Узы тьмы

Глава 12

В отеле «Виндзор» не оказалось ни единого следа Морганы, впрочем, Ианта и не надеялась что-то найти. Разумеется, тварь съехала, как только забрала Луизу. Кроме того, непросто спрятать похищенного ребенка в общественном месте так, чтобы не пошли слухи.

Из-за свойственного всем колдунам аппетита Ианта и Люк задержались в «Виндзоре» на поздний обед. Ей приходилось заставлять себя быть прагматиком. В первые четыре дня после исчезновения дочери Ианта сама едва ела и сильно отощала, пока не стала шататься от слабости. В таком состоянии ей с бывшей женой Верховного уж точно не тягаться.

Поэтому теперь Ианта проглотила белый суп, два бифштекса и, к большому удивлению официанта, еще и крем-брюле. На вкус все казалось пеплом, но она заставляла себя есть, видя в питании способ достижения цели. Люсьен справился с супом и ложкой ее десерта, прежде чем отодвинул от себя креманку.

— Не голоден? — спросила Ианта, внимательно за ним наблюдая.

— Не привык к обильной пище.

Темные круги от усталости под его глазами потихоньку начали пропадать, но жестко очерченные впадины под скулами указывали на стесненность жизненных обстоятельств в последние несколько месяцев. В конце концов, он уже съел чуть больше, чем раньше, что само по себе хороший признак.

— Что ж, почему бы нам не выяснить, что Моргана планировала делать с дневником лорда Ретберна? Может, немного развлечемся.

— Ты ведь никогда с ним не встречалась, правда? — с легкой горечью улыбнулся Люсьен. — Я не удивлен, что он путался с Морганой. Жаль только, что их связь затронула и меня.

— Есть предположения, чем они занимались?

Они как раз выбрались на улицу, и он напрягся и слегка ссутулил плечи.

— Нет. Без понятия.

Ианта подозревала, что Люк обеспокоен сильнее, чем готов признать. Она искоса окинула его взглядом из-под ресниц.

— Ну, тогда вперед выяснять. Хоть от одной проблемы избавимся.

— Хорошо.

Вероятно, виной всему то, что она отвлеклась на Люсьена, или нехватка сна, растянувшаяся на много ночей, но Ианта уже была на середине улицы, когда увидела экипаж из лакированного черного дерева. Она невольно ахнула, разглядев золотой герб на двери, и резко остановилась, наблюдая за пассажирами. Из экипажа вышел высокий и худощавый мужчина в безупречном твидовом костюме и помог спуститься на землю стройной девушке в одеянии нежно-голубого оттенка. Однако Ианта едва ее заметила — она смотрела только на мужчину. Проклятье. Возраст едва оставил на нем свои следы: походка по-прежнему была уверенной, темные волнистые волосы аккуратно напомаженными, жесткий рот как и всегда замер тонкой чертой, словно ничего во всем мире не радует его обладателя… и никогда не радовало.

Люсьен подошел к Ианте и взял за предплечье:

— Что с тобой?

Какая-то часть ее разума продолжала работать, хотя тело оцепенело от шока и страха. Она слышала, что он женился во второй раз. Вот бедняжка.

— Н-ничего. — Ианта отвернулась и не глядя направилась в противоположном направлении. Куда-нибудь. Не важно. Просто прочь отсюда.

Сзади раздались шаги Люсьена.

— Кто-то знакомый?

«Нет. Не особо. На самом деле, совсем нет».

— А ты не узнал герб на экипаже?

Он нахмурился:

— Ad servium veritatum?

— «Служить истине», — перевела Ианта. — Это эмблема Комитета по надзору над колдовством.

Осознание забрезжило в его янтарных глазах.

— Твой отец.

— Во плоти. Прости, он застал меня врасплох. Не ожидала его увидеть.

Люсьен схватил ее за руку.

— Ианта…

— Все в порядке. Не думаю, что он меня заметил, — поспешно и отрывисто выпалила она.

— Ианта, у тебя сердце колотится. И у меня. Практически из груди рвется.

Связь. Они уставились друг на друга.

Люсьен мягко направил ее в сторону небольшого сквера.

— Давай сюда, посиди. Выглядишь, будто призрака встретила.

— Что ж, это ты точно подметил.

Только один человек мог ее так сильно напугать. Она думала, что уже избавилась от власти этого мстительного призрака, но один только вид отца снова погрузил ее в воспоминания. Ианта опять превратилась в маленькую девочку. Много лет назад ей потребовалось все мужество и несколько недель подготовки, чтобы ему противостоять. И восторг от победы казался таким ярким. Тогда она впервые почувствовала себя могущественной, но сегодняшнее неожиданное столкновение с ним неожиданно открыло истину.

Грант Мартин всегда будет главным в их отношениях.

Каким-то образом.

Люсьен посадил ее возле небольшого фонтана. Ианта покрепче стянула на груди полы плаща. Из всех людей, которых только можно было встретить сегодня на улице. Именно сейчас. И здесь. Когда рядом Люсьен. Ианта не хотела, чтобы он видел ее в таком состоянии.

— Нам пора, — выдала она, заметив его любопытный взгляд. — Мы должны разыскать гримуар лорда Ретберна и выяснить, что имел в виду Хорроуэй.

Люсьен заупрямился и остановил ее, положив руку на плечо:

— У нас есть еще минутка перевести дыхание. — Стянув с себя пальто, он накинул его Ианте на плечи и встал перед ней на колени. Тепло его тела придало ей бодрости. — Расскажи о своем отце.

— Ты наверняка уже его знаешь.

— Все колдуны в Ордене знают твоего отца. Он как раз соответствует моему представлению о демоне во плоти.

Как глава Комитета по надзору над колдовством, сэр Грант Мартин счел своим долгом выдворение колдунов из города. И если бы не их лояльность Королеве и то, что Дрейк в юности единолично спас правительницу во время нападения демона, отец Ианты вполне бы преуспел в изгнании их из сугубо религиозной страны. Оккультизм, однако, был в моде. Сама Королева однажды консультировалась у прорицательницы.

— Почему твой отец так сильно тебя ненавидит? Он всегда так к тебе относился?

Ианта отвернулась. Ненависть. Правда поразила ее прямо в сердце; Ианта даже не понимала, почему так переживает. При мысли о Гранте Мартине она лишь злилась и испытывала разочарование. Так почему в глубине души все равно желала его одобрения?

— У нас у всех когда-то впервые прорывается колдовство. Я… создавала фигуры из теней. Мама умерла, когда мне было четыре, а отец считал, что отсутствие телесных наказаний портит ребенка. Стоило мне нарушить любое из его бесчисленных правил, он запирал меня на чердаке на несколько дней, доставляя лишь поднос с едой под дверь. Мне было одиноко, я боялась темноты, но гувернантка частенько бросала меня одну в темноте со свечой. Как-то ночью я заставила тени танцевать. Они стали мне друзьями. Единственными друзьями.

Голова Люсьена склонилась к Ианте, руки легли ей на плечи. Такая нежность с его стороны смущала.

— И как он об этом узнал?

— Однажды, когда мне было двенадцать лет, я бегала по саду. Споткнулась и порвала прелестное платье прямо на глазах у одного из его гостей. Отец пришел в ярость и потащил меня на чердак. Я просто уже была не в силах туда вернуться. Опять остаться одной. Поэтому дала отпор. Мои тени обрели вес и форму. Они схватили его за руки и отбросили от меня. — Ианта сжала подол юбки, заново переживая те события. — Видел бы ты его лицо. Я думала, он меня убьет. На следующий день он отправил меня со всеми вещами к тетке в провинцию и приступил к истреблению всех колдунов в стране.

Где-то вдалеке часы на башне пробили четыре. Ианта посмотрела вверх. День уходил впустую, а они нашли лишь одну зацепку. На нее обрушился шквал мыслей: Луиза сейчас неизвестно где, одна-одинешенька, и рядом нет даже ни одной тени, чтобы ее утешить. Ианта тут же пришла в себя:

— Пойдем. У нас еще много дел, а день уже клонится к вечеру.

Она заставила себя подняться на ноги, протянула пальто Люсьену, но тот не шелохнулся, чтобы его взять. Лишь уставился на пальто, будто никогда не видел его раньше.

— О чем думаешь? — спросила Ианта, склонив голову. — У тебя такое выражение лица…

— О том, что прежде считал свое детство ужасным.

Сердце пронзило болью. Он даже не представлял. Не знал всего… Ианта тут же отбросила эти навевающие грусть мысли. Она свободна от Гранта Мартина и от воспоминаний.

— Не надо меня жалеть. Я редко о нем думаю, — призналась она, перекинув пальто через руку Люсьена, и повела к их экипажу, стоявшему рядом с котсуолдскими конюшнями. — Я сделала все, чтобы он больше не смог мне навредить.

— Правда? — Люсьен, шагая рядом, внимательно вглядывался в ее лицо. Без пальто в дневных солнечных лучах его рубашка выглядела ослепительно белой, а серый жилет обтягивал сильное натренированное тело. — Или ты сама себя стараешься в этом убедить?

Ианта покраснела:

— Ты что же, сейчас пытаешься читать мои мысли?

— Нет. Просто у тебя мысли на лице написаны. Тебя беспокоит отец.

— А тебя — твой, — выпалила она в ответ.

Они обменялись долгими тяжелыми взглядами.

— Который из них? — уточнил Люсьен, насмешливо вздернув бровь.

— Полагаю, оба. Расскажи мне про лорда Ретберна, раз уж я все равно знаю суть вашего конфликта с Дрейком. Он тебя бил? Запирал? Заставлял бросать любимое занятие и проводить бессмысленные часы за молитвой?

Люсьен холодно посмотрел на нее:

— Нет. Ему было на меня плевать.

Затем повернулся и зашагал прочь через травянистую лужайку парка. Ианта уставилась ему вслед. То есть? И это после всех ее признаний?

— Подожди! — закричала она и, подхватив юбки, устремилась следом. — Ты не можешь просто так взять и уйти. — Наконец она схватила его за рукав и добавила: — Пожалуйста!

Люсьен отсутствующе смотрел сквозь парк. Ианта не представляла, что он собирается ей ответить, его тело превратилось в тугую струну. Потом Люсьен опустил ресницы, скрывая янтарь глаз.

— Знаешь ли ты, когда я наконец перестал быть безразличен лорду Ретберну?

Она покачала головой.

— Прямо перед тем, как он заставил меня вызвать демона. После стольких лет забвения … нет, даже не так — полного безразличия, он наконец обратил на меня внимание. Пригласил в свой кабинет показать те загадки, что он изучал — о времени, пространстве, измерениях, превышающие мои знания. Потом предложил мне дар, Ианта. Ошейник. Я не догадался, для чего он нужен. Я никогда прежде не видел рабский ошейник, поскольку такие вещи запрещены. Отец сказал, мол, это усилит мои силы, чтобы я стал для него неистощимым источником энергии. Ему нужны были мои способности в качестве поддержки для выполнения трудной задачи. — Люсьен резко выдохнул. — Как же глупо было ему поверить, но… Мне и в голову не приходило, что он задумал подлость. У меня не было причин сомневаться в нем, и я так гордился, что он попросил меня о помощи. Я хотел как-то его порадовать. Отец ведь всегда предпочитал мне моего кузена Роберта. Это же оказалось то единственное, что Роберт не смог ему дать, поскольку способностей к магии у него не больше, чем у репы. — Подняв небольшой камешек, он принялся с ним играть, все еще глядя вниз. — Знаешь, что оказалось самым паршивым?

Ианта не могла сдержать внезапный приступ жалости. Она провела затянутой в перчатку ладошкой по руке Люсьена, потерла большим пальцем костяшки. Ей не нравилось видеть его таким.

— Что же?

— Что всему была причина, — сказал он, поднимая глаза и встречая ее взгляд. — Почему Ретберн был так ко мне равнодушен. С какой-то стороны я даже испытал облегчение, когда наконец-то узнал правду. Ретберн просто мне не родной отец. Неудивительно, что он с трудом меня терпел.

— Но что же в этом плохого?.. — начала было Ианта, но тут же осеклась.

Губы Люсьена растянулись в тонкой улыбке.

— Вот именно. Я обменял одного безразличного ко мне отца на другого, которого даже никогда не встречал. И вот вдруг этот отец нуждается в моей помощи. Надеюсь, теперь ты не слишком удивляешься, что я не особо доверяю вашему предложению?

И впервые у нее не нашлось слов в защиту Дрейка.