Уроки соблазна

Глава восьмая

Джилл притворилась, будто у нее болит голова. Как только Колин вылез из бассейна, она сделала вид, что ее голову пронзила острая боль. И при этом мысленно ругала себя за трусость. Но что было делать? Не могла же она оказаться с Колином в бассейне, быть близко к нему, чувствовать его руки на своем теле после того, как он только что касался ее так интимно, что у нее до сих пор дрожали колени?

К тому же она видела, что он возбужден, значит, их близость тоже волновала его, хотя, наверно, не настолько. Она знала, что мужчинам вовсе не обязательно испытывать глубоких чувств, чтобы возбудиться, достаточно несколько раз коснуться симпатичной им женщины. Это глубоко ранило ее. Для него ничего не значило то, что он заставлял ее чувствовать при помощи одного прикосновения. А она?.. Надо подумать об этом позже.

Джилл схватила парео, накинула его поверх купальника и поспешила назад, к дому. Но он нагнал ее, подхватил на руки и понес к дому на руках. Она даже не успела запротестовать. И потом, видимо, он действительно испугался за нее. С той минуты, как она сказала, что у нее болит голова, он был весь забота и внимание. Даже не стал вытираться.

Джилл автоматически схватилась за его плечи, прижавшись к нему всем телом. Его кожа была влажной. Она пыталась отвлечься, но это не получалось. Одно прикосновение к его коже вызвало жаркие воспоминания о его пальцах, скользнувших под купальник.

Слава богу, Колин шел очень быстро и скоро опустил ее на постель в спальне.

— Какое лекарство тебе нужно? — спросил он.

Она закрыла глаза. Ей было неловко обманывать его. Она не могла больше видеть его в одних влажных плавках. Хотя он уже не был возбужден, одного воспоминания об этом было достаточно, чтобы у нее пересохло во рту.

— Не беспокойся обо мне. Все будет в порядке через пару минут.

— Джилл, ответь.

Что делать? Как поскорее избавиться от него? В ту ночь, когда у нее действительно болела голова, он не ушел, пока не удостоверился, что она в полном порядке.

— Принеси мне, пожалуйста, сумку.

Он принес сумку и стакан воды. Помог ей сесть, открыть сумку. Она достала одно из легких лекарств, открыла пузырек и высыпала таблетку на ладонь.

— Ты не принесешь мне влажное полотенце, чтобы положить его на лицо?

Он посмотрел на нее.

— Сначала прими лекарство.

Выхода не было. Она положила таблетку в рот, осторожно прижала ее языком и сделала глоток воды. Удовлетворенный, он пошел в ванную. Она быстро положила таблетку обратно в пузырек.

Колин вернулся с холодным влажным полотенцем. Она легла на кровать и закрыла им лицо.

— Что мне еще сделать? Хочешь, я задерну занавески?

— Не надо, я хочу чувствовать ветерок. Полотенце загораживает мне свет. — Внезапно она поняла, что говорит громко и отчетливо, полными фразами, а не бормочет, проглатывая слова, как в ту ночь, когда у нее болела голова. Колин может что-то заподозрить. — Оставь меня, — пробормотала она, — я хочу спать.

Он присел на кровать рядом с ней.

— Ты уверена? Но в прошлый раз…

— В прошлый раз я не… — Она сделала вдох и невнятно пробормотала: — Не успела вовремя принять лекарство. — Она мягко высвободила руку. — Все, что мне нужно, — это выспаться.

— Послушай, Джилл. Видишь слева кнопку на телефоне? Если тебе что-нибудь понадобится, все что угодно, нужно только нажать ее, хорошо?

— Да, но… мне ничего не нужно.

Она ждала, но он не двигался с места. Неужели он останется, как той ночью? То, что его забота и сочувствие были искренними, заставляло ее чувствовать себя преступницей. Еще один человек, кроме Молли, хотел заботиться о ней. Странно. Чего ради? У нее не было ответа на этот вопрос.

Но сейчас главное — избавиться от него. Понемногу она расслабилась и заставила себя дышать едва слышно. В конце концов он встал и вышел на террасу.

Оставшись одна, она тут же предалась своей привычке обдумывать все, что с ней произошло.

Она согласилась уехать на остров, надеясь, что здесь у нее будет время подумать о переменах в ее жизни. И о том, почему Колин постоянно занимает ее мысли. И днем и ночью.

Сейчас это время у нее было. Но чем больше она думала, тем неувереннее становилась. Мысли путались. Множество чувств мешало ей сосредоточиться. И все эти чувства так или иначе имели отношение к Колину.

Дес, сказала она про себя. Дес. Дес.

Она повторяла это имя снова и снова, чтобы напомнить себе о своей главной цели. Она согласилась отменить все деловые встречи на ближайшие дни. Она согласилась вместе с Колином работать над развитием земельных участков, хотя никогда раньше не работала с кем-то в паре. И она подвергла себя физическому и эмоциональному испытанию, согласившись на эти уроки с Колином. Все это она делала ради того, чтобы Дес перестал смотреть на нее как на родственницу и увидел в ней женщину. А в результате все ее мысли сейчас заняты Колином. Она и думать забыла, почему согласилась на его предложение.

Джилл сделала глубокий вдох. Ее мозгу не хватает кислорода, хотя они находятся на острове, вдали от шумных, пыльных, многолюдных городов.

Теперь она понимала, почему знакомые женщины теряли голову из-за Колина. Он был невероятно привлекательным и сексуальным мужчиной.

И уроки, которые он давал ей, были насквозь пропитаны его сексуальностью. Чтобы заставить ее привыкнуть к мужским прикосновениям, он сам касался и ласкал ее. Чтобы научить ее танцевать с мужчиной, он танцевал с ней сам. Но в результате ее сознание и ее тело реагировали на близость Колина, как бы она этому ни противилась. При этом он, конечно же, считает, что только временно заменяет ей Деса.

Какие именно перемены произошли в ней? Может, уроки Колина начали приносить плоды? Может, она действительно стала мягче, женственней?

Дес. Конечно, уроки Колина сделали ее мягче и женственнее для Деса.

Джилл чуть не застонала. Несмотря на то что именно такой ответ был ей нужен, она чувствовала, что не может принять его.

Время шло. Трудно было поверить, что ей все еще хотелось спать, но она в самом деле заснула, хотя всякий раз просыпалась, почувствовав, что Колин пришел проведать ее. Он не замечал этого из-за полотенца, закрывавшего ее лицо, стоял у кровати несколько минут, наблюдая за ней, потом снова уходил.

К пяти часам Джилл надоело спать. Ее уловка с выдуманной головной болью помогла ей собраться с мыслями, обрести спокойствие, а главное — вспомнить, зачем она здесь. Еще бы только найти ответы на все вопросы…

Она поняла, что если еще хоть немного полежит в кровати, обдумывая свои проблемы, у нее заболит голова по-настоящему. К тому же она не привыкла бездельничать, а там, за дверью, ее ждал настоящий тропический рай.

Джилл встала и отправилась на поиски Колина. Теперь она чувствовала себя готовой к урокам подводного плавания.

На террасе был накрыт на двоих круглый стол для ужина. В центре горела свеча, окруженная цветками красного гибискуса. Нежная романтичная музыка лилась из динамика. Маленькие, белые свечки были умело расставлены по всей террасе, превращая ее в сказочное царство света и тени. Аромат экзотических цветов наполнял воздух. Теплый ветерок ласкал их лепестки. Полная луна освещала все вокруг серебристым светом. Лунная дорожка бежала от берега к линии горизонта.

Джилл никогда не позволяла себе отдаваться фантазиям, но сегодня она не могла не признать, что все было как в волшебной сказке.

В довершение всего Колин выглядел как воплощение женской мечты, одетый с элегантной небрежностью в светло-зеленую шелковую рубашку, расстегнутую у горла, и светлые брюки.

После ужина Лиана убрала со стола. Она спросила, не хотят ли они еще чего-нибудь, и Джилл решила выпить бокал шампанского вместо десерта, Колин заказал коньяк.

Лиана принесла напитки и пожелала им спокойной ночи. Колин сказал Джилл, что Лиана с семьей живут в другой части острова, где у них есть собственный пляж. Это означало, что они с Колином остались одни в доме.

Джилл откинулась на спинку стула и сделала глоток шампанского. Она чувствовала себя на удивление умиротворенной. При этом знала, что долго это не продлится, и хотела, пока есть такая возможность, наслаждаться этим чувством.

— Знаешь, если бы вы с Десом могли упаковывать такие ночи, как эта, в коробки и продавать, вы заработали бы себе целое состояние. Точнее, еще одно состояние.

На щеке Колина появилась ямочка. Он лениво улыбнулся ей.

— Именно из-за таких ночей я так сильно люблю этот остров.

— Я понимаю тебя. Мне-то всегда нравился рассвет больше, чем закат. И потому, что первые лучи солнца окрашивают небо в дивные цвета, и потому, что рассвет как бы обещает новый прекрасный день. Но в такие ночи, как эта, я готова изменить свое мнение.

— Но ты еще не видела рассветы на острове.

Она кивнула.

— Утром увижу. Я жду наших уроков подводного плавания.

— Я рад. На дне моря скрывается поразительная красота. Я выбрал необыкновенное место для твоих первых уроков. Это риф на глубине пятнадцати футов под водой. Ты увидишь все.

Ей очень понравилась эта идея.

— Как мы туда доберемся?

— На лодке.

— Не могу дождаться.

Он улыбнулся.

— Но ты еще не научилась обращаться с трубкой.

Она покачала головой.

— Я не знаю, как это делается. Когда в нее попадает вода, нужно быстро дуть, так?

— Да, и вода выйдет.

— Но она не должна попасть в трубку, когда ты выдыхаешь и в легких нет кислорода.

Он рассмеялся.

— Вот почему я хотел, чтобы ты попробовала сперва в бассейне. Ну, ты теперь хотя бы знаешь, что тебя ждет в море завтра.

Она рассмеялась.

— Жаль, что у твоей лодки не стеклянное дно.

— Девочка моя, тебе требуется всего лишь немного практики, и все пойдет на лад. Сама увидишь.

Ее пульс участился. Он назвал ее своей девочкой. Хотя такое обращение обычно вырывается бессознательно. Она даже не была уверена, что правильно расслышала.

Еще одна перемена. Если бы четыре дня назад кто-нибудь сказал ей, что она будет с нетерпением ждать урока подводного плавания, она решила бы, что этот человек сошел с ума. А если бы кто-нибудь назвал ее своей девочкой, она пришла бы в ярость.

— Если я забуду, когда мне надо дышать или как работает эта трубка, я просто высуну голову из воды.

— А я буду всегда рядом, чтобы помочь, если что.

Она кивнула.

На этот раз он давал ей инструкции в бассейне, не прикасаясь к ней. Проблему нанесения крема от загара она решила, одолжив его футболку. На оставшиеся открытыми части тела она легко нанесла крем сама.

И если ее сердце пропускало иногда удар при виде восхищения в его глазах или из-за его нечаянного прикосновения, то происходило это оттого, что организм еще не привык к выбранной ею линии поведения.

— Я говорил тебе, как ты прекрасна сегодня?

Ее сердце снова пропустило удар. Если так будет продолжаться дальше, ей придется пойти к кардиологу сразу после возвращения домой.

— Спасибо.

Она выбрала длинное легкое летнее платье в зелено-голубоватых тонах, ласкающее кожу. У него был очень скромный вырез, это и понравилось ей, когда она одевалась к ужину, и совсем нескромные разрезы на юбке, но они бросались в глаза только при ходьбе. Полосочки переплетались на спине, образуя причудливую сетку, заканчивающуюся у талии.

К этому платью не требовался лифчик, и это делало его еще удобней. Еще одна перемена. Впервые она вышла из дома без лифчика на их свидание в клубе «Миднайт блюз». Она вспомнила, что тогда почувствовала себя голой. Сегодня такая мысль ей даже не приходила в голову.

Все, что происходило с ней, происходило так быстро, что она уже ничему не удивлялась.

— Кто-нибудь говорил тебе, что у тебя поразительный вкус во всем, что касается женской одежды?

В его глазах появились искорки смеха. У нее в животе затрепетали бабочки.

— Нет, и в твоих устах это звучит как комплимент. Я уже говорил, что у тебя безупречный вкус.

Она посмотрела на свой бокал шампанского, приподняла его и поставила обратно.

— Ты когда-нибудь привозил сюда женщину?

— Нет.

— У тебя когда-нибудь было что-то подобное с другой женщиной? Я имею в виду уроки.

— Нет.

Его ответы вызвали на ее лице улыбку.

— Даже не пытался уговорить женщину одеться по-другому?

Он рассмеялся.

— Нет, и даже не просил показывать больше тела.

— Не могу поверить.

— Надеюсь, ты не считаешь какие-то вещи, которые я купил для тебя, пошлыми или вульгарными? — Он заколебался. — Может быть, они сексуальные, но никак не вульгарные.

Джилл никогда не думала о том, что может быть сексуальной, пока Колин не обратил на нее все свое внимание. Его уроки, одежда, которую он выбрал для нее, то, как он смотрел на нее и как обращался с ней, заставляло ее чувствовать себя женщиной в полном смысле этого слова.

Для нее это было совершенно ново. Она никогда раньше не думала о себе как о женщине, тем более о сексуальной женщине, и теперь новое это ощущение вовсе не вызывало в ней неловкости. Колин словно разрушил преграды, которые она сама воздвигла вокруг себя, и позволил ей взглянуть на себя другими глазами.

Она глотнула шампанского.

— Знаешь, мне кажется, этими уроками я создала для тебя большие трудности. Я понимаю теперь, что ты был прав. Я отношусь к мужчинам как-то слишком по-деловому. Он пожал плечами.

— Ты сегодня что-то слишком мягкая, если признаешь все это.

Она рассмеялась.

— Наверно, в этом виноваты ночь и шампанское.

— Тогда я просто обязан сделать так, чтобы у тебя было много таких ночей и море шампанского.

Тон у него был такой, словно он действительно считал это своей обязанностью, и ей стало жарко. Прекрати, велела она себе. Все это должен делать для тебя Дес, а не Колин.

Выражение его лица стало серьезным.

— Я рад, что ты вовремя приняла лекарство. Я не был уверен, что ты сможешь выйти сегодня к ужину.

Она испугалась, что выдаст себя, и избегала встречаться с ним глазами.

Он взял ее за подбородок и приподнял так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза.

— Знаешь, ты никогда еще не была такой прекрасной и не смеялась так беззаботно, как сегодня. Неважно, что будет дальше, мне достаточно этих мгновений.

— Неважно, что будет дальше? Ты имеешь в виду, если я не заполучу Деса?

Он пожал плечами и снова взглянул на нее.

— Не хватает одной вещи…

Он взял цветок красного гибискуса со стола и воткнул ей в волосы над ухом. Откинувшись на спинку стула, он изучал ее.

— Великолепно, — прошептал он в конце концов.

Ей стало удивительно тепло при звуке его голоса.

— Знаешь, я кое-что еще поняла. Это касается тебя.

— Даже представить не могу, что бы это могло быть.

— Ты очень терпеливый мужчина.

Он долгим взглядом смотрел на нее, потом спокойно сказал:

— Да, наверно, ты права.

— И еще одно. Я не очень хорошо тебя знаю, хотя мы и вращались в одних кругах последние два года. Я не знаю о тебе даже самого главного.

Колин улыбнулся.

— Это очень хорошо, Джилл.

— Что?

— Ты только что начала еще один очень важный урок, и даже без моей помощи.

— Что ты имеешь в виду?

— Уроки, к которым мы еще не подошли. Они заключаются в том, что тебе нужно проявлять интерес к жизни мужчины, которого ты хочешь заполучить.

— Но я не проявляю интереса к твоей жизни, Колин, — разозлилась она. — Мне просто любопытно.

— Даже лучше. Ладно, о чем бы ты хотела услышать? Я для тебя — открытая книга.

В одно мгновение ее злость исчезла.

— Правда? Что-то не верю я в это.

— Тогда испытай меня.

Его хрипловатый голос был как музыка для нее. От его тембра у нее по спине пробежала дрожь.

— Хорошо, я сказала, что не знаю самого главного. К примеру, что ты делал до того, как мы познакомились. Нет, погоди, давай начнем сначала. Откуда ты родом?

— Из маленького городка на востоке Техаса. Ты наверняка ничего не слышала о нем.

— Возможно, хотя у меня есть земля в восточном Техасе.

— Я знаю, но в другой части.

Ее уже перестало удивлять то, как много он знал о ней.

— Твои родители живут там?

— Я хотел бы, чтобы так было, но… Моя мама умерла, когда мне было двадцать девять. Папа умер пару лет назад.

Она хотела что-то сказать, но горе от потери родителей было незнакомо ей, поэтому пришлось прибегнуть к банальной фразе:

— Мне жаль. У тебя есть еще какие-нибудь родственники?

— Тетя и три кузины.

— Вы близки?

Он кивнул.

— Мы часто встречаемся.

Забавно, но она никогда не думала о том, что у Колина может быть семья, родители, кузины. Он, казалось, появился из ниоткуда. И то, что он поддерживает отношения с семьей, стало для нее сюрпризом.

Ее отец никогда не поощрял близость между ней и сестрами. Скорее наоборот. С тех пор как Тесс вышла замуж, она пыталась изменить это. Но Джилл избегала семейных встреч. Поскольку Кит это удавалось еще лучше, Тесс все же больше общалась с Джилл.

— Расскажи мне о родителях. Чем они занимались?

— Мама была домохозяйкой. Она заботилась обо мне и папе, а еще выращивала овощи в огороде и перерабатывала их. Однажды она выиграла голубую ленточку на конкурсе за свой персиковый пирог.

Ее глаза расширились.

— Даже так?

Он рассмеялся.

— Почему тебя это удивляет?

— По-моему, у тебя была необыкновенная мама.

— Да, это действительно так. Она была замечательной. Я до сих пор скучаю по ней.

Колин в ее глазах всегда был утонченным городским человеком. А оказывается, он вырос в маленьком городке с мамой, которая занималась домашним хозяйством, огородом, готовила еду из выращенных собственноручно овощей. В это трудно было поверить, но она понимала, что люди ее круга, наверно, то же самое думают о ее происхождении.

— А папа?

— У него был большой магазин. Он, конечно, не зарабатывал на нем миллионы, но прибыли как раз хватало нам троим. А это было самое важное для него.

— Теперь я понимаю. Ты вырос в Мэйберри, правильно? Твою тетю зовут Беа, а Энди Грифитс был шерифом в вашем городке, с помощником по имени Барни. А сына его звали Опи.

Он улыбнулся.

— Жаль тебя разочаровывать, но нет. Мои родители были простыми людьми, они растили меня с любовью, учили тому, что такое добро и зло. У меня было замечательное детство. Но когда я вырос, то узнал, что жизнь может быть очень трудной.

— Что произошло?

— Когда мне было десять, папа потерял все.

— Ты имеешь в виду магазин?

— Магазин, дом и большую часть имущества. Ему пришлось продать машину и купить старый подержанный грузовик, который еле передвигался. И все из-за того, что отец слишком доверял бухгалтеру, который отвечал за все денежные дела в магазине.

— Но почему твой отец так ему доверял? Разве не заметно было, что он мошенничает?

— Может, и заметно, но папа закончил всего восемь классов. Его отец умер, и ему пришлось рано начать работать, чтобы помочь матери. Такое часто случается в восточном Техасе. В общем, к тому времени, как папа заметил, что что-то не в порядке, было слишком поздно. Негодяй оставил отца без денег и с громадными долгами.

Она выпрямилась на стуле.

— Надеюсь, его поймали?

— Да, но он уже успел потратить деньги. Его посадили, однако папе с мамой это не помогло. Люди, которым он оказался должен, потребовали выплаты денег.

— Вероятно, это был удар для твоих родителей.

Он кивнул.

— Да, но в том, что произошло, была и хорошая сторона.

— Как ты можешь говорить такое?

— Наблюдая, как мои родители боролись с трудностями, я учился жизни. Я никогда не узнал бы ее, если бы с нами не произошло этого несчастья.

— Не понимаю. Что же они делали?

— Прежде всего сохраняли достоинство и гордость. Нам пришлось переехать в один из самых маленьких и грязных домов города, но мои родители никогда не показывали, что их смущает нищета. И я тоже не стыдился этого. Несчастье не сломило их. Они оставались любящими и заботливыми родителями.

— Но как? Как они справлялись? Где они брали еду и покупали одежду?

— Мама, как и прежде, выращивала овощи, только в три раза больше. Продавала их соседям. Одежду она покупала в сэконд-хэнде. У меня была только пара джинсов и три футболки, но они всегда были выстираны и тщательно выглажены. Гладила она и для других.

Когда я лучше понял, что произошло с родителями, то стал еще больше гордиться ими. Они так сильно любили друг друга! Ложась спать, я часто слышал, что мама не ложится и ждет возвращения отца, чтобы накормить его горячим ужином. Она растирала ему плечи, когда он возвращался, измученный тяжелой работой. И все это время папа боролся, чтобы вернуть назад свой магазин. Он работал на двух работах, иногда на трех, но никогда не жаловался. Никогда не сдавался и не отступался от своего намерения. Благодаря терпению и тяжелому труду он в конце концов сумел выкупить магазин.

Как зачарованная, Джилл ловила каждое его слово.

— Это невероятная история, Колин.

— Мои родители были замечательными людьми.

— Я бы хотела познакомиться с ними.

— Почему?

— Потому что они сделали тебя таким человеком, какой ты сегодня.

Он посмотрел ей в глаза. Потом улыбнулся.

— Осторожно, ты почти сделала мне комплимент.

Она улыбнулась.

— Тебе не нужны мои комплименты. Я не знаю более уверенного в себе человека, чем ты. Твои родители смогли с честью выйти из труднейшего положения, и это научило тебя бороться.

— Да, но потерять материальные ценности — это не самое трудное в жизни. Потерять любимого человека — вот что по-настоящему страшно.

— Конечно.

— Теперь я знаю, почему ты такой терпеливый, — продолжала Джилл. — Как и твой отец, ты умеешь терпеливо ждать и добиваться желаемого.

— Ну, теперь тебе известно обо мне все.

Не все, подумала она. Она узнала о его детстве, но он наверняка о многом не рассказал ей.

— Еще хочу тебя спросить. Как ты превратился из мальчика с одной парой джинсов в мужчину, который может купить все, что пожелает?

— Так же, как мои родители, — благодаря достоинству и гордости. Я рано начал работать, но мой отец никогда не разрешал мне прогуливать школу. Он не хотел, чтобы со мной произошло нечто подобное. Отец взял на себя заботу о матери и о деньгах для семьи. Моим главным занятием должна была быть школа. Учился я хорошо. Мне кажется, я никогда не видел моих родителей такими счастливыми, как в тот день, когда я окончил колледж. Даже когда папа получил назад свой магазин или когда я начал зарабатывать большие деньги.

— Представляю. — Она действительно могла представить себе эту сцену. — И что ты делал после колледжа? Поехал в Даллас?

— Да, первые восемь лет я жил там. Начал работать и заводить контакты. Одно следовало за другим, и скоро я заработал свой первый миллион.

— Восемь лет — это очень мало, чтобы сделать состояние. Я знаю.

— Да, но не забывай, что я с детства был приучен к тяжелой работе. И встретил Деса в самый первый мой год в Далласе, — он сделал паузу. — Я многого добился за эти восемь лет.

— Чего именно?

— Прежде всего сумел дать моим родителям то, чего у них не было: хорошую машину, уютный дом, мебель. Раньше они никогда не ездили отдыхать. И не уехали бы, если бы я не упаковал их вещи и силком не посадил в такси.

— Как меня, — усмехнулась она.

Он улыбнулся.

— Да, я привез их сюда, когда готова была еще только часть дома. Им очень понравилось на острове. И я устроил им пенсию, чтобы им больше не пришлось работать. Я сказал им, как горжусь ими и как благодарен за все, чему они меня научили.

У Джилл в горле застрял комок. У нее никогда не возникало желания поблагодарить своего отца.

— Но потом моя мама внезапно умерла. Папа был безутешен. Мне пришлось вернуться домой и вести свои дела из задней комнатки в помещении магазина при помощи компьютера, факса и модема. В те дни, когда я не опасался за отца, я ездил на несколько дней в Даллас. Но всегда приезжал обратно, потому что у отца было слабое здоровье и нельзя было надолго оставлять его одного. Он не хотел прекращать работу в магазине, и я помогал ему, стараясь делать вид, что мне это не доставляет никаких трудностей… Мы жили на заработанные мною к тому времени деньги, — продолжал Колин. — А потом папе стало хуже, и я вынужден был безотлучно находиться с ним.

— Почему? Ты мог бы кого-нибудь нанять ухаживать за ним.

Он посмотрел на нее.

— Мне это было вовсе не в тягость. Я был счастлив заботиться о нем и был счастлив, что у меня есть деньги, чтобы обеспечить ему комфорт. — Он потянулся за коньяком и сделал глоток. — Вот почему я вернулся в общество только два года назад. До этого у меня были более важные дела.

Она сидела, пытаясь обдумать все им сказанное.

— Знаешь, твое право верить, что ты всего добился исключительно благодаря урокам, полученным от родителей, но я-то полагаю, что этому помогли и твои способности.

— Способности?

— Ты очень умен. Я видела, как ты работаешь. Ты всегда знаешь, куда нужно вложить деньги и как вести дела. И еще ты умеешь убеждать других вкладывать деньги в те проекты, которые — ты уверен — принесут прибыль.

— Вообще-то да, ни один из этих людей не потерял ни цента.

Она улыбнулась.

— Не знаю, в курсе ли ты, но в определенных кругах твое имя произносят с уважением.

— Забавно, я тоже слышал, как твое имя произносили с придыханием.

Она рассмеялась.

— Тебе нужно чаще делать это, — сказал Колин.

— Что именно?

— Смеяться. — Он взял ее за руки и поднял со стула. — Достаточно разговоров о прошлом. Давай-ка займемся настоящим.

— Как?

— Потанцуем!