Узы крови

Глава двенадцатая

Большую часть того времени, что я прожила в Тройном городе, миссис Ханна с утра до вечера таскала свою тележку по одному и тому же маршруту. Я никогда не ходила за ней, но видела ее во многих местах и хорошо представляла себе ее путь. Я не знала, как она его изменила, поэтому смотреть придётся много где.

Миновав первую церковь, я остановила машину; вытащила блокнот, который взяла с собой, и записала название церкви и ее адрес. Спустя час у меня уже был список из одиннадцати церквей относительно близко к КУП, но ни на одной не было яркими буквами написано «здесь спит колдун»; Солнце уже опустилось низко, и у меня схватило живот от страха.

Если миссис Ханна сменила маршрут не из-за Литтлтона, я зря потратила последний час. Если я права, у меня все равно нет времени.

К тому же мест, где можно поискать, больше не было. Я ехала но Кенневик-Хай и старалась сообразить. Если бы миссис Ханна не сменила маршрут, ее было бы легче найти. Если бы она не была мертва, было бы еще легче. Я рассчитывала на свою способность увидеть ее, но призраки часто проявляют себя только в сфере восприятия отдельных органов чувств: бестелесные голоса, холодные места, странные запахи.

Если быстренько не найти миссис Ханна, стемнеет, и мне придется столкнуться с Литтлтоном как с демоном и вампиром на пике его силы.

Я остановилась перед светофором на углу Гарфилд и Десятой. Это один из тех светофоров, где красный свет горит долго, даже если нет никакого движения. «По крайней мере я могу не встречаться в темноте с Литтлтоном в одиночку: можно позвонить Андре. — Я нетерпеливо постучала по рулю, дожидаясь, когда красный погаснет. — Но, если я не найду миссис Ханну до темноты, я вообще не найду ее». Миссис Ханна на ночь уходит домой.

Я повторила это вслух, потому что не могла поверить в собственную глупость.

— Миссис Ханна на ночь уходит домой.

Встречного движения по-прежнему не было, поэтому я газанула и впервые в жизни проехала на красный свет. Миссис Ханна жила в маленьком трейлере у реки, к востоку от Голубого моста, я добралась туда через пять минут (и три красных светофора). Трижды проехав на красный.

Я увидела, что она катит свою тележку по тротуару мимо магазина «фольксвагенов». Припарковавшись не на той стороне улицы, я выскочила из машины, подавив желание окликнуть миссис Ханна по имени. Испуганные призраки часто исчезают.

Помня об этом, я вообще ничего не говорила, пока не поравнялась с ней. И просто с полквартала прошла рядом.

— Прекрасный вечер, — сказала она наконец. — Думаю, погода скоро изменится.

— Очень надеюсь. — Я дважды перевела дух. — Миссис Ханна, простите за грубость, но меня удивили перемены в вашей обычной прогулке.

— Конечно, дорогая, — с отсутствующим видом сказала она. — Как твой молодой человек?

— В том-то и проблема, — ответила я. — Думаю, у него неприятности. Не скажете, почему вы подошли к моей мастерской в необычное время?

— О да. Это очень печально. Джо сказал, что мой обычный маршрут небезопасен. Наш бедный Кенневик становится таким большим городом, не правда ли? Ужасно, что женщина даже днем не может ходить по городу без риска для себя.

— Да, это ужасно, — согласилась я. — А кто такой Джо и какие места он считает для вас опасными?

Она остановила тележку и ласково улыбнулась.

— О, ты знаешь Джо, дорогая. Он целую вечность был служителем в старой конгрегационной церкви[45]. И очень расстраивается из-за того, что произошло с его зданием, но кто советуется со служителем?

— А где это? — спросила я.

Она удивленно посмотрела на меня.

— Я вас знаю, дорогая? Ваше лицо кажется мне знакомым. — Прежде чем я нашла подходящий ответ, она посмотрела на закатное солнце. — Боюсь, мне пора. Сейчас в темноте небезопасно, знаете ли.

Она оставила меня одну на парковке.

— Конгрегационная церковь, — сказала я, бегом возвращаясь к машине. Я знала, что ни на одной из церквей в моем списке нет таблички «конгрегационная», но у меня с собой в машине был телефонный справочник.

На желтых страницах конгрегационных церквей не было вообще, поэтому я перешла на белые и нашла одну в Паско, что не очень помогало. Маршрут миссис Ханны никогда не пересекал реку.

Я достала телефон и набрала номер Гэбриэла. Одна из его младших сестер увлекается призраками. Если матери нет поблизости и если дать ей возможность, она все время, пока убирается у меня, будет рассказывать о призраках.

— Привет, Мерси, — сказал он. — Что случилось?

— Мне нужно поговорить с Розалиндой об истории местных призраков, — ответила я. — Она там?

Небольшая пауза.

— У тебя неприятности с призраками?

— Нет, но мне нужно найти одного из них.

Он сказал мимо трубки:

— Розалинда, иди сюда.

— Я смотрю телевизор, пусть сделает Тия. Она сегодня еще ничего не делала.

— Это не работа. Тебя хочет расспросить Мерси.

Последовал легкий шум: Гэбриэл передавал телефон.

— Алло?

Со мной она говорила совсем не так решительно, как с братом.

— Ты как-то говорила мне, что делала в школе доклад о местных призраках.

— Да, — ответила она с чуть большим энтузиазмом. — И получила пятерку.

— Ты не слышала о призраке церковного служки по имени Джо?

Он не обязательно должен быть призраком, подумала я. В конце концов, я ведь разговаривала с миссис Ханна, а я не призрак. Но даже если он призрак, о нем совсем не обязательно существуют рассказы.

— О да! Да! — Гэбриэл говорит совсем без акцента, но у его сестры испанские гласные добавляют сочности ее голосу, особенно когда она воодушевляется. — Джо очень известен. Он всю жизнь убирал церковь, до шестидесяти четырех лет, кажется. Однажды в воскресенье, когда священник… они его называют по-другому, кажется, пастор или проповедник… В общем, когда он пришел открывать церковь, Джо мертвый лежал на кухне. И остался в церкви. Я разговаривала с несколькими людьми, которые ходили в ту церковь. Они говорят, по ночам, когда в церкви никого нет, там горят огни. И двери закрываются сами по себе. Один сказал, что видел Джо на лестнице, но я не знаю, можно ли ему верить. Этот человек любит привирать.

— А где это? — спросила я.

— Да не очень далеко от нашей квартиры, — ответила она. — Вниз по Второй или Третьей, в нескольких кварталах от Вашингтона. — И недалеко от полицейского участка. — Я туда ходила снимать. Это теперь не церковь. Верующие построили себе новое здание, а это лет двадцать назад продали другой церкви. Потом его перепродали другим людям, а те устроили там частную школу. И обанкротились. Был развод и самоубийство — не помню, то ли мужа, то ли жены. Когда я была там, церковь пустовала.

— Спасибо, Розалинда, — сказала я. — Именно это мне и нужно.

— Вы верите в призраков? — спросила она. — Мама говорит, это вздор.

— Может, она и права, — ответила я, не желая опровергать слова ее матери. — Но очень многие верят во всякий вздор. Так что будь осторожна.

Она рассмеялась.

— Вы тоже. До свидания, Мерси.

Я дала отбой и посмотрела на темнеющее небо. Есть только один способ узнать, встали ли вампиры. Я достала из кармана карточку Андре и позвонила ему.

— Привет, Мерси, — отозвался он. — Что мы делаем сегодня вечером?

Как только Андре ответил, я поняла, что шансов застать колдуна спящим нет. Можно подождать утра. И тогда пойти к нему с Браном. Мне казалось, что Брану колдун нипочем. Я и представить себе не могу, что способно нарушить ледяное спокойствие Брана.

Но если ждать помощи, ждать утра, Адам и Сэмюэль наверняка умрут.

— Я знаю, где он, — сказала я. — Встретимся у моей мастерской.

— Замечательно. Буду там, как только смогу. Нужно кое-что приготовить, но я быстро.

Я поехала к мастерской и стала ждать. Набрала сотовый Брана, но услышала автоответчик. И приняла это как доказательство того, что он появится слишком поздно, чтобы помочь. Я попросила Брана заглянуть в мой сейф, и назвала комбинацию. Потом села за компьютер и занесла в него все относящееся к моим действиям и к тому, что произошло с другими после появления Литтлтона.

Когда я закончила, Андре еще не было, поэтому я проверила свою электронную почту. Два письма от мамы, но третье с незнакомого адреса и с прикрепленным файлом. Я уже собиралась стереть его, когда увидела тему — КОРИ ЛИТТЛТОН.

Бекворт, верный своему слову, раздобыл для меня информацию о Литопоне. Его письмо было кратким и деловым.

Мисс Томпсон,

здесь вся информация, которую я сумел раздобыть. Источник— мой друг в чикагской полиции, который мне обязан. Литтлтон исчез из Чикаго примерно год назад, когда был подозреваемым в убийстве. Мой друг написал, что, если я знаю, где Литтлтон, он будет признателен за эти сведения. Его также разыскивает ФБР.

Еще раз спасибо,

Бекворт.

К этому прилагались четыре файла в формате pdf и несколько в формате jpg. Первая картинка — цветной снимок Литтлтона в полный рост на углу городской улицы. В правом углу снимка дата: апрель прошлого года.

На снимке он фунтов на сорок тяжелее, чем когда я видела его в последний раз. Не скажу наверняка, но что-то в его позе убедило меня, что здесь он еще человек.

Я открыла второй снимок. Литтлтон в ночном клубе говорит с каким-то мужчиной. Лицо у Литтлтона оживленное, какого я никогда не видела ни у кого из вампиров. Мужчина, с которым он беседует, стоит так, что мне виден только его профиль. Но этого достаточно. Это был Андре.

Андре подъехал, когда я заканчивала распечатывать второй снимок для Брана. Я бросила распечатку в сейф, схватила свой рюкзак убийцы вампиров и пошла навстречу своей судьбе.

Андре увез меня с моей парковки в своем черном BMB-Z8. Машина подходила ему так же, как «Таинственная машина» Стефану. Это меня не удивило: я никогда не считала Андре элегантным и сильным. Я бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц и поняла: сегодня он и элегантен и силен — напоминает мне, что принадлежит к числу шести самых сильных вампиров в семье.

Это он превратил колдуна в вампира, чтобы стать самым сильным. И я готова была прозакладывать свою жизнь, но в ту ночь, когда мы со Стефаном встретились с Литтлтоном, Андре не контролировал колдуна.

Андре был для меня загадкой, поэтому я доверяла мнению Стефана и его зверинца: Андре верен Марсилии и ревнует к Стефану.

На Дэниэле проверили, что Литтлтон может сделать с недавно созданным вампиром. Если бы дела пошли плохо, Андре мог вмешаться. В конце концов, Дэниэл принадлежал ему. Но Литтлтон доказал свою силу, и Андре нацелил его на Стефана. Однако если бы Андре по-прежнему был верен Марсилии, он ни за что не допустил бы кровопролития в отеле. Слишком уж легко оно привлекало внимание к вампирам. Стефан уцелел, и поэтому я решила, что в ту ночь Литтлтон не повиновался приказам. Я думала, что Андре убил бы Стефана. Не из-за Марсилии, а потому что Стефан всегда превосходил Андре.

И вот я села в машину с вампиром, создавшим Литтлтона, потому что поверила — колдун нужен ему не меньше, чем мне: Андре не мог предоставить Литтлтону свободу действий, создающую все больше хлопот. Я села в машину еще и потому, что Андре был моим единственным шансом сохранить жизнь Адаму и Сэмюэлю.

— Церковь — это священная земля, — сообщил Андре, когда я объяснила, куда мы направляемся. — Он не может быть в церкви: он вампир.

Я потерла лицо, не обращая внимания на тихий голос, твердивший; «Мы должны их найти», и попробовала думать. Я ужасно устала. И с удивлением поняла, что не сплю уже сорок часов.

— Ладно, — сказала я, — я слыхала, что вампиры не выносят священной земли. — Один из редких правдивых рассказов среди десятков лживых, например о том, что вампиры ходят по воде. — Но если Литтлтон все-таки в церкви, как ты это объяснишь?

Он свернул на Третью и сбросил скорость, чтобы мы могли высмотреть подходящее здание. Сестра Гэбриэла не сказала, в какой части Вашингтона церковь. Поскольку моя мастерская к востоку, начали мы оттуда. Я нажала на несколько кнопок и наконец открыла окно. Можно принюхаться.

— Хорошо, — сказал Андре. — Может, демон изменил правила, но и демоны не могут вступать на священную землю. Если церковь не осквернена.

— Какое-то время она была школой, — сказала я.

Он покачал головой.

— Только если борделем. Нужен тяжкий грех, чтобы уничтожить святость церкови. Прелюбодеяние, убийство — что-нибудь в этом роде.

— А как насчет самоубийства? — спросила я.

Сестра Гэбриэла ничего не говорила о самоубийстве, но она вообще не сказала, что там случилось.

Он посмотрел на меня.

— Думаю, демону очень приятно жить в оскверненной церкви.

Движение на Вашингтоне ночью небольшое, и Андре обгонял спортивные машины, не останавливаясь у знака «Стоп».

«Пусть все кончится, — мрачно пообещала я себе, — и я никогда больше не сяду в машину, которую ведет вампир».

Розалинда была права. Церковь стояла в двух кварталах от Вашингтона. Никаких надписей, но это несомненно церковь.

Она была больше, чем я ожидала, почти в три раза просторнее церкви, куда я хожу по воскресеньям. Когда-то при ней был большой двор, но от него мало что осталось, только выгоревшие на солнце сорняки, срезанные почти до земли. От парковки уцелело чуть больше, асфальт стерся, так что это был скорее голый камень и сквозь щели в поверхности проросли сорняки. Ни следа БВМ Литтлтона я не увидела.

Увидев церковь, Андре сразу остановил машину. Он припарковался на противоположной стороне улицы, у двухэтажного дома, который когда-то мог быть деревенским.

— Я не вижу машины, — сказала я.

— Может, он уже отправился на охоту, — ответил Андре. — Но, думаю, ты права: он здесь был. Именно, в таком месте он остановился бы. — Он закрыл глаза и вдохнул. И только тут я поняла, что сегодня он не дышал, лишь перед разговором сделал несколько мелких вдохов. Должно быть, я привыкаю к вампирам. Тьфу!

Я тоже глубоко вдохнула, но вокруг было чересчур много запахов. Собаки, кошки, машины, асфальт, который весь день пекся на солнце, и растения. Не глядя, я знала, что за домом, перед которым мы стоим, растут розы и что кто-то возится с компостом. Но запахов вервольфов, демонов или вампиров, кроме Андре, не было. Я не сознавала, как сильно рассчитывала на какой-нибудь знак, который сказал бы, что Адам и Сэмюэль были здесь.

— Ничего не чувствую.

Андре приподнял бровь, и я поняла, что в подходящих обстоятельствах он очень хорошо выглядит; и я была права: сегодня в нем что-то изменилось, что-то добавилось.

— Он не глуп, — сказал Андре. — Только глупый вампир оставляет след, ведущий к его двери.

В его голосе звучала гордость.

Он посмотрел на церковь и пошел через улицу. Пришлось пойти за ним.

— Может, не так явно? — спросила я.

— Если он дома, он уже знает, что мы здесь, — обнадежил Андре. — А если его нет, тем более таиться незачем.

Я старательно принюхалась и пожалела, что у роз такой сильный запах. Ничего не учуяла. Хотелось верить, что сегодня Андре будет сражаться на моей стороне.

— Если мы не собирались устроить ему сюрприз, Я спросила я, — почему ты припарковался на другой стороне улицы?

— Я заплатил за эту машину больше ста тысяч, — спокойно ответил Андре. — И она мне нравится. Не хотелось бы, чтобы она пострадала во время свары.

— Почему ты не слишком боишься Литтлтона?

Сама я боялась. Я чувствовала запах своего страха. Он перебивал аромат роз, который, как ни странно, на это стороне улицы стал сильнее.

Андре перешел улицу, шагнул на тротуар, остановился и посмотрел на меня.

— Сегодня вечером я хорошо поел, — сказал он со странной улыбкой. — Сама госпожа оказала мне такую честь. Связи между нами окрепли, во мне ее кровь, и теперь я могу использовать ее силу и способности. Теперь, чтобы одолеть нас, нужно нечто большее, чем недавно созданный вампир, пусть даже одержимый демоном.

Я вспомнила, как легко Литтлтон подчинил себе Стефана, и сомнения меня не покинули.

— Почему тогда Марсилия не пошла сама? — спросила я,

Он даже рот разинул от удивления.

— Госпожа — леди. Женщины не участвуют в схватках.

— Поэтому ты прихватил меня?

Он открыл рот и закрыл, несколько смущенный тем, что собирался мне сказать.

— Что? — спросила я, начиная веселиться; это гораздо лучше, чем испытывать ужас. — Разве вежливо говорить женщине, что ею можно пожертвовать, потому что она не вампир?

Он ничего не ответил и начал подниматься по бетонным ступеням к побитой двойной двери, которую не красили уже много лет. Я пошла за ним, но держалась на шаг сзади.

— Невежливо, — сказал он, наконец, положив руку на ручку двери. — А я предпочитаю быть вежливым. — Повернулся и сверху вниз посмотрел на меня. — Госпожа уверена, что ты единственная можешь найти вампира. Иногда она умеет заглядывать в будущее. Не часто, но то, что она видит, обычно сбывается.

— Мы уцелеем? — спросила я.

Он покачал головой.

— Не знаю. Но понимаю, что ты идешь на большой риск ради чести семьи. Такая хрупкая, — он протянул руку и коснулся пальцами моей щеки. — Почти как человек. Клянусь честью, я сделаю все, чтобы ты оставалась в безопасности.

Он посмотрел мне в глаза, я сделала два быстрых шага вперед и едва не упала со ступенек. Чести Стефана я доверяю, а вот относительно чести Андре у меня есть сомнения.

Обе двери закрыты. Но не снабжены заклятием, удерживающим вампира. Андре нажал на дверь плечом, и она открылась. Очевидно, сегодня мы действуем грубо.

Я сняла с плеча рюкзак Зи и достала кол и нож. Зи положил также пояс и ножны, так что мне не придется передвигаться с ножом в одной руке и колом в другой. Я ждала, что Андре спросит, зачем мне нож, но он не смотрел на меня. Все его внимание сосредоточилось на двери.

Андре стоял на пороге.

— А что будет, если это по-прежнему священная земля? — спросила я, торопливо повязывая пояс.

— Я вспыхну ярким пламенем и сгорю, — ответил он. — Но, будь это священная земля, я бы уже почувствовал. — С этими словами он перешагнул через порог и оказался в церкви. — Это не священная земля, — сказал он мне, как будто это было непонятно.

Я прошла за ним в притвор и огляделась. Притвор достаточно велик, чтобы там удобно расположилось десять-двадцать человек. На полу линолеум, потрескавшийся и поблекший от времени. Наверх вела широкая лестница с резными перилами. Рядом с лестницей две открытые двери, через которые я видела большое пустое помещение, должно быть, алтарь.

В помещении темно, но сквозь высокие окна пробивается свет уличных фонарей. Человеку здесь было бы трудно передвигаться, но нам с Андре света хватало.

Он прошел в двери алтаря и принюхался.

— Иди сюда, ходячая, — сказал Андре суровым мрачным голосом. — Скажи, что ты чуешь.

Я могла бы сказать со своего места, но сунула голову алтарь.

Над нами на два этажа вверх уходили стены с окнами, сквозь матовые стеклами сочилось тусклое освещение городской ночи. Пол деревянный, и к нему привинчены ряды скамей.

Стены и окна покрыты надписями, очевидно, сделанными соседскими мальчишками. Не могу представить себе вампира или демона, который стал бы писать «Позвони, если хочешь хорошо провести время» или «Хуан любит Пегги», Были и эмблемы нескольких городских шаек.

На противоположной от нас стороне — возвышение, Как и все остальное, помост ограблен, орган или пианино давно исчезли. Но кто-то собрал стол из шлакоблоков. Мне не понадобилось подходить ближе, чтобы понять, для чего использовался этот стол.

— Кровь и смерть, — сказала я. Закрыла глаза. Это помогло улавливать слабые запахи и не заплакать. — Бен, — говорила я. — Уоррен. Дэниэл. И Литтлтон.

Мы нашли логово колдуна.

— Но не Стефан, — сказал Андре. Он стоял за мной, и его голос отражался от высокого потолка.

Я ничего не могла прочесть в его голосе, но оттого, что Андре стоял у меня за спиной, мне было не по себе. Я помнила, как Наоми сказала, что все вампиры время от времени срываются, а комната пахла кровью и смертью.

Мимо Андре я вернулась в притвор.

— Да, запаха Стефана нет, — подтвердила я. — По крайней мере не здесь.

На другой стороне притвора был коридор с дверями в обеих стенах. Я открыла все двери и обнаружила три комнаты и шкаф с водонагревателем и большим плавким предохранителем.

— Здесь наверху его не может быть, — сказал Андре. — Слишком много окон.

Он не пошел за мной, ждал в притворе, пока я не закончила поиски.

Глаза его не сверкали, я сочла это добрым знаком.

— Тут есть подвал, — сказала я. — Я видела снаружи окна.

Оказалось, что лестница в подвал аккуратно спрятана под другой лестницей, на хоры. Андре, казалось, не возражал против того, что я иду за ним, пусть даже с колом, поэтому я последовала за ним.

Наши шаги, хоть и тихие, гулко отдавались на лестнице. Воздух здесь был сухой и пыльный. Андре открыл дверь внизу, и запах резко изменился.

Я учуяла Стефана, Адама и Сэмюэля, а также Литтлтона, но сильнее всего пахло демоном. Как и в отеле, после нескольких вдохов зловоние демона вытесняло все остальное. Дверь внизу лестницы не выпускала эти запахи наружу.

Теперь мы пошли еще тише, хотя, как сказал Андре, если бы Литтлтон был здесь, он бы знал, что мы идем. В подвале было темнее, чем наверху, и обычный человек с обычным зрением мог бы вообще ничего не увидеть. Мы оказались в прихожей, такой же, как притвор наверху.

Рядом с лестницей помещались два туалета. Когда я открыла одну дверь, от нее отвалилась табличка «мужской». Свет с улицы, падавший в окна, позволил мне увидеть, что комната пуста; только у стены стоит сломанный писсуар.

Я закрыла дверь. Андре уже осмотрел второй туалет, миновал гардероб и прошел в короткий коридор с дверьми, точно такой, как наверху.

Я не пошла следом и двинулась в другую сторону от лестницы. Первая комната, куда я вошла, оказалась огромной кухней, хотя теперь на месте холодильника и печи зияла пустота. Два открытых пустых шкафа. У внутренней стены еще одна дверь. Через нее можно относить еду с кухни в комнаты на другой стороне, не возвращаясь в притвор.

Что-то пробежало у меня за спиной, я обернулась, но это была всего-навсего мышь. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, потом мышь убежала. Стук моего сердца отдавался в ушах барабанным боем. Дурацкая мышь!

Выйдя, я увидела Андре перед двойной дверью рядом с кухней. Дверь была заперта на цепь, на цепи висел новый блестящий замок.

Он положил руку на дверь, и за ней что-то негромко зарычало. Вервольф?

— Он не хотел оставлять их на свободе, — сказал Андре, не делая попыток разорвать цепь. — Эта дверь не выдержала бы вервольфа, если бы он захотел вырваться.

— Андре? — послышался голос Стефана. — Это ты? Кто с тобой?

— Стефан, — прошептал Андре, замирая.

— Открой дверь.

Я настойчиво толкнула его в плечо. Стефан жив. Если бы я могла сорвать эту дверь с петель, я бы это сделала. Стефан и по меньшей мере один из волков живы.

Андре взял в руки цепь и потянул, так что звенья сломались.

Я протиснулась мимо него, сорвала цепь, уронив ее на пол, и толкнула тяжелую дверь. И оказалась в спортивном зале размером с алтарь наверху. Маленькие окошки с одной стороны были затянуты черной бумагой и заклеены липкой лентой, но торшер, включенный в автомобильный аккумулятор, давал достаточно тусклого света.

Посреди комнаты в большой собачьей клетке, какую можно купить в зоомагазине, сидел скрестив ноги Стефан. Примерно в десяти футах от него стояло в ряд еще несколько клеток. Тугой комок во мне слегка разжался, когда я увидела длинноногого рыжего волка, мускулистого черно- серебристого, волка и огромного белого волка с хрустальными глазами: Бен, Адам и Сэмюэль.

Андре прошел мимо меня и склонился к клетке Стефана. Коснулся запора, и тусклая лампа мигнула. Магия странно действует на электричество. Я услышала гудение, и Андре резко отдернул руку и потряс ею.

— Клетки зачарованы, — сухо сказал Стефан. — Думаешь, иначе эти мои товарищи по несчастью не разнесли бы их на куски?

Я заметила, что сам он старается не касаться прутьев клетки с этой стороны. Он казался таким же худым и бледным, как всегда. Привычная футболка забрызгана свернувшейся кровью, но в остальном он выглядел обычно.

— Многие считают тебя мертвым, — сказал Андре.

— Ага, — ответил Стефан и посмотрел на меня. — И ошибаются.

Стефан жив и здоров, а вот насчет остальных я не уверена.

Я сделала шаг к клеткам, и рыжий волк — Бен — захотел не просто выйти. Он захотел съесть меня. Дядюшка Майк был нрав: демоны дурно влияют на вервольфов.

— Магия демона делает бегство из этих клеток невозможным, — сказал позади меня Стефан. Его голос звучал спокойно, но я чувствовала, что никогда не видела Стефана более сердитым.

— Сэм?|

Я подошла к белому волку. Клетка была ему мала, и ему приходилось причудливо изгибаться, чтобы не касаться прутьев. Когда я подошла, он задрожал. Сначала заскулил, потом зарычал.

В самой дальней клетке заворчал Адам, но смотрел он не на меня, а на Сэмюэля.

— Адам? — спросила я, и он посмотрел на меня. Он тоже очень сердит, запах гнева вервольфов перекрывает запах демона. Но его карие глаза чисты и холодны. Адам контролировал себя. Сэмюэль… в этом я не была уверена.

Я коснулась клетки Адама. Ничего не произошло. Ни вспышки силы, ни мигания огней. Магия меня не затронула, хотя я чувствовала, что прутья клетки под пальцами теплые. Я положила кол на пол и попробовала пустить в ход нож Зи, но не сумела прикоснуться им к прутьям. Только свет снова погас.

Дверцу держал прочный висячий замок, но углы клетки соединялись специальными креплениями — они-то и удерживали стенки клетки вместе. Я попыталась разжать их, но не смогла согнуть.

Адам заскулил. Я просунула руку сквозь прутья и коснулась его мягкой шерсти.

— Когда Литтлтон здесь, Адам тоже теряет контроль, — предупредил Стефан. — Если бы я знал, как на них действует демон, не стал бы привлекать вервольфов. Уоррен и Дэниэл мертвы.

— Уоррен не мертв. Он тяжело ранен, но приходит в себя в доме Адама, — сказала я. — А про Дэниэла я знаю.

Андре бросил на меня странный взгляд, и я поняла, что так и не сказала ему о смерти Дэниэла.

— Я рад, что ошибся насчет Уоррена. Адама я ожидал, рано или поздно, — Стефан наклонился ко мне, и его голос стал насмешливым, — но Мерседес Томпсон? Черт подери, а ты что тут делаешь?

Неожиданно, как марионетки на ниточках, все вервольфы рывком повернули головы к двери во внешней стене, которую я раньше не замечала. Адам зарычал, а Сэмюэль ударился о стену клетки. Я осторожно убрала пальцы из клетки Адама, но он не обратил на меня внимания. Я подобрала кол. Он показался мне чрезвычайно хрупким оружием против вампира.

Дверь открылась в ночь, темная фигура на мгновение остановилась на пороге и вошла. Дверь захлопнулась.

— Андре! Какая приятная встреча! — пропел Литтлтон. Когда на его лицо упал свет, я увидела, что Зи прав: колдуны перестают быть хозяевами демонов, а демоны начинают управлять ими. Литтлтон еще не совсем утратил власть, поэтому его пленники живы, но долго это не продлится.

— Жаль, что ты пришел, когда я ходил перекусить. — На его футболке темнело пятно. Литтлтон остановился на полпути вниз и улыбнулся. — Но вот я здесь, и все хорошо. Иди сюда.

Андре убедил меня, что Марсилия дала ему достаточно сил, чтобы управиться с Литтлтоном. Я была так уверена в этом, что подумала, будто у него есть какой-то план действий, когда он обошел клетку Стефана.

Я покрепче ухватила кол, закрывая его от Литтлтона своим телом, незаметно опустила рюкзак на пол и стала ждать, что сделает Андре.

Андре ниже Литтлтона, так что я видела лицо колдуна, хотя Андре стоял между нами. Я по-прежнему ждала действий Андре, когда Литтлтон наклонил голову Андре в сторону и укусил его в шею. Андре не сопротивлялся.

Литтлтон не стал кормиться, он только прокусил Андре кожу и слизал кровь. Потом рассмеялся.

— Спасибо. Какой сюрприз! Кто бы подумал, что эта эгоистичная сука поделится с тобой силой? Неужели она думала, что это поможет тебе победить, когда мы можем кормиться от прекрасного и сильного Стефана? — Он поцеловал Андре в щеку и прошептал: — Он вкуснее тебя.

На несколько мгновений он прижал Андре к себе.

— Знаешь, если бы речь шла только обо мне, я бы позволил тебе служить нам. Но мой друг, тот, что живет в моей голове, безымянный, — ему становится скучно. Вчера нас развлекали волк и Дэниэл. Сегодня я хотел использовать повелителя волков, но пришел ты. Поиграем?

Андре не противился, не пытался уйти. Он стоял неподвижно, как Стефан, когда Литтлтон убивал девушку.

Мой страх привлек внимание Литтлтона.

Он оставил Андре на прежнем месте и прошел туда, где у клетки Адама присела я.

— Маленькая девочка, которую Марсилия послала искать меня, — сказал он. — Да, я знаю о тебе. Господин вампиров умеет слушать своих детей. Ты не знала? Теперь господин я, а дитя он. Я все знаю о его планах.

Он мог говорить только об Андре.

Литтлтон наклонился ко мне. Руки у меня дрожали, и я чувствовала запах своего страха. Он был сильнее запаха демона. Мне следовало пустить в ход кол, но страх парализовал меня, и я стояла неподвижно.

— Почему Марсилия считала, что ты меня найдешь? Что значит «ходячая»? — спросил он.

Зи однажды сказал мне, что слова из Писания не действуют на вампиров, хотя на демонов и им подобных воздействовать может.

— «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного»[46], — вырвалось у меня. Я была так испугана, что могла только шептать. Литтлтон закричал и зажал уши. Я схватила ожерелье и вытащила его из-под рубашки. Я держала его, как сверкающий щит. И когда продолжила, голос мой окреп: — «Дабы всякий, верующий в Него».

Должно быть, то, что он зажал уши, не помогло: он опустил руки и одной схватил меня за плечо, а второй ударил.

Я открыла глаза и подумала, что не прошло нисколько времени… только я лежала на полу в пятнадцати футах от клетки Стефана, прижимаясь лицом к твердому холодному линолеуму. Облизав губы, я ощутила вкус своей крови; лицо у меня было мокрое.

Кто-то дрался.

Я повернула голову, чтобы лучше видеть.

Андре и Бен. Шерсть Бена казалась черной, когда он прыгал в тени, отыскивая слабое место в защите противника. Он бросился вперед, но Андре оказался проворнее и схватил Бена за пасть открытой рукой. Бен отскочил, почти не пострадав.

Думаю, если бы они дрались на земле или на чем-то, что дало бы опору когтям Бена, у него было бы преимущество. Но в темноте на скользком линолеуме схватка проходила почти на равных.

Литтлтон стоял спиной к свету и смотрел.

— Подождите, — сказал он, и больше всего это походило на голос разочарованного режиссера. — Стоп!

Бен гневно зарычал и повернулся к своему мучителю. Андре просто замер на месте, как внезапно выключенная заводная игрушка.

— Мне отсюда не очень хорошо видно, — сказал Литтлтон. — Поднимитесь по лестнице. Вы будете играть в церкви, а я буду смотреть с хоров.

Он повернулся и пошел к двери, которую мы оставили свисать с петель. Даже не оглянулся, чтобы узнать, идут ли за ним, но они пошли. Андре брел в нескольких футах за колдуном, с его пальцев капала кровь Бена. Бен был менее послушен. Он остановился и заворчал на Адама и Сэмюэля, которые в свою очередь ответили ему ворчанием. Сэмюэль изо всей силы ударился о клетку, и это на три секунды выключило свет.

Когда свет снова загорелся, Бен стоял передо мной.

— Волк, — нетерпеливо сказал Литтлтон снаружи.

Бен сделал шаг ко мне и облизнул губы.

— Пошли, волк.

В этом голосе звучала сила. Я сама ее чувствовала.

Бен оскалил клыки, повернулся и выбежал из комнаты. Я слышала, как его когти стучат по каменным ступеням.

— Мерси, можешь подойти ко мне? — прошептал Стефан.

Хороший вопрос. Я попыталась шевельнуться, но с моим плечевым суставом было что-то не так. Левая рука совсем не двигалась. Я попыталась пошевелить ногами, и из глаз посыпались искры. Я поспешила вновь опустить голову на пол и сосредоточилась на вдохах и выдохах. На спине выступил холодный пот.

Досчитав до двадцати, я попробовала еще раз. Думаю, тогда я действительно потеряла сознание, но всего на мгновение.

— Нет, — сказала я. — Никаких движений в ближайшее время. Что-то неладно с плечом, и ноги не проявляют энтузиазма.

— Понятно, — сказал немного погодя Стефан. — А посмотреть на меня можешь?

Я наклонила подбородок и оторвала голову от пола, где ей так хотелось остаться. Стефан смотрел на меня, и его глаза сверкали, как огненная река.

— Да, — сказала я, и другого приглашения ему не потребовалось.

— Мерси, — сказал он, и его голос словно отозвался во всех клеточках моего тела, наполнив их целеустремленностью. — Иди ко мне.

Теперь было неважно, что рука не работает или что я не могу встать. Стефан звал, и я должна была идти.

Кто-то зарычал, замигал свет. Я краем глаза заметила, что Адам ходит из конца в конец клетки.

Дыхание вырывалось болезненно и неровно, я тащила неповинующееся тело, опираясь на здоровый локоть, потому что еще держала в руке кол.

— Замолчи, волк, — мягко сказал Стефан. — Хочешь, чтобы он спустился? У меня есть план, но, если колдун спустится слишком быстро, мы все погибнем, включая Мерси.

Когда его голос переставал звать меня, я отдыхала, не отрывая взгляда от Стефана. И когда он снова позвал, двинулась к нему.

Потребовалось много времени и стоило это немалой боли, но наконец я прижалась щекой к клетке Стефана.

— Молодец, — сказал он. — Теперь просунь пальцы сквозь прутья. Нет. Кол пока положи на пол. Хорошо. Хорошо. Вот так. Теперь отдохни.

Адам негромко зарычал, и что-то острое впилось в мой указательный палец. Боль была такой недолгой, что и тревожиться не стоило: легкая боль среди многих других. Но когда рот Стефана сомкнулся вокруг раны, я ощутила неожиданную эйфорию и всякая боль прошла.