В джунглях черной Африки

Глава XXXI

Вы поможете нам, Дэниел? – тихо спросил Омеру. – Да, – так же тихо ответил тот. – Да, я помогу вам. Я отвезу эти кассеты в Лондон и сделаю все, чтобы их показали по всем ведущим телеканалам Лондона, Парижа и Нью-Йорка.

– Неужели больше ничем не поможете? – настаивал Омеру.

– Скажите чем, и я постараюсь. Только что я могу? – грустно пожал плечами Дэниел.

– Вы солдат, – ответил Омеру. – И, насколько я знаю, хороший солдат. Не присоединитесь к нам в борьбе за свободу? – Омеру бросил пытливый взгляд на Дэниела.

– Послушайте, Виктор, я бывший солдат, – словно извиняясь, проговорил Дэниел. – И война, в которой я принимал участие, была жестокой и несправедливой. С тех самых пор я ненавижу любые войны так, что и представить трудно.

– Дэниел, но я прошу вас принять участие в войне справедливой, в войне против тирана.

– Нет, Виктор, – решительно покачал головой Дэниел. – Мне очень жаль, но я журналист, а не солдат. Эта война – не моя война.

– Зачем убеждать себя в том, во что сами не верите, Дэниел? – невесело усмехнулся Омеру. – Во-первых, солдатом вы не переставали быть никогда. И война эта ваша в той же степени, в какой она является войной для любого честного человека.

Дэниел ничего не ответил. Он искоса посмотрел на Келли, словно ища ее поддержки. Однако в глазах Келли он прочел совсем другое. Сочувствовать она ему, похоже, не собиралась.

Между тем Омеру продолжал: – Мы, угали, миролюбивый народ. И именно по этой причине нам не удастся без чьей-либо поддержки скинуть тирана. Мы нуждаемся в оружии и в людях, которые научили бы нас владеть им. Помогите, Дэниел, обещайте мне научить наших мужественных парней владеть оружием. И принять на себя командование ими.

– Я не хочу… – начал было Дэниел, однако Виктор прервал его: – Ни слова больше. Идите спать, а ответ дадите утром. Прошу вас только об одном: вспомните о тех заключенных в лагерях. О тех несчастных, которых изгнали из Бухты Белохвостого Орлана. И, наконец, о массовых расстрелах в лесу.

Поднявшись со стула, Виктор положил Дэниелу руку на плечо.

– Спокойной ночи, – произнес он, направляясь к себе в бунгало.

– Ну и что ты собираешься делать? – осторожно поинтересовалась Келли.

– Не знаю. Я действительно не знаю. – Дэниел тоже поднялся. – Утро вечера мудренее. А сейчас я, пожалуй, последую совету Виктора и пойду спать.

– Да, конечно, – тихо проговорила Келли. Она стояла совсем рядом и заглядывала ему в глаза.

Дэниел вдруг наклонился и поцеловал ее долгим, чувственным поцелуем.

Чуть отстранившись, Келли произнесла: – Пошли. – И через веранду повела его к себе в спальню.

Когда он проснулся, было еще темно. Келли спала, уткнувшись в его плечо; ее теплое дыхание щекотало шею. Спустя какое-то время она тоже открыла глаза.

– Я сделаю то, о чем просил меня Виктор, – едва слышно вымолвил Дэниел.

Келли ничего не ответила. А потом хрипловатым от волнения голосом произнесла: – Не думала я, что ты воспримешь… это как попытку тебя уговорить.

– И в мыслях не держал ничего подобного – отозвался Дэниел.

– Все, что произошло между нами этой ночью, не имеет к Омеру никакого отношения, – проговорила Келли. – Я мечтала об этом с того самого момента, как мы познакомились. Нет, еще раньше. Давным-давно я впервые увидела тебя на экране телевизора и сразу же чуть ли не влюбилась.

– Я тоже давно ждал этого, Келли, – прошептал Дэниел. – И подсознательно всегда ощущал твое присутствие в этом мире. А сейчас, наконец, я нашел тебя, и вот ты рядом.

– Но именно теперь мы вынуждены расстаться, а я не хочу тебя терять. – Голос Келли предательски задрожал. – Пожалуйста, возвращайся.

Спустя два дня в сопровождении Сепу и четырех носильщиков Дэниел покинул Гондалу.

Остановившись на мгновение у самого леса, Дэниел оглянулся. Келли стояла на веранде бунгало и махала ему рукой. Она выглядела совсем юной, почти девочкой. У Дэниела защемило сердце. Ему совсем не хотелось уходить отсюда. Уходить сейчас, когда он едва обрел ее. Помахав ей в ответ рукой, он заставил себя отвернуться.

По мере того как маленький отряд поднимался в горы все выше и выше, лес уступал место бамбуковым рощам. Местами бамбук рос столь густо, что приходилось на четвереньках ползти по ходам, вырытым в земле кабанами.

Они взбирались, пока не исчезла вся растительность. Теперь их окружали лишь голые скалы. Здесь, на высоте более четырех тысяч метров над уровнем моря, горные вершины возвышались над их головами, словно батальоны вооруженных воинов с венками из красных цветов.

Бамбути зябко кутались в одеяла, какими их предусмотрительно снабдила Келли, и ничего, кроме сочувствия, их жалкий и растерянный вид не вызывал.

Не видя особого смысла в том, чтобы его сопровождали дальше, Дэниел велел своим маленьким друзьям бамбути возвращаться.

Сепу пробовал было возразить: – Куокоа, один в горах ты потеряешься, и Кара-Ки будет очень сильно сердиться. Ты никогда не видел ее по-настоящему сердитой. Честно тебе скажу, я очень боюсь, когда она так сердится.

– Сепу, посмотри вон туда. – И Дэниел показал пальцем на снежные вершины, проглядывавшие сквозь облака. – Там так холодно, что ни один бамбути и представить себе не может. Там, под солнцем, снег и ледники просто обожгут вас своим огнем.

И Дэниел продолжил путь в одиночестве, спрятав драгоценные кассеты на груди под рубашкой. Он перешел границу недалеко от ледника Руватамагуфа и через два дня спустился к Заиру. Он отморозил себе три пальца на руках и палец на ноге.

Солдаты и офицеры пограничной заставы в Муцоре далеко не первый раз встречали беженцев, одолевших перевал. Однако белый с британским паспортом, вложивший в документ банкноту в пятьдесят долларов, был гостем на редкость неожиданным. Забрав деньги, офицер без разговоров поднял перед Дэниелом шлагбаум.

А спустя два дня Дэниел находился уже на борту судна, отплывавшего вниз по реке Заир. Еще через десять дней он приземлился в аэропорту Хитроу в Лондоне. Все видеокассеты лежали у него в чемодане.

Из своей квартиры в Челси Дэниел первым делом позвонил в Кагали Майклу Харгриву.

– Боже мой, Дэниел! – обрадованно воскликнул Майкл. – Нам сообщили, что вы с Бонни Ман пропали в лесу в окрестностях Сенги-Сенги. Солдаты Таффари уже несколько дней разыскивают вас.

– Майкл, я могу говорить с тобой по этому телефону?

– Ну, особенно откровенничать я не стал бы, – дипломатично ответил Майкл.

– Тогда обо всем при встрече. А пока что я хотел бы попросить тебя переслать мои материалы. И желательно побыстрее.

– Дэнни, но я передал все с Бонни. Она сказала, что ты попросил забрать кассету.

Дэниел замолчал, а затем с горечью произнес: – О Господи, они обвели ее вокруг пальца, как последнюю идиотку! Теперь все ясно. Бонни умерла, Майк, можешь не сомневаться. Она передала им материалы, и они тут же с ней разделались. Эти ребята уверены, что я погиб, и потому избавились от Бонни. Свидетели им не нужны.

– О ком ты, Дэнни? – ошеломленно спросил Харгрив.

– Не сейчас, Майк. По телефону ничего не могу тебе объяснить.

– Дэн, извини, что так вышло с кассетой. Бонни как-то сразу убедила меня. Похоже, я просто старею.

– Ладно, забудь об этом. К счастью, у меня про запас есть кое-что покрепче.

– Когда мы увидимся?

– Надеюсь, скоро. Я тебе позвоню.

Предупредить заранее работников телестудии Дэниел не успел, однако монтажную ему все-таки предоставили. Он работал двое суток подряд, практически не вставая, и отчасти поэтому его чувства в связи с гибелью Бонни Ман притупились. Конечно же, он косвенно виноват в ее смерти, и это не давало ему покоя.

Последние кадры, где голоса заключенных звучали на суахили, он не стал даже дублировать. И без дубляжа все понятно. Материал был готов к показу по телевидению.

Пробиться по телефону к Питу Гаррисону оказалось просто невозможно. На все звонки отвечали операторы, и дальше этого дело не шло. Домашнего телефона Гаррисона в телефонной книге, естественно, не значилось. А того номера, по которому Бонни звонила из Найроби, Дэниел, как ни старался, вспомнить не мог. И тогда он решил дожидаться Гаррисона возле его дома.

Ему повезло. «Роллс-ройс» Тага подкатил к дверям особняка вскоре после полудня. Дэниел окликнул Гаррисона на ступеньках у входа.

– Армстронг! Дэнни! – Питер искренне удивился, увидев его. – А мне сообщили, что вы погибли в тропическом лесу Убомо.

– Как видите, не погиб, Пит, – улыбнулся Дэниел. – Вам не передавали, что я звонил? Я оборвал телефон, дозваниваясь к вам в офис.

– Нет, мне никто ничего не передавал. И это лишний раз подтверждает, что прихвостней у меня в конторе хватает.

– Я должен показать вам кое-что из того, что мне удалось снять в Убомо, – заявил Дэниел.

Гаррисон с сомнением поглядел на часы.

– Пит, снятый мной материал может уничтожить и вас, и вашу БМСК в придачу.

Гаррисон холодно посмотрел на него.

– Это звучит как угроза.

– Нет, просто я искренне советую взглянуть на отснятое.

– Ладно. Пойдемте. – И Гаррисон открыл входную дверь. – Посмотрим, что вы там для меня припасли.

Устроившись в кресле за письменным столом, Таг просмотрел пленку от начала до конца, не вымолвив ни слова. Когда лента закончилась, он перекрутил ее и снова просмотрел фильм, по-прежнему не комментируя.

Выключив телевизор, он повернулся к Дэниелу, избегая встречаться с ним взглядом.

– Да, это не фальшивка. Подделкой тут и не пахнет.

– Разумеется, Пит, – тихо произнес Дэниел. – Вы же знали о проведении этих горнодобывающих работ. Именно этим занимается ваш хренов синдикат. Приказ начинать разработки отдали вы.

– В данном случае я имел в виду только лагеря с заключенными и применение мышьяка в качестве реагента. Об этом я ничего не знал.

– Интересно, кто в это поверит, Пит?

Таг ничего не ответил, а потом вдруг сказал: – Оказывается, Омеру все-таки жив.

– Да, жив и готов дать показания против вас.

Таг еще минуту помолчал, а затем спросил: – Разумеется, у вас есть копии фильма?

– Дурацкий вопрос, Пит.

– Следовательно, вы и впрямь угрожаете мне.

– Было бы глупо с моей стороны отрицать это, – признался Дэниел.

– И вы намерены показать все это широкой общественности?

– Пит, к чему задавать идиотские вопросы? – мрачно хмыкнул Дэниел. – Разумеется, я намерен показать фильм по ведущим телеканалам в разных странах мира. Но я могу и не делать этого. Если мы с вами договоримся.

– Интересно, о чем мы с вами можем договориться? – Гаррисон с любопытством посмотрел на Дэниела.

– Я дам вам время на то, чтобы вы вышли из этой грязной игры. И на то, чтобы успели продать свою долю «Везучему дракону» или тому, кто захочет ее купить.

Таг ничего не ответил, но Дэниел заметил, что Гаррисон слегка расслабился.

– И что же я должен сделать в ответ на ваш жест?

– Финансировать контрреволюцию в Убомо. Виктор Омеру намерен избавить страну от диктатора Таффари. В конце концов, это не первый переворот в Африке, к которому вы будете иметь некоторое отношение. Верно, Пит?

– Во сколько мне это обойдется? – спокойно спросил Гаррисон.

– Это составит лишь малую долю того, что бы вы потеряли, покажи я эту ленту по телевидению. Нетрудно догадаться, что копии попадут и в наш МИД, и в посольство США буквально через час, если вы вдруг откажетесь от моего предложения. А в шесть часов вечера фильм будет продемонстрирован по первому каналу Би-би-си…

– Дэнни, я спрашиваю, во сколько мне это обойдется?

– В пять миллионов фунтов стерлингов, которые следует перевести в швейцарский банк немедленно.

– И вы будете одной из сторон, подписавшей документ?

– Да, а перевод надо сделать на имя Омеру.

– Что еще?

– Вам надо будет связаться с президентом Заира. Он ваш старый приятель, а вот с Таффари у него отношения не складываются. Мы были бы рады, если бы он разрешил провезти кое-какое оружие через границу Заира в Убомо. Все, что от него требуется, – это сделать вид, что он не в курсе.

– Это все?

– Да, все, – подтвердил Дэниел.

– Хорошо, я согласен, – кивнул головой Гаррисон. – Давайте номер счета, и деньги будут переведены завтра к полудню.

Дэниел поднялся с кресла.

– Не стоит падать духом, Пит. Не все еще потеряно, – бодро произнес он. – Если Омеру вернется к власти, он о вас непременно вспомнит. И уверен, будет не против обсудить заново условия контракта. Разумеется, если будут соблюдаться меры по охране окружающей среды.

Дэниел ушел, и Гаррисон целых пять минут неотрывно смотрел на картину Пикассо на стене.

А затем взглянул на часы и набрал личный номер телефона Нинг Хен Сюя в Тайбэе. Разница во времени составляла девять часов, и старый Нинг наверняка уже проснулся.

На звонок ответил старший сын Нинга, Фэн, но, узнав голос Гаррисона, передал трубку отцу.

– У меня для вас интересное предложение, господин Нинг, – проговорил в трубку Гаррисон. – Но я бы хотел обсудить его с глазу на глаз. Я прилетаю завтра. Устраивает?

После этого Гаррисон позвонил еще двоим. Сначала оповестил личного пилота, что на следующий день они летят на Тайвань. А потом Таг набрал номер банка в Цюрихе.

– Господин Мульдер, я хотел бы перевести сегодня большую сумму со второго счета. Пять миллионов фунтов. Проконтролируйте, чтобы без всяких проволочек.

Положив трубку, Гаррисон снова посмотрел на картину перед собой. Ему надо придумать причину, по которой он решился продать свою долю в синдикате Нинг Хен Сюю. Сказать, что он намерен выйти из дела, поскольку у него изменились планы? Или откровенно признаться, что у него трудности с наличными? Чему Нинг поверит быстрее?

И за сколько продавать? Цена не должна быть слишком низкой, ибо хитрый Хен Сюй сразу почует неладное. Но и слишком завышать нельзя. Цена должна быть довольно низкой, чтобы китаец клюнул, но в то же время достаточно высокой, чтобы не вызвать у него ни малейших подозрений. Ладно, во время полета он все как следует подсчитает.

«Молодой идиот Нинг подставил меня. Ну, так пусть его папаша рассчитывается за это».

Нинг Чжэн Гон явно перестарался и должен ответить за это.

Гаррисон знал, конечно, о трудовых лагерях, но в детали вникать не хотел. Как не хотел ничего знать о реагентах при добыче платины. Впрочем, он, конечно, догадывался, что Чжэн Гон без них не обошелся. После появления китайца в Убомо добыча платины, судя по цифрам, резко возросла; прибыль была слишком велика. Но вникать во всякие весьма неприятные подробности Гаррисону никогда не хотелось. Однако высокая прибыльность разработок могла помочь Гаррисону продать свою долю «Везучему дракону».

Нинг Хен Сюй должен поверить, что он заключает лучшую сделку за всю свою жизнь.

«Ну, удачи тебе, „Везучий дракон“, – ухмыльнулся Гаррисон. – Забирай все, если тебе так хочется».