Узы крови

Глава 24

За завтраком барон де Леви много говорил. В основном о всяких мелких сплетнях при дворе, о забавных происшествиях на балах и других, ничего не значащих мелочах. А еще он в общих чертах рассказал о большом посольстве, что отправится во главе с принцем Луи на север, и в котором барон де Леви тоже будет принимать участие, как, собственно, и почти все приближенные «зеленого» принца.

Но при этом он не забывал много спрашивать и обо мне, моей жизни и моей семье. После нескольких минут нашего с ним общения я пришел к выводу, что Жан-Луи выполнял чье-то поручение. Я даже догадывался, чьё. Достаточно вспомнить, чьим личным парфюмером он являлся. В общем, к моей персоне явно начал присматриваться либо сам младший принц, либо его ближайшее окружение. Хотя не стоит исключать оба варианта.

Пускай присматривается, мне не жалко. Сделав вид, что клюнул на приманку, я охотно поведал рыжему шпиону «зеленых» о моей абвильской ссылке, о фронтире и о моем переезде в столицу.

Также мы поговорили о том, что произошло на балу после моей отключки. Ничего нового он мне не рассказал. Если брать за основу слова герцогини дю Белле о категориях, на которые делятся придворные Вестонии, то Жана-Луи можно было смело отнести к «умным, которые искусно притворяются глупыми». Думается мне, на балу герцогини дю Белле других не было.

В общем, все общественное порицание было направлено именно на барона фон Герварта. Это ведь он обещал не использовать магию, но не сдержался, чем и подставил себя, и принес поражение своей команде.

А то, что барон таким образом скомпрометировал своего сюзерена, все присутствующие, в том числе и бесхребетный принц Луи, предпочли проигнорировать. Как, впрочем, и всегда игнорировали, когда дело касалось королевского семейства. Все те, кто когда-либо осмеливался выступить против короля и его семьи, либо казнены, либо находятся в казематах. Папаша Макса яркий тому пример.

Принц Генрих, конечно, прилюдно высказал свое неудовольствие и приказал барону покинуть бал, но всем прекрасно было понятно, что это всего лишь спектакль. Уже скоро «опальный» страйкер вместе со своим сюзереном отправится на войну с аталийцами. Полагаю, если бы барон не был боевым магом, а здесь это штучный товар, принц Генрих применил бы к нему более жесткое наказание…

В конечном итоге, наш совместный завтрак с бароном де Леви получился довольно познавательным, как для него, так и для меня.

— Добрый день, мадам, — произнес я, поклонившись.

Несмотря на уговоры Бертрана отлежаться, на следующий день я уже выехал в особняк Легранов. Я не мог себе позволить терять драгоценное время. Возможность попасть в семейный склеп Легранов, которую по какой-то пока неясной мне причине предоставила мне Исабель Легран, я не должен был упускать.

— Ты все-таки пришел, — то ли вопросительно, то ли утвердительно произнесла Исабель Легран, окинув меня с ног до головы своим немигающим ястребиным взглядом.

Как и в прошлый раз, она встретила меня в парке, в той самой беседке, куда меня провел молчаливый лакей. Сегодня старшая дочь Паскаля Леграна была одна, как, собственно, и я тоже.

Бертрана я намеренно оставил в карете. В его присутствии мне будет сложнее спровоцировать Исабель на откровенность.

— Да, мадам, — коротко ответил я и добавил с легким поклоном: — И я благодарен вам за предоставленную мне возможность.

Проигнорировав мои благодарности, Исабель вдруг спросила то, чего я не ожидал услышать:

— Это правда, что ты дал вольную Бертрану?

— Да, — ответил я.

— Каковы твои мотивы? — продолжила давить она.

Хм… Кажется, я понял, к чему она ведет.

— Я посчитал, что так будет правильно, — ответил я.

Кстати, в моих словах не было ни капли лжи. А вот Исабель, похоже, была другого мнения.

— А, может, у тебя был иной умысел? — с легкой насмешкой спросила она.

— Любопытно, какой должен быть умысел у человека, который освобождает другого человека из многолетнего рабства? — изобразил я искреннее удивление.

— Может, хватит ломать комедию, Макс? — закатив глаза и покачав головой, сказала Исабель. А потом, скривив губы в саркастической усмешке, добавила: — Ты держишь всех нас за идиотов? Я всегда была о тебе невысокого мнения, но в этот раз ты умудрился переплюнуть даже самого себя.

Это она меня специально провоцирует или действительно искренна со мной? Хотя одно другому не мешает. Учитывая то, каким ничтожеством был Макс, я нисколько не удивлен подобному пассажу.

Так или иначе, если я хочу добиться своего, нельзя отвечать ей грубостью.

— Тебе напомнить о содержании твоих писем? — тем временем, криво улыбаясь, продолжала она. — В которых ты нагло требуешь выплаты якобы твоей доли в нашем семейном деле. Еще и судебным разбирательством угрожал, если не выплатим по-хорошему.

Исабель покачала головой.

— Теперь же ты решил зайти с другой стороны? Думаешь, мы поверили, что ты внезапно впервые за все эти годы воспылал сыновними чувствами и изъявил желание посетить склеп своей матери? Еще и дал вольную Бертрану, в надежде таким образом разжалобить отца.

Интересно, они с Аделиной действуют сообща, или Исабель ничего не знает о самодеятельности младшей сестры? Так или иначе, но говорить об этом открыто пока рано. У меня нет доказательств.

Отчасти Исабель кое в чем права. Мне действительно нет никакого дела до матери Макса. Посещение ее склепа — это всего лишь повод снова официально побывать в доме Легранов. Вдруг во время посещения у меня появится какая-нибудь зацепка. Например, в прошлый раз я познакомился с сыном Аделины. А это уже потенциальный источник информации.

— Мадам, — тяжело вздохнув, произнес я. — Если вы таким образом пытаетесь заставить меня оправдываться перед вами, тогда вы зря стараетесь. Я прекрасно знаю, как ко мне относятся в этом доме. И у меня нет никакого желания убеждать вас в чем-либо и, тем более, отчитываться перед вами о своих поступках и решениях. Я просто хочу отдать долг моей матери, в смерти которой меня здесь все обвиняют. Если же вы пригласили меня лишь для того, чтобы прочитать мне очередную нотацию, тогда вы понапрасну тратите мое время.

Я уже было хотел развернуться и уйти, но Исабель остановила меня.

— Постой, — холодно произнесла она. — Я, как и обещала, отведу тебя в наш фамильный склеп. Но на большее не рассчитывай.

Я молча кинул. Все-таки я оказался прав — в посещении склепа матери они не могут отказать. В противном случае, в обществе их просто не поймут. С такими вещами здесь не шутят.

Мавзолей Легранов располагался за парком. К нему вела узкая аллея, мощеная широкими мраморными плитами. Это было узкое продолговатое здание, на входе которого высились две колонны с двумя статуями из серого камня.

Когда нам оставалось сделать несколько шагов, массивная дверь мавзолея приоткрылась и в проходе показалась женская фигура.

Я внутренне усмехнулся. Очень хорошо. На пороге фамильного склепа стояла Аделина Бошар. Увидев меня, она вздрогнула. Ее лицо от неожиданности покрылось красными пятнами, а брови взметнулись вверх. Но спустя мгновение вторая тетка Макса взяла себя в руки, и ее лицо искривила презрительная гримаса.

— Добрый день, тетушка, — открыто улыбаясь, поклонился я.

— Отец будет недоволен, — игнорируя меня, зло бросила Аделина сестре.

— Как-нибудь переживу, — флегматично, словно от маленькой назойливой мошки отмахнулась Исабель от младшей сестры.

— Его здесь не должно быть, — сделала еще одну попытку Аделина.

Я опустил взгляд на ее руки и заметил в ее правом кулачке небольшой бумажный свиток светло-розового цвета. Похожие штуки я видел на прилавках при храмах. Помимо стандартных свитков с молитвами, уже написанными жрецами, можно было приобрести «чистый» освещенный свиток, на котором покупатель собственноручно писал текст-обращение к усопшему.

Судя по толщине свитка в руке Аделины, он был рассчитан на несколько молитв. Написал несколько слов усопшему на освещенной бумаге, затем оторвал и сжег рядом с урной с прахом усопшего. И так несколько раз, пока бумага не заканчивалась. Такие многоразовые свитки были самыми дорогими.

— Ты сама знаешь, что мы не могли отказать, — сказала Исабель и, давая понять, что разговор окончен, переступила порог склепа.

Когда я поравнялся с Аделиной, она сквозь зубы с ненавистью в голосе прошипела:

— Тебе здесь не место, ублюдок!

Похоже, они с Максом все-таки когда-то пересекались. Узнать бы, с чего она так на него взъелась. Даже убийцу наняла. А может — и убийц. Не удивлюсь, если узнаю, что найм Ночных волков — это тоже ее рук дело. Правда, мне не совсем понятно, почему они медлят. Ведь заказ-то они не закрыли. Наверняка у этого есть какая-то весомая причина.

Я молча ей улыбнулся. Нет, не сейчас. Время еще не пришло.

Оставив шипящую тетку позади, я двинулся следом за Исабель.

В склепе было довольно светло и прохладно. Сразу видно, что этот мавзолей построен относительно недавно. Скорее всего, Паскаль Легран его и построил. Предполагаю, что у тех же де Грамонов мавзолей будет одним из древнейших в Вестонии.

Я принюхался. Из дальнего угла ощутимо повеяло дымком. Это, видимо, Аделина где-то там сжигала свои молитвы.

Я огляделся. В центре помещения на каменном постаменте стояла бронзовая чаша, внутри которой горел огонь. В стенах было много ниш, большая часть из которых пустовали. Явно сделаны «с запасом». Но в некоторых уже стояли урны. К одной из таких меня и подвела Исабель.

— Это здесь, — кивнула она на красивую, искусно вырезанную из голубого мрамора вазу. — У тебя несколько минут. После этого лакей проводит тебя.

Сказав это, Исабель развернулась и пошла на выход.

— Благодарю вас, мадам, — произнес я уже ей в спину, но она полностью проигнорировала меня.

Дождавшись, когда тетка Макса покинет склеп, я снова огляделся, но уже внимательней и в истинном зрении.

Пусто… Ни капли магии. Как и постороннего присутствия. Видимо, здесь не принято подглядывать за теми, кто общается с мертвецами.

Не тратя время, я подошел к чаше с огнем. Поджег свиток с молитвой, который купил для меня Бертран и, дождавшись, когда он разгорится, положил его в небольшую мраморную плошку, стоявшую рядом с урной.

Не знаю, в каком теле и в каком из миров ты переродилась, Анна Ренар, и самое главное, как долго ты там продержишься, но одно я знаю точно — здесь твоя жизнь была пусть и короткой, но несомненно богатой на яркие события. Своими выходками ты точно вынесла мозги вздорным родственничкам, за что лично от меня тебе отдельная благодарность.

Справедливо рассудив, что здесь мне больше делать нечего, я развернулся и хотел было двинуться на выход, но потом мой взгляд упал на тлеющий кусочек бумаги.

Хм… А почему бы и нет?

Оглянувшись на входные двери, я прислушался. Тишина.

Приподняв голову, я принюхался и пошел на слабый запах дыма, долетавшего из глубины склепа, который уже почти выветрился сквозь оконные проемы под потолком.

Спустя несколько мгновений я остановился напротив ниши с пузатой урной, сделанной из черного гранита. В плошке на горке невесомого пепла лежал обрывок светло-розовой бумаги, который был густо исписан ровным мелким почерком.

Не знаю, кому из усопших родственников молилась Аделина Бошар, но ей явно было что сказать. На всякий случай оглядевшись, я аккуратно извлек «выживший» клочок бумажки и спрятал его в карман.

А вот теперь действительно — всё. Надеюсь, духи усопших на меня не в обиде. Хотя, кого я обманываю? Все они уже давно переродились в других мирах бескрайней мультивселенной, и им плевать на все эти урны, склепы и уж тем более плевать на какой-то полусгоревший клочок бумажки. Я пока и сам не знал, зачем он мне понадобился, но в моем деле важна каждая зацепка.

Домой я вернулся как раз к обеду, где меня уже ждало сообщение о том, что на подоконнике кабинета Часовщика стоит красный кувшин. Виконт де Тосни снова просил встречи со мной.

Такая спешка не могла меня не насторожить. Ведь в последнюю нашу встречу Часовщик утверждал, что повезет товар своим клиентам, которые охотно и, главное, молча скупали все мои пустыши, только на следующей неделе. Как-то это все странно и внезапно… Мое чутье буквально вопило о надвигающихся проблемах. А оно меня еще никогда не подводило.

Так или иначе, этой ночью я во всем разберусь…

Сообщение от Часовщика насторожило не только меня. Жаку происходящее тоже не понравилось. Он, как обычно, попытался напроситься со мной на ночную прогулку, но я, в свою очередь, как обычно, ему отказал.

Если в доме Часовщика меня действительно ждет что-то нехорошее, я начну действовать по-своему и в этот момент меня не должно ничего отвлекать. Кроме того, при всех талантах Жака, как бойца, ночные диверсии — не его конек.

Как на заказ, ночь сегодня была безлунной и тихой. Та часть города, где жил Часовщик, уже давно погрузилась в сон. Цветочная улица, всегда такая шумная и многолюдная, будто вымерла.

Бесшумно передвигаясь словно бесплотный дух от тени к тени, я приблизился к доходному дому, где на втором этаже снимал комнаты виконт де Тосни.

Несмотря на ночную прохладу, все окна его комнат были приоткрыты. А вот ставни всех нижних окон, напротив, были наглухо закрыты. Меня как бы ненавязчиво приглашали забраться внутрь через второй этаж.

Я на мгновение прикрыл глаза и прислушался. В доме подозрительно тихо. Ни храпа, ни скрипа кроватей, ни покашливаний — как будто на кладбище заглянул.

Я тихо втянул носом воздух. Вот оно… Этот запах. Вязкий и удушливый. Я не спутаю этот запах ни с каким другим. Так пахнет только смерть. Внутри явно есть свежий покойник и не один. Но есть и живые. И все они находятся на втором этаже.

Можно было бы прямо сейчас раствориться в темноте и вернуться домой, но, если Часовщик по какой-то причине решил устроить на меня охоту, оставить у себя за спиной такого врага я не могу.

И вообще, странно все это. Зачем виконту понадобилось вырезать всех жильцов доходного дома, постояльцем которого он тоже являлся? Бред какой-то. Здесь явно что-то другое.

Перебравшись через забор, я очутился на заднем дворе. За последнее время я неплохо изучил этот дом и, если бы понадобилось, мог бы передвигаться даже с закрытыми глазами. Вон там конюшня, а вон там — дровница.

Что-то не видно моего приятеля, местного старого сторожевого пса, которого я старался подкармливать каждый раз, когда бывал здесь, и с которым делился небольшими сгустками алой маны. Животные, они более чувствительные. Сразу понимают, кто им враг, а кто друг. Со мной он подружился сразу же после первого моего визита. Благосклонно приняв от меня угощение и алую ману, он открыл мне доступ на свою территорию.

Труп пса обнаружился недалеко от черного входа. Беднягу пристрелили из арбалета или из лука. Скорее — первое. Стрелок опытный, бил наверняка, прямо в сердце.

Часовщик точно отпадает. Виконт, скорее всего, жертва. И, если меня вызвали нашим условным знаком, значит, его пытали. Или, что более вероятно, выведали все детали с помощью зелья.

Дверь с черного входа заперта изнутри на засов. Но для меня это не преграда. Медленно накачав своей маной небольшую область на створке, я выждал, пока энергия не превратит дерево в труху, а затем, аккуратно проделав рукой дыру, отодвинул засов.

Все, я внутри… Тихо, как в могильнике…

Держа наготове свой небольшой арбалет, приобретенный еще пару недель назад в одной любопытной оружейной лавке в Старой столице, я медленно обошел первый этаж. И нашел, наконец, то, что учуял еще с улицы.

Мертвецы… Семь трупов. Все они были свалены в одной, самой дальней комнате. Там были хозяин доходного дома и его жена, а также пятеро постояльцев. Сразу видно, что их всех притащили сюда еще живыми и уже только потом убили. Тела Часовщика среди них не было.

Уже сейчас можно смело отправиться за стражниками, но, поступив так, я привлеку нежелательное внимание властей к нашему с виконтом бизнесу. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что неизвестные головорезы пришли сюда за моими крудами. Видимо, Часовщик был недостаточно аккуратен и осмотрителен.

Все, внизу я закончил. Дальше — подъем на второй этаж.

Засаду я учуял еще на подходе к лестнице. Сканирование показало, что на узкой лестничной площадке притаился человек. Не из постояльцев, это точно. Ману я не увидел. Но энергосистема хорошо развита — передо мной опытный воин.

Его энергосистема выглядит очень спокойной, значит, о моем присутствии он не догадывается. Сидит в углу, сторожит лестничный пролет.

Прикрыв глаза и продолжая следить за неизвестным в истинном зрении, я поднял арбалет. Приглушенный сухой щелчок тетивы показался мне громом среди ясного неба. Но прятавшийся на лестнице человек даже не дернулся, короткий арбалетный болт пробил его правую глазницу и прошил его мозг насквозь. В грудь стрелять я не решился. Судя по небольшому уплотнению, неизвестный был в броне.

Замерев на месте и задержав дыхание, я прислушался. Время шло, но на звук никто так и не появился. Похоже, новые друзья Часовщика засели у него в кабинете, который находится в дальнем крыле дома. Оттуда сложно расслышать то, что происходит на лестнице.

Быстро перезарядив арбалет, я начал подъем. Несколько мгновений — и я склонился над трупом. На его коленях лежал небольшой стреломет. Видимо, это он пристрелил старого пса. Что ж, вот я и отомстил за тебя, дружище.

Благодаря ночному зрению, я смог разглядеть черты лица моего врага. Хм… А ведь он не похож на вестонца. Это аталиец. Любопытно…

Забрав стреломет покойника, я двинулся дальше.

Медленно ступая по коридору, я внимательно сканировал пространство перед собой. А вот и дверь, ведущая в комнату Арно Лефевра, личного слуги Часовщика.

Заглянув в приоткрытую дверь, я встретился со стеклянным взглядом коротышки. Мертвый Арно сидел у стены со связанными руками и кляпом во рту. Его голова была слегка запрокинута, а грудь и живот были густо залиты кровью. На горле я разглядел глубокий порез от уха до уха.

Я огляделся. На кровати Лефевра лежало еще два трупа, в которых я без труда опознал тех двоих верзил, что возили меня в ту ночь за медальоном. Похоже, Часовщик остался без свиты. Если он еще жив, конечно, в чем я уже сомневался.

Второго стрелка я убил, подобравшись к нему со спины и сломав ему шею. Он прятался у окна и следил за улицей. Плохо следил. За что и поплатился. Этот второй тоже оказался аталийцем.

А вот с третьим бойцом чуть было не вышла промашка. Я как раз выходил из той комнаты, где оставил аталийца со свернутой шеей, когда его товарищ неожиданно появился в конце коридора и медленно, почти на ощупь двинулся в ту сторону, где я стоял. Меня он, к моему облегчению, в темноте не заметил.

Замерев на месте, я мгновенно накачал ауру маной, и мое тело будто растворилось в воздухе. Когда третий аталиец, не подозревая о постороннем присутствии, проходил мимо меня, я сделал резкий рывок вперед.

Короткий удар в висок, усиленный энергетическим импульсом, и аталиец рухнул на пол как подкошенный. Аккуратно придержав безвольное тело, я быстро просканировал его энергосистему. Хватило одного удара, чтобы отправить его на перерождение.

Коридор и комнаты пусты. Остался кабинет Часовщика.

Подобравшись поближе к двери, я занял позицию и приготовился ждать. Все мои органы чувств говорили, что внутри комнаты находятся трое: сам хозяин кабинета и двое его «гостей», один из которых, судя по прерывистому и гневному дыханию, явно терял терпение. Похоже, ему не нравилось то, что птичка, то есть, я, отказывается попадать в расставленные силки.

Именно благодаря этому нетерпеливому, мне не пришлось долго ждать. Тишину кабинета нарушили приглушенные ругательства явно на аталийском, а затем дверь резко распахнулась и в темном проеме появился широкоплечий массивный силуэт.

Не давая здоровяку даже сделать шаг, я бросился вперед и одним ударом в солнечное сплетение сбил его с ног. Его броня смягчила удар, но не сдержала энергетический импульс. В голову я бить опасался. Этот аталиец мне нужен живым. Он явно здесь главный.

Тело здоровяка еще не успело рухнуть на пол, как я уже был внутри кабинета. Там было все, как и предполагал. Часовщик, сильно избитый, сидел в кресле со связанными руками и ногами, а также с кляпом во рту. Аталийца же, который находился внутри комнаты, я подловил как раз в тот момент, когда он пытался подняться с кресла. Болт, пробивший его лоб, заставил его голову резко дернуться назад и снова рухнуть всем телом в кресло.

Осмотрев кабинет и убедившись, что лежавший на полу здоровяк всего лишь потерял сознание, я, наконец, приблизился к виконту, который подслеповато таращился в темноту и приглушенно поскуливал сквозь кляп.

Аккуратно выдернув из его рта тряпку, я с легкой насмешкой в голосе произнес:

— Мессир, зря вы связались с аталийцами. Разве вы не слышали, что его величество Карл Третий объявил их королю войну?