Уроки соблазна

Глава вторая

Ее разбудил запах. Она ощущала его сквозь сон. Происходило что-то, о чем она не знала, чего не планировала. Джилл уже совсем проснулась, но не спешила открывать глаза. Что-то было не так. Внутреннее чувство подсказывало ей, что не стоит торопиться. Ей было тепло и уютно в кровати, но она все еще чувствовала слабость. И чего-то боялась.

Потом вспомнила. У нее была мигрень прошлой ночью. Теперь все в порядке, но, как всегда, в голове остались воспоминания о пережитой боли. Джилл вздохнула. Два месяца у нее не повторялся приступ болезни, и она убедила себя в том, что мигрень прошла окончательно. Проклятье. На этот раз боль была невыносимой. Она чуть не убила ее.

Что же произошло? И что это за запах, который ее преследует?

Она попыталась восстановить события прошлой ночи. Но это плохо получалось. Она никак не могла вспомнить, что случилось вчера после вечеринки. Прием удался. Это она хорошо помнила. Холланд Матис и Тайлер Форстер согласились на все ее условия. Она хотела обсудить с ними дела и поэтому пригласила гостей. Теперь можно разрабатывать новые проекты сотрудничества.

Шампанское. Голубые свечи. Золотисто-карие глаза. Волосы, которые всегда хотелось расчесать.

Колин.

Теперь она вспомнила. Он появился в саду после того, как все гости разъехались. Он вернулся, потому что почувствовал, что с ней неладно. Это очень странно.

Иногда Колин просто выводил ее из себя. Никому, кроме него, это не удавалось. Она пыталась не обращать на него внимания, но это на него не действовало. Когда она пыталась осадить его, он только смеялся в ответ.

Год назад он предложил ей полететь вместе с ним и его друзьями в Корпус-Кристи на его последней игрушке — самолете. Это было в день рождения ее сестры Тесс. Но он улетел без нее, потому что она опоздала на пятнадцать минут, а он не стал ждать. Она была просто в бешенстве.

Таких примеров много. Но иногда он даже нравился ей. Правда, ей это было безразлично. Дес — другое дело. Дес — это мужчина, за которого она хотела выйти замуж. Только разговора об этом между ними пока не было.

Сейчас она испытывала к Колину чувство благодарности, хотя терпеть не могла быть кому-то обязанной. Но Колин был рядом с ней во время приступи мигрени.

Возможно, она и сама бы справилась с болью, но кто знает, что могло случиться, если бы Колина не было с ней. Надо бы как-то отблагодарить его. Может, подарить цветок в горшке для его офиса?

Думать об этом было мучительно. Надо посоветоваться с Молли. Сейчас она плохо соображает.

Джилл медленно открыла глаза. Спальня была залита солнечным светом. Обычно она чувствовала прилив бодрости и быстро вставала с кровати, готовая встретить новый день. Но не сегодня. Она чувствовала себя обессиленной, измученной, и ей до смерти хотелось остаться в постели.

Обычно ей удавалось предотвратить приступ мигрени, прежде чем она наносила главный удар, и продолжать свою работу. Но прошлой ночью она позволила себе расслабиться и положиться на лекарство, а не на свою силу воли.

Джилл повернула голову и взглянула на часы рядом с кроватью. Семь тридцать. Обычно она уже к семи была в офисе. Если встать прямо сейчас, она успеет приехать в офис к восьми тридцати, в крайнем случае — к девяти. Она заставила себя сесть в постели.

— Тебе лучше?

Джилл напряглась. Застыла. Колин. Она резко повернулась и ахнула. Он лежал на спине, подложив руку под голову; одеяло натянуто по пояс, голая грудь открыта. Золотистые волосы покрывают ее легким облаком. Господи боже, он что, голый? Она закрыла глаза. Потом открыла их снова:

— Что ты здесь делаешь?

Он фыркнул. Кровать прогнулась под его тяжестью, когда он, опершись на один локоть, посмотрел на нее. Он оказался совсем рядом. Его лицо было так близко, что она могла видеть золотистые лучики в его глазах.

— Ты не помнишь?

— Я…

Воспоминания замелькали перед глазами. Она не выгоняла его, но и не просила остаться. Кажется, так. Потом появились другие картины. Боль была такой сильной, что она прижималась к нему, надеясь, что его сила поможет прогнать боль. Но…

Она хмурилась все больше и больше.

— Я помню, ты лег поверх одеяла.

Как только он оказался рядом, ее неудержимо потянуло к его теплу, и она непроизвольно прижалась к нему. Но одеяло, несомненно, было между ними.

Теперь она поняла, какой запах разбудил ее. Все постельное белье и воздух вокруг были пропитаны ароматом специй и мускуса. Это был очень сексуальный аромат, им обладал только Колин, и теперь все вокруг пахло им.

— Я не думала, что ты останешься на всю ночь. И тем более не предполагала, что ты… хм… разденешься.

Он сел в кровати. Одеяло сползло ниже, она увидела эластичный пояс его трусов и вздохнула с облегчением. Хорошо по крайней мере, что он не совсем голый.

— По правде говоря, я не собирался оставлять тебя одну. Если бы ты ничего не сказала, я бы ждал за дверью, пока ты не уснешь, а потом вернулся бы в спальню.

Она моргнула.

— Почему?

— Потому что ты была больна и беспомощна и была еще сотня причин, по которым я не мог уйти. Представь себе, что тебе стало бы хуже или лекарство дало бы побочный эффект… Могло случиться все что угодно. Пожар, к примеру, при полной твоей беспомощности. Нет, Джилл, никак нельзя было оставлять тебя одну.

Джилл никогда не видела у него таких глаз. Она закусила губу. Детская привычка, означавшая, что она нервничает.

— Но как же получилось, что ты лежал поверх одеяла в одежде, а потом оказался под одеялом и обнаженный.

Он улыбнулся.

— Даже после того, как лекарство подействовало и ты заснула, тебе все равно было неуютно. Я решил, что ты никак не можешь согреться. Как только я разделся, лег под одеяло и прижал тебя к себе, ты сразу расслабилась, так что я был прав.

У нее не нашлось слов, чтобы ответить на это. Она была одурманена мигренью и лекарствами и действовала бессознательно, не отвечала за свои поступки. Лекарства всегда странно действовали на нее. Она вспомнила, как он притянул ее ближе, как тепло ей стало рядом с его сильным горячим телом.

— Когда ты проснулся?

— На рассвете.

— Почему ты не разбудил меня? — Первый раз в ее голосе появилось раздражение.

Он улыбнулся в ответ. Она поймала себя на том, что наблюдает за его губами. Они были такими полными и чувственными. И эта ямочка на щеке. Она уставилась на нее как зачарованная.

— Хорошее воспитание.

— Извини?

— Я не разбудил тебя, потому что это было бы невежливо.

— Почему, черт возьми?

— Ты слишком тесно прижималась ко мне.

Она резко втянула в себя воздух. В голове вспыхнула картина: ее нога между его ног, ее рука на его талии. Она покраснела. Его глаза не отрывались от ее лица.

— Кроме того, ты так сладко спала. Я просто не мог разбудить тебя. Всю ночь я лежал в одном положении. Мои мускулы застыли, мне нужно было размять их, поэтому пришлось отодвинуться от тебя, но я старался не потревожить твой сон. Извини.

Она кивнула, сама не понимая почему. Наверно, была благодарна ему хотя бы за то, что не проснулась в его объятиях. Это было бы ужасно неудобно и неприлично.

— Как ты себя чувствуешь? — Он откинул одеяло и встал. Его черные трусы плотно облегали фигуру, и он не испытывал ни тени смущения, разгуливая в них перед ней, словно для него было вполне естественно находиться в одних трусах в чужой спальне. А может, он и в самом деле привык одеваться и раздеваться в женских спальнях?

Колин не дал ей времени как следует возмутиться, потому что, стоя спиной к ней, принялся натягивать брюки. Она не могла не заметить, какая мускулистая у него спина, какие упругие ягодицы и стройные ноги. У нее в горле пересохло. Она знала его больше двух лет, но никогда не представляла себе, как он выглядит без одежды. Почему она думает об этом сейчас? Его обтягивающие трусы не скрывали почти ничего.

— Джилл? — Что?

— Ты не ответила на вопрос. Тебе лучше?

Она словно смотрела замедленное кино. Он застегивал брюки, и мускулы играли под его кожей. В солнечном свете золотились волоски, покрывавшие его загорелые ноги. Когда он застегнул брюки на талии и она услышала звук молнии, ей стало вдруг жалко, что все так быстро закончилось. Странное, незнакомое чувство, смутившее ее. Тут она осознала, что Колин удивленно смотрит на нее, и вспомнила, что так и не ответила на вопрос.

— Хорошо, да, я чувствую себя хорошо.

— В самом деле?

— Да.

— Боль прошла полностью?

— Нет, остались воспоминания.

Его глаза сузились.

— Что-то не так, Джилл? — мягко, сочувственно, как и прошлой ночью, спросил он.

— Ничего. Просто… Мне жаль, что тебе пришлось остаться здесь на всю ночь. Тебе же было неудобно. — Она не стала уточнять почему. — Удалось хоть немного поспать?

— Да, после того, как ты затихла и я удостоверился, что ты спишь, я позволил себе заснуть.

Она засмеялась.

— Я думала, ты привык спать с женщинами.

Он странно посмотрел на нее и потянулся за рубашкой. Что означал этот взгляд?

— И давно тебя мучают мигрени?

Она уставилась на его голую грудь.

— Не очень давно.

Он надел рубашку.

— Неправда. Я видел даты на лекарственных этикетках. Некоторые были куплены год назад.

У нее в голове не укладывалось, что они спали в одной постели. Она никогда ни с кем не спала в одной постели. Даже со своими сестрами. К тому же, если верить Колину, она смогла заснуть, только тесно прижавшись к нему. Ночь, проведенная вместе с мужчиной, — это ужасно, даже если не имеет отношения к сексу.

Впрочем, для Колина это, наверное, дело обычное. Не то чтобы она считала его бабником. Но ей казалось, что ему проще было не прийти на вечеринку, чем прийти туда без девушки. Хотя ни одной из них он серьезно не интересовался. Уж она-то это точно знала. Сколько раз ей досаждали поклонницы Колина, жалуясь на полное невнимание с его стороны.

— Мигрени не нужно стыдиться, Джилл. — Он заправил края рубашки в брюки. — А что говорит твой доктор? Он знает, в чем причина головной боли?

Она покачала головой:

— Я совершенно здорова, если ты это имеешь в виду. Я сдала сотню анализов.

Его лицо потемнело.

— Если твой врач может только выписывать рецепты, тебе следует обратиться к другому.

— Я обращалась, и он сказал то же самое.

Говоря это, она чувствовала себя ужасно. Ей не хотелось, чтобы он знал больше, чем узнал уже, воспользовавшись ее беспомощным состоянием.

— Мне теперь лучше. Последний приступ был два месяца назад. — Джилл откинула одеяло и замерла. С того момента, как она проснулась, все ее внимание было сосредоточено на Колине — нужно было привыкнуть к мысли, что они спали вместе. Потом она смотрела, как он одевается. И только сейчас сообразила, что на ней ночная рубашка!

— А до этого? Как часто повторялись приступы головной боли?

— Неважно. Как на мне оказалось ночная рубашка?

— Я надел ее на тебя.

— Значит, сперва ты раздел меня?

Он улыбнулся ей своей ленивой улыбкой, ямочка появилась на щеке.

— Не волнуйся. Я не воспользовался твоей беспомощностью.

— Мне такое и в голову бы не пришло.

Того факта, что он видел ее голой, было достаточно, чтобы ей тут же захотелось зарыться с головой под одеяло и лежать там, пока он не уйдет. К тому же ее нога была между его ног, а значит, ее рубашка задралась… Ей представилась ужасная картина, и она вся сжалась.

И опять начала кусать губы. Никогда еще Джилл не испытывала такого смущения. С этого момента при каждой встрече с ним она будет вспоминать, что он видел ее голой. Единственный выход — по возможности избегать этих встреч. Авось ей удастся вернуть то холодное равнодушие, с каким она относилась к нему прежде.

— Ты когда-нибудь раньше пользовалась этим ингалятором? Я такого никогда не видел.

— Нет.

Ее доктор предупреждал, что лекарство надо вдыхать только в постели, потому что после одного вдоха можно отключиться. Но он не предупреждал ее воздержаться от лекарства, когда в ее постели мужчина. Она внутренне застонала.

— Это означает, что вчерашняя боль была очень сильной, сильнее всех прежних. Я думаю, тебе следует позвонить доктору и рассказать ему обо всем.

— Послушай, — с усилием выговорила она, — я очень благодарна тебе за помощь прошлой ночью. Мигрень и в самом деле была очень сильная. Но сейчас я опаздываю.

Она посмотрела на часы. Было уже восемь. Странно, что Молли до сих пор не позвонила ей: похоже, догадалась, что у нее мигрень, и решила ее не беспокоить.

— Ох, уже опоздала. Надо поспешить.

Она вскочила с кровати.

— Прежде чем ты уйдешь, я хотела попросить тебя об одолжении.

Проклятье. Она ненавидела просить об одолжении, особенно тех, кто что-то знал о ней, даже врачей. Спрятаться бы сейчас под одеялом… Нет, такое не в ее привычках. Она посмотрела на Колина — его взгляд был обращен на ее грудь, почувствовала, что соски ее напряглись. Словно защищаясь, она скрестила руки на груди.

— Колин? — Она подождала, пока он посмотрит ей в глаза, и ее колени ослабели при виде пламени, бушевавшего в его взгляде. Она прокашлялась. — Я сказала, что хочу просить тебя об одолжении.

— Я слышал. Проси.

— Пожалуйста, никому не рассказывай о моей проблеме.

— Проблеме? Ты имеешь в виду мигрени?

— Да, именно это.

Он завязал галстук.

— В чем дело, Джилл? Ты боишься, что кто-то узнает, что в твоей броне есть брешь?

По своему обыкновению, он дразнил ее. Но она не собиралась поддаваться:

— Ты сохранишь это в тайне?

— Но ведь мигрень — это не слабость, не недостаток. Ты не единственная, кто страдает ею.

— Откуда ты знаешь?

— У меня есть уши.

— Так ты обещаешь?

— Ну конечно, я никому не скажу.

— И насчет всего остального?.. — Она до боли закусила губу.

Он взял пиджак со стула и перекинул его через плечо.

— То, что случилось, останется между нами.

Она расслабилась. Хорошо, что он не вынудил ее договаривать фразу до конца.

— Спасибо.

Его золотисто-карие глаза с любопытством разглядывали Джилл. Он медленно подошел к ней и, остановившись совсем близко, пробормотал:

— Не за что, я рад, что тебе лучше.

Потом приподнял ее подбородок и поцеловал в лоб.

— Не перегружай себя сегодня работой. — Он едва коснулся ее губ. — Ну давай собираться.

Она ощутила тепло его дыхания на своих губах. И задержала свое дыхание, по телу пробежала дрожь. Он собирается поцеловать ее?

Колин погладил ее лицо.

— Съешь что-нибудь и смотри, осторожно веди машину. — Он посмотрел ей прямо в глаза. Улыбнулся. — Увидимся через несколько часов. — Он повернулся и ушел.

Его рука была на ручке двери, когда к ней вернулся дар речи:

— Подожди, что ты имеешь в виду под «увидимся через несколько часов»?

— Разве ты забыла? У нас назначена встреча на два часа. — Он вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Ошеломленная, Джилл рухнула на кровать.

Всего несколько часов на то, чтобы успокоиться после происшедшего сегодня ночью. Она прерывисто дышала. Ладно, придется собраться с силами. Она никогда не позволяла себе прятаться от проблем, какими бы сложными они ни были, и она не станет это делать сейчас.

Тем более что сама просила Колина остаться с ней, пусть не на всю ночь, но подольше. Это правда. Хотя не понимала, почему так нуждалась в нем, почему так искала его тепла. И больше того…

Единственное, что не подлежало сомнению: она чувствовала себя беспомощной и потерянной, пока Колин не притянул ее к себе и не обнял.