расположении этой земли получила одно очко в свою пользу.

Покончив с астрономией, он вернулся к исследованиям. Новый поход предпринял в направлении, перпендикулярном течению реки. Зашёл довольно далеко, километров на семь. И снова ничего интересного. Лес становился гуще, появились овраги, вдалеке постоянно мелькала какая-то фауна, но рассмотреть подробно он не успевал. В итоге, решив, что направление бесперспективное, повернул назад. Единственной добычей был молодой кабан, подстреленный им в чаще. Потом он, конечно, пожалел, потому как кабан был тяжёлый, а тащить его было далеко. Но злобная жаба не позволила оставить добычу.

Поход вниз по течению он пока отложил. Теперь его волновал противоположный берег. Бинокль позволил получше рассмотреть загадочный белый объект. Что это, по-прежнему было неясно, но оптика позволила рассмотреть, что объект этот довольно высоко поднимается над уровнем земли. Если прикинуть, то высота там примерно в четыре этажа. Вряд ли это творение природы, скорее уж, развалины. И на них точно стоит взглянуть, хотя бы для того, чтобы оценить технический уровень живших тут людей. Или не людей, а просто существ с руками.

К этой экспедиции он подготовился как следует. Прихватил с собой запас патронов, воды, еды в виде солонины, которую готовил здесь же. Взял нож и мачете. В степи могли водиться хищники, а тот факт, что он даже в бинокль никого не разглядел, не говорил ни о чём. Просто у них водопой в другом месте.

Форсировать реку решил на плоту, благо, материала было предостаточно. Собрал небольшой плотик из тонких брёвен, размером метр на два, загрузился на него и поплыл, пользуясь выструганным из деревяшки веслом. Слабое течение реки снесло его всего метров на двадцать, что было хорошим результатом и открывало перспективу передвижения речным путём. Через несколько минут он уже вытаскивал своё плавсредство на противоположном берегу.

Итак, направление у него есть, расстояние тут примерно на час ходьбы. Ну, или два, он всё-таки не спортсмен, да и поклажа на плечах здорово тормозит. Отсюда неизвестное строение было почти не видно, пару раз он сбивался с пути, потом макушка здания показалась, что позволило ему скорректировать маршрут.

С расстоянием он ошибся. Не пять-шесть километров, а все двадцать пять. По крайней мере, дорога заняла почти пять часов. Однажды он присаживался на отдых, перекусил, а потом продолжил путь. Живность вокруг имелась, но представлена она была главным образом грызунами и птицами. Где-то вдалеке промчалось стадо копытных, но рассмотреть не дала высокая трава, но копытные – это не волки и тем более не тигры, с ними он как-нибудь справится.

Когда до цели оставалось всего ничего, Иванов смог рассмотреть её подробно. Башня. Так и есть, каменная башня, вроде водонапорной, только куда больше в поперечнике. Навскидку – метров семьдесят. С размахом строили. Остальное выяснить можно было только при близком контакте. Иванов вздохнул и, поправив рюкзак, отправился дальше.

И вот, наконец, ноги принесли его к памятнику архитектуры. Тот стоял в чистом поле, как… неважно. Важно то, что здания обычно не стоят вот так, посреди степи, где нет вообще ничего. Для какой цели её тут ставить?

Иванов вздохнул и прошёлся вдоль стены. Сделал вывод, что здание древнее, настолько, что уже частично ушло в землю. Если вокруг и были другие строения, то и они ушли в землю, но не частично, а полностью. Материалом служил белый камень, вроде известняка, но на вид более прочный. Известняк за такое время просто рассыпался бы.

Высота составляла… навскидку определить было трудно, но где-то шесть-семь этажей. Довольно много, притом, что часть высоты теперь под землёй. Он подошёл и потрогал кладку. Раствора не видно, камни подогнаны очень плотно, форма блоков правильная, размер одинаковый. Строили явно специалисты. Осталось найти вход.

Вход он нашёл, правда, это был не вход, а, скорее, лаз. Одно из окон второго этажа, или третьего. Как раз на уровне земли. Встав на четвереньки, он протиснулся внутрь. Изнутри башня впечатляла не меньше. Имелись перекрытия между этажами, а сами этажи были разделены на несколько помещений. Правда, эти стены были не так прочны, как несущие, а потому сохранились хуже. При этом везде царила пустота и разруха. Ни вещей, ни мебели, ни трупов.

Обнаружив каменную лестницу, выглядевшую достаточно прочной, он прикинул, куда стоит пойти сперва. Вверх или вниз? Решил, что вниз проще и стал спускаться. Когда пролёт закончился, вокруг уже была почти полная темнота, это был первый этаж, по воле времени и природы ставший цокольным. Пришлось зажигать фонарик.

Тут сохранилось кое-что из обстановки. Например, пол, выстланный досками. Правда, доски эти почти сгнили, а при наступании на них рассыпались в труху. Провалиться не получилось, поскольку под деревом был всё тот же камень.

Ещё тут имелась дверь. Ну, как имелась, дверь валялась на полу, сорванная когда-то давно. Иванов присел рядом и осмотрел дверь. Материал показался ему странным, что-то тёмно-зелёное, или тёмно-синее, в свете фонаря разобрать было сложно. Попытался сдвинуть. Не получилось, после нескольких попыток он понял, что дверь никак не закреплена, а просто очень тяжёлая. Даже ему с его довольно приличными силовыми показателями удалось сдвинуть эту штуку всего на пару сантиметров. Из чего она сделана? Он поскрёб материал двери ножом, под зеленью показался блестящий металл. Бронза. А сверху – патина. Видимо, влага сюда попадала в минимальных количествах, иначе за те десятилетия или даже столетия, что эта дверь лежит здесь, металл бы окислился полностью. Если дверь почистить щёткой, она вполне годна к употреблению. Бронзовая пластина толщиной примерно в пять сантиметров, а по краю – в десять. Иванов сразу подумал, что стоит эта штука немало, и стоит сдать её в металлолом. Но есть одна проблема: тащить придётся на себе, а он её даже поднять не смог. А ещё как-то через реку переправлять, да и в портал не факт, что протащит. Увы, сдачу цветмета придётся отложить на неопределённый срок. Для этого, как минимум, придётся разрубить дверь частей на шесть, а лучше – на восемь.

Оставив дверь в покое, он поднял фонарик и пошёл дальше, выискивать хабар полегче. В итоге нашёл, но радости это ему не принесло. Скелеты, человеческие кости в количестве девяти комплектов. Они были разбросаны по полу. Беглый осмотр показал, что взять с них нечего. Да и сами они тут валяются с незапамятных времён, часть костей рассыпалась в труху. О причине смерти задумываться не приходилось, у половины были пробиты черепа. Одежда не сохранилась, кроме пары подмёток, а вещи, надо полагать, унесли те, кто их убил. Весело тут было лет семьдесят назад. Больше скелеты ему ничем не запомнились, просто люди, мужчины, не старые и не молодые, обычной комплекции, обычного роста.

Не обнаружив более ничего странного, Иванов поднялся наверх. После затхлого воздуха подвала свежий ветерок, задувавший в окна, действовал, как хороший допинг. Он продолжил поиски.

Увы, всего этажей было три, четвёртый под землёй, а если были ещё этажи, то они не сохранились. Верхняя часть башни отсутствовала, словно снесённая взрывом. Остались только обломки стен.

Единственная находка была на предпоследнем этаже. Это тоже был скелет, но, в отличие от тех, в подвале, этот его заинтересовал. Во-первых, этот человек умер относительно недавно, кости ещё побелеть не успели, с момента смерти прошло меньше года. Второй особенностью были его габариты: для наглядности Иванов даже лёг рядом, чтобы сравнить. Его собственный рост был слегка за метр восемьдесят, а этот покойник был выше на голову. Да и комплекция впечатляла. Кости толстые, а ширина плеч такая, что не в каждую дверь пролезет. Ещё на нём сохранилась одежда, например, кожаный плащ, который сейчас был распахнут на груди, и сапоги, подбитые железом. Одежда из ткани была сильно испорчена. Кстати, странно, что труп не погрызли падальщики, тут ведь есть какие-то хищные твари, не все ведь на том берегу живут. Или они по лестнице подняться не смогли?

Преодолев брезгливость, Иванов обыскал труп. В карманах плаща ничего ценного не нашлось. Зато на ремне имелся узкий кинжал в ножнах. Снимать ремень он не стал, просто срезал финкой ножны. Осмотреть клинок не удалось, поскольку тот присох к ножнам, придётся сдирать. Оставив это на потом, Иванов продолжил поиски.

Попутно выяснилась причина смерти. Великан тоже умер не от инфаркта. Рёбра были сломаны, в черепе виднелась вмятина, а одна ступня буквально перемолота. Он на третий этаж на одной ноге прыгал? Аккуратно отодвинув клочья сгнившей рубахи, он заглянул в грудную клетку. Ага, ещё интереснее. Внутри обнаружились странные серые комочки, которые при ближайшем рассмотрении, оказались пулями. Странными, сплющенными, почти полностью превратившимися в оксид, но всё же пулями. А что это за оружие? Калибр приличный, пули без оболочки. И не дробовик, а… если только револьвер какой-то старорежимный. А всего пуль четыре. Тут и гадать нечего, там, в груди, полный фарш был. Видимо, человек пришёл сюда здоровым, а уже тут нашёл смерть. Но при этом его не ограбили. Странно.

На теле нашлась единственная ценность, цепочка из белого металла, довольно увесистая. А ещё на ней висел какой-то амулет, за который мертвец своим последним движением ухватился. Под его рукой драгоценность было на разглядеть, пришлось сдвинуть кисть мертвеца и присмотреться тщательнее.

Амулет был довольно красив. Внешне он напоминал крест, но не православный, а, скорее, знак «За службу на Кавказе», у Иванова такой был. Только этот был без мечей, в центре не было изображения, а лепестки креста, если присмотреться, были не чёрными, а тёмно-зелёными, а у самого центра проглядывала алая полоса в полмиллиметра. Сам амулет был серебряным, ну, или из чего-то, похожего на серебро, а лепестки сверху покрыты какой-то эмалью. Или стеклом. Или чем-то ещё. Словом, украшение это было довольно интересным, вряд ли рыночная ценность была велика, но продавать его Иванов не собирался. Оставит у себя в коллекции.

Больше мертвец его ничем не порадовал. Жаль, не то, чтобы добыча была так нужна, просто в новом мире явно есть что-то более интересное, чем просто лес с кучей живности. И каждая находка даёт кучу информации и облегчает дальнейшие действия. Скоро он выйдет в большой мир и найдёт людей. Он уже решил это для себя и отказываться не собирался.

Заночевать он решил здесь, а домой отправится под утро. Топать в темноте не было никакого желания, а до заката уже не успеет. Устроившись на последнем этаже под открытым небом, он развёл небольшой костёр из наломанного здесь же кустарника, открыл банку консервов и, наскоро поужинав, завалился спать на расстеленном одеяле. Вход на этаж завалил каменным хламом, хищник, что захочет перекусить человечиной, вряд ли сможет пролезть, а если и сможет, то не бесшумно. Иванов в этом случае успеет схватиться за ружьё.

Перед сном он вынул трофейный амулет и стал рассматривать его в свете фонаря. Вещь эта, при всей своей простоте, отчего-то казалась шедевром. Может, он магией заряжен? Усмехнувшись своим мыслям, Иванов надел амулет на шею. После этого встал и подошёл к стене, от которой оставалось всего полметра. Опершись на камни, вгляделся в тёмную даль. Ничего. Просто темнота на много километров вокруг.

Иванов потянулся и вдруг понял, что устал. Такой марш-бросок ему уже не по силам. Ноги ломило, спина потрескивала, а дыхание отчего-то стало прерывистым. Здравствуй, старость? Он фыркнул, сам себя призвал не раскисать, а потом вернулся в кровать, бросив в костерок последнюю охапку прутьев.

Утро встретило его ярким солнечным светом. Только этот свет и заставил его проснуться. Встал он с трудом, совершенно разбитый, мышцы продолжало ломить, а тело сковывала странная слабость. Словно недавно вылечился от тяжёлой болезни, а тело ещё не восстановилось. Наскоро собравшись, он отправился в обратный путь. Ничего особенного это путешествие ему не дало, кроме доказательств того факта, что в этом мире тоже живут люди. Напоследок сфотографировал труп в плаще. С нескольких ракурсов. Неизвестно, зачем ему эти снимки, но пусть будет.

Тут мелькнула мысль: а амулет? Зачем этот человек перед смертью так его сжал, что и мёртвая рука не отпустила? Умер ведь быстро, после таких ранений вообще жить не положено. И в последний момент ухватился за амулет. Зачем?

Оставив эту загадку нерешённой, Иванов заторопился обратно. Всё было так же, как и вчера, степь, ровная, как стол, высокая трава, свежий ветер. Какие-то сайгаки бегают вдалеке. А он был другим. Рюкзак, ставший легче, немилосердно давил на плечи, дыхание сбивалось даже от ровного шага, ноги постоянно за что-то запинались. Дважды садился на отдых, при этом, как ни странно, ел с аппетитом. Обычно усталость напрочь отбивает желание есть, а тут наоборот. В голове мелькнула мысль, а не подцепил ли он местную инфекцию? Мало ли, вдруг этот труп носил в себе заразу, а сам не болел, обладая иммунитетом? А у Иванова иммунитета нет. Версия была довольно логичной, он сразу решил, что в свой мир не пойдёт, пока не пройдут симптомы, не хватало ещё эпидемию устроить. Опять же, если это болячка, то очень странная, даже температуры нет, и ничего особо не болит. Только усталость наваливается, словно весь день вагоны разгружал.

К берегу подошёл ближе к вечеру, состояние было всё таким же, слабость и утомление были на прежнем уровне и не особо прогрессировали. И это тоже было странно. Обычно, если ты прошёл километр и устал, то после второго устанешь вдвое больше. А здесь он прошёл километров двадцать, а усталость на одном уровне держится. Точно подцепил что-то.

Плот лежал на прежнем месте. С трудом подтащив к берегу ставшую такой тяжёлой деревяшку, он плюхнул её в воду. Осталось немного, сейчас доберётся до своего шалаша и отдохнёт.

Вода как будто стала холоднее, а весло добавило веса, и течение усилилось. Он понимал, что всё это только кажется, на самом деле всё так, как и было, это он сам изменился. Несколько минут упражнений с веслом, плот причалил на другой стороне, усталый путник спрыгнул на песок и, тяжело топая, направился в своё логово. Сейчас растопит печь, заварит чаю, приляжет на кровать…

Он не прошёл ещё и десяти метров, как его мысли прервали. Чёрная тень мелькнула справа и, пролетев по воздуху, сбила его с ног. Хорошая реакция спасла его, успел сбросить с плеча ружьё и встретить волка ударом приклада. Удар не получился, зато зубы не дотянулись до горла. А второй прыжок был остановлен выстрелом. Заряд картечи пришёлся прямо в грудь зверя. Готов.

Но праздновать победу было рано, ему даже с земли подняться не дали, а развернуть ствол, чтобы выстрелить повторно он не успел. Успел только заблокировать атаку второго волка, тот вместо горла вцепился в ногу, сразу прокусив штаны из прочной ткани. Икру пронзила боль, а волк, словно понимая, что такое ружьё, не давал человеку прицелиться. В итоге, он выстрелил, но неудачно, картечь оторвала волку хвост, зверь заскулил от боли, но от этого ещё сильнее впился зубами в ногу. Кровь текла уже ручьём. Ударив зверя пару раз стволом ружья, Иванов бросил его и выхватил нож. Отбиться оказалось не так просто, эта тварь была куда крупнее той, что напала в первый день. Укол ножа вошёл волку в грудь, близко к позвоночнику. Удар, возможно, смертельный, да только умрёт тварь не сразу, а клинок как назло застрял. Не сумев выдернуть финку, Иванов схватился на мачете, которым несколько раз рубанул тварь по голове. Дважды рассёк шкуру, отрубил ухо, а потом клинок из тонкой стали просто сломался.

Но тут зверь начал слабеть, нож пробил лёгкое, возможно, задел и сердце, с такой раной долго не проживёшь. Поняв, что хватка зубов на ноге чуть ослабла, Иванов тотчас дотянулся до ружья и перезарядил стволы. Сделал он это как раз вовремя, поскольку за ближайшими кустами показались новые чёрные твари.

- А вот хрен вам, - процедил сквозь зубы человек, обводя стволом кусты. – Ну, кто смелый?!

Последние слова он буквально выкрикнул, но смелых не нашлось. То ли хорошо усвоили, что такое огнестрел, то ли судьба вожака – а это явно был вожак – заставила одуматься. Разжав руками пасть уже мёртвого волка, он пошёл к своему дому. Громко сказано – пошёл, на самом деле он ковылял, стараясь то опираться на ружьё, то вовсе прыгать на одной ноге. Вторая нога выглядела ужасно. Прочная ткань военных брюк не спасла от клыков, кровь текла ручьём. Иванов мельком отметил, что кровь тёмная, наверное, артерия цела. Да он и так может умереть.

Оставляя за собой кровавый след, он кое-как добрался до жилища. Новую пытку ему подарила крутая лестница, которую он сам же и придумал для защиты. Мелькнула мысль добраться до портала, а там вызвать скорую, но решил для начала осмотреть рану и перевязать. Скорая может и не успеть.

Оказавшись наверху, он ухватил со стола маленький складной нож, которым сперва разрезал шнуровку ботинка, а потом вспорол штанину в месте раны. Дальше действовал по алгоритму: вскрыл аптечку, полил перекисью, обтёр салфеткой. Ситуация прояснилась, с десяток дыр от клыков, кое-где мясо вывернуто наружу, в одном месте особо глубокий разрыв, и из него ручейком течёт тёмная кровь. Вены, значит. Возможно, и сухожилие повреждено. Дальше оставалось только замотать ногу бинтом так туго, как только хватит сил. А уже потом ковылять к порталу, вываливаться в свой мир и звать скорую. Ну, или на своей машине добраться до травмпункта, если за рулём сознание не потеряет. Крови вылилось прилично, вон, слабость какая.

Затянув последний узел на повязке, которая стала быстро пропитываться кровью, он решил принять обезболивающее. В самый раз, шок прошёл, адреналин схлынул, теперь израненная нога пульсировала острой болью. Из препаратов нашёлся кетопрофен. Штука хорошая, вот только в ампулах, а он не в том состоянии, чтобы уколы себе колоть. После секундного колебания он всё же отломил кончик ампулы и распечатал шприц. Набрал лекарство и, не думая ни о какой дезинфекции, просто всадил иглу себе в бедро через ткань. Подумал, что игла непрочная и может согнуться. Не согнулась. Препарат благополучно попал в кровь. Теперь надо как-то спуститься.

Он попробовал встать на ноги, но закружилась голова. Слабость усилилась. Он сидел на полу и тяжело дышал. Хреново. Даже очень. Сознание мутнело, но в нём слышался и голос разума, напомнивший, что слабость началась ещё до ранения, а теперь только усилилась. Он нагнулся, чтобы проверить повязку на ноге, тут из-за воротника камуфляжной куртки выскользнул амулет. Подняв его на ладони, Иванов тупо уставился на странное украшение.

Амулет изменился. Форма его оставалась прежней, а вот цвет… лепестки были тёмно-зелёные, а ближе к центру имелась полоска алого цвета. Вот только тогда она была едва заметна, шириной всего в полмиллиметра, а теперь стала шире, едва не доходя до середины лепестка. В голове отставного полицейского заскрипели шестерни, сопоставляя несколько фактов. Он надел амулет вечером, сразу после этого появилось недомогание. Оно продолжалось весь день, а теперь амулет изменил цвет. Не весь, но цвет меняется по нарастающей. Вывод? Он высасывает силы. И, если его снять, наступит облегчение.

Логика была на стороне этого утверждения, хотя оно и противоречило материалистической картине мира. Решение он принял немедленно, ухватил амулет левой рукой и, крепко сжав, попытался стянуть с себя… и не успел. Проклятая цацка вспыхнула алым светом, который даже просочился сквозь руку, в глазах на секунду потемнело, а потом он пришёл в себя.

Его слегка мутило, амулет всё ещё был зажат в руке. Посмотрев на лопасти креста, он увидел, что они снова позеленели, оставив только узкую полоску у центра, совсем узкую, такую, что едва можно рассмотреть. Пару секунд он соображал, что произошло, потом всё же стянул амулет и отбросил в сторону. Ему ведь сваливать надо, в скорую звонить.

Спохватившись, Иванов встал и собрался спускаться, даже наступил ногой на первую ступеньку, но тут замер. Поглядев вниз, он обнаружил, что стоит на двух ногах. И вторая почти не болит. И кровь явно остановилась. Укол подействовал?

Вернувшись в дом, он прошёлся туда и обратно. Боль была, но лёгкая, словно ранение он получил месяц назад, а то и два. Ни один анальгетик так не действует. Снова схватив нож, он разрезал узелок повязки. Бинт не успел присохнуть, так что отстал легко. Увиденное заставило его засомневаться в надёжности зрения, как источника информации. Для верности протёр ногу влажной салфеткой. Ран не было, остались только застарелые шрамы.

Он подобрал амулет. Осмотрел ещё раз, надел на шею, попробовал ходить, снова снял, снова посмотрел. Шестерни у него в голове двигались всё быстрее, при этом скрипели, стонали, из них сыпалась ржавая труха, но мыслительный процесс шёл. Причинно-следственные связи кое-как устанавливались.

Итак, амулет. Если его надеть, он принимается сосать силы из тела, которое начинает быстро уставать. Процесс неприятный, но не смертельный. Если носить его достаточно долго, то крест начинает краснеть, надо полгать, за неделю или около того покраснеет полностью. Потом, если его сжать рукой вот так, чтобы рука давила на горизонтальные лопасти с торцов, он отдаёт накопленную энергию и лечит носителя. Есть у этого утверждения логический изъян? Нет, практика – критерий истины, вот только практика выдаёт результат фантастический. Такого ведь не бывает. А порталы в другой мир бывают? Именно.

И теперь понятно было, отчего тот великан сжимал амулет. Хотел спастись. А амулет был разряжен. Ну, или раны были совсем чудовищные, что подтверждалось наличием пуль в груди. Ему не помогло, а вот Иванову в самый раз. С такой штукой аптечка не нужна, его только нужно зарядить впрок.

Настроение так улучшилось, что, вместо поездки в больницу, он предпочёл открыть бутылку пива, что дожидалась его в большом сундуке. Главное – не спиться от скуки.

Глава пятая

После приключения с волками, которое, хоть и завершилось благополучно, заставило о многом подумать, Иванов сделал для себя несколько выводов.

Первый вывод следовал из его чудесного исцеления, странный амулет требовал подробного изучения. Второе: мир этот населён людьми, их следует найти и попытаться вступить в контакт. Третье: конкретно это место следует сделать полностью безопасным путём геноцида волков. Четвёртое: волки в этом мире не единственные хищники, не исключено, что нападения будут повторяться, а такое везение – нет. Отсюда следовал вывод, что ему стоит обновить свой арсенал. Помимо карабина, который вот-вот можно будет купить, понадобится ещё и короткоствол, да, пожалуй, что-то холодное, посерьёзнее финки.

Поскольку часть этих проблем решалась легко, часть – трудно, а часть просто требовала времени, начал он с первой. Для чистоты эксперимента покинул открытый мир и перебрался в свою квартиру. Были у него сомнения, что амулет будет работать в обычном мире. А он работал. Стоило надеть цепочку на шею, как сразу же наваливалось чувство усталости, одышка, учащалось сердцебиение. Но, как только амулет с шеи снимался, все симптомы проходили. Для активации зарядки требовалось именно носить его на шее, в кармане он не работал.

Зарядка шла медленно, возможно, чтобы догнать красное поле до краёв, потребуется около месяца. В самом начале красная полоска расширялась относительно быстро, но, стоило перевалить за середину, как изменения становились незаметны без линейки. Отдельно он отметил, что краснота прибывает быстрее, если человек-донор ведёт себя активно, а при неподвижности почти не повышается. В идеале, требовалось ходить, чем он и занимался примерно по два часа в день. Его никто не торопил, дальние путешествия пока откладывались, но выступать он будет с полностью заряженным амулетом.

Собственно, экспедицию он отложил по причинам недостаточной экипированности, в дальних краях могут поджидать такие опасности, для которых его оружие и уровень подготовки могут оказаться недостаточными. Лучше немного подождать.

И вот, наконец, наступил тот долгожданный день, когда ему позвонил Игнатьев и, помимо того факта, что разрешение готово, сообщил, что имеется в наличии комиссионный ствол, отличного качества, недорогой, с оптикой, короче, всё, как он просил.

- Прежний хозяин, - пояснил Игнатьев по телефону, - маньяком был, оружие старательно апгрейдил, а потом его закрыли. Надолго. Ствол, разумеется, изъяли.

- Что за ствол-то? – уточнил Иванов, натягивая штаны одной рукой, вторая держала телефон.

- Ну, вообще, это карабин Мосина, трёхлинейка. Сойдёт?

- Сойдёт, сейчас приеду.

Приехал он почти сразу, забрал портянку разрешения, после чего отправился к Игнатьеву за разъяснениями.

- А что непонятно? – Валерий Владимирович с интересом посмотрел на старого друга. – Едешь в оружейный салон «Стрелец», там продавец такой… толстый. Скажешь, что от меня, он тебе вынесет.

Толстого продавца Иванов помнил, впрочем, он там мог быть не один.

- Слушай, Валера, - Иванов понизил голос. – У меня ещё вопрос.

- Всё, что в моих силах, - Игнатьев плюхнулся в кресло и приготовился слушать.

- А здесь вообще, говорить можно, - Иванов обвёл пальцем помещение, намекая на прослушку.

- Миша, - снисходительно сказал Игнатьев. – Меня если и слушают, то серьёзные люди, которым твой мелкий криминал до лампочки. Ах, ладно…

Он дотянулся и пододвинул собеседнику пачку стикеров, чтобы тот мог изложить свою просьбу письменно. Иванов согласно кивнул и, взяв ручку тут же написал: «Патроны 9 на 19».

- Нахрена тебе? – строго спросил Игнатьев.

- Надо, - Иванов грустно вздохнул. – Хоть немного. Не хочу отдельный ствол покупать.

- Скажем так, - Валера сцепил пальцы и, сделав паузу, продолжил: - Я твой вопрос пролоббирую, но гарантии нет. Власть моя велика, но тут может не выйти.

С этими словами он взял записку Иванова, поставил на стол пепельницу и щелкнув зажигалкой, превратил бумагу в пепел. При этом взял другую бумагу и стал на ней что-то писать.

- Значит, смотри, вот это, - он продемонстрировал сложенный лист бумаги, - передашь тому же продавцу. Он либо скажет да, либо… не скажет. В любом случае, давить на него не стоит. Если моей просьбы недостаточно, тогда точно не выйдет.

- Понял тебя, - Иванов спрятал лист в нагрудный карман куртки. – Заранее благодарен. Магарыч за мной.

- Сопьёшься с вами, - отмахнулся Игнатьев.

- А я мясом, - с улыбкой пообещал Иванов и покинул кабинет начальника отдела.

В магазине тот самый толстый парень откровенно скучал. Продавец это был, старший менеджер или вовсе владелец бизнеса, Иванов не знал. Знал только, что именно эту физиономию тут видно чаще всего.

- Добрый день, - сказал Иванов, заглядывая в помещение. Свет тут был тусклый, после ясного осеннего солнца требовалось время, чтобы привыкнуть.

Продавец в ответ кивнул, попутно почесав подбородок, где щетина постепенно переходила в бороду.

- Я от Валерия Владимировича, - скромно сообщил Иванов. – Мне сказали, что тут…

- Сейчас принесу, - парень оживился.

- Постойте, - остановил его клиент. – У меня вот ещё одна просьба, Валерий Владимирович описал подробно.

Он протянул продавцу листок. Тот раскрыл его, медленно прочитал, покривился, но явного возмущения не выказал.

- Ну, если надо, - он снова покривился и вернул листок. – Сколько?

- Ну, пачки три-четыре.

Продавец удалился, вернулся, раскрыл журнал, а на прилавок выложил большие прямоугольные пачки.

- Лицензию покажите, любую, - велел он.

Иванов вынул свою «гладкую» лицензию. Продавец кивнул и стал заполнять журнал. При этом писал он совсем другие цифры, не те, что были в карточке, а в последней графе сам же размашисто расписался. Иванов невольно оценил простоту коррупционной схемы. Смутила только цифра 200 в графе «Количество». Блин, он, когда про пачки говорил, рассчитывал на маленькие. А тут на пятьдесят штук, и цена совсем не смешная, впрочем, он потянет.

- Оплата наличкой, - требовательно заявил продавец. – Терминал барахлит.

И он постучал ногтем по совершенно исправному терминалу.

Иванов достал деньги и расплатился. Попутно мельком оглядел покупку. Оказалось, что одна из пачек патронов российского производства и стоит приемлемых денег, три другие – импорт, а потому такие дорогие. Впрочем, не ему выбирать, спасибо и на этом. Патроны он спешно спрятал в сумку. Если раньше имело место просто кумовство и протекция, то теперь он занят явным криминалом, на котором легко спалиться, потащив за собой кучу людей. Его задача – как можно быстрее переправить весь компромат на ту сторону портала.

- Теперь по основному вопросу, - продавец принёс-таки винтовку и положил на прилавок. – Винтовка Мосина, точнее, карабин на её базе. С некоторым апгрейдом, даже я всё не определю.

- С виду обычная, - сказал Иванов, оглядывая оружие.

Перед ним лежала классическая трёхлинейка, укороченный её вариант, дерево тёмное, рукоять затвора отогнута вниз, а сверху закреплён странной формы оптический прицел.

- Ну, смотрите, дерево новое, при этом искусственно состарено и покрашено. Ствол… я затрудняюсь сказать, что с ним, по-моему, его просто заменили. Вот здесь клейма нет совсем, хотя должно быть. Изнутри хромирован. Штифтование не производилось, на затворе крим метка есть, а в стволе… вот тут, на выходе керн имеется, но то такое. От себя скажу, что в других условиях эту штуку и к продаже бы не допустили.

- Я половины не понял, - признался Иванов. – Ствол-то хороший?

- Даже слишком, думаю, результаты стрельбы будут отличными.

- А армейские патроны использовать можно? – уточнил Иванов.

- Ну, если доступ есть, - пожал плечами продавец. – Возможно, на больших дистанциях результат будет чуть лучше. Износ ствола ускорится, но непринципиально. Для охоты всё же советую брать магазинные.

- Понял вас, а с прицелом что?

- Прицел, - продавец опустил глаза и вздохнул. – Справедливости ради, прицел стоило снять и продать отдельно. Но тут с креплением проблема, делал какой-то рукожоп с инициативой, теперь если снимать, то что-то придётся повредить. В итоге, продаётся так.

- А что с ним?

- Ну, это примерно, как каменный топор с программным управлением, - мрачно пошутил продавец. – Тепловизионный прицел. Для ночной стрельбы.

- А днём?

- Днём работает, как обычная оптика, вот эти кнопки переключают режим. Оптика сама по себе имеет кратность… - он посмотрел в брошюру с инструкцией, - четыре семьдесят пять, что немало. Разрешение – так себе, но вполне терпимо. Есть лазерный дальномер. Зарядки хватает на восемь часов, рекомендую брать с собой пауэрбанк. Что ещё… Ну, стоит такой немало, но тут б/у, поэтому вот так. Я вам мануал приложу, чтобы вы разобрались.

Тут он назвал цену. За старый карабин, пусть и с апгрейдом, это было как-то слишком. Правда, продавец тут же пояснил, что девяносто процентов цены – это оптика, а снять её – сами понимаете.

Иванов вздохнул, но расплатился. Тут уже использовал карту, поскольку терминал одумался и начал исправно работать. Винтовку завернули в мешковину, после чего он, попрощавшись, отправился домой. Предстояла ещё регистрация и ожидание карточки.

Вечером, точно к концу рабочего дня, машина бывшего полицейского притормозила за городом, недалеко от ворот войсковой части. Часть была непростая, тут располагались военные склады. И на одном из этих складов работал его бывший коллега Артём Охрименко. Сейчас он как раз набрал его номер.

- Артём? Здорово, это Миша. Как какой? Иванов, забыл что ли? Пить меньше надо. На выходе тебя жду, разговор есть.

Охрименко был старшим прапорщиком, причём, классическим, как в большинстве анекдотов. Ровесник Иванова, с украинскими корнями, толстый, с красным лицом, любитель выпить, вороватый и со своеобразным чувством юмора. Минут через пять после разговора, он вышел из ворот КПП и, осмотревшись, поймал взглядом Иванова.

- Вот скажи мне, мент поганый, какого беса ты добрых людей от работы отрываешь? – в голосе его было полно справедливого негодования.

- Во-первых, ты уже отработал, - начал перечислять Иванов. – Во-вторых, я уже пенсионер. В-третьих… пошли, пройдёмся.

- Аааа… - протянул прапорщик, - так ваше высочество уже всё. Ну, тогда извини за наезд. Пойдём, пройдёмся, о делах наших скорбных покалякаем.

Охрименко когда-то был точно таким же офицером милиции, но его за буйный нрав и некоторые незаконные делишки турнули из органов, обставив это как добровольное увольнение, дабы не выносить сор из избы. Поскольку пенсия ещё даже на горизонте не маячила, пришлось службу продолжить. Отправился он в Вооружённые силы. Взяли, стал прапорщиком на складе вооружений. Здесь он, как ни странно, прижился. Сделал головокружительную карьеру, поднявшись от прапорщика до старшего прапорщика, но отчего-то совсем этим не парился, заимел связи, высокопоставленных друзей, не имел проблем с деньгами и вообще, можно сказать, процветал. Только вот зависть к большим погонам, пусть и не военным, а полицейским, оставалась и грызла изнутри прапорщика, заставляя его постоянно острить в адрес бывших коллег.

- Слышал, тебе подпола дали, - заметил прапорщик.

- Перед увольнением, - отмахнулся Иванов.

- А чего по гражданке? – язвительно спросил Артём. – Тебе ведь, наверное, с правом ношения формы…

- Да я её и на службе редко носил, - отмахнулся пенсионер, а про себя подумал, что прапорщик прав, конкретно сейчас стоило бы надеть, так, чтобы не возникало у случайных автоинспекторов желания машину осмотреть.

- Так что за дело?

- Дело на миллион, - заверил его Иванов. – Патронов мало-мало нужно.

- Вот это мало-мало меня не устраивает, - капризно заявил Охрименко, голос которого с возрастом стал более визгливым. – Ты давай конкретику, потому как есть границы возможного.

- И? Где эти границы? Сколько максимум? – осторожно уточнил Иванов.

- Миша, ты меня оскорбляешь недоверием, - прапорщик скорчил обиженную гримасу. – Границы возможного бывают верхние и нижние, верхняя граница – вопрос открытый, я точно её не знаю, а насчёт нижней – если ты пару пачек купить хочешь, я даже шевелиться не буду.

- Всё настолько хорошо?

- А ты думал.

В талантах прапорщика Иванов не сомневался. Он знал, что другие товарищи, хоть со старой работы, хоть с новой, регулярно обращались к нему с аналогичными просьбами. И, как правило, отказа не получали.

- Пойми, Мишка, я тут, - он ткнул толстым пальцем в сторону забора части, - двадцать лет служу, я в части каждую тварь знаю, каждому офицеру в высоких погонах под шкуру залез, в каждой жопе по пальцу держу. При таком раскладе, если где-то что-то не срастётся, меня спасать будут люди чуть ли не из штаба округа. Вот и думай. Что же до отчётности, то там всё так, что при увольнении мне придётся ещё три дня добро за забор вытаскивать, чтобы баланс сошёлся.

- Допустим, - Иванов достал сигарету и закурил. – Патроны мне нужны, винтовочные, семь шестьдесят две.

- И? Чего мнёшься? Сколько?

- Ну, цинк, можно два.

- Вот это другой разговор, машина моя в ремонте, так что сажай меня в свою и вези до моего дома. Там всё перетрём, заберёшь и денежку отдашь.

На том и порешили. Прапорщик, то ли вконец оборзел, то ли настолько уверен был в своей безопасности, то ли всё сразу, но товар он хранил прямо у себя в гараже. Оттуда он, никого не таясь (впрочем, вокруг никого и не было), вынес два металлических ящика прямоугольной формы, каковые поставил в салом машины.

- Вот смотри, вот это – ЛПС-ки, а вон там – БЗ-шки. По четыреста сорок штук. В нагрузку ключ даю, чтобы, значит, легче открывалось.

Он назвал цену, при всём своём непростом характере, жадным он не был, да и старых друзей обдирать не стремился. Цена была в полтора раза ниже той, что в магазине. Иванов с облегчение вздохнул и протянул пачку купюр.

- Вот и славно, - Охрименко убрал деньги в карман камуфляжа. – Что-то ещё нужно? Гранаты? Взрывчатка?

- Пока нет, - осторожно сказал Иванов. – А в будущем, допускаю, понадобится.

- Ну, где меня найти, ты знаешь, - а то давай, ко мне зайдём, пивка дёрнем.

- Нет, я пас, - отмахнулся Иванов, когда в машине лежит палево, пить как-то не хочется, даже притом, что вероятность досмотра составляет мизерную долю процента.

- Как знаешь. – сказал прапорщик, покидая машину. – Гараж этот, кстати, на моего тестя записан, если что… он старый, ему всё равно.

Махнув рукой, Михаил Григорьевич завёл двигатель. Общаться с хитрожопым прапором было по-своему интересно, но сейчас ему нужно поскорее попасть домой.

Уже дома, дождавшись темноты, он задёрнул шторы и занялся своим чёрным делом. Итак, с дальнобоем вопрос ясен, ещё немного подождать и можно идти в битву с волками. А можно и не ждать, потому как патронов у него море. А в оставшееся время требовалось решить вопрос с короткостволом. Первое, за что он взялся. – это обрез. Вынув из запасов нелегальное ружьё-вертикалку, он положил её на табурет и, тщательно примерившись, начал пилить стволы в двух сантиметрах от цевья. Ружьё было почти точной копией того, которым он официально владел, только старше и с трещиной на прикладе. Трещину можно было исправить изолентой, но это ни к чему, поскольку приклад он собрался отпиливать. Самое главное, что калибр совпадал, что избавляло его от необходимости заряжать патроны самому. По идее, для обреза патрон нужен с меньшим зарядом, но латунных гильз у него не имелось, а потрошить заводские патроны он не хотел. Пусть уж часть пороха сгорит впустую, а при стрельбе в упор сноп огня послужит дополнительным поражающим фактором.

После часа работы в руках у него был довольно компактный обрез. Под него бы ещё чехол соорудить и на бедро повесить. Или на бок. Или за спину. Подправив огрехи напильником, он положил новоприобретённое оружие на стол. Теперь второе, ради чего он, собственно, и пошёл на криминал. В глубине шкафа, на самом дне, под стопкой документов, фотоальбомом и коробкой с наградами лежал ещё один ствол.

Этот ствол был, что называется, с историей. Когда-то, будучи ещё зелёным лейтенантом, Иванов отправился засвидетельствовать смерть одного пенсионера. Оформление покойников – не его обязанность, но тут ещё факт смерти был под сомнением, просто соседи позвонили и сказали, мол, дедушка из квартиры не выходит. Он прибыл на место, соседка дала запасной ключ, после чего, убедившись, что сосед мёртв, отправилась к себе.

Старик, в самом деле, умер. Это было немудрено, потому как лет ему тогда было около ста. И судьба его была такова, что молодого милиционера аж испарина пробила. Сначала он увидел фотопортрет на стене, где этот старик в форме и с какой-то дамой. А форма ещё довоенная, без погон. Потом полез поискать документы, там, в шкафу, их целый ворох нашёлся, так некоторые пожелтевшие бумажки вышли из канцелярии… ВЧК. Тут Иванов вытер пот фуражкой и снова принялся искать. Оказалось, да, служил в органах ещё тогда. И потом, и в войну воевал, и после войны. А уже на самом дне лежал он, завёрнутый в несколько слоёв вощёной бумаги воронёный пистолет. Его-то Иванов и изъял, но не как положено, с оформлением акта, а просто забрал. Негоже хоронить музейный экспонат в хранилище вещдоков, так он себя успокаивал. Потом вызвали опера, потом и родственники подтянулись, но про пистолет никто не заикнулся. Тот так и остался у участкового. Тогда он, кстати, и не думал, что придётся из него стрелять. Думал, максимум, на стенку повесить. Можно было и охолостить, да рука не поднялась такой шедевр портить.

Сохранность оружия, которое от роду насчитывало больше ста лет, впечатляла. Вряд ли его часто использовали, и ещё реже носили при себе. Большую часть жизни пистолет провёл в шкафу, что оставляло надежды на сохранность механизма.

Сумрачный немецкий гений произвёл на свет один из первых автоматических пистолетов, именуемый Маузер С-96. В данном случае имела место более редкая разновидность под девятимиллиметровый патрон, о чём свидетельствовала выведенная на рукояти красная девятка. Где его отмёл старик, оставалось загадкой, в Союз, вроде бы, такие не завозили. Никаких дополнительных данных выяснить не удалось. Имелся серийный номер из пяти цифр. Год выпуска среди многочисленных клейм не указывался, но где-то между 1916 и 1918 годом, именно тогда их выпускали. К нему не имелось патронов и кобуры, но эти проблемы были решаемы, кобуру можно сшить, а патроны он достал.

Пистолет он старательно разобрал и вычистил, обильно смазав ружейным маслом. Потом с осторожностью стал заряжать. Патроны брал импортные, решив, что так будет лучше. Мелькнула мысль, что современный патрон может преждевременно ушатать механизм, потому как наука шагнула вперёд и нынешние девять миллиметров куда мощнее старых. Впрочем, от охотничьих патронов странно было ожидать повышенной мощности. Кроме того, сколько раз нужно выстрелить для серьёзного повреждения деталей? Сто? Двести? А он вообще не собирался столько стрелять, пистолет ему нужен был в качестве оружия последнего шанса, чтобы «всё сложилось иначе».

Патроны один за другим вставали на своё место. Гильзы были латунными, при этом блестели, словно отполированные. Точно так же блестели и пули. Отечественные отличались от них тёмной гильзой из стали, покрытой лаком, а импортные в последней коробке отличались от остальных формой пули, такая, по идее, должна раскрываться при попадании в тело. Зарядив, он дослал патрон в ствол и поставил пистолет на предохранитель. Опробует завтра, с той стороны портала.

Устав от трудов праведных, он откинулся на кресле. В голове мелькнула мысль: а оно ему надо? Ведь никто не гонит. Ну, нашёл портал, так пользуйся. Вон, мясом торгуй, рыбой, или просто отдыхай от общества. Так нет же, тянет на приключения, хотя уже и возраст не тот. Впрочем, тут природа ошиблась. На приключения и должно тянуть стариков, которые уже оставили потомство и терять им особо нечего. А молодым нужно семьи создавать, детей растить, карьеру делать.

Уже укладываясь спать, он ещё раз осмотрел медальон. Рациональная часть мышления говорила о каких-то высоких технологиях, но вполне могла быть и магия. Магии не бывает? Ну, порталов тоже не бывает. Или он это уже говорил? Ну и ладно.

Глава шестая

Ещё две недели пролетели почти незаметно. Сказать, что он был занят, - не сказать ничего. Проблем навалилось немало, но все они, как это ни странно, радовали. Для немолодого отставника такое состояние было нормальным, он всю жизнь провёл в нём, ему всегда не хватало времени, но это не давало расслабляться и поддерживало в нём жизнь. Теперь он благодарил судьбу, что подкинула ему такой подарок. И дело не в тех копейках, что он мог для себя поиметь. С его запросами вполне хватило бы пенсии, даже ещё осталось бы. Ему интересно, ему это нравится, ему хочется открытий.

Одним из первых дел, что он недавно закончил, была пристрелка оружия. И, надо сказать, старая винтовка его обрадовала. Давно забытые навыки никуда не делись, стоило взять ствол в руки, как эти самые руки вспомнили, для чего они сделаны. Собственно, к стволу претензий не было никаких, пули летели точно туда, куда он их отправлял. Что же до оптики, то тут всё было ещё лучше. Возможно, простой оптический прицел с большой кратностью в чём-то лучше, но и этих показателей хватало с избытком. На пристрелку он патронов не жалел, всегда можно сходить в магазин или к Артёму, опять же, спасибо Валере, что подобрал именно такой ствол, а не какую-то экзотику.

Отдельно изучил разницу показателей армейских и магазинных патронов. Сделал вывод, что разницы особой нет. Армейские били чуть дальше, траектория понижалась меньше, видимо, в силу меньшей массы пули. Но разница была пустяковая, он быстро научился её учитывать. Зато охотничьи патроны наносили куда большие повреждения незащищённой цели. Учитывая, что стрелять он собирался больше в животных, это было важным фактором.

Результат его упражнений был таков: на расстоянии до пятисот метров (что легко определялось дальномером) он поражал цель размером с волка (собственно, это волк и был, труп животного он закрепил на колышках) четыре раза из пяти.

После дневных стрельб он перешёл к ночным. Перед этим, правда, потратил два дня на изучение управления прибором. Как и почти все люди старшего поколения, он с настороженностью относился к современным гаджетам, опасаясь ситуации «я что-то нажал, и всё исчезло», а потому к каждой кнопке подходил с опаской, по три раза заглядывая в инструкцию. Но в итоге всё же справился, и ночной лес осветился, показывая животных яркими красными пятнами.

При длительном путешествии вставал вопрос зарядки, но тут на помощь пришли те самые пауэрбанки. Емкость приличная, хранить можно достаточно долго, а вдобавок нашёл для себя солнечную батарею. Собственно, это был зарядник, который следовало раскладывать на солнце. В сложенном виде представлял собой кирпич размером четыре на пятнадцать на восемь, а в развёрнутом выглядел, как небольшое полотенце. Не сказать, что он обладал большой производительностью, ну так и работать с тепловизором предстояло редко.

Разумеется, при таких раскладах у волков шансов не было. На истребление всей стаи ушло три ночи. Остатки добили шакалы, а одна самка с волчатами всё же ушла в неизвестном направлении и более не появлялась. И тут кто-то обвинит Иванова в браконьерстве, скажет, что это неспортивно, что зверю надо дать шанс, но, будучи человеком достаточно чёрствым, Иванов бы на такое не повёлся. Да и отстрел этот к охоте отношения не имел. Для охоты существовали олени и кабаны. Здесь было другое: два хищника схватились за место под солнцем, и никто не хотел уступать. Опять же, в этом конфликте нападающей стороной был отнюдь не человек. Человек бы их не тронул, если бы они не трогали его. А они трогали, и постоянно изобретали способы подойти на расстояние прыжка. Вопрос вставал ребром: кому из них жить? Для сравнения, те же гигантские бобры, которые, если рассудить, в ближнем бою опаснее волков, человека полностью игнорировали и с ними он спокойно уживался. Или вот шакалы, небольшая стайка тощих вертлявых падальщиков. Они ведь хищники, да только куда более умные. Они человека приняли и спокойно кормились возле него. Изредка он даже подпускал их к себе и мог погладить. Делал он это нечасто, поскольку запах от тварей исходил отвратный. И даже конкурентом в борьбе за пищу он для волков не был. За всё время он застрелил двенадцать животных, а их тут оставалось ещё больше сотни, а если взять весь лес, то, наверное, тысячи. Отсюда следует, что конфликт волков и человека происходит исключительно от волчьей тупости. Трудно ожидать разумных поступков от зверья, но ведь могли они просто перенести свой ареал обитания на пару километров дальше, чтобы не пересекаться с более опасным хищником. Такое простое решение и зверю под силу, но нет. А теперь их самих нет.

С остальным оружием он тоже разобрался. Первым делом перенёс за портал всё, что грозило статьёй, а именно пистолет, обрез и купленные у Охрименко патроны. Пистолет он опробовал и результатом остался доволен. Немцы, при всей неприязни к ним у русского человека, с техникой обращаться умели и делали её качественно. Музейный экспонат со столетней историей спокойно поглощал современные патроны, пули летели прямо, механизм и не думал рассыпаться. На пристрелку он потратил пять патронов, убедился, что на дистанции в тридцать метров спокойно поразит ростовую мишень, после чего зачехлил ствол и решил пока его не доставать.

Пришлось решить ещё и некоторые бытовые вопросы, например, сшить кобуру. Для этого раздобыл муляж пистолета, пластиковый, но подходящего размера. Отдал в мастерскую, а через неделю получил на руки отличную кобуру, сшитую из какой-то армированной ткани, на липучках, а вдобавок её можно было крепить кучей разных способов, на ремень, разгрузку или даже ремень рюкзака. Это было важно, потому как пистолет, при всех своих плюсах, был довольно громоздким и сильно ограничивал маневренность.

Чехол для обреза он сшил сам, из толстого кожзама. И тоже постарался сделать так, чтобы можно было его крепить куда угодно. Идеальной казалась позиция, когда он вынимал его из-за спины, словно меч ниндзя, небольшая длина позволяла это делать. Правда, если на плечах висел рюкзак, сделать это было затруднительно. Стрельбы из обреза не показали ничего, кроме того факта, что использовать его нужно в упор или почти в упор. И желательно картечью.

Озаботился и холодным оружием. Финку он из убитого волка выковырял, сделать это было несложно, поскольку хищника уже основательно объели шакалы. Попутно разобрался с найденным кинжалом. Тот оказался неожиданно качественным. По виду напоминал кинжал английских коммандос, или, как говорят некоторый умники Файнберна-Сайкса. Отличался только костяной рукояткой и позолоченной гардой. А на торце рукоятки имелся номер из пяти цифр, и что-то подсказывало, что цифры эти отнюдь не инвентарый номер. Очень мелкие, сильно затёрты, но различить их можно, цифры человеческие, арабские. Ну и ладно. Что бы ни значили, а ножом пользоваться не помешают. Опять же, пришлось сделать на заказ пластиковые ножны.

Озаботился он и железкой побольше. Мачете в последнем бою его подвело, сталь тонкая, а качество её на уровне жести. И в магазинах ничего подобного не видел. Пришлось идти к кузнецам, которые по его заказу отковали из рессоры тесак с полуметровым клинком, закалили, отпустили и отлили из пластика рукоять. Прямой клинок с односторонней заточкой, едва заметно расширявшийся к концу, режущая кромка почти прямая, а потом через закруглённый тупой угол сходится на кончик. Колоть таким сложно, а вот резать и рубить – в самый раз. Только чистовую заточку он попросил не делать. Это он оставил для себя, точить ножи он любил, в наличии имелись несколько камней, с помощью которых любой кусок металла можно было превратить в бритву, чем он сейчас и занимался.

Сидя в своём доме на деревьях он расслабленно проводил клинком по камню на тысячу грит, одной стороной и второй, тщательно выверяя угол заточки. Металл твёрдый, точился неохотно, но это вопрос старания и усидчивости. А попутно можно было обдумывать дальнейшие действия.

С собой придётся взять кучу мелочей, компас, два фонаря с батарейками, небольшой запас еды в виде солонины, галет и консервов, запас соли, мыло, рыболовные принадлежности, котелок, две фляги, бинокль, фильтр для воды. Взял и аптечку, амулет исцеления – это хорошо, но он может разрядиться, потеряться, или просто не сработать в нужный момент. А ещё он является очень ценным предметом, вряд ли таких в этом мире много. Стало быть, при встрече с людьми его стоит держать в тайне и никому не показывать.

Амулет он зарядил полностью. Там не было индикатора зарядки, но это легко определялось. Лопасти креста стали ярко-красными, а потом начали едва заметно пульсировать светом. А ещё пропали неприятные ощущения при надевании, что говорило о насыщении его жизненной энергией. Ушло на это около трёх недель, хотя, если посчитать по часам, то примерно десять суток непрерывного ношения. Если он исцелил раненую ногу, будучи заряженным едва на четверть, то при полном заряде способен отрастить оторванную руку. Экспериментов он не проводил, но верил, что это так.

Клинок проехал по бруску в тысячный раз, Иванов взял его в руку и посмотрел на свет. Режущая кромка была готова, гладкая, прямая и одинаковой ширины по всей длине. Отложив тысячный камень, он вынул из ведра с водой другой, на три тысячи, закрепил его и продолжил движения, посматривая вниз.

А внизу, у кромки воды, его ждала лодка. Первоначально он планировал отправиться пешком вдоль берега. Но количество припасов привело его в уныние, потом подумал сделать плот и сплавляться на нём, но отмёл эту мысль. Слишком неудобно, уж лучше потратить деньги и купить большую надувную лодку. С мотором, само собой, и прихватить запас горючего. Вниз по течению он собирался идти на вёслах, а обратно возвращаться с помощью мотора. Это решало все проблемы с грузоподъёмностью, а заодно давало возможность безопасной ночёвки на якоре. А если возникнет необходимость разведки по суше, лодку можно спрятать у берега, после чего отправиться налегке.

Металл продолжал с тихим скрежетом стачиваться о камень, временами Иванов подливал воды, если поверхность бруска высыхала. В это время он пытался хоть в общих чертах представить маршрут. Итак, река течёт с юго-запада на северо-запад, никаких больших изгибов в обозримом пространстве не делает. Впереди возможны разливы и перекаты, возможно, даже пороги, но с этим он справится, потому как лодка всё же надувная, так что перетащить её сил хватит. Не исключено, что эта река является притоком другой, более крупной. А на той реке просто обязано быть какое-то поселение, пусть даже заброшенное. При виде строений нужно обязательно притормозить и заняться изучением, бинокль для этого отлично подходит, в дружелюбности встреченных людей он обоснованно сомневался, труп великана в плаще давал для этого основания.

Закончив с тремя тысячами, Иванов перешёл на шесть тысяч, потом можно было ещё поправить на коже, но он решил, что это лишнее. Бриться тесаком он не собирался, для этого бритва есть, а для хозяйственных нужд сойдёт. Тем более, что есть в наличии небольшой топорик и пила.

Наконец, тесак был готов к употреблению, он встал, сделал несколько шагов и, дотянувшись до ближайшей ветки, рубанул с небольшого замаха. Ветка упала и повисла на нижних ветвях, срез был идеально ровным, при этом даже не пришлось прикладывать силу. Удовлетворённо хмыкнув, Иванов убрал тесак в ножны и присоединил к куче других вещей.

Собственно, он был готов, в путь можно было отправляться хоть сейчас, вот только уже вторая половина дня, уж лучше завтра с утра двинуть. А сегодня можно выйти обратно в свой мир и отдохнуть. К дочке можно зайти, сказать, чтобы не теряла.

Так он и поступил, но, стоило ему оказаться в зоне досягаемости сотовой связи, как телефон завибрировал в кармане.

- Пап, - это была Ольга. – Ты куда пропал?

- Ну… за городом я, - честно сказал он, - тут связь не всегда ловит. А что случилось?

- Тётя Таня звонила.

- Эээ… какая?

- Гоголева, дяди Феди жена.

- Так, - Иванов насторожился, Фёдора Гоголева он знал давно, тот был его коллегой, работал много лет в соседнем кабинете. Пару лет назад вышел на пенсию и, насколько ему было известно, сильно болел. А ведь годами был младше.

- Она говорит, дядя Федя совсем плохой, зовёт попрощаться.

- Ну, так я буду, - сообщил Иванов, сбрасывая звонок и направляясь к машине.

Поездка прошла муторно, Фёдора было жалко, да и на дороге творилось чёрт знает что, как раз попал в час пик, начало седьмого, все с работы едут. В итоге потратил лишних полчаса в пробках, а к нужному дому подъехал уже в сумерках.

На втором этаже позвонил в дверь, открылась почти сразу. На пороге стояла Татьяна, жена Фёдора, ещё не старая женщина с сильно измождённым видом, закутанная в тёплый халат. Глаза её были красными, явно часто и много плакала.

- Привет, Миша, заходи, - она, ничего не спрашивая, пропустила его в прихожую. – Там он, в зале лежит, все уже были, тебя только ждёт.

Он разулся и сбросил куртку, после чего шагнул в комнату. Свет был тусклый, видимо, специально включали ночник. В воздухе пахло лекарствами, спиртом и… наверное, болезнью, запах был незнакомый и неприятный. Фёдор лежал на широкой кровати, наполовину прикрытый простыней, тело его было высушено, как у египетской мумии, старая футболка казалась огромной, костлявые руки сложены на животе. Ему было сорок шесть лет, а выглядел на восемьдесят, картину усугублял полностью лысый череп и полуоткрытый рот, в котором не хватало половины зубов. Его можно было принять за мёртвого, если бы не глаза. Глаза ещё сохранили искру жизни, они сразу сфокусировались на вошедшем и позволили его узнать.

- Мишка? – хриплым голосом спросил Фёдор. – Наконец-то, тебя одного жду.

Он даже нашёл в себе силы протянуть руку для приветствия.

- Что с тобой, Фёдор? – спросил Иванов, прекрасно понимая, что вопрос идиотский.

- А всё, Миша, - сквозь одышку проговорил Фёдор. – Хана мне, то есть.

- А точнее?

- Рачка поймал, - с горькой усмешкой сказал Фёдор. – Вот такенная опухоль в печени.

Он продемонстрировал кулак, состоящий из костей, обтянутых кожей.

- И что, никаких средств?

- Он на операции настаивал, но врач отказался, - сказала Татьяна за спиной.

- Конечно настаивал, - сказал Фёдор. – Мне-то пофигу, так и так помирать. А он боится, говорит, сосуды крупные проросли. Пытались там, химиотерапию, лучи, прочая дрянь. Облысел вот только, и зубы повыпадали. А опухоль ни на грамм не уменьшилась. Теперь и метастазы… Короче, всё.

- А чего не в больнице?

- Так выписали, - он прикрыл глаза и помолчал, потом, видимо, собравшись с силами, продолжил: - выписали умирать. Уколы-то Таня ставит, а больше ничего и не надо. Вот и звал вас всех, чтобы попрощаться. Вот так, лицом к лицу, потому как у гроба стоять – это без толку, мне уже наплевать будет… Спасибо тебе, Мишка, что пришёл, меня обрадовал. Если чего сказать хочешь, говори. Я так вижу, эту ночь ещё проживу. А завтра… доктор сказал, что до конца страдать не буду, раньше сердце остановится.

Не зная, как поддержать умирающего, Иванов взял его за руку.

- Прощай Фёдор, - проговорил он тихо, - всегда мы друзьями были…

- Громче говори, - попросил больной.

Чтобы не кричать, Иванов придвинулся поближе и наклонил голову. На груди брякнул медальон, громоздкая цепь не желала спокойно лежать под рубахой. При этом звуке его как током шарахнуло. Медальон. Кто сказал, что он только раны лечит? Опухоль – это тоже рана, пусть и другого рода. А хватит его, чтобы такого пациента вылечить? Заряд максимальный, но и Фёдор уже двумя ногами в могиле. Может, и не вылечит до конца, но опухоль станет операбельной, тогда её спокойно вырежут. Или не подействует?

- Татьяна, - попросил Иванов, обернувшись. – Можно тебя попросить? Выйди на минутку.

- А что такое? – спросила Таня, но встала со стула и направилась к выходу.

- Есть такие вещи, - расплывчато пояснил он, - которые мужики друг другу наедине говорят.

Она пожала плечами и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. А Иванов потащил из-за воротника цепь с амулетом.

- Федя, если вдруг что, не говори никому, - сказал он, собираясь надеть амулет на больного.

- Ты чего? – Фёдор прищурился. – Нет, Миша, без толку крест надевать, неверующий я, всю жизнь не верил, так чего теперь-то. Если за гробом и есть чего…

- Ты не болтай, - прервал его Михаил, вешая амулет на шею. – Эта штука – она не от бога, она от другого ведомства. Теперь положи руку и сожми, чтобы вот эти два конца соединить. Крепко сожми.

Фёдор одарил его непонимающим взглядом, но всё же попытался сжать амулет. Крест вспыхнул, да так сильно, что на какое-то время в комнате стало светлее, свет прошёл через руку больного, потом засветилось запястье, а потом комок света впитался в его тело. Фёдор выгнулся дугой, глаза его широко распахнулись, а зрачки сперва расширились, а потом наоборот, стали мелкими точками. Он рухнул на кровать, хватая ртом воздух.

- Что… это… было? – спросил он в промежутке между вдохами, рука его разжала кулак, Иванов дотянулся до амулета и поспешно снял его, спрятав в карман.

- Ты скажи лучше, как чувствуешь себя? – спросил Иванов.

- Я… как будто… - вместо ответа Фёдор протянул руку, взял с тумбочки стакан с водой и поднёс ко рту. Рука дрожала, движения были неуверенные, но сил у него явно прибавилось.

Дверь открылась, встревоженная шумом Татьяна заглянула.

- Пойду я, - заторопился Иванов, вставая с места. – Всё, что нужно сказал, только это, подожди хоронить. Доктора иногда ошибаются, может, не всё так плохо. Попробуйте ещё раз обследоваться.

- Да поздно, - она вздохнула. – Не будут они, сказали, ждать смерти.

- А я говорю: вези меня на обследование! – раздался за его спиной голос Фёдора.

Иванов вздрогнул и обернулся. Хозяин дома стоял на ногах, всё такой же тощий и бледный, но решительный и, видимо, полный сил.

- Вызывай такси, вези в клинику и пусть… кэтэ, узи, рентген. Всё заново пусть делают, скажешь, что полегчало мне.

- Давайте я отвезу, - предложил Иванов. – И, если надо, могу денег подкинуть, если там платное обследование.

- Всё бесплатно, - заверил его Фёдор. – А ты, Мишка, иди отдыхай. Сами доберёмся, ты и так… Я тебе позвоню потом.

Иванов кивнул и направился к выходу. Фёдор обещание сдержал, позвонил. Прошло уже больше трёх часов, Иванов сходил в гости к дочери, рассказал о своём завтрашнем отъезде в глухие места, где не ловит связь, пообещал привезти что-нибудь интересное. Ольга и Филипп, в свою очередь, поделились планами на ребёнка. Они спорили об имени, потому как ждали мальчика. А когда он, допив чай, вышел и спускался к машине, телефон в его кармане зажужжал.

- Мишка? – голос Фёдора был встревоженным. – Ты один?

- А хоть бы и не один?

- Слушай, что ты сделал?

- Ты о чём? – Иванов попытался включить дурака.

- Врачи сказали, чудо случилось, они раньше слышали, чтобы рак вот так сам по себе отступал, но чтобы за три дня… не бывает такого. Я им не сказал ничего, просто, мол, в какой-то момент полегчало. А они меня по всем кабинетам на каталке… Короче, здоров я, даже печень восстановилась, а опухоли и близко нет.

- Ну, так радуйся, - сказал Иванов, улыбнувшись в трубку.

- Почему? – голос Фёдора вдруг стал грустным. – Почему меня?

- А кого? – не понял Иванов.

- Просто, я ведь почувствовал, что штука эта, которую ты на меня повесил, она ведь всё, сломалась. Треснуло в ней что-то, надорвалась от неподъёмной тяжести. Силы хватило на одного только. Вот и скажи, почему я?

- Ты – мой друг, - упрямо проговорил Иванов, вынимая амулет из кармана, в ярком свете уличного фонаря он смог разглядеть то, что не увидел там, у постели Фёдора.

- Это понятно, просто, я ведь смирился уже, Таня гроб заказала, все готовы были. А тут ты взял и… если эта штука одноразовая, ты ведь мог и кого-то другого, из молодых, мне-то всё равно помирать, не сейчас, так через десять лет, через пятнадцать.

- Феденька, - укоризненно сказал Иванов. – Завязывай, а. Ну, чего ты ноешь, радоваться надо. Не знал я, что амулет сломается, а если бы и знал, поступил бы точно так же. Просто потому, что ты был рядом и умирал. Других умирающих поблизости не было, я ни о ком больше не думал. Повезло тебе, вот и живи. И не проговорись никому, а то меня подставишь.

- Да я молчу, и всю жизнь молчать буду, - виноватым тоном сказал Фёдор. – Только мысль гложет: что это было, и откуда оно у тебя?

- Меня эта мысль тоже гложет, - сообщил Иванов. – Возможно, когда-нибудь выясню, тогда и расскажу. А пока прими, как данность. Всё, пока, в ближайшие дни пропаду со связи.

Он отключился, а потом ещё раз посмотрел на амулет. Так и есть. Крест сменил цвет, лопасти были теперь не тёмно-зелёными, а чёрными, как антрацит, не блестящими, а словно бы поглощающими свет. Красноты не осталось, заряд явно израсходован в ноль. Он надел его на шею и попробовал пройтись. Бесполезно. Привычная уже усталость не наваливалась, организм вообще не замечал украшения. Так и есть, вылечив почти мёртвого, он перегорел. Теперь это просто красивая вещь. Впрочем, всё равно, есть смысл брать с собой, быть может, где-то можно достать второй такой, или этот починить. И тогда он, в полном соответствии с заветами Фёдора, поднимет кого-нибудь из молодых, мало ли парней и девок в инвалидных колясках, или детей, от онкологии умирающих. А пока одной полезной штукой меньше. Придётся найти круглосуточную аптеку и прикупить побольше бинтов и йода. Пригодится.

Глава седьмая

Лодка оправдывала себя полностью. Потраченных денег было нисколько не жалко. Приличные размеры позволяли загрузить всё необходимое, ещё и самому оставалось место. В наличии были вёсла, но пользовался он только одним, и то, больше для того, чтобы менять курс.

Скорость течения не впечатляла, двигался он чуть быстрее пешехода. Но, даже десять километров в час – это сто двадцать километров в день, и то, если он будет ограничиваться исключительно световым днём, притом, что плыть можно и ночью. Да и на вёсла налечь можно, тогда десять километров в час превратятся в двадцать.

Первый день путешествия ничем особым не впечатлил. Огромные пространства, солнечная погода, глубокие речные воды. Хотелось выплыть на середину и размахивать веслом, распевая про Стеньку Разина. Но имелось у него занятие поинтереснее. Он смотрел по сторонам, временами вооружаясь биноклем.

Поначалу, ничего интересного не увидел. Всё то же самое, справа – степь, слева – лес, правда, лес становился то гуще, то реже, а степь становилась холмистой, что здорово ограничивало видимость. И горы, что раньше были на самом горизонте, теперь приблизились настолько, что можно было даже отдельные вершины разглядеть. Только к вечеру, уже выбирая место для ночлега, он обнаружил нечто интересное.

По левому берегу тянулся густой лес, в котором преобладали хвойные. Тянулся довольно далеко, но в одном месте в него вдавалась огромная проплешина, диаметром, наверное, в километр. Решив, что картина несколько выбивается из привычного, он решил пристать и осмотреться.

Лодку привязал на краю, а сам, спрыгнув на прибрежный песок, отправился на поиски. Чутьё не обмануло, деревья исчезли не просто так. Это была вырубка, повсюду оставались приметные пеньки. Здесь когда-то были люди, валили лес, потом, надо полагать, сплавляли по реке. Река узковата, но плоты гонять можно. Ещё один аргумент в пользу наличия поселений ниже по течению.

Побродив по вырубке, он сделал несколько выводов. Люди здесь были не особо рачительные. Стволы деревьев они вывезли почти все, а вот сучья, некоторые из которых были сами как ствол, бросили, хотя это ведь отличное топливо. А ещё эту вырубку забросили и, кажется, в спешке. По состоянию пней он определил, что работы велись года два назад, или даже больше. Нашёл место, где лесорубы отдыхали, большой костёр, колышки от палаток, полуразрушенный шалаш, и даже…

А вот эта находка его не удивила, но заставила выругаться. Здесь вообще живые люди есть? Метрах в десяти от кострища лежал очередной скелет. В спокойной позе, руки вдоль тела. Отчего он умер? Подойдя поближе, Иванов осмотрел кости внимательнее. Скелет старый, наверное, ровесник вырубки, возможно, он и стал причиной того, что вырубку забросили. Может, болезнь какая напала? Иванов присел рядом на корточки и кончиком ножа отодвинул кусок сгнившей рубашки. Ага.

На первый взгляд следов насильственной смерти не имелось, лежит себе человек, мужчина, средних лет, среднего роста и средней комплекции. Единственная странность – отчего не похоронили. Теперь же он заметил вторую странность: в груди его, между рёбер, торчал кусок дерева, полусгнившая палка. Значит, всё-таки убит. Или сам на сук напоролся? Сложно вот так напороться, чтобы тебя палкой насквозь пробило. Может, с высоты упал?

Иванов нагнулся и посмотрел сбоку. А ведь палка непростая, сверху тупая, а снизу заострена, сам кончик уже отгнил, но видно, что конец напоминал карандаш. И дерево знакомое, осина. Нда.

Иванов привстал и крепко задумался. Итак, здесь люди валили лес, потом куда-то срочно свалили, вон, даже несколько стволов лежат с наполовину срубленными сучками. Но перед этим один из них получил в грудь осиновый кол. Интересно, при жизни или уже после смерти, чтобы не встал? А для чего вообще кол забивают? Мысль напрашивалась сама собой, воображение рисовало картину, как на них нападает вампир, кусает одного, мужики, дождавшись его смерти, на всякий случай вбивают кол, а сами быстренько сваливают, пока кровосос снова не проголодался. Версия отличная, вот только с подтверждениями туго.

Какой вывод можно сделать? Ну, во-первых, ночевать следует на том берегу, прихватив отсюда побольше дров. Во-вторых, стоит ещё немного проплыть вниз по течению, чтобы, значит, вампира не провоцировать. Так он и поступил, собрав приличное количество дров, вернулся в лодку и благополучно отчалил, преодолев до заката ещё несколько километров.

Вечер провёл на берегу, костёр весело трещал, в котелке булькала уха, а сам путешественник спокойно покуривал, раздумывая о завтрашнем дне. При этом не забывал поглядывать на противоположный берег. Река в этом месте была уже значительно шире, но большим препятствием для какой-нибудь твари служить не могла. С другой стороны, и там, в его логове, волки водились только на одном берегу, хотя переплыть на другой могли вполне. Собаки ведь плавают. Правда, на степном берегу могли водиться другие хищники, вроде тигров или кого похуже. И то, что сам Иванов таковых не встретил, ни о чём не говорит.

Уже ближе к полуночи, когда он сидел у гаснущего костра и оттирал котелок смесью песка и золы, ему почудилось, что на него кто-то смотрит. С того берега. Подняв взгляд, он, естественно, ничего не увидел. Да и странно было что-то разглядеть с расстояния почти в сто метров, когда стоит ночь, а на небе только тонкий серпик месяца. Но что-то там определённо было.

Нормальному наблюдению мешал костёр, когда ты сидишь рядом с источником света, а враг твой далеко и в темноте, увидеть что-то проблематично. Иванов подхватил карабин и, протопав метров двадцать, прилёг на землю так, чтобы костёр пропал из поля зрения. Сначала наблюдал глазами, вычленил из темноты какие-то силуэты. Потом обратился к оптике. Так, если смотреть просто с подсветкой, то видно, как странные тёмные пятна, отдалённо похожие на людей, перемещаются среди стволов. А если тепловой режим включить?

Увы, но тепловой режим ему ничем не помог, то, что он принимал за людей, не светилось. Стало быть, это глюки? Живое существо, будь то человек или зверь, просто обязано испускать тепловое излучение. Вариантов тут немного. Возможно, это и в самом деле глюки, а он просто утомился. Возможно, это некие твари с непостоянной температурой, вроде рептилий. Правда, рептилии активны в светлое время, а когда их температура падает, они впадают в спячку. Третий вариант был совсем нехорошим. Вампир – тварь мёртвая, а потому он и должен быть холоден. Мысль об отражающем тепло костюме он отмёл, что-то подсказывало, что до такого в этих местах пока не додумались.

Собственно, только вариант с вампиром ему и грозил. Бояться двуногих крокодилов было смешно. Прокрутив в памяти всё, что знал о вампирах, Иванов вспомнил интересную особенность. Вампиры не могу пересекать текучую воду. Вот и отлично. С этой мыслью он вернулся к костру, собрал немногочисленные пожитки, а потом перебрался в лодку. Спать он собирался на якоре, так, чтобы с любого берега его было сложно достать. Под рукой лежали обрез и пистолет. Несмотря на волнение, уснул быстро, а глаза открыл уже тогда, когда солнечный свет стал пробиваться сквозь веки.

Вот это он поспал. Часы показывали, что прошло уже десять часов. Но это хорошо, торопиться ему некуда, здесь безопасно, а свежий воздух идёт строго на пользу. Встав, он огляделся. Вокруг был всё тот же пейзаж, с поправкой на яркий солнечный свет. Речные воды огибали стоявшую на якоре лодку, с одной стороны раскинулась степь до горизонта, с другой – лес с большой проплешиной вырубки. И никаких вампиров. Понятно, что они днём спят, как правило, в гробах, но сейчас он об этом подумал с улыбкой. Ночные наблюдения казались ничего не значащей иллюзией, а труп с колом в груди… так это просто тёмные люди, показалось им, что человек может стать вампиром, вот и забили. Оставалось надеяться, что не живому.

Устраивать завтрак он не стал, и так потерял часа три, просто положил на кусок хлеба ломоть солонины и, запивая это нехитрое блюдо водой из фляги, поднял якорь.

Часа через два или чуть больше – на часы он не смотрел – случилось нечто новое. Как он и предполагал, река, по которой он спускался, оказалась притоком другой, куда более полноводной реки. В месте слияния имелось несколько водоворотов, но лодка оказалась достаточно большой, чтобы их не заметить. Ближе к середине Большой реки (для себя Иванов решил, что так и будет их называть Большая и Малая), течение стало спокойным, отдавшись на волю волн, он отложил весло и встал, чтобы осмотреться.

И результат не заставил себя ждать. Вдали, чуть выше устья, по правому берегу Большой стояли здания и, что характерно, вполне земные. Обычные панельные пятиэтажки, порядком уже разрушенные.

Можно было бы завести мотор, но он решил, что управится с одним веслом. Подъём против течения занял около часа, руки налились усталостью, но теперь он поравнялся с постройками. Причалив у пологого берега, он привязал лодку и отправился на разведку. Никаких следов разумной жизни поблизости не имелось, поэтому он оставил снайперку в лодке, прихватив только обрез и пистолет.

Увиденное его несколько удивило. Тут явно когда-то было большое поселение, вот только конкретное время он бы не взялся указать. Лет пятьдесят? Сто? Может, и все двести. Большая часть домов развалилась от времени, кучи битого кирпича и бетона уже заросли травой и почти целиком скрылись. Лишь изредка, прорывая слои дёрна, торчали отдельные куски бетона.

Но две пятиэтажки устояли, точнее, две с половиной. Третья представляла собой жалкое зрелище, верхние этажи разрушены, а вдоль стен идут трещины, в которые при желании может протиснуться человек с комплекцией Иванова.

Решив, что в третье здание заходить опасно, он решил обследовать первые два. Двери отсутствовали, как и рамы в окнах, и стёкла, и вообще всё, кроме стен. На ступени лестницы он наступал с опаской, чего доброго, провалятся под его весом. Поднялся на первый этаж, осторожно шагнул в квартиру. Сказать, что там не было ничего, было бы комплиментом. Выдраны косяки, сняты подоконники, содраны полы, даже обои были оторваны и частично разбросаны, материал от времени рассыпался в труху.

Он прошёлся вдоль стены и выглянул в окно. Что здесь было? И отчего остальные здания разрушились, а эти стоят? Особо прочными они не выглядели. Взгляд пробежался по стене. Её пересекала горизонтальная трещина. Нет, не трещина, это углубление здесь специально продолбили. Зачем? Ответ был очевиден: выдирали проводку. Кое-что начинало складываться. Мир постигла катастрофа, оставшееся человечество быстро потратило ресурсы, производить новые никто не умел, а потому старые здания пришлось вот так разорить. Отсюда следовало, что ловить тут ему нечего, нет смысла даже подниматься на верхние этажи. Впрочем, полученная информация тоже была полезна.

Он всё же поднялся на третий этаж, но лишь затем, чтобы понаблюдать всё ту же унылую картину разорения. Присев на условный подоконник, он закурил и задумался. Кое-что не давало ему покоя, концы не сходились с концами. Первое здание, которое он здесь увидел, отнюдь не принадлежало его миру. Строить из таких материалов башню никто бы не стал. На кой чёрт обтёсывать камень, если есть кирпичи? Может быть, катаклизм произошёл давно, человечество рухнуло в Средневековье, а потому начало строить феодальные замки? Так это и не замок был. Да и отсталыми технологиями там не пахнет. Камни обтёсаны отлично, подгонка идеальная. Отдельный вопрос, что это за камень? Известняк? Вряд ли, на вид блоки были из более плотного и твёрдого материала. Мрамор? Может быть, какая-то разновидность. Ещё вопрос: а где они этот камень брали? Рядом точно никаких каменоломен не имелось. Стало быть, привозной. Это же сколько камня нужно было перевезти, а блоки-то довольно крупные, такие вчетвером таскать сложно. А всего их там немногим меньше, чем в пирамиде, мать его, Хеопса. Это ж какие затраты на логистику.

От мыслей начала пухнуть голова. Оставалось надеяться, что, когда он найдёт людей, они всё объяснят. Впрочем, дикие люди хранят сведения максимум три поколения, изредка что-то передают четвёртому. И вообще, кто сказал, что у них получится нормальное общение? Вдруг они Иванова сожрать попытаются? Еды вокруг много, так есть ведь ритуальный каннибализм, жертвы каким-нибудь идолам. И вообще, все попытки общения могут споткнуться о языковой барьер.

Он ещё раз попытался представить себе постройку белой башни. Выходил чудовищно трудоёмкий процесс, даже если использовать технологии двадцать первого века. И зачем?

- Творение, блядь, чуждого разума, - проворчал он себе под нос и затушил окурок.

Собравшись уже возвращаться в лодку, он услышал странный звук. Замер, прислушался. Точно. Вроде как, звук копыт. Кто-то сюда скачет. На лошади? Или это просто лошадь? Дикая.

Выглянув в окно, Иванов поразился увиденному. К разрушенным домам подъезжал верховой. Вот только лошадью там и не пахло, под ним был кто-то, отдалённо напоминавший гончую. Длинное вытянутое тело, рыжая короткая шерсть и огромная пасть с клыками. Да и всадник выглядел не лучше, невысокий, тощий и чёрный, словно австралийский папуас. Голова была неправдоподобно крупная на тонкой шее, а по бокам торчало что-то, похожее на рога, что, впрочем, могло быть частью причёски.

Не доехав до стен метров тридцать, всадник начал тормозить, никакой сбруи на его животном не было, управлял он руками, держась за шею. А ещё за спиной у него висело странного вида ружьё.

Несмотря на странную внешность, это был явно разумный, даже, кажется, человек. Поэтому Иванов не стал хвататься за оружие, вместо этого он помахал рукой из окна.

Всадник пришпорил животное, остановился на месте и… рванул из-за плеча ружьё. Собственно, это движение задержало выстрел и спасло человеку жизнь. Иванов резко бросился от окна и упал на пол, снаружи раздался громкий треск, в окно влетела молния и пробила потолок насквозь.

- Ах ты ж говно! – воскликнул Иванов, недовольный результатом первого контакта, а заодно – ушибленным плечом.

Он выхватил из чехла обрез и кинулся на выход. Встретились они на полпути между первым и вторым этажом, нападавший не стал спешиваться, а въехал в здание прямо верхом, благо, ездовой зверь это вполне мог проделать. Зато стрелять, прыгая по ступеням, было неудобно, а может, его ружьё требовало долгой перезарядки. Как бы то ни было, а атаковал он с кривой ржавой саблей.

Приходить с ножом на перестрелку – так себе идея. Иванов это отлично доказал, встав на площадке второго этажа и разрядив оба ствола в грудь оппонента. Двенадцатый калибр, картечь, выпущенная почти в упор, собьёт с ног и слона, а не только чёрного дрища верхом на собаке. Дрищ отлетел назад, ударившись о стену. И тут Иванов понял, что вляпался. Ездовая тварь, даже лишившись седока, не отказалась от атаки. С громким рыком она кинулась вперёд, пасть клацнула в опасной близости от него, но, к счастью, пистолет уже был в руке. Пять выстрелов, один за другим раздались в старом доме, пули влетели прямо в пасть твари, заставив её отшатнуться, а потом и просто съехать по ступеням.

Иванов даже не успел как следует испугаться. Враги были повержены, осталось только в этом убедиться. Если говорить про собаку, то ей хватило. Две пули из пяти точно попали в череп и разнесли мозг изнутри, огромное тело слегка подёргивалось, но уже явно было мертво. А вот всадник, которому, по идее, досталось куда сильнее, признаки жизни подавал. Грудь его была разворочена картечью, но он всё же хрипел, пускал пузыри чёрной крови и скрёб бетон саблей, которую так и не бросил.

Подойдя поближе, человек смог, наконец, разглядеть это существо. Лучше бы он этого не делал. Из всех определений к этому существу идеально подходило только одно: чёрт. И не в смысле ругательства, популярного в уголовном мире, а в настоящем, тот самый фольклорный персонаж. Налицо были все атрибуты: маленькое тощее тело, короткая чёрная шерсть, как у добермана, отчего он и казался издалека чёрным, на голове таки были небольшие рожки, правда, смещённые к вискам, а морда являла собой почти классический свиной пятак.

- Что ты за урод? – задал человек риторический вопрос и, не дожидаясь ответа, полоснул тварь тесаком по шее.

Тесак он точил не зря, острое лезвие располосовало горло твари почти до позвоночника. Теперь точно не выживет. Подхватив ружьё, он осмотрел тело монстра на предмет трофеев. Одежду тот не носил, имелось только подобие кожаной набедренной повязки, которая служила и тактическим поясом. В этом поясе прятался запас сушёного мяса, а ещё неизвестный камень прямоугольной формы с закруглёнными краями, напоминающий кусок мыла. Красноватый полупрозрачный минерал. Присмотревшись к ружью, он заметил, что точно такой же камень стоит в казённой части. Это, стало быть, оружие, а камень – патроны.

Продолжить изучение ему не дали, он снова услышал стук копыт… не копыт, конечно, а лап, но звук был похож. И на этот раз верховых явно было больше одного. Выходило, что отсюда нужно срочно валить, лучше всего – к реке.

Он и свалил. Двое всадников, бывших сородичами того чёрта, что лежал мёртвый на лестнице, догоняли его. Небольшая фора должна была позволить ему добраться до лодки раньше, чем они его догонят. Успокаивал и тот факт, что у этих ружей не имелось, а только копья длиной чуть меньше двух метров с узкими наконечниками.

Он успел, более того, у лодки он оказался тогда, когда до преследователей было ещё около ста метров. И пусть для быстроногой псины это не расстояние, за винтовку схватиться успеет. Вот только забег не прошёл даром, дыхание сбилось, руки дрожали. Пришлось выстрелить четыре раза, чтобы выбить собак. Пятый выстрел он потратил на спешенного чёрта, попал, но не в грудь, как целился, а в плечо. И теперь оба неслись к нему, а высокая трава затрудняла прицеливание.

Отложив винтовку, заряжать которую было слишком долго, он снова схватил обрез. Переломил стволы, заменил патроны и приготовился встречать противника. Первый вынырнул из травы и напоролся на залп картечи. Рубленный свинец успел слегка разлететься, попаданий было несколько, не насмерть, но достаточно, чтобы откинуть тварь обратно, а ещё одна из картечин переломила копьё пополам, лишив его важного преимущества.

Обрез полетел в сторону, второго чёрта Иванов встретил выстрелами из пистолета. Все пять пуль попали в грудь, но это лишь замедлило монстра и сбило атаку. Если бы не пули, тот прыгнул бы и с наскока вогнал в него копьё. А теперь завязалась рукопашная.

Твари были изворотливы, сильны и буквально сходили с ума от злобы. Зато человек был вдвое тяжелее, а заодно имел хорошую привычку глушить пьяных, наркоманов и просто буйных граждан, которые не чувствуют боли. А ещё у него был тесак.

Второго, получившего пять пуль в грудь, он атаковал вначале. Ухватил рукой копьё чуть ниже наконечника и дёрнул к себе. Монстр был, как в анекдоте, очень сильный, но очень лёгкий. С оружием расставаться он не хотел, а потому подлетел ближе, напоровшись на клинок животом. Сталь пронзила его насквозь, а Иванов тут же выдернул тесак и рубанул наотмашь по морде, разрубая пятачок надвое.

Тварь, громко охнув, начала оседать. Тут напал второй, ему было нелегко после попадания картечи, но он всё же замахнулся обломком копья. Иванов подался в сторону, наконечник прошёлся вскользь по груди, не оставив даже надреза. После случая с волком, он озаботился формой из особой ткани с защитой от огня и порезов, всё равно, что броня. А второго удара чёрту он сделать не дал, просто пнув его в живот ногой.

Иванов был человеком могучим, весил немало и драться умел. А на ногах у него были тяжёлый ботинки, что ещё больше увеличивало силу удара. Громко хрюкнув, чёрт отлетел назад и завалился на песок, сложившись пополам. Первый попытался встать, но удар тесака перерубил ему шейные позвонки, тело упало на песок и затихло. Второго он попытался взять живым и попробовать разговорить. Когда чёрт попытался встать, в грудь ему прилетел тот же ботинок, потом в морду, потом по почкам. Встать человек не давал, пытаясь избить тварь до состояния, когда даже связывать нужды не будет. Но тварь, как и её сородичи, проявляла удивительную живучесть. Будь на его месте человек, даже крепкий, молодой и здоровый, после стольких ударов ему была бы гарантирована реанимация, а возможно, и морг. А этот тощий герой продолжал пытаться встать.

В итоге, устав его пинать, Иванов навалился сверху и придавил коленом к земле. Скинуть с себя человека весом почти в центнер, у чёрта не получалось, хотя он честно попытался. Заломив руки за спину, при этом оба запястья получилось удерживать в одной руке, человек приставил к горлу лезвие тесака и слегка надавил.

- Говорить будешь? – спросил он, не особо рассчитывая на успех. Эти твари, вероятно, и говорить-то не умеют, не только по-русски, а вообще.

- Сдоххххнииии, - прошипел чёрт. – Умриииииии… Ненавижуууу…

- Извини, не сегодня, - ответил Иванов и хотел уже задать следующий вопрос, но чёрт сам прижался шеей к лезвию и дважды дёрнул головой, лезвие распороло кожу на шее, а следом и артерию, на песок хлынул потом тёмной, почти чёрной крови. Спасать тварь, накладывая жгут, Иванов не собирался, разговор очевидно не клеился, вряд ли сможет выжать что-то ещё.

Тем не менее, стычка дала кое-какую пищу для размышлений. Например, то, что твари всё же говорили. Более того, говорили они по-русски. Не сказать, что это их родной язык, но отдельные слова произносили. Что отсюда следует? Что где-то есть люди, говорящие по-русски. И от них эти твари нахватались выражений. Он ведь, чёрт этот, сознательно говорил про ненависть. Значит, для таковой есть причины. Вот когда найдёт людей, можно будет и спросить о причинах. Пока же он сфотографировал тварей в нескольких ракурсах и, бросив их на берегу, отчалил.