В доблестной компании (Болито – 5)

Болито пересчитывал последнюю группу моряков и проверял, все ли они вооружены, а также снабжены флягами с водой, а не припрятанным ромом, когда к нему подошел Кернс и резко сказал: «Произошла еще одна перемена».

'Как же так?'

Болито ждал, ожидая услышать, что рейд откладывается.

Кэрнс с горечью сказал: «Я остаюсь на борту». Он отвернулся, скрывая обиду. «Снова».

Болито не знал, что сказать. Кэрнс, очевидно, твёрдо решил отправиться в атаку в звании старшего лейтенанта. Упустив шанс стать мастером соревнований или хотя бы принять участие в захвате «Верных», он, должно быть, считал высадку своей законной наградой, хотя, отправившись туда, он рисковал погибнуть не меньше, чем любой другой.

«Кто-нибудь с флагмана, сэр?»

Кэрнс повернулся к нему. «Нет. Пробин поведёт, да поможет тебе Бог!» Болито прислушался к своим чувствам. «И юный Джеймс Куинн тоже пойдёт с нами».

Куинн ничего не сказал, когда ему сообщили об этом, но выглядел он так, будто его кто-то ударил.

Кэрнс словно прочитал его мысли. «Да, Дик. Так что, возможно, тебе придётся заботиться о наших людях».

«Но почему не флагман? У них наверняка есть лейтенант и ещё кто-нибудь в запасе?»

Кэрнс с любопытством посмотрел на него. «Ты не понимаешь адмиралов, Дик. Они никогда не уступают своим. Они всегда должны демонстрировать безупречный фронт, стройную команду офицеров и матросов. Куттс не будет исключением. Ему нужна безупречность, а не толпа стариков и мальчишек, какими мы быстро становимся».

Он мог бы сказать больше, подумал Болито. Что Куинна послали, чтобы доказать, что рана не сломила его решимость и мужество, а Пробина – потому что его не хватятся. Он подумал о своём положении и почти улыбнулся. Пирс лишь повторял действия адмирала. Оставлял лучших себе. Любой, кто ниже Кэрнса по званию и уровню, будет принесён в жертву первым.

Кэрнс сказал: «Я рад, что ты всё ещё способен находить юмор в этом деле, Дик. Лично я считаю это невыносимым».

Мичман Коузенс, увешанный подзорной трубой, кортиком, пистолетами и пухлым мешком с едой, запыхавшись, крикнул: «Злоба подала сигнал, сэр! Последняя группа на переправу!»

Болито кивнул. «Очень хорошо. Возьмите лодки в свои руки».

Он наблюдал, как второй мичман, шестнадцатилетний юноша с серьезным лицом по имени Хьюгю, спускается в катер и садится рядом с рулевым, который, вероятно, был вдвое старше его.

«Вижу, вы готовы, мистер Болито».

Грубый голос Пробина заставил его обернуться к шканцам. Второму лейтенанту, должно быть, только что сообщили об изменении планов Пирса, но он выглядел на удивление спокойным. Он сильно покраснел, но это было вполне обычно, и, облокотившись на перила шканцов, чтобы разглядеть шлюпки, он казался спокойным до безразличия.

Кэрнс выпрямил спину, услышав тяжёлую поступь капитана по палубе. «Удачи. Вам обоим». Он взглянул на головокружительно покачивающийся шлюп. «Боже мой, как бы мне хотелось пойти с вами».

Пробин ничего не сказал, но приложил шляпу к квартердеку, прежде чем последовать за остальными в переполненную шлюпку.

Болито увидел Стокдейла в одной из лодок и кивнул ему. Если бы он по какой-то причине не участвовал, это было бы дурным предзнаменованием, чем-то неизбежным. Вид его там, крупного и спокойного, развеял многие другие, мучившие его сомнения.

Пробин сказал: «Отвали, рулевой. Я не хочу поджариться на этой проклятой жаре!»

Когда они приблизились к шлюпу, его командир поспешил к борту и сложил руки рупором. «Шевелитесь, чёрт возьми! Это королевский корабль, а не какая-нибудь чёртова лодка для ловли омаров!»

Только тут Пробайн проявил немного храбрости. «Слышишь? Наглый молодой цыпленок! Боже, как приказ меняет человека!»

Болито бросил на него быстрый взгляд. Всего несколько гневных слов Пробина многое выдали. Болито знал, что до войны его высадили на половинное жалованье. Было ли это из-за пьянства, или он просто стал заядлым пьяницей из-за своего невезения, он не был уверен. Но его определённо обошли с повышением, и крик молодого командира «Злобы» не облегчил бы ситуацию.

Поднявшись на оживлённую палубу шлюпа, он задумался, куда подевались все морские пехотинцы. Как и на «Верном», их поглотила вода через несколько минут после абордажа. На корме, у гакаборта, он увидел майора Пэджета, разговаривающего с д’Эстером и двумя лейтенантами морской пехоты.

Командир шлюпа вышел встречать последних прибывших.

Он коротко кивнул, а затем крикнул: «Мистер Уокер! Пожалуйста, дайте кораблю ход!»

Обращаясь к Болито, он добавил: «Советую вам спуститься. Моим людям и так хватает дел, не говоря уже о том, чтобы сталкиваться с незнакомыми офицерами со всех сторон!»

Болито коснулся шляпы. В отличие от Пробина, он понимал остроту молодого человека. Он прекрасно осознавал свою должность и внезапно возложенную на него миссию. Неподалеку два линейных корабля, его адмирал и несколько старших капитанов наблюдали за ним, высматривая, к чему придраться, чтобы сравнить его эффективность с другими.

Командир резко повернулся. «Я так понимаю, это вы были тем офицером, который две недели назад занимался моим кораблём, да?»

У него был резкий, колкий тон, и Болито предположил, что с ним будет непросто. Двадцать четыре года. Что сказал Пробин? Как власть меняет человека.

'Хорошо?'

«Да, сэр. Я был заместителем командира рейда. Мой старший командир погиб».

«Понятно». Он кивнул. «Мой стрелок чуть не сделал это с тобой». Он ушёл.

Болито пробрался на корму, проталкиваясь сквозь толпу матросов, бежавших к брасам и фалам, не обращая внимания ни на кого, кроме своих офицеров.

Шлюпки уже послушно ложились на свои швартовы, и еще до того, как голова Болито скрылась в тени трапа, «Спайт» накренился по ветру и подставил борт большим двухпалубным судам.

Кают-компания была переполнена офицерами, и вскоре эконом Спайта достал бутылки и стаканы для всех дополнительных гостей.

Когда дело дошло до Пробина, он покачал головой и резко сказал: «Не для меня, но спасибо. Может быть, позже».

Болито отвернулся, не в силах вынести зрелища этого человека. Пробин никогда раньше не отказывался от выпивки. И сейчас ему пришлось очень дорого это сделать.

Он подумал о горечи Пробина по поводу командира шлюпа и о том, что ждет их завтра.

Для Пробина было крайне важно добиться успеха, и ради этого он был готов пожертвовать чем-то большим, чем просто бренди.

Ночью и в течение следующего дня «Спайт» менял галс, выжидая удобного момента, пока она медленно приближалась к земле.

Форт Эксетер стоял на песчаном острове длиной в четыре мили, по форме напоминавшем топор. Во время отлива он соединялся с материком ненадёжной дамбой из песка и гальки, а вход в якорную стоянку, напоминающую лагуну, легко защищался тщательно размещённой артиллерией форта.

Как только десант высадится на берег, «Спайт» отступит и к рассвету следующего дня скроется из виду. Если ветер стихнет, атака будет отложена до его возвращения. Что бы ни случилось, её не отменят, пока противник не будет готов и не выждёт.

Когда Болито подумал о майоре Сэмюэле Пэджете, человеке, который должен был возглавить атаку, он засомневался, что ее отменят даже тогда.

8. Форт-Эксетер

Высадка, состоявшаяся в час ночи, прошла с неожиданной лёгкостью. Попутный ветер принёс шлюп близко к берегу, где он бросил якорь и начал переправлять морских пехотинцев на берег, словно в рамках учений мирного времени.

Майор Сэмюэл Пэджет отправился с первой лодкой, и когда Болито наконец ступил на блестящий мокрый песок и хлюпнул вслед за спешащей шеренгой морских пехотинцев, он нашёл время восхититься его способностью планировать. Он взял с собой двух канадцев и объяснил, что они лучше разведывают, «чем любые чёртовы собаки». Оба были свирепого вида мужчинами с бородами, в грубой одежде охотника и пахли, как любая шкура.

Один из них, шотландец с печальным взглядом по имени Макдональд, несколько лет прожил в Южной Каролине и был изгнан со своей земли, когда основные силы лоялистов в этом районе были разбиты в ожесточенном сражении ополчением патриотов. Его ненависть напомнила Болито о находчивом Моффите.

Пейджет приветствовал Болито со своей обычной резкостью: «Тишина. Я хочу, чтобы наши люди заняли позиции до рассвета. Мы выдадим пайки и воду». Он оглядел звёздное небо и проворчал: «Слишком жарко, на мой вкус».

Стокдейл хрипло сказал: «Мистер Коузенс идет с последней партией, сэр».

«Очень хорошо». Болито наблюдал, как Пробин выбрался из тёмных кустов, обнюхивая всё вокруг, словно лиса. «Все на берегу, сэр».

Пробин наблюдал, как мимо проходят пехотинцы, их оружие и снаряжение были тщательно приглушены, словно безмолвные призраки из какой-то забытой битвы.

«Боже, как это заставляет задуматься. Вот мы здесь, за чертовски много миль от всего мира, идём бог знает куда и с какой целью, а?»

Болито улыбнулся. Он думал примерно о том же. Морпехи, казалось, чувствовали себя как дома и на суше, и на море, но он чувствовал настороженность моряков, их стремление держаться вместе, независимо от того, что им угрожало.

Откуда-то появился Д’Эстер и оскалил зубы. «Пойдем, Дик, вступай в морскую пехоту и посмотри мир!» Он отправился на поиски своего лейтенанта, размахивая мечом, как тростью.

Болито посмотрел на пляж, слабо светящийся в темноте. Лодки уже отплыли, и ему показалось, что он слышит звуки парусов, струящихся сквозь гул прибоя. И тут его по-настоящему осенило. По сути, их бросили на этом незнакомом берегу, и помогали лишь два канадских разведчика, которых Пейджет «позаимствовал из армии».

Предположим, что даже сейчас их преследовали, и их спотыкающееся продвижение было заметно, когда они приближались к какой-нибудь ужасной засаде. Ночь была тихой, если не считать ветра в деревьях и изредка доносившегося крика испуганной птицы. Даже ветер здесь звучал по-другому, что неудивительно, подумал Болито, разглядывая странные пальмы, спускавшиеся почти к самой воде. Они придавали земле тропический колорит, что-то чуждое.

Лейтенант Рэй из морской пехоты Трояна вышел из темноты и бодро воскликнул: «А, вот и вы. Майор приказывает вам следовать за арьергардом, мистер Болито. Проследите, чтобы люди не столкнулись друг с другом своими лестницами и тому подобным». Он прикоснулся к шляпе, приветствуя Пробина. «Он передаёт вам привет, сэр, и не могли бы вы присоединиться к нему с основной группой?»

Пробин кивнул, пробормотав: «Чертовы солдаты, вот кто мы!»

Болито отступил в сторону, пропуская моряков: одни несли лестницы и тяжёлые снасти, другие – мушкеты, порох и ядра. Остальные нагрузились продовольствием и водой.

Лейтенант Куинн шел в самом конце, и только размытые силуэты по обе стороны выдавали некоторых морских пехотинцев, прикрывавших их наступление.

Болито подошел к нему и тихо спросил: «Как рана, Джеймс?»

«Я почти не ощущаю этого», — голос Куинна звучал так, словно он дрожал. «Но мне бы хотелось быть на плаву, а не здесь».

Болито вспоминал, как он говорил то же самое перед последним боем. Д’Эстер и хирург Торндайк играли в карты под фонарем, а корабль спал вокруг них.

Куинн сказал: «Я боюсь того, что могу сделать». Он почти умолял. «Если мне придётся ещё раз сразиться врукопашную, думаю, я сломаюсь».

«Полегче, приятель. Не начинай встречаться с неприятностями раньше времени». Он прекрасно понимал, что чувствует Куинн. Как и после того, как...

ранен. Куинну было хуже. Он не участвовал в боевых действиях.

до этого последнего раза.

Куинн, казалось, не слышал.

«Я часто думаю о Спарке. Как он ворчал и бушевал. Он мне никогда по-настоящему не нравился, но я восхищался его смелостью, его, его, — он пытался подобрать слова, — его стилем».

Болито протянул руку, чтобы поддержать моряка, который чуть не споткнулся.

через корень с его зарядом мушкетов.

Стиль. Да, это лучше всего характеризует Спарка. Куинн вздохнул. «Я бы никогда не смог сделать то, что сделал он. Никогда в жизни».

тысячу лет».

Раздался глухой стук, и морской пехотинец поднял мушкет и второй раз ударил прикладом по жесткой траве рядом с шеренгой моряков.

«Змея!» Он вытер лицо. «Кор, это, черт возьми, самое главное, что я могу сказать!»

Болито вдруг вспомнил Корнуолл. В июле. В этот самый момент. Живые изгороди и пышные поля, овцы и коровы, разбросанные по склонам холмов, словно разбросанные цветы. Он почти чувствовал их запах, слышал жужжание пчёл, свист крюков, когда рабочие расчищали новые земли, чтобы вырастить больше еды. Чтобы прокормить страну, армию.

Мичман Коузенс, задыхаясь, произнес: «Небо стало ярче, сэр».

Болито ответил: «Значит, мы уже близко к этому месту».

Что произойдет, если вместо подходящего укрытия для десанта, как вспоминал канадец Макдональд, они обнаружат вражеский лагерь?

И действительно, арьергард уже догонял основной отряд, а сержанты и капралы Пейджета, словно стражи невидимых ворот, ждали, чтобы направлять и расталкивать людей на более мелкие отряды. Болито наблюдал, как белые перевязи и клетчатые рубашки послушно исчезали, занимая заранее выбранные позиции.

В центре того, что напоминало неглубокую лесистую котловину, офицеры собрались вместе и стали ждать приказов.

Болито чувствовал необычайную усталость и хотел продолжать зевать. И всё же его разум был совершенно ясен, и он догадался, что зевание может выдавать его страх. Он уже испытывал это раньше. Слишком часто.

Майор Пэджет, всё ещё стоя и не выказывая ни тени усталости, сказал: «Оставайтесь со своими людьми. Выдайте пайки. Но следите, чтобы они ничего не тратили попусту и не оставляли после себя мусора». Он многозначительно посмотрел на Д’Эстерра. «Вы знаете, что делать. Возьмите под контроль периметр. Удвойте число пикетов и прикажите им не высовываться». Пробину он сказал: «Вы, конечно, здесь главный. Мне сейчас понадобится офицер».

Пробин вздохнул: «Ты иди, Болито. Если я пошлю Куинна, майор съест его на завтрак!»

Болито доложил Пейджету после того, как остальные исчезли во мраке, чтобы найти своих людей. Он взял с собой Коузенса и ответил на просьбу Стокдейла пойти вместе с ним, твёрдо сказав: «Сохраните силы на случай, когда они понадобятся, а они ещё понадобятся!»

В бою или в бушующем шторме на море Стокдейл был непобедим. Пробираться сквозь незнакомую местность, где в любой момент можно было наткнуться на вражеский дозор или патруль, было не его призванием. Его могучего телосложения и мощных конечностей хватило бы, чтобы разбудить целую армию. Но всё равно было больно ощущать его раны.

Казенс же, напротив, был полон возбуждения. Болито никогда не испытывал ничего подобного. Казалось, он оставил ужасные зрелища и звуки позади, отбросив их с стойкостью юности на войне.

Майор Пэджет пил из серебряной фляги, пока его ординарец проверял пару пистолетов.

Он протянул фляжку. «Вот. Выпей». Он наклонился вперёд, его начищенные сапоги скрипнули. «А, это ты, Болито. Я слышал о тебе». Он не стал вдаваться в подробности.

Болито ахнул, когда горячий бренди струился по его языку.

Пейджет кивнул мичману. «И ему тоже. Мужская выпивка за мужскую работу, а?» Он усмехнулся, и звук получился такой, будто две сухие палки трутся друг о друга.

Казенс облизнулся. «Спасибо, сэр. Это было чудесно!» Пейджет посмотрел на Болито и воскликнул: «Прекрасно! Чёрта с два, что это за флот?»

С почтительно следующим за ними по пятам санитаром они двинулись в юго-западном направлении, оставив море слева, скрытое от глаз, но приятно близкое.

Болито почувствовал присутствие поблизости разведчиков Д'Эстерра, которые, словно лесные звери, пробирались сквозь кустарник и деревья, защищая своего командира от нападения.

Они шли молча, видя, как светлеет небо, как звезды послушно гаснут, а из теней проступают очертания земли.

Казалось, они двигались вверх по пологому склону, время от времени петляя, чтобы избежать разрастающихся зарослей колючих кустарников и упавших деревьев.

Из тени возникла темная фигура, и Пейджет воскликнул: «А, канадский джентльмен!»

Разведчик поприветствовал их ленивым помаханием руки. «Достаточно, майор. Оставшуюся часть пути проделаете на животе!»

Пейджет щелкнул пальцами, и, словно лакей, подающий своему господину еду на пикник, морской пехотинец торжественно вынес что-то похожее на короткую зеленую накидку.

Пэджет снял шляпу и шпагу, а затем накинул на голову плащ. Он полностью скрывал его мундир до пояса.

Болито чувствовал, что разведчик и Коузенс смотрят на него с открытыми ртами, но когда он взглянул на ординарца, то увидел лишь холодное безразличие и догадался, что люди Пейджета знали, что им не стоит показывать свое веселье.

Пейджет пробормотал: «Сделали эту штуку в прошлом году. Нет смысла в

«Что, если какой-нибудь провинциал снесёт тебе голову?» Болито ухмыльнулся. «Хорошая идея, сэр. Я видел, как браконьеры их используют,

слишком.'

«Хм»: Майор осторожно опустился на четвереньки. «Ну, давайте продолжим. Не пройдет и часа, как нас начнут донимать мухи и миллион всяких жуков. К тому времени я хочу вернуться в лагерь».

Потребовалось всего полчаса, чтобы найти подходящую точку наблюдения, и к тому времени небо значительно прояснилось, и, опершись на локти, Болито увидел море, горизонт, похожий на тонкую золотую нить. Он вытянул шею, остроконечные травы кололи лицо и руки, а почва кишела мелкими насекомыми. Солнце всё ещё не скрылось за горизонтом, и залив, похожий на лагуну, был погружен во тьму, но на фоне мерцающей воды и беспокойной процессии белых лошадей, двигавшихся дальше к морю, он отчётливо видел форт. Чёрный, неопрятный силуэт возвышался на краю низкого острова. Он увидел два фонаря и то, что, похоже, было укрытым костром за стеной, но больше ничего.

Пейджет тяжело дышал, направляя телескоп на траву и грубые кусты.

Казалось, он думал вслух, пробормотав: «Нужно быть осторожнее под этим углом. Если солнце взойдет внезапно, кто-нибудь там внизу может увидеть его отражение в этом чертовом стекле».

Коузенс прошептал Болито: «Вы видите пушки, сэр?»

Болито покачал головой, представив, как морпехи идут по предполагаемой дамбе под град картечи или что-то похуже. «Пока нет». Он снова напряг зрение. «Форт не квадратный и даже не прямоугольный. Шесть, может быть, семь сторон. Возможно, по одной пушке на каждой стене».

Разведчик подполз поближе и сказал: «У них должен быть плоский понтон, майор». Он поднял руку, и запах стал ещё более кислым. «Когда им привозят припасы по суше, они ставят фургоны и лошадей на понтон и перетаскивают всё это».

Пэджет кивнул. «Как я и думал. Что ж, так мы и пойдём. Завтра в это же время. Пока черти ещё спят».

Разведчик цокнул зубом. «Лучше бы ночь».

Пэджет презрительно ответил: «Темнота никому не нужна, мужик! Нет, сегодня мы понаблюдаем. Завтра атакуем».

«Как скажете, майор».

Пейджет тяжело перевернулся и посмотрел на Болито. «Ты первым посторожишь, ладно? Пришлите мальчика ко мне, если заметите что-нибудь полезное». Затем, проявив удивительную скрытность, он исчез.

Коузенс натянуто улыбнулся: «Мы одни, сэр?» Впервые в его голосе послышалось волнение.

Болито натянуто улыбнулся. «Похоже на то. Но ты же видел, где был последний пикет. Если вернёшься с сообщением, отдай себя в его руки. Я не хочу, чтобы ты ушёл».

Он вытащил из-за пояса пистолет и осторожно ощупал его. Затем он вынул из ножен револьвер и положил его рядом с собой, воткнув клинок в песок, чтобы скрыть блики.

Скоро станет очень жарко. Болито старался не думать о пресной питьевой воде.

Казенс сказал: «Я чувствую, что делаю что-то, сэр. Наконец-то что-то полезное».

Болито вздохнул. «Надеюсь, ты прав».

К тому времени, как край солнца показался над горизонтом и осветил форт и его защищённую якорную стоянку, Болито узнал о своём спутнике гораздо больше. Коузенс был пятым сыном священника из Норфолка, у него была сестра по имени Бет, которая намеревалась выйти замуж за сына сквайра, если появится хоть малейшая возможность, и чья мать пекла лучший яблочный пирог во всём графстве.

Оба замолчали, разглядывая недавно открывшийся форт и его окрестности. Болито оказался прав насчёт его формы. Он был шестиугольным, а стены, удвоенной толщины и сложенные из крепкого пальмового дерева, изнутри были завалены камнями и утрамбованной землёй. Как внешняя, так и внутренняя стена была укрыта парапетом, и Болито предположил, что даже самому тяжёлому снаряду будет трудно пробить такую преграду.

Он увидел приземистую башню со стороны моря с флагштоком и струйку дыма, которая указывала на то, что где-то внизу, в центральном дворе, находится галера.

Там были обычные бойницы, и когда свет усилился, Болито увидел две орудийные амбразуры, направленные в сторону материка и дамбы, а также тень ворот между ними.

На ближайший берег вытащили две небольшие лодки и остов еще одной, вероятно, единственное, что осталось от какой-то стычки год или более назад.

Коузенс взволнованно прошептал: «Вот, сэр! Понтон!»

Болито опустил взгляд на телескоп и осмотрел сначала форт, а затем пришвартованный понтон. Это было грубое сооружение с волочащимися канатами и решётчатыми пандусами для лошадей и повозок. Песок и на материке, и на пляже был взрыт, отмечая многочисленные приходы и уходы.

Он осторожно поднёс подзорную трубу к якорной стоянке. Небольшая, но достаточно для двух судов. Скорее всего, бриги и шхуны, подумал он.

Над бурлящей водой раздался звук трубы, и через мгновение флаг взмыл на верхушку шеста и уныло полетел к ним. Несколько голов шевельнулись на парапете, а затем Болито увидел одинокую фигуру, появившуюся из внутреннего пандуса понтона с мушкетом на плече, небрежно держащимся за дуло. Болито затаил дыхание. Это стоило знать. Он понятия не имел, что там есть место для часового.

С рассветом вглубь острова и возобновлением движения его спутников ночное бдение часового было закончено. Чтобы план Пэджета сработал, нужно было сначала уничтожить этого часового.

По мере того как тянулся первый час, Болито внимательно и методично изучал форт, скорее для того, чтобы отвлечься от нарастающего яркого света и жары, чем ради какой-либо определенной цели.

В гарнизоне, похоже, было немного людей, а количество конских следов у понтона говорило о том, что довольно много людей ушло совсем недавно. Вероятно, в ответ на известие о британской эскадре, которую видели движущейся дальше на юг.

Болито подумал о плане контр-адмирала Куттса, о его простоте. Он бы хотел оказаться здесь сейчас, подумал он. Видеть, как его идеи воплощаются в жизнь.

Канадец Макдональд бесшумно подошел к нему и показал свои пожелтевшие зубы.

«Тебе нет смысла тянуться за своим клинком, мистер!» Его ухмылка стала шире. «Я мог бы легко перерезать тебе горло!»

Болито с трудом сглотнул. «Вероятно». Он увидел, как Куинн и мичман Хью ползут к нему сквозь кусты, и сказал: «Кажется, мы успокоились».

Позже, когда они добрались до командного пункта Пэджета, Болито описал увиденное.

Пэджет сказал: «Нам нужен этот понтон». Он многозначительно посмотрел на Пробина. «Работа для моряков, а?»

Пробин пожал плечами. «Конечно, сэр».

Болито сидел, прислонившись спиной к пальме, и пил воду из фляги.

Стокдейл присел на корточки неподалёку и спросил: «Это плохо, сэр?» — «Я пока не уверен».

Он увидел понтон, часового, потягивающегося, когда тот вылез из своего укрытия. Вполне вероятно, он спал. Для такого легко обороняемого форта не составило бы труда стать слишком самоуверенным.

Стокдейл с тревогой наблюдал за ним. «Я приготовил вам место, где вы можете лечь, сэр». Он указал на грубое покрывало из веток и листьев. «Нельзя сражаться без сна».

Болито заполз под крошечное укрытие, но свежесть воды уже покинула его рот.

«Это будет самый длинный день из всех», — мрачно подумал он, — «и ожидание будет невыносимым».

Он повернул голову, услышав чей-то храп. Это был Коузенс, лежавший на спине, с веснушчатым лицом, болезненно обгоревшим на солнце.

Вид такой явной уверенности и доверия помог Болито успокоиться. Казенсу, вероятно, снились пироги его матери или сонная деревня в Норфолке, где что-то или кто-то внушил ему идею стать морским офицером и покинуть сушу.

Стокдейл прислонился к дереву и наблюдал, как Болито засыпает.

Он все еще наблюдал, когда один из морских пехотинцев Д'Эстерра пробрался сквозь кусты и прошипел: «Где лейтенант?»

Болито неохотно проснулся, его разум пытался понять, где он находится и что делает.

Морской пехотинец устало объяснил: «Майор передает вам привет,

Сэр, а вы присоединитесь к нему там, где были сегодня утром? Болито встал, и каждый его мускул яростно протестовал.

«Почему?»

«Мистер Куинн заметил странный парус, сэр».

Болито посмотрел на Стокдейла и поморщился. «Какое вовремя! Хуже момента быть не может!»

Во второй раз путь до смотровой площадки занял больше времени. Солнце стояло гораздо выше, а воздух был настолько влажным, что было трудно дышать.

Пейджет, в зелёном плаще, лежал, аккуратно прикрывая телескоп листвой. Пробин растянулся рядом, а дальше по склону, пытаясь найти хоть какую-то тень, Куинн и его гардемарин выглядели словно выжившие после похода по пустыне.

Пейджет резко ответил: «Итак, вот вы где». Он слегка смягчился и добавил: «Посмотрите сами».

Болито взял подзорную трубу и направил её на приближающееся судно. Оно было широким в ширину, и по низкому надводному борту он предположил, что оно полностью загружено. Оно двигалось черепашьим шагом, её рыжевато-коричневые паруса неловко хлопали, когда оно поворачивало к форту. Три мачты на небольшом, прочном корпусе, это был, очевидно, каботажный люггер. Таких судов было много вдоль восточного побережья, поскольку они были хорошими морскими судами, но также чувствовали себя комфортно на мелководье.

Болито вытер пот с глаз и перевёл объектив на квадратную башню форта. Там уже собралось довольно много голов, наблюдавших за приближающимся люггером, и Болито увидел, что ворота распахнуты настежь, и ещё несколько человек неторопливо идут под стенами, направляясь к пляжу на дальней стороне острова.

Ни одно из орудий форта не было выпущено и даже не имело личного состава.

Он сказал: «Должно быть, ее ждут».

Пейджет хмыкнул: «Очевидно».

Пробин пожаловался: «Это сделает нашу задачу практически невыполнимой. Враг будет с двух сторон». Он грубо выругался и добавил: «Просто нам не повезло!»

«Я намерен атаковать, как и планировал». Пейджет мрачно смотрел на люггер. «Я не могу терять ещё один день. Патруль может наткнуться на наших людей в любой момент. Или «Злоба» может вернуться раньше времени, чтобы узнать, что мы задумали». Он выпятил тяжёлую челюсть. «Нет. Мы атакуем».

Он неуклюже прополз по острым камням и рявкнул: «Я возвращаюсь. Наблюдай и потом скажешь, что думаешь».

Проби́н сердито посмотрел ему вслед. «Меня от него тошнит!»

Болито лежал на спине, прикрывая своего пассажира руками. Его жалили и кусали крошечные, невидимые нападающие, но он едва замечал это. Он думал о люггере и о том, как неожиданности могут за секунды перевернуть головоломку.

Пробайн неохотно сказал: «Всё же, он, возможно, прав насчёт ещё одной задержки. И я не думаю, что он вообще отменит атаку».

Болито знал, что тот наблюдает за ним, и улыбнулся. «А ты?»

«Я?» — Пробин снова схватил телескоп. «Кому какое дело, что я думаю?»

Было уже далеко за полдень, когда люггер обогнул остров и встал на якорную стоянку. Когда паруса были небрежно подняты, а якорь брошен, Болито увидела лодку, плывущую от берега к ней.

Пробин выглядел и звучал устало. Он раздраженно спросил: «Ну, что ты видишь?»

Болито направил подзорную трубу на человека, спускавшегося в шлюпку. Бравада, самодовольство или просто желание продемонстрировать уверенность? Но его униформа, такая яркая на фоне неопрятности люгера, была яснее любых слов.

Болито тихо сказал: «Там внизу французский офицер». Он искоса взглянул на лицо Пробина. «Теперь мы знаем».

Мичман. Коузенс полз на четвереньках, пока не

достигли Болито на вершине подъема.

«Все в порядке, сэр». Он посмотрел вниз по склону в сторону

море и бескомпромиссные очертания форта.

Болито кивнул. В конце было ещё дюжина вопросов.

Он был в своём уме. Проверили ли оружие матросов, чтобы убедиться, что какой-нибудь нервный тип не зарядил пистолет, несмотря на угрозы того, что с ним может случиться? Внушил ли им Казенс, что отныне важно соблюдать тишину? Но было уже слишком поздно. Он должен был доверять каждому из них. Болито чувствовал их за спиной, притаившихся в незнакомой обстановке, сжимающих оружие и тревожащихся.

По крайней мере, луны не было, но ветер стих, и единственным звуком был медленный, размеренный шум прибоя. Переправить людей на пляж и пересечь остров, не подняв тревогу, было бы вдвойне труднее, если бы не было шума, скрывающего их приближение.

Айл вспомнил холодную оценку острова и его оборонительных сооружений, данную д’Эстером. Он рассматривал его в подзорную трубу с трёх разных ракурсов. В форте было по меньшей мере восемь тяжёлых пушек и несколько орудий поменьше. Гарнизон, хотя и поредевший, насчитывал около сорока человек. Всего дюжина человек могла удержать форт и без труда отразить лобовую атаку. Чудо, что какой-нибудь охотник или разведчик не наткнулся на затаившихся морских пехотинцев. Но это место было похоже на заброшенный берег. Они видели только несколько человек вокруг острова и изредка проплывавший мимо люгер, стоявший на якоре.

Считалось, что французский офицер находится в форте, хотя цель его пребывания там до сих пор оставалась загадкой.

9

Выбор Пробина

Стокдейл прошипел: «Прибыли гости мистера Куинна, сэр».

«Хорошо». Бедный Куинн, он выглядел как смерть, а ведь они ещё даже не начали. «Передай ему, чтобы приготовился».

Болито всмотрелся в подзорную трубу, но увидел лишь её тень. Ни единого габаритного огня, выдававшего её присутствие, и даже пьяное пение прекратилось несколько часов назад.

Рука коснулась его плеча, и он услышал, как канадский разведчик сказал: «Сейчас!»

Болито встал и последовал за ним вниз по крутому склону холма к воде. Его ботинки цеплялись за камни и песок, и он чувствовал, как пот стекает по груди. Он чувствовал себя голым, идущим навстречу направленным мушкетам, которые в любой момент могли его сразить.

Слишком поздно. Слишком поздно.

Он уверенно шёл позади тени другого мужчины, зная, что остальные члены его отряда следуют за ним по пятам. Он даже мог представить себе их лица. Среди них были Роухерст, помощник артиллериста, Кутби, араб с вытаращенными глазами, Раббетт, маленький воришка из Ливерпуля, который избежал верёвки, записавшись добровольцем на флот.

Шум моря встретил их, придавая уверенности, словно старый друг.

Они остановились у высохших на солнце кустов, пока Болито оценивал своё положение. С вершины холма кусты казались гораздо больше. Теперь моряки столпились позади них и среди них, всматриваясь через рябь воды в сторону форта и, вероятно, думая, что они — последнее укрытие до тех пор, пока они не доберутся до стен.

Канадец прошептал: «Вот там направляющие тросы для понтона».

Он методично жевал, сгорбившись вперед, и изучал отлогую полоску пляжа.

Болито увидел огромные балки, поднятые для крепления канатов, и помолился, чтобы их расчёты прилива и расстояния оказались верными. Если понтон крепко сел на мель, потребуется целая армия, чтобы сдвинуть его. Он вспомнил о двух больших жерлах, направленных в сторону материка и скрытой дамбы. Он сомневался, что гарнизон даст им время на сожаления.

Он задавался вопросом, наблюдает ли Пейджет за их продвижением с какой-нибудь точки обзора, кипя от нетерпения.

Болито взял свои мысли в руки. Сейчас не время было волноваться.

Разведчик снимал куртку и сказал: «Я пойду туда». Он мог бы сказать что-то о погоде. «Если ничего не услышишь, лучше следуй за нами».

Болито протянул руку и коснулся плеча мужчины. Плечо было покрыто смазкой.

Он заставил себя сказать: «Удачи».

Разведчик вышел из кустов и неторопливо пошёл к воде. Болито считал шаги: четыре, пять, шесть, но канадец уже сливался с водой, а потом и вовсе исчез.

Часовые вокруг форта несли трёхчасовую вахту. Вероятно, из-за нехватки людей. При удачном стечении обстоятельств это могло бы сделать их ещё более утомлёнными.

Минуты тянулись, и несколько раз Болито казалось, что он что-то слышит, и он ждал, когда поднимут тревогу.

Роухерст пробормотал: «Должно быть достаточно длинным, сэр». В кулаке он держал обнажённую саблю. Должно быть, всё в порядке.

Болито посмотрел на напарника стрелка в темноте. Был ли он настолько уверен? Или решил, что лейтенант потерял самообладание и просто пытается подтолкнуть его к действию?

«Ещё одну минуту, — он поманил Коузенса. — Иди и скажи мистеру Куинну, чтобы он подготовил своих людей».

Ему снова пришлось проверить себя. Убедиться, что лестницы заглушены. Куинн наверняка об этом позаботился. Он должен был.

Он кивнул Роухерсту. «Ты берёшь левую верёвку». Он поманил Стокдейла. «Мы возьмём правую».

Моряки разделились на две группы, и он видел, как они пересекали открытый пляж, направляясь к массивным брёвнам, затем поднимались и выходили на провисающих канатах. Сначала болтаясь, а затем опускаясь всё ниже, пока их ноги, а затем и тела не оказались подхвачены и не унесены бурлящим течением.

После дневной суеты и утомительного ожидания вода была как прохладный шелк.

Болито пополз по верёвке. Она была скользкой на ощупь, как плечо разведчика.

Каждый человек в отряде был тщательно отобран. Тем не менее, он слышал отдельные стоны и вздохи и чувствовал, как его собственные руки пульсируют от напряжения.

Затем, совершенно внезапно, они появились там, бесшумно опустившись на грубую палубу понтона, оглядываясь по сторонам белыми глазами, ожидая вызова.

Вместо этого разведчик вышел из тени и протянул: «Всё готово. Он даже не проснулся».

Болито сглотнул. Больше ему ничего не нужно было говорить. Незадачливый часовой, должно быть, уснул и проснулся от того, что обоюдоострый охотничий нож разведчика уже вонзался ему в горло.

Он сказал: «Роухерст, ты знаешь, что делать. Продолжай и собери остальных. Пусть течение движет эту штуку».

Роухерст терпеливо кивнул. «Да, сэр. Я так и сделаю».

Болито осторожно сошел с аппарели, задев ногой вытянутую руку, где у кромки воды лежал мертвый часовой. Он отключил его от мыслей, пытаясь вспомнить все, что видел здесь. Форт находился на другой стороне узкого острова. Примерно в полумиле. Меньше. Часовые, должно быть, наблюдали за морем, если вообще наблюдали. У них были все основания для уверенности, подумал он. Люггеру потребовалась целая вечность, чтобы обойти мыс, так что даже стрельба вслепую по форту могла мгновенно уничтожить крупный военный корабль.

Никто в здравом уме не станет ожидать нападения с суши, даже не имея лодок для переправы.

Стокдейл хрипло прошептал: «Она движется, сэр».

Понтон ускользал, сливаясь с тенями и черным материком за ним.

Болито направился к форту, а его небольшая группа рассредоточилась по обе стороны. Теперь он чувствовал себя по-настоящему одиноким и полностью отрезанным от помощи, если что-то пойдёт не так.

Пробираясь некоторое время к форту на ощупь, они обнаружили неглубокую лощину и с благодарностью забрались в нее.

Болито лежал с телескопом, установленным над песчаным краем, и пытался разглядеть хоть какие-то признаки жизни. Но, как и сам остров, форт казался мёртвым. Первоначальное здание, давно уничтоженное пожаром и битвой, было построено для защиты первых поселенцев от нападений индейцев. Эти отважные искатели приключений сейчас бы посмеялись, если бы увидели нас, мрачно подумал Болито.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем один из моряков прошептал: «Мистер Коузенс идет, сэр».

Под предводительством канадского разведчика, запыхавшийся и благодарный за то, что нашел своих товарищей, Коузенс свалился в овраг.

Он сказал: «Мистер Куинн сейчас здесь, сэр. И капитан Д’Эстер со своим первым отрядом морской пехоты».

Болито очень медленно выдохнул. Что бы ни случилось, он был не один и не без поддержки. Понтон уже двигался обратно, и, если повезёт, вскоре высадятся новые морские пехотинцы.

Он прошептал: «Возьми двух человек и проберитесь вдоль берега к тем лодкам. Я хочу, чтобы их охраняли, на случай, если нам придётся спешно уходить». Он чувствовал сосредоточенность юноши. «Так что идите отсюда».

Он смотрел, как тот переползает через край оврага вместе с двумя вооружёнными моряками. На одного меньше поводов для беспокойства. Не было никакого смысла в том, чтобы Коузенса убили из-за такого сомнительного плана.

. Легко было представить, как морские пехотинцы разделились на две части и направились к воротам форта, в то время как те, кто высадился следующим, заняли позицию, чтобы прикрыть возможную атаку или отступление.

Болито предположил, что Пробин будет с майором, хотя бы для того, чтобы быть уверенным, что о нем не забудут, когда все волнения утихнут.

Среди напряжённых матросов проскользнула ещё одна фигура. Это был мичман Куинна, запыхавшийся и дрожащий от напряжения.

«Ну что, мистер Хью?» — Болито вдруг вспомнил Спарка в разгаре ссоры. Хладнокровный, отстранённый. Легче сказать, чем сделать. «Ваша компания готова?»

Хьюгю покачал головой. «Есть, сэр. Лестницы и кошки». Он шумно облизал губы. «Мистер Куинн говорит, что уже совсем скоро рассветёт,

Болито посмотрел на небо. Куинну, должно быть, было не по себе, раз он рассказал своему мичману об очевидном.

Ии сказал: «В таком случае нам лучше начать».

Он встал и расстегнул рубашку. Сколько ещё раз такое повторится? Когда же настанет его очередь упасть и больше никогда не встать?

Болито резко сказал: «Следуйте за мной». Неестественный звук собственного голоса заставил его почувствовать лёгкую неуверенность и головокружение. Мистер Хью, оставайтесь здесь и внимательно следите. Если нас отбросят, вы присоединитесь к мистеру Коузенсу у лодок.

Хью переминался с ноги на ногу, словно стоял на горячих углях.

«И что потом, сэр?»

Болито посмотрел на него. «Это тебе придётся решить. Боюсь, не останется никого, кто мог бы дать тебе совет!»

Он услышал тихое хихиканье Раббета и удивился, как кто-то может смеяться над такой слабой, отвратительной шуткой.

Он чувствовал на лице лёгкий, прохладный, ласковый ветерок, направляясь к углу форта. Расстояние до него было всего в кабельтовом, но он всё равно чувствовал себя отчётливо видимым, направляясь к убежищу Куинна.

Кто-то поднялся на колени с направленным мушкетом, но снова упал ничком, узнав отряд Болито.

Куинн был со своими людьми у лестниц, нервный и раздраженный, ожидая, когда Болито воспользуется телескопом.

Болито сказал: «Ничего. Кажется, тихо. Очень тихо. Думаю, они очень доверяют входу со стороны моря и тому, что мы оставили у пляжа». Он увидел, как вздрогнул Куинн, и тихо добавил: «Возьми себя в руки, Джеймс. Наши люди оценивают свои шансы только по нам». Он выдавил улыбку, чувствуя, как его губы сжимаются, словно леденеют. «Так что давайте отработаем свою плату, а?»

Роухерст вышел из тени. «Готов, сэр». Он быстро взглянул на Куинна. «Никаких признаков этих ублюдков на этом парапете».

Болито повернулся спиной к форту и поднял руку. Он увидел, как присевшие фигуры выбегают из укрытия, и понял, что убил их всех. Пути назад не было.

Лестницы быстро понесли к выбранной стене, и по обе стороны от них вперед выбежала первая группа моряков; их абордажные сабли и топоры делали их похожими на фигуры со старого нормандского гобелена, который Болито когда-то видел в Бодмине.

Болито схватил Куинна за запястье и сжал его так, что тот поморщился от боли.

«Мы не знаем, что нас ждёт, Джеймс. Но ворота должны быть открыты, слышишь меня?» — Он говорил медленно, несмотря на путающиеся мысли. Куинну сейчас было крайне важно продержаться.

Куинн кивнул. «Да. Со мной всё будет в порядке, сэр».

Болито отпустил его. «Дик».

Куинн ошеломленно посмотрел на него. «Чёрт!»

Первая лестница уже поднималась на фоне бледных звезд, все выше и выше, а за ней следовала и вторая, в то время как ожидающие моряки спешили их закрепить.

Болито убедился, что его вешалка надежно закреплена на запястье, а затем легко побежал к ближайшей лестнице, зная, что Стокдейл следует за ним.

Роухерст наблюдал за Куинном, а затем похлопал его по руке и, увидев, как тот подпрыгнул, прошипел: «Пойдемте, сэр!»

Задыхаясь, Куинн побежал к другой лестнице, с трудом поднимаясь и задыхаясь, пока он подтягивался к жесткому черному краю под звездами.

Болито перелез через грубый настил и спрыгнул на деревянный вал. Он смутно подумал, что это мало чем отличается от корабля, если не считать ужасной тишины.

Он на ощупь пробрался вдоль перил, мимо установленного на вертлюге орудия, к месту, где, по его мнению, должны были быть ворота. Он втянул воздух в ноющие лёгкие, увидев округлый выступ на стене, который, как он знал, находился прямо над входом. Он чувствовал запах углей костра, готовящейся еды, лошадей и людей. Запах плотно сплочённого гарнизона, который можно встретить практически в любой точке мира.

Он резко обернулся, когда матрос Раббетт скользнул вперёд и обрушил абордажный топор на то, что Болито принял за кучу мешков. Это был ещё один часовой, а может быть, просто человек, поднявшийся к парапету подышать свежим воздухом. Удар был таким быстрым и сокрушительным, что Болито сомневался, сможет ли он снова дышать.

Шок от произошедшего помог ему обострить реакцию и полностью сосредоточиться на том, что он делал. Он нашёл верхнюю часть лестницы и понял, что ворота находятся всего в нескольких ярдах от него.

Стокдейл подошел к нему. «Я сделаю это, сэр».

Болито попытался разглядеть его лицо, но увидел только тень.

«Мы сделаем это вместе».

Пока остальные мужчины стояли на коленях или лежали на парапете, Болито и Стокдейл очень медленно спускались по неровной деревянной лестнице.

На другом конце той же стены Куинн и его отряд двинутся к сторожевой башне, чтобы защитить Болито с тыла, если бы стража вышла.

Всё началось в голове контр-адмирала Куттса, за много миль от этого зловещего места. И вот они здесь, хотя раньше Болито думал, что их атакуют и отбросят ещё до того, как они успеют найти убежище. Всё оказалось настолько до смешного просто, что одновременно и нервировало.

Он ощупал землю под ногами и понял, что добрался до двора. Он скорее чувствовал, чем различал, низкие здания и конюшни, выстроившиеся вдоль внутренних стен, но, взглянув на башню, обнаружил, что видит флагшток и бледнеющее небо над ним.

Стокдейл коснулся его руки и указал на небольшую хижину за воротами. Сквозь ставни пробивался мягкий свет, и Болито догадался, что именно там отдыхал стражник между вахтами.

Он прошептал: «Пойдем».

Всего семь шагов отделяли Болито от центра ворот. Он считал каждый шаг, словно от этого зависела его жизнь. Длинная балка, покоившаяся на железных пазах, запирала ворота, и больше ничего. Стокдейл отложил абордаж и взял на себя вес перекладины, пока Болито наблюдал за хижиной.

И как раз когда Стокдейл напряг всю свою огромную силу, это произошло. Раздался крик ужаса, перешедший в пронзительный вопль, а затем мгновенно оборвавшийся, словно захлопнувшийся за массивной дверью.

Какое-то мгновение все молчали и не двигались, а затем, когда по двору разнеслись испуганные голоса и топот ног, Болито закричал: «Открывайте! Как можно быстрее!»

Выстрелы трещали и хлопали беспорядочно, и он слышал, как они врезались в брёвна или свистели, не причиняя вреда, в сторону воды. Он мог представить себе, какой хаос и суматоху это вызвало, и многие в гарнизоне, должно быть, всё ещё думали, что атака исходит извне.

Из будки охраны лился свет, и Болито увидел бегущие к нему фигуры. Один из них выстрелил из мушкета, а затем его сбили с ног другие люди, выбежавшие вперед, бледно-голые на фоне теней.

Он услышал, как кто-то крикнул: «Заряжайте и стреляйте, ребята!»

Затем сталь заскрежетала о сталь, и крики сменились воплями и отчаянными воплями, прежде чем кто-либо из отряда Болито успел выстрелить.

Какой-то человек бросился на него с примкнутым штыком мушкета, но он отбил удар, позволив нападавшему пронестись мимо, задыхаясь от ужаса, пока штык не швырнул его к ногам Стокдейла.

Болито крикнул: «Ко мне, троянцы!»

Раздались новые крики, а затем и ликование, когда первые ворота пришли в движение, и Стокдейл отбросил огромную балку в сторону, швырнув ее в растерянных людей возле хижины, словно гигантское копье.

Но со стороны двора появлялись другие, и появилось некое подобие порядка: раздались крики команд, в ответ раздались выстрелы из мушкетов, отбросившие двух матросов с парапета, словно тряпичных кукол.

Стокдейл схватил свою саблю и полоснул ею одного из мужчин по груди, повернувшись ровно настолько, чтобы второй получил удар в живот, когда тот пытался пробить защиту Болито.

Араб Кутби пронзительно закричал и бросился вперед, размахивая топором, как безумный, не обращая внимания ни на что, кроме желания убить.

Еще один моряк, кашляя кровью, упал у ног Болито, и он услышал, как люди Куинна скрещивают клинки со стражниками на башне. Звуки становились все громче и ближе по мере того, как их оттесняли к воротам.

Дзынь, зынь, зынь. Болито думал, что сломает руку, рубя и парируя удары человека в форме, который, казалось, поднялся из земли под ним. Он чувствовал силу этого человека, его решимость, шаг за шагом оттесняя его всё дальше и дальше.

Болито чувствовал себя странно ясно мыслящим, без страха и каких-либо других осознаваемых ощущений. Это, должно быть, тот самый момент. Как это было. Конец удачи. Всего.

Лязг, лязг, лязг.

Он сцепил рукоять с рукоятью меча противника, ощущая, как его сила противостоит его собственной угасающей силе. Он смутно слышал рёв Стокдейла, пытавшегося пробиться сквозь ряды, чтобы помочь ему.

Инстинкт подсказывал ему, что на этот раз помощи ждать неоткуда, и когда тот развернул его, используя запертые рукояти как шарнир, он увидел пистолет, торчащий из-за пояса. С последним мучительным усилием он бросился вперёд, опустив руку с мечом, и потянулся к спусковому крючку, взвёл курок и выстрелил, одновременно вырывая оружие.

Взрыв выбил пулю из его руки, и он увидел, как мужчина согнулся пополам, его агония была настолько ужасной, что он даже не мог закричать, когда тяжелая пуля пронзила его пах, словно расплавленный свинец.

Болито поднял вешалку, покачнулся над корчащимся человеком и снова опустил. Было бы гуманнее навсегда избавить его от мучений, но он не мог этого сделать.

В следующее мгновение вторые ворота отодвинулись, и сквозь клубы дыма от мушкетов и пистолетов Болито увидел белые перевязи и слабо поблескивающие штыки, когда морские пехотинцы хлынули внутрь.

Оставалось ещё несколько очагов сопротивления. Горстки людей сражались и умирали в подвале и на бруствере. Некоторые пытались сдаться, но были расстреляны победоносными морскими пехотинцами в порыве безумия. Другие прорвались через ворота и бежали к морю, но тут же попали в ловушку мушкетного кордона Пейджета.

Пробин хромал сквозь хаос умирающих и заключённых с поднятыми руками. Он увидел Болито и пробормотал: «Это было близко».

Болито кивнул, прислонившись к конской жерди, вдыхая воздух в ноющее тело. Он посмотрел на хромоту Пробина и сумел выдавить из себя: «Ты ранен?»

Пробин горячо ответил: «Какие-то дураки с лестницей меня сбили! Чуть ногу не сломал!»

Это было настолько абсурдно посреди всей этой боли и смерти, что Болито хотелось рассмеяться. Но он знал, что если рассмеятся, то не сможет ни остановить, ни контролировать это.

Д’Эстер вышел из-под крыши конюшни и сказал: «Форт взят. Всё готово». Он повернулся, чтобы взять шляпу у морского пехотинца, и отряхнул её о ногу, прежде чем добавить: «У этих дьяволов уже заряжено ружьё, и они направлены на дамбу. Если бы их предупредили, нас бы перебили наголову, независимо от того, нападали они или убегали!»

Роухерст подождал, пока Болито его увидит, а затем тяжело произнёс: «Мы потеряли троих человек, сэр». Он указал большим пальцем в сторону башни. «И двое тяжело ранены».

Болито тихо спросил: «А мистер Куинн?»

Роухерст грубо ответил: «Все в порядке, сэр».

Что это значило? Болито увидел, как Паджет и другие морские пехотинцы входят в открытые ворота, и решил не продвигаться дальше. Пока нет.

Пейджет взглянул на спешащих морских пехотинцев и моряков и резко спросил: «Где командующий фортом?»

Д’Эстер сказал: «Он отсутствовал, сэр. Но мы забрали его заместителя».

Пейджет фыркнул. «Он подойдёт. Проводите меня в его каюту». Он посмотрел на Пробина. «Прикажите своим людям установить пару тяжёлых пушек на этом люггере. Если он попытается поднять паруса, отговорите его, что?»

Пробайн прикоснулся к своей шляпе и кисло пробормотал: «Он прекрасно проводит время, в этом нет никаких сомнений!»

Роухерст уже смотрел на орудийные амбразуры профессиональным взглядом. «Я займусь люггером, сэр». Он зашагал прочь, выкрикивая имена, радуясь, что делает что-то, в чём разбирался.

Человек, из пистолета которого Болито выстрелил всего несколько минут назад, издал короткий крик и умер. Болито стоял и смотрел на него, пытаясь понять свои чувства к тому, кто пытался его убить.

Морской пехотинец с «Троянца» прошел по двору и с трудом сдержал ухмылку, доложив: «Прошу прощения, сэр, но один из ваших молодых джентльменов попал в плен!»

В этот момент в ворота вошли Коузенс и два матроса. Во главе их, как мне показалось, шёл французский офицер, перекинув пальто через руку и неся треуголку, словно собираясь на прогулку.

Казенс воскликнул: «Он направлялся к лодкам, сэр. Прямо на нас налетел!» Он сиял от гордости за свою поимку.

Француз перевел взгляд с Болито на Пробина и спокойно сказал: «Уверяю вас, я не бежал! Просто воспользовался обстоятельствами». Он склонил голову. «Я лейтенант Ив Контене. К вашим услугам».

Пробин сердито посмотрел на него. «Вы арестованы, чёрт возьми!»

Француз мягко улыбнулся. «Думаю, нет. Я командую тем судном. Я зашёл…» Он пожал плечами. «Причина не важна».

Он поднял взгляд, когда несколько моряков с помощью гандшпилей направили одну из пушек дальше, к якорной стоянке. Впервые он проявил тревогу, даже страх.

Пробин сказал: «Понятно. Неважно. Что ж, я ожидаю, что вы передадите своим людям приказ не пытаться покинуть судно или каким-либо образом повредить его. Если они это сделают, я прикажу открыть по ним огонь без пощады».

— Я в это верю. — Контеней повернулся к Болито и развёл руками. — У меня тоже есть приказ, знаешь ли.

Болито наблюдал за ним, ощущая, как напряжение сжимало его тело, словно когти. «Ваш люггер везёт порох, не так ли?»

Француз нахмурился. «Люгер?» — кивнул он. «А, да, лоагре, понимаю». Он снова пожал плечами. «Да. Если всадить в неё один выстрел — пуф!»

Пробайн рявкнул: «Оставайтесь с ним. Я должен пойти и рассказать майору».

Болито посмотрел на Коузенса. «Молодец».

Французский офицер улыбнулся: «В самом деле, да».

Болито наблюдал, как тела вытаскивали из ворот и караульного помещения. Двое заключённых в сине-белой форме уже работали мётлами и вёдрами, смывая кровь.

Он тихо сказал: «Вас спросят о вашем грузе, мсье. Но вы это знаете».

«Да. Я действую по официальному приказу. Нет закона, который мог бы меня остановить. Моя страна уважает революцию. Она не уважает ваше угнетение».

Болито сухо спросил: «И Франция, конечно же, надеется ничего не выиграть?»

Они оба ухмылялись друг другу, словно заговорщики, а Кузенс, лишённый части славы, смотрел в замешательстве. Два лейтенанта, подумал Болито. Захваченные волной мятежа и войны. Трудно было бы не любить этого французского офицера.

Но он сказал: «Я предлагаю вам не делать ничего, что могло бы разбудить майора Пэджета».

«Именно так». Контеней постучал себя по переносице. «У вас тоже есть такие офицеры, да?»

Когда Пробин вернулся в сопровождении морских пехотинцев, Болито спросил: «Где вы так хорошо выучили английский, мсье?»

«Я долго жил в Англии». Его улыбка стала шире. «Однажды это пригодится, правда?»

Пробин рявкнул: «Отведите его к майору Пэджету». Он проводил его взглядом и сердито добавил: «Вам следовало его застрелить, мистер Коузенс, чёрт возьми! Его обменяют на одного из наших офицеров, не сомневайтесь. Чёртовы каперы, я бы их всех перевешал, и их, и наших!»

Стокдейл крикнул: «Видите флаг, сэр!»

Болито взглянул на флаг гарнизона, который Пэджет благоразумно приказал поднять обычным образом. Не было смысла вызывать подозрения ни на море, ни на суше, пока они не закончат начатое.

Но он понял, что имел в виду Стокдейл. Вместо того чтобы лениво махать крыльями в сторону земли, он поднимался и опускался к светлеющему горизонту. Ветер за ночь полностью изменил направление. До сих пор все были слишком заняты и взволнованы, чтобы это заметить.

Он тихо сказал: «Спайт не сможет устоять на берегу».

Ладонь Пробина пробежала по его щетине, и он с тревогой ответил: «Но она снова вернется. Вот увидишь!»

Болито повернулся спиной к морю и стал рассматривать склон холма, где они с Коузенсом загорали. Из форта он снова выглядел иначе. Тёмным и мрачным.

«Но пока этого не произошло, мы здесь защитники!»

Майор Пэджет присел на корточки на углу прочного стола и мрачно посмотрел на своих уставших офицеров.

Солнечный свет лился в окна комнаты командира гарнизона, а через бойницу Болито мог видеть деревья вдоль берега и небольшую полоску пляжа.

Было уже полдня, а по-прежнему не было видно ни друзей, ни врагов.

Это не означало, что они бездействовали. Напротив, Пробина, взяв в заложники французского лейтенанта, вместе с эскортом вооружённых морских пехотинцев переправили на люггер.

Вернувшись, он описал Пэджету груз судна. Корабль был доверху набит вест-индским порохом, несколькими рядами французских мушкетов, пистолетами и многочисленным военным снаряжением.

Пэджет сказал: «Это очень ценный трофей. Если лишить противника его груза, это нанесёт урон кампании Вашингтона, уверяю вас, джентльмены. Если на нас нападут здесь до того, как подоспеет помощь, весьма вероятно, что противник уничтожит люгер, если не сможет его отбить. Я намерен не допустить, чтобы он снова попал к ним в руки».

Болито услышал топот марширующих ног и хриплые крики сержантов морской пехоты. Оценка Пэджета была очень разумной. Форт Эксетер необходимо было уничтожить, а вместе с ним и все оборонительные сооружения, оружие и снаряжение, собранные за эти месяцы.

Но на это требовалось время, и казалось маловероятным, что пройдет много времени, прежде чем противник начнет контратаку.

«Я командую этой операцией». Пейджет обвел их взглядом, словно ожидая возражений. «Мне предстоит назначить призовую команду для люггера, без промедления доставить его в Нью-Йорк или доложить о нём любому королевскому кораблю, пока тот там находится».

Болито пытался сдержать внезапное волнение. Люггер

У ли был экипаж из местных жителей, набранный французскими властями на Мартинике. Неудивительно, что такой человек, как лейтенант Контене, был выбран для столь небольшого и одинокого командования. Он был на голову выше многих офицеров, которых встречал Болито, и хорошо подходил для столь тяжёлой работы. Провести люгер от Мартиники в Карибском море до этой плохо обозначенной якорной стоянки было нелёгкой задачей.

Даже с таким разрушительным и смертоносным грузом это будет приятной переменой, подумал он. А в Нью-Йорке может случиться что угодно, прежде чем власть Трояна снова настигнет его. Может быть, фрегат? Возвращение на самый младший пост на фрегате будет уже достаточной наградой.

Он подумал, что ослышался, когда Пэджет продолжил: «Командовать будет мистер Пробин. Он возьмёт несколько раненых матросов, чтобы присматривать за местным экипажем».

Болито обернулся, ожидая, что Пробину придётся взорваться от негодования. И тут его осенило. В конце концов, почему бы Пробину не чувствовать то же самое? Пойти с призом и представиться главнокомандующему в надежде получить более высокую должность и, вдобавок, повышение.

Пробина так захватила мысль, что он не притронулся ни к капле вина или бренди даже после взятия форта. Он не был достаточно проницателен, чтобы увидеть что-то большее, чем новая цель и его последующее попадание в Сэнди-Хук. Он не из тех людей, кто допускает, что другие могут посчитать странным, что столь старший лейтенант принимает столь незначительное командование.

Пробин встал, его черты лица выражали удовлетворение лучше любых речей.

Пэджет добавил: «Я напишу необходимые распоряжения, если только…» — он взглянул на Болито, — «вы не намерены изменить свое решение?»

Пробин решительно поднял челюсть. «Нет, сэр. Это мое право».

Майор сердито посмотрел на него. «Только если я так скажу». Он пожал плечами. «Но пусть будет так».

Д'Эстер пробормотал: «Мне жаль, что ты упустил шанс, Дик, но я не могу сказать того же о том, что ты остался с нами».

Болито попытался улыбнуться. «Спасибо. Но, думаю, бедняга Джордж Пробин скоро вернётся в Троян. Вполне вероятно, что по пути он столкнётся с каким-нибудь старшим кораблём, капитан которого может иметь другие соображения о грузе люгера».

Брови Пэджета сошлись на переносице. «Когда же вы наконец закончите, джентльмены!»

Д'Эстер вежливо спросил: «А как насчет французского лейтенанта, сэр?»

«Он останется с нами. Контр-адмирал Куттс будет рад встретиться с ним до того, как это сделают власти Нью-Йорка». Он натянуто улыбнулся. «Вы понимаете мою точку зрения?»

Майор встал и стряхнул песок с рукава. «Занимайтесь своими делами и следите, чтобы ваши люди были начеку».

Пробин подождал Болито у двери и коротко сказал: «Теперь ты здесь старший». Его глаза блестели сквозь усталость. «И я желаю тебе удачи с этой толпой!»

Болито бесстрастно смотрел на него. Пробин был не так уж и старше, но выглядел почти таким же старым, как Пирс.

Он спросил: «Откуда вся эта горечь?»

Пробин фыркнул. «Мне никогда не везло по-настоящему, да и происхождение твоей семьи меня не поддерживало». Он поднял кулак, отражая внезапный гнев Болито. «Я вырос из ниоткуда и каждую ступеньку поднимался на своих ногтях! Думаешь, мне стоило просить, чтобы тебя отправили с люгером, а? Что значит какой-то проклятый французский прорыватель блокады по сравнению со старшим лейтенантом вроде меня, вот о чём ты думаешь!»

Болито вздохнул. Пробина оказалось больше, чем он предполагал. «Это приходило мне в голову».

«Когда Спарка убили, следующий шанс выпал мне. Я им воспользовался и намерен использовать его по полной программе, понимаете?»

«Думаю, да», — Болито отвернулся, не в силах смотреть на мучения Пробина.

«Можете дождаться подкрепления, а потом передайте мистеру Кэрнсу и всем, кому это может быть интересно, что я не вернусь на Троян. Но если мне когда-нибудь придётся посетить корабль, меня пригласят на борт в качестве капитана по собственному праву».

Он развернулся и ушёл. Вся жалость и понимание, которые мог испытывать Болито, растаяли, когда он понял, что Пробин не собирается разговаривать с теми, кого оставляет, или навещать тех, кто умрёт от ран до того, как люггер отойдёт от якорной стоянки.

Д'Эстер присоединился к нему на парапете и наблюдал, как Пробин целеустремленно шел по пляжу к одной из лодок.

«Дай Бог, чтобы он не напился, Дик. С корпусом, полным пороха, и командой из перепуганных туземцев, это может быть редким путешествием, если Джордж вернётся к своему любимому занятию!» Он увидел, что его ждёт сержант, и поспешил прочь.

Болито спустился по одной из лестниц и обнаружил Куинна, прислонившегося к стене. Он должен был руководить сбором оружия и пороховниц, но позволил своим людям делать всё, что им вздумается.

Болито сказал: «Ну, ты же слышал, что сказал майор, и что только что сказал мне Пробин. У меня есть кое-какие соображения, но сначала я хочу узнать, что произошло на рассвете, когда мы атаковали». Он ждал, вспоминая ужасный крик и грохот мушкетных выстрелов.

Куинн хрипло проговорил: «Из сторожевой башни вышел человек. Мы все были так заняты, разглядывая ворота и пытаясь заметить часовых. Он словно появился из ниоткуда». Он сокрушённо добавил: «Я был ближе всех. Я мог бы легко его зарезать». Он содрогнулся. «Это был совсем юнец, раздетый по пояс и несший ведро. Думаю, он спускался вниз за водой для камбуза. Он был безоружен».

«Что потом?»

«Мы стояли, глядя друг на друга. Не знаю, кто был больше удивлён. Я приставил клинок к его шее. Один удар, но я не смог этого сделать». Он отчаянно посмотрел на Болито. «Он тоже это знал. Мы просто стояли, пока…

«Это был Роухерст?»

«Да. Своим кинжалом. Но он опоздал».

Болито кивнул. «Я думал, нам конец». Он вспомнил свои собственные чувства, когда стоял над человеком, в которого выстрелил, чтобы спастись.

Куинн сказал: «Я видел взгляд помощника стрелка. Он меня презирает. Это пройдёт по кораблю, как огонь. После этого я никогда не смогу заслужить их уважения».

Болито провёл пальцами по волосам. «Тебе придётся постараться, чтобы заслужить это, Джеймс». Он почувствовал песок и гравий в пальцах и жаждал принять ванну или поплавать. «Но у нас тут теперь есть работа». Он увидел, что Стокдейл и несколько моряков наблюдают за ним. «Немедленно веди эти руки к понтону. Его нужно спустить на глубину и разломать». Он схватил его за руку и добавил: «Подумай о них, Джеймс. Скажи им, что ты хочешь сделать».

Куинн повернулся и удручённо пошёл к ожидающим. «По крайней мере, со Стокдейлом у руля всё будет в порядке», — подумал Болито.

Младший офицер похлопал себя по лбу и спросил: «Мы открыли главный магазин, цур?» Он терпеливо ждал, его глаза были как у овчарки.

Болито собирался с мыслями, пока разум и тело всё ещё пытались его удержать. Но с этим нужно было справиться. Он был главным среди моряков, как и сказал Пробин.

Он сказал: «Хорошо, я приду и посмотрю, что вы нашли».

Пушки нужно было заколотить и сделать бесполезными, а боеприпасы поджечь, прежде чем сам форт разнесёт на куски собственным погребом. Болито взглянул на пустые конюшни, следуя за младшим офицером в тень. Он был благодарен, что в форте не осталось лошадей. Мысль о том, что придётся их зарезать, чтобы лишить врага, была сама по себе ужасна. То, что это могло бы сделать с измученными боями моряками, было ещё хуже. Смерть, ранение или наказание плетью – казалось, обычный моряк считал своим уделом. Но Болито видел, как в Плимуте боцманский помощник раскроил голову человеку только за то, что тот пнул бродячую собаку.

Повсюду суетились морские пехотинцы, чувствуя себя в своей стихии: они готовили длинные запалы, укладывали бочки с порохом и подкатывали к воротам небольшие полевые орудия.

К тому времени, как работа была завершена наполовину, понтон уже был деформирован и глубоко затоплен, и с парапета Болито видел, как моряки рубят канаты и топорами крушат аппарель. Маленький Куинн стоял и наблюдал за ними. В следующий раз, когда его бросят в бой, ему так не повезёт, с грустью решил Болито.

Он увидел мичмана Коузенса на сторожевой вышке, смотрящего в подзорную трубу на якорную стоянку. Обернувшись, Болито увидел, как люггер поднимает паруса, а его якорь, качаясь и капая, поднимался на крюк.

Тот же ветер, что задержит Злобу, должен будет к ночи унести Пробина и его небольшой отряд подальше от берега. Жалость никогда не была хорошим поводом для дружбы, подумал Болито. Но расставание было тяжёлым, и если они когда-нибудь встретятся снова, то только между собой, в этом он был уверен.

«Вот ты где, Болито!» — Пейджет выглянул из своего грубого окна. «Поднимись сюда, и я дам тебе инструкции».

Вернувшись в комнату, Болито ощутил усталость, последствия разрушения и страх, тянущие его вниз.

Пейджет сказал: «Ещё одна разведывательная информация. Теперь мы знаем, где противник берёт часть своего оружия и пороха, да?» Он пристально посмотрел на Болито. «Теперь всё зависит от адмирала».

Раздался стук в дверь, и Болито услышал, как снаружи кто-то настойчиво шепчет.

«Подождите!» — спокойно сказал Пейджет. «У меня не было выбора, кроме люгера. Он был вашим по праву, на мой взгляд, из-за того, как вы открыли для нас форт». Он тяжело пожал плечами. «Но флотские обычаи — не мои, и поэтому…»

«Я понимаю, сэр».

«Хорошо». Пейджет с поразительной скоростью пересёк комнату и распахнул дверь. «Ну что, приятель?»

Это был лейтенант морской пехоты флагмана Фицгерберт.

Он пробормотал: «Мы заметили врага, сэр! Он приближается к побережью!»

Вместе они вышли на ослепительный солнечный свет, и Пейджет спокойно взял у одного из часовых подзорную трубу. Спустя целую минуту он передал её Болито.

«Вот это зрелище! Думаю, ваш мистер Пробин будет расстроен, если его пропустит».

Болито вскоре забыл о своём разочаровании и сарказме майора, направив подзорную трубу на берег. Там, должно быть, есть тропинка, идущая вдоль берега моря, вероятно, до самого Чарльз-Тауна.

По ней тянулась медленно движущаяся лента сине-белого цвета. Её кое-где разрывали лошади и блестящие чёрные силуэты, которые могли быть только артиллерией.

Пейджет скрестил руки на груди и покачался на каблуках. «Итак, они идут. Думаю, нет смысла дальше притворяться». Он посмотрел на столб, его глаза покраснели от напряжения.

«Поднимай знамя, сержант! Будет им повод поскандалить!»

Болито опустил стекло. Куинн всё ещё стоял у частично разрушенного понтона, не обращая внимания на приближающуюся по дороге угрожающую колонну. Пробин был слишком занят тем, чтобы вывести своё судно с песчаной косы, чтобы заметить это, да и не слишком переживал, если бы заметил.

Он повернул подзорную трубу к горизонту, глаза жгло от яркого света. Ничто не нарушало резкой синей линии, выдавая присутствие дружественного паруса.

Он подумал о пленном французском офицере. Если повезёт, его плен окажется одним из самых коротких за всю историю.

Пэджет рявкнул: «Пошевелитесь, сэр! Главную батарею нужно отвести к дамбе. Надеюсь, с вами есть хороший связной? Передайте ему, что мне нужен полный заряд в каждом орудии. Это будет жаркая работа, чёрт возьми!»

Болито хотел поспешить уйти, но Пейджет твёрдо добавил: «Мне всё равно, что они обещают или предлагают. Мы пришли уничтожить это место, и мы это сделаем, да поможет мне Бог!»

Когда Болито добрался до двора, он обернулся и снова посмотрел на башню. Пэджет стоял с непокрытой головой на солнце, глядя на недавно поднятый Джек, который принесли с собой морские пехотинцы.

Затем он услышал, как моряк тихо сказал своему другу: «Мистер Болито, не выгляди таким обеспокоенным, Билл. Не может быть ничего, с чем мы не смогли бы справиться».

Болито взглянул на них, проходя мимо, с тяжёлым и гордым сердцем. Они не задавались вопросом, зачем они здесь и где находятся. Послушание, доверие, надежда – всё это было такой же неотъемлемой частью этих людей, как их проклятия и драки.

Он встретил Роухерста у ворот. «Вы, без сомнения, слышали?»

Роухерст ухмыльнулся. «Тоже видел, сэр. Как целая армия на марше! Только для нас!»

Болито серьёзно улыбнулся: «У нас достаточно времени, чтобы подготовиться».

«Да, сэр». Роухерст многозначительно посмотрел на растущую кучу пороховых бочек и фитилей. «Во-первых, им не придётся нас хоронить. Им просто придётся подобрать обломки!»

10

Ночное действие

Болито вошел в комнату наверху башни, где бывший командир гарнизона провел свои спартанские дни, и нашел Пэджета, обсуждающего карту с Д'Эстером.

Болито спросил: «Вы посылали за мной, сэр?»

Он едва узнавал собственный голос. Он преодолел усталость, почти до изнеможения. Весь день он торопился от одного дела к другому, не забывая о далёкой бело-голубой колонне, которая то появлялась, то исчезала из виду вдоль берега. Теперь она совсем исчезла, и, похоже, дорога резко сворачивала вглубь острова, прежде чем разветвиться напротив него.

Пейджет резко поднял взгляд. Он был побрит и выглядел так, будто только что надел форму.

«Да. Скоро, что ли?» Он указал на стул. «Всё готово?»

Болито чопорно сел. Всё сделано. Словно бесконечная путаница дел. Мертвых похоронили, пленных перевели в место, где их мог охранять минимум людей. Припасы и вода проверены, порох уложен в глубокий погреб, чтобы после установки и поджигания взрыва вызвать один разрушительный взрыв. Тяжёлые полевые орудия вручную перенесли на береговую линию, чтобы навести их на дамбу и противоположный участок береговой линии.

Он ответил: «Да, сэр. И я привёл всех моряков внутрь форта, как вы приказали».

«Хорошо». Пейджет налил вина и отодвинул бокал по столу. «Выпей. Неплохо, если учесть обстоятельства».

Майор продолжил: «Видите ли, это в основном блеф. Мы довольно много знаем об этих ребятах, но они мало что знают о нас. Пока что. Они увидят моих морпехов, но один красномундирник очень похож на другого. В любом случае, почему враг должен думать, что мы морпехи, а? С таким же успехом это могут быть крупные силы стрелков, прорвавшиеся сквозь их линию обороны. Это даст им повод для беспокойства».

Болито взглянул на Д'Эстерра, но его обычно подвижное лицо оставалось бесстрастным, поэтому Болито предположил, что именно он, а не Пейджет, придумал скрыть присутствие своих матросов.

И это имело смысл. В конце концов, лодок не было, и кто лучше вернувшегося командира гарнизона мог знать, что военный корабль невозможно поставить на якорную стоянку, не пропустив мимо этих тяжёлых пушек?

Ветер не показывал никаких признаков смены направления, напротив, он даже усилился. Весь день он гнал облако пыли от дальней марширующей колонны в сторону моря, словно пороховой дым.

Пэджет сказал: «До заката осталось около часа. Но они дадут о себе знать до наступления темноты. Держу пари».

Болито посмотрел через комнату в узкое окно. Он видел лишь часть склона холма, где он лежал с молодым Коузенсом миллион лет назад. Выжженные солнцем кусты и кустарники колыхались на ветру, словно жёсткий мех, и всё вокруг окрасилось в огненные тона в вечернем свете.

Морпехи находились у вырванных с корнем бревен, где был пришвартован понтон. Зарывшись в узкие овраги, они были невидимы для глаз за беспокойной полосой воды.

Д’Эстер проделал отличную работу. Теперь им всем оставалось только сидеть и ждать.

Болито устало сказал: «Проблема в воде, сэр. Они всегда брали её из ручья дальше по побережью. Её почти не осталось. Если они догадаются, что мы ждём корабль, который увезёт нас с острова, они будут точно знать, сколько у них времени. И у нас тоже».

Пэджет фыркнул. «Конечно, я об этом думал. Они попытаются обстрелять нас, но тут у нас преимущество. Этот берег слишком мягкий для артиллерии, и им потребуется как минимум ещё день, чтобы перебросить свои тяжёлые орудия на холм и обстрелять нас оттуда. Что касается дамбы, я бы не хотел идти по ней в лобовую атаку, даже при отливе!»

Болито заметил лёгкую улыбку на лице Д’Эстера. Вероятно, он подумал, что именно этого и следовало ожидать от него и его людей, если бы Болито не открыл ворота.

Дверь с грохотом распахнулась, и лейтенант морской пехоты с флагманского корабля взволнованно воскликнул: «Враг в поле зрения, сэр!»

Пейджет сердито посмотрел на него. «Правда, мистер Фицгерберт, это же гарнизон, а не сцена из «Друри-Лейн», чёрт возьми!»

Тем не менее, он встал и вышел на яркий свет, потянувшись за телескопом и направляясь к парапету.

Болито оперся руками о высохшее на солнце дерево и уставился на землю. Два всадника, пять или шесть пехотинцев и большая чёрная собака. Он не ожидал увидеть всю вражескую колонну, сгрудившуюся на узком пляже, но эта маленькая группа оказалась полным разочарованием.

Пэджет сказал: «Они смотрят на понтонные аппарели. Я почти слышу, как у них стучат мозги!»

Болито взглянул на него. Пэджету это действительно нравилось.

Один из всадников спешился, и собака подбежала к нему, ожидая чего-то. Его хозяин, очевидно, старший из присутствующих офицеров, наклонился и погладил его по голове – привычное движение, неосознанное.

Фицгерберт осторожно спросил: «Что они будут делать, сэр?»

Пейджет ответил не сразу. Он сказал: «Посмотри на этих лошадей, Д’Эстер. Смотри, как их копыта зарываются в песок. Единственный участок дороги с опорами вёл к месту погрузки на понтон». Он опустил стекло и сухо усмехнулся. «Никогда бы не подумал, что им придётся атаковать, наверное!»

Сержант Ширс крикнул: «Видел еще несколько на склоне холма, сэр!»

«Слава богу, оттуда нас из мушкета не попадёшь». Пейджет потёр руки. «Передай своему стрелку, чтобы заложил ядро в конце дамбы». Он резко посмотрел на Болито. «Сейчас».

Роухерст выслушал приказ Пэджета с явным энтузиазмом. «Все готово, сэр».

Пока некоторые из его людей держались за ганшпо, а другие ослабляли или подтягивали тали, он вскоре направил пушку на мокрый песчаный берег, ближайший к берегу.

«Отойдите, ребята!»

Болито крикнул: «Эй, парни, не показывайтесь на глаза! Стокдейл, проследи, чтобы наши люди не выходили!»

Грохот одиночного выстрела разнёсся по форту и по воде, словно гром. Десятки птиц с криками взмыли с деревьев, и Болито успел увидеть, как взметнулся высокий столб песка, приняв на себя тяжёлый, словно кулак, пулю. Лошади резко шарахнулись, а собака забегала кругами, её возбуждённый лай разносился над водой.

Болито ухмыльнулся и коснулся руки Роухерста. «Перезаряди». Он вернулся к башне и увидел Куинна, наблюдающего за ним с другого парапета.

Пэджет сказал: «Хорошо. Отличный выстрел. Достаточно близко, чтобы они поняли, что мы готовы и способны».

Через несколько мгновений сержант Ширс крикнул: «Флаг перемирия, сэр!»

Один всадник скакал к дамбе, где еще тянулась струйка дыма, отмечая место падения ядра.

Пэджет рявкнул: «Готов подать еще один мяч, мистер Болито».

«Это флаг перемирия, сэр». Болито забыл об усталости и упрямо встретил взгляд Пэджета. «Я не могу приказать Роухерсту стрелять по нему».

Брови Пэджета поднялись от удивления. «Что это? Искра чести?» Он повернулся к Д’Эстеру. «Объясни ему».

Д’Эстер тихо сказал: «Они захотят нас прощупать, выяснить нашу силу. Они не дураки. Один взгляд на морскую шинель, и они поймут, как мы пришли и зачем».

Фицгерберт беспомощно сказал: «Всадник — офицер, сэр».

Болито прикрыл глаза, чтобы следить за всадником и лошадью вдали. Как можно спорить о чести и совести в такой момент? Сегодня или завтра от него ожидали, что он, если понадобится, без вопросов и раздумий убьёт этого же человека. И всё же…

Он прямо сказал: «Я положу мяч в центр дамбы».

Пейджет оторвался от изучения небольшой группы людей на пляже. «О, очень хорошо. Но продолжайте!»

Второй выстрел был столь же метким и поднял в воздух брызги и песок, пока всадник пытался восстановить контроль над испуганным конем.

Затем он повернулся и побежал обратно вдоль пляжа.

«Теперь они знают», — Пэджет, казалось, был удовлетворён. «Думаю, я бы выпил бокал вина». Он оставил их и вернулся в свою комнату.

Д’Эстер мрачно усмехнулся. «Подозреваю, что император Нерон был кем-то вроде Паже, Дик!»

Болито кивнул и двинулся к морской стороне башни. От нового командира Пробина не осталось и следа, и он представил, как она всё больше и больше удаляется при попутном ветре с берега. Если бы вражеская колонна увидела отплывающее судно, они бы решили, что оно отвернулось при виде красномундирников. Иначе почему бы новым обитателям форта не последовать за ней?

Блеф, патовая ситуация, догадки – всё сводилось к одному. Что они будут делать, если шлюп не придёт или не сможет забрать их с острова? Если вода закончится, сдастся ли Пэджет? Казалось маловероятным, что вражеский командир будет готов проявить снисходительность после того, как они взорвали его форт вместе со всем его оружием.

Он перегнулся через парапет и посмотрел на матросов, которые сидели в тени, ожидая, что им что-то делать. Если вода закончится, можно ли ожидать, что эти люди подчинятся или воздержатся от рома, который они откопали у конюшен?

Болито вспомнил слова Пэджета. Он знал, где противник берёт большую часть пороха и снарядов. Эта информация мало чем могла помочь контр-адмиралу Куттсу, если их отважная авантюра закончится здесь.

«Только бы вернуться в Троян», – вдруг подумал он. После этого он больше никогда не будет жаловаться. Даже если останется одним из её лейтенантов до конца своей службы.

Эта мысль заставила его улыбнуться, несмотря на неуверенность. В глубине души он знал, что если выживет, то будет как никогда жаждать найти свой путь.

Он услышал, как лейтенант Рэй из морской пехоты Трояна поднялся по лестнице и доложил Д'Эстерру.

Для Болито это была другая жизнь. Тактика и стратегия, двигавшиеся со скоростью человеческой ноги или галопа всадника. Никакого величия парусов, пусть даже хрупких под грохотом орудий. Только люди и униформа, падающие в землю, когда приходит их время. Забытые.

Он почувствовал холодок на затылке, когда Д’Эстер сказал двум лейтенантам: «Я уверен, что они атакуют сегодня ночью. Штурм, чтобы проверить нас, а затем продолжить, если нас застанут врасплох. Мне нужно два взвода в немедленной готовности. Орудиям придётся стрелять поверх голов, так что держите их в оврагах, пока я не дам приказ». Он повернулся и многозначительно посмотрел на Болито. «Мне нужны два орудия у дамбы, как только стемнеет. Мы можем потерять их, если отступим, но у нас нет шансов, если мы не разобьём им носы при первой же схватке».

Болито кивнул. «Я позабочусь об этом». Как спокойно он говорил. Незнакомец.

Он вспомнил свои ощущения, когда стоял лицом к форту, наблюдая за удаляющимся в темноте понтоном. Если противник прорвётся через пикеты на дамбе, отступающим будет далеко до ворот.

Д’Эстер серьёзно смотрел на него. «Звучит хуже, чем есть на самом деле. Мы должны быть готовы. Держите людей начеку и вместе. После наступления темноты к нам могут нагрянуть гости». Он указал на грубо одетых канадских разведчиков. «Двое могут играть в их игру».

Когда тени между островом и материком сгустились, морские пехотинцы и матросы затаились в ожидании. Пляж снова опустел, и только вздыбленный песок выдавал место, где раньше стояли лошади и люди, наблюдавшие за фортом.

Пейджет сказал: «Ясная ночь, но безлунная». Он вытер один глаз и выругался. «Чёртов ветер! Постоянное напоминание о нашей единственной слабости!»

Болито, в сопровождении Стокдейла, покинул форт и отправился наблюдать за тем, как два орудия спускают к дамбе. Это была тяжёлая, изнурительная работа, и теперь уже не было места смеху и шуткам.

После дневной жары казалось, что холодно, и Болито задавался вопросом, как он сможет провести ещё одну ночь без сна. Да и вообще любой из них сможет. Он проходил мимо маленьких оврагов, чьи обитатели были видны только по белым перевязям, когда они приседали, держа мушкеты в руках и наблюдая за блеском воды.

Он нашел Куинна с Роухерстом, которые устанавливали вторую пушку, раскладывая порох и ядра так, чтобы ее можно было легко найти и использовать в полной темноте.

Стокдейл прохрипел: «Кто же из нас солдат, а, сэр?»

Болито подумал о солдатах, которых знал в Англии. О местном гарнизоне в Фалмуте, о драгунах в Бодмине. О том, как они кружились и топали на радость прихожанам по воскресеньям и маленьким мальчикам в любое время.

Это было совсем другое. Грубая сила и решимость противостоять всему, что попадается на пути. В пустыне или на грязном поле участь солдата была, пожалуй, самой ужасной. Он на мгновение задумался, как это видят морпехи? Лучшее или худшее из их двух миров?

Куинн поспешил к нему, говоря быстро и почти бессвязно.

«Они говорят, что это произойдёт сегодня ночью. Почему мы не можем отступить к форту? Когда мы атаковали, они сказали, что пушка контролирует дамбу и понтон. Так почему бы не сделать то же самое с врагом?»

«Спокойно, Джеймс. Говори тише. Мы должны удержать их на острове. Они знают это место. Мы только думаем, что знаем. Всего горстка таких вокруг форта, и кто знает, что может случиться».

Куинн опустил голову. «Я слышал такие разговоры. Они не хотят умирать за жалкий маленький остров, о котором никто из них никогда раньше не слышал».

«Ты знаешь, зачем мы пришли». Он снова удивился собственному тону. Он казался твёрже. Холоднее. Но Куинн должен понять. Если он сейчас сломается, это будет не просто неудача, это будет полное поражение.

Куинн ответил: «Журнал. Форт. Но какое это будет иметь значение, какое значение после нашей смерти? Это всего лишь булавочный укол, жест».

Болито тихо сказал: «Ты больше всего на свете хотел стать морским офицером. Твой отец хотел другого, чтобы ты остался с ним в лондонском Сити». Он смотрел на лицо Куинна, бледное в темноте, ненавидя себя за то, что говорил так, как он и должен был говорить. «Что ж, думаю, он был прав. Больше, чем ты думал. Он понимал, что ты никогда не станешь королевским офицером. Ни сейчас. Никогда». Он отвернулся, стряхнув руку Куинна, и сказал: «Заступай на вахту. Я сейчас тебя сменю».

Он знал, что Куинн смотрит ему вслед, расстроенный и обиженный.

Стокдейл сказал: «Это было очень трудно, сэр, чтобы так говорить. Я знаю, как вы заботитесь об этом молодом джентльмене, но есть и другие, которые зависят от него».

Болито остановился и посмотрел на него. Стокдейл понял. Он всегда был рядом, когда был нужен.

«Спасибо вам за это».

Стокдейл пожал своими массивными плечами и сказал: «Это

Ничего. Но я иногда об этом думаю.

Болито коснулся его руки, согрелся и тронут его неуклюжестью

компаньон. «Уверен, что да, Стокдейл».

Прошло два часа. Ночь стала холоднее, или, по крайней мере, так казалось.

и первое напряжение, нарастающее от напряжения, уступало место усталости и

ноющий дискомфорт.

Болито находился между фортом и дамбой, когда он резко остановился и повернулся лицом к материку.

Стокдейл пристально посмотрел на него, а затем кивнул. «Дым».

С каждой секундой он становился всё гуще, едкий и режущий глаза и горло, разносимый ветром по острову. В воздухе витали языки пламени, разбросанные повсюду, словно злобные оранжевые перья, меняющие форму в дыму, разрастаясь и затем сплетаясь в плотные линии пламени.

Мичман Коузенс, который шел позади них, спящий стоя, ахнул: «Что это значит?»

Болито бросился бежать. «Они обстреляли склон холма. Они атакуют из-под дыма».

Он пробирался сквозь толпу испуганных и блюющих морских пехотинцев, пока не нашел пушку.

«Приготовиться к стрельбе!» Он указал на Фицгерберта и одного из своих капралов, обмотанных платком вокруг рта и носа. «Ты скажешь майору?»

Фицгерберт покачал головой, глаза его слезились. «Нет времени. Он всё равно узнает». Он выхватил меч и крикнул: «Встать! Лицом вперёд! Передайте приказ другому отделению!»

Он ощупью бродил вокруг, кашлял и высматривал своих людей, в то время как все больше морских пехотинцев бежали сквозь дым, а голос Д'Эстера контролировал их, требуя тишины и восстановления хоть какого-то порядка.

Коузенс настолько забылся, что схватил Болито за рукав и пробормотал: «Слушай! Плавание!»

Болито вытащил анкер и потянулся за пистолетом. Неподалёку от его дома в Корнуолле был брод через небольшую речку. Но иногда, особенно зимой, она разливалась и становилась непроходимой для повозок и дилижансов. Но он достаточно часто видел и слышал ржание лошадей, чтобы понимать, что происходит сейчас.

«Они переправляют своих лошадей вплавь!»

Он резко обернулся, услышав сквозь шум воды и шипение огня протяжный крик.

Д’Эстер крикнул: «Они тоже идут со стороны дамбы!» Он протолкнулся сквозь своих людей и добавил: «Держи их внизу, сержант! Пусть пушки первыми скажут своё слово!»

Несколько вооруженных моряков выбрались из темноты и остановились, когда Болито крикнул: «Держитесь за мной! Следуйте к берегу!» Его разум путался, он пытался осознать стремительность событий и близость катастрофы.

Раздался грохот пушек, и откуда-то с другой стороны воды он услышал, как ликование затихло, нарушившись хором криков и воплей.

Вторая пушка разорвала тьму на части своим длинным оранжевым языком, и Болито услышал, как ядро врезается в людей и песок, и представил себе Куинна, охваченного страхом, когда дерзкие крики возобновились с такой же силой, как и прежде.

Стокдейл прорычал: «Вот один из них!»

Болито балансировал на носках, наблюдая за стремительной тенью, вырисовывающейся из темноты.

Кто-то выстрелил из пистолета, и он увидел огромные, полные ужаса глаза лошади, когда она помчалась к морякам, а затем резко свернула в сторону, когда из воды вынырнул другой всадник и навис над ними, словно мстящий зверь.

Ему показалось, что Стокдейл говорит Коузенсу: «Полегче, сынок! Держись за меня! Стой на месте!»

«Или, возможно, он говорил со мной», — подумал он.

Затем он забыл обо всем, почувствовав, как его вешалка дернулась о сталь, и бросился в атаку.

Лейтенант Джеймс Куинн пригнулся, когда вдоль дамбы загрохотали мушкетные выстрелы, а некоторые выстрелы лязгнули и отрикошетили от двух пушек. Он был почти ослеплён дымом от горящего склона холма, а теперь ещё и дымом от выстрелов.

На открытом пространстве это выглядело куда хуже любой орудийной палубы.

Над головой раздавался скрежет металла, а сквозь дым люди спотыкались и ругались, закладывая в цель новые заряды и картечь, чтобы попытаться отразить атаку.

'Огонь!'

Куинн вздрогнул, когда ближайшая пушка изрыгнула пламя и дым. В быстром свете он увидел бегущие фигуры и блеск оружия, прежде чем снова наступила тьма, и воздух наполнился ужасными криками: смертоносная виноградина нашла цель.

Морской пехотинец кричал ему в ухо: «Дьяволы на острове, сэр!» Он почти кричал. «Кавалерия!»

Лейтенант Фицгерберт пробежал сквозь дым. «Замолчи, этот человек!» Он выстрелил из пистолета вдоль дамбы и злобно добавил: «Ты вызовешь панику!»

Куинн ахнул: «Кавалерия, он сказал!»

Фицгерберт пристально посмотрел на него, его глаза блестели над платком, словно камни.

«Мы все были бы трупами, если бы там было, мужик! Несколько всадников, без сомнения.»

Роухерст хрипло крикнул: «Пороху не хватает!» Он наткнулся на Куинна. «Чёрт побери, сэр! Сделайте что-нибудь, ради всего святого!»

Куинн кивнул, его разум был пуст, кроме страха. Он

увидел мичмана Хьюга, присевшего на одно колено и пытавшегося

направить пистолет на наспех подготовленное земляное укрепление.

«Расскажите мистеру Болито, что происходит!»

Юноша встал, не зная, куда идти. Куинн

схватил его за руку. «Вдоль пляжа! Как можно быстрее!»

Пронзительный голос крикнул: «Вперед, эти ублюдки!»

Фицгерберт отбросил платок и помахал рукой.

меч. «Сержант Триггс!»

Капрал сказал: «Он мертв, сэр».

Лейтенант морской пехоты отвернулся. «Боже Всемогущий!» Затем, когда крики и восторженные возгласы эхом разнеслись по воде, он добавил: «Вперёд, морские пехотинцы!»

Спотыкаясь и задыхаясь в дыму, морские пехотинцы выбирались из своих оврагов и рвов, подняв штыки в знак выполнения приказа, их ноги искали твердую землю, а они, сверля глаза, всматривались в землю в поисках признаков врага.

С дамбы обрушился шквал мушкетного огня, в результате которого треть морских пехотинцев погибли или были ранены.

Куинн с недоверием смотрел, как морпехи открыли огонь, начали перезаряжать оружие, а затем рухнули под очередным своевременным залпом.

Фицгерберт крикнул: «Я предлагаю вам заклеить эти пушки! Или заставить своих моряков перезарядить наши мушкеты!»

Он издал сдавленный крик и рухнул сквозь редеющую линию своих морских пехотинцев, его челюсть была полностью оторвана.

Куинн крикнул: «Роухерст! Отступай!»

Роухерст протиснулся мимо него, его глаза были дикими. «Большинство ребят уже ушли!» Даже перед лицом такой опасности он не мог скрыть презрения. «Ты тоже можешь бежать!»

Из-за плеча Куинн услышал внезапный рев трубы. Казалось, он схватил оставшихся морпехов стальной рукой.

Капрал, который и так был на грани ужаса, крикнул: «Отступайте! Спокойно, ребята! Перезаряжайтесь, дышим воздухом!» Он подождал, пока кто-нибудь из раненых проскочит или проползет сквозь строй. «Огонь!»

Куинн не мог понять, что происходит. Он слышал отрывистые команды, щёлканье оружия и каким-то образом догадался, что Д’Эстер идёт прикрывать отход. Враг был всего в нескольких ярдах от него, он слышал, как их ноги скользят и хлюпают по мокрому песку, ощущал их смешанную ярость и безумие, когда они ринулись вперёд, чтобы отбить место высадки. И всё же он мог думать только об отвращении Роухерста и о необходимости завоевать его уважение в эти последние минуты.

Он ахнул: «Какое ружье заряжено?»

Он пошатнулся и спустился по склону, его пистолет был все еще разряжен, а в ножнах надежно висела подвеска, специально изготовленная его отцом у лучшего городского мастера по шпагам.

Роухерст, ошеломлённый и растерянный переменой событий, замер и уставился на шарящего по земле лейтенанта. Как слепой.

Возвращаться с ним было глупо. Оставался лишь долгий бег к воротам форта. Каждая секунда здесь отнимала надежду на выживание.

Роухерст был добровольцем и гордился тем, что был лучшим помощником артиллериста во флоте. Примерно через месяц, если судьба будет благосклонна, он, возможно, получит повышение и звание уорент-офицера на другом корабле.

Он наблюдал за жалкими попытками Куинна найти пистолет, который, поскольку морпехи покинули укрытие, так и не выстрелил. В любом случае, всё было кончено. Если он подождёт, то умрёт вместе с Куинном. Если сбежит, Куинн обвинит его в неподчинении приказу, в дерзости по отношению к офицеру. Что-то в этом роде.

Роухерст глубоко вздохнул и принял решение.

«Вот, это он». Он выдавил из себя улыбку. «Сэр!»

Труп, прислонённый к одному из колёс, слегка дёрнулся, когда в него ударили новые беспорядочные выстрелы. Казалось, что мёртвые возвращались к жизни, чтобы стать свидетелями своего последнего безумия.

Грохот взрыва, когда фитиль медленного выстрела достиг цели, и весь двойной заряд пронёсся сквозь плотные ряды атакующих, казалось, немного вернул контроль к съёжившемуся разуму Куинна. Он нащупал искусно сделанный крючок, глаза его слезились, уши оглохли от последнего взрыва.

Всё, что он мог сказать, было: «Спасибо, Роухерст! Спасибо!»

Но в одном Роухерст был прав. Он лежал, сердито глядя на дым, с дырой прямо посередине лба. Ни один напарник не смог бы выстрелить лучше.

Куинн, ошеломлённый, отошёл от орудий, держа меч на боку. Белые бриджи мёртвых морпехов сияли в темноте, а застывшие глаза и брошенное оружие отмечали каждый момент жертвоприношения.

Но Куинн также заметил, что крики с дамбы утихли. Они тоже выдержали достаточно.

Он остановился, внезапно напрягшись и приготовившись к нападению, когда к нему приближались двое морских пехотинцев, капитан артиллерии по имени Стокдейл. И лейтенант с обнажённым клинком в руке.

Куинн смотрел в землю, желая заговорить, объяснить, что сделал Роухерст, что заставил его сделать.

Но Болито взял его за руку и тихо сказал: «Капрал мне сказал. Если бы не твой пример, сейчас за пределами форта никого бы не было в живых».

Они ждали, пока первая линия морских пехотинцев спустится из форта, позволяя избитым и истекающим кровью выжившим пройти через дамбу в безопасное место.

Болито болел весь, а его рука с мечом казалась тяжёлой, как железо. Он всё ещё ощущал страх и отчаяние последнего часа. Грохочущие кони, скрежет мечей, прорезавших тьму, и затем внезапное сплочение его собственного разношёрстного отряда моряков.

Коузенса сбила лошадь, и трое моряков погибли. Самого же его ударили сзади, и остриё сабли вонзилось ему в плечо, словно раскалённый нож.

Лошади ушли, плывя или дрейфуя по течению, но ушли отсюда. Несколько всадников остались. Навсегда.

Д’Эстерр нашёл их, пробираясь сквозь редеющий дым, и сказал: «Мы их задержали. Это дорого обошлось, Дик, но это может нас спасти». Он поднял шляпу и обмахнул мокрое лицо. «Видишь? Ветер наконец-то меняется. Если есть корабль, который нам нужен, то он может прийти».

Он наблюдал, как мимо проносят морпеха с раздробленной до неузнаваемости ногой. В темноте кровь казалась свежей смолой.

«Нам нужно отправить пополнение к дамбе. Я послал за новым орудийным расчётом». Он увидел, как Коузенс очень медленно идёт к ним, потирая голову и стеная. «Рад, что с ним всё в порядке». Д’Эстер поправил шляпу, увидев, что к нему спешит сержант. «Боюсь, они взяли в плен другого мичмана, Юйгу».

Куинн срывающимся голосом произнес: «Я послал его искать тебя. Это моя вина».

Болито покачал головой. «Нет. Некоторые враги проникли к нам. Полагаю, они допускали возможность неудачи и хотели захватить несколько пленных на всякий случай».

Болито попытался вложить свой клинок в ножны и обнаружил, что рукоять липкая от крови. Он глубоко вздохнул, пытаясь собраться с мыслями. Но, как обычно, ничего не приходило, словно разум пытался защитить его, уберечь от ужаса и безумной жестокости рукопашной схватки. Звуки, мимолетные лица и образы, ужас и дикая ненависть. Но ничего настоящего. Возможно, это произойдёт позже, когда его разум сможет это принять.

Стоило ли всё это того? Неужели свобода так драгоценна?

А завтра, нет, сегодня все начнется снова.

Он услышал крик Куинна: «Им понадобится больше пороха для этих пушек! Проследи за этим, ладно?»

Неизвестная фигура в клетчатой рубашке и белых брюках поспешил выполнить его поручение. Обычный моряк. «Он мог бы быть любым моряком», – подумал Болито.

Куинн повернулся к нему. «Если вы хотите доложить майору Пэджету, я могу взять это на себя». Он ждал, наблюдая за напряжённым лицом Болито, словно ища что-то. «Правда, могу».

Болито кивнул. «Я буду очень благодарен, Джеймс. Я сейчас вернусь».

Стокдейл резко сказал: «С уходом Роухерста вам понадобится порядочная 'и ружья, сэр». Он ухмыльнулся, глядя в лицо Куинну. «Продолжайте в том же духе, а, сэр?»

Болито пробирался в форт, пробираясь сквозь группы раненых, каждый из которых был островком боли в свете фонаря. Дневной свет раскрыл бы истинную глубину пережитого ими.

Пейджет находился в своей комнате, и хотя Болито знал, что он контролировал оборону с первых минут, выглядел он так, будто никогда не покидал этого места.

Пэджет сказал: «Мы, конечно, будем удерживать дамбу сегодня ночью». Он указал на бутылку вина. «Но завтра мы подготовимся к эвакуации. Когда прибудет корабль, мы первыми отправим раненых и тех, кто стоял на страже этой ночью. Не время для блефа. Если у них есть пленные, они знают, что мы задумали».

Болито позволил вину скользнуть по языку. Боже, как же это было вкусно. Лучше всего.

«А что, если корабль не придет, сэр?»

«Ну, это упрощает дело», — холодно посмотрел на него Пейджет. «Мы взорвём погреб и прорвёмся с боем», — он коротко улыбнулся. «До этого не дойдёт».

«Понятно, сэр». На самом деле он этого не сделал.

Пэджет перебрал какие-то бумаги. «Я хочу, чтобы ты поспал. Часик или около того». Он поднял руку. «Это приказ. Ты отлично поработал, и теперь я благодарю Бога за то, что этот дурак Пробин принял такое решение».

— Я хотел бы доложить о мистере Куинне, сэр. — Взгляд майора затуманился в глазах Болито. — И о двух гардемаринах. Они все очень молоды.

Пейджет сложил кончики пальцев вместе и посмотрел на него без улыбки. «Не то что ты, конечно, древний воин, что ли?»

Болито взял шляпу и направился к двери. С Пэджетом ты точно знал, где находишься. Он выбрал его для драгоценного сна. Одна эта мысль вызывала у него желание немедленно лечь и закрыть глаза.

Точно так же он знал истинную причину беспокойства Пэджета. Кто-то должен был остаться и поджечь фитили. Для этого требовалась определённая бдительность!

Болито прошел мимо Д'Эстерра, даже не заметив его.

Капитан морской пехоты поднял бутылку вина и спросил: «Вы рассказали ему, сэр? О завтрашнем дне?»

Пэджет пожал плечами. «Нет. Он такой же, как я в его возрасте. Не нужно было ему всё рассказывать». Он сердито посмотрел на своего подчинённого. «В отличие от некоторых».

Д’Эстер улыбнулся и подошёл к окну. Где-то за рекой, в это освещённое окно, на форт, возможно, был направлен телескоп.

Как и Болито, он знал, что ему следует урвать часок отдыха. Но там, всё ещё скрытые во тьме, многие из его людей лежали, беззаботно лежа на земле, словно смерть. Он не мог решиться оставить их сейчас. Это было бы предательством.

Тихий храп заставил его перевернуться. Пэджет крепко спал в кресле, и на его лице не было ни тени тревоги.

«Лучше быть похожим на него», — с горечью подумал Д’Эстер. Затем он осушил напиток одним глотком и вышел в темноту.

11

Арьергард

Когда солнце наконец показалось над горизонтом и осторожно пробралось вглубь острова, оно раскрыло не только ужас ночных событий, но и принесло тем, кто выжил, новую надежду.

С первыми лучами солнца два корабля рухнули на дно, и поначалу казалось, что противник каким-то образом нашёл способ сорвать любую попытку эвакуации. Но по мере того, как суда лавировали, всё ближе приближаясь к земле с каждой сменой курса, их узнали и приветствовали. За ними шёл не только военный шлюп «Спайт», но и тридцатидвухпушечный фрегат «Ванкуишер», посланный, по-видимому, самим контр-адмиралом Куттсом.

Как только стало достаточно светло, началась работа по сбору и захоронению погибших. Поперек дамбы, уже частично затопленной, несколько трупов перекатывались и двигались по течению. Большинство ночью унесло в более глубокие воды, или, возможно, их вытащили товарищи.

Пейджет был повсюду. Издевался, подсказывал, угрожал, а иногда и подбадривал.

Вид двух кораблей придал бодрости его людям, и хотя ни один из них не мог сравниться с хорошо расположенными береговыми батареями, они должны были сократить время эвакуации. Нужны были новые шлюпки, свежие, отдохнувшие моряки для работы на них, офицеры, готовые взять на себя бремя командования.

Большую часть утра Болито провёл в глубоком пороховом погребе вместе со Стокдейлом и капралом морской пехоты. Здесь царила гнетущая тишина, дыхание смерти, которое он ощущал, словно холодный ветерок. Множество бочонков пороха, ящики со снаряжением и множество нераспакованных ящиков с новыми французскими мушкетами и пистолетами. Форт Эксетер был обязан многим в прошлых отношениях со старым врагом Англии.

Стокдейл напевал себе под нос, прикрепляя фитили к подножию первой кучи взрывчатки, полностью поглощенный своим делом и радуясь тому, что ему удалось выбраться из суеты форта наверху.

По двору топали сапоги, раздавался скрежет металла, когда пушки втыкали в землю и перетаскивали наверх, туда, где должен был произойти взрыв.

Болито сидел на пустом бочонке, его щеки горели от бритья, которым Стокдейл побрил его, когда тот проснулся от глубокого, изнуряющего сна. Он вспомнил, как отец говорил ему в детстве: «Если тебе не приходилось бриться солёной водой, ты никогда не узнаешь, насколько сладкой по сравнению с этим может быть жизнь сухопутного жителя».

Он мог бы получить столько пресной воды, сколько хотел. Но даже сейчас, когда корабли были так близко, нельзя было ни самоуспокоиться, ни быть уверенным.

Он наблюдал за большими руками Стокдейла, которые так ловко и нежно работали с предохранителями.

Это всегда было рискованно. Поджигайте фитили. Бегите в безопасное место. Минуты становятся дорогими.

На залитом солнцем трапе появился моряк.

«Прошу прощения, сэр, но майор хотел бы, чтобы вы были с ним». Он посмотрел на Стокдейла и на фитили и побледнел. «Боже мой!»

Болито взбежал по лестнице и побежал через двор. Ворота были открыты, и он увидел утоптанную землю, засохшие пятна крови, жалкие холмики, обозначавшие наспех вырытые могилы.

Пейджет медленно произнес: «Еще один белый флаг, черт возьми».

Болито прикрыл глаза рукой и увидел белый флаг и несколько фигур, стоящих на дальнем конце дамбы, их ноги касались воды.

Д'Эстер поспешно выбежал из конюшен, где несколько морских пехотинцев складывали бумаги, карты и все содержимое башенных и квартирмейстерских складов.

Он взял у ординарца Пэджета подзорную трубу и мрачно сказал: «С ними молодой Хью».

Пэджет спокойно сказал: «Иди и поговори с ними. Ты же знаешь, что я сказал сегодня утром». Он кивнул Болито. «Тебе тоже. Это может помочь Хью».

Болито и морской пехотинец направились к дамбе, а Стокдейл шёл следом, держа старую рубашку, привязанную к пике. Как он услышал, что происходит, и успел вовремя, чтобы составить компанию Болито, оставалось загадкой.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мы добрались до дамбы. За всё это время небольшая группа на дальнем конце не двинулась с места. Только белый флаг, развевающийся над головой солдата, символизировал беспристрастное присутствие ветра.

Болито чувствовал, как его ботинки вязнут в песке и грязи по мере того, как они приближались к ожидающей группе. Тут и там были видны следы боя. Сломанный меч, мужская шляпа и мешочек с мушкетными пулями. В глубокой воде он увидел пару ног, которые тихо покачивались, словно труп просто отдыхал и вот-вот должен был всплыть.

Д'Эстерр сказал: «Ближе подойти невозможно».

Две группы стояли лицом друг к другу, и хотя человек, ожидавший у флага, был без пальто, Болито знал, что это тот самый старший офицер, с которым они виделись вчера. Словно в доказательство этого, его чёрный пёс сидел рядом на мокром песке, высунув красный язык от усталости.

Чуть позади шёл мичман Хью. Маленький и хрупкий на фоне высоких, загорелых солдат.

Офицер сложил ладони чашечкой. У него был глубокий, звучный голос, который разносился без усилий.

«Я полковник Браун из ополчения Чарльзтауна. К кому я имею честь обращаться?»

Д'Эстер крикнул: «Капитан д'Эстер из морской пехоты Его Британского Величества!»

Браун медленно кивнул. «Очень хорошо. Я пришёл на переговоры с вами. Я позволю вашим людям покинуть форт невредимыми, если вы сложите оружие и не попытаетесь уничтожить припасы и оружие». Он помолчал, а затем добавил: «В противном случае моя артиллерия откроет огонь и предотвратит эвакуацию, даже рискуя взорвать склад боеприпасов».

Д’Эстер крикнул: «Понимаю». Болито прошептал: «Он пытается тянуть время. Если ему удастся установить пушку на вершине холма, он наверняка сможет стрелять издалека по кораблям, когда они будут стоять на якоре. Нужен лишь счастливый мяч, всего один в нужном месте». Он снова крикнул: «А какое отношение ко всему этому имеет мичман?»

Браун пожал плечами. «Я обменяю его здесь и сейчас на французского офицера, которого вы держите в плену».

Болито тихо сказал: «Вижу. Он всё равно собирается открыть огонь, но сначала хочет, чтобы француз оказался в безопасности. Он боится, что мы можем его убить или что его убьют во время бомбардировки».

«Согласен, — громко сказал Д’Эстер. — Я не могу согласиться на обмен!»

Болито увидел, как мичман сделал шаг вперед, его руки были полуподняты, словно он умолял.

Браун крикнул: «Вы пожалеете об этом».

Болито хотел повернуть голову и посмотреть на корабли, насколько близко они успели увернуться. Но любой признак неуверенности теперь мог обернуться катастрофой. Возможно, ещё одной лобовой атакой. Если бы враг знал о заклёпанных орудиях, он бы уже был на полпути через остров. Он внезапно почувствовал себя уязвимым. Но насколько хуже для Хьюга. Шестнадцатилетний. Оказаться здесь, среди врагов, в чужой стране, где его смерть или исчезновение не вызовут особого интереса.

Д'Эстерр сказал: «Возможно, я обменяю вашего заместителя».

«Нет», — пока он говорил, полковник Браун гладил собаку по голове, словно пытаясь успокоить собственные мысли.

Болито решил, что ему, очевидно, дали приказ. Как и всем нам.

Упоминание о заместителе командира мало что изменило, разве что стало доказательством того, что Пейджет всё ещё держит своих пленников под охраной и живыми. Это знание могло помочь Хьюгу выжить.

Внезапно раздался глухой выстрел. Болито подумал, что ополченцы уже заняли позиции, и почувствовал, как разочарование сжало его сердце, пока он не услышал вдалеке ликующие возгласы.

Стокдейл прохрипел: «Один из кораблей бросил якорь, сэр!»

Д’Эстер посмотрел на Болито и просто сказал: «Нам пора идти. Я не буду продлевать страдания мальчика».

Болито крикнул: «Береги себя, мистер Хью! Всё будет хорошо! Вас скоро обменяют, я не сомневаюсь!»

Юйгю, должно быть, до последней секунды верил, что его освободят. Возможно, ему было достаточно пережитого во время кровавых боёв. Быть пленным было выше его понимания.

Он попытался броситься в воду, но когда солдат схватил его за руку, он упал на колени, крича и рыдая: «Помогите! Не покидайте меня! Пожалуйста, помогите!»

Даже полковник милиции был тронут отчаянием мальчика и жестом показал, чтобы его снова отвели на берег.

Болито и его спутники повернулись спиной и двинулись обратно к форту, а жалкие крики Хьюга преследовали их, словно проклятие.

Фрегат стоял на якоре далеко от берега, но его паруса были подняты, а в воде уже находились лодки, которые с силой двигались к острову.

«Спайт», будучи меньше по размеру, все еще продвигался к берегу, а лотовые матросы были заняты поиском неотмеченных на карте рифов и отмелей.

Они выглядели такими чистыми, такими уединёнными, что Болито внезапно ощутил тошноту от этой земли. Тяжелый запах смерти, казалось, перебивал даже запах ночных костров.

Куинн стоял у ворот и наблюдал за его лицом, пока он входил в тень.

«Ты его бросила?»

Да. — Болито серьёзно посмотрел на него. — У меня не было выбора. Если бы нам пришлось только обмениваться жертвами, не было бы смысла приезжать сюда. — Он вздохнул. — Но я не собираюсь так быстро забывать его лицо.

Пейджет взглянул на часы. «Первые раненые на берегу». Он взглянул на Болито. «Как думаешь, они попытаются на нас напасть, а?»

Болито пожал плечами: «Меньшие вертлюги справятся с ними и днём, сэр. Хотя это усложнит нашу работу».

Пэджет обернулся, чтобы услышать, как по форту разносятся всё новые и новые ликующие возгласы. «Простые дураки». Он отвёл взгляд. «Благослови их!»

Морской пехотинец сбежал по лестнице с парапета. «Мистер Рэй выражает своё почтение, он видел солдат на холме. И, по его мнению, артиллерию, сэр».

Пэджет кивнул. «Хорошо. Нужно поторопиться. Дайте сигнал «Спайту» встать на якорь и спустить шлюпки как можно быстрее». Когда Куинн поспешил прочь с морским пехотинцем, Пэджет добавил: «Боюсь, тебе предстоит нелёгкая работа, Болито. Но что бы ни случилось, позаботься о том, чтобы погреб был готов».

«А как насчет заключенных, сэр?»

«Если места хватит и времени будет, я отправлю их на фрегат». Он криво усмехнулся. «Если бы меня оставили в арьергарде, я бы позаботился, чтобы они отправились вместе с пороховым погребом, проклятые мятежники. Но раз уж вы будете командовать, то можете действовать по своему усмотрению. Пусть всё будет на вашей совести».

Шлюпки «Возмутителя» вытаскивали на берег, и моряки уже поднимали на борт раненых морских пехотинцев, на лицах которых отражалось потрясение от небольшого числа выживших.

Затем шлюпки шлюпа причалили к берегу, и остальные мужчины отправились в безопасное место, где им будет оказана медицинская помощь.

Болито стоял на парапете над воротами, где они с Стокдейлом притаились в ту первую ужасную ночь, когда Куинн потерял самообладание.

Форт уже казался пустым, и пока морские пехотинцы спешили через ворота в тыл, Болито наблюдал за маленькими алыми фигурками у дамбы и двумя оставшимися пушками. Как только он отдаст приказ к окончательному отступлению, сержант Ширс и его горстка пикетчиков подожгут фитили, прикреплённые к обоим орудиям. Два плотно забитых заряда взорвут цапфы, сделав их такими же бесполезными, как и те, что были в форте.

Он задавался вопросом, услышит ли об этом кто-нибудь в Англии. О небольших, но смертоносных подвигах, составляющих целое. Мало кто писал о настоящих героях, подумал он. Об одиноких людях на переднем крае атаки или о тех, кто остался прикрывать отступление. Сержант Ширс, вероятно, только что думал об этом. О расстоянии до форта. О морских пехотинцах под его командованием.

Раздался громкий хлопок, а затем пронзительный гул, когда тяжелый мяч пролетел низко над головой и с силой ударился о песок.

Мичман Коузенс указал на склон холма. «Видите, сэр? Дым! У них, по крайней мере, одно орудие на позиции!»

Болито наблюдал за ним. Коузенс выглядел бледным и больным. Потребовалось время, чтобы оправиться от ночного боя, от вздыбленных лошадей и сабель.

«Иди и скажи майору. Он узнает, но всё равно скажи ему». Когда Коузенс направился к трапу, он тихо добавил: «Затем доложись старшему офицеру со шлюпками. Не возвращайся сюда». Он видел, как эмоции отразились на лице мальчика. Облегчение, беспокойство, наконец, упрямство. Болито твёрдо добавил: «Я не прошу. Это приказ».

«Но, сэр, я хочу остаться с вами».

Болито обернулся, и от склона холма раздался ещё один удар. На этот раз мяч ударился о море и отскочил от гребней волн, словно разъярённый дельфин.

«Знаю. Но как я отцу твоему объясню, если с тобой что-нибудь случится, а? Кто будет есть пироги твоей матери?»

Он услышал что-то похожее на всхлип, а когда обернулся, парапет был пуст. «Хватит и тебе», — с грустью подумал Болито. На три года младше Хьюга. Ребёнок.

Он увидел ослепительную вспышку выстрела и почувствовал, как ядро пронеслось над фортом со звуком рвущегося паруса. Теперь они были на расстоянии. Выстрел пришёлся точно по курсу стоявшего на якоре фрегата, забрызгав одну из его шлюпок, когда та отплывала к острову за новыми людьми.

Д’Эстер поднялся по трапу и посмотрел на него. «Последний отряд выдвигается. Они также забирают большую часть пленных. Майор Паже отправил француза, Контене, с первой шлюпкой. Не будем рисковать». Он снял шляпу и уставился на дамбу. «Проклятое место».

Со двора раздался голос: «Покоритель укорачивает канат, сэр!»

«Уходим, пока полковник Браун не задел её квартердек каким-нибудь железным предметом». Д’Эстер выглядел обеспокоенным. «Это может спровоцировать атаку, теперь, когда они думают, что мы в бегах, Дик».

Болито кивнул. «Я подготовлюсь. Надеюсь, у них есть для нас быстроходный катер».

Это должно было звучать забавно. Расслабленно. Но это лишь усиливало напряжение, мешало дышать ровно.