Упрочение советской власти. Начало иностранной военной интервенции и гражданской войны. (Ноябрь 1917 г. — март 1919 г.)

Глава пятая. Начало вооруженной интервенции Антанты.

Враждебно встретили правящие круги США, Англии, Франции, Японии и других империалистических стран победу рабочих и крестьян России в Октябре 1917 года. В социалистической революции империалисты увидели смертельную угрозу всей капиталистической системе. Они понимали, что подвиг рабочих и крестьян России, сбросивших цепи капитализма, не может не послужить заразительным примером для трудящихся всего мира, что само существование Советской власти — власти трудящихся — на территории огромной страны подрывает устои империализма в метрополиях и колониях. Кроме того,выход Советской России из империалистической войны усиливал тягу к миру во всех воюющих странах и тем срывал дело войны, дело империалистов.

Победа Великой Октябрьской социалистической революции в России означала коренной перелом в освободительном движении трудящихся капиталистического Запада и угнетенных стран Востока. Трудящиеся массы всего мира видели в Советской России страну, пролагающую путь к освобождению от империалистического гнета. Как огня боялись империалисты ее революционного влияния на народы других стран.

Не могли примириться империалисты Антанты и с тем, что Великая Октябрьская социалистическая революция разорвала путы кабальной зависимости России от иностранных держав,ликвидировала грабительские иностранные займы, передала народу заводы и фабрики, которыми владели русские и иностранные капиталисты в России, лишила их возможности использовать людские и материальные ресурсы России для продолжения империалистической войны. Империалисты потеряли все захваченные ими ранее позиции в экономике буржуазно-помещичьей России, лишились возможности извлекать прибыли путем жестокой эксплуатации рабочих и крестьян России и хищнического расхищения ее естественных богатств.

Ликвидировать как можно быстрее русский прорыв в цепи империализма, уничтожить Советскую власть и восстановить старые, буржуазные порядки в России, превратить ее народы в колониальных рабов — на это были направлены все помыслы империалистов.

Империалисты Антанты делали попытки повлиять на ход истории, остановить или, по крайней мере, задержать развитие русской революции.

«Я считаю, — писал еще в апреле 1917 года Лансинг президенту США Вильсону, — что мы должны что-либо предпринять против планов русских социалистов… Я предлагаю с этой целью немедленно послать в Россию специальную миссию…»[205]

При Временном буржуазном правительстве США направили в Россию две специальные миссии: так называемую техническую во главе со Стивенсом и дипломатическую, которую возглавил бывший государственный секретарь США Рут.

Первая миссия состояла из большого числа американских железнодорожных экспертов; целью ее было постепенно подчинить американскому контролю железнодорожную систему России.

В состав дипломатической миссии входили крупные промышленники и банкиры Мак Кормик, Крейн и Бертрон, секретарь Христианской ассоциации молодежи Мотт, начальник штаба американской армии генерал-майор Скотт, американский контр-адмирал Гленнон, вице-президент Американской федерации труда Дункан и «специалист по вопросам социализма» Рассел. Государственный секретарь США Лансинг писал, что американские профсоюзные делегаты, включенные в состав миссии,«должны оказать решающее влияние на рабочих России и предотвратить осуществление планов социалистов (то есть большевиков. — Ред.)…»[206]

На миссии возлагалась задача подготовить условия для интервенции в Россию и изыскать средства для удушения революционного движения.

Летом 1917 года в Россию послали также свою делегацию лидеры французских правых социалистов. Целью этой делегации было помочь меньшевикам и эсерам в их борьбе против большевиков. Один из делегатов, Дюма, писал из Советской России в апреле 1918 года министру иностранных дел Франции Пишону:

«Если только вы хотите спасти положение, то необходимо предпринять немедленную и энергичную интервенцию»[207].

Ни империалисты Антанты, ни, тем более, контрреволюция внутри России не могли рассчитывать на самостоятельную победу над Советской властью. Империалисты Антанты в своей борьбе против Советской республики опирались на свергнутые,но не уничтоженные эксплуататорские классы помещиков и капиталистов, на кулачество. Лютая ненависть к власти рабочих и трудящихся крестьян объединила внешнюю и внутреннюю контрреволюцию для совместной борьбы против молодого Советского государства.

Русские помещики, капиталисты и их пособники — меньшевики, эсеры, анархисты и всякого рода буржуазные националисты — открыто перешли на путь национальной измены Родине,стали наймитами иностранных хозяев. Они шли на любые сделки с иностранными империалистами против своего народа и своей страны.

«Мы всегда говорили, — и революции это подтверждают, — отмечал В. И. Ленин, — что, когда дело доходит до основ экономической власти, власти эксплуататоров, до их собственности, дающей в их распоряжение труд десятков миллионов рабочих и крестьян, дающей возможность наживаться помещикам и капиталистам, — когда, повторяю, дело доходит до частной собственности капиталистов и помещиков, они забывают все свои фразы о любви к отечеству и независимости. Мы прекрасно знаем, что кадеты, правые эсеры и меньшевики по части союза с империалистскими державами, по части заключения грабительских договоров, по части предания родины англо-французскому империализму побили рекорд»[208].

Когда дело касается классовых прибылей, подчеркивал В. И. Ленин,«буржуазия продает родину и вступает в торгашеские сделки против своего народа с какими угодно чужеземцами. Эту истину история русской революции показала еще и еще раз после того, как больше сотни лет история революции показывала нам, что таков закон классовых интересов, классовой политики буржуазии во все времена и во всех странах»[209].

Начать открытую военную интервенцию сразу же после победы Великой Октябрьской социалистической революции империалисты США, Франции, Англии и Японии не могли.

Продолжавшаяся мировая война отнимала огромную часть их сил и средств. Правительствам стран Антанты необходимо было, кроме того, время, чтобы договориться между собой об интервенции, подготовить общественное мнение в своих странах. Надо было найти войска, способные вести захватническую войну против рабочих и крестьян Советской республики.

До весны 1918 года империалисты Франции, Англии, США и Японии осуществляли интервенцию против Советской республики в прикрытой форме: через свои посольства и консульства, военные и экономические миссии, через свою скрытую и открытую агентуру они разжигали в России гражданскую войну, снабжали врагов Советской власти оружием и деньгами, организовывали диверсии и саботаж, срывали снабжение населения хлебом и топливом, вели подрывную работу в советском тылу и в войсках. Антанта с первых дней Советской власти стала проводить экономическую блокаду Советской республики и добилась участия в ней всех других капиталистических стран.

Но, несмотря на помощь империалистов Антанты и открытую поддержку меньшевиков, эсеров, буржуазных националистов, внутренняя контрреволюция оказалась не в состоянии не только свергнуть Советскую власть в центре страны, но и помешать ее быстрому распространению на окраинах. Перед империалистами Антанты встал вопрос о быстрейшем осуществлении открытой военной интервенции.

Идея военного вторжения в Россию возникла в правящих кругах США, Англии и Франции еще до победы Великой Октябрьской социалистической революции. Буквально накануне Октябрьского вооруженного восстания, 24 октября (6 ноября) 1917 года, Фрэнсис в телеграмме в Вашингтон предлагал отправить в Россию через Владивосток или Швецию несколько дивизий американских войск, под прикрытием которых должны были сформироваться контрреволюционные армии.

Вопрос о подготовке военной интервенции обсуждался на специальной конференции представителей Антанты в Париже.

В соглашении, принятом участниками конференции 9(22) декабря 1917 года, содержался план организации военной интервенции против Советской России.

«Мы считаем необходимым, — говорилось в меморандуме совещания, — поддерживать связь с Украиной, казачьими областями, Финляндией, Сибирью, Кавказом и т. д.

…Нашей первой задачей должно быть предоставление субсидий для реорганизации Украины, на содержание казаков и кавказских войск… Если Франция возьмет на себя финансирование Украины, Англия сможет найти средства и для других районов. Вполне понятно, что в этом примут участие и Соединенные Штаты.

Помимо финансовой помощи чрезвычайно важно иметь также своих агентов и чиновников, которые смогли бы давать советы и оказывать поддержку местным правительствам и их армиям. Все это должно быть сделано как можно быстрее, чтобы избежать, насколько это возможно,обвинения в том, что мы подготавливаем войну с большевиками»[210].

На конференции 10(23) декабря Англия и Франция заключили тайную конвенцию «о районах будущих операций британских и французских войск на территории России»[211].

Согласно конвенции в английскую зону действий входили казачьи районы и территория Кавказа, во французскую — Украина, Бессарабия, Крым. По словам американского буржуазного историка Чемберлена, в основу распределения «сфер действий» были положены экономические интересы:

«Британские капиталовложения доминировали в нефтяных районах Кавказа, Франция же была заинтересована в угольных и железных месторождениях Украины»[212].

Одновременно велись переговоры с другими империалистическими странами, входящими в Антанту, об их районах оккупации. Дальний Восток и Сибирь стали в дальнейшем главными объектами для интервенции со стороны Японии и США.

Союзные дипломаты и генералы выжидали только удобного момента для нападения на Советскую республику. 21 февраля 1918 года Фрэнсис, сообщая о положении в Советской России,о трудностях, стоящих перед Советским государством, предлагал немедленно начать военную интервенцию.

«Я настаиваю, — писал он, — на необходимости взять под свой контроль Владивосток, а Мурманск и Архангельск передать под контроль Великобритании и Франции…

Пришло время для союзников действовать»[213].

Рассчитывая на легкую победу, некоторые американские политические деятели подбадривали себя утверждениями, что Россия стала лишь «географическим понятием», а следовательно, ее можно безнаказанно грабить. Американский сенатор Поиндекстер, например, заявлял, что «Россия является просто географическим понятием, и ничем больше она никогда не будет. Ее сила сплочения, организации и восстановления ушла навсегда. Нация не существует…»[214]

Говоря о вмешательстве США в дела народов Европы, вслед за тем Поиндекстер заявлял:

«Гораздо важнее этого является вопрос о том, как следует распорядиться Россией, ее 170-миллионным населением и ее безграничными продовольственными, топливными и металлическими ресурсами»[215].

Министр иностранных дел Англии Бальфур, выступая в марте 1918 года в английском парламенте, открыто призывал к объединению действий всех союзников в борьбе против Советской России.

Заключение Брестского мира, позволившее упрочить Советское государство, заставило Антанту торопиться с началом открытой военной интервенции. Вскоре после подписания Брестского договора, 15 марта 1918 года, в Лондоне собралась конференция премьер-министров и министров иностранных дел держав Антанты. На конференции было решено не признавать Брестский договор и развернуть военную интервенцию в Советской России.

Вначале для интервенции империалисты Антанты избрали Дальний Восток, Сибирь и север России — наиболее доступные для вторжения районы. Империалисты рассчитывали, что захват Дальнего Востока и Сибири позволит им, овладев богатствами этого края, создать плацдарм для продвижения в Центральную Россию. Большое значение придавалось Северу.

Здесь находились два крупнейших порта: Мурманск и Архангельск, от которых к центру страны шли железные дороги: Мурманск — Петроград и Архангельск — Вологда — Москва, а также водные пути сообщения. Интервенты предполагали, что после захвата района Севера они соединятся со своими войсками, которые высадятся во Владивостоке и совместно с белогвардейцами выйдут по Сибирской железной дороге к Волге.

Северу отводилось важное место в планах захвата Москвы и Петрограда. Мурманск и Архангельск империалисты намеревались превратить в базы снабжения контрреволюционных сил в России.

Подготовкой вторжения интервентов на север России занимались дипломатические представительства США, Франции и Англии, обосновавшиеся с марта 1918 года в Вологде. Им оказал услугу один из сторонников Троцкого — Юрьев, возглавлявший Мурманский Совет. Юрьев пользовался поддержкой меньшевиков и эсеров, в руках которых оказался исполком Совета. Агенты Антанты могли вполне положиться на них.

В роли управляющего делами Совета с помощью эсеров и меньшевиков подвизался английский шпион, офицер старого флота Веселаго. Эсеро-меньшевистское большинство исполкома Совета 2 марта 1918 года заключило с интервентами так называемое «словесное соглашение». Интервенты получили право высадить в Мурманске десант для «защиты» побережья от якобы ожидаемого нападения немецкого флота.

Через неделю, 9 марта, англичане начали высадку десанта с крейсера «Глори». 14 марта в Мурманск с новым отрядом интервенционистских войск прибыл английский крейсер «Кохрэйн», а 18 марта — французский крейсер «Адмирал Об». 27 мая в Мурманский порт вошел американский крейсер «Олимпия», с которого вскоре высадился отряд американской пехоты.

Интервенты приступили к созданию на советском Севере своего первого плацдарма. В Мурманске высаживались новые английские, канадские и французские части. Интервенты спешили накопить силы для захвата Архангельска и для продвижения в районы Вологды и Котласа.

28 мая министр иностранных дел Англии Бальфур телеграфировал английскому послу в Вашингтоне Ридингу, чтобы тот поставил вопрос перед правительством США о дополнительной отправке американских войск на север России.

«Помощь Америки в районе Мурманска, — писал Бальфур» — очень желательна… Нам необходимо удержать Мурманск, если мы вообще хотим сохранить какую-либо возможность проникнуть в Россию»[216].

3 июня в Париже состоялась конференция военных представителей Антанты, на которой было решено расширить масштабы интервенции на севере России. В первую очередь предполагалось закрепиться в Мурманске и Архангельске,высадить новые значительные контингенты американских, британских, французских и итальянских войск и поручить командованию вооруженными силами Великобритании возглавить северный экспедиционный корпус союзников.

Продажная пресса Запада вопила о том, что Антанта должна выполнить свои обязательства по отношению к России. Все было обставлено так, чтобы представить вторжение интервенционистских войск на советский Север как добросовестное выполнение Антантой своего «союзнического долга».

К лету 1918 года в районе Мурманска было высажено уже около 10 тысяч иностранных солдат. Кроме того, ожидалось прибытие новых английских и американских частей.

Советское правительство в связи с интервенцией на Севере неоднократно заявляло протесты правительствам стран Антанты. 6 июня 1918 года Народный комиссариат иностранных дел направил дипломатическому представителю Англии Локкарту ноту протеста против английской интервенции на Севере.

14 июня НКИД послал представителям США, Англии и Франции ноты с требованием очистить советские территориальные воды. Британское консульство в Архангельске заявило в ответе на ноту Наркоминдела, что военные корабли Антанты посланы в советские северные воды только якобы для охраны торговых судов от германских подводных лодок. Это был лицемерный,лживый ответ. Об истинных целях интервенции на севере России американский консул в Архангельске Коул писал Фрэнсису в июне 1918 года:

«Интервенция начнется в небольшом масштабе, но с каждым шагом будет расширяться… Захват Архангельска является частью задачи по захвату железной дороги Архангельск — Вологда… Это означает, что целью является не просто оккупация Архангельска, а движение во внутренние части России…»[217]

Интервенция на Севере расширялась. 3 июля 1918 года интервенты разогнали Совет в городе Кеми и расстреляли руководителей Совета Каменева, Вицупа и Малышева. Власть в городе перешла в руки английского командования. Комендантом города был назначен английский полковник Лаундонсон.

После захвата Кеми интервенты, оттеснив небольшой отряд советских войск, заняли железнодорожную станцию Сорока.

Предатели из Мурманского Совета 6 июля 1918 года заключили с интервентами «временное, по особым обстоятельствам,соглашение». В нем в письменной форме официально подтверждалось согласие эсеро-меньшевистского большинства исполкома Совета на дальнейшее закрепощение края иностранными империалистами. Сообщая о заключенном соглашении, Фрэнсис писал Лансингу:

«Цель соглашения заключалась в том, чтобы осуществить беспрепятственную высадку союзных войск и побудить местный Совет отказаться от верности Центральному Совету в Москве»[218].

Советское правительство в ноте от 13 июля выразило протест по поводу участия США во «временном соглашении» и высказало надежду, что американское правительство не пойдет по пути нарушения неприкосновенности территории и прав Советской России. Но Соединенные Штаты, как и их сообщники по интервенции, продолжали идти именно по этому пути — по пути захвата территорий Советской республики.

В своих планах расширения плацдарма на севере России интервенты большие надежды возлагали на местные контрреволюционные силы. На совещании, которое состоялось в середине июня 1918 года в мурманском штабе захватчиков, было решено сформировать так называемый «славяно-британский легион» под английским командованием. С большим трудом интервентам удалось завербовать в него небольшое число наемников.

Эсеро-меньшевистские предатели, засевшие в Мурманском Совете, попытались создать «мурманскую добровольческую армию», но и в эту армию записались очень немногие. Командующий войсками интервентов на Севере английский генерал Ф. Пуль вынужден был признать, что население охвачено большевистским влиянием. Мобилизация в белую армию, по его мнению, означала бы по сути дела набор солдат для Красной Армии. Все же интервентам удалось завербовать в Мурманском районе около 4,5 тысячи человек, главным образом офицеров, находившихся ранее в Мурманске или бежавших сюда из центральных районов Советской России.

Провал попыток найти более или менее значительные местные силы для захвата новых районов на севере России заставил интервентов рассчитывать главным образом на собственные войска. 17 июля 1918 года Вильсон распорядился послать на советский Север дополнительные воинские силы. Пять дней спустя начальник штаба американской армии генерал Марч приказал главнокомандующему американскими экспедиционными войсками во Франции генералу Першингу выделить для этого соответствующие части.

Командование интервентов старательно скрывало от своих солдат истинные цели посылки их в Россию. Солдат обманывали, говоря, что союзники «помогают» России, которой будто бы угрожает на севере Германия, и что иностранные войска в России лишь исполняют свой «союзнический долг».

Готовясь к захвату Архангельска, интервенты наводнили его своей агентурой. В городе при поддержке Антанты контрреволюционными элементами подготовлялся антисоветский мятеж. Агенты интервентов предполагали использовать в нужный момент вооруженные части чехов, поляков, сербов, которые иностранные посольства направляли в Архангельск будто бы для отъезда во Францию. В Архангельск отовсюду тайком стягивались белогвардейцы. В то же время советский гарнизон города был немногочислен — всего около 800 бойцов.

С середины июля 1918 года интервенты активизировали свои действия по захвату Архангельска. 20 июля они высадились на Соловецких островах и стали готовить десант на Онегу.

Через несколько дней корабли интервентов подошли к побережью вблизи Архангельска и попытались высадить там десант морской пехоты, который должен был отрезать город от железной дороги. Но десант полностью был уничтожен красноармейским отрядом, охранявшим побережье. 31 июля интервенты приблизились к Онеге, высадили десант и захватили город. Одновременно эскадра интервентов в составе 17 кораблей двинулась к Архангельску.

Незадолго до падения Архангельска в состав Комитета по обороне города пробрались предатели из числа старых военных специалистов. Они сделали все для того, чтобы ослабить оборону города и облегчить интервентам его захват. По их указанию два больших ледокола, которые предполагалось использовать для борьбы с интервентами, были затоплены. В то же время фарватер Северной Двины оставался свободным и не было принято никаких мер к его заграждению.

2 августа захватчики высадили в Архангельске свои войска.

Одновременно в городе начался белогвардейский мятеж, организованный английским шпионом, офицером царского флота Чаплиным (Томсоном). Белогвардейцы сформировали контрреволюционное правительство во главе с агентом Антанты, «народным социалистом» Чайковским. Военным губернатором Архангельска был назначен французский полковник Доноп, которому подчинялись все гражданские власти. Второй крупный порт на севере России — Архангельск оказался в руках интервентов.

Почти одновременно с высадкой иностранных войск на Севере началась интервенция на Дальнем Востоке. Главную роль в ней играли Япония, США и Англия.

17 января 1918 года посол США в Японии Р. Моррис сообщил Лансингу о том, что достигнута договоренность между ним, министром иностранных дел Японии Мотоно и послами Англии и Франции о посылке во Владивосток японских и британских кораблей и об оставлении там вторгшегося ранее американского крейсера «Бруклин». Докладывая о дальнейших переговорах, Р. Моррис 8 февраля телеграфировал Лансингу:

«Японское правительство занято серьезной подготовкой плана немедленного выступления, но желает одобрения союзников. В подробной беседе 5 февраля в 5 часов пополудни виконт Мотоно изложил мне мотивы своего убеждения в необходимости откровенного обмена мнений между союзниками для выработки единой политики в отношении России»[219].

Давая возможность Японии первой начать интервенцию против Советской России, американские и английские империалисты хотели не только использовать японские войска как ударную силу в борьбе против Советской власти на Дальнем Востоке, но и переложить вину за развязывание интервенции на Японию. Правители США полагали также, что вторжение Японии в Россию отвлечет часть японских сил из бассейна Тихого океана и тем ослабит позиции Японии в этом районе.

Но в то же время США опасались усиления Японии за счет русских территорий и вовсе не желали уступить ей ведущую роль в интервенции на востоке России. США, пишет американский историк Спарго, не могли «допустить односторонней оккупации восточной Сибири Японией, во внешней политике которой всегда содержались элементы, угрожающие нашим интересам»[220].

США старались связать Японию обязательством не предпринимать широких действий без ведома и согласия держав Антанты. Американские империалисты надеялись с помощью японцев разгромить Советскую власть на Дальнем Востоке и в Сибири, а вопрос о будущем этих районов решить в свою пользу на предстоящей мирной конференции. Поэтому правительство США в дальнейшем упорно добивалось от Японии гарантий того, что по выполнении задач интервенции японские войска в России не останутся.

Но японские милитаристы не хотели таскать каштаны из огня для США. Они имели свои захватнические цели на Дальнем Востоке. Японская военщина давно вынашивала планы создания «великой азиатской империи». Еще до Октябрьской революции она подготовляла захват Дальнего Востока. Летом 1917 года во Владивосток, Хабаровск, Благовещенск и другие города Приморья и Приамурья непрерывно забрасывались японские разведчики. Японское правительство срочно увеличивало численность армии, размещенной в Корее.

Американский посол Р. Моррис, внимательно следивший за приготовлениями японцев, 7 марта 1918 года информировал Лансинга о том, что военные приготовления Японии заканчиваются быстрыми темпами. В портах западного побережья Японии, сообщал он, сосредоточиваются войска, предназначенные к десантным операциям на Дальнем Востоке, и две дивизии японских войск направлены в Корею.

Англия, которая опасалась укрепления в Восточной Азии своего конкурента — США, поддержала притязания Японии на советский Дальний Восток. Выступая в марте 1918 года в печати по вопросу участия Японии в интервенции, заместитель министра иностранных дел Англии Сесиль заявил:

«Как независимое суверенное государство, Япония может предпринять любые действия, которые сочтет правильными. Я не удивлюсь, если в своих интересах и в интересах союзников Япония пошлет войска в Сибирь…

Я бы лично приветствовал решение Японии предпринять подобный шаг в качестве доверенного агента союзников»[221].

Почти одновременно с этим английский посол в Токио в соответствии с инструкциями, полученными от своего правительства, сделал заявление о желательности японской интервенции на востоке России вплоть до Урала.

Интервенты полагали, что оккупировать Дальний Восток и Сибирь им будет нетрудно, что интервенция на востоке России явится легким предприятием, сулящим к тому же большие экономические выгоды. Так, представители США, Англии, Франции и Италии, собравшиеся в январе 1918 года на заседании в городе Яссах, пришли к такому заключению:

«Трех или четырех японских или американских дивизий хватило бы для уничтожения власти большевиков…

Многочисленные союзные технические эксперты заявляют, что присылка в Россию американцев или японцев для выполнения каких бы то ни было целей и удержания восточных пунктов Транссибирской восточной железной дороги, после их занятия союзниками, не представляет больших затруднений. Несколько бронепоездов смогут легко обеспечить контроль над дорогой»[222].

Верховный военный совет Антанты 18 февраля 1918 года вынес решение о необходимости прежде всего оккупировать железную дорогу от Владивостока до Харбина. В совместном заявлении военных представителей Антанты говорилось:

«1) Оккупация Сибирской железной дороги от Владивостока до Харбина, включая оба эти города, дает такие военные преимущества, которые перевешивают любые политические соображения;

2) рекомендуется, чтобы эту оккупацию провели японские войска после того, как Япония представит приемлемые гарантии…

3) вопрос об оккупации железной дороги в будущем будет решен союзными правительствами в соответствии о развитием обстоятельств»[223].

Когда вопрос об интервенции на Дальнем Востоке был окончательно решен, империалистам понадобился лишь повод для вторжения. Им на помощь, как всегда, пришли меньшевики и эсеры. 29 марта 1918 года меньшевистско-эсеровская городская дума во Владивостоке выпустила провокационное воззвание. В нем, после клеветнических нападок на Совет, она заявляла о своем бессилии охранять порядок в городе. Вслед за этим 4 апреля «неизвестные» лица совершили нападение на владивостокское отделение японской коммерческой конторы «Исидо». Два японца были убиты и один ранен. В тот же день японский генеральный консул обратился к председателю Приморской областной земской управы с заявлением о том, что якобы русские власти ничего не предпринимают для охраны японских граждан и поэтому он считает своим долгом обратиться к командующему японской эскадрой с просьбой принять экстренные меры «для ограждения жизни и имущества японских подданных»[224].

5 апреля 1918 года во Владивостоке высадились японские,а вслед за ними и английские войска. Так началась открытая военная интервенция Антанты на Дальнем Востоке.

Немедленно после высадки интервентов, 5 апреля, Владивостокский Совет и Дальневосточное бюро большевиков выпустили специальное сообщение. В нем подчеркивалось, что нападение на отделение «Исидо» является политической провокацией. В этот же день было опубликовано сообщение Советского правительства, в котором разоблачалось давно подготовлявшееся нападение японских империалистов на советский Дальний Восток.

В телеграмме, адресованной ЦИК Советов Сибири,В. И. Ленин 5 апреля писал:

«Советую подготовить склады продовольственных и иных продуктов, хотя бы путем реквизиции для того, чтобы серьезно поставить оборону. С послами переговоры должны начаться у нас сегодня. Ясно, что никаким заверениям теперь нельзя дать веры и единственной серьезной гарантией является солидная военная подготовка с нашей стороны»[225].

Вечером 5 апреля в Наркоминдел были приглашены дипломатические представители США, Англии и Франции. Советское правительство обратило их внимание на то, что выступление Японии не могло иметь места без согласия союзников.

Дипломатический представитель Франции сообщил в ответ,что японский десант вызван чисто местной необходимостью и является «вполне естественной полицейской мерой». Американский и английский представители лицемерно выразили свое удивление по поводу высадки десанта, причем английский представитель заявил, что «иностранное вмешательство в Сибири противоречит намерениям английского правительства»[226].

Однако в том же месяце Бальфур писал в Вашингтон:

«Наступление в глубь Сибири является важнейшим шагом, который должен быть предпринят в основном японцами и американцами… хотя английские, а также,возможно, французские и итальянские подразделения будут участвовать в нем»[227].

В. И. Ленин от имени Совнаркома послал 7 апреля Владивостокскому Совету телеграмму, в которой предупреждал,что интервенты непременно будут наступать, и требовал от коммунистов Дальнего Востока без малейшего промедления готовиться к борьбе против иностранной интервенции.

«Мы считаем положение весьма серьезным и самым категорическим образом предупреждаем товарищей. Не делайте себе иллюзий: японцы наверное будут наступать.

Это неизбежно. Им помогут вероятно все без изъятия союзники. Поэтому надо начинать готовиться без малейшего промедления и готовиться серьезно, готовиться изо всех сил. Больше всего внимания надо уделить правильному отходу, отступлению, увозу запасов и жел. — дор. материалов. Не задавайтесь неосуществимыми целями. Готовьте подрыв и взрыв рельсов, увод вагонов и локомотивов, готовьте минные заграждения около Иркутска или в Забайкалье. Извещайте нас два раза в неделю точно,сколько именно локомотивов и вагонов вывезено, сколько осталось. Без этого мы не верим и не будем верить ничему»[228].

Вторжение войск интервентов на Дальний Восток ободрило различные контрреволюционные организации и «правительства». Самозванное эсеровское «временное правительство автономной Сибири», находившееся в Харбине, вступило в переговоры с американским и английским консулами о предоставлении ему власти на Дальнем Востоке. В телеграмме Вильсону глава «временного правительства автономной Сибири» эсер Дербер изложил нужды дальневосточной контрреволюции и вскоре в надежде на поддержку американских империалистов выехал со своим «правительством» во Владивосток под охрану войск интервентов.

Базой для вторжения интервентов на советский Дальний Восток с суши являлась Маньчжурия. На ее территории из белогвардейского отребья формировались наемные банды ставленников иностранных империалистов — Семенова, Калмыкова и других врагов Советской власти. Здесь же с весны 1918 года подвизался в качестве американского и английского агента адмирал Колчак — будущий «верховный правитель России».

Он занимал пост члена правления Китайско-Восточной железной дороги и по заданию Антанты пытался формировать в Харбине белогвардейские отряды.

Высадка войск английских интервентов в Архангельске. 1918 г. (Фото)

Высадка войск японских интервентов во Владивостоке 1918 г. (Фото)

Империалисты Антанты поддерживали всех, кто был готов воевать против Советской власти. Отряды Семенова и Калмыкова создавались на средства Японии, Англии, Франции. Япония непосредственно снабжала Семенова и Калмыкова вооружением и боеприпасами.

Стремясь расширить интервенцию, правительства стран Антанты одновременно с высадкой первых десантов на Севере и Дальнем Востоке стали готовить мятеж чехословацкого корпуса, созданного в России из военнопленных австро-венгерской армии.

Этот корпус начал формироваться еще до Октябрьской революции. В его создании активно участвовал чешский реакционный политический деятель Масарик, приехавший в июне 1917 года в Россию по предложению английского военного министерства. Военнопленных чехов и словаков, отказывавшихся вступать в корпус, принуждали к этому под угрозой, что они вновь будут направлены в австрийскую армию. Несмотря на такие методы вербовки, из 200 тысяч военнопленных чехов и словаков, находившихся в России, в корпус вошло всего около 50 тысяч человек.

Командование вооруженных сил Антанты первоначально предполагало перебросить корпус во Францию, но затем, в связи с быстрым назреванием революционных событий в России, задержало его отправку, рассчитывая использовать чехословацких солдат в качестве военно-полицейских сил Временного буржуазного правительства.

С 1(14) по 10(23) ноября 1917 года в Яссах происходило секретное совещание представителей Антанты. На этом совещании делегату чехословацкого корпуса офицеру Черженскому был прямо поставлен вопрос:

«…способна ли чехословацкая армия к вооруженному выступлению против большевиков и сможет ли она занять область между Доном и Бессарабией»[229].

На совещании было принято решение использовать чехословацких легионеров против Советского государства.

Французский министр иностранных дел Пишон 7 декабря сообщил Бенешу — одному из лидеров чешской буржуазии — о создании «Комиссии для решения русского вопроса» под председательством генерала Жанена, ставшего впоследствии командующим интервенционистскими войсками в Сибири. В состав комиссии были включены Бенеш и Штефаник, будущий военный министр Чехословакии. В задачу комиссии входила «подготовка плана пропаганды и плана выступления и изучение возможности наиболее полного использования некоторых нерусских организаций в России, например чехов, казаков, украинцев, латышей и т. д.»[230]

В письме Масарику 28 февраля 1918 года Бенеш сообщил,что французским миссиям дано указание советовать чешским военнопленным вступать в чешскую военную организацию и выжидать удобного момента для вооруженного выступления в России.

Наступление германских войск в феврале 1918 года застало чехословацкий корпус на Украине. Однако корпус в борьбу против немцев не вступил. Командование корпуса заключило в Киеве перемирие с немцами, чехословацкие части покинули фронт у Бахмача и обнажили фланги советских войск. Части корпуса сосредоточились в районе Пензы.

Центральный орган чехословацкой коммунистической группы в России газета «Прукопник свободы» («Знамя свободы») писала:

«Почему чешские офицеры, почему господа из русского отделения чехословацкого национального совета не хотели воевать вместе с большевиками против немцев?

Ответ совершенно ясен: они ненавидят пролетарскую революцию. Немецкий империализм им ближе, чем диктатура пролетариата. Они скорее договорятся с немецкими капиталистами, чем с русскими рабочими. Их поведение является следствием их классовой ненависти и злобы к пролетариату и доказывает их солидарность с немецкими капиталистами»[231].

Весной 1918 года у империалистов Антанты окончательно созрел план использования чехословацкого корпуса в качестве ударной интервенционистской силы против Советской республики. Французский посол в России Нуланс признавал, что «как ни хотели мы, чтобы они (чехи и словаки. — Ред.) скорее оказались в рядах бойцов на Сомме, но все же считали возможным задержать их. При известных обстоятельствах им придется сыграть роль на севере или востоке России»[232].

Советское правительство, напротив, прилагало все усилия к тому, чтобы обеспечить скорейшее возвращение военнослужащих корпуса на родину.

В феврале в Киеве между советским командованием и уполномоченными чехословацкого корпуса происходили переговоры о переброске корпуса во Францию. В них приняли участие военные представители Антанты. Переговоры закончились в середине февраля подписанием соглашения о свободном проезде чехословацкого корпуса во Францию.

Советское правительство 26 марта направило представителям корпуса телеграмму, в которой подтверждалось согласие на отправку чехословацких солдат во Францию через Владивосток. К этому времени в частях корпуса резко усилилась антисоветская агитация, призывы к выступлению против Советской власти. Поэтому Советское правительство предложило удалить из корпуса контрреволюционный командный состав из русских офицеров, а части корпуса разоружить.

Председатель чехословацкого «национального совета» Масарик в своих воспоминаниях отмечал, что чехословацким частям было разрешено продвигаться на восток не как боевым единицам, а как частным гражданам, имея при себе небольшое количество оружия.

Советское правительство заявило о своей готовности оказывать чехам и словакам всякое содействие на территории Советской республики, если они будут честно выполнять указанные требования. Командование корпуса согласилось со всеми предложениями Советского правительства.

Правящие круги стран Антанты приложили все усилия,чтобы сорвать достигнутое между Советским правительством и командованием чехословацкого корпуса соглашение. Фрэнсис,рассказывая о своем прямом участии в подготовке контрреволюционного выступления корпуса, в письме сыну сообщал:

«В настоящее время я замышляю помешать, если возможно, разоружению 40 тысяч, или больше, чехословацких солдат, которым советское правительство предложило сдать оружие…»[233]

Лансинг писал о чехословацком корпусе Вильсону:

«Разве невозможно среди этих искусных и лояльных войск найти ядро для военной оккупации Транссибирской ж. д.?»[234]

Французский посол в России 18 мая сообщил командованию корпуса, что «союзники желают, чтобы чехословацкие части остались в России и образовали ядро союзной армии против большевиков»[235].

В этом же письме было обещано, что союзники в конце июня усилят интервенцию.

Антанта полностью взяла чехословацкий корпус на свое содержание. Часть средств, предназначенных для корпуса, проходила через Масарика. В своих воспоминаниях он писал:

«В Москве я должен был договориться с французами о финансовом вопросе: как мы будем получать деньги. Было важно, чтобы у нас для армии было своевременно достаточное количество денег, так как мы должны были оплачивать все, что нам было необходимо. За этим следили очень строго. Первые деньги я получил еще в Киеве от англичан, так как французская миссия не была еще готова к платежам; я получил 80 000 фунтов, позднее я слышал, что с разменом были огромные затруднения. В Москве с французской миссией, в которой был генерал Рампон, все вопросы как финансовые, так и продовольственные были разрешены скоро и в положительном смысле. Финансовые дела армии вел легионер Шип»[236].

Отделение «национального совета» в России получило от французского консула через Шипа 7 марта 3 миллиона рублей, 9 марта — 2 миллиона, 25 марта — 1 миллион, 3 апреля — 1 миллион, 26 марта товарищ председателя «национального совета» Чермак получил 1 миллион рублей. Кроме того, отделение получило дополнительно 3 188 000 рублей. Всего французское правительство предоставило в распоряжение отделения «национального совета» 11 188 000 рублей. Таким образом, за период от 7 марта до дня мятежа командование корпуса получило от французского и английского правительств около 15 миллионов рублей.

В начале апреля 1918 года Масарик по приглашению Вильсона и Лансинга выехал из России в Вашингтон. Здесь обсуждались вопросы, связанные с организацией мятежа чехословацкого корпуса.

Франция, США и Англия рассматривали мятеж чехословацкого корпуса как начало широкого вторжения в глубь Советской России. Они считали корпус «авангардом союзнического наступления».

Подстрекаемое империалистами Антанты командование корпуса нарушило соглашение с Советским правительством о разоружении. И хотя по корпусу был издан приказ о демобилизации и сдаче оружия, сдавалась лишь незначительная его часть, а все остальное оружие тщательно припрятывалось.

В апреле 1918 года в Москве состоялось тайное совещание представителей Антанты совместно с представителями белогвардейских организаций. На нем рассматривался вопрос об организации мятежа чехословацкого корпуса против Советской власти. В начале мая состоялось новое совещание в Челябинске с участием представителей чехословацкого командования, где был обсужден конкретный план вооруженного выступления частей корпуса. Предполагалось, что мятеж будет поддержан выступлениями кулачества, а также подпольных белогвардейских организаций в городах Поволжья, Урала, Сибири и Дальнего Востока и прежде всего вблизи Сибирской железнодорожной магистрали.

25 мая 1918 года началось вооруженное выступление чехословацких легионеров в Мариинске, Новониколаевске (Новосибирск) и других городах Сибири. 26 мая мятежники захватили Челябинск.

Почти одновременно в центральной полосе России чехословацкие отряды заняли Пензу и попытались продвинуться к югу и западу от нее. Но советские части преградили им путь.

31 мая Пенза снова перешла в руки Красной Армии.

31 мая группа чехословацких легионеров захватила Сызраиский вокзал и железнодорожный мост через Волгу. К вечеру основные силы белочехов перешли на левый берег Волги и стали продвигаться на соединение со своими частями, находившимися на Урале.

В эти же дни в Сибири чехословацкие мятежники захватили Петропавловск, Томск и станцию Тайга. Непосредственная опасность угрожала Омску и другим городам. Повсюду в районах мятежа чехословацкого корпуса началась легализация всех сил контрреволюции. Из подполья вышли кадеты и другие враждебные Советской власти элементы. Под защитой интервентов они занялись формированием своих воинских частей,организацией местных контрреволюционных правительств.

Империалисты Антанты приняли все меры к тому, чтобы закрепить первые успехи чехословацких легионеров. 4 июня послы США, Англии, Франции и Италии заявили, что их правительства рассматривают чехословацкие части как союзные войска, находящиеся под покровительством Антанты, и разоружение этих отрядов будет считаться недружелюбным актом по отношению к державам Антанты. Этим Антанта открыто признала, что мятеж чехословацкого корпуса поднят по ее указанию.

Командованию корпуса лишь обманом удалось увлечь чехословацких солдат на путь борьбы против Советской власти.

В течение длительного времени реакционное офицерство корпуса, используя свою власть, всеми силами стремилось изолировать солдат от местного трудящегося населения, внушить неприязнь к Советской власти. Для того, чтобы отравить сознание чешских и словацких солдат, оно прибегало к самой дикой лжи и клевете. Широкий размах приняла в корпусе националистическая пропаганда.

Накануне восстания антисоветски настроенное офицерство объявило солдатам, что Советское правительство дало указание остановить их эшелоны, не выпускать чехословацких солдат из пределов Советской России и заключить их в концентрационные лагеря. Солдат корпуса уверяли, что только силой оружия они смогут спасти себя, достичь морских портов и выехать за границу. В этой антисоветской и националистической пропаганде реакционному офицерству активно помогали чешские и словацкие правые социал-демократы, находившиеся в рядах корпуса, а также русские офицеры — эсеры и меньшевики, занимавшие немало командных должностей в частях корпуса. Тех чешских и словацких солдат, которые пытались остановить своих товарищей от выступления против Советской власти, командование немедленно арестовывало и, как правило, расстреливало.

Коммунистическая партия и Советское правительство,мобилизуя трудящиеся массы на борьбу с мятежниками,разоблачали подлинных организаторов мятежа. В. И. Ленин в речи на митинге в Сокольническом клубе 21 июня 1918 года отмечал, что за последние недели контрреволюция подняла голову. В. И. Ленин разъяснял, что организаторами мятежа чехословацкого корпуса являются империалисты Антанты, неоценимую услугу которым оказало реакционно настроенное офицерство корпуса.

«Теперь, — говорил В. И. Ленин, — они ухватились за чехословаков, которые, надо сказать, вовсе не идут против Советской власти. Против Советской власти идут не чехословаки, а их контрреволюционный офицерский состав.

Империализм, при помощи этого состава, стремится втянуть Россию в продолжающуюся мировую бойню»[237].

Партийные, советские и профсоюзные организации, призывая рабочих и крестьян к отпору чехословацким мятежникам,разъясняли трудящимся, что если раньше империалисты Антанты проводили прикрытую интервенцию, то теперь они перешли к открытой агрессии против Советской России.

«Английские и американские империалисты, — говорилось в одном из воззваний Областного совета профсоюзов Урала, — не вводя на территорию Советской России своих войск, все время действовали иными способами к достижению своей цели, они субсидировали и принимали определенное участие в контрреволюционных выступлениях внутри страны и теперь, в момент военной опасности революционному Уралу со стороны чехословацких банд, установлено прямое участие в этом контрреволюционном выступлении «союзников», которые через командный состав этих банд хотят задушить Советскую власть»[238].

Основной силой мятежников были представители продажной чехословацкой буржуазии и русские белогвардейские офицеры, находившиеся в составе чехословацких легионов. Многие же солдаты корпуса не одобряли действий командования и не желали выступать против Советской власти. После того, как вспыхнул мятеж, около трех тысяч чешских и словацких солдат перешли на сторону советских частей. А до мятежа в течение марта — мая около шести тысяч чехословацких солдат,главным образом рабочих, покинули корпус; часть из них добровольно вступила в ряды Красной Армии. На юге России чехи и словаки сформировали полк, который позже вошел в состав советской 16-й стрелковой дивизии. В Поволжье и на Урале из солдат корпуса, не желавших воевать против Советской власти, были созданы чехословацкие части и подразделения. Вместе с молодыми отрядами Красной Армии они участвовали в боях против мятежников и белогвардейцев. Под Пензой подразделения чехов и словаков, покинувших ряды мятежников, плечом к плечу с частями Красной Армии мужественно сражались за город. И несмотря на то, что силы мятежников вдвое превышали силы советских частей, белочехи вынуждены были отступить.

Всего в рядах Красной Армии сражалось около 12 тысяч чехов и словаков. Из них почти половина отдали свою жизнь за торжество идей коммунизма.

Большую работу среди чешских и словацких солдат проделала чехословацкая коммунистическая группа в России.

Группа вела агитацию среди бывших чехословацких военнопленных, организовывала среди них коммунистические ячейки, издавала газету, печатала листовки, воззвания и другую политическую литературу.

В начале июня 1918 года был образован чехословацкий коммунистический комитет во Владивостоке. Он возглавил всю работу среди революционно настроенных солдат чехословацких частей. С 7 июня комитет начал выпускать на чешском языке газету «Правда». В мае под руководством коммунистов из чехословацких солдат во Владивостоке был сформирован отряд Красной Армии. 24 мая отряд принял на митинге резолюцию,в которой приветствовал трудовое население Дальнего Востока и заявлял, что признает единственную власть — власть Советов. Бойцы отряда поклялись защищать эту власть от всех ее врагов, как внутренних, так и внешних.

В дни мятежа группа чехословацких коммунистов, находившихся в Саратове, писала:

«Мы, первые приветствовавшие русскую революцию,возмущаемся изменой чешско-словацких национальных войск, с болью в сердце заявляем, что ни русские, ни чешские рабочие и крестьяне, ни честная демократия всего мира никогда не простит им их грязного дела, потому что их руки замараны чистой кровью честных борцов за свободу и власть революционных рабочих и крестьян. Мы будем вместе с нашими русскими братьями защищать Советскую власть и никогда ей не изменим. Мы будем честно стоять на своем революционном посту»[239].

Сопротивление, которое оказали трудящиеся Урала, Сибири и Поволжья чехословацким мятежникам и белогвардейцам, заставило руководителей Антанты торопиться с высадкой новых войск и усилением помощи мятежникам. Американский консул во Владивостоке Колдуэлл и командующий Азиатским флотом США адмирал Найт получили из Вашингтона указание об организации выступления против Советской власти владивостокской группы чехословацких войск, которая до этого открытого участия в мятеже не принимала. 27 июня 1918 года Колдуэлл сообщил Лансингу:

«Командующий чехами генерал только что известил меня, что 29 июня в 10 часов утра он предъявит ультиматум Совету о разоружении местных войск к 6 часам полудни 30 июня»[240].

Командование чехословацкой группы, предъявив ультиматум, потребовало от советских властей дать на него ответ в течение 30 минут. Одновременно чехословацкие легионеры заняли помещение Совета и начали силой разоружать отряды рабочих. На улицах города и в его окрестностях завязались бои. Красноармейцы, матросы Сибирской флотилии и рабочие оказывали интервентам и белогвардейцам героическое сопротивление. Однако численное превосходство противника решило исход неравной борьбы. 29 июня Советская власть во Владивостоке пала.

Два полка чехословацкого корпуса отказались выступить против Советской власти. Чехословацкое командование разоружило эти части, многих солдат арестовало и предало военно-полевому суду.

В день выступления белочехов, 29 июня, англичане и японцы высадили во Владивостоке новые крупные десанты.

В тот же день по приказу адмирала Найта высадился отряд американских моряков.

Трудящиеся Владивостока с ненавистью встретили антисоветский переворот. 4 июля в городе состоялись похороны красноармейцев, матросов и рабочих, павших в боях с интервентами. Похороны превратились в мощную демонстрацию протеста против иностранного вторжения. Многотысячное шествие с лозунгами «Да здравствует Совет рабочих и крестьянских депутатов!», «Да здравствует международное братство рабочих!» прошло мимо американского консульства. В тот же день во Владивостоке состоялась профсоюзная конференция. Она выразила решительный протест против вмешательства иностранных империалистов во внутренние дела России. Участники конференции требовали немедленного вывода интервенционистских войск из России и разоружения сил контрреволюции.

Но интервенты не только не думали выводить свои войска и разоружать контрреволюцию, они всеми мерами старались укрепиться сами и укрепить силы внутренней контрреволюции в захваченных районах. По их указанию возглавляемое Дербером «временное правительство автономной Сибири» провозгласило себя «верховной властью» на территории Сибири и Дальнего Востока. 2 июля 1918 года в Париже состоялось заседание Верховного военного совета Антанты, на котором было принято решение усилить интервенцию в Сибири.

«Союзники, — говорилось в решении заседания, — должны воспользоваться возможностью и установить свой контроль над Сибирью, поскольку в будущем такая возможность может и не представиться»[241].

В решении Верховного военного совета Антанты подчеркивалось, что «войска, которые будут посланы в Сибирь, должны быть значительными по количеству, хорошо оснащенными в военном отношении и союзными по составу. Они должны начать свои действия немедленно, так как задержка может оказаться гибельной»[242].

Главным ядром интервенционистской армии в Сибири должны были явиться японские войска.

«Принимая во внимание географическое положение и судоходные возможности, — указывалось в решении Военного совета, — японские войска составят большую часть сил, союзный характер которых будет, однако, соблюден путем участия в экспедиции американских и других союзных подразделений»[243].

Решения, принятые Верховным военным советом в Париже, были немедленно доведены до сведения президента Вильсона. При этом в сообщении президенту вновь подчеркивалось, что, по мнению маршала Фоша и союзных военных экспертов, действенная интервенция в Сибири невозможна без широкого участия японских войск, на что японское правительство желало бы получить санкцию правительства США.

6 июля Вильсон собрал в Вашингтоне совещание, на котором присутствовали Лансинг, военный и морской министры США, а также генерал Марч и адмирал Бенсон. Рассмотрев решение Верховного военного совета Антанты, совещание постановило «высадить имеющиеся в распоряжении войска с американских и союзных военных кораблей с целью закрепиться во Владивостоке и оказать содействие чехословакам»[244].

В тот же день, 6 июля, было объявлено, что Владивосток с пригородами состоит под международным контролем держав Антанты. Интервенты превращали Владивосток в свою главную стратегическую базу на Дальнем Востоке.

3 августа 1918 года американский генерал Грэвс получил приказ военного министерства США приготовиться к интервенции в Россию. В тот же день министерство отдало распоряжение о немедленной отправке во Владивосток 27-го и 31-го пехотных полков, несших полицейскую службу на Филиппинах.

Военное министерство США не случайно избрало 27-й и 31-й полки для интервенции на Дальнем Востоке. 27-й пехотный полк американской армии уже имел позорную славу полка карателей и палачей. Его история началась с участия в кровавом подавлении восстания племени моро на Филиппинах.

После этого полк бросали повсюду, где американским монополиям нужны были специалисты по колониальному разбою. Он побывал во многих странах Тихого океана и Латинской Америки. Другой, 31-й, полк американских интервентов был известен как «иностранный легион» армии США. Полк неоднократно участвовал в жестоких расправах над колониальными народами. Помимо этих полков Грэвс должен был отправить во Владивосток 5 тысяч солдат из своей дивизии, которая располагалась в лагере Фремон (Калифорния).

США и Япония опубликовали 3 августа официальные декларации с объяснением цели высадки союзных войск на Дальнем Востоке. 8 августа появилась аналогичная британская декларация, а несколько позже, 19 сентября, — французская.

Каждая из этих деклараций — образец беспримерной лживости и лицемерия. Правительства США, Японии, Англии и Франции, пытаясь обмануть свои народы, заявляли, что они якобы против вмешательства во внутренние дела России и хотят лишь одного: взять под свою защиту солдат чехословацкого корпуса.

В действительности под прикрытием деклараций империалисты расширяли интервенцию на Дальнем Востоке. В августе во Владивостоке дополнительно высадились части английских, французских, итальянских войск. 11 августа во Владивостокский порт вошли транспорты с японскими войсками, а через несколько дней высадились 27-й и 31-й полки американской армии. 1 сентября во Владивосток на транспорте «Томас» прибыл Грэвс. Общее количество американских войск, высадившихся во Владивостоке, составляло,по американским источникам, около 9 тысяч человек. Япония ввела в пределы советского Дальнего Востока несколько пехотных дивизий. Все эти войска рассматривались организаторами интервенции как ударная сила, опираясь на которую можно было развернуть формирование крупных белогвардейских армий и двинуть их в центр страны.

Коммунистическая партия и Советское правительство разоблачали империалистов Антанты как злейших врагов Советской власти.

В обращении к рабочим В. И. Ленин писал в августе 1918 года:

«Внешний враг Российской Советской Социалистической Республики, это — в данный момент англо-французский и японо-американский империализм. Этот враг наступает на Россию сейчас, он грабит наши земли, он захватил Архангельск и от Владивостока продвинулся (если верить французским газетам) до Никольска-Уссурийского. Этот враг подкупил генералов и офицеров чехословацкого корпуса. Этот враг наступает на мирную Россию так же зверски и грабительски, как наступали германцы в феврале, с тем однако отличием, что англо-японцам нужен не только захват и грабеж русской земли, но и свержение Советской власти для «восстановления фронта»,т. е. для вовлечения России опять в империалистскую (проще говоря: разбойничью) войну Англии с Германией.

Англо-японские капиталисты хотят восстановить власть помещиков и капиталистов в России, чтобы вместе делить добычу, награбленную в войне, чтобы закабалить русских рабочих и крестьян англо-французскому капиталу, чтобы содрать с них проценты по многомиллиардным займам,чтобы потушить пожар социалистической революции, начавшийся у нас и все более грозящий перекинуться на весь мир»[245].

Империалисты Антанты, высаживая свои войска на востоке и севере Советской России, одновременно пытались замкнуть цепь интервенции на юге. Они готовились захватить Кавказ и Туркестан. Продовольственные, сырьевые и топливные богатства юга России издавна привлекали империалистических хищников. В первую очередь они стремились овладеть нефтью.

Английские империалисты, готовясь к захвату Средней Азии и Кавказа, ввели свои войска в Северный Иран (группы генералов Денстервиля и Маллесона). Войска Денстервиля предназначались для захвата нефтяных районов Кавказа, в первую очередь Баку; войска Маллесона — для захвата Туркестана.

Не располагая достаточными силами, чтобы сразу оккупировать район Баку, Денстервиль решил действовать путем заговоров.

«Если бы у нас было достаточно войск, — писал он в своих воспоминаниях, — мы могли двинуться и сегодня, но при отсутствии войск приходилось ждать, пока мы не обеспечим себе будущей позиции в Баку и не подготовим нейтрализации этого города путем интриг»[246].

Английские интервенты усиленно создавали и расширяли свою агентуру в Баку. В лице эсеров, меньшевиков и дашнаков они нашли себе послушных лакеев. По заданию английской разведки эсеры, меньшевики и дашнаки в июне 1918 года готовили в Баку контрреволюционный мятеж.

Во главе заговора стоял английский консул Мак-Донель.

Заговорщики безуспешно пытались поднять мятеж на кораблях Каспийской военной флотилии и в местном гарнизоне. Заговор был своевременно раскрыт и ликвидирован. Однако английские империалисты не прекратили своих происков, которые особенно усилились в момент, когда советские части в Азербайджане, ведя неравные бои с турецкими захватчиками и мусаватскими бандами, вынуждены были отходить к Баку.

Для подрыва обороны города английские интервенты использовали отряд полковника терских казачьих войск Л. Бичерахова,брата главаря терского белоказачества Г. Бичерахова. Отряд этот был сформирован Л. Бичераховым из казачьих частей,входивших в состав русского экспедиционного корпуса в Иране.

Отряд содержался на английские деньги. Англичане снабдили его броневиками, прикомандировали к нему своих офицеров.

По указанию Денстервиля Л. Бичерахов предложил Бакинскому Совнаркому свои услуги в борьбе против турок. Как рассчитывал Денстервиль, отряд Л. Бичерахова должен был открыть для английских войск в Северном Иране дорогу на Кавказ. Руководители Бакинского Совнаркома не сумели разглядеть в переходе Л. Бичерахова на сторону Советской власти хитро задуманную английскую диверсию. Поэтому, когда Л. Бичерахов принял поставленное ему условие полностью подчиняться всем распоряжениям Советской власти, Бакинский Совнарком после некоторых колебаний согласился на включение его отряда в состав кавказской Красной Армии.

В это время меньшевики, эсеры и дашнаки по заданию английских интервентов готовили новый заговор против Советской власти. Денстервиль в своих мемуарах отмечал, что у него была налажена тесная связь с Баку и что его «друзья социал-революционеры» должны были в скором времени произвести переворот,«т. е. свергнуть большевиков, установить новую форму правления в Баку и пригласить на помощь англичан»[247].

Предатели сознательно разваливали фронт, создавали панику, сеяли недовольство в солдатской среде, содействовали дезертирству. Войдя в сговор с интервентами, меньшевики,эсеры и дашнаки требовали заключить соглашение с англичанами. Агитация за приглашение англичан вносила дезорганизацию в ряды бакинского пролетариата и армии. Тяжелое положение Баку усугублялось тем, что в городе был острый продовольственный кризис. На этой почве среди отсталых слоев рабочих росло недовольство.

В. И. Ленин внимательно следил за событиями в Баку и принимал все меры к тому, чтобы на помощь Бакинскому Совнаркому были посланы подкрепления: воинские части, броневики, военные корабли. Советская Россия, окруженная со всех сторон врагами, делала все возможное, чтобы помочь бакинским рабочим. В мае в Баку прибыл 4-й Московский революционный отряд; в июне — отряд бронированных автомобилей; в июле по распоряжению Советского правительства был переброшен в Баку отряд под командованием бывшего полковника Г. К. Петрова, с первых дней революции честно служившего народу. Отряд располагал артиллерией и конницей. А еще через несколько дней в город прибыла артиллерийская часть.

Принимались меры к переброске в Баку дополнительно частей с Южного фронта.

В сложной и напряженной обстановке Бакинский комитет большевистской партии направлял борьбу трудящихся Азербайджана против германо-турецких и английских интервентов,за независимость народов Закавказья, за их братское единство с русским народом. Бакинский комитет партии и Бакинский Совнарком делали все, чтобы отстоять Советскую власть. В июле была проведена мобилизация бывших офицеров и солдат всех родов оружия, прошедших курс учебных команд. Затем был объявлен призыв в армию всех трудящихся граждан, родившихся в 1893–1897 годах. Коммунисты неустанно сплачивали трудящихся, мобилизуя и вдохновляя их на отпор врагу.

Бакинские большевики в соответствии с решениями V Всероссийского съезда Советов и указаниями В. И. Ленина разоблачали предательство соглашательских партий и решительно выступали против приглашения англичан. Бакинский Совнарком обратился с воззванием к рабочим и красноармейцам.

«Бакинский Совет Народных Комиссаров, — говорилось в воззвании, — подчиняясь рабоче-крестьянскому правительству, в полном единении со всем революционным пролетариатом и крестьянской беднотой нашей великой страны, призывает бакинский пролетариат положить конец предательской агитации за англичан и, сплотившись вокруг своего революционного Совета, готовить силы для отпора врагу и защиты нашей свободы и независимости»[248].

В. И. Ленин, одобряя эту политику, говорил:

«Решительный отказ от какого бы то ни было соглашения с англо-французскими империалистами — единственно правильный шаг бакинских товарищей, так как нельзя приглашать их, не превращая самостоятельной социалистической власти, будь то на отрезанной территории,в раба империалистической войны»[249].

Призыв Бакинского Совнаркома нашел горячую поддержку среди передовых рабочих и красноармейцев Баку.

Однако на чрезвычайном заседании Бакинского Совета совместно с районными Советами, судовыми комитетами и другими организациями 25 июля 1918 года эсерам, меньшевикам и дашнакам удалось протащить незначительным большинством голосов резолюцию о приглашении англичан и передаче власти коалиционному правительству. От имени большевистской фракции С. Г. Шаумян выразил категорический протест против принятой резолюции и заявил, что большевики выходят из правительства.

Но это было ошибкой. Бакинскому Совнаркому не следовало выходить в отставку, а надо было, оставаясь у власти, использовать все возможности для изоляции и разгрома соглашателей. И бакинские большевики очень скоро поняли это. На экстренном заседании исполкома 25 июля было принято решение о том, что все народные комиссары остаются на своих местах впредь до окончательного решения вопроса о власти. Через два дня состоялась Бакинская партийная конференция, которая постановила власти без борьбы не сдавать, спешно организовать под руководством Совнаркома оборону Баку, объявить всеобщую мобилизацию, призвать рабочих на защиту города и Советской власти. Во исполнение этого решения Бакинский Совнарком развил напряженную деятельность: объявил в городе военное положение, поручил ЧК пресечь контрреволюционную агитацию, объявил мобилизацию десяти возрастов, обратился с призывом к бакинским рабочим встать под ружье и отстаивать город до последней возможности.

Однако силы интервентов и внутренней контрреволюции,наступавшие на Баку, превосходили силы защитников города;дезорганизация на фронте и в тылу продолжалась. Эсеры, меньшевики и дашнаки срывали объявленную мобилизацию.

29 июля Л. Бичерахов открыто изменил Советской власти, и его отряд покинул фронт. Отказались выступать против врага и дашнакские националистические части. Отряд Г. К. Петрова,который нес основную тяжесть боев, потерял свыше двух третей своего состава. Противник вплотную подошел к городу.

Под напором внешних и внутренних контрреволюционных сил 31 июля Советская власть в Баку пала. Бакинский Совнарком сложил с себя полномочия, решив эвакуировать революционные части в Астрахань, чтобы затем вместе с войсками Советской России разгромить интервентов и освободить Баку.

Поражение Советской власти в Баку объяснялось в основном тем, что Баку был окружен со всех сторон врагами и отрезан от Советской России. Вооруженных сил у Бакинского Совнаркома было недостаточно. В городе свирепствовал голод. В тылу вели подрывную контрреволюционную работу меньшевики, эсеры, дашнаки, мусаватисты, а руководители Бакинского Совнаркома не проявили достаточной твердости и не пресекли своевременно их предательскую деятельность,чем ослабили свои позиции. Большую трудность представлял национальный вопрос: значительная часть крестьянства,а также отсталые слои рабочих верили еще мусаватистам и дашнакам. Бакинские большевики не сумели противопоставить националистическому лозунгу буржуазной автономии Азербайджана лозунг автономии на базе Советов и тем самым сплотить вокруг пролетариата основную массу азербайджанского крестьянства. Бакинский пролетариат, окруженный вражескими фронтами, не смог установить тесной связи с трудящимся крестьянством Азербайджана, поддержка которого сыграла бы большую роль в борьбе с интервентами и их пособниками. В решающий момент бакинский пролетариат оказался лишенным крестьянских резервов.

1 августа агентура Антанты — эсеры, меньшевики и дашнаки сформировали контрреволюционное правительство, так называемую «Диктатуру Центрокаспия». Бакинский Совет был распущен, большевистские газеты «Бакинский рабочий» и «Известия» — закрыты.

«В Баку, — писал Денстервиль, — разразился долгожданный переворот… Едва только новое правительство успело взять бразды правления в свои руки, как, согласно выработанному уже плану, послало к нам гонцов с просьбой о помощи»[250].

4 августа в Баку высадился отряд британских войск, прибывший на военном транспорте из иранского порта Энзели.

Одновременно с вторжением в Баку английские империалисты начали открытую военную интервенцию в Туркестане.

Туркестан после победы Советской власти стал одним из аванпостов социалистической революции на Востоке. По своему географическому положению он являлся как бы мостом, соединяющим социалистическую Россию с угнетенными странами Востока. Укрепление Советской власти в Туркестане имело огромное революционизирующее значение для всего Востока.

Революционного влияния Советского Туркестана на страны Востока как раз и боялись больше всего английские и другие империалисты. Они старались как можно быстрее подавить власть Советов в Туркестане, превратить его в свою колонию.

Кроме того, овладев Туркестаном, они лишили бы Советскую Россию хлопка, укрепили бы тыл оренбургского и уральского белоказачества, создали бы плацдарм для дальнейшего наступления на Советскую республику.

Английские империалисты, верные своей привычке воевать чужими руками, большие надежды возлагали на местные контрреволюционные силы: отряды националистов, различные белогвардейские формирования.

Для подготовки антисоветского мятежа в Туркестане английская разведка создала шпионско-диверсионную группу во главе с разведчиком майором Бейли. Эта группа под видом неофициальной английской военно-дипломатической миссии была направлена в Ташкент. В июне 1918 года «миссия» прибыла в Кашгар (Северо-Западный Китай). Здесь Бейли совместно с английским генеральным консулом в Кашгаре Макартнэем разработал детальный план шпионско-диверсионной деятельности на территории Туркестана. Бейли сколотил вооруженную банду из белогвардейцев, бежавших из России, и установил связи с меньшевиками, эсерами и буржуазными националистами в Туркестане. Одновременно английские империалисты усилили происки в Афганистане и Бухаре, стремясь превратить их в опорные пункты для нападения на Советскую Россию.

Эсеры, меньшевики, туркменские националисты и другие враги трудящихся 11–12 июля 1918 года подняли в Закаспии антисоветский мятеж и захватили власть в Ашхабаде, Кизыл-Арвате и других городах. Они образовали в Ашхабаде контрреволюционное правительство во главе с эсером Фунтиковым.

К концу июля контрреволюционеры утвердились во всей Закаспийской области, исключая лишь крепость Кушку и район,примыкающий к Чарджую. Английские наемники жестоко расправлялись с коммунистами, советскими работниками, революционными рабочими и крестьянами. В Мерве (Мары) эсеро-белогвардейская банда расстреляла одного из видных деятелей Туркестанской Советской республики, наркома труда, коммуниста П. Г. Полторацкого, бывшего рабочего-печатника.

Вслед за эсеро-меньшевистским мятежом в первой половине августа 1918 года произошло открытое вооруженное вторжение английских интервентов в Туркестан. По приказу Маллесона английские войска, включавшие пехоту, кавалерию и артиллерию, перешли советско-иранскую границу у станции Артык в ста километрах от Ашхабада. Эсеры и меньшевики 19 августа угодливо подписали с англичанами соглашение, по которому обязались предоставить в распоряжение английских интервентов порт Красноводск и суда Каспийского флота, уже и так захваченные англичанами. Заняв почти всю Закаспийскую область, интервенты и белогвардейцы старались прорваться на восток в центральные районы Туркестана. В Туркестане образовался Закаспийский фронт.

Таким образом, летом 1918 года империалистический лагерь прилагал все усилия к тому, чтобы сомкнуть кольцо интервенции вокруг первой в мире Советской республики, сильнее разжечь гражданскую войну, лишить Советскую страну основных источников продовольствия, топлива и сырья. Разоблачая происки империалистов Антанты, В. И. Ленин говорил на объединенном заседании ВЦИК, Московского Совета, фабрично-заводских комитетов и профессиональных союзов Москвы 29 июля 1918 года:

«И вот теперь, когда эти отдельные звенья стали ясны для нас, вполне определилось теперешнее военное и обще-стратегическое положение нашей республики. Мурман на севере, чехословацкий фронт на востоке, Туркестан, Баку и Астрахань на юго-востоке — мы видим, что почти все звенья кольца, скованного англо-французским империализмом, соединены между собой»[251].

И всюду самую неприглядную роль пособников интервентов выполняли эсеры, меньшевики и разного рода буржуазные националисты. С их помощью интервенты оккупировали Советский Север, проникли на Дальний Восток, в Азербайджан и Закаспий.

Мятеж чехословацкого корпуса, оккупация войсками Антанты Мурманска, Архангельска, Владивостока, Баку и Туркестана, контрреволюционные мятежи внутри Советской России означали конец мирной передышки, используемой Коммунистической партией и Советским правительством для восстановления разрушенного империалистической войной хозяйства и создания основ социалистической экономики. Летом 1918 года Советская страна вступала в новый период своего существования, в период иностранной военной интервенции и гражданской войны, продолжавшейся до конца 1920 года.

В. И. Ленин указывал, что война гражданская слилась с войной внешней в одно неразрывное целое. Неисчислимые бедствия несла военная интервенция империалистов Антанты народам Советской страны.

Открытая военная интервенция Антанты, развернувшаяся летом 1918 года, прервала мирную передышку. Республика Советов должна была перейти от мирной, созидательной работы к вооруженной борьбе, чтобы отстоять великие завоевания социалистической революции, Советскую власть, социалистическое Отечество. В. И. Ленин говорил летом 1918 года:

«Весь вопрос о существовании Российской Социалистической Федеративной Советской Республики, весь вопрос российской социалистической революции свелся к вопросу военному»[252].

Но Советская республика не имела в начале лета 1918 года достаточно вооруженных сил. Красная Армия как массовая регулярная армия еще только складывалась. Тяжесть первых боев приняли на себя молодые добровольческие части Красной Армии и рабочие боевые отряды. Красноармейские части были слабо обучены, в их рядах почти не было военных специалистов. Сплошь и рядом бойцам советских отрядов приходилось учиться самым элементарным навыкам военного дела непосредственно в бою.

Наибольшая опасность угрожала Советской России на востоке страны. Контрреволюционные силы стремились захватить важнейшие для Республики хлебные и сырьевые районы Поволжья, Урала и Сибири. Возможность соединения чехословацких мятежников и белогвардейцев с войсками интервентов на севере и с белоказачьей контрреволюцией на юге грозила Республике полным окружением.

Мятеж чехословацкого корпуса послужил сигналом к выступлению кулачества. Волна кулацких мятежей быстро распространилась по Поволжью и Сибири. Повсюду в районах действий чехословацких мятежников резко усиливали свою деятельность меньшевики и эсеры, вспыхивали белогвардейские заговоры и мятежи. Используя экономические трудности, демагогически обвиняя в них коммунистов, меньшевики и эсеры старались настроить трудящихся против Советской власти.

Лживыми посулами, обманом им удалось увлечь за собой летом 1918 года значительную часть колеблющегося среднего крестьянства Поволжья и Сибири. Среднее крестьянство еще не успело распознать в кулачестве своего ярого врага. Деревенской буржуазии и ее эсеровским идеологам удавалось еще вводить крестьян в заблуждение, разыгрывая роль их защитников.

Понадобилось время, чтобы середняк на собственном опыте убедился в антинародной сущности эсеро-меньшевистской «демократии» и увидел за спиной эсеров и меньшевиков капиталиста и помещика.

Открытая военная интервенция Антанты и обострение в связи с этим гражданской войны создали чрезвычайно опасное и тяжелое положение для Советской республики.

Коммунистическая партия и Советское правительство призвали рабочих и трудящихся крестьян России напрячь все силы, чтобы разгромить внешних и внутренних врагов Советской власти. Совнарком 31 мая 1918 года обратился с воззванием к рабочим и крестьянам, ко всем трудящимся гражданам Советской России. В своем обращении Советское правительство подчеркивало опасность, грозящую Республике, и призывало все лучшие силы рабочего класса на борьбу с контрреволюцией и голодом.

Из центральных районов на Волгу и Урал уже в первые дни мятежа чехословацкого корпуса были посланы части Красной Армии, вооружение и боеприпасы. 11 июня В. И. Ленин указал Петроградскому Совету на необходимость немедленной отправки на Урал наибольшего числа отрядов Красной Армии. Через три дня В. И. Ленин вновь писал в Петроградский Совет:

«Надеюсь получили мою просьбу посылать больше отрядов на Урал. Добавляю еще, что крайне важно послать туда побольше рабочих для агитации и руководства отсталыми. Отвечайте немедленно»[253].

По решению Центрального Комитета партии в июне в район боевых действий было направлено около 200 коммунистов Москвы, призванных возглавить борьбу против белочехов и белогвардейцев. Но пока части Красной Армии подтягивались из глубокого тыла к фронту, вся тяжесть борьбы легла на немногочисленные местные красноармейские формирования и вооруженные рабочие отряды. Под руководством местных партийных и советских организаций они выступили на защиту Советской власти.

Против чехословацких мятежников и белогвардейцев одними из первых поднялись рабочие заводского Урала. Уральский областной комитет РКП(б) призвал все большевистские организации Урала возглавить вооруженный отпор наемникам иностранного империализма. Повсюду местные коммунистические организации становились под ружье. Екатеринбургский комитет РКП(б) решил считать с 14 июня всех членов партии мобилизованными. Общее собрание коммунистов Кушвы (Средний Урал) в первые же дни мятежа постановило всем стать под ружье, а часть коммунистов немедленно послать на чехословацкий фронт.

Подобные решения приняли все большевистские организации Урала. В эти тревожные дни на фронт ушло почти две трети областной партийной организации Урала.

Пермский комитет РКП(б), призывая всех рабочих и беднейших крестьян Урала последовать примеру коммунистов, писал в воззвании:

«Революция в опасности! Чехословаки, подкупленные «союзными» империалистами и русской буржуазией, с оружием в руках восстали против Советской власти… Разбитые на всех фронтах «отечественные» контрреволюционеры-капиталисты, помещики и кулаки, потерявшие всякую надежду на свержение ненавистной им власти рабочих и крестьянской бедноты, обращаются к чужеземным штыкам».

Комитет отмечал в воззвании, что социал-предательские партии — правые эсеры и меньшевики взяли на себя постыдную и жалкую роль пособников контрреволюции. Комитет призвал рабочих и беднейших крестьян Урала к вооруженной борьбе против контрреволюции:

«Поднимайтесь на борьбу, свободолюбивые сыны Урала! Становитесь все в ряды Красной Армии! Ваши долины и ущелья пусть станут могилой для изменников и контрреволюционеров!

Красный Урал в опасности! Все к оружию!»[254].

На Миньярском заводе (Южный Урал) после получения известия о захвате белочехами и белогвардейцами Челябинска по тревожному гудку собралось все население рабочего поселка. Была объявлена запись добровольцев в боевой отряд.

Более 300 рабочих выразило желание с оружием в руках выступить против интервентов. Совет рабочих депутатов Миньяра постановил закрыть завод до 3 июля и заняться усиленной военной подготовкой всех рабочих от 18 до 40 лет, способных носить оружие. Совет принял решительные меры против эсеров, занимавшихся контрреволюционной агитацией среди жителей поселка. Он постановил арестовать местных эсеровских главарей и предать их суду ревтрибунала. Завод превратился в военный лагерь. Рабочие обучались строю, обращению с оружием, учились метать гранаты. Вместе с мужчинами учились стрелять из винтовок девушки-работницы. Но по-настоящему подготовиться к боям рабочим не пришлось — уже через несколько дней заводской отряд должен был выступить на защиту Златоуста.

На борьбу с чехословацкими мятежниками ушли почти все рабочие Сысертского, Нижне-Тагильского, Алапаевского и Ирбитского заводов. Такой же подъем наблюдался и на других заводах Урала. Отряды, хотя и мало обученные,плохо вооруженные, но горевшие желанием отстоять Советскую власть, шли на помощь первым частям Красной Армии.

На защиту Советов плечом к плечу с рабочими вставала деревенская беднота. В Екатеринбургском, Камышловском и других уездах Урала трудящиеся крестьяне выставили на борьбу с чехословацкими мятежниками многочисленные вооруженные отряды.

Крестьяне-бедняки села Семеновки (Уфимская губерния) 9 июня постановили:

«…ввиду того, что Советской власти, власти рабочих и крестьян, угрожает опасность от контрреволюционных выступлений чехословаков, поддерживаемых нашей буржуазией с прихвостнями — меньшевиками и эсерами и буржуазией иностранной, готовых уничтожить ненавистную им власть трудящихся, мы, бедняки-крестьяне села Семеновки, открыто заявляем, что будем беспощадны к контрреволюционерам и будем бороться до последнего: победим или умрем»[255].

Подобные постановления принимали многие собрания крестьян-бедняков.

Интервенты еще до начала мятежа свели части чехословацкого корпуса в четыре боевые группы: пензенскую, челябинскую, сибирскую (ее эшелоны были растянуты на огромном расстоянии между Курганом и Иркутском) и владивостокскую. Многочисленные эшелоны белочехов находились на узловых станциях Сибирской магистрали. К белочехам отовсюду стекались бывшие царские офицеры, зажиточные казаки, кулаки, сынки помещиков и капиталистов. Контрреволюционное офицерство корпуса создавало из них ядро белогвардейских армий.

Перед командованием чехословацкого корпуса Антантой была поставлена задача: занять путем одновременного выступления его частей всю Сибирскую железную дорогу от Волги до Владивостока, отрезать хлебную Сибирь от Республики и создать в Среднем Поволжье плацдарм для наступления в центр страны. В захваченных районах должны были сформироваться под прикрытием корпуса крупные белогвардейские армии.

Для трудящихся Урала самую близкую и непосредственную угрозу представляли части челябинской группы белочехов. Захватив Челябинск, крупнейший железнодорожный узел,соединяющий Южный Урал с Сибирью, мятежники направили эшелоны своей челябинской группы по трем направлениям: на север — в направлении Кыштым — Екатеринбург, на запад — к Златоусту, навстречу своим поволжским частям, и на восток — к Кургану — Омску, на соединение с сибирской группой. Екатеринбургское и златоустовское направления стали главными направлениями на уральском участке фронта. Военные действия велись первое время главным образом вдоль железных дорог.

К моменту выступления белочехов на Урале еще только начиналось сведение добровольческих отрядов Красной Армии в регулярные воинские части. Единственный вполне сформированный 1-й Уральский полк под командованием добровольно вступившего в Красную Армию бывшего прапорщика И. С. Павлищева сражался против банд Дутова. Остальные полки — в Екатеринбурге, Перми, Шадринске, Камышлове — находились в стадии формирования. Только отдельные подразделения этих полков могли принять участие в первых боях.

Против интервентов и белогвардейцев, двигавшихся к Екатеринбургу, выступили рабочие отряды Екатеринбурга,Верхнего Уфалея, Камышлова, Каслей, Кыштыма, Невьянска и других уральских городов и рабочих поселков. Рабочие отряды создали у станции Аргаяш, на пути к Екатеринбургу,крепкий заслон. Позднее к ним подошли отряды из более отдаленных мест: Лысьвы, Перми, Чусовой и др.

Под Златоустом и у станции Аргаяш развернулись первые крупные бои советских отрядов с интервентами и белогвардейцами. 28 мая малочисленные рабочие отряды вынуждены были оставить Златоуст. Но уже через день, получив подкрепление с близлежащих заводов, они выбили захватчиков из города. Белочехи и белогвардейцы отступили в район станции Миасс, находящейся в 64 километрах от Златоуста.

В последующих боях советские отряды, нанеся поражение чехословацким мятежникам и белогвардейцам, оттеснили их за реку Миасс и прикрыли путь на Златоуст. Советскими отрядами руководил член Уральского областного комитета РКП(б) И. М. Малышев.

Несмотря на огромное численное превосходство врага, который стянул на златоустовское направление казачьи и офицерские части, советские отряды не отступили ни на шаг.

Почти в течение месяца они стойко обороняли подступы к Златоусту, не давая белочехам и белогвардейцам прорваться к своей поволжской группе.

На екатеринбургском направлении, у станции Аргаяш, в первый же день боев (28 мая) небольшие красноармейские части и рабочие отряды также остановили интервентов и белогвардейцев. Все попытки врага быстро сломить сопротивление советских отрядов были безуспешны, несмотря на то, что белочехи подбрасывали из Челябинска все новые и новые подкрепления. Так же, как и под Златоустом, части Красной Армии и рабочие отряды заставили интервентов и белогвардейцев долгое время топтаться на месте.

Коммунистические организации центральных районов страны направляли на восток новые силы. Московский комитет партии, обсудив положение в связи с чехословацким мятежом, решил послать еще группу коммунистов для помощи в организации фронта против мятежников. Районные партийные организации поддержали решение Московского комитета. Рогожский районный комитет партии сообщал:

«Согласно последнему постановлению Московского комитета выбрано 9 человек, которые отосланы как агитаторы и организаторы на чехословацкий фронт…»[256]

Центральный Комитет партии одобрил инициативу столичной партийной организации и предложил другой крупнейшей организации партии — Петроградской — усилить помощь в подавлении белочешского мятежа. 20 июля в письме руководителям петроградских коммунистов В. И. Ленин писал:

«Необходимо двинуть maximum рабочих из Питера:

(1) «вождей» несколько десятков (a la Каюров)

(2) тысячи «рядовых».

Иначе мы слетим, ибо положение с чехословаками из рук вон плохо».[257]

В Поволжье, после захвата чехословацкими мятежниками Пензы и Сызрани, развернулась борьба за Самару — центр Поволжья. Белочехи стремились захватить железнодорожную линию Самара — Уфа, чтобы ускорить соединение со своей челябинской группой.

В Самаре в это время сложилась напряженная обстановка.

Почти все только что сформированные части Красной Армии были отвлечены борьбой против уральских белоказаков. В городе вели разнузданную антисоветскую агитацию меньшевики и эсеры. Их подрывная деятельность особенно усилилась с приближением к Самаре интервентов. Хорошо зная расположение и силы отрядов, оборонявших Самару, эсеры передали белочехам план захвата города. Эсеровская дружина должна была содействовать интервентам в захвате Самары. Подняли голову и белогвардейцы. Тайная офицерская организация устраивала взрывы, поджоги, диверсии на железной дороге.

Самарский ревком, председателем которого был В. В. Куйбышев, 29 мая объявил город на осадном положении. На следующий день для руководства обороной города был создан революционный штаб, который обратился к рабочим с призывом вступать в отряды Красной Армии. Собрание членов РКП(б) объявило мобилизацию всех коммунистов, способных носить оружие. Профсоюзы металлистов и кожевников организовали свои отряды. За три-четыре дня в рабочие отряды влилось свыше двух тысяч человек. Командиром отрядов был назначен один из организаторов Красной гвардии — М. С. Кадомцев.

Линия основной обороны проходила в районе станции Липяги, недалеко от Самары. Противник, используя свое превосходство в численности и вооружении, 4 июня отбросил советские отряды к реке. При переправе советские части понесли большие потери. Многие безвестные герои, расстреляв все патроны, продолжали драться штыками. В бою героически погиб командир отрядов М. С. Кадомцев.

Поражение у станции Липяги предрешило судьбу Самары,8 июня 1918 года белочехи с помощью эсеров и белогвардейцев ворвались в город. Бойцы советских отрядов самоотверженно сдерживали врага. Геройски сражалась дружина коммунистов во главе с профессиональным революционером А. А. Масленниковым, членом президиума Самарского губревкома. Она оттянула на себя значительные силы противника и дала этим возможность другим отрядам вырваться из окружения. Но в бою несколько дружинников, в том числе А. А. Масленников, попали в руки врага. Они подверглись зверским истязаниям. Позднее белогвардейцы отправили захваченных коммунистов в так называемом «поезде смерти» в Сибирь.

После захвата белыми Самары советские отряды отошли к Кинелю, где продолжительное время сдерживали врага,не давая ему продвинуться на восток.

Самоотверженная борьба немногочисленных добровольческих частей Красной Армии, рабочих и крестьянских отрядов Урала и Поволжья против интервентов сковала значительные силы мятежного чехословацкого корпуса и дала возможность Советской республике выиграть время для создания Восточного фронта.

В Сибири в момент предательского удара чехословацких мятежников также не было крупных вооруженных советских сил. Наиболее боеспособные и стойкие части, которые возглавлял молодой талантливый командир С. Г. Лазо, находились в Забайкалье, сдерживая на границе с Маньчжурией банды Семенова. Небольшие, только что сформированные части Красной Армии, распыленные по огромной территории, были в состоянии нести лишь внутреннюю охранную службу. Они были плохо вооружены и располагали весьма скудным запасом боеприпасов. На одного бойца в Иркутске приходилось всего по пять обойм патронов.

В сибирской деревне значительная часть крестьянства еще находилась под влиянием меньшевиков и эсеров, которые вели среди трудового крестьянства яростную агитацию против Советов. Все это усложняло борьбу советских отрядов с интервентами и белогвардейскими мятежниками, мешало мобилизации трудящихся масс на разгром врага.

Но, несмотря на все трудности, трудящиеся Сибири, возглавляемые коммунистами, оказали стойкое сопротивление интервентам и белогвардейцам. Своей героической борьбой они отвлекли на себя значительные силы врага, не дали интервентам летом 1918 года сосредоточить свои войска в районе Средней Волги для наступления на центральные области Советской России.

Борьбу против интервентов и их белогвардейских союзников в Сибири возглавили шахтеры Кузнецкого бассейна, рабочие Омска, Новониколаевска и других промышленных центров Сибири. Совет рабочих депутатов Кольчугино (Ленинск-Кузнецкий) сформировал боевой отряд под командованием секретаря Совета большевика П. Ф. Сухова. По призыву кольчугинцев в отряд стали прибывать вооруженные группы горняков из Щегловска (Кемерово), Гурьевска, Прокопьевска и других городов и поселков. Во многих шахтерских поселках мужчины почти поголовно уходили на фронт.

Эшелоны сибирской группы белочехов в начале мятежа были сосредоточены в основном на перегоне Новониколаевск — Мариинск, но отдельные эшелоны находились под Омском и в других местах. В первый же день мятежа белочехи пробовали захватить Омск. Однако отряд красноармейцев оттеснил их к станции Марьяновка, находящейся к западу от Омска. 26 мая город был объявлен на военном положении.

Большевистская организация города призвала трудящихся к созданию новых отрядов. Рабочие фабрики «Энергия» постановили выступить с оружием в руках на защиту Советской власти.

На помощь Омску спешили уральские рабочие. 28 мая с Урала прибыл вооруженный отряд в 400 человек. Подходили отряды из соседних городов и рабочих поселков. Вместе с рабочими Урала Омск защищал интернациональный отряд, в организации которого принимал активное участие один из славных представителей венгерского народа Кароль Лигети — сын кузнеца из города Киш-Кэрэш, героически погибший вскоре в борьбе с врагами Советской власти. В первых числах июня в распоряжении Военно-революционного штаба Омска было около 3 тысяч бойцов. Белочехи и белогвардейцы в свою очередь подтягивали силы: с запада — к станции Марьяновка и с востока, от Новониколаевска, — к городу Каинску (Куйбышев, Новосибирской области). Решающие бои, определившие участь города, развернулись 6 июня. Советским частям приходилось отбивать атаки с трех сторон: с запада и востока — от белочехов и со стороны Славгорода — от белоказачьих банд полковника Анненкова. Угроза полного окружения заставила советские части 7 июня покинуть город и на пароходах отплыть к Тобольску. Захват Омска позволил сибирской группе белочехов соединиться через несколько дней (10 июня) в районе Кургана с челябинской группой и усилить свои части, наступавшие на Екатеринбург.

Интервенты, выполняя свой план захвата Сибирской магистрали и соединения всех групп чехословацких мятежников и белогвардейцев в сплошной фронт, после занятия Омска и Кургана усилили натиск на восток — в сторону Красноярска.

Наступление на Красноярск вели главным образом белогвардейские части. Рабочие и красноармейцы Красноярска под руководством большевистской организации успешно отразили первые атаки. До середины июня шли упорные бои. Только многократное численное превосходство противника заставило советские части 18 июня 1918 года оставить город и эвакуироваться на север, вниз по Енисею.

Захватив Омск, Курган, Новониколаевск, Красноярск, интервенты и белогвардейцы овладели железнодорожной магистралью от Челябинска до Красноярска и прилегающей к ней огромной территорией. Теперь их усилия были направлены на захват Восточной Сибири, в первую очередь ее центра — Иркутска. Попытку овладеть Иркутском белочехи и белогвардейцы предпринимали в первые же дни мятежа. Но части Красной Армии и рабочие отряды Иркутска 26–27 мая после коротких боев разоружили эшелоны мятежников, находившихся в городе.

Против нескольких десятков тысяч до зубов вооруженных врагов Советы Сибири могли выставить лишь небольшие отряды слабо вооруженных красноармейцев и рабочих. Часть этих отрядов двинулась на запад, к Нижнеудинску, навстречу наступавшим белочехам и белогвардейцам. В жестоких боях,часто переходивших в рукопашные схватки, отряды Красной Армии и красногвардейцы — рабочие Иркутска, Черемхово,Зимы и других городов и железнодорожных станций — нанесли врагу под Нижнеудинском сильный удар и задержали его продвижение. Только 11 июля противнику удалось захватить Иркутск. Все советские учреждения эвакуировались из Иркутска в Верхнеудинск. Советские отряды отошли в район железнодорожных тоннелей на Байкале и организовали оборону на Крутобайкальской железной дороге. Бойцы советских отрядов взрывали скалы перед тоннелями и загромождали обвалами железнодорожный путь. С беззаветным мужеством бились красноармейцы и красногвардейцы в горах и теснинах на берегу Байкала, сдерживая продвижение врага на восток — в Забайкалье.

В то время как части Красной Армии и рабочие отряды героически отражали натиск врага, эсеры и меньшевики старались нанести им удар в спину, разжигая в тылу белогвардейско-кулацкие мятежи. Кулацкие выступления ослабляли силы советских отрядов. При подавлении контрреволюционного мятежа в конце июня 1918 года погиб руководитель советских отрядов на златоустовском направлении И. М. Малышев. Захлестнутые волной местных кулацких мятежей, отряды уральских рабочих, мужественно оборонявшие более месяца Златоуст, вынуждены были 8 июля оставить город. Почти одновременно, в начале июля, была оставлена и Уфа, чему в значительной степени способствовало предательство командующего группой советских войск в районе Уфы бывшего царского полковника Махина. Этот изменник перебежал к врагу и сообщил ему важные сведения о расположении советских отрядов.

Захват Уфы позволил поволжской группе белочехов соединиться 8 июля на станции Миньяр с челябинской. Путь от Самары до Иркутска оказался полностью в руках интервентов.

В это же время белоказачьи банды Дутова захватили Оренбург. Южноуральские рабочие отряды, действовавшие в районе Оренбурга, вынуждены были отойти к Белорецку. После падения Уфы они оказались отрезанными от основных советских сил. Отряды, насчитывавшие более 10 тысяч человек, переформировавшись в полки, двинулись на север. Ими умело,талантливо командовал рабочий-коммунист В. К. Блюхер.

Почти два месяца продолжался невероятно трудный поход. Отряды выдержали до двадцати ожесточенных боев. По пути они наголову разбили несколько вражеских полков. Преодолев около 1500 километров труднопроходимой части Урала,советские отряды, закаленные, обогащенные боевым опытом,в середине сентября 1918 года соединились с советскими войсками Восточного фронта.

Последним крупным центром сопротивления интервентам на пространстве от Самары до Иркутска к середине июля 1918 года оставался Екатеринбург. Весь июль на екатеринбургском направлении шли сильные бои. Белогвардейцы и белочехи знали, что в Екатеринбурге находился в заключении царь Николай II, свергнутый восставшим народом. Они стремились быстрее захватить город и освободить бывшего монарха, чтобы объединить вокруг него все силы контрреволюции.

Контрреволюционеры были готовы на все, чтобы освободить царя. Они создали для этого несколько подпольных организаций из бывших офицеров. Одна из них действовала через монахинь женского монастыря, которые с разрешения Совета передавали Николаю продукты. Вместе с продуктами монахини тайком пересылали ему письма. В одном из писем заговорщики предупредили царя о возможном скором освобождении его. Николай передал через монахинь план дома, в котором он находился под стражей, и подробное описание системы охраны дома.

Так как белогвардейцы и чехословацкие мятежники окружали город, а в самом Екатеринбурге готовился контрреволюционный мятеж, вывезти бывшего царя для суда над ним было уже нельзя. В ночь с 16 на 17 июля 1918 года по постановлению президиума Уральского областного Совета Николай Романов был расстрелян. На Урале были расстреляны и другие представители династии Романовых. О казни бывшего царя было сообщено в Москву. 18 июля на заседании президиума ВЦИК Я. М. Свердлов огласил текст телеграммы о расстреле бывшего самодержца. В тот же вечер о казни Николая II было сделано сообщение на заседании Совета Народных Комиссаров. На следующий день Совнарком опубликовал декрет о конфискации капиталов и имущества Николая Романова и членов бывшего императорского дома. Так было покончено с последним самодержцем из кровавой династии Романовых, долгое время угнетавшей вместе с помещиками и капиталистами трудящиеся массы России.

В конце июля Екатеринбург был захвачен чехословацкими мятежниками и белогвардейцами. Началась дикая расправа над рабочими и их семьями.

Таким образом, интервентам и белогвардейцам удалось с помощью эсеров и меньшевиков в течение лета 1918 года захватить значительные районы Поволжья, Урала и Сибири.

В конце июля американский консул в Омске Грэй получил секретное предписание от генерального консула в Москве Д. Пуля. В предписании говорилось:

«Негласно информируйте руководителей чехословаков, что с политической точки зрения союзники были бы рады, если б им удалось удержать достигнутое… Прежде всего чехословакам следует удержать свой контроль над Транссибирской железной дорогой, а если это возможно,то и над всей территорией, которую они сейчас занимают»[258].

На захваченной территории Поволжья, Урала и Сибири интервенты и белогвардейцы создали ряд марионеточных эсеро-меньшевистских правительств. С их помощью империалисты маскировали свои захватнические цели, собирали и укрепляли силы контрреволюции. Меньшевики и эсеры являлись на первых порах наиболее подходящими для интервентов деятелями марионеточных правительств и пропагандистами буржуазной «демократии». Меньшевики, эсеры и представители других контрреволюционных партий, прикрываясь демократическими фразами, подготавливали почву для перехода к открытой военной буржуазно-помещичьей диктатуре.

Типичным антинародным и антинациональным правительством было созданное 8 июня 1918 года самарское правительство. Оно состояло в большинстве своем из эсеров — бывших членов контрреволюционного Учредительного собрания, распущенного по воле трудящихся в январе 1918 года. Большое влияние оказывал на самарское правительство американский вице-консул в Самаре Вильямс.

Самарское правительство именовалось «Комитетом членов Учредительного собрания» (Комуч). Народ презрительно называл его «самарской учредилкой». Правительство это держалось лишь штыками интервентов.

С первых же дней прихода к власти эсеро-меньшевистское правительство восстановило буржуазно-помещичьи порядки. Учредиловцы передали банки, заводы, фабрики, торговые предприятия их прежним владельцам. Эсеро-меньшевистская городская дума вернула бывшим домовладельцам реквизированные у них Советской властью дома. Глава самарского правительства эсер Вольский заявил на съезде городов и земств, что «капиталистический строй в настоящее время отменен быть не может. Капиталистическая промышленность должна существовать и класс капиталистов должен иметь возможность вести промышленность»[259].

Восстановление капиталистических отношений тяжело отразилось на положении рабочих. Была снижена заработная плата. Восьмичасовой рабочий день не соблюдался. Деятельность профессиональных союзов, как органов защиты интересов рабочих, была сведена к нулю. Чтобы заставить рабочих смириться с ухудшением условий труда, капиталисты закрывали предприятия, прибегали к массовым увольнениям.

С каждым днем росла безработица.

Учредиловцы восстановили старые порядки и в деревне.

Признавая на словах необходимым оставить в руках крестьян помещичью землю, ранее конфискованную Советской властью и разделенную между крестьянами, эсеры и меньшевики в действительности возвратили ее помещикам. По приказу самарского правительства от 22 июля 1918 года помещики получили право отобрать у крестьян землю и собрать с нее урожай. Неограниченной поддержкой «учредилки» пользовалось кулачество — социальная опора эсеров в деревне.

В его интересах самарское правительство отменило установленные Советской властью твердые цены на хлеб, что прежде всего ударило по рабочим и деревенской бедноте. Спекулянты тотчас непомерно вздули цены на продукты.

Под покровом «демократии» эсеро-меньшевистское правительство установило режим террора и преследований. На территории «учредилки» зверствовали белогвардейская и чешская контрразведки и многочисленные военно-полевые суды. За короткое время белочехи и учредиловцы арестовали тысячи жителей Самары. Арестованных держали под открытым небом на одной из небольших станций в нескольких километрах от Самары. Их морили голодом и систематически избивали. Сотни советских людей были расстреляны без суда и следствия, сотни замучены в учредиловских застенках.

В селах и деревнях бесчинствовали карательные отряды. Они жестоко расправлялись с трудящимися крестьянами, грабили и разоряли их.

Учредиловцам удалось сколотить так называемую «народную армию». Костяком ее были кулацкие отряды. Командные кадры армии состояли из контрреволюционных офицеров.

На местах самарское правительство представляли губернские и уездные уполномоченные. Эти провинциальные администраторы ничем не отличались от царских губернаторов и уездных начальников. Все эти буржуазно-помещичьи порядки устанавливались по указке и под руководством истинных хозяев «учредилки» — империалистов Антанты; без их помощи самарское правительство не продержалось бы и одного дня.

Подобными же марионеточными контрреволюционными правительствами были созданные при участии интервентов сибирское (омское), екатеринбургское и другие правительства.

Сибирское правительство, как и самарское, состояло в своем большинстве из эсеров. В состав его входили также меньшевики и кадеты. Последние пользовались большим влиянием в правительстве и во многом направляли его политику. Возглавлял правительство Вологодский — до Октябрьской революции кадет, а с января 1918 года — правый эсер.

Свою деятельность сибирское правительство начало с провозглашения «государственной самостоятельности Сибири» с целью оторвать Сибирь от Советской России. Затем были приняты постановления о роспуске и запрещении Советов, об аннулировании декретов Советской власти, о вступлении в силу законов царского и Временного буржуазного правительств.

Все советские работники подлежали аресту и преданию суду.

6 июля 1918 года был опубликован закон о возвращении земли и имений прежним владельцам, а еще раньше — закон о возвращении промышленных предприятий фабрикантам и заводчикам.

Положение рабочих Сибири становилось невыносимым.

Профессиональные союзы, преследующие какие-либо политические цели, запрещались. Стачки и демонстрации жестоко подавлялись. Владельцы промышленных предприятий по своему усмотрению закрывали фабрики и заводы, обрекая рабочих на голод. Поощряемая правительством спекуляция привела к резкому увеличению цен. Заработная плата рабочих снижалась.

Другое марионеточное правительство — Областное правительство Урала (екатеринбургское) — было создано в результате длительных переговоров между кадетами, меньшевиками и эсерами с участием французского консула Буаяра, английского консула Престона, главы французской военной миссии Гинэ и представителя белочехов Рихтера. В состав Областного правительства вошли кадеты, меньшевики и эсеры. Главная роль в правительстве принадлежала кадетам. Возглавлял его председатель биржевого комитета, кадет П. Иванов.

Буржуазно-помещичий характер Областного правительства Урала достаточно ясно был обрисован в его декларации от 27 августа 1918 года. Декларация провозглашала полную и безусловную реставрацию буржуазно-помещичьего строя. Декреты и распоряжения Советской власти объявлялись незаконными и отменялись. Восстанавливалась частная собственность на средства производства. Заводы и частные банки возвращались их прежним владельцам. 8-часовой рабочий день сохранялся при условии выполнения установленного минимума выработки. Размер заработной платы должен был устанавливаться по взаимному соглашению предпринимателей и рабочих. Земля оставалась в руках ее фактических пользователей впредь до разрешения земельного вопроса в полном объеме Учредительным собранием. Узаконивалась безудержная спекуляция продовольствием.

Реакционная политика самарского, сибирского, уральского и других подобных правительств со всей очевидностью показывала, что они по своей природе являются насквозь буржуазными, антинациональными, что эти правительства горой стоят за восстановление старого, буржуазно-помещичьего строя,продают страну иностранным империалистам. Контрреволюционные по своей сущности, они стали центрами реакции, собирая вокруг себя враждебные, антисоветские силы со всей России.

Трудящиеся Поволжья, Урала и Сибири в короткое время убедились в контрреволюционном характере эсеро-меньшевистской белогвардейской власти и все решительнее выступали против нее. Борьбу возглавили местные подпольные организации Коммунистической партии.

В Среднем Поволжье большую подпольную работу вела Самарская партийная организация. В начале июля 1918 года в Самаре состоялась нелегальная конференция коммунистов.

Конференция потребовала от членов партии смелее и активнее вести разъяснительную работу среди трудящихся, неустанно разоблачать эсеров и меньшевиков, усилить деятельность по политическому разложению белогвардейской армии. Коммунисты-подпольщики умело использовали профессиональные союзы металлистов, строителей, швейников, кожевников для связи с рабочими массами. Помещения профессиональных союзов нередко служили местом конспиративных собраний коммунистов.

На борьбу с «учредилкой» и интервентами большевики поднимали и трудящееся крестьянство. Трудящиеся крестьяне Поволжья, испытав на своей спине господство «учредилки», все более твердо становились на сторону Советской власти. Крестьяне начинали понимать, что все красивые фразы эсеро-меньшевистских главарей «учредилки» на деле означают одно: власть помещиков и капиталистов, порку, расстрелы, грабежи.

Крестьянство проникалось доверием к Коммунистической партии, призывавшей к борьбе с захватчиками.

Крестьяне не выполняли приказов учредиловских властей,громили помещичьи усадьбы и кулацкие хозяйства, уклонялись от призыва в кулацкую «народную армию», а мобилизованные в нее — дезертировали. Сельские сходы выносили постановления не являться на призывные пункты учредиловцев,не поставлять в армию лошадей и подводы, не давать хлеба и продовольствия. Провал мобилизаций и других мероприятий самарского правительства вынуждены были признать сами враги.

Самарская газета «Вестник комитета членов Всероссийского учредительного собрания» писала в сентябре 1918 года о ходе мобилизации в Бузулукском уезде:

«Ключевская волость… Был отряд казаков в 200 человек, оцепил село и до вечера, до возвращения всех с поля,никого из села не выпускал; ослушников стегали нагайками. Вечером были аресты, 18 человек арестовали. Новобранцы от страху скрылись, пороли их отцов и матерей…

Наутро арестованных вывели на площадь, заставили раздеться, подстелить под себя одежду, — и всех перепороли, 2-х человек вывели на задворки и расстреляли.

Максимовская волость… Призыв взят, расстреляли только одного.

Пронькинская волость… Казаки делали три набега, искали большевиков, не нашли только потому, что население считает тех, за которыми приезжают казаки, честными крестьянами. На днях казаки приехали в 4-й раз.

Были аресты. И куда арестованных отправили — неизвестно»[260].

То же происходило и в других уездах.

В Самарском уезде крестьяне не только отказывались от призыва в «народную армию», но и прогоняли из своих сел военных чиновников «учредилки». Во многих селах этого уезда действовали подпольные батрацко-бедняцкие дружины, которые срывали мобилизацию в «народную армию».

Отряд рабочих Каслинского и Сысертского заводов (Урал), выступивший против белочехов. Июнь 1918 г. (Фото)

Отряд рабочих Вятки (Киров), участвовавший в боях за Урал. 1918 г. (Фото)

В Сибири белогвардейское правительство своей антинародной политикой вызвало к себе такую же острую ненависть населения. С каждым днем росло сопротивление режиму, установленному интервентами и белогвардейцами. Состоявшаяся в июне 1918 года полулегальная конференция профсоюзов Омска, проведенная большевиками, потребовала освобождения политических заключенных. Конференция обратилась к рабочим города с воззванием, которое заканчивалось боевыми лозунгами: «Да здравствуют Советы рабочих депутатов! Да здравствует революция и социализм!».

Революционный дух рабочих Сибири не сломили никакие репрессии. В этом была большая заслуга местных коммунистических организаций. Центральный Комитет партии наладил с ними систематическую связь. ЦК посылал им свои указания, направлял опытных партийных работников, снабжал деньгами, литературой.

В Томске 18–22 августа состоялась I Сибирская конференция подпольных организаций Коммунистической партии. На конференции были представлены подпольные комитеты крупнейших городов Сибири и Урала.

Конференция пыталась наметить тактику борьбы против интервентов и белогвардейцев. Она считала нецелесообразными местные вооруженные выступления и призвала коммунистов Сибири готовить вооруженное восстание рабочих, солдат и крестьян в масштабе всей Сибири. Это решение было ошибочным. В нем сказалась недооценка сил врага и, главное, непонимание соотношения классовых сил в Сибири. Призывать к всеобщему восстанию в момент, когда поворот сибирского крестьянина-середняка в сторону Советской власти еще не наступил, было преждевременно. В дальнейшем при помощи ЦК партии коммунисты Сибири исправили свою тактическую линию.

Конференция перевела партийные организации на военное положение и обязала их не допускать никаких соглашений, компромиссов и переговоров с пособниками империалистов Антанты — эсерами и меньшевиками.

На последнем заседании конференция избрала Сибирский областной комитет партии, в который вошел представитель Центрального Комитета М. И. Сычев (Франц Суховерхов) — член большевистской партии с 1904 года, по профессии рабочий-каменщик, прошедший суровую школу царского подполья.

Сибирский областной комитет объединил деятельность коммунистических организаций Западной и Восточной Сибири.

Решения I Сибирской конференции РКП(б) нацелили подпольные коммунистические организации Сибири на активную борьбу против интервентов и белогвардейцев, на вовлечение в нее широких трудящихся масс. Большевики приступили к организации подпольных ячеек на заводах, фабриках и в мастерских, развернули работу среди населения. Широко использовались различные формы агитации и в частности печатная агитация. Были организованы подпольные типографии в Омске, Новониколаевске, Красноярске и других городах Сибири.

Наиболее характерной формой борьбы трудящихся Сибири против белогвардейского режима летом 1918 года были забастовки на предприятиях и отказы вступать в белогвардейскую армию. В августе вспыхнула забастовка в Новониколаевске.

Только явное неравенство сил и арест руководителей забастовки вынудили рабочих прекратить забастовку.

Во многих районах Сибири летом 1918 года начали действовать небольшие боевые группы, созданные местными партийными организациями. Эти группы разрушали железнодорожное полотно, нарушали телеграфно-телефонную связь,уничтожали склады с оружием и боеприпасами, пускали под откос воинские эшелоны. Боевые группы в последующем выросли в крупные партизанские отряды.

Летом 1918 года разгорелась борьба с интервентами и на Севере.

В день высадки англо-американских войск Архангельский городской партийный комитет опубликовал воззвание ко всем коммунистам, ко всем трудящимся, в котором призвал к беспощадной борьбе с оккупантами, вторгшимися на территорию Советской России:

«Комитет партии призывает всех членов быть стойкими на своих постах…»[261] — говорилось в воззвании. И большевики не сдавались. Уйдя в подполье, они стали готовить силы для борьбы с захватчиками.

Американские, английские и другие интервенты на Севере пытались всеми силами сломить волю трудящихся к сопротивлению. Как только первые отряды английской и американской пехоты появились на берегу, начались массовые облавы, аресты и расстрелы коммунистов и сочувствующих им. Слуга интервентов Чайковский начал свою деятельность с того, что издал приказ об аресте всех членов губернских и уездных Советов и,по усмотрению местных белогвардейских властей, — членов волостных комитетов. Были арестованы многие профсоюзные и кооперативные работники. Арестовывались члены комитетов деревенской бедноты, на «учет» было взято почти все население оккупированного Севера.

В Архангельске для расправы с политическими заключенными интервенты создали военный суд, в состав которого вошли английские, американские и французские офицеры. При главнокомандующем войсками интервентов и белогвардейцев орудовали контрразведки и карательные отряды.

За год оккупации территории, население которой насчитывало 400 тысяч жителей, через одну только архангельскую губернскую тюрьму прошло 38 тысяч арестованных. Из них было расстреляно 8 тысяч и свыше тысячи человек умерло от побоев и болезней. То же творилось и в Мурманске, где было создано пять тюрем. Строительство тюрем и лагерей смерти — единственный вид строительства, которым занимались американские, английские и французские поборники «демократии».

В тюрьмах Мурманска постоянно содержалось до тысячи арестованных. Особенно мрачную память оставили о себе концентрационные лагери, устроенные интервентами на острове Мудьюг и в безлюдном диком месте на Кольском полуострове — Иоканьге. Их называли «лагерями смерти». Интервенты создали в них такие условия, при которых заключенные были обречены на неизбежную, мучительную смерть от полного истощения, болезней и избиений.

«Кто попал на Мудьюг, тот живой труп…»[262] — вспоминает перенесший ужасы Мудьюга П. П. Рассказов.

Несколько сухарей и болотная вода из грязной вонючей бочки из-под рыбы составляли пищу заключенных. С самого раннего утра их выгоняли на тяжелую работу. Находясь целый день под дождем, на холодном, пронизывающем ветру, заключенные испытывали страшные мучения. Обсушиться и обогреться нельзя было и в бараке: крыша протекала, в щели дул ветер. Истощенные люди гибли от холода. Особенно ужасны были устроенные интервентами карцеры — земляные погреба глубиной в три метра, заваленные сверху комьями мерзлой земли, без окон, без печек. Это были «ледяные душегубки».

Интервенты не успевали хоронить умерших заключенных, и трупы сваливали в ров.

Через тюрьмы и концентрационные лагеря за период хозяйничанья интервентов и белогвардейцев на Севере прошел каждый шестой житель оккупированных северных районов.

Население бежало из оккупированной области на территорию,где была Советская власть, или уходило в леса. Многие из бежавших вступали в Красную Армию или в партизанские отряды.

Даже один из руководителей белогвардейщины на Севере,генерал Марушевский, вынужден был признать, что политика интервентов в Северном крае «была политикой колониальной, т. е. той, которую они применяют в отношении цветных народов»[263].

Интервенты думали, что война с большевиками на Севере будет быстрой и легкой, что в результате первого же удара удастся оккупировать весь Север и подготовить здесь прочный плацдарм для дальнейшего наступления в центр страны. Сопротивление, оказанное трудящимися Севера захватчикам, развеяло в прах эти надежды. В марте 1918 года сразу же после высадки интервентов в Мурманске на станциях Мурманской железной дороги стали создаваться боевые отряды. Большевики-железнодорожники развернули агитацию среди железнодорожных рабочих и крестьян-бедняков окружающих деревень за вступление в эти отряды. На призыв коммунистов откликнулось много трудящихся. Вновь сформированные отряды до подхода частей Красной Армии из центра составили первый заслон против захватчиков.

Командование интервентов в соответствии со своим планом соединения северных войск с восточными для совместного похода на Москву дало указание архангельской группировке развивать наступление на Вологду и Котлас. Войскам мурманской группировки приказано было продвигаться вдоль Мурманской железной дороги в сторону Петрозаводска. Задача немногочисленных частей Красной Армии и рабочих отрядов на Севере первое время сводилась к тому, чтобы обеспечить оборону на этих основных направлениях: северодвинском, архангельском и мурманском.

На северодвинском направлении интервентам при поддержке авиации и созданной ими речной флотилии на Северной Двине удалось к первым числам сентября 1918 года продвинуться на 300 километров. Они были на полпути к Котласу.

Части Красной Армии и красногвардейские отряды оказывали им героическое сопротивление. Боевыми действиями советских отрядов руководил посланец питерских рабочих, заместитель председателя Архангельского губисполкома П. Ф. Виноградов.

Чтобы остановить дальнейшее продвижение интервентов,необходимо было наряду с укреплением действующих частей Красной Армии на этом участке фронта создать на Северной Двине свою речную флотилию. П. Ф. Виноградов, прибыв в начале августа в Котлас, с помощью эвакуировавшихся из Архангельска моряков переоборудовал обыкновенные речные буксиры в боевые суда, вооружив их артиллерией. Флотилия состояла вначале из нескольких речных пароходов.

Первый бой на Северной Двине произошел у поселка Двинский Березник в ночь на 11 августа. Подойдя ночью с потушенными огнями к вражеским пароходам, советские моряки обрушили на них с близкого расстояния огонь из пушек и пулеметов. Застигнутые врасплох, интервенты и белогвардейцы растерялись. Советские пароходы несколько раз подходили к вражеским судам почти вплотную и открывали сосредоточенный огонь. Бой длился более двух часов. Интервенты и белогвардейцы понесли большие потери. Советские моряки во главе с П. Ф. Виноградовым показали в этом бою образцы мужества и организованности. Комбинированными действиями сухопутных отрядов Красной Армии и флотилии наступление интервентов на Котлас было вскоре остановлено.

С каждым днем усиливали сопротивление советские отряды на архангельском направлении. Интервенты вынуждены были вводить в действие все новые и новые пополнения. Часть своих сил они направили по реке Ваге. Здесь, используя свое превосходство в живой силе и вооружении, им удалось захватить в августе город Шенкурск. Но продвинуться сколько-нибудь значительно дальше они не смогли.

На мурманском направлении англо-американские войска наступали главным образом вдоль Мурманской железной дороги. Заняв вначале район до станции Сорока, они дальше встретили упорное сопротивление рабочих отрядов и вынуждены были замедлить, а затем и вовсе приостановить продвижение. Фронт установился по реке Онде. В период борьбы советских отрядов на мурманском направлении участились налеты белогвардейских банд из Финляндии, пытавшихся захватить Карелию. Но и эти налеты были успешно отражены советскими отрядами.

Большую помощь частям Красной Армии на Севере оказывала советская Онежская озерная флотилия. Она была создана балтийскими моряками еще в июне 1918 года для защиты северных водных рубежей, прикрывавших подступы к Петрограду. Флотилия действовала на Онежском и Ладожском озерах. Главной ее базой был Петрозаводск.

Советское правительство принимало все меры для укрепления фронта на Севере. 19 августа сюда прибыл 1-й Вологодский стрелковый полк, а 21 августа из Петрограда — 4-й Балтийский морской батальон в составе тысячи бойцов и отряд путиловцев с артиллерийским дивизионом. Если в начале августа на Севере находилось не более 4 тысяч советских бойцов,то к 1 сентября их было уже 9 тысяч. Из присланных на Север частей и местных красноармейских отрядов была создана 6-я армия, вошедшая в состав образованного в сентябре 1918 года Северного фронта. Командующим Северным фронтом был назначен испытанный большевик, член партии с 1902 года М. С. Кедров. Опытный военный работник партии (член военной организации при ЦК РСДРП(б)) М. С. Кедров отдал все свои силы организации фронта против англо-американских интервентов.

В. И. Ленин, внимательно следивший за положением дел на Севере, требовал приложить максимум энергии для укрепления обороны в этом районе. 29 августа 1918 года он писал в Вологду М. С. Кедрову:

«Вы мало сообщаете фактического. Присылайте с каждой оказией отчеты.

Сколько сделано фортификационных работ?

По какой линии?

Какие пункты ж. д. обеспечены подрывниками,чтобы в случае движения англо-французов большими силами мы взорвали и разрушили серьезно такое-то (какое именно, надо дать отчет, и где именно) мостов, верст железных дорог, проходов среди болот и т. д. и т. п.

Достаточно ли обезопасили Вологду от белогвардейской опасности? Непростительно будет, если в этом деле проявите слабость или нерадение»[264].

В. И. Ленин направил в августе 1918 года директиву военным органам о немедленном снабжении советских войск на Севере необходимым снаряжением и боеприпасами. Все это дало возможность частям Красной Армии в конце августа — начале сентября 1918 года нанести интервентам и белогвардейцам на Севере сильные удары. В боях отличились экспедиционные отряды балтийских моряков. Один из них окружил и разбил английскую воинскую часть под командованием полковника Хазельдена, захватив в плен несколько английских солдат и офицеров, в том числе майора. Интервенты потеряли большое количество вооружения и почти весь обоз. Другой отряд моряков, отбросив англичан более чем на 35 километров,захватил 11 артиллерийских орудий.

Таким образом, ни на одном из участков фронта на Севере захватчикам до осени 1918 года не удалось добиться решающих успехов. Их попытки с ходу захватить Котлас, Вологду и Петрозаводск, чтобы прорваться на Москву и Петроград, потерпели явную неудачу.

На Дальнем Востоке, где чехословацкие части до конца июня 1918 года открыто против Советской власти не выступали, советские отряды под командованием С. Г. Лазо первое время были заняты главным образом борьбой против банд Семенова, состоявших из верхушки уссурийского казачества.

В марте 1918 года они нанесли семеновцам сильное поражение у станции Даурия. Остатки разбитых банд бежали в Маньчжурию. Там японские интервенты, готовившиеся к вторжению на советский Дальний Восток, помогли Семенову вновь пополнить свои банды и снабдили его всем необходимым. 5 апреля 1918 года, в день высадки японских войск во Владивостоке, отряды Семенова вторично начали поход на советское Забайкалье. Одновременное выступление японских интервентов и банд Семенова еще раз подтверждало наличие у империалистов Антанты единого плана развертывания интервенции.

В первой половине апреля банды Семенова заняли часть Забайкалья и поставили под угрозу Читу, захват которой отрезал бы Дальний Восток от всей Советской республики. Местное кулачество и верхи казачества оказывали Семенову всяческую поддержку, пополняли его отряды.

Партийные, советские и профсоюзные организации Сибири и Дальнего Востока бросили клич: взяться за оружие, уничтожить белогвардейские банды, защитить Советскую власть от интервентов. 8 — 14 апреля в Хабаровске состоялся IV Дальневосточный съезд Советов. Он потребовал немедленно вывести иностранные войска из Владивостока и призвал всех трудящихся на борьбу с интервентами и белогвардейцами. Съезд предложил местным Советам принять энергичные меры к организации советских вооруженных сил. Почти в эти же дни (1 — 10 апреля) в Благовещенске происходил V съезд трудящихся крестьян и казаков Амурской области, который, призвав трудящееся крестьянство и казачество сплотиться вокруг Советской власти, принял ряд решений по формированию и укреплению частей Красной Армии в Амурской области. 6 апреля в Хабаровске был организован краевой штаб Красной Армии, который стал высшей военной властью в крае.

В связи с наступлением в Забайкалье банд Семенова в Чите и по всей Забайкальской железной дороге было объявлено осадное положение. Областной исполком Совета в Чите временно передал всю полноту власти Военно-революционному штабу. Рабочие-железнодорожники, шахтеры, рабочие золотых приисков вступали в отряды Красной Армии. ЦИК Советов Сибири перебрасывал в Забайкалье вооруженные отряды из Омска, Красноярска, Иркутска. Дальневосточный крайком партии и краевой Совет послали на Забайкальский фронт части Красной Армии из Никольска-Уссурийского (Ворошилов), Хабаровска, Благовещенска. В Чите, как и в других городах Сибири и Дальнего Востока, был создан также интернациональный отряд из революционно настроенных бывших военнопленных — венгров, немцев, сербов, хорватов, чехов, словаков. Отрядом командовал бывший электромеханик будапештского завода «Бранц Данубиус» Ференц Штейнгард. Против белых банд выступили конные отряды казачьей бедноты и отряды бывших солдат-фронтовиков.

В течение мая — июля 1918 года части Забайкальского фронта под командованием С. Г. Лазо нанесли несколько сильных ударов семеновцам и снова оттеснили их к маньчжурской границе. Одновременно части Красной Армии и отряды сучанских горняков отразили в Приморье нападение белогвардейско-кулацких банд атамана Уссурийского казачьего войска Калмыкова. Эти банды пытались наступать из района станций Пограничная и Гродеково в сторону Никольска-Уссурийского.

Отход советских отрядов на восток после падения 11 июля Иркутска ухудшил положение частей Красной Армии в Забайкалье. Необходимо было часть сил из Забайкалья направить на помощь отступавшим войскам. Были посланы отряды из Верхнеудинска и Читы, в том числе отряд китайских рабочих,переброшены некоторые части с Забайкальского фронта. Но спасти положение было уже трудно. Войска, отступавшие от Иркутска, были истощены и обескровлены, испытывали недостаток в боеприпасах. После тяжелых кровопролитных боев они вынуждены были отойти к Верхнеудинску. Одновременно усилился нажим на Забайкальском фронте банд Семенова, пополненных белогвардейскими подонками из Маньчжурии.

В ночь на 20 августа советские части оставили Верхнеудинск и отступили в направлении Читы. Но и положение Читы было ненадежным. 24 августа белогвардейцы сделали попытку поднять здесь мятеж. По городу рыскали шайки мародеров из отрядов иркутских анархистов. В ночь на 26 августа они разграбили золотой запас Госбанка и Горного управления. Под давлением наступавших с запада белочехов и белогвардейцев, а с востока банд Семенова советские войска 26 августа вынуждены были оставить Читу. С. Г. Лазо с небольшим отрядом красноармейцев и курсантов Читинской школы красных командиров героически прикрывал отход советских частей в сторону Благовещенска, в Приамурье.

28 августа на станции Урульга (восточнее Читы) состоялась конференция руководящих партийных и советских работников Сибири и Дальнего Востока. Конференция, заслушав доклад о военно-политическом положении на Дальнем Востоке,приняла решение о временном прекращении фронтовой войны и переходе к партизанским методам борьбы. Решения эти были продиктованы чрезвычайно тяжелой обстановкой, сложившейся для советских частей в Забайкалье. Силы интервентов и белогвардейцев намного превосходили советские силы. Снарядов и патронов у советских отрядов почти не было. Связь с центром Советской России была прервана. В таких условиях удерживать фронт стало невозможно. Войну с врагом надо было вести в новой форме. Партизанская тактика борьбы была в тот момент единственно возможной и правильной. Она была рассчитана на сохранение и собирание революционных сил и подготовку их к предстоящим решительным боям.

К концу августа осложнилась обстановка для советских войск и в Приморье. Здесь борьба с интервентами и белогвардейцами разгорелась с особенной силой после 29 июня, когда интервенты организовали выступление белочехов во Владивостоке. 30 июня — 1 июля красноармейцы, матросы Сибирской флотилии и рабочие порта вели героические бои на улицах и в окрестностях города. Под давлением отлично вооруженной большой группы чехословацких войск они вынуждены были отойти к Никольску-Уссурийскому. Образовался так называемый Уссурийский фронт. 8 июля интервентам удалось захватить Никольск-Уссурийский, а 16 июля — город Спасск, но продвинуться дальше станции Уссури они не смогли.

На Уссурийский фронт для отпора интервентам и белогвардейцам стали прибывать вновь сформированные красноармейские части, отряды рабочих и казачьей бедноты. В свободных от интервентов городах Дальнего Востока была объявлена запись добровольцев в Красную Армию. Хабаровская коммунистическая организация еще 30 июня постановила мобилизовать в армию всех членов партии.

Из Сучана через тайгу на фронт прибыли два отряда горняков, из района Спасска — Имана — отряд крестьян, из Свободненского района — отряд приисковых рабочих. Вместе с русскими трудящимися на Уссурийском фронте, как и в Забайкалье, сражались трудящиеся китайцы, корейцы, а также группы бывших военнопленных венгров, немцев, австрийцев,чехов, поляков, добровольно вступивших в ряды Красной Армии. К концу июля 1918 года численность советских частей в Приморье, включая моряков Сибирской и Амурской флотилий,достигла 10 тысяч человек.

31 июля советские войска Уссурийского фронта перешли в наступление севернее Спасска и отбросили интервентов на несколько десятков километров. Интервенты и белогвардейцы в панике откатывались к Владивостоку.

3 августа адмирал Найт, находившийся на крейсере «Бруклин» во Владивостоке, телеграфировал в Вашингтон:

«Полковник Робертсон, британский военный атташе в Пекине, только что вернувшийся с Уссури, сообщает о скверном положении. Силы противника превосходят силы чехов, и последние отступают на юг. Дороги и мосты, построенные ими за последнее время, будут уничтожены по мере отступления.

800 британских солдат, прибывающих сегодня вечером,будут, вместо того чтобы охранять Владивосток, немедленно брошены на фронт»[265].

Но и упомянутый Найтом британский батальон, которым командовал член английского парламента лейборист полковник Уорд, не улучшил положения интервентов. Советские войска Уссурийского фронта — рабочие Владивостока, Хабаровска,шахтеры Сучана, моряки Сибирской и Амурской флотилий — продолжали наступление.

Командование войск интервентов на Уссурийском фронте спешно требовало подкреплений. Задуманное империалистами быстрое соединение своей дальневосточной группировки войск с сибирской срывалось. Организаторы интервенции торопились с посылкой на Дальний Восток новых войск.

В начале августа, помимо британских солдат, во Владивостоке высадились канадские войска в количестве 6 тысяч человек; 10 августа — тысяча французских солдат из Иностранного легиона; 11 августа — части 12-й японской дивизии; 16 августа — американские подразделения, через несколько дней — американский пехотный полк. А к октябрю одних только японских солдат высадилось около 72 тысяч. Командующим всеми войсками интервентов был назначен японский генерал Отани.

Вновь прибывавшие войска сразу же направлялись на фронт. Хорошо вооруженные, обладающие численным превосходством, они обрушились на советские отряды. Советские части после тяжелых боев вынуждены были отойти к Хабаровску. Дальневосточный Совнарком из Хабаровска эвакуировался в город Свободный. В начале сентября войска интервентов и банды Калмыкова заняли Хабаровск. Красноармейские части отступили за Амур по направлению к Благовещенску. Туда же в сентябре подошли остатки советских отрядов, отступивших из Забайкалья.

Вскоре пали последние очаги Советской власти на Дальнем Востоке. Прорвавшиеся в середине сентября из Маньчжурии японские и белогвардейские отряды заняли 18 сентября Благовещенск и 19 сентября город Зею. Бойцы советских войск и многие местные партийные работники ушли в сопки и тайгу,где начали создавать партизанские отряды. Часть коммунистов осталась в подполье для организации борьбы против интервентов. Группа руководящих работников ЦИК Советов Сибири («Центросибирь») — Н. Н. Яковлев, Ф. М. Лыткин и другие решили тайгой пробраться до Якутска и оттуда в Западную Сибирь. Но на Олекме в тайге они были окружены кулацко-белогвардейской бандой и зверски замучены.

Таким образом, в начале осени 1918 года Забайкальская,Амурская и Приморская области оказались под властью интервентов.

Героическое сопротивление частей Красной Армии и рабочих отрядов Поволжья, Урала, Сибири и Дальнего Востока отвлекло значительные силы врага. Войска интервентов и их белогвардейских ставленников увязли в тяжелой и длительной борьбе с частями Красной Армии, с трудящимися Поволжья,Урала, Сибири и Дальнего Востока, стойко отстаивавшими свою Родину от чужеземных захватчиков. Интервенты и белогвардейцы не смогли вследствие этого сосредоточить в решающие летние месяцы 1918 года все свои войска на Волге для удара на Москву. Советское командование получило возможность локализовать действия чехословацких мятежников и белогвардейцев в районе Среднего Поволжья, создать Восточный фронт,укрепить его, а затем перейти в наступление.

Несмотря на единодушие в стремлении свергнуть Советскую власть, превратить Россию в колониальную страну, империалисты Антанты в то же время грызлись между собой, деля шкуру неубитого медведя. Особенно обострились противоречия между США и Японией. Немедленно после высадки интервенционистских войск США хотели взять в свои руки контроль над всей железнодорожной сетью Дальнего Востока. Этому воспротивилась Япония, так как подобный контроль означал бы экономическое и политическое господство США на огромных пространствах Дальнего Востока и Сибири. Грызня из-за железных дорог не прекращалась до конца интервенции.

Правда, впоследствии интервенты заключили соглашение о «сферах влияния» на Дальнем Востоке. Но это отнюдь не означало прекращения соперничества между империалистами США и империалистами Японии. Как те, так и другие старались укрепиться на Дальнем Востоке и в Сибири, занять здесь главенствующее положение, чтобы монопольно владеть богатейшими источниками сырья и людскими ресурсами. Вот что писал Грэвс о взаимоотношениях США и Японии в тот период:

«Другим доказательством неискренности японцев в их дипломатических представлениях и действиях являются полученные мною сведения о том, что Соединенные Штаты и Япония решили послать в Сибирь по 10 тысяч человек; однако позднее Япония, ссылаясь на доводы организационного характера, заявила о своем желании послать 12 тысяч человек. Соединенные Штаты согласились на это увеличение. Между 11 и 17 октября 1918 года я инспектировал американские войска, находившиеся в районе к северу от Владивостока — до Хабаровска и до Виры (около 125 миль к западу от Хабаровска); я нашел, что почти все города были заняты хотя бы частично японскими войсками… Я имею все основания утверждать, что Япония не нотифицировала Соединенным Штатам увеличения своих войск в Сибири до 72 тысяч человек»[266].

Скрытый конфликт между Японией и Америкой порой принимал форму открытых столкновений между американскими войсками и японской агентурой — казачьими атаманами и различными белогвардейскими группировками. Американские фальсификаторы истории пытались и пытаются представить эти стычки как борьбу «демократических» войск США против банд Семенова, Калмыкова и других. На самом же деле столкновения между американскими интервентами и ставленниками Японии отражали империалистические противоречия США и Японии.

Вторгшись на советскую землю, американские, японские,английские, французские и другие захватчики занялись хищническим разграблением ее богатств. Во Владивосток,Хабаровск, Омск и другие города Дальнего Востока, Сибири,Урала, Севера нахлынули, как прожорливая саранча, агенты американских «деловых кругов», японские, английские, французские и другие коммерсанты.

На Севере, например, при интервенционистских войсках находились представители иностранных монополий и государственные чиновники, которые организовывали вывоз награбленного имущества. Из Архангельского порта ежедневно уходили за границу суда, нагруженные лесом, льном, пушниной и другим ценным имуществом. Интервенты тащили все, что можно было утащить. Общие убытки, причиненные захватчиками экономике только одного Севера, составили свыше миллиарда рублей золотом.

Стремясь сломить волю советских людей к сопротивлению и подчинить их своему влиянию, интервенты развернули на оккупированной территории яростную антисоветскую пропаганду. На Дальнем Востоке и в Сибири особенно усиленно вели ее США. Организацией пропаганды занимались консульские миссии США, так называемый Комитет общественной информации, Христианский союз молодых людей, Христианский союз молодых женщин, Красный Крест США. Эти организации насаждались в России еще до Октябрьской революции.

Они получали деньги от правительства США или непосредственно от монополий и вели в России шпионаж в пользу США. Красный Крест, например, являлся тайным филиалом военной разведки американского командования. Немалую роль сыграл он в непосредственной подготовке мятежа чехословацкого корпуса. Американский буржуазный историк профессор Росс, долгое время пробывший в России,пишет о деятельности Красного Креста в это время в Сибири:

«…в поезде американского Красного Креста, который следовал в мае через Сибирь, находился ряд французских агентов, которые на каждой станции, где были расположены чехословаки, вели длительные секретные переговоры с чешскими офицерами. Они получили возможность настроить чехов против Советской власти…»[267]

Красный Крест был организацией, через которую США снабжали белогвардейцев не только медикаментами и обмундированием, но и оружием и боеприпасами.

Усиленно занимался проамериканской пропагандой в России Комитет общественной информации, учрежденный в США по указанию Вильсона. Комитетом руководила правительственная комиссия в составе государственного секретаря, военного и морского министров.

Филиалы Комитета общественной информации США издавали на русском языке большими тиражами лживые пропагандистские брошюры и журналы, которые бесплатно раздавались населению. Задаче идеологической диверсии служили также устраиваемые филиалами концерты, спектакли, лекции,просмотры пошлых американских фильмов. Филиалы Комитета обильно снабжали белогвардейскую и меньшевистско-эсеровскую печать антисоветскими телеграфными сообщениями.

Под вывеской Христианского союза молодых людей скрывалась организация диверсантов, шпионов и провокаторов, располагавшая значительными средствами для ведения антисоветской пропаганды. Союз имел множество агентов-пропагандистов. Среди женщин антисоветской пропагандой занимался Христианский союз молодых женщин. Стараясь привлечь к себе как можно больше русских девушек, союз создавал различные кружки: стенографии, кройки и шитья, гимнастики и т. п.

Но, несмотря на столь большие усилия, идеологическая диверсия в Советской России не давала ожидаемых результатов.

Напрасны были старания американских волков напялить на себя овечью шкуру. Трудящиеся очень скоро научились распознавать за показной «гуманностью» и «благотворительностью» истинное лицо злобного, коварного и опасного империалистического хищника.

Расстрелы мирных жителей, ограбление и сожжение деревень, сел и городов были обычным методом поддержания «порядка» и для японских интервентов.

Трудящиеся захваченных интервентами районов брались за оружие, чтобы беспощадно бороться против империалистических разбойников. Временная победа внешних и внутренних врагов Советской России на востоке страны досталась им ценою больших потерь и не так быстро, как они надеялись.

Все напряженнее становилась летом 1918 года борьба с интервентами и их пособниками на юге: в Закавказье и Туркестане.

После падения 31 июля 1918 года Советской власти в Баку эсеро-меньшевистское правительство «Центрокаспия» первые дни не решалось трогать верные Советской власти части Красной Армии. 5 августа к Баку подошли турецкие войска. Дашнакские части и английские интервенты, не оказав туркам почти никакого сопротивления, готовились бежать из города.

И только артиллерийский огонь, открытый советскими отрядами, заставил турецкие войска отойти от города. Не решаясь вторично атаковать Баку, турки стали подтягивать подкрепления.

На конференции большевиков Баку, состоявшейся 10 августа, было принято решение об эвакуации советских частей в Астрахань.

Однако эвакуироваться не удалось. Когда 14 августа советские пароходы отплыли из Баку, их в море настигли военные суда «Центрокаспия» и, обстреляв, вынудили вернуться обратно. Советские части, находившиеся на судах, были обезоружены, а руководящие советские и партийные работники Баку — арестованы. Захваченных бакинских комиссаров эсеро-меньшевистские главари «Центрокаспия» поспешили заключить в тюрьму.

Интервенты и их эсеро-меньшевистские слуги из «Центрокаспия» не решились расправиться с бакинскими комиссарами в самом Баку. Они боялись бакинских рабочих.

Несмотря на угрозы и запугивания, рабочие Баку 28 августа на выборах в городской Совет, которые вынуждены были провести меньшевики и эсеры, избрали в Совет заключенных в тюрьму бакинских комиссаров.

15 сентября Баку был захвачен германо-турецкими оккупантами и их мусаватскими наемниками. За день до занятия турецкими войсками Баку английские части эвакуировались в Иран; при бегстве англичане захватили многие суда Каспийской флотилии.

Незадолго до вступления в город турецких войск группе коммунистов во главе с А. И. Микояном удалось, пользуясь растерянностью «Центрокаспия», освободить бакинских комиссаров из тюрьмы. На пароходе «Туркмен» они отплыли из Баку. Однако контрреволюционно настроенная команда парохода предательски привела 17 сентября судно в Красноводский порт, где хозяйничали англичане.

По приказу командира английского отряда в Красноводске полковника Баттина бакинские большевики были снова брошены в тюрьму. Генерал Маллесон поручил возглавить расправу над комиссарами капитану английских колониальных войск Тиг-Джонсу. Чтобы скрыть свое участие в гнусном преступлении, английские интервенты привлекли к убийству бакинских коммунистов местные контрреволюционные банды.

20 сентября 1918 года по сговору английских интервентов с ашхабадским эсеро-меньшевистским правительством Фунтикова бакинские комиссары Б. Авакян, М. Азизбеков, Т. Амиров, А. Амирян, М. Басин, А. Берг, А. Богданов, С. Богданов,А. Борян, М. Везиров, И. Габышев, П. Джапаридзе («Алеша»),Я. Зевин, М. Коганов, Г. Корганов, А. Костандян, И. Малыгин, И. Метакса, И. Мишне, В. Николайшвили, С. Осепян,Г. Петров, В. Полухин, Ф. Солнцев, И. Фиолетов, С. Шаумян были вывезены ночью в глухие пески и в 207 верстах от Красноводска зверски убиты. Злодейское убийство 26 бакинских комиссаров — одна из самых черных и позорных страниц в истории английской интервенции в Советской России.

Турецкие войска и мусаватские банды, войдя 15 сентября в Баку, беспощадно расправились с рабочим населением города. Германо-турецкое командование отдало город на разграбление солдатам. Озверевшие турецкие солдаты и мусаватисты врывались в дома, жгли, грабили, убивали мирных жителей. Улицы покрылись трупами. В результате кровавой резни турецкие захватчики и мусаватисты истребили тысячи трудящихся Баку.

Вслед за турецкими войсками в Баку переехало отсиживавшееся в Гандже мусаватское правительство, сформированное германо-турецкими интервентами еще в июне 1918 года.

Выражая интересы иностранных захватчиков, азербайджанских беков, ханов и бакинских нефтепромышленников, мусаватское правительство восстановило все дореволюционные порядки, жестоко подавляя малейшие попытки протеста со стороны рабочих. Большевики ушли в подполье. Перестроив свои ряды, коммунисты Азербайджана стали готовить массы к новым боям. Под руководством Коммунистической партии трудящиеся Азербайджана не прекращали борьбы за изгнание интервентов и установление Советской власти.

В тяжелых условиях в результате интервенции оказались трудящиеся Туркестана. На западе Туркестана белогвардейцы и интервенты усиливали натиск на Закаспийском фронте, стремясь прорваться в центральные районы Туркестана, к Ташкенту. Одновременно на севере, со стороны Оренбурга и Актюбинска, перерезав линию Ташкентской железной дороги,наступали белогвардейские банды Дутова. На востоке, в Семиречье, разгорались кулацко-казачьи мятежи. Мятежники двигались к центру Семиречья — городу Верному.

В Фергане разбойничали вооруженные англичанами басмачи. В низовьях Аму-Дарьи все наглее действовали шайки хивинского хана и уральские белоказачьи отряды. Каждую минуту можно было ожидать нападения на Туркестан эмира Бухары: его усердно готовили к этому английские империалисты.

Окруженный со всех сторон врагами, Туркестан был отрезан от центра Советской России. Он испытывал большую нужду в хлебе; не хватало нефти и угля. Городское население голодало. Советские вооруженные силы Туркестана ощущали острую нехватку оружия и боеприпасов. «Левые» эсеры, которые входили в состав некоторых руководящих советских органов Туркестана, меньшевики и буржуазные националисты,связанные с английской разведкой, тайно формировали белогвардейские банды и шайки басмачей для свержения Советской власти.

В этой чрезвычайно сложной и напряженной обстановке трудящиеся Советского Туркестана под руководством коммунистов вели упорную борьбу за упрочение Советской власти.

Несмотря на происки ее явных и тайных врагов, с каждым днем прочнее становился союз рабочего класса с трудовыми дехканскими (крестьянскими) массами, укреплялась диктатура пролетариата.

Еще 17–25 июня в Ташкенте состоялся I съезд Коммунистической партии (большевиков) Туркестана, который оформил создание Коммунистической партии Туркестана. Коммунисты Туркестана своей самоотверженной защитой интересов трудящихся завоевали доверие рабочих и крестьян. Это находило свое выражение в росте рядов коммунистических организаций. К декабрю 1918 года партийная организация Туркестана выросла до 13 тысяч человек, и что было очень важно — значительная часть новых членов партии были представители местных национальностей.

Опираясь на поддержку трудящихся масс, ЦИК Туркестанской Советской республики, Совнарком и съезд председателей местных Советов еще 19 июля 1918 года приняли на объединенном заседании постановление об экстренных и решительных мерах по укреплению обороны Туркестана в связи с организованным интервентами антисоветским мятежом в Ашхабаде. Рабочие и трудящиеся крестьяне Туркестана призывались к оружию. Началось формирование новых вооруженных отрядов Красной Армии из коммунистов, из наиболее сознательных беспартийных рабочих, революционно настроенных бывших солдат и бедняцкой части населения кишлаков, деревень и станиц. Одним из первых был создан добровольческий пехотный отряд в Чарджуе. Отряд имел команду пулеметчиков и артиллерийскую батарею. Он немедленно выступил на Закаспийский фронт. В июле на этот фронт стали прибывать также части Красной Армии из центральных районов Туркестана.

В конце июля развернулись бои близ Чарджуя, где белогвардейские отряды пытались прорваться на соединение с войсками эмира Бухары. После упорных боев белогвардейцы были оттеснены на юго-запад. Им удалось, однако, закрепиться на позициях возле Байрам-Али, прикрывавших Мервский оазис.

К Байрам-Али со стороны Ашхабада стали прибывать белогвардейские эшелоны с подкреплениями, артиллерией и инженерным оборудованием. 12 августа туда прибыли и английские войска.

Высадка войск французских интервентов во Владивостоке 1918 г. (Фото)

Высадка войск американских интервентов во Владивостоке 1918 г. (Фото)

Митинг трудящихся Москвы на Красной площади против бело-эсеровского террора. 30 августа 1918 г. (Фото)

Смотр рабочих полков на Красной площади в Москве в «День всеобщего военного обучения» 1918 г. (Фото)

Советское командование отдало приказ о наступлении на Байрам-Али. 13 августа части Красной Армии начали штурм вражеских укреплений. Натиск красноармейцев был так стремителен и силен, что белогвардейские и английские войска обратились в паническое бегство. Паника охватила вражеские войска всего фронта. Советские части вступили в Байрам-Али,радостно встреченные трудящимися. Через несколько дней советские войска заняли Мерв, а затем — Теджен. Остатки разбитых белогвардейских и английских отрядов бежали к станции Каахка, которая прикрывала подступы к Ашхабаду.

В это же время командование советских войск Закаспийского фронта организовало сводный отряд для освобождения осажденной крепости Кушки, малочисленный гарнизон которой в течение месяца геройски отбивал атаки белогвардейцев.

20 августа сводный отряд разбил белые части, окружавшие Кушку. Контрреволюционные банды были рассеяны, их главари бежали в Афганистан. В руках английских интервентов оставалась только западная часть Закаспия (от станции Каахка до Красноводска). Усиливавшийся нажим советских войск под Каахка грозил интервентам потерей Ашхабада и полным изгнанием их из Закаспия.

Значение первых побед Красной Армии на западе Туркестана было очень велико. Интервенты и белогвардейцы не смогли прорваться из пределов Закаспийской области в центральные районы Туркестана. Вражеские планы создать прочный антисоветский фронт от низовьев Аму-Дарьи до границ Афганистана рухнули.

Своим героическим сопротивлением летом 1918 года Красная Армия и трудящиеся Советской республики сорвали планы империалистов Антанты быстро покончить с Советской властью в России. В боях с интервентами и белогвардейцами закалялись кадры молодых вооруженных сил Советского государства. Накопленный боевой опыт, сознание своего революционного долга перед Родиной, сознание необходимости отстоять свою страну от иностранных захватчиков превращали вчерашних кузнецов, шахтеров, слесарей, сталеваров, батраков в замечательных военных организаторов, командиров, комиссаров, в кадровых бойцов Красной Армии — верных защитников Советской власти.

Наряду с открытой вооруженной борьбой против Советской власти империалисты организовали в широких масштабах подрывную работу внутри страны. Для этого они использовали свергнутые эксплуататорские классы, кулачество, а также представителей различных контрреволюционных партий и групп.

Шпионско-подрывной работой непосредственно руководили дипломатические и другие представители иностранных государств в России.

После Великой Октябрьской социалистической революции капиталистические страны проводили политику дипломатической изоляции Советской России. Иностранные государства,и в первую очередь государства Антанты, отказались признать Советскую власть. Но их дипломатические представители тем не менее не покидали пределов России. По указанию своих правительств они остались здесь для организации контрреволюционных выступлений и заговоров.

«Агенты Антанты в России, — признает американский буржуазный историк Шуман, — делали все возможное для поощрения антибольшевистских элементов. В их задачу входили все средства, начиная от простого уничтожения мостов и порчи железных дорог до грандиозного заговора в целях свержения Советского правительства»[268].

Наиболее разветвленной сетью различных представительств в России располагало правительство США. В 1918 году оно имело в Советской России, кроме посольства, два генеральных консульства (в Москве и в Иркутске), девять консульств (в Петрограде, Архангельске, Екатеринбурге, Самаре, Тифлисе, Омске, Томске, Чите, Владивостоке) и консульское агентство в Мурманске. Их дополняли многочисленные представители всевозможных промышленных и торговых фирм. Большим числом различных представительств в России располагали Англия, Франция и другие страны.

С момента переезда из Петрограда в Вологду дипломатические миссии стран Антанты особенно рьяно взялись за подготовку заговоров против Советской власти. В Вологду со всех концов страны тайно прибывали за указаниями белогвардейские офицеры, генералы, лидеры кадетов, меньшевиков, эсеров. Американские, английские и французские дипломаты,имея самые тесные связи с подпольными организациями кадетов, эсеров и меньшевиков, снабжали их деньгами и оружием.

Весной 1918 года наиболее контрреволюционные представители буржуазии и помещиков создали в Москве так называемый «правый центр» — законспирированную организацию,ставившую своей целью свержение Советской власти. Большинство членов «правого центра» ориентировалось на помощь Германии. Но это не мешало «центру» одновременно вести переговоры и с представителями Антанты, просить их ввести свои войска в Россию.

В июне 1918 года от «правого центра» откололась большая группа кадетов, целиком ориентировавшаяся на Антанту.

Кадеты организовали «национальный центр», который создал свои отделения в Петрограде, на Кубани, на Урале, в Сибири.

«Национальный центр» поддерживал тесную связь с белогвардейской «Добровольческой» армией, при которой имел своих представителей. Входящие в «национальный центр» буржуазные специалисты проводили подрывную работу в советских хозяйственных организациях. «Национальный центр» формировал военные группы из белогвардейского офицерства, готовил мятежи, вел шпионаж в пользу держав Антанты и белогвардейских правительств на окраинах. «Национальный центр» субсидировался Антантой.

В июле «национальный центр» установил контакт с контрреволюционным «союзом возрождения России». «Союз возрождения России» являлся блоком кадетов с эсерами и меньшевиками. Как и «национальный центр», он находился на содержании иностранных миссий и разведок. Руководители «союза возрождения» имели тесный контакт с членами французской миссии. Один из членов «союза возрождения» Аргунов писал:

«С самых первых шагов своей деятельности союз вошел в правильные и частые сношения с представителями союзных миссий, находившихся в Москве, Петрограде и Вологде, главным образом, при посредничестве французского посланника г. Нуланса. Представители союзников были подробно ознакомлены с задачами союза и его составом и неоднократно выражали свою готовность всячески ему содействовать…»[269]

В начале 1918 года при участии союзнических миссий была создана еще одна строго законспирированная белогвардейско-эсеровская организация. Она именовала себя «союзом защиты родины и свободы». Возглавил ее заклятый враг Советской власти эсер Савинков. И этот «союз» получал от дипломатических миссий Антанты значительные денежные средства. По признанию Савинкова, общая сумма денег, полученных им только от французской миссии, достигала двух с половиной миллионов рублей.

Организатор белогвардейского заговора в Вологде, представитель ЦК партии «народных социалистов» Игнатьев признавал:

«И правый центр, и «союз возрождения», и организация Савинкова одновременно вели переговоры с союзными миссиями (главным образом, французской и английской) о денежных субсидиях для борьбы с Советской властью.

Союзники всех их принимали, всем обещали и всем открывали кредит»[270].

В финансировании «союза защиты родины и свободы» принимал участие и председатель чехословацкого «национального совета» Масарик, передавший Савинкову через секретаря Клецанду 200 тысяч рублей.

«Союз защиты родины и свободы» ставил своей целью свергнуть Советскую власть путем организации антисоветских мятежей и убийств видных советских деятелей. Заговорщики имели задание одновременно с высадкой войск интервентов и наступлением чехословацкого корпуса поднять мятежи в городах Поволжья, ударить в тыл советским войскам и отрезать их от центра Республики.

Французский посол Нуланс через консула в Москве Гренара предложил Савинкову начать восстание в первых числах июля. К этому моменту интервенты предполагали высадить десант в Архангельске. Выполняя указание своих иностранных хозяев, «союз» начал готовить летом 1918 года контрреволюционные мятежи в ряде городов Верхнего Поволжья: Ярославле, Костроме, Рыбинске (Щербаков) и др.

Вооруженное выступление в Ярославле интервенты приурочили к мятежу «левых» эсеров в Москве. Одновременно должны были начаться мятежи в Муроме, Костроме, Рыбинске и в других городах Поволжья и центра России. Ярославль в то время кишел эсерами и меньшевиками. В городе скопилось более тысячи белогвардейских офицеров. Эсеры проникли в ярославскую милицию и сумели даже протащить одного из заговорщиков на пост начальника милиции. 6 июля заговорщики захватили в Ярославле арсенал, почту, телеграф и другие учреждения. Началась расправа над коммунистами и советскими работниками.

Местные коммунистические организации призвали рабочих к подавлению белогвардейско-эсеровского мятежа. Соорудив баррикады, вооруженные рабочие и подразделения Красной Армии вступили в борьбу с мятежниками. Советское правительство направило на помощь рабочим Ярославля полк из Москвы и рабочие вооруженные отряды из Костромы, Вологды, Рыбинска. 21 июля 1918 года советские части подавили мятеж.

В Муроме мятежники продержались всего лишь одни сутки, а их выступление в Костроме было своевременно пресечено местными партийными и советскими организациями.

Большие надежды возлагали интервенты на мятеж в Рыбинске. Здесь находились большие запасы оружия и боеприпасов, которые были свезены сюда с фронтов после окончания первой мировой войны. Интервенты надеялись использовать эти запасы для вооружения новых контрреволюционных отрядов и банд. Однако советские органы своевременно раскрыли и этот заговор.

В общем плане белогвардейско-эсеровских заговоров и мятежей важная роль отводилась «левому» эсеру, командующему советскими войсками на Восточном фронте бывшему полковнику Муравьеву. Он должен был поднять войска фронта против Советской власти. Интервенты рассчитывали, что Муравьев, открыв фронт и соединившись с чехословацкими мятежниками и войсками «учредилки», начнет поход на Москву.

Вечером 10 июля 1918 года Муравьев прибыл из Казани в Симбирск (Ульяновск) и провокационно заявил, что не признает Брестского мира и объявляет войну Германии. Обманутые им части заняли почту, телеграф и радиостанцию, выключили телефоны, окружили здание исполкома и помещение штаба Симбирской группы войск. Радиограммой Муравьев призвал белогвардейцев и интервентов от Самары до Владивостока начинать наступление на Москву.

Советское правительство приняло экстренные меры для ликвидации муравьевской авантюры.

В ночь на 11 июля по железнодорожному телеграфу на станции Симбирск II, не занятой мятежниками, было принято правительственное сообщение, которое объявляло Муравьева изменником и врагом Советской власти.

Коммунисты Симбирска под руководством председателя губернского комитета большевиков И. М. Варейкиса наметили план ликвидации авантюры. Они решили начать переговоры с Муравьевым и выиграть таким образом время для разоблачения изменника и организации сил для подавления мятежа.

Политработники штаба развернули разъяснительную работу среди солдат и населения. Большевики раскрыли правду солдатам, обманутым Муравьевым и его сообщниками. Латышские стрелки, а затем бойцы бронеотряда и Уфимского полка заявили, что они готовы по первому приказу советского командования беспощадно подавить мятеж. В городе были сосредоточены верные Советской власти воинские части: интернациональный отряд, команда 1-го Симбирского полка и другие.

11 июля вечером Муравьева пригласили на заседание Симбирского исполкома. Муравьев и его сообщники приняли это как капитуляцию исполкома. Заседание началось поздно ночью.

На нем были оглашены изменнические телеграммы Муравьева о прекращении военных действий против интервентов и белогвардейцев. Они вызвали гневное возмущение присутствовавших на заседании коммунистов. Раздались требования ареста изменника. Муравьев пробовал сопротивляться и был убит, а его сообщники арестованы.

Муравьевский мятеж значительно осложнил обстановку на Восточном фронте. Управление войсками было нарушено.

Воспользовавшись этим, белочехи нанесли ряд серьезных ударов по отдельным частям Красной Армии. В. И. Ленин позже отмечал, что измена Муравьева стоила жизни многим и многим рабочим и крестьянам.

В августе 1918 года в момент тяжелых боев на Восточном фронте вспыхнули белогвардейско-эсеровские мятежи на Ижевском и Воткинском военных заводах. Интервенты хотели использовать эти заводы доя снабжения оружием белогвардейских армий.

На Ижевском и Воткинском заводах работники управления, начальники цехов и даже мастера в большинстве своем были набраны из числа бывших царских офицеров. Рабочие этих предприятий значительно отличались от пролетариев Петрограда, Москвы и других промышленных центров. Многие из них имели свои довольно крупные хозяйства: дома,большие огороды, скот, иные занимались торговлей и спекуляцией. Мелкобуржуазная психология рабочих-собственников представляла благодатную почву для эсеро-меньшевистской агитации. Ухудшившееся вследствие войны и интервенции продовольственное положение помогло эсерам и меньшевикам вовлечь в мятеж отсталую часть рабочих. Кроме того, за годы войны на эти заводы пришло немало людей, враждебно настроенных к Советской власти. Место кадровых рабочих,ушедших на фронт, заняли укрывавшиеся от мобилизации кулацкие сынки, лавочники и прочие мелкобуржуазные элементы.

Большевистские организации Ижевска и Воткинска после почти поголовной мобилизации коммунистов на фронт были очень ослаблены и не могли дать должного отпора эсеро-меньшевистским агитаторам. В ночь на 8 августа мятежники овладели Ижевском. 10 августа меньшевики и эсеры, входившие в Ижевский исполком, объявили о переходе власти в их руки. В городе и его окрестностях началась жестокая расправа с коммунистами, революционными рабочими, советскими работниками и их семьями. Несколько позже, во второй половине августа, эсерам и меньшевикам удалось захватить власть и в Воткинске.

Летом 1918 года в Поволжье, на Урале и в Сибири разгорелись кулацкие мятежи.

Кулачество, люто ненавидевшее Советскую власть, представляло собой одну из главных опор контрреволюционного движения в России. Оно являлось основным источником формирования белогвардейских армий. На этот самый многочисленный эксплуататорский класс в стране делали ставку иностранные империалисты. Везде, отмечал В. И. Ленин, кулачество входило в союз с иноземными капиталистами против трудящихся своей страны.

Бой трудящихся с кулачеством В. И. Ленин назвал последним, решительным боем, ибо это был бой с последним эксплуататорским классом:

«Беспощадная война против этих кулаков! — писал В. И. Ленин летом 1918 года. — Смерть им! Ненависть и презрение к защищающим их партиям: правым эсерам,меньшевикам и теперешним левым эсерам! Рабочие должны железной рукой раздавить восстания кулаков, заключающих союз против трудящихся своей страны с чужеземными капиталистами»[271].

Непосредственными организаторами кулацких вооруженных выступлений были эсеры, меньшевики, анархисты, за спиной которых стояли иностранные империалисты. Наиболее сильные кулацкие мятежи происходили в тех уездах, к которым приближались части чехословацкого корпуса. Кулацкие банды расчищали дорогу наступавшим отрядам интервентов и белогвардейцев. Организация кулацких мятежей в тылу советских войск и в центральных губерниях Республики являлась составной частью империалистического плана удушения Советской власти.

На Урале в дни наступления белочехов и белогвардейцев мятежи вспыхнули в Оханском, Осинском, Кунгурском, Красноуфимском и других уездах Пермской и некоторых уездах Уфимской губерний. Вместе с русскими кулаками в них активно участвовали башкирские буржуазные националисты.

Мятежники, зная, что фронт близок, и рассчитывая на скорую победу интервентов и белогвардейцев, жестоко расправлялись со всеми сторонниками Советской власти.

В некоторых районах кулацкими бандами руководили белочешские инструкторы из мятежного корпуса. Так было, например, в районе Алапаевска на Урале.

В августе 1918 года вспыхнул контрреволюционный мятеж в Уржумском уезде Вятской губернии, а еще раньше подняли мятеж кулаки Никольского уезда Вологодской губернии.

С продвижением интервентов в Поволжье участились кулацкие выступления в Саратовской губернии. В июле эсеры организовали мятеж в Вольском уезде: контрреволюционным бандам удалось на время захватить Вольск и учинить расправу над советскими работниками и бойцами немногочисленного местного гарнизона. В Вольск были направлены советские войска из Саратова и Пензы. С их помощью мятеж был подавлен.

Мятежи вспыхнули в Нижегородской и других поволжских губерниях, где эсеры имели довольно многочисленную агентуру.

Эсеры организовали крупные кулацкие выступления и в непосредственной близости от Москвы: в Бельском уезде Смоленской губернии, в Тульской, Рязанской и других центральных губерниях.

В августе начался подготовленный эсерами контрреволюционный мятеж в Ливнах Орловской губернии. Мятеж захватил весь уезд. К кулакам примкнули городские лавочники, спекулянты. Контрреволюционные банды обрушились на небольшой гарнизон города. Красноармейцы и бойцы интернационального коммунистического отряда в течение долгих часов самоотверженно сдерживали натиск бандитов. Все же контрреволюционерам удалось захватить здание Совета, телеграф и большую часть города. Несколько членов Совета и другие советские работники были растерзаны озверевшими белобандитами.

Захваченных в плен красноармейцев белогвардейцы жестоко пытали, вырезали им кожу, выкалывали глаза. После прибытия советских подкреплений из Орла и Курска мятеж был подавлен.

Такой же кулацко-эсеровский мятеж вспыхнул в Чернском уезде Тульской губернии. Он также сопровождался дикими истязаниями и убийствами коммунистов и советских работников.

Выступлением кулачества в этом уезде руководил полковник Дурново — родственник известного палача, бывшего царского министра генерала Дурново. В хорошо вооруженных кулацких отрядах находилось много офицеров. В некоторых волостях уезда кулаки обманом и угрозами заставляли трудящихся крестьян присоединяться к ним. Однако основная масса среднего крестьянства отказалась поддержать мятежников, и мятеж был вскоре ликвидирован.

Контрреволюционные выступления кулачества происходили в конце лета 1918 года также в районе Петрограда, в Воронежской губернии и во многих других местах.

Активное участие во всех мятежах и заговорах принимали контрреволюционные круги православного, католического, мусульманского и еврейского духовенства, руководители различных религиозных сект. Католические костелы служили местом явки для заговорщиков, а сами католические «святые отцы» с благословения Ватикана и по заданиям иностранных разведок вели шпионаж в пользу Антанты. С церковных амвонов раздавались антисоветские проповеди, призывы выступать с оружием против большевиков. В некоторых местах православное духовенство встречало белогвардейцев и интервентов колокольным звоном и молебнами. Возглавлявший реакционное православное духовенство патриарх Тихон выпустил обращение к верующим, в котором угрожал предать анафеме всех, кто будет поддерживать Советскую власть.

Учитывая активную антисоветскую деятельность духовенства, Пленум ЦК РКП(б) постановил еще 19 мая 1918 года:

«… Повести против духовенства усиленную письменную агитацию»[272].

Организовать такую агитацию было поручено поэту-большевику Демьяну Бедному и Е. М. Ярославскому.

Коммунистическая партия и Советское правительство организовали беспощадную борьбу с кулацко-эсеровскими мятежами.

«Действуйте самым решительным образом против кулаков и снюхавшейся с ними лево-эсеровской сволочи. Обратитесь с воззваниями к бедноте. Организуйте ее. Запросите помощи от Ельца. Необходимо беспощадное подавление кулаков-кровопийцев»[273], — писал от имени Совнаркома В. И. Ленин Задонскому исполкому в телеграмме от 17 августа 1918 года.

В телеграмме Пензенскому губернскому исполкому В. И. Ленин требовал:

«Необходимо с величайшей энергией, быстротой и беспощадностью подавить восстание кулаков, взяв часть войска из Пензы, конфискуя все имущество восставших кулаков и весь их хлеб. Телеграфируйте чаще, как идет это дело»[274].

Благодаря решительным мерам кулацкие мятежи к осени 1918 года были в основном подавлены. Интервентам не удалось подорвать тыл советских войск. Основная масса крестьянства не пошла за кулаками и эсерами, а та часть среднего крестьянства, которая вначале поверила эсеровским лозунгам, быстро распознала подлинное лицо кулацких идеологов. Трудящееся крестьянство все теснее сплачивалось вокруг Коммунистической партии — истинной выразительницы воли народных масс.

Против озверевших врагов Советской власти решительно действовали карательные органы пролетарского государства,опиравшиеся на широкую поддержку трудящихся. ВЦИК еще в конце мая 1918 года учредил Революционный трибунал, главной задачей которого являлось пресечение контрреволюционной деятельности врагов Советской власти. При единодушной поддержке трудящихся Коммунистическая партия и Советское правительство очищали Советы от агентов контрреволюции.

В июне 1918 года ВЦИК постановил исключить из своего состава, а также из состава местных Советов меньшевиков и эсеров (правых и центра). В июле началось изгнание из Советов и массовых организаций трудящихся «левых» эсеров, которые,как и правые эсеры, окончательно разоблачили себя как отъявленные враги Советской власти.

При подавлении кулацких мятежей и контрреволюционных заговоров еще раз подтвердилось, что нити от них ведут к иностранным миссиям. Советские органы раскрыли летом 1918 года несколько крупных заговоров, которыми непосредственно руководили послы стран Антанты.

В июле было установлено, что в Вологде дипломатическими миссиями готовится белогвардейский мятеж, для чего в городе сосредоточиваются контрреволюционные элементы. 1 июля из Москвы в Вологду уезжало 45 французских граждан, в проводах которых приняли участие представители французской миссии и несколько бывших крупных московских фабрикантов.

Проводы показались чекистам подозрительными. Они решили проверить отъезжавших. При опросе задержанных «французов», предъявивших документы, которые удостоверяли их принадлежность к французской армии, выяснилось, что в действительности это — польские легионеры, почти не говорившие по французски. В Вологде было обнаружено еще около 600 таких «французских граждан». Оказалось, что Вологда являлась сборным пунктом, откуда польские легионеры и белогвардейцы переправлялись иностранными посольствами в Мурманск, Архангельск и в Поволжье.

Ввиду такой «деятельности» иностранных миссий в Вологде Советское правительство в телеграмме от 10 июля старшине дипломатического корпуса американскому послу Фрэнсису предложило послам переехать в Москву. Советское правительство гарантировало посольствам все удобства и полную безопасность.

На это предложение Фрэнсис ответил, что послы не находят оснований для переезда в Москву. В конце июля дипломатический корпус выехал в Архангельск, оставив в Вологде, так же как и в Москве и в Петрограде, шпионско-диверсионные гнезда.

В августе 1918 года были раскрыты тайные контрреволюционные центры в Москве и Петрограде, подготовлявшие широко задуманный заговор. Возглавляли его английский дипломатический представитель Локкарт, американский генеральный консул Д. Пуль и французский генеральный консул Гренар.

Раскрытие и ликвидация этого заговора были крупным успехом ВЧК.

Первые сведения о планах заговорщиков начали поступать в ВЧК еще в июле. Органам ВЧК стало известно, что члены дипломатических миссий превратили американское консульство в Москве и английское посольство в Петрограде в конспиративные квартиры, где на тайных совещаниях с участием русских белогвардейцев обсуждались планы свержения Советского правительства.

Заговорщики рассчитывали посредством подкупов и провокаций поднять против Советской власти отдельные воинские части Красной Армии, находившиеся в Москве. На подкупы и организацию мятежа они ассигновали 10 миллионов рублей. Но преступный вражеский замысел сорвался: интервенты не учли высокого патриотизма воинов, защищающих интересы народа.

В конце августа ВЧК приступила к ликвидации этого разбойничьего заговора иностранных разведок.

Среди задержанных в Москве в ночь на 1 сентября на конспиративной квартире, где происходило тайное сборище, оказался некий англичанин, не пожелавший назвать себя. В ВЧК он заявил, что является английским дипломатическим представителем Локкартом и поэтому пользуется дипломатической неприкосновенностью. Тогда Локкарта ознакомили с документами, изобличавшими его в организации антисоветского заговора. Снова сославшись на свое положение дипломатического представителя, Локкарт отказался давать показания. Ему тогда предложили доказать, что некий заговорщик Локкарт и дипломатический представитель Локкарт не одно и то же лицо. Пойманный с поличным, дипломат вынужден был признаться в совершенных им преступлениях.

Одновременно в здании английского посольства в Петрограде была задержана еще одна группа заговорщиков (около 40 человек), среди которых оказалось и несколько видных белогвардейских офицеров. При обыске заговорщики, возглавляемые английским военно-морским атташе Кроми, оказали вооруженное сопротивление, убили одного чекиста и нескольких ранили.

В перестрелке Кроми, первым открывший огонь, был убит. При обыске в посольстве было обнаружено много оружия и компрометирующая английских «дипломатов» переписка. Задержанные имели удостоверения, подписанные Локкартом, благодаря которым должны были пользоваться защитой иностранных миссий, находившихся в Москве. На удостоверениях стояли королевский герб Англии и печать английской военной миссии.

Материалы следствия, показания свидетелей и подсудимых на судебном процессе неопровержимо доказывали, что дипломаты-диверсанты готовили контрреволюционный переворот в Москве в начале сентября 1918 года. Заговорщики намеревались захватить главные правительственные учреждения, арестовать и убить руководителей партии и правительства. Они стремились осуществить то, что не удалось им сделать раньше.

Еще в дни Временного правительства послы стран Антанты настаивали на аресте В. И. Ленина и его физическом уничтожении. Фрэнсис позже писал:

«Каковы бы ни были причины, теперь, как и тогда, я убежден, что правительство (Временное буржуазное правительство. — Ред.) проявило бесспорную слабость. Я так прямо и заявил тогда министру иностранных дел Терещенко»[275].

Дипломаты-заговорщики надеялись по осуществлении своих террористических замыслов ввести в Москву интервенционистские войска и установить власть контрреволюционной директории из трех человек.

Вот что писал, например, о контрреволюционной деятельности французских представителей в России Фрэнсис Лансингу 3 сентября 1918 года:

«В июне французский посол специально ездил из Вологды в Москву… где вел переговоры с подпольным центром, предложив ему после свержения большевиков создать триумвират, в состав которого предполагалось ввести Савинкова и Чернова…»[276]

В заговоре, кроме Д. Пуля, Локкарта и Гренара, принимал участие и ряд других иностранцев: помощник американского торгового атташе Коломатиано (он же резидент американской разведки), английский разведчик Рейли, глава французской военной миссии генерал Лавернь, резидент французской военной разведки офицер Вортомон и др. Активное содействие заговорщикам оказывал глава американской миссии Красного Креста майор Уордвелл.

На тайной квартире шпиона Вортомона были захвачены шифры и секретные карты советского командования. Одна из групп заговорщиков с помощью правых эсеров готовила крупную диверсию: разрушение железнодорожных мостов на подступах к Петрограду. Враги рассчитывали нарушить подвоз продовольствия и обречь население города на голодную смерть.

При аресте у резидента американской разведки Коломатиано была отобрана трость, внутри которой оказались зашифрованные документы. Коломатиано на следствии показал, что он участвовал в тайном совещании заговорщиков у американского генерального консула Д. Пуля, который в свое время познакомил его с Рейли и Вортомоном. Шпионы обменялись адресами и договорились о взаимной информации. Таким образом, был установлен контакт между резидентами американской, английской и французской разведок.

Дипломаты-заговорщики организовали с целью переворота террористические акты против руководителей Коммунистической партии и Советского правительства. 20 июня 1918 года предательской пулей из-за угла был сражен один из руководителей петроградских большевиков В. Володарский. 30 августа в Петрограде эсером был убит председатель Петроградской ЧК М. С. Урицкий.

В тот же день всю страну облетела тяжкая весть: в 7 часов 30 минут вечера в Москве империалистическая агентура преступными руками эсерки Каплан совершила злодейское покушение на жизнь создателя Коммунистической партии в России, вождя мирового пролетариата, главы первого в мире рабоче-крестьянского государства Владимира Ильича Ленина.

В. И. Ленин был тяжело ранен.

В грозные дни конца лета 1918 года В. И. Ленин часто выезжал на многолюдные открытые митинги, главным образом на заводы и в воинские части. Иногда он выступал по нескольку раз в день. 30 августа В. И. Ленин выступил на митинге в Басманном районе Москвы, а вечером — на заводе Михельсона в Замоскворечье. Когда после митинга В. И. Ленин, окруженный рабочими, выходил из цеха во двор, чтобы сесть в автомобиль, эсерка Каплан произвела в него несколько выстрелов.

Убийствами видных деятелей Коммунистической партии и Советского правительства империалисты и их подручные — эсеры думали посеять в рядах партии и рабочего класса уныние и растерянность, парализовать жизнь пролетарского государства и ускорить тем самым падение Советской власти.

Злодейское покушение на жизнь великого Ленина вызвало в народных массах бурю возмущения и гнева. Миллионы трудящихся требовали беспощадной расправы с врагами революции,объявления красного террора против контрреволюционеров. Со всех концов Советской республики поступали телеграммы, в которых трудящиеся заверяли Коммунистическую партию в своей безграничной преданности революции, в готовности защищать ее от посягательств врагов до последней капли крови. Президиум Московского Совета круглые сутки осаждался представителями рабочих организаций, стремившимися узнать о состоянии здоровья Владимира Ильича. Центральный комитет Всероссийского союза металлистов, выражая свое возмущение покушением на жизнь руководителя Советского государства, заявлял:

«Центральный комитет Всероссийского союза рабочих металлистов верит, что в самом недалеком будущем он вновь увидит в своих рядах любимого вождя и под его руководством окончательно сломит сопротивление всех врагов рабочего класса»[277].

Трудящиеся Царицына, узнав о покушении на В. И. Ленина,направили в Центральный Комитет партии телеграмму:

«Мы, рабочие и работницы города Царицына, собравшись седьмого сентября в клубе Коммуны в количестве тысячи пятисот человек на вечер, посвященный другу и брату рабочей и деревенской бедноты товарищу Ленину,шлем пожелание скорейшего выздоровления горячо любимому вождю товарищу Владимиру Ильичу Ленину и надеемся в ближайшее время видеть Вас, дорогой Ильич,за работой»[278].

Коммунисты Москвы, собравшись на городскую конференцию, писали В. И. Ленину:

«Дорогой товарищ, Владимир Ильич!

Нам нечего говорить Вам, как мы оцениваем попытку лишить нас Вашего руководства. Мы обещаем… что примем все меры, чтобы раздавить негодяев, посягающих на драгоценные для пролетариата жизни. Мы крепко надеемся, наш дорогой и любимый товарищ, что Вы скоро снова будете в состоянии нести ту работу, которую Вы до сих пор несли на своих плечах»[279].

На контрреволюционный террор рабочий класс ответил красным террором против врагов народа. 2 сентября 1918 года ВЦИК принял решение, в котором трудящиеся призывались к укреплению своих организаций и указывалось, что «за каждое покушение на деятелей Советской власти и носителей идей социалистической революции будут отвечать все контрреволюционеры и все вдохновители их. На белый террор врагов рабоче-крестьянской власти рабочие и крестьяне ответят массовым красным террором против буржуазии и ее агентов»[280].

Претворяя в жизнь волю народа, Совнарком 5 сентября после доклада председателя ВЧК Ф. Э. Дзержинского признал,что в создавшейся обстановке обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью, что в интересах государственной безопасности требуется изоляция классовых врагов Советской власти, что необходимо расстреливать всех лиц, причастных к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам,и публиковать имена расстрелянных с указанием их вины.

Коммунистическая партия для усиления руководства органами ВЧК направила в них большое число опытных партийных работников. Еще раньше, в связи с раскрытием заговора Локкарта, ВЧК призвала всех рабочих и районные Советы Москвы повысить бдительность и помочь районным Чрезвычайным комиссиям в борьбе с контрреволюцией.

Враги Советской власти подняли злобный вой. Признавая террор справедливым и законным, когда он применялся буржуазией против рабочих и беднейшего крестьянства, они объявили террор чудовищным и преступным, когда его применили рабочие и беднейшие крестьяне против буржуазии и ее агентуры.

С протестами против красного террора не преминули выступить и дипломатические представители стран, считавшихся нейтральными. Они сочли возможным заявить в ноте от 5 сентября 1918 года протест против якобы чинимых Советским правительством актов насилия и произвола. Советское правительство ответило, что никакие лицемерные протесты и просьбы оно не может и не будет принимать во внимание, и предупредило, что всякую попытку представителей нейтральных государств выйти за пределы законной защиты интересов граждан своих государств Советская власть будет рассматривать как поддержку контрреволюции.

Империалисты хотели во что бы то ни стало выгородить и спасти пойманных с поличным шпионов, заговорщиков и диверсантов с дипломатическими паспортами. Правда, скандальный провал иностранных разведок был настолько очевиден, что государственный департамент США счел за лучшее смолчать,сделав вид, что арест американских разведчиков его не касается. Но правительства Англии и Франции предприняли демарш, чтобы вызволить своих провалившихся шпионов.

6 сентября 1918 года Советским правительством были одновременно получены радиотелеграммы от английского и французского министров иностранных дел с требованием немедленно освободить арестованных дипломатических агентов, уличенных в разведывательной, диверсионной и террористической деятельности против Советской власти. Английские и французские империалисты пытались даже угрожать Советскому правительству.

В ответ на это Советское правительство через Наркоминдел уведомило правительства Англии и Франции о преступлениях Локкарта и его сообщников и заявило, что не может предоставить свободу действий заговорщикам и что оно «поставлено в необходимость создать для лиц, уличенных в заговорах, такие условия, при которых они были бы лишены возможности продолжать дальше свою преступную,с точки зрения международного права, деятельность. Когда английские и французские войска продвигаются по территории РСФСР для поддержки открытых мятежей против Советской власти, а дипломатические представители этих держав внутри России создают организации для государственного переворота и захвата власти, — правительство РСФСР принуждено во что бы то ни стало принять необходимые меры самообороны»[281].

Верховный трибунал РСФСР, разбиравший в конце ноября — начале декабря 1918 года дело о заговоре Локкарта и его сообщников, признал полностью установленной преступную деятельность дипломатических агентов империалистических правительств Англии, США и Франции. Трибунал установил, что заговорщики пытались при пособничестве русской буржуазии и других сил внутренней контрреволюции свергнуть Советскую власть.

Верховный трибунал РСФСР считал, что за попытку совершить контрреволюционный переворот, связанную с нарушением элементарных требований международного права, и за использование в преступных целях права экстерриториальности несут ответственность империалистические правительства Англии,США и Франции, исполнителями воли которых являлись преступники Локкарт, Рейли, Гренар, Вортомон, Коломатиано и др. Двух шпионов трибунал приговорил к расстрелу. Значительная группа шпионов и диверсантов Антанты была приговорена к длительному тюремному заключению.

Разведки империалистических стран, организуя кулацкие заговоры, мятежи и диверсии, были уверены в успехе своей подрывной деятельности. Они имели в своем распоряжении огромные суммы денег на подкупы, обладали опытом шпионской работы, опирались на остатки свергнутых эксплуататорских классов и кулачество, ненавидевших Советскую власть.

Империалисты рассчитывали, что Советское государство и его разведка окажутся неспособными противостоять их агентуре,защищаемой к тому же дипломатической неприкосновенностью. Расчеты эти, однако, провалились. Советская разведка,пользующаяся поддержкой народа, оказалась сильнее империалистических разведок. Ее органы своевременно разоблачали и уничтожали шпионов и заговорщиков. Метко и без промаха наносили они удары по врагам революции. Сила ВЧК заключалась в том, что ее поддерживали в борьбе с врагами широкие массы трудящихся, что ею руководила Коммунистическая партия, что ее работники были преданы великому делу партии.

Таким образом, планы империалистов Антанты заговорами и мятежами подорвать тыл Советского государства, внести смятение и растерянность в ряды трудящихся оказались построенными на песке. Под руководством Коммунистической партии трудящиеся Советской республики разгромили основные шпионско-заговорщические гнезда, подавили кулацкие мятежи.

Молодая Советская республика уже в первых жестоких схватках с империалистами и их союзниками явила всему миру величайшую жизненную силу. Она показала, что может успешно побеждать внешнюю и внутреннюю контрреволюцию.

Полк деревенской бедноты перед выступлением на фронт. 1918 г. (Фото)

Один из первых полков регулярной Красной Армии перед отправкой на фронт. 1918 г. (Фото)