Ушедший Род. Книга 3: Неофит

Глава 14

Говорю со Степановым, и с каждым словом мне становится чуть беспокойнее. Не сильно, но довольно заметно. И это довольно странно — вроде не с чего. Даже оглядываюсь. Тревожно. В Поле опасности тоже никакой нет, ладно. Прислушиваюсь к себе. Нет, точно не непосредственно. Ближайшее будущее вроде безопасно, кораблю нормально, находящимся здесь вроде тоже. Нет. Со мной непосредственно не связано.

Слышу тихий разговор на повышенных тонах. Так. Вхожу в кают-компанию.

У входа пятеро военных чего-то эмоционально доказывают Стасу. Тот с ними соглашается, но в тоже время, не пускает их дальше предбанника. И готов идти на конфликт, но не пускать. При этом все эти повышенные тона и эмоции проходят шепотом, так как целители продолжают работать, и военные этому уделяют больше внимания, чем непонятному флегматичному, в общем-то парню, стоящему у них на пути.

— Что случилось? Кто вы? — быстро пересекаю кают-компанию. Нет, тревожность не связана с этими ребятами. Это отдельное чувство.

— Мы команда на перегон. — Тихо, но настойчиво говорит главный в этой пятерке. — Пацан, позови хозяина корабля, или просто начальство. Мы доложимся и уберемся к чертям, раз мы не нужны. Нас и так из увольнительной сдернули.

— Спокойно, господа, — слегка улыбаюсь я. — Я хозяин, а вызвал вас представитель имперской безопасности, так что и отпустить может только он. — военные подбираются. — Сейчас он занят. Правда. Там допрос, и его вам лучше не прерывать. Но вы можете расположиться здесь, подождать, если не будете мешать нашим целителям.

— Да, я вижу, что у вас тут лазарет. Не боись, не побеспокоим, — кивает военный. Представляется. — Можешь меня звать Климом, парень. Ты точно хозяин этого агрегата?

— Да. Документы пока не покажу, но распоряжаться могу.

— Тогда я тут посижу, а моих орлов может проводишь в рубку и машинное отделение, а? Надо посмотреть, с чем работать придется. — Клим оглядывается.

— Не вопрос. Кто идет в рубку? — спрашиваю у военных. Один из них кивает. Киваю в ответ. — Так, тогда вы со мной, а остальные со Стасом. — Обращаюсь к сокоманднику Ольги. — Поможешь? — тот кивает. Машет рукой, и трое из военных тихо, почти на цыпочках, проходят мимо целителей к двери на лестницу в машинное отделение.

Клим устраивается на одном из стульев, а я запускаю в рубку еще одного военного.

— Так. Примерно понятно, — окидывает взглядом рулевую аппаратуру. — Куда простраивать путь?

— Примерно к Смоленску-2. Или к ближайшему воздушному порту с ангарами для хранения кораблей рядом. Там нужно будет оставить корабль на долговременное хранение, вам вернуться, а нам, почти двум десяткам людей, добраться до Смоленска-2. Вот такие примерно задачи.

— Понял. Мне нужно полчаса, я предложу варианты. Там не просто — зона охраняемая, не везде пустят парень.

— С представителем Имперской безопасности на борту? — удивляюсь. — Везде пустят, думаю.

— Ты думаешь он с вами полетит? На этой колымаге…ммм… — бросает на меня взгляд, чуть пожимает плечами, усмехается, — на этом корабле? Не обижайся, парень. Хорошая машинка, надежная. Но медленная. А они белая кость, с простыми смертными не катаются.

— Может вы и правы, — соглашаюсь. — Посмотрим.

Военный кивает. Достает из баула какие-то карты.

— Я тогда пару вариантов предложу, — тоже соглашается со мной. — Чего только в мире не случается.

Снова киваю в ответ и выхожу опять в кают-компанию.

Тихо заглядываю в капитанскую каюту. Похоже как раз успеваю к концу допроса. Закрываю за собой дверь. Матвей с крупными каплями на лбу, уточняет какие-то имена из списка. И по-видимому, делает это уже во второй раз. Десятки щупов менталиста буквально прошивают бандита насквозь. Он, кажется не столько по ним собирает информацию, сколько поддерживает разум бандита от распада.

Тихо присаживаюсь. Мешать сейчас не самая лучшая идея. Работа безопаснику очевидно дается непросто.

Наконец, бандит словно делает выдох, и обмякает у стены. Кажется этот тоже закончился.

Матвей тяжело переводит дух.

— Устал я чего-то. — оборачивается. — А, Макс! Там переводчик не пришел?

— Нет, только перегонщики вас ждут. Я просил их не беспокоить пока.

— Это хорошо. Спасибо. Сейчас минутку только передохну, — безопасник поднимается на ноги. — Это хорошо, что не пришел. Два таких вмешательства подряд я бы проводить не хотел бы. Нужно пойти поесть что ли. У тебя с этим как на борту?

— Только пайки, — пожимаю плечами. — Не до того было. У кого их взять вы знаете. Только целителей не отвлекайте. Там еще пара человек у них осталась.

— Хорошо, ты со мной? — спрашивает Матвей у восточника. — Есть, говорю будешь?

— Нет. Иди, Матвей. Я бы тут пока посидел. — Доржат о чем-то задумывается. А я ловлю в эмофоне краткую фразу «останься». Интересно.

— Ну как знаешь. — Разворачивается. — Макс, где там главный у перегонной команды?

— У рубки сидит. Климом представился. Вас ждет, — киваю на дверь.

Безопасник выходит.

— Что ты хотел? — спрашиваю в лоб у мужика.

— Не я, а ты. Ты же чувствуешь тревогу, да? — восточник поднимает голову, откидывается спиной на стенку каюты.

— Да, откуда ты знаешь? — смотрю на мужика.

— Ну так напряжение в воздухе. В мыслях, вокруг. Ты ищешь, но не там.

— Хорошо, что не так?

— Нужная тебе ветвь будущего может оборваться. Ты это чувствуешь, но не можешь повлиять. Тебе, Странник, от этого нехорошо.

— Почему ты так думаешь? — немного удивляюсь. Из предсказаний будущего сталкивался только с прогностикой, но там это все-таки выбор варианта из просчитанного веера вероятностей. Это все-таки не предсказание. Ну и еще пара слов Люды, по поводу гадалки. Это смешно, но расспросить ее все равно стоит чуть позже.

— А мне духи сказали, — спокойно говорит Доржат. — И ты, вообще-то можешь увидеть, что тебя беспокоит. У тебя это получиться может.

— Так, — а это уже интересно. — Как?

— Вспомни как ты тянулся до диска. Только дотянись до тревоги. А я тебе духа дам. Он посмотрит. А вот поймешь или нет его, от магии зависит — хорошо покормишь — может и поймешь. Плохо — точно не поймешь. На тебе ограничителей же нет, магию можешь не жалеть, — говорит Доржат. — Пробовать будешь? Я прослежу, чтобы тебя не обидели.

— Конечно! — я даже словно просыпаюсь. Новое! Да еще и из направления, про которое я и не слышал. Дайте два раза! — Что нужно делать?

— Сядь на пол. А то падать больно. — Доржат ногой отодвигает труп бандита. Я провожаю его глазами. — Не бойся, его дух уже ушел. Эта дверь закрыта, да и я рядом. Садись сюда. — показывает на место в центре каюты.

Сажусь.

— Закрой глаза. И тянись к тревоге.

Закрываю, оставляю половину точек внимания на внутреннем мире. Я все-таки этого мага не знаю, так что умеренная паранойя — это важно. Если что, контур да плюс ускорение успеют меня выдернуть из любого состояния. Да еще и «скрыт»… нет, можно спокойно пробовать. Отреагировать на нарушение периметра разума я точно смогу. Нормально.

Вспоминаю чувство тревоги и начинаю тянуться к нему, словно пытаюсь вспомнить нечто важное, или заглянуть туда, где никогда не был. В принципе, это не сложная идея. Мужик же даже подсказывает как — так же как тянулся к диску. Там же я тоже никогда не был.

Тянусь, и в общем понимаю, что это как с выпавшим из памяти словом. Когда вертится на языке, но не можешь вспомнить. Так и тут. Я вроде близко к своей тревоге, но не ухватить.

Слышу несильный ритм*. Оставшееся внимание прекрасно отслеживает действия Доржата. А через секунду маг начинает петь, каким-то нутряным голосом. Я так повторю, только если буду не петь, а рычать. И то секунду-две. А у мага даже мелодично выходит. Но повторить — нет, не смогу. Наиграть бы еще да, но так петь горлом — не думаю, что связки вообще выдержали бы, даже если бы мне такое стало бы нужным.

Чувствую что-то вроде присутствия, на грани чувствительности. Примерно такое же чувствовал в Лесу, только плотнее. Там даже намерение было понятно. Тут, правда, намерение тоже очевидно — дай! дай! Ну в общем-то Доржат только что предупреждал. Легкий такой, словно стук в сознание. Направляю в «присутствие» магию. Сначала несильным потоком, потом чуть посильнее. Таким, который спокойно перекрывается источником.

Дух, а это видимо, как раз он и есть, сначала замирает, и я почти прекращаю ощущать его присутствие. Почти. Но не совсем. Все чуть замирает, словно на гребне волны, мгновение, и я уже качусь вниз. Быстрее и быстрее, буквально врезаясь в свою тревогу.

Я словно зависаю где-то посреди белого пространства. В котором обнаруживаю стоящего неподвижно Бориса. Неожиданно. Маг не двигается, и не дышит. Просто замер.

Потом в этом же пространстве проявляется грузная фигура. Присматриваюсь. Хм. Его я тоже знаю. Это ректор лицея.

Обе фигуры замирают посреди белого пространства. И только их взаимное расположение позволяет предположить, что они стоят друг напротив друга на небольшой площадке.

Я словно облетаю это место вокруг. Мне видно обоих магов, и видно значительно лучше, чем если бы я смотрел зрением. Скорее эту площадку я словно вижу Аспектом, разве что значительно тоньше. Так, что влиять я тут не могу ни на что. Только наблюдать.

Два мага одновременно делают шаг друг к другу. Поднимаются щиты магии вокруг, и становится понятно, что это круг дуэльной арены. Воображение мгновенно дорисовывает песок. А может, просто позволяет ему проступить, посреди белой бесконечности.

Теперь в этом месте существуют всего два человека, и я, в качестве всевидящего наблюдателя.

— Про Род ты зря сказал, Борис, — говорит фигура ректора. Его слова словно повисают в воздухе красными, раскаленными яростью тучами, несмотря на спокойный тон. — Так бы умер быстро. — Ректор немного расслабленно начинает идти вдоль границы дуэльной арены.

Борис так же спокойно начинает двигаться в противоположную сторону. Скорость повторяет идеально.

Где-то со стороны раздается сигнал к началу поединка, но маги его позволяют себе проигнорировать.

— Если бы я не упомянул твой Род, Зимородов, ты бы не принял вызова. И спокойно ушел бы по своим делам. Из-за оскорбления тебе, ты бы послал договариваться о поединке секунданта, как и положено по Уложению. Когда бы он пришел, договорился бы — не известно. А время было бы упущено. А вот оскорбление Рода проигнорировать ты уже не мог. Тебя не понял бы никто, и ты бы стал изгоем даже среди своих, кто бы они ни были эти свои. На то и был расчет, граф. Да и кроме меня, ты прав, ни от кого ты бы вызова просто не принял бы. Не по рылу, так ты говоришь, да?

— А сейчас что изменилось, Кошкин? Хитро конечно, молодец. Единственный способ проигнорировать клятву лицея — это дуэль, хорошо, тут ты сообразил. А за оскорбление для клятвы подошли исчезающие по моему слову ученики, допустим. Но чего ты выиграл, Кошкин? Ты проиграешь, и я пойду спокойно по своим делам. Не эти же плебеи меня останавливать будут? Они меня даже коснуться не имеют права.

— Поэтому я и влез, Зимородов. — Равнодушно говорит Борис. — Я не хочу, чтобы ты жил. Ну или, хотя бы, не хочу, чтобы ты жил хорошо.

По мере разговора, буквально сразу же после сигнала, Кошкин начинает накладывать на себя зубодробительные конструкты. Этого совершенно не видно, так как делает он это без жестов, а практически только помогая себе легкими, почти незаметными движениями пальцев.

Более того, в этом белом поле сразу становится заметна разница между магами.

Ректор сразу же после звука гонга начинает наращивать контроль за окружающим пространством. Я буквально вижу, как от мага расходятся измененные струи воздуха. Превращаются сначала в плоскости, а потом соединяются друг с другом. Каждую секунду пространство арены подчиняется ректору. Он воздушник? Ох как неприятно. Хотя-я-я. Воздух для магов сейчас — это просто воздух. самостоятельный элемент, пронизанный эфиром. Чем больше эфира, тем больше летучесть. Или что-то в этом роде. Ладно.

А вот Борис идет совсем по другому пути. Маг контролирует, и это мне сейчас прекрасно видно небольшую вытянутую сферу вокруг себя, причем контролирует очень хорошо. Мне даже кажется, что с магом и перемещается весь воздух, что находится внутри этой сферы. Но это только кажется. Кроме того, Борис накладывает на себя десятки тонких конструктов, которые проявляясь один за одним, почти сразу же строят структуру, окутывающую мага. Я узнаю куски регенерации, куски похожего каста, что накладывала Ольга, в свое время. Знакомые куски от Ольгиных баффов. То есть маг идет по пути не изменения окружающего, а усиления себя, внутри этого окружающего.

Последним кусочком пазла становится упрощенная структура очков артефактора, которую Борис накладывает на глаза. То есть теперь, скорее всего, он быстрее, резче мага-противника, да еще и видит его касты. Может без подробностей, но все же это огромное подспорье.

— Хорошо, что твое мнение, Кошкин, не важно совсем. И то чего тебе хочется, или не хочется, не имеет значения. Но перед смертью, может все же скажешь, почему? Почему ты так реагируешь? Не из-за подростков же.

— Потому что ты захотел уничтожить мое будущее, Зимородов. Такая мотивация тебе понятна?

— Такая — понятна. Но ты же понимаешь, что условия твоего возвращения это чистая формальность, да, Кошкин? Тебя же убрали навсегда. Не это — придумали что-нибудь иное. Так что в каком-то смысле это не я, а ты виноват в смерти своих учеников.

— Хм. А ты не знаешь еще, да? Не только Рысев нашелся. Там почти все, кого ты продал нашлись. И рано или поздно, мы спасем их всех. Хоть и не сейчас, конечно же.

Тут ректору начинает казаться, что пространство достаточно под его контролем. Воздух внутри купола арены словно делает вдох, и в сторону Кошкина несутся ударные техники воздуха. Простые и посложнее. Стихия словно начинает изгибаться почти живыми змеями, исчезает в каком-то месте, а где-то давление мгновенно увеличивается. Маг даже приказывает воздуху уйти из области, где остается Борис. Но внутри сферы Кошкина, ректор власти не имеет, так что там дышать у Бориса прекрасно получается.

Не добившись быстрой победы волей, ректор раз за разом пытается создать сложные конструкты. И создает их почти мгновенно. Вот только Кошкин разрушает эти попытки, так же раз за разом уничтожая узлы заклинаний. И это понятно только мне, так как это я вижу, и Борису, потому что именно он раз за разом делает. И делает последовательно, разрушая именно те узлы, что необходимо, и не более того.

Для ректора же, заклинания просто вдруг теряют стабильность, и это его изрядно раздражает. Он и так к моменту начала боя раздражен, но сейчас мысленная усталость начинает накапливаться семимильными шагами, а с ней и злоба.

Ректор раз за разом пробует новые техники, но и они рассыпаются. Все же понимание, хоть и примерное, что за конструкт строит твой оппонент, дает огромное преимущество, чем Борис и пользуется.

В какой-то момент Зимородов раздражается чуть больше, и снова переходит на прямой контроль стихии.

Вокруг Кошкина начинает закручивается маленькое торнадо, начинают бить молнии. Сам воздух вдруг кристаллизуется в опасные острые сосульки, которые мгновенно летят в голову магу. Кошкин, все с тем же спокойным лицом купирует, уворачивается, и почти все время атакует.

В какой-то момент перестает быть даже понятно кто где из магов. Обмен конструктами и проявлениями стихии достигает запредельных скоростей, и только ускорение позволяет мне видеть больше.

Борис постепенно начинает отставать от ректора в создании конструктов. Иногда, даже ошибаться. В какой-то момент слетают конструкты-очки, а Кошкин восстановить их просто не успевает.

— Попался! — счастливо смеется ректор, поднимая Кошкина над землей. Да, он так и не может пробить кокон мага, но от может его поднять вместе с его коконом над землей.

Ректор начинает что-то формировать, я вижу в ускорении, но Кошкин катастрофически не успевает отреагировать. Он просто не увидит. И я, просто по памяти, как делал в так-сети сотни раз, словно существуя в режиме планирования ударов сбрасываю Кошкину всю эту картинку как объемное воспоминание.

И этого хватает. Не знаю, как он воспринимает полученную картинку, и вообще воспринимает ли ее Борис. Но действует Кошкин так, словно воспринимает.

Точными кастами почти одновременно, Кошкин опять сбивает конструкты ректора. И, наконец, видимо заканчивает большую структуру, которую строит атаками под его ногами. Конструкт запускается и в следующую секунду, Зимородов, оказавшийся с помощью раздерганных перемещений Кошкина точно в фокусе нарисованной структуры падает без сознания.

*в обычном варианте нужен бубен с душами. Но если контракт заключен давно, а у «коллеги-безопасника» так и есть — это же его чуть ли не основной метод работы, то дух может приходить на простой контракт и так. Мелодия — это скорее как имя нужного духа. Призыв, что ли… Примерно так и в нашем мире.