Узы крови

Глава девятая

Андре ждал на стоянке у одного из черных мерседесов семьи, готовый везти меня к дому Стефана. Как будто я спятила и сяду в машину с малознакомым вампиром!

Вопреки возражениям Андре я поехала за ним на своей машине. Так безопаснее, а кроме того я смогу сразу от Стефана ехать домой; иначе Андре пришлось бы везти меня к дядюшке Майку.

Конечно, отчасти он был прав: по дороге можно поговорить и выработать план действия. Если бы я доверяла ему чуть больше, и если бы завтра мне не нужно было на работу. Счета не будут ждать из-за того, что мой друг разрезан на гамбургеры, а госпожа вампиров хочет, чтобы я нашла колдуна, убившего около полусотни человек.

Я крепче взялась за руль, стараясь не смотреть на приборную доску, по которой Стефан, всегда спокойный, невозмутимый Стефан, ударил кулаком. Что его так рассердило? То, что колдун его побил?

Что сказал Стефан? Он понял — с его памятью что-то неладно, потому что он не помнил меня. Как будто я для него не важна.

Стефан вампир, напомнила я себе. А вампиры — это зло.

Я протянула руку и коснулась вмятины. Он сделал это, потому что меня обидели, подумала я.

А он для меня важен? Я не хочу, чтобы он уходил навсегда.

Дом Стефана стоял на холмах Кенневика, в новом микрорайоне к западу от 395 автострады. Большой кирпичный дом хаотической планировки, с большим кольцом подъездной дороги. В таких домах вырастают целые поколения детей. В окружении домов с фальшивыми колоннами, с окнами высотой в два этажа, он должен был выглядеть неуместно. Но на самом деле казался довольным собой. Я легко могла представить себе Стефана в таком доме.

— Лучше постучись, — сказал Андре, когда я вышла из машины. — Меня они сегодня уже не впустили и не без причины. Стефан мог простить мне Дэниэла, но его стадо помнит.

В его голосе звучало легкое сожаление, как у ребенка, разбившего мячом окно.

Несмотря на поздний час, во всех окнах горел свет. Когда я подумала над этим, то решила, что вполне естественно, если люди вампира подолгу не ложатся спать.

Когда Марсилия направила нас сюда, мне это показалось логичным шагом. Но я не подумала, что это значит.

Я помешкала, прежде чем постучать. Мне не хотелось встречаться с людьми Стефана, не хотелось думать, что он держит их, как фермер — стадо овец. Стефан мне нравился, и я хотела, чтобы так и оставалось.

Занавеска на окне рядом с дверью чуть дрогнула. Они уже знают, что мы здесь.

Я позвонила.

За дверью послышался шум, как будто там собралось много людей, но, когда дверь открылась, на пороге стоял только один человек.

Женщина выглядела на несколько лет старше меня — лет тридцати пяти. Темные кудрявые волосы до плеч. Строгая сшитая на заказ блузка и слаксы; с виду — деловая дама.

Она могла бы показаться привлекательной, если бы не распухшие красные глаза и нос и слишком бледная кожа. Она, Молча приглашая, сделала шаг в сторону. Я вошла, но Андре резко остановился на пороге.

— Ты должна пригласить меня снова, Наоми, — сказал он.

Она ответила дрожащим голосом:

— Нет. Пока он не вернется. — Потом посмотрела на меня и спросила: — Кто вы и что вам нужно?

— Меня зовут Мерседес Томпсон, — ответила я. — Я пытаюсь выяснить, что случилось со Стефаном.

Она снова кивнула и, ни слова не сказав Андре, закрыла дверь.

— Мерседес Томпсон, — сказала она. — Стефану вы нравились, я знаю. Вы вступились за него перед другими вампирами, а когда сочли, что у него неприятности, позвонили нам. — Она посмотрела на дверь. — Стефан отменил для Андре допуск в дом, но я не была уверена, что это сработает теперь, в его отсутствие. — Она снова повернулась ко мне и с видимым усилием сосредоточилась. Когда она не боится, то выглядит привлекательнее. — Чем могу помочь, мисс Томпсон?

— Не похоже, чтобы вы стремились помочь.

Конечно, можно и более вежливо обращаться к тем, кто кормит своей кровью вампиров, но я не знаю как.

— А чего вы ожидали? — едко спросила она. — Бледных детей, покрытых татуировками и следами укусов?

— М-м-м, — сказала я. — Я видела Дэниэла.

Ее выразительные глаза затуманились.

— А, Дэниэл. У нас есть еще несколько таких же. Так что стереотип присутствует, но распространяется далеко не на всех. Идите в стаю другого вампира, там вы скорее увидите то, чего ожидали. Стефан совсем не типичен. — Она глубоко вздохнула. — Пройдем на кухню, я налью вам чаю, и вы сможете задавать вопросы.

В доме, кроме Стефана, жило не меньше десяти человек: я чуяла их. Они не показывались, когда Наоми вела меня на кухню, но я слышала поблизости шепот. Я вежливо не стала заглядывать в комнату, откуда он доносился.

Посредине кухни стоял большой стол, который не вошел бы ни в одну из комнат моего трейлера. Наоми пододвинула высокий стул и села, знаком предложив мне последовать ее примеру. Когда она садилась, ее волосы обнажили безупречную кожу шеи.

Она заметила мой взгляд и отвела волосы назад, чтобы я увидела: никаких красных следов нет.

— Довольны? — спросила она.

Я перевела дух. Она хочет, чтобы я чувствовала себя неловко, но волна адреналина, накрывшая меня в трактире дядюшки Майка, давно схлынула, и я чувствовала только усталость.

Я тоже откинула волосы и показала следы укуса на шее. Они почти зажили, поэтому я сбросила повязку, но кожа еще была красной и блестящей. Вероятно, останется шрам.

Она со свистом втянула воздух и наклонилась к моей шее.

— Это сделал не Стефан, — сказала она, но с меньшей убежденностью в голосе, чем раньше.

— Почему вы так сказали? — спросила я.

— Вас кто-то погрыз, — ответила она. — Стефан более осторожен.

Я кивнула.

— Это сделала тварь, на которую охотился Стефан.

Она расслабилась.

— Точно. Он говорил, что она напала на вас.

Стефан ей говорил. Обнадеживающий Знак.

— Да. — Я пододвинула второй стул и забралась на него. — Вы знаете, куда Стефан пошел вчера ночью?

Она покачала головой.

— Я спрашивала. Он не захотел сказать. Объяснил, что не хочет, чтобы мы искали его, если он не вернется.

— Он беспокоился о вас?

— Да, но не так, как вы думаете, — сказал у меня за спиной новый голос.

Я оглянулась и увидела молодую женщину в мешковатой одежде и с длинными прямыми волосами. Не глядя на нас, она приоткрыла холодильник и изучала его содержимое.

— Как это? — спросила я.

Она подняла голову и посмотрела на Наоми.

— Он боялся, что, пытаясь спасти его, она погубит всех пас. Понимаете, если умрет он, умрет и она. Не сразу, но скоро.

— Я тревожусь не поэтому, — солгала Наоми. Это я поняла по ее голосу.

— Понимаете, у профессора лейкемия. — Девушка помоложе достала пакет с молоком и отпила. — Пока она выступает в роли банка крови, обратные донации Стефана сдерживают ее болезнь. Если он погибнет, она… — Девушка коротко задохнулась и с довольным выражением снова посмотрела на Наоми. — За это она стала вести дела Стефана, платить его долги, выплачивать налоги, делать покупки в магазинах. Эй, Наоми, у нас сыр кончился.

Она поставила пакет на место и закрыла холодильник.

Наоми слезла со стула и повернулась лицом к девушке.

— Если он мертв, кончилась твоя свобода. Придется тебе вернуться к матери и ее новому мужу. Если госпожа не возьмет тебя и не отдаст другому вампиру. Может, тебя захочет Андре.

Девушка-подросток смотрела на нее холодным насмешливым взглядом. Наоми повернулась ко мне и сказала:

— Она знает не больше меня.

Еще раз сердито посмотрела на девушку и удалилась. Девушка явно вышла победительницей из столкновения. Я подумала, что из нее бы получился хороший волк.

— Меня зовут Мерседес Томпсон, — сказала я, поворачиваясь так, чтобы небрежно облокотиться на стол. — Я ищу Стефана.

Она оглянулась, как будто тоже его искала.

— Да, его здесь нет.

Я кивнула и поджала губы.

— Знаю. Один из волков, с которым он был, вернулся еле живой.

Она задрала подбородок.

— Стефан говорил, что ты не вервольф.

— Это верно, — подтвердила я.

— Всякий, кто способен одолеть Стефана, стариной Андре, — она кивнула в сторону двери, — просто пол вытрет. Почему ты считаешь, что сможешь с ним справиться?

— Так считает Марсилия.

Я видела, какое впечатление произвело это имя на нее. На мгновение даже сквозь густую волну темных волос, закрывавших ее лицо, я заметила страх. Страх поднимался из самой глубины дома. Все здесь очень боятся. От дома просто разит страхом.

— Если Стефан не вернется, — проговорила она очень тихо и каким-то постаревшим голосом, — мы все умрем, не только доктор Тайтбричс. Рано или поздно умрем все. Госпожа не станет нас освобождать — чтобы не болтали. Она раздаст нас другим вампирам, поместит в их зверинцы. А другие вампиры не так деликатны со своей пищей, как Стефан. Когда они голодны, они забывают о всякой сдержанности.

Я не знала, что сказать такого, что не прозвучало бы банально, поэтому ухватилась за одну из нитей ее речи и принялась разматывать.

— Стефан держит вас живыми дольше, чем другие?

— Он не убивает никого из своего зверинца, — сказала она. Я вспомнила, что Лондонский зоосад когда-то называли зверинцем. Девушка с деланной небрежностью пожала плечами. — Ну, почти никого. Когда он берет нас, мы остаемся у него пару лет, а потом получаем свободу. Кроме Наоми, конечно, но это особый случай.

— А почему пару лет? — спросила я.

Она бросила на меня взгляд, говоривший «ну и дура!».

— Столько ему требуется, чтобы установить достаточно глубокую связь. Только тогда он уверен, что мы никому не расскажем о вампирах.

— А ты сколько была со Стефаном?

— В этом августе исполнится пять лет, — сказала она, хотя ей не могло быть больше двадцати. Я постаралась скрыть потрясение, но не слишком удачно, потому что она насмешливо посмотрела на меня и сказала:

— Двенадцать. Мне было двенадцать. Должна сказать, что Стефан был огромным шагом вперед по сравнению с моими родителями.

Вампиры — это зло. Странно, как я стараюсь забыть об этом, когда думаю о Стефане.

— Ты, вероятно, знаешь о вампирах гораздо больше меня, — сменила я тему, пытаясь разузнать побольше. — Я выросла с вервольфами, и хотя мы со Стефаном знакомы давно, говорим преимущественно о машинах. Не возражаешь, если я задам несколько вопросов?

— Что ты хочешь знать?

— Что ты знаешь о твари, на которую он охотился?

— Он с нами не разговаривал, — ответила она. — Но часто беседовал с Дэниэлом. Он сказал, что это демон-колдун.

Я кивнула.

— Похоже на правду. Очевидно, если я смогу убить вампира, демон уйдет. И демона-колдуна больше не будет. Марсилия объяснила мне, как убить вампира.

Я замолчала — пусть обдумает услышанное. Она была умна, и ей не потребовалось много времени, чтобы прийти к тому же заключению, что и я.

— Вот это да! Все равно страшно, даже когда у тебя госпожа в разведчиках. Конечно, я расскажу тебе все, что ты хочешь узнать. — Она смерила меня взглядом. Мои слова произвели на нее большое впечатление. — Она правда считает, что ты сможешь убить эту тварь?

Я хотела кивнуть, но воздержалась.

— Понятия не имею, что думает Марсилия. — Дядюшка Майкл не считал глупым мое намерение сразиться с колдуном. Но могу ли я верить малому народу больше, чем вампирам? Я пожала плечами и сказала правду: — На самом деле мне все равно. Либо убью колдуна, либо умру, стараясь это сделать.

— А что она тебе сказала?

— Что убить вампира можно колом в сердце, святой водой или солнечным светом.

Девушка привалилась бедром к холодильнику и покачала головой.

— Послушай. Деревянный кол работает, но лучше, если это дуб, ясень или тис. И все равно потом нужно отрезать голову, а не то он воскреснет. Помни: мертвый вампир — это пепел. Если тело сохранится, он оживет и придет к тебе. Очень сердитый. Отрезать голову хорошо, но трудно. Он ведь не станет ждать, пока ты притащишь бензопилу. Свет солнца — тоже хорошо. А вот если вместе — кол и солнце — вот тут ты бьешь парня прямо по яйцам.

Я покачала головой, завороженная.

— Они все об этом знают. И никогда не рискуют, если удастся. А если ты оплошаешь, пиши пропало. Святая вода не подходит. Нужен целый бассейн святой воды, чтобы убить одного вампира.

— Так как же лучше всего убить вампира навсегда?

Она поджала губы.

— Лучше всего огонь. Стефан говорит, что вампиры хорошо горят, если поджечь.

— Стефан так тебе сказал?

Я попыталась представить себе этот разговор.

Она кивнула.

— Конечно. — Она оценивающе посмотрела на меня. — Послушай, я не знаю, куда он пошел, но он все время прислушивался к новостям и читал газеты. У него была карта Тройного города, и он отмечал на ней места насилия. Вчера он был сильно взбудоражен, что-то заметил в этой схеме.

— Карта есть? — спросила я.

— Нет. Он взял ее с собой. И никому из нас не показывал.

Я сползла со стула.

— Спасибо…

— Рейчел.

— Спасибо, Рейчел.

Она кивнула и снова открыла холодильник, забыв обо мне. Я медленно пошла к выходу. Больше никто не появился, и я вышла из дома.

Андре ждал меня, сидя на капоте своей машины. Он спрыгнул и спросил:

— Они что-нибудь знают?

Я пожала плечами.

— Они не знают, где он был, но я узнала, как он принял решение, где искать. Может, это пригодится.

Я посмотрела на Андре и подумала, нарочно ли Марсилия не сказала, что вампира, которого пробили колом, нужно обезглавить. Долго думать не пришлось: конечно, нарочно.

— Как бы ты убил Литтлтона? — спросила я.

— Огнем, — сразу ответил он. Это самый легкий способ. Кол действует, но потом приходится отрубать голову.

Ничего это не значит. По моим вопросам он наверняка догадался, что я расспрашивала людей Стефана.

— Марсилия говорила другое.

Он слегка улыбнулся.

— Если ты пробьешь его колом, она сможет прибрать парня к рукам. Вампиров мало, Мерси, и на то, чтобы произвести хоть одного, требуется уйма времени. Если бы Дэниэл не принадлежал Стефану так долго, он бы умер безвозвратно. Марсилия не хочет терять вампиров, особенно вампира, в чьем распоряжении сила демона. Если он будет тяжело ранен, найдутся способы вернуть его к жизни под контролем более сильного вампира вроде Марсилии. Тогда ее положение станет непоколебимым.

— Значит, ты намерен его захватить?

Андре покачал головой.

— Я хочу убить этого ублюдка. Чтобы он умер навсегда.

— Почему?

— Я тебе говорил: мы со Стефаном очень много лет дружили. — Он повернул голову, так что фонарь у двери осветил его лицо. — У нас были разногласия, но это как семейные ссоры. Я знаю: в последний раз Стефан рассердился очень сильно, но это прошло бы. А из-за этого колдуна я навсегда лишился возможности помириться с ним.

— Ты так уверен, что Стефан умер?

Стефанов микроавтобус-«фольксваген» стоял у гаража, прикрытый брезентом, чтобы скрывать необычную раскраску. Какой вампир будет ездить на старом микроавтобусе, раскрашенном как «Таинственная машина»? На прошлое Рождество я купила Стефану в подарок Скуби-Ду в натуральную величину, чтобы сидел рядом с нам на пассажирском сиденье.

Должно быть, Андре по моему голосу понял, какой ответ я хочу услышать, потому что медленно покачал головой.

— Мерседес, трудно держать в плену человека. И почти невозможно удержать вампира. У Стефана свои методы. Вряд ли его можно держать в заточении. Но он не вернулся домой. Да, я думаю, он умер. И сделаю все, чтобы этот Литтлтон последовал за ним.

Они говорят слишком убедительно — он и Адам. Я должна поверить, что Стефан умер. И Бен, и молодой вампир, которого я видела всего раз, — тоже. Если не хочу перед ним расплакаться, нужно побыстрей убираться.

Я посмотрела на часы.

— Мне вставать через три часа.

Если бы я знала, сколько времени уйдет на поиски колдуна, попросила бы Зи заменить меня в мастерской. Но делать это чаще нескольких раз в месяц я не могу, иначе не заплачу за еду и аренду.

— Иди домой и ложись. — Он достал тонкий кожаный бумажник и извлек оттуда карточку. — Здесь мой сотовый номер. Позвони завтра в сумерках, и мы обсудим, что делать дальше.

Я сунула карточку в карман брюк. Мы стояли у моей машины, поэтому я открыла дверцу и уже садилась, когда мне пришел в голову еще один вопрос.

— Стефан сказал, что Литтлтон стал вампиром недавно. Означает ли это, что его контролирует другой вампир?

Андре наклонил голову.

— Новый вампир находится под контролем своего создателя. — Он с горечью улыбнулся. — Это не добровольная служба. Нам всем приходится повиноваться создателю.

— Даже тебе?

Он коротко поклонился.

— Даже мне. Но когда мы становимся старше и сильнее, контроль ослабевает. Или умирает наш создатель.

— Значит, Литтлтон повинуется другому вампиру?

— Если вампир, создавший его, не умер, он обязан ему повиноваться.

— А кто создатель Стефана?

— Марсилия. Но Стефану никогда не приходилось быть рабом, как всем нам остальным. — В его голосе звучала зависть. — Стефан никогда не был рабом. Редкий случай — таких вампиров сразу уничтожают. Любой другой вампир убил бы Стефана, едва выяснил бы, что не властен над ним, но Марсилия была влюблена. А он поклялся повиноваться ей и, насколько мне известно, ни разу не нарушил клятву.

Андре взглянул на ночное небо. И вдруг резко захлопнул мою дверцу.

— Иди домой, выспись, пока можно.

— Тебя тоже создала Марсилия?

— Да.

Черт побери, как глупо. Я ничего не знаю о вампирах, но собираюсь уничтожить того, кто справился с двумя вампирами и двумя вервольфами. Можно прямо здесь прострелить себе голову. Сберегу время и силы.

— Спокойной ночи, Андре, — и я поехала по подъездной дороге Стефана.

Я так устала, что уснула, едва коснувшись головой подушки. Мне снился несчастный зверинец Стефана, обреченный, если верить Рейчел, из-за его смерти. Мне снился и Стефан. Он вел свой микроавтобус, а рядом с ним сидел Скуби-Ду. Стефан пытался мне что-то сказать, но было шумно, и я ничего не разобрала.

Я сунула голову под подушку, но шум продолжался. Это не мой будильник. Можно снова уснуть. Я так устала, что даже сон о мертвецах предпочтительнее пробуждения. Ведь когда я бодрствую, Стефан так же мертв, как и когда я сплю.

Шум не очень громкий. Будь он более монотонным, думаю, я бы могла о нем забыть.

З-з-з, з-з-з, з-з-з.

Шум шел от окна у моей кровати. Похоже на розовый куст, который рос за окном маминого дома в Портленде. Иногда ночью куст ветвями задевал стены дома, и это меня пугало. Но мне уже не шестнадцать лет. Никто, кроме меня, не выйдет и не устранит его, чтобы я могла спать дальше.

Я плотнее прижала подушку к ушам. Но звук не ослабевал. Тогда я подумала: Стефан?

Я мгновенно проснулась. Бросила подушку на пол, быстро села и прижалась лицом к окну.

Снаружи к стеклу прильнуло чье-то лицо. И это был не Стефан.

Сквозь стекло на меня смотрели сверкающие радужные глаза — всего в шести дюймах от моих. Я крикнула: «Сэмюэль!» и шарахнулась с кровати подальше от окна. И только припав к полу посреди комнаты и дрожа всем телом, вспомнила, что Сэмюэль еще у Адама.

Лицо не шевелилось. Оно было так сильно прижато к стеклу, что нос и губы расплющились, но я без труда узнала Литтлтона. Он лизнул стекло, наклонил голову и издал тот звук, который меня разбудил. А когда провел когтем по стеклу, осталась белая царапина.

Теперь я увидела, что на стекле много таких царапин. Он здесь давно и смотрел, как я сплю. У меня мурашки пошли по коже. К тому же я поняла, что если он не очень-очень высок, то сейчас просто висит в воздухе.

Все мое оружие заперто в дурацком сейфе. Я не успею добраться до него раньше, чем Литтлтон разобьет окно. Да я и не была уверена, что мое оружие подействует на вампира.

Мне понадобилось довольно много времени, чтобы вспомнить: он не может войти в мой дом без приглашения. Почему-то, когда он смотрел на меня через тонкое стекло, это убеждение меня нисколько не успокаивало.

Он вдруг отпрянул от стекла и исчез из виду. Я слушала, но ничего не могла услышать. Немного погодя я решила, что он ушел.

В кровати сегодня спать не смогу, разве что отодвину ее от окна. Голова у меня гудела от недосыпа, я пошла в ванную, отыскала аспирин и проглотила.

Посмотрела на свое отражение в зеркале: в темноте я казалась бледной и бесцветной.

— Что ж, — сказала я, — теперь ты знаешь, где он. Почему же не идешь по его следу?

Я насмешливо усмехнулась себе в лицо, но в темноте впечатление пропадало, поэтому я включила свет.

Он не зажегся.

Я щелкнула еще дважды. «Дурацкий трейлер». Иногда выключатели срабатывают сами. При случае придется сменить проводку.

Пробки — в другой половине трейлера, в гостиной у большого окна. Еще одна коробка, поменьше, в кухне. Эта вообще без крышки.

— Бесстрашный вампир охотится за моей ноющей задницей, — сказала я, зная, что слишком напугана, чтобы без оружия отправиться менять предохранители. Осторожно выйдя из ванной, я прошла к сейфу. Пистолетам я предпочла ружье «Марлин 444», которое зарядила серебряными пулями. Впрочем, не знаю, причинит ли серебро вампиру больше вреда, чем обычный свинец. Но уж не меньше, конечно.

Во всяком случае «Марлин» придаст мне достаточно уверенности, чтобы я могла лечь спать.

Я нетерпеливо зарядила ружье патронами длиной в палец. Эти патроны способны остановить слона. Хотелось думать, что и вампиру придется присесть и призадуматься.

Я понимала, что зажигать свет в спальне нельзя. Если Литтлтон еще здесь, я его не увижу, но сама буду отчетливо видна. И если Литтлтон, вампир и колдун, прихватил с собой пистолет, — стану отличной мишенью. Впрочем, это маловероятно: ведь я помню, как он медленно убивал ту бедную женщину. Я не так уж страшна для него, чтобы он отказался от удовольствия.

Однако я повернула соседний со спальней выключатель. Ничего не произошло. Это разные линии, они не могут не работать одновременно. Неужели Литтлтон отключил в трейлере электричество?

Я все еще смотрела на выключатель, когда кто-то прокричал имя Сэмюэля. Нет, кричал не кто-то — кричала я. Только я не кричала. Я сунула патрон в «Марлин» и попыталась успокоиться. Помогала знакомая тяжесть в руках и сознание того, что Литтлтон не может войти.

— Волчонок, волчонок, позволь мне войти.

Шепот заполнил комнату, и я не могла сказать, откуда он исходит.

Глубоко дыша через нос, чтобы не поддаваться панике, я подошла к кровати и выглянула в окно, но ничего не увидела.

— Да, Мерси? — На этот раз голос Сэмюэля. Легкий и игривый. — Милая Мерси. Выходи, поиграем, Мерседес Томпсон.

Это голос Сэмюэля. Когда эта тварь могла подслушать, как говорит Сэмюэль?

На стене моего трейлера, рядом с окном, что-то загрохотало. Это был лязг сгибаемого металла. Я отскочила и подняла ружье, дожидаясь, когда мимо окна промелькнет тень.

— Волчонок, волчонок, выходи, где бы ты ни прятался.

На этот раз голос Уоррена. И вдруг он закричал, заревел от страшной, невыносимой боли.

Я не сомневалась, что эти звуки издавал действительно Уоррен, только надеялась, что он делает это не сейчас, у моего трейлера. Я надеялась, что он в безопасности в доме Адама.

Хорошо, что колдун начал с моего голоса. Если бы я поверила, что за стенами моего трейлера Уоррен, я не смогла бы оставаться внутри, в безопасности. Может быть.

Наконец крики Уоррена стихли, но Литтлтон еще не закончил со мной. Он простучал стену до самого конца трейлера. Здесь тоже было окно, но я ничего не видела. Хотя судя по звукам он снова царапал стекло.

Он не может войти, молча напомнила я себе. И все равно вздрогнула, когда металлическая обшивка моего дома заскрипела и трейлер слегка покачнулся. Потом ненадолго наступила тишина.

Литтлтон возобновил постукивание, хотя сейчас оно скорее напоминало грохот и звон. Каждый раз как он ударял в стену, и мой дом и я вздрагивали. Он обошел трейлер сзади. Звуки несколько изменились: он ударил в стену ванной. Одна плитка в душевой отлетела и разбилась.

Я держала «Марлин» направленным в его сторону, но сняла палец со спускового крючка. Я не видела, куда стреляю, а соседские дома — в зоне поражения моего «Марлина». Даже если я никого не убью, стрельба из ружья привлечет внимание. А у моих славных соседей не будет ни единого шанса против вампира, особенно такого.

А что с моими другими, более серьезными соседями? Я слегка удивилась, что поднятый Литтлтоном шум до сих пор не привлек их. Но дом Адама хорошо изолирован. Они могли не услышать голос Литтлтона, а вот выстрел из ружья заставит их тут же прибежать.

Но, по словам дядюшки Майка, вервольфы и колдуны — очень плохое сочетание. Я ему верила и поэтому не стала звать на помощь. Я начинала думать, что Литтлтон все-таки не войдет. Он может меня испугать, но войти и причинить мне вред не может.

Никакой на свете зверь,

Хитрый зверь, страшный зверь,

Не ворвется в эту дверь,

В эту дверь, в эту дверь! —

пропела я.

Он снова ударил в стену, и я вздрогнула. Прошли секунды, минута, потом вторая, но ничего не происходило.

Ни криков, ни ударов, ни скрежета. И как я объясню все это своей страховой компании?

— Да, мэм, — принялась репетировать я. — Королева вампиров попросила меня поохотиться на вампира и колдуна в одном флаконе. Он как-то об этом узнал, рассердился и содрал обшивку с моего дома.

Я сидела посреди комнаты на полу, держа в руках ружье.

— Наверно, придется чинить самой. Интересно, сколько стоит обшивка. И что еще у меня повреждено?

Я не помнила, впустила ли Медею, когда ложилась. Обычно я это делаю, но ведь я так устала. Как только наберусь смелости, пойду и проверю, спит ли Медея в комнате Сэмюэля, как обычно. И смогу позвонить Адаму. Но…

Мои плечи затекли от напряжения, я наклонила голову и потянулась. Неожиданно пол под ковром со страшным грохотом вспучился. Я вскочила на ноги и выстрелила в пол, пока он еще дрожал. Я, может, не сверхсилачка, зато шустрая. Я выстрелила еще два раза в стремительной последовательности. И стала ждать, глядя на отверстия в полу и пятна пороха на желтом берберском ковре.

В одном из отверстий что-то шевельнулось, и я отпрыгнула, стреляя в несколько маленьких предметов, которые протискивались сквозь дыры — они были для этого великоваты. Немного позже я услышала, как на моей подъездной дороге хлопнула дверца, и заработал немецкий двигатель — в таком же БМВ, на каком приезжал в отель Литтлтон. Он не торопясь отъехал, просто еще один водитель на дороге, а я смотрела на четыре помятые, окровавленные серебряные пули, которые вампир мне вернул.

Когда зазвенел будильник, я сидела на полу в спальне и на коленях у меня мурлыкала Медея. Ну почему героиням приключенческих фильмов, никогда не приходится вставать и идти на работу?

Мне потребовался час, чтобы уговорить соседей разойтись по домам. Я сказала им, что ущерб причинен каким-нибудь рассерженным клиентом — ну или одной из местных банд. Да, я стреляла, чтобы отпугнуть их, но едва ли я кого-нибудь ранила. Возможно, они полагали, что никого нет дома. Конечно; я позвоню в полицию; сейчас вызывать полицейских уже поздно, Позвоню утром. Обязательно.

Я так и так собиралась поговорить с Тони, хотя сомневалась, скажу ли ему что-нибудь о нападении Литтлтона. В данном случае полиция бессильна.

Можно позвонить Зи и попросить заменить меня — только на сегодня, да ведь я все равно не усну. Нет, приберегу Зи на другой день. Я выключила звонок, сбросила протестующую Медею с колен и оделась, чтобы при свете утра взглянуть на ущерб, причиненный Литтлтоном моему трейлеру.

Ущерб был существеннее, чем казалось ночью. Литтлтон не только сорвал обшивку, он от крыши до земли разрезал ее на узкие полоски. Я также получила ответ на вопрос, как он пробрался под трейлер. В фундаменте из шлака была проломлена дыра, в которую легко мог пролезть человек.

Мой трейлер 1978 года, модель четырнадцать на, семьдесят футов, и его лучшие дни давно прошли. Конечно, не выставочный экспонат, но когда я вчера ложилась спать, он был цел. Стоимость ремонта свяжет меня по рукам и ногам — если вообще удастся его отремонтировать.

Тем более нужно браться за работу, иначе не будет денег ни на ремонт, ни на завтрак.

Под душем я думала о том, что узнала и чего не узнала. Я не знаю, где Литтлтон сейчас. Не знаю, сказались ли на нем мои выстрелы. Полученные три пули говорили «нет», но на них кровь, значит, какой-то ущерб они все же причинили. Не знаю, почему моя способность видеть призраков делает меня опасной для вампиров и как невосприимчивость к их магии может помочь мне в борьбе с вампиром, который сотворил такое с моим трейлером. Вдобавок после ночной демонстрации я поняла, что мне понадобится помощь Андре.

Перед уходом на работу я позвонила Адаму, узнать, как Уоррен. Вдобавок меня удивляло, что никто не пришел посмотреть, из-за чего стрельба. Телефон прозвонил десять раз, прежде чем трубку сняли.

— Привет, Даррил, — сказала я. — Как Уоррен?

— Жив, — ответил второй Адама. — Без сознания, но жив. Мы слышали ночью стрельбу; но волк, которого мы послали, сказал, что ты справляешься. Сэмюэль близко?

— Сэмюэль оставался на ночь там, — сказала я.

Он хмыкнул.

— Ну, сейчас его нет, и Адам ушел часа в два ночи. О Сэмюэле я охранника не спрашивал.

Должно быть, Даррил сильно встревожен, если говорит мне все это. Я потерла лоб. В два ночи — за несколько часов до прихода моего гостя.

— Кто-нибудь спросил у Кайла, о чем они говорили перед уходом?

— Друг Уоррена спал. Уоррен иногда приходит в себя, но при этом очень возбуждается. Он что-то знает, но его голосовые связки повреждены, и мы не понимаем, что он пытается сказать.

Он отвечал мне так, словно я имела право спрашивать. Как будто действительно говорил с подругой Адама.

— Что, по-твоему, случилось? — спросила я.

— Наверное, Адам — Сэмюэль тоже, если пошел с ним, — понял, где скрывается колдун. Думаю, иначе Адам не оставил бы Уоррена в таком состоянии.

Я тоже так не думала. Я ущипнула себя за переносицу.

— Это плохо.

— Почему?

— Вчера дядюшка Майк сказал мне, что сочетание вампир колдун это очень опасно. Демоны пагубно влияют на самоконтроль, а это ужасно плохо для вервольфов. Дядюшка Майк очень встревожен.

Он ненадолго задумался.

— Да, плохо. Лучше бы мы узнали об этом заранее.

— М-м-м.

Я вздохнула. Есть еще кое-что, о чем ему следует знать, но говорить об этом не хотелось. Но Сэмюэля и Адама нет, и было бы неразумно утаивать информацию от одного из немногих союзников.

Это Даррил. Он обращается со мной так, словно в стае я рангом выше его. К тому же сама по себе я вряд ли его интересую. Так что едва ли он станет мне что-нибудь запрещать.

— У дядюшки Майка я встретилась с Марсилией. Она хочет, чтобы я нашла колдуна и убила его.

Наступило долгое красноречивое молчание.

— Она считает, ты можешь это сделать?

Его недоверие мне не льстит, но я и сама чувствовала что-то подобное, так что все в порядке.

— Очевидно. Она дала мне в помощь одного из своих вампиров самого высокого ранга.

— М-м-м.

— Я думаю, тут все честно. Он друг Стефана.

— Адам тебе не разрешил бы.

— Знаю. Но Адама нет. Если Уоррен придет в себя, позвони.

Я дала ему сотовый номер, домашний номер и номер мастерской.

Когда он записал все телефоны, я сказала:

— Позвони Брану и все ему расскажи.

— Даже о тебе? — спросил он.

Он знал, что Бран подумает о том, что я выступила против вампира и колдуна.

— Да.

Я не хотела ставить его в такое положение, чтобы Бран на него сердился. На меня Бран может сердиться когда-то это случалось довольно часто. Может, я могла бы снова к этому привыкнуть. Успокаивало то, что он за сотни миль отсюда, а у меня в сотовом есть определитель номеров.

И все равно…

— Но только если он спросит, — торопливо добавила я.

Даррил рассмеялся.

— Да, помню, я использовал эту уловку с матерью. Надеюсь, в твоем случае это сработает успешнее, чем в моем.

Я повесила трубку.

Адам и Сэмюэль исчезли до того, как Литтлтон начал свое небольшое представление у моего трейлера.

Литтлтон знал голос Сэмюэля. И уже несколько часов Адам не звонил, чтобы узнать, как Уоррен. И Сэмюэль не звонил.

Они оба у Литтлтона. Если Литтлтон подобен другим вампиром, днем он неактивен. Есть шанс, что они еще живы. Литтлтон любит смаковать добычу.

Надо найти их до ночи.

Я позвонила Елизавете и услышала автоответчик.

— Говорит Елизавета Аркадьевна. Сейчас я не могу взять трубку. Пожалуйста, оставьте свое имя и номер телефона, я перезвоню.

— Говорит Мерси, — сказала я после гудка. — Адам и Сэмюэль пропали. Где вы? Позвоните мне или Даррилу, как только сможете.

Я недостаточно знаю о ее волшебстве, чтобы понять, может оно помочь или нет. В крайнем случае можно расспросить ее о вампирах и колдунах. Можно убедить ее, что приказ Адама не разговаривать со мной несколько устарел.

Я набрала все три номера Тони и попросила его позвонить мне на сотовый. Позвонила Зи, но и там отозвался автоответчик. Я и Зи оставила подробное сообщение. Так и Даррил, и он будут знать, что я собираюсь делать.

Потом я взяла сотовый и поехала на работу. Отправлю Гэбриэла на весь день домой и закрою мастерскую.

Часы показывали, что я приехала на пятнадцать минут раньше обычного, и поэтому я удивилась, увидев миссис Ханну. Она сильно отклонилась от своего обычного расписания.

Когда я припарковалась на всегдашнем месте, она была рядом. Как я ни спешила, присутствие миссис Ханны требовало вежливости.

— Здравствуйте, миссис Ханна. Что-то вы сегодня рано.

Пауза. Потом миссис Ханна посмотрела на меня и как будто не сразу узнала. Я подумала: еще месяц-два, и от ее личности останется мало.

Но сегодня ее лицо немного погодя просветлело.

— Мерседес, девочка. Я надеялась тебя сегодня увидеть. У меня есть для тебя особый рисунок.

Она безуспешно принялась рыться в своей тележке, все с большим волнением.

— Все в порядке, миссис Ханна, — сказала я. — Я уверена, вы его найдете. Потом. Отдадите мне завтра.

— Но он только что был здесь, — раздраженно сказала она. — Портрет хорошего парня, которому ты нравишься. Того смуглого.

Это Адам.

— Завтра — тоже нормально, миссис Ханна. А что вы сегодня так рано?

Она осмотрелась, словно вопрос поставил ее в тупик. Потом расслабилась и улыбнулась.

— О, это все Джо. Он велел мне сменить маршрут, если я хочу навещать его.

Я улыбнулась. При жизни она говорила то о Джо, то о Питере. Не знаю, были ли у нее действительно такие бойфренды, или она только делала вид, что они есть.

Она доверительно наклонилась ко мне.

— Мы, женщины, должны постоянно меняться ради наших мужчин.

Я удивленно смотрела на нее. Именно. Я чувствую, что Адам меняет меня.

Она заметила, что ее слова попали в цель, и довольно кивнула.

— Но они того стоят. Бог любит их. Они того стоят.

И пошла своей обычной шаркающей походкой, которая помогала покрывать удивительно большие расстояния.