Узы крови

Глава 25

Домой я вернулся еще до рассвета. На все вопросы Жака и Бертрана, которые, не сомкнув глаз, всю ночь ожидали моего возвращения, ответил, что со мной все в порядке. Затем, приказав им идти отдыхать, я закрылся у себя в кабинете и, опустившись в мягкое кресло, наконец, смог выдохнуть. Правда, из-за мрачных мыслей, ворочавшихся у меня в голове, как следует расслабиться не получалось.

Увы, но Часовщика мне спасти не удалось. Пытки плюс слишком большая доза «сыворотки правды», что в него влили, доконали беднягу. Темное пятно, которое постепенно расползалось в его мозгу, я не смог остановить. Виконт умер прямо у меня на руках, так и не успев ничего толком рассказать. Он, похоже, даже не узнал меня.

Я тяжело вздохнул. Виконт де Тосни был сложным человеком, и особых симпатий я к нему не питал. Так что, если бы я сказал, что мне его жаль, это не было бы правдой. Меня больше печалила потеря уже настроенного канала сбыта пустышей. И не только. Часовщик был очень осведомленным человеком. Я уже привык думать, что всегда могу обратиться к нему за той или иной консультацией. И вот теперь этого, несомненно, полезного для меня человека не стало.

А вот со здоровяком, которого я крепко связал простынями и напоил зельем правды, мне удалось пообщаться более вдумчиво. Он, правда, сперва старался сопротивляться магии эликсира. Даже пытался сделать вид, что не понимает моего языка, но потом зелье начало действовать, и аталиец запел соловьем на чистом вестонском. Хотя, продолжи он говорить на аталийском, я бы все равно его понял — спасибо наследству, доставшемуся от Макса.

Оказалось, что Гвидо Сорди, а именно так звали здоровяка, и те четверо аталийцев, которых я прикончил, — это всё, что осталось от того отряда налетчиков, который атаковал принцессу Адель и ее телохранителей. Кстати, как такового плана атаки в тот день у них не было. Они просто действовали по обстановке.

Со слов Гвидо, все могло бы получиться, если бы в бой не вмешался неизвестный маг и не помог охранникам принцессы. Когда я ему сказал, что он прямо сейчас говорит с тем неизвестным магом, его глаза полезли на лоб.

Зелье действовало как надо, поэтому Гвидо тут же «в порыве дружеских чувств» предупредил меня, что багряные рыцари назначили большую награду за информацию о тайном спасителе принцессы.

Кроме того, он сказал, что храмовники — не единственные, кто меня ищет. Краем уха Гвидо подслушал разговор человека, курировавшего их группу, с одним из информаторов о том, что королевские дознаватели сбились с ног, разыскивая неизвестного мага. Все дело в принцессе Адель. Якобы внучка Карла III хочет по-королевски отблагодарить своего спасителя.

Разговор плавно перешел на Часовщика. Оказалось, что все произошедшее сегодня было результатом множества случайных совпадений.

Гвидо Сорди и его бойцы получили от своих кураторов приказ срочно уходить на восток, через границу в Астландию, а затем в Аталию. И все бы ничего, но эти пятеро решили напоследок «подзаработать» деньжат, чтобы не возвращаться домой с пустыми руками. Естественно, заранее не уведомляя о своих планах кураторов. Нечего им знать о таком.

Так получилось, что целью аталийцев стал астландский купец, о котором узнал один из бойцов Гвидо. После короткого планирования пятерка убийц проникла в комнаты, которые снимал астландец в портовой гостинице. По-тихому прикончили охрану и вдумчиво допросили купца. Стоит ли говорить, как они обрадовались, когда обнаружили у купца мешочек с пустышами? О такой удаче они даже помышлять не могли.

Перед смертью под пытками и зельем правды купец рассказал Гвидо и его бойцам о своем поставщике. Словом, не трудно было догадаться, кто стал следующей целью группы Гвидо Сорди.

Перед тем как без сожалений прикончить ублюдка, я выведал все, что он знал о своих кураторах и их информаторах. И чем больше я его слушал, тем меньше мне хотелось связываться со всем этим дерьмом. Главное, что я для себя уяснил — это держаться подальше от жрецов, причем как в Вестонии, так и в других странах. Все эти рыцарские ордены, которые начали появляться в Мэйнленде словно грибы после дождя, и которые безжалостно уничтожали истинных, были тесно связаны между собой, будто одна огромная корневая система.

А еще Гвидо сказал, что Карла III на войне ждет много неприятных сюрпризов. Каких именно аталиец не знал, но его куратор как-то намекнул ему на нерушимое рыцарское братство.

В общем, не удивлюсь, если узнаю, что вестонские так называемые «каменные» рыцари или рыцари ордена «Серой скалы» в самый неподходящий момент могут переметнуться на сторону своих «братьев» из ордена «Багряного щита».

После того, как все было кончено, я обыскал трупы налетчиков. Моей добычей стали дюжина моих же крудов, золотые и серебряные монеты, а также маленький мешочек с драгоценными камнями. Украшения и другие вещи я не брал. Дело в том, что у Часовщика было много приметных вещиц, принадлежавших богатым и влиятельным людям, — по ним меня могли легко вычислить. Лучше не рисковать…

…Осторожный стук в двери разбудил меня. Я открыл глаза и огляделся. Сквозь щель между тяжелых гардин внутрь кабинета пробивался солнечный свет. Выходит, я все-таки ненадолго вырубился, сидя в кресле.

Встав из-за стола, я потянулся и пошел открывать дверь.

— Господин, — произнес четким голосом стоявший на пороге лакей. В его руке был небольшой серебряный поднос, на котором лежал конверт. — Вам письмо.

Взяв с небольшого подноса конверт, скрепленный сургучной печатью, я, недолго думая, вскрыл его. На листе толстой качественной бумаги с вензелями явно герцогского дома вычурным каллиграфическим почерком было написано следующее:

А вот и «красные» активизировались. Интересно, что понадобилось брату королевы от обычного бастарда?

Пока читал, услышал торопливые шаги, которые приближались со стороны центрального входа. Я поднял глаза. В коридоре появился тяжело дышавший Бертран. На его бледном лице ясно читалась тревога.

— Что произошло? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и уверенно. Я заметил, что такая интонация успокаивала старика в те моменты, когда он беспокоился. Но, похоже, в этот раз фокус не сработал.

— Господин, там… — голос Бертрана подрагивал. На лбу выступили капельки пота. — К вам с визитом пожаловал… Пожаловал его милость барон фон Герварт.

Аделина Бошар справедливо полагала, что боги наделили ее чутким сном. Правда, эта способность проявилась у нее не с рождения и не в те годы, когда она была милой и беззаботной девушкой, живущей в доме отца, но после замужества. Причем сразу же на следующее утро после свадьбы, а если точнее, то после первой брачной ночи.

Именно в ту ужасную ночь Малышка Лина, как все ее звали дома, осознала, за кого именно выдал ее замуж отец.

Пьер Бошар, всегда казавшийся таким милым и заботливым, довольно быстро покорил сердце Аделины. И если сперва она не хотела выходить за него замуж, то спустя несколько месяцев красивых ухаживаний Пьера она не могла дождаться того дня, когда жрец Праотца свяжет их руки родовой лентой.

Позднее Аделина узнала, что их свадьба была делом решенным уже много лет назад, когда Бошары и Леграны стали партнерами. Именно в тот день Паскаль Легран пообещал отцу Пьера отдать замуж за его сына Малышку Лину.

В первую брачную ночь Аделина поняла, что мягкий и учтивый нрав Пьера был всего лишь маской. Она вышла замуж за чудовище. Муж сперва жестоко избил ее, а потом изнасиловал. В ту ночь Малышка Лина умерла и родилась Аделина Бошар, которая забыла, что такое спокойный и беззаботный сон.

Попытка поговорить о случившемся со старшей сестрой результатов не принесла. Ей было приказано терпеть, как это делают все женщины, и ни в коем случае ничего не говорить отцу. И Аделина, сцепив зубы, молча терпела.

Насилие и избиения прекратились в тот момент, когда Аделина сообщила мужу, что непраздна. Лекарь, которого она подкупила, посоветовал Пьеру на время беременности отпустить жену в отчий дом, мол, там она сможет спокойно выносить ему наследника.

Пьер, к радости Аделины, согласился с доводами лекаря. Более того, он, кажется, был даже рад временной свободе.

Эти девять месяцев передышки пролетели для Аделины, как один яркий и счастливый день. Но однажды все когда-то заканчивается. У молодого семейства Бошар родился мальчик, которого назвали Аленом. Молодая мать с новорожденным снова переехала в дом к мужу.

В первую же ночь после родов Пьер, «соскучившийся» по своей супруге, решил навестить ее и в очередном своем припадке бешенства попытался отобрать у нее ребенка, который, мирно причмокивая, спал у груди своей мамы.

Именно в ту ночь Аделина впервые дала отпор мужу. Она сражалась не за себя, но за своего сына. Ведомая материнским инстинктом покорная овечка превратилась в хищницу. Убить человека оказалось довольно просто. Чтобы раскроить затылок насильнику, хватило и одного удара тяжёлой бронзовой статуэткой.

Каждый раз, вспоминая ту ночь, Аделина все никак не могла понять, каким образом ей удалось сдержаться и не превратить голову ублюдка в кровавое месиво. Видимо, это потому, что за те месяцы, которые она пробыла в доме отца, вынашивая своего сына, она тысячу раз представляла себе, как убьет своего ненавистного мужа.

Это даже превратилось в некую игру разума. Ведь убить мало. Надо же еще и замести следы. О сколько хитрых вариантов было придумано в те месяцы! А на самом деле все произошло довольно просто и даже буднично.

Худое, но жилистое тело мертвого мужа, она вытолкнула из окна своей спальни прямо на мощеную камнем дорожку. Даже не понадобилось вливать в рот покойника алкоголь. Пьер заявился к ней в спальню уже навеселе.

В итоге, всем родственникам и знакомым было объявлено, что Пьер Бошар трагически погиб, случайно выпав из окна. Слуги, конечно, могли бы пролить свет на некоторые детали — все в доме знали, каким человеком был их хозяин. Именно по этой причине никто из них даже не подумал поставить под сомнение официальную версию. Плюс каждый из них получил неплохое вознаграждение от Паскаля Леграна, чтобы не болтали лишнего. Репутация торгового дома Легранов не должна была пострадать.

После похорон «любимого» супруга Аделина Бошар вместе с маленьким Аленом переехала в дом отца и посвятила все свое время, как она считала, будущему наследнику империи Легранов.

Дед действительно души не чаял в своем внуке и постепенно готовил его к роли «императора». И все бы ничего, но на горизонте вдруг объявился этот ублюдок Анны и начал угрожать будущему благополучию Алена.

Аделина, как и в прошлый раз, когда ее сыну грозила опасность, решила взять все в свои руки… И, когда ей казалось, что все получилось, этот ублюдок Ренар неожиданно выжил и потом еще несколько раз снова и снова выходил сухим из воды…

…Аделина проснулась от того, что ее рот закрывала чья-то твердая горячая ладонь. Кроме того, на ее глаза была наброшена темная ткань. Как такое могло произойти? Она ведь так чутко спит!

Аделина было попыталась дернуться, но знакомый шипящий голос у ее уха насмешливо произнес:

— Не дергайтесь, мадам. Не надо шуметь. Такая прекрасная тихая ночь — не стоит никого будить. Вы снова искали встречи с нами? Почему?

Ладонь исчезла и Аделина обрела способность говорить:

— Как это, почему? — шепотом возмутилась она, продолжая оставаться в темноте. — Разве вы сами не понимаете?

— Нет, мадам, — будто издеваясь, ответил насмешливый шипящий голос.

Аделина, чтобы унять бешенство, сцепив зубы, приглушенно выдохнула.

— Вы получили оплату, но не выполнили работу. Я понимаю, что вам могло понадобиться дополнительное время, но человек, которого вы обязались устранить, уже дважды посетил этот дом. Мне нужны объяснения.

— Мадам, а вы уверены, что имеете право требовать объяснений? — вкрадчиво прошептал ей на ухо голос из темноты. Было в его тоне что-то такое, отчего по телу Аделины пробежал холодок. Она тут же враз растеряла свою уверенность. На мгновение в ее голове мелькнула мысль, что она живет последние минуты и что, когда разговор будет окончен, обладатель этого жуткого голоса ее прикончит.

Нет! Женщина внутренне встрепенулась. Она сегодня не умрет! Она нужна Алену! И если с ней до сих пор разговаривают, значит, есть возможность договориться и довести дело до конца.

— Хорошо, — сглотнув, она пошла на попятную. — Возможно я, не вникнув в детали, слегка погорячилась, но и вы должны понять меня. Мне рекомендовали вас как лучших из лучших… И что же я вижу? Грозные Ночные Волки не могут прикончить какого-то слабого двадцатилетнего мальчишку.

— О, мадам, — голос снова перешел на насмешливый тон. — Называя своего племянника слабым мальчишкой, вы лукавите.

— Не называйте этого грязного ублюдка моим племянником, — сквозь зубы прошипела Аделина.

— В данном случае, — хмыкнул голос. — Слова ничего не значат. Как бы мы его ни называли, это не изменит того факта, что он является сыном вашей покойной сестры. Узы крови — вот, что всегда имело и будет иметь значение. А что же касается его слабости… Перед тем как нанять нас, вы как-то совершенно забыли упомянуть о том, что этот хех… слабый двадцатилетний мальчишка одним ударом убил одного из лучших мечников Вестонии.

— Разве это что-то меняет для вашей гильдии? — спросила Аделина с легкой насмешкой.

— Вы правы, — неожиданно легко согласился собеседник. — Ничего. Но есть одна маленькая загвоздка… Ваш племянник оказался довольно ловким малым и в одиночку убил троих наших бойцов, которым виконт де Ламар, как мечник, даже в подметки не годился. Причем наши люди напали на вашего племянника в тот момент, когда он не был готов.

Аделина вздрогнула. По ее телу пробежала волна холода. О боги! Как такое возможно?

— Как вы думаете, мадам, о чем в первую очередь мы подумали после произошедшего? — вкрадчиво поинтересовался шипящий голос.

Аделина вдруг ощутила, как твердая ладонь легла ей на горло, а крепкие пальцы слегка сдавили ее шею. Стараясь не делать резких движений, она судорожно сглотнула и тихо ответила:

— Я…

Но голос ее перебил.

— В первую очередь, мы подумали, что, либо вы по какой-то причине намеренно скрыли правду о вашем племяннике, либо сами находитесь в неведении.

— К-какую п-правду? — заикаясь, хрипло спросила Аделина.

— Правду о том, что ваш племянник — маг, — ответил голос. — Скажу больше, он не простой одаренный. Он — истинный.

Ладонь на горле Аделины вдруг начала постепенно увеличиваться в размерах, а ногти на пальцах стали превращаться в острые когти. Женщина понимала, что неизвестному достаточно одного движения, чтобы смять ее шею, словно лист бумаги.

— Я… Я… Не з-знала…

Успела жалобно прохрипеть она.

— Мы знаем, — ответил голос. Правда, человеческого в нем более ничего не осталось. Это уже был приглушенный рык зверя. — Иначе с тобой никто бы не разговаривал.

Аделина почувствовала, как под ней на простыне растекается что-то теплое. Похоже, она обмочилась.

Ладонь на ее горле начала снова уменьшаться, а, спустя мгновение, вовсе исчезла.

— Принимая во внимание новые обстоятельства, — голос снова был человеческим. Правда, в его тоне слышались нотки брезгливости и презрения. — Наш прежний договор должен быть пересмотрен и изменен. Вы готовы выслушать наши условия?

Аделина, усилием воли подавив страх, собрала всю свою храбрость и упрямство в кулак и хрипло произнесла:

— Да, готова!

— В виду того, что наша цель — одаренный, за дело должны взяться вервольфы. А это совершенно другие деньги…

— Я согласна! — не дав договорить собеседнику, выпалила Аделина и с ненавистью в голосе добавила: — Я дам вам столько денег, сколько потребуется, лишь бы этот ублюдок сдох!

Нортланд. Фьёрдград, столица Винтервальда. «Жемчужина Севера», дворец конунга Бьёрна Острозубого. Личные покои принцессы Астрид.

— Сестренка, это точно тот, о ком ты мне писала в письмах? — пухлые губы Хельги, прозванной в народе Отважной, слегка скривились, а в ее голосе слышались скептические нотки.

— Да, сестренка, — слегка дрожащим от волнения голосом ответила принцесса Астрид.

Несмотря на то, что девушки были кузинами, с самого детства они называли друг дружку сестрами. Отец Хельги, ярл Сигурд Кровавый Меч был старшим братом королевы Маргарет, матери Астрид.

Кузины стояли сейчас напротив портрета, на котором был изображен принц Луи, младший сын Карла III, короля Вестонии.

Хельга, привыкшая к определенному северному типу мужчин, рассматривала южного принца, озадаченно покачивая головой. Сын вестонского короля был, скорее, похож на какую-то диковинную птицу, чем на человека.

— Сестра, а ты точно уверена, что он пройдет испытания? — уже в который раз переспросила Хельга. — Он ведь даже не одаренный.

— Ты разве забыла, что ему не обязательно лично участвовать во всех этих глупых конкурсах? — мазнув влюбленным взглядом по портрету, ответила Астрид.

— Глупые конкурсы? — хмыкнула Хельга. — И это говоришь мне ты, боевой маг Тени? С каких это пор магические состязания стали для тебя глупыми?

Астрид пожала плечиками и вздохнула:

— Карл Третий — тоже не одаренный, но он правит огромной страной и ему подчиняются все боевые маги его королевства.

— Но ведь речь сейчас идет не о Карле, которого не зря прозвали Победителем. Будучи еще мальчишкой, он участвовал в битвах. А этот его сын… Он…

Хельга кивнула на портрет, тщательно стараясь скрыть свое презрение.

— Он такой… Такой слабый…

— Ну и что? — тут же бросилась на защиту принца Астрид. — Чтобы править, не обязательно участвовать в каждой битве. Для этого у него есть маршалы и генералы.

— Не сражаться лично в битвах, чтобы добыть себе славу, — покачала головой Хельга. — Не участвовать в испытаниях, чтобы добыть руку будущей жены… Сестренка, разве ты не понимаешь? Если вместо него будут воевать маршалы, а участвовать в испытаниях маги — править страной вместо него тоже будет кто-то другой.

Принцесса Астрид в мгновение ока переменилась. Восемнадцатилетняя влюбленная девушка исчезла. Напротив Хельги стояла опасная одаренная.

— Не беспокойся, сестра, — холодно произнесла принцесса. — Когда я стану королевой Вестонии, власть будет в моих руках.

— Узнаю мою прежнюю Астрид! — широко улыбнувшись, произнесла Хельга. — Ту, которую все мы называли Стремительной!

Астрид выдохнула и задумчиво взглянула на портрет принца Луи.

— Если бы ты только знала, сестренка, — произнесла она. — Как же мне не терпится уехать отсюда. Говорят, у принца Луи самая большая коллекция картин в Мэйнленде. А еще он придумывает новые наряды, музыку, танцы и еще много всего такого, чего никогда не появится здесь, при дворе моего отца. Там, в Эрувиле, в своих дворцах высокая знать устраивает блистательные балы и приемы. Тамошние графы и герцоги не ходят в шкурах, как дикари, и не дерутся на королевских балах на кулаках.

Хельга пожала плечами и, улыбаясь, произнесла:

— Ты говоришь об их столице, как о каком-то сказочном городе, где все друг другу улыбаются и кланяются. Бьюсь об заклад, что королевский дворец Карла Третьего — это еще то змеиное гнездо.

— Уж лучше змеиное гнездо, чем логово диких, вечно дерущихся между собой вепрей, — усмехнулась Астрид.

Хельга засмеялась и шагнула к Астрид. Кузины обнялись.

— Я скучала по тебе, сестренка…

— А я по тебе…

Спустя несколько мгновений Астрид отстранилась и, внимательно глядя в глаза кузины, обеспокоенно спросила:

— Это правда, что будто бы на испытания хотел прибыть Ивар Ворон, сын Харольда Седого Волка?

— Этот вопрос ты должна задать своему отцу, — хмуро ответила Хельга. — Только конунг знает на него ответ. Ты ведь сама понимаешь — Ивар, как любой другой сын конунга и ярла, в своем праве. Твой отец сам объявил об Испытании. Это значит, что в Винтервальде запрещены все конфликты. Боги покарают тех, кто нарушит перемирие.

— Я никогда не стану женой Ивара, — уверенно произнесла Астрид.

— Что ж, сестренка, — усмехнулась Хельга и ободряюще сжала ладонь кузины. — Будем надеяться, что с твоим принцем Луи прибудут их самые лучшие воины.