Уроки истории

13. Жизнь — источник легенд…

Вот бывают же люди, которые просто живут, как живется. А потом выясняется, что рядом с вами жил святой.

Ты его не замечал, шпынял и посмеивался над ним, а, глядь, про него уже и легенды рассказывают… Причем герои легенд — совсем иные люди, но ты-то помнишь, что это происходило на твоих глазах, и поражаешься, что не разглядел в человеке главного… Так чеховская попрыгунья «упустила» Оську Дымова, а Алексей Вульф проворонил гений Пушкина…

Жизнь «рядового» профессора богословия из Краковского университета была какой-то непутевой… Особенно по меркам 15 века… Скучно жил профессор, без огонька, т. е. еретиков на костры не посылал, реформаций не делал. Ну разве что примкнул раз к концилиаритам (это такое католическое движение, заявлявшее, что авторитет Соборов выше авторитета папы римского).

Звали его Ян, т. е. Ваня. Жил он в Польше, родился в Канте, деревне рядом с Освенцимом, и в тогдашнем истеблишменте (где профессору и доктору богословия самое место) прослыл человеком чудаковатым, чье общество объявлялось малоприличным и нежелательным для «нормальных» семей. В историю он вошел под именем Ян из Кенты или Ян Краковский. Был он альтруистом-фанатиком. Деньги раздавал бедным, носил старую, рваную мантию. Ходил пешком в Иерусалим, хотел там мученически погибнуть от рук мусульман, но те только посмеялись и отправили профессора домой. Занимался музыкой, но успехов особых не достиг. Своих трудов практически не оставил, хотя за долгую жизнь (а прожил он 83 года) вручную переписал почти 20 000 (!) страниц (это 15 толстенных томов). Словом, был человеком нескладным и малозаметным. Сегодня бы его прозвали лузером и недотепой. Хотя ума был превеликого. Зазря профессорами и докторами богословия тогда не становились…

Однако, просматривая биографию этого человека, я поразился тому, что он стал прототипом многих легенд и даже литературных персонажей…

Судите сами:

Во-первых, история про грош, описанная в псевдостихах православной монахиней Валерией (Мокеевой). Наберите в гугле фразу «Это было в старинные годы» и сами прочитайте это жуткое «стихотворение». Не могу я тут его публиковать. А история о том, что Ян поздно вечером возвращался домой и был встречен разбойниками. Романтики большой дороги не стали тратить время на банальные вопросы типа: «Как пройти в библиотеку краковского университета?», «Нет ли пергамента, письмо матушке написать? А если найду?» или «Когда же уже Колумб нам табак привезет? Надо же как-то закурить?» Лихие ребята просто и бесхитростно попросили Яна отдать им все деньги, явно напирая на слово «все». Ян, простая душа, деньги тут же отдал. А когда отошел на приличное расстояние, нащупал еще несколько монет, завалившихся за подкладку. С криками: «Стойте!» — он побежал за разбойниками и отдал им завалявшееся золото. Чем немало разбойников развеселил. Они похлопали честного парня по плечу и вернули награбленное, видимо, испугавшись, что бессребреничество заразно и передается через прикосновение к монетам.

Кстати, в своих «стихах» Мокеева все перепутала. У нее там Ян якобы невольно соврал, а потом покаялся во вранье (этакая законническая мыслишка — каяться в псевдогрехах). Да и разбойники у нее все поголовно покаялись, как в сказке. Но гадкие стишки пришлись по вкусу многим русским протестантам, и в баптистских церквах я их слышал довольно часто. Легенда осталась, а имя человека из нее исчезло.

Во-вторых, борьба с искушениями. Ян был постник и однажды очень захотел жареного барбекю (тогда слова такого еще не придумали, а блюдо уже готовили… такой вот парадокс). Искушение было так сильно, что он схватился за раскаленную решетку и закричал сам себе, глядя на мгновенно прожарившуюся кожу руки: «Мяса хочешь? Жареного? А вот этак вот не угодно ли?» Становиться автоканнибалом Ян не захотел и искушение превозмог. Жареная рука Яна Краковского позже трансформировалась в отрубленный палец отца Сергия из рассказа Л.Н. Толстого.

В-третьих, однажды его пригласили на званый обед (иногда нужно было приглашать профессора, даже такого странного). Но слуга у входа объявил, что дресс-код не соответствует, ибо ряса слишком рвана и грязна для приличного общества. Что делать, пошел Ян домой и переоделся в новенькую сутану, которую берег на черный день. Но на обеде случайно задел слугу, а тот пролил на неуклюжего профессора суп (это неудивительно, со мной, например, такое частенько случается, только я обхожусь без слуг). Поднялся скандал. Слуга извинялся, как мог. А Ян сказал: «Это справедливо, сутана должна быть накормлена, ведь только благодаря ей меня сюда пропустили».

Позже эту историю, только не с сутаной, а с шубой, я уже слышал в баптистских легендах об Иване Рябошапке.

В-четвертых, его забота о бедных. Однажды на другом званом обеде рангом пониже в дверь постучался нищий. Слуги хотели попрошайку прогнать, но Ян схватил со стола свою тарелку и отдал средневековому бомжу. Другому нищему он однажды отдал свой плащ. А потом, по преданию, ему явилась Дева Мария и плащ этот вернула (ну это уж и впрямь легенда… Скорее всего, новый плащ ему подарил кто-нибудь из совестливых горожан). Но снова ассоциации из известного мультфильма: «Звонил король. Спрашивал, куда принести полцарства»…

Так и жил в Кракове наш недотепа, преподавал теологию и любил людей.

Кстати, почему-то никто не приписал себе еще один красочный факт его биографии.

Как-то раз на Яна написали донос. И в результате несправедливого церковного суда высоколобого, но беспомощного в быту профессора сослали в деревеньку Олькуш, где суровые жители добывали свинец и лекции по богословию слушать не желали.

Представьте себе академика Капицу, которого послали в глухую сибирскую деревеньку преподавать физику в школе для детей с проблемами в развитии. Представили? Я не смог…

А Ян ничего… Восемь лет прожил в деревеньке и умудрился подружиться с жителями до такой степени, что когда справедливость была восстановлена (кстати, вот уж чудо так чудо — посильней плаща, возвращенного Богородицей). Так вот, когда его вернули на кафедру теологии в Краков, то жители Олькуша долго шли с ним по дороге и плакали от горя, не в силах выдержать разлуки с любимым чудаком…

Вот уж где пример смирения, которому не всякий сможет последовать.

Впрочем, может быть, и этот факт биографии Яна из Кенты где-то уже стал легендой.

При жизни Яна все считали рохлей, хотя простые люди его и любили. А после смерти вдруг все поняли, что рядом с ними жил святой. И его облитую супом мантию стали надевать на новоиспеченных магистров, пока она окончательно не пришла в негодность.

И даже завели красивый обычай: во время университетских обедов заместитель ректора кричал: «Идет нищий». А ректор тоже в голос ему возражал: «Иисус Христос идет!» — и после этого ректор с замом хватали свои тарелки и шли на улицу искать нищего, чтобы покормить… Правда, потом нищие стали приходить специально и даже дрались за место в очереди (ведь кормили-то только одного), поэтому обычай со временем иссяк…

Я к чему это все рассказываю? Надо бы посмотреть вокруг повнимательней. Может быть, среди рохлей, размазней и недотеп, окружающих нас, есть настоящие святые? Может, пора не легенды складывать, а подражать их святости?

Где там моя тарелка супа? А ваша где?