Узы крови

Глава 9

Сказать, что Генрих де Грамон был зол, значит, ничего не сказать. А всё из-за этого молокососа Ренара, ублюдка его брата. Это ничтожество, еще около года назад умалявшее не отсылать его из столицы, вдруг неожиданно начало капризничать и проявлять характер.

Когда Генрих отправил за Ренаром Ивелин и Валери, он думал, что мальчишка, узнав о будущей женитьбе на богатой невесте, приползет к нему на брюхе, но тот ответил отказом. При этом и дочь и племянница рассказывали Генриху совершенно неправдоподобные сказки об этом наглеце.

То, что Ренар задолжал почти всем аристократам и уважаемым людям Абвиля, Генрих знал, и то, что племянника чуть было не убили на дуэли из-за какой-то интрижки с местной актрисулькой, — тоже. Кстати, Генрих де Грамон нисколько не удивился этим новостям. Всё это было вполне в характере Ренара. Фердинанд совершенно не уделял внимания воспитанию своего бастарда, из которого выросло самое настоящее ничтожество, порочное и распутное.

Таким образом, в новости о том, что Ренар, этот трус и размазня, вдруг неожиданно победил чемпиона турнира соседнего графства, а затем одним ударом убил одного из лучших мечников Вестонии, Генрих сперва попросту не поверил. Но потом он выслушал доклад своего капитана, посланного охранять Ивелин и Валери, который подтвердил рассказы девушек. Причем капитан утверждал, что Ренар мастерски владеет не только мечом, но и обучен каким-то необычным приемам рукопашного боя. Он легко извалял в снегу опытных дружинников Генриха словно маленьких детей. Другими словами, такое мастерство не приходит за несколько месяцев. Это результат многолетних кропотливых тренировок.

Верить в то, что Фердинанд с самого детства воспитывал своего бастарда воином, Генрих отказывался. Более того, по всему выходило, что Ренар не только искусный боец, но еще и великолепный лицедей. Так легко притвориться ничтожеством под силу только профессиональному актеру. Генрих охотно поверил бы в эту теорию, однако во всей этой истории имелось одно «но». Он знал своего племянника практически с пеленок. Тот Ренар, которого он знал, ни за что не справился бы с профессиональным бретером и тем более никогда и ни за какие деньги не отправился бы по своей собственной воле в теневой патруль. Ренар, которого около года назад он отправил в ссылку, по первому зову уже давно бы вернулся в столицу и готовился бы к свадьбе.

Так что Генрих де Грамон сменил гнев на любопытство. И когда узнал, что Ренар уже несколько дней находится в столице, но вопреки приказу, данному в письме, так и не явился пред очи главы рода, даже не удивился.

Генрих мнил себя человеком хладнокровным и терпеливым. Когда-то будучи еще ребенком, играя со своим братом, сестрой и кузенами в «Выбери себе зверя», он долго не мог решить, какой именно зверь ему подходит. Фердинанд вполне ожидаемо выбрал себе жетон льва, сестра — змеи, здоровяк Бастьен остановил выбор на туре, его брат взял медведя, а Генриху они подкинули пластинку с креветкой. Собственно, именно с того дня с легкой руки Фердинанда его и прозвали «Анри-креветкой».

В тот вечер маленького Анри, спрятавшегося в платяном шкафу и плачущего от обиды, нашла его бабка, графиня де Грамон. Посадив мальчишку себе на колени, она быстро выведала причину истерики младшего внука и попросила показать ей тот злосчастный жетон, который Анри все еще сжимал в своей крохотной ладошке.

Когда она увидела изображение на серебряной пластине, то хитро улыбнулась. И поведала завороженно слушавшему ее внуку, что это вовсе не креветка, а морской рак-богомол. Опаснейший хищник, который может сутками терпеливо выжидать свою добычу. И когда та приближается к нему, рак-богомол бьет жертву своей клешней так быстро и так сильно, что убивает ту наповал. А потом спокойно и неторопливо выедает все ее внутренности.

Маленькому Анри очень понравился этот рассказ. Он не поленился и нашел все книги в семейной библиотеке, в которых упоминалось это необычное существо. Не зря говорят, что первая игра в «Выбери себе зверя» в какой-то степени определяет судьбу игрока. Генрих подобно раку-богомолу учился ждать своего часа.

Фердинанд, некогда выбравший льва, переоценил свои силы и Генрих нанес тот самый сокрушительный смертельный удар. Благодаря этой тактике, теперь он не виконт, а единственный граф де Грамон. Могла ли его бабушка, рассказывая ему о раке-богомоле, представить, что ее младший внук впоследствии применит эти знания, чтобы уничтожить ее старшего внука, законного наследника рода де Грамонов?

— Ваше сиятельство, явился шевалье Ренар, — ровным голосом сообщил камердинер графа. — Прикажете впустить?

Генрих де Грамон, отвлекшись от воспоминаний, взглянул на своего слугу и произнес:

— Зови.

Граф взглянул на часы и хмыкнул. Ровно полдень. На удивление, этот шельмец явился вовремя, минута в минуту. Генрих намеренно назначил ему время за два часа до обеда. Граф хотел составить собственное мнение касаемо «обновленного» бастарда его братца.

Спустя несколько мгновений дверь его кабинета открылась, и порог переступил Макс Ренар. Генрих встречал своего племянника сидя в глубоком кресле за рабочим столом. Он не стал изображать занятость бумагами, как это делали клерки из королевской канцелярии, желая напустить на себя важности и тем самым заставляя посетителя чувствовать себя не в своей тарелке. Нет. Генрих был выше всех этих плебейских приемов. Он знал цену себе и своему положению.

Граф сидел в кресле, уперев локти в подлокотники и положив подбородок на скрепленные в замок ладони. Он, словно тот самый рак-богомол, ждал приближения своей жертвы и внимательно разглядывал ее перед смертельным ударом.

Вот только вошедший мало напоминал жертву. Генрих сперва даже не узнал своего племянника. Настолько тот внешне изменился. Он помнил Макса розовощеким и круглолицым молодым человеком, с пухлыми ладошками и испуганными бегающими глазами.

Сейчас перед ним стояла совершенная противоположность прежнему Максу. Загорелый, поджарый. Шаг уверенный, пружинистый, как у дикого зверя. Взгляд холодный, пронзительный и слегка насмешливый. Генриху на мгновение показалось, что племянник видит его насквозь. От этого взгляда по спине графа пробежали мурашки. Напротив него стоял хищник. Молодой, дерзкий, готовый в любую минуту вцепиться в горло. Граф неожиданно для себя вспомнил доклад его капитана о Максе и только что безоговорочно поверил каждому его слову.

Взгляд графа скользнул по тренированной фигуре племянника. Его простой, но добротный наряд резко контрастировал с яркими модными нарядами его сыновей.

Внимательный взгляд Генриха вдруг зацепился за небольшое серебряное украшение, висевшее на груди Ренара. Франсуа, жалуясь на наглого и дерзкого бастарда, который нанес визит в свой бывший особняк, упоминал об отвратительной одежде кузена и его безвкусных украшениях. Генрих тогда не придал значения словам сына. В отличие от своего младшего отпрыска граф был прекрасно осведомлен обо всех вестонских орденах. Тем более таких, как «Серебряное крыло Стрикса». Более того, за всю историю рода де Грамон лишь двое его представителей были удостоены чести стать кавалерами этого ордена. И вот сейчас какой-то бастард, рожденный дочерью торговца, щеголял перед ним таким же орденом. Генриху стоило труда сдержать ругательство, что вот-вот было готово сорваться с его губ.

И опять этот насмешливый взгляд. Ублюдок Фердинанда словно читал его мысли.

— Ваше сиятельство, — элегантно поклонился Ренар. — Дядюшка, благодарю вас за приглашение. Это честь для меня.

— Как-то ты не особенно торопился, — хмыкнул Генрих. — Помнится, я посылал за тобой еще зимой.

Ренар пожал плечами. Выражение раскаяния на его лице было настолько напускным, что Генриху захотелось закатить глаза и фыркнуть. Но он снова сдержался. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Чрезвычайные обстоятельства помешали мне, — произнес Ренар. — Долг перед короной.

— А после? — спросил Генрих. — После того, как твой долг был закрыт? Кстати, ты даже не можешь представить скольких усилий мне это стоило.

Сейчас граф де Грамон позволил себе покривить душой. На самом деле его прошение к королю касаемо Макса Ренара было удивительно быстро удовлетворено. Настолько быстро, что Генриху сперва почудился во всем этом деле какой-то подвох. Но потом он отбросил эти глупые мысли.

— Война, — пожал плечами Макс. — Я должен был подготовиться к путешествию. Дороги кишат разбойниками и рекрутерами. Кстати, встреча с первыми, на мой взгляд, даже более предпочтительна.

Генрих словил себя на мысли, что был полностью согласен с племянником. Слухи об обнаглевших охотниках за головами дошла и до Эрувиля. А еще граф осознал, что стоящий перед ним молодой человек, который является младшим в роду, своей манерой поведения производит впечатление взрослого, опытного мужчины. Тот же Франсуа, да и Габриель, сыновья графа де Грамона, на фоне Макса выглядели сопливыми капризными подростками. Осознание этого факта бесило Генриха. Фердинанд, даже находясь в могиле, будто бы снова высмеивал его. Анри-креветка! Слышался из далекого прошлого его звонкий мальчишеский голос.

— Садись, — несмотря на внутреннюю душевную борьбу, голос Генриха был ровным и бесцветным. — Нам многое нужно обсудить.

Ренар поклонился и легко опустился в кресло напротив стола. Забросив ногу на ногу и скрепив пальцы в замок, он положил свои руки на колено.

— Мы должны согласовать с де Марбо дату помолвки, — сразу же перешел к делу Генрих.

— Почему они? — неожиданно спросил Макс. Он не возмущался и не канючил, как это делали его сыновья, когда Генрих предлагал им присмотреться к знатным невестам. Напротив, тон племянника был деловым и немного скучающим.

— Год назад в этом кабинете ты стоял передо мной на коленях и молил не отсылать тебя из столицы, — начал холодно говорить граф. — Все мои объяснения о том, что это делается ради твоего же блага, ты игнорировал. Я пообещал, что найду тебе богатую и знатную жену. Только тогда ты согласился уехать. И вот я сдержал слово.

На лице Макса появилась насмешливая улыбка. Сейчас этот наглец как никогда был похож на своего покойного отца.

— Я, несомненно, благодарю вас, дядюшка, за то, что взвалили на себя столь неподъемное бремя заботы обо мне.

На мгновение Генриху показалось, будто в глазах Ренара мелькнуло что-то звериное. Куда подевался тот прежний Макс?!

— Как-то незаметно, — возмутился Генрих.

— Вероятно, вы не совсем правильно меня поняли, дядюшка, — снова эта улыбка. — Я каждый день возношу благодарность богам за то, что они послали мне такого заботливого дядю. Вы опытны. Вы желаете добра и счастья сыну вашего любимого брата. Я доверяю вам и уважаю ваш выбор. Просто перед тем, как связать свою судьбу с виконтессой де Марбо, мне бы хотелось узнать, почему ваш выбор пал именно на нее?

Генрих нахмурился.

— Разве это не очевидно? Она из древнего рода, и она богата. А еще, по слухам, она очень красива, умна и скромна. Чего еще можно желать от такого брака? Тем более, я не вижу у наших дверей очереди из отцов благородных семейств, которые хотели бы отдать своих дочерей за тебя.

— Справедливо, — кивнул Макс. — Тогда возникает закономерный вопрос.

— Какой же? — спросил Генрих.

— Если эта виконтесса де Марбо такая, как вы говорите, зачем ее отцу понадобился такой как я? Пусть меня признал мой отец, но для всех я — бастард, ублюдок. Вот мне и интересно — в чем их выгода.

Генрих некоторое время молчал, внимательно разглядывая неожиданно изменившегося и поумневшего за последний год племянника. А потом принял решение.

— Ваш брак с виконтессой положит конец многолетнему спору между нашими семьями. Твой отец так и не удосужился решить эту проблему.

— Предмет спора? — коротко спросил Макс.

На мгновение Герцогу показалось, что племянник знает больше, чем пытается показать.

— Граница в Тилийском лесу. Мы сможем провести полюбовное разграничение.

— Чем он ценен?

— Несколько тысяч акров ценнейшей красной древесины, — решил ответить честно Генрих. — Это большие деньги.

— Понимаю, — задумчиво помяв подбородок, произнес Макс.

Генриха спокойная реакция племянника удивила.

— Что получу лично я? — по-деловому спросил Ренар и насмешливо добавил: — Ну, конечно, кроме прекрасной невесты.

О бесплодии виконтессы Генрих решил не упоминать. Пусть, когда все свершится, это будет для наглеца сюрпризом.

— Как обычно в таких случаях — станешь бароном в землях, которые получишь с приданым невесты.

— Хм… — потер переносицу Макс. — Заманчивое предложение.

— И, как я сказал, — единственное, — произнес Генрих.

— А вот тут вы ошибаетесь, дядюшка, — ответил Ренар. — Ваш племянник не так уж и безнадежен.

Брови Генриха поползли вверх.

— Поясни.

— Что вам известно о торговом доме «Гилберт»? — спросил Макс и склонил голову набок.

— Торгаши? — поморщился Генрих. Неожиданно для себя он почувствовал досаду. «Обновленный» племянник произвел на него впечатление, и вот теперь такая оплошность. — Ты как будто меня не слышал.

— В моих жилах течет кровь торговцев, — усмехнулся Макс.

— Прежде всего ты признанный сын Фердинанда де Грамона, — задрав подбородок, произнес Генрих.

— И все-таки, — настойчиво продолжил Макс. — Вы не ответили на мой вопрос.

— Потому что в этом нет смысла, — отрезал Генрих. — Какие-то там торгаши не достойны чести породниться с де Грамонами.

— А если эти «какие-то там» торгаши контролируют поставки всего вина в Вестонии? — вкрадчиво спросил Ренар, в упор глядя на Генриха. — Они, по сути, являются монополистами в этом деле. Да, Томас Гилберт не аристократ, но у него столько денег, что графу де Марбо столько даже не снилось. Томас Гилберт смог бы купить три таких Тилийских леса, причем целиком. Подумайте, дядюшка, чего бы наш род мог добиться с такими деньгами.

Генрих молчал. Этот наглец зародил сомнение в его душе.

— Он — торгаш, — наконец, произнес граф. Правда, в его голосе не чувствовалось уверенности. Он как будто давал возможность Максу переубедить его.

— А я — всего лишь бастард, — пожал плечами Ренар. — Я же не предлагаю женить на дочери Гилберта одного из ваших сыновей. В обществе ваш шаг воспримут с пониманием. А что касается Тилийского леса…

— У графа де Марбо есть еще сын, — задумчиво перебил его Генрих. — Я всегда могу отдать за него одну из твоих единокровных сестер.

Именно после этих слов за тяжелой портьерой раздался сдавленный испуганный писк. Ренар обернулся на звук, а Генрих поморщился. Негодная девчонка, она снова подслушивает. Больше некому. Только она может безнаказанно так себя вести. Генрих мысленно вздохнул. Его маленькая Ивелин была его слабостью.

Кстати, графу показалось будто бы случившееся не особо удивило Макса. Он словно уже знал, что за портьерой кто-то есть. Генрих тут же отмахнулся от случайных мыслей.

— Ивелин! — строго позвал граф. — Выходи!

Ренар поднялся и одернул камзол. Раздался приглушенный скрип, и из-за двери, которую закрывала портьера, выглянула испуганная белокурая головка.

— Макс! — смущенно улыбнулась она. — Ты приехал! Как я рада тебя видеть. Как ты возмужал.

— Милая кузина, — улыбнулся в ответ Ренар и галантно поклонился. — Вы хорошеете с каждым днем. Я счастлив снова видеть вас!

— Дочь! — обратил внимание на себя Генрих. — Ты ведешь себя неподобающе.

— Батюшка! — тут же затараторила девушка. — Матушка велела позвать вас. Стол уже накрыт. Все ждут только вас. А еще матушка велела предупредить тебя, что к нам прибыла тётушка Жанна.

Генрих сморщился, будто съел лимон. Все раздражение на своенравную дочь рассеялось. Новость о прибытии герцогини дю Белле мгновенно перебила аппетит графа. Жанна дю Белле, сестра Генриха и Фердинанда, прозванная при дворе Каменной Леди, прибыла неспроста. Как пить дать, она каким-то образом прознала о том, что сегодня на обеде будет присутствовать Ренар. Интересно, что ей понадобилось от бастарда?

— Ну что же, — поднимаясь из кресла, произнес Генрих. — Не будем заставлять себя ждать.