В доблестной компании (Болито – 5)

Болито ничего не ответил и подождал, пока Фроуд уйдёт поговорить с сторожевым катером. Фроуд не понимал. Как он мог? Дослужиться до лейтенанта было нелегко даже для любого юноши. Судя по нижней палубе, это было гораздо, гораздо...

Сильнее. И Фроуд добился этого собственным потом и малыми познаниями. Он воспримет неудачу Куинна как предательство, а не как слабость.

Сержант Ширс прошел по квартердеку и энергично прикоснулся к шляпе.

Болито посмотрел на него. «Я?»

— Да, сэр. — Ширс быстро взглянул на вахтенных, помощников и часового. — Дела идут не очень хорошо, сэр. — Он понизил голос до шёпота. — Мой капитан даёт показания, и один из членов совета говорит с высокомерием: «Что морской пехотинец может знать о морских офицерах!» — в голосе Ширса слышалось возмущение. — Никогда не делайте ничего подобного, сэр!

Болито быстро направился к корме, крепко сжимая меч в руках, чтобы подготовиться.

Дневная каюта Пирса была очищена, мебель заменена пустым столом, за которым сидели три капитана.

Присутствовали и другие люди, сидевшие на стульях по обе стороны от Болито, в основном незнакомые ему люди, но он увидел и более ранних свидетелей: Кэрнса, Д'Эстерра, и одного капитана Пирса, сложившего руки на коленях.

Старший капитан холодно посмотрел на него. «Мистер Болито?»

Болито сунул шляпу под мышку и сказал: «Да, сэр. Младший лейтенант».

Капитан справа, мужчина с острым лицом и очень тонкими губами, спросил: «Вы присутствовали на палубе, когда происходили события, которые привели к этому расследованию?»

Болито увидел ручку клерка, занесенную над стопкой бумаг. И тут он впервые взглянул на Куинна.

Он стоял у двери столовой, весь исхудавший. Казалось, ему было трудно дышать.

«Я был, сэр». Какой абсурд, подумал он. Они все точно знали,

где все были. Вероятно, вплоть до судового повара. «Я

командовал верхней орудийной палубой, когда мы вступили в бой с противником по правому борту».

Председатель суда, капитан Болито, вспомнил

увидев в Нью-Йорке, сухо сказал: «Забудьте о формальностях, если вы

может. Вас здесь не судят. Он взглянул на капитана с

тонкие губы. «Хорошо бы это запомнить». Его спокойный взгляд

вернулся в Болито. «Что ты видел?»

Болито чувствовал, что за ним следят и ждут. Если бы он только знал, что уже было сказано, особенно капитаном.

Он прочистил горло. «Мы не собирались драться, сэр. Но „Аргонавт“ лишил мачты „Спит“ без всякого вызова или предупреждения. У нас не было выбора».

«Мы?» — вопрос был задан мягко.

Болито покраснел и почувствовал себя неловко под тремя парами глаз. «Я слышал, как адмирал высказал мнение, что мы должны сражаться, если понадобится, сэр».

«Ага». Легкая улыбка. «Продолжай».

«Это была кровавая битва, сэр, и нам катастрофически не хватало хороших рук ещё до её начала». Он почувствовал презрение в глазах тонкогубого капитана и тихо добавил: «Это не было оправданием, сэр. Если бы вы видели, как наши люди сражались и погибали в тот день, вы бы поняли, что я имею в виду».

Он ощущал тишину, словно жуткое затишье перед ураганом. Но остановиться он уже не мог. Что они знали об этом? Им, наверное, никогда не приходилось сражаться с такими неопытными офицерами и таким количеством опытных рук. Он вспомнил человека на хирургическом столе, молящего о своей ноге, о морском пехотинце, который погиб первым, упавшем с вершины и дрейфующем в море в одиночестве. Их было так много. Слишком много.

Он сказал: «Француз подошёл к нам и резко пошёл рядом. Они взяли нас на абордаж, или попытались…» Он запнулся, увидев, как французский лейтенант падает между скрежещущими корпусами, его сабля была в крови. «Но мы отбились». Он повернулся и посмотрел прямо в измученное лицо Куинна. «До этого момента мистер Куинн помогал мне и стоял под огнём противника, пока бой не прекратился».

Президент добавил: «Потом вас отвели вниз. Верно?»

Он взглянул на суровое лицо Болито и спросил: «Сколько вам лет?»

«Двадцать один, сэр. В этом месяце». Ему показалось, что он услышал позади себя чей-то смешок.

«И вы, насколько я понимаю, поступили на флот в двенадцать лет. Как и большинство из нас. К тому же, вы из знатной семьи моряков». Его голос внезапно стал жёстким. «Исходя из вашего опыта службы в Королевском флоте, мистер Болито, не задумывались ли вы когда-либо в ходе этой череды печальных событий о том, что Y.:

Поведение Куинна было недостаточно ловким или смелым?

Болито тихо ответил: «По моему мнению, сэр…» Дальше он не пошел.

Президент настаивал: «По вашему опыту».

Болито почувствовал себя в отчаянии, в ловушке. «Я не знаю, что ответить, сэр».

Он ожидал выговора, даже отстранения от должности, но президент просто спросил: «Он был вашим другом, да?»

Болито взглянул на Куинна, внезапно возненавидев трех капитанов, изумленных зрителей, все.

Он твёрдо сказал: «Он мой друг, сэр». Он услышал гул удивления и ожидания, но добавил: «Может быть, он и боялся, но я тоже боялся, как и многие другие. Отрицать это было бы глупо».

Прежде чем вернуться к столу, он увидел, как Куинн с жалким вызовом поднял подбородок.

Болито сказал: «У него хорошие показатели. Он был со мной на нескольких сложных заданиях. Он был тяжело ранен и...»

Тонкогубый капитан наклонился, чтобы взглянуть на своих товарищей. «Думаю, мы услышали достаточно. Этому свидетелю нечего добавить». Он взглянул на Болито. «Я так понимаю, вы отклонили новое назначение, которое контр-адмирал Куттс был готов предложить? Скажите, это было проявлением недостатка амбиций с вашей стороны?»

Президент нахмурился, а затем обернулся, услышав, как кто-то тяжело зашагал по палубе.

Даже не глядя, Болито понял, что это Пирс.

Президент спросил: «Вы хотели что-то сказать, капитан Пирс?»

Знакомый хриплый голос был на удивление спокоен. Последний вопрос. Чувствую, что должен ответить. Дело не в недостатке амбиций, сэр. В моей семье мы называем это преданностью, чёрт возьми.

Президент поднял руку, чтобы утихомирить внезапное волнение: «Совершенно верно». Он печально посмотрел на Болито. «Однако, боюсь, в случае с лейтенантом Куинном одной лишь преданности недостаточно». Он встал, и по всему салону зрители и свидетели, пошатываясь, вскочили на ноги. «Расследование отложено».

Снаружи, на залитой солнцем палубе, Болито ждал, когда посетители уйдут.

Когда Куинн появился на палубе, с ним были Дэлиелл и новый лейтенант Пойнтер.

Он подошел к нему и пробормотал: «Спасибо за то, что ты сказал, Дик».

Болито пожал плечами: «Похоже, это не особо помогло».

Дэлиелл тихо сказал: «У тебя больше смелости, чем у меня, Дик. Этот капитан с холодным взглядом напугал меня до чертиков, просто взглянув на него!»

Куинн сказал: «В любом случае, президент был прав. Я не мог пошевелиться. Я был как мёртвый, неспособный помочь».

Увидев приближающегося Кэрнса, он быстро добавил: «Я пойду в свою каюту».

Первый лейтенант перегнулся через перила и наблюдал за лодками рядом.

Затем он сказал: «Надеюсь, мы скоро сможем вернуться в море».

Остальные отошли, и Болито спросил: «Капитан лишил Куинна шансов, Нил?»

Кэрнс задумчиво посмотрел на него. «Нет. Я видел. Я был свидетелем этого, но был менее вовлечён, чем ты. Предположим, тебя подстрелил один из снайперов француза или разбил крюком. Думаешь, Куинн смог бы удержаться на носу и отбить абордаж?» Он серьёзно улыбнулся и схватил Болито за руку. «Я не прошу тебя предать дружбу. Но ты знаешь, как и я, что нам пришлось бы атаковать «Аргонавт», если бы Куинн остался командиром». Он оглядел палубу, вероятно, вспоминая это, как и Болито. Он сказал: «На кону больше жизней, чем честь одного человека».

Болито стало дурно. Он знал, что Кэрнс прав, но чувствовал лишь жалость к Куинну.

«Что они решат?»

Кэрнс ответил: «Адмирал, который здесь командует, знает об этом. Прошло достаточно времени, чтобы это стало известно. Он также знает об отце Куинна и его власти в Городе».

Болито почувствовал горечь этого человека, когда он добавил: «Его не повесят».

После обеда суд был созван снова, и Кэрнс подтвердил свою правоту.

Следственный суд постановил, что лейтенант Джеймс Куинн признан негодным к продолжению действительной службы по причине травмы, полученной на королевской службе. После утверждения главнокомандующим он будет отправлен на берег в ожидании отправки домой в Англию. После этого он будет уволен из ВМС.

Никто снаружи не узнает о его позоре. Кроме единственного человека, которому он действительно небезразличен, и Болито очень сомневался, что Куинн сможет долго нести это последнее бремя.

Два дня спустя, когда судьба Куинна все еще не была подтверждена, «Троян» снялся с якоря и вышел в море.

Оказалось, что это займет немного больше времени.

Через два с половиной дня после выхода из Английской гавани «Троян» шёл на запад под зарифленными топселями и носовым курсом при жёстком попутном ветре. Это была отличная возможность поупражнять опытных и новичков в парусной тренировке, когда двухпалубный корабль, под брызгами, разлетающимися по корме и квартердеку, направил кливер к туманному горизонту.

За исключением нескольких крошечных островов вдали по правому борту, море было пустынным. Бескрайняя тёмно-синяя пустыня с длинными волнами и белыми гребнями, демонстрирующими силу ветра.

Болито ждал на трапе левого борта, согреваясь крепким кофе, пока готовился заступить на дневную вахту через пятнадцать минут. Столь много новых лиц и имён, с которыми приходилось сталкиваться, постоянные попытки отличить умелые руки от неуклюжих, у которых, казалось, было по пять больших пальцев на каждом кулаке, – всё это время Болито был полон дел. Но он всё равно чувствовал атмосферу на корабле. Смущённое принятие на нижней палубе и горечь, царившая на корме.

«Трояну» было приказано отправиться на Ямайку, его нижние палубы были заполнены контингентом морской пехоты, которую адмирал отправлял для поддержания правопорядка по настоятельной просьбе губернатора. Непогода потопила множество местных торговых судов Ямайки, и, что ещё хуже, появились новости о очередном восстании рабов на двух крупных плантациях. Казалось, повсюду в воздухе витало предчувствие восстания. Если Британия хотела сохранить свои владения в Карибском море, ей следовало действовать сейчас, а не ждать, пока французы и, возможно, испанцы блокируют и оккупируют некоторые из многочисленных островов.

Но Болито догадывался, что Пирс смотрел на свою роль другими глазами. Пока флот готовился к неизбежному разрастанию войны, когда каждый линейный корабль будет отчаянно нужен, его направили на Ямайку. Его «Троян» взял на себя транспортные задачи и не более того.

Даже объяснение адмирала, что «Трояну» не нужен эскорт, и поэтому он освобождает другие суда для работ в другом месте, не возымело никакого эффекта. Дейли Пирс прогуливался по квартердеку, всё ещё внимательно следя за своим кораблём и его распорядком, но в одиночестве и совершенно отдалившись от всех остальных.

Болито подумал, что ему сейчас, возможно, не поможет осознание того, что прямо за горизонтом скрывается юго-восточный берег Пуэрто-Рико, так близко к тому месту, где Куттс вверг их всех в безнадежную битву. В каком-то смысле было бы лучше, если бы «Аргонавт» не прекратил бой. По крайней мере, можно было бы сохранить полную победу. Может быть, французы тоже использовали своего капитана в качестве козла отпущения?

Но, как сказал Кэрнс, лучше быть в море и чем чем-то заняться, чем стоять на якоре, хандря из-за того, что могло бы произойти.

Он посмотрел вниз на орудийную палубу, на толпящиеся алые мундиры и сложенное оружие, пока Д'Эстер и капитан, командующий морским контингентом, в сотый раз все осматривали и проверяли.

«Палуба там!»

Болито поднял взгляд, солнце обжигало его лицо, словно песок. «Паруса, сэр! По правому борту!»

У Дэлиелла были часы, и именно в такие моменты его неопытность дала о себе знать.

«Что? Где?» Он выхватил у мичмана Пуллена подзорную трубу и бросился к вантам правого борта.

Голос впередсмотрящего разносился по ветру: «Малый парус, сэр! Рыбак, может быть!»

Сэмбелл, вахтенный помощник капитана, кисло заметил: «Повезло, что адмирала Куттса здесь нет. Он бы заставил нас разнести в пух и прах этого ублюдка!»

Далиелл злобно посмотрел на него. «Поднимитесь, мистер Сэмбелл. Расскажите мне, что

Видишь ли. Он увидел Болито и неловко улыбнулся. «Пока с

«Не заметив ничего, я застал себя врасплох».

— Похоже, так оно и есть, сэр. — Пирс вышел на квартердек, скрипя ботинками по швам. Он взглянул на паруса, а затем подошёл к компасу. — Хм.

Дэлиелл взглянул на помощника капитана, которому, казалось, потребовалась целая вечность, чтобы преодолеть этот долгий подъем.

Пирс подошёл к поручню и посмотрел на морских пехотинцев. «Рыбак. Может, и так. Там много маленьких островков. Хорошие места с водой и дровами. Не слишком опасно, если быть начеку».

Он нахмурился, когда Сэмбелл закричал: «Она отклонилась от курса! Направляется к одному из островов!»

Дэлиелл облизнул губы и посмотрел на капитана. «Он нас заметил, как вы думаете, сэр?»

Пирс пожал плечами. «Вряд ли. У нашей мачты обзор гораздо лучше, чем у какой-нибудь низко расположенной лодочки».

Он потер подбородок, и Болито показалось, что он увидел внезапный блеск в его глазах.

Затем Пирс резко сказал: «Руки к брасам, мистер Дальелл. Изменим курс на три румба. Держим курс на северо-запад». Он ударил своими большими руками. «Ну, за дело, сэр! Ей-богу, вам придётся придумать что-нибудь получше!»

Пронзительные крики и наплыв моряков заставили Кэрнса подняться на палубу. Он огляделся по сторонам в поисках корабля.

Пирс сказал: «Судно по правому борту, мистер Кэрнс. Возможно, это рыбак, но маловероятно. В такие трудные времена они обычно держатся вместе».

«Еще один капер, сэр?»

Кэрнс говорил очень осторожно, и Болито предположил, что за последние несколько недель он многое перенял от Пирса.

'Возможно.'

Пирс поманил Д'Эстерра, которого толкали и пинали дополнительные морские пехотинцы, пытавшиеся избежать встреч с матросами у брасов и фалов.

«Капитан Д’Эстер!» Пирс взглянул наверх, когда реи заскрипели, а палуба накренилась из-за смены курса. «Как вы предполагаете высадить своих людей на Ямайке, если там снова вспыхнуло восстание?»

Д’Эстер ответил: «На шлюпках, сэр. Высаживайтесь по частям над портом и займите возвышенность, прежде чем обращаться к местному командиру».

Пирс почти улыбнулся. «Согласен». Он указал на шлюпочный ярус. «Мы отработаем высадку контингента в сумерках». Он проигнорировал изумлённый взгляд Д’Эстера. «На одном из тех островов вон там».

Болито слышал, как он сказал Кэрнсу: «Если там завёлся какой-нибудь проклятый пират, мы завалим его морскими пехотинцами. В любом случае, это будет для них хорошей практикой. Если «Троян» будет выполнять функцию войскового транспорта, то он справится с этим хорошо. Нет, даже лучше, чем хорошо».

Кэрнс улыбнулся, обрадовавшись возвращению прежнего энтузиазма Пирса. «Да, сэр».

Рулевой крикнул: «Нор-вест, норт, зур!»

«Тише едешь, приятель». Кэрнс с нетерпением ждал, когда Болито сменит Далиелла, а затем сказал: «Богу бы хотелось, чтобы мы снова поймали одного из них. Просто чтобы показать контр-адмиралу Куттсу кое-что!»

Пирс услышал его и пробормотал: «Ну-ну, мистер Кэрнс. Достаточно». Но это было всё, что он сказал.

Болито наблюдал, как его люди приступали к своим обязанностям, пока остальные спускались вниз, чтобы поесть. Он всё ещё считал, что действия Куттса были правильными. Но его доводы были менее убедительными.

Зачем Пирс потрудился высадить морскую пехоту из-за столь незначительного происшествия? Уязвлённая гордость или он ожидал, что его в итоге отдадут под трибунал по настоянию Куттса за встречу с аргонавтами?

Он слышал, как Пирс сказал Бансу: «Я намерен остановиться, как только мы высадим морских пехотинцев. Я очень хорошо знаю эти воды. У меня есть пара собственных идей».

Банс хрипло усмехнулся. «Ты их знаешь, капитан. Думаю, это воля Божья, чтобы мы сегодня здесь были».

Пирс поморщился. «Вероятно, мистер Банс. Посмотрим». Он отвернулся. «И помолимся».

Болито посмотрел на Кэрнса. «Что он имеет в виду?»

Кэрнс пожал плечами. «Он, конечно, знает эту часть света, думаю, не хуже Мудреца. Я изучил карту, но, кроме рифов и течений, не вижу поводов для волнения».

Они оба повернулись к Пирсу, когда он шел по квартердеку.

Он сказал: «Я иду на корму пообедать. Сегодня днём мы соберём всех и подготовим шлюпки. Вертлюги в носовых частях катеров и катеров. Пойдут только отборные». Он взглянул на Болито. «Вы можете руководить подготовкой к высадке и взять мистера Фроуда своим заместителем. Капитан Д’Эстерр будет командовать сухопутными войсками». Он кивнул и направился на корму, заложив руки за спину.

Кэрнс тихо сказал: «Я рад за него. Но я не уверен, что он поступает мудро».

Банс пробормотал: «У моей матери была поговорка, цэр, о слишком мудрых головах на слишком молодых плечах. Это нехорошо для них, говорила она». Он пошёл в штурманскую рубку, посмеиваясь про себя.

Кэрнс покачал головой. «Не знал, что у этого старого мерзавца вообще есть мать!»

«Троян» приблизился на расстояние мили к ближайшему острову, а затем лег в дрейф, пока шла работа по спуску шлюпок и заполнению их морской пехотой.

Большинство морских пехотинцев находились на Антигуа уже давно и слышали о войне в Америке только с кораблей, заходящих туда. Хотя мало кто из них знал, зачем их отправляют на остров, а те, кто знал, воспринимали это как шутку, они выполняли свою миссию охотно и с юмором.

Радушная атмосфера заставила сержанта Ширса сердито воскликнуть: «Боже мой, сэр, можно подумать, что это чертовы каникулы, и это не ошибка!»

Море всё ещё было неспокойным и бурным, и потребовалось больше времени, чем предполагалось, чтобы полностью загрузить лодки и отчалить от берега. Становилось темно, и закат окрасил гребни волн в янтарный и тускло-золотой цвет.

Болито стоял на корме ведущего катера, положив руку на плечо Стокдейла, пока тот управлял румпелем. Было трудно разглядеть бухту, где они должны были высадиться, хотя на карте она выглядела достаточно отчётливо. Суровая правда заключалась в том, что никто не знал точного местоположения каждой

Риф и песчаная отмель. Они уже видели несколько острых скал, сверкающих в странном свете и вызвавших несколько тревожных замечаний среди толпившихся морских пехотинцев. В своих тяжёлых ботинках, увешанные оружием и подсумками, они бы пошли ко дну прежде всего, если бы лодки перевернулись.

Д’Эстерр говорил: «Дело в том, Дик, что нас, возможно, уже заметили. Они не остановятся, чтобы сражаться со всеми морскими пехотинцами, но мы их тоже не найдём!»

Ещё один бурлящий валун прошёл мимо лопастей весла правого борта, и Болито подал сигнал белым флагом шлюпке за кормой, и так далее по цепочке. «Троян» теперь был лишь размытой тенью, и она всё больше поднимала паруса, даже когда шлюпки отошли. Она воспользуется попутным ветром, чтобы пройти с подветренной стороны острова в ожидании каких-то результатов.

«Земля впереди, сэр!»

Это был Буллер на носу. Он показал себя мастером, но, похоже, забыл о своих деревянных занозах. Ему повезло, что он так легко забывает, подумал Болито.

По обе стороны лодки возвышались, словно монахи в темных капюшонах, высокие скалы, а прямо напротив носа и заряженного вертлюжного орудия лежала светлая полоска песка.

«Полегче! Опускайте весла!»

Моряки уже прыгали и плескались в волнах по обе стороны борта, чтобы выровнять лодку, когда она приближалась к берегу.

Д'Эстер был по пояс в воде и звал своего сержанта, чтобы тот повел первые пикеты на возвышенность.

Это был крошечный остров, не более мили длиной. Большинство остальных были ещё меньше. Но на нём были скалистые бассейны для сбора пресной воды и моллюсков, а также дрова для любого небольшого и автономного судна.

Болито вышел на берег, внезапно вспомнив о Куинне. Он слышал, как тот просил Кэрнса позволить ему присоединиться к высадке.

Кэрнс был холодно-формален, почти жесток. «Нам нужны опытные, отборные люди, мистер Куинн». Последняя фраза прозвучала как пощёчина. «И надёжные».

Мичман Коузенс прибывал со следующим катером, а за ним следовала красная баржа «Троянца». Болито натянуто улыбнулся. Фроуд и другой капитан морской пехоты находились на ней. Их сдерживали на случай, если первые шлюпки попадут под шквал выстрелов и огня.

«Занять позиции! Команды по управлению лодками, стоять на месте!»

Стокдейл вышел из отмели, держа саблю на плече, словно палаш.

Под нарастающей неразберихой и шёпотом угроз сержантов и капралов морпехи разбились на небольшие отряды. По команде

двинулись вверх по склону, ботинки

хлюпают по песку, а затем по грубой, прогретой солнцем земле.

Через час стемнело, и воздух наполнился запахами сырости, гнилой растительности и помета морских птиц.

В то время как морские пехотинцы спешили прочь с обеих сторон, Болито и Д'Эстерре стояли на узком холме с хребтом позади них, море впереди и позади них было невидимо, если не считать редких отблесков прибоя.

Он казался заброшенным. Мёртвым. Неизвестное судно ушло к другому острову или направилось на северо-запад, к Багамам. Если бы Сэмбелл не видел его сам, Болито мог бы подумать, что наблюдатель ошибся из-за игры света и дымки.

«Это не Форт Эксетер, Дик», — Д’Эстер опирался на шпагу, склонив голову набок, чтобы прислушаться к свисту ветра в листьях и кустах.

«Жаль, что с нами нет канадских разведчиков». Болито увидел нескольких моряков, лежащих на спине и смотрящих в небо. Они были вполне довольны, предоставив это другим. Им оставалось лишь подчиниться. И умереть, если потребуется.

Они услышали нервный крик, и Ширс зашагал к ним по холму. Он нес пучок травы или лианы, чтобы прикрыть форму, и именно поэтому часовой так испугался. Он напомнил Болито маленький плащ майора Пэджета.

«Ну?» — Д’Эстер наклонился вперед.

Снайпер жадно втянул воздух. «Она там, точно, сэр. Стоит на якоре неподалеку. Небольшое судно, судя по всему, ялик».

Д'Эстер спросил: «Есть ли признаки жизни?»

«На палубе вахта, а света нет, сэр. На мой взгляд, это не к добру». Он увидел улыбку Д’Эстера и твёрдо добавил: «Один из морских пехотинцев с Антигуа говорит, что они уже зажгли огни и закинули снасти, сэр. Есть особая рыба, на которую они охотятся. Ни один настоящий рыбак не будет спать!»

Д’Эстер кивнул. «Хорошо сказано, сержант Ширс. Я позабочусь, чтобы у него была гинея, когда мы вернёмся на борт. И у вас тоже. Должно же быть в вас что-то такое, что вдохновит незнакомого морпеха на откровенность!» Он стал строгим и официальным. «Позовите мистера Фроуда. Мы решим, что делать. Передайте, чтобы следили за всеми, кто сходит на берег с яла».

Ширс весело сказал: «У них нет лодок на воде, сэр,

«Ну, в любом случае смотрите».

Когда сержант поспешно удалился, Д’Эстерр сказал: «Ну что, Дик, ты думаешь так же, как и я? О внезапном нападении на них?»

«Да, — он попытался представить себе стоящее на якоре судно. — Вид всех ваших морских пехотинцев должен помочь. Но два вооружённых катера были бы безопаснее. На случай, если ваша маленькая армия их не впечатлит».

«Согласен. Вы с мистером Фроудом берите катера. Я оставлю мичмана с собой и отправлю его с сообщением, если что-то пойдёт не так. Так что обходите стороной. Никакого риска, заметьте. Ни за какой чёртов ялик!»

Болито ждал, когда к нему присоединится Фроуд, вспоминая небрежное упоминание Пирса об этих маленьких островах. Ему всё было ясно. Если судно было вражеским или замышляло что-то недоброе, оно бросится бежать при первом же намёке на опасность. К берегу, к морским пехотинцам, или, что ещё вероятнее, воспользуется попутным ветром и снова выйдет в море, или же спрячется среди островов. В любом случае, она найдёт Трояна, лежащего там, использующего течение и ветер от берега. Ждущего, словно огромный зверь, чтобы захватить её за считанные минуты.

В открытом море едва ли найдётся судно, которое не смогло бы обогнать тихоходного «Троянца». Но в ограниченном пространстве, где один неверный поворот руля мог в лучшем случае привести к посадке на мель, мощная артиллерия «Троянца» делала побег невозможным.

Фроуд мрачно заметил: «Тогда пора действовать».

Болито с любопытством наблюдал за ним. Фроуд, вероятно, не мог думать ни о чём другом, кроме как о следующем назначении – о том, как сбежать с корабля, где так много людей были ему равны, а теперь должны были покорно поклониться ему.

«Да. Выбирайте своих людей, и давайте займёмся этим».

Он тоже заметил резкость в своём голосе. Почему? Воспринимал ли он поведение Фроуда как вызов, подобно тому, как Иоухёрст когда-то соперничал с Куинном?

Приглушенно работая веслами, два катера отошли от других пришвартованных лодок и повернули на восток, к дальнему концу острова. Из-за ветра каждый взмах весел становился все тяжелее и утомительнее.

Но Болито уже знал своих людей. Они сплотятся, когда придёт время. Они уже делали это раньше. Было странно пробираться сквозь бурлящую воду, не испытывая сомнений в этих молчаливых, напрягающихся людях. Он надеялся, что они тоже доверяют ему.

Было бы забавно, если бы после всех этих скрытных действий они обнаружили лишь перепуганных торговцев или рыбаков, пробуждающихся к суровому пробуждению моряков. Когда им пришлось бы рассказать об этом капитану, это показалось бы уже не таким забавным.

«Кто-то должен идти, сэр!»

Болито пробрался через катер, чтобы присоединиться к наблюдателям на носу. Он видел двух моряков, которых высадил на берег, на фоне неба. Один из них очень медленно поднимал руку над головой.

Всё звучало тихо и громко. Вода, плещущаяся вокруг двух пришвартованных лодок, далёкий грохот прибоя и шипящий рёв, когда он удалялся от какого-то укромного пляжа.

Они достигли этой крошечной бухты несколько часов назад и закрепились, чтобы как можно лучше отдохнуть. Большинство моряков, казалось, не испытывали никаких проблем. Они могли спать где угодно, не обращая внимания на качающуюся лодку и брызги, которые время от времени попадали на их и без того влажную одежду.

Фроуд, сидевший рядом в лодке, сказал: «Полагаю, что-то пошло не так».

Болито ждал, понимая, что людей на берегу было легче разглядеть, они были более чётко очерчены на фоне тусклого неба. Скоро рассветёт.

Стокдейл с чувством сказал: «Это мистер Коузенс, а не враг!»

Коузенс сполз по склону, а затем побрел к катерам.

Он увидел Болито и ахнул: «Капитан Д'Эстер приказывает начать атаку через полчаса».

В его голосе прозвучало такое облегчение, что Болито догадался, что он заблудился по дороге сюда.

«Очень хорошо». Атака. Это прозвучало достаточно определённо. «Какой сигнал?»

Стокдейл без всяких церемоний поднял мичмана через планширь.

«Один выстрел из пистолета, сэр», — Коузенс опустился на банку, его ноги капали на нижнюю доску.

«Хорошо. Отзовите этих людей». Болито снова пробрался на корму, прижавшись лбом к затенённому роговому фонарю. Времени было мало. «Поднять руки. Приготовиться к отплытию».

Мужчины зашевелились и закашлялись, шаря вокруг, чтобы сориентироваться.

С высоты течения Болитдио представил, как ял будет раскачиваться на якоре. Он вдруг вспомнил о Спарке, решающем напасть. Отбросив сентиментальность после окончания кровавой битвы.

«Заряжайте пистолеты. Запевайте».

Если он торопил их или делился собственной тревогой по поводу проясняющегося неба, кто-нибудь обязательно запутывался и терял мяч. Хватило одного.

Стокдейл покачался на месте, а затем вернулся. «Все готово, сэр».

«Мистер Фроуд?»

Лейтенант помахал ему рукой. «Готово, сэр!»

Несмотря на напряжённые нервы, Болито почувствовал, что ему хочется улыбнуться. Сэр. Фроуд ни за что на свете не назовёт его по имени.

«На весла!» — Он поднял руку. «Эй, ребята! Как полевые мыши!» — в голосе Стокдейла слышалось одобрение. «Шевроле на нос! Уступить дорогу левому борту!»

Очень медленно, подтягивая лодку одной парой весел, словно краба, они отплывали от своего крошечного убежища.

Фроуд следовал за ним, и Лолито видела, как лучник водил тетивой из стороны в сторону, словно вынюхивая путь.

Казенс прошептал: «Вот угол, сэр!»

Болито наблюдал за выступом скалы, «углом» Коузенса. Обойдя его, они окажутся в воде и будут видны моему бдительному часовому.

Он сверкал так быстро, что он мог видеть проблеск зелени на земле и брызги на упавших камнях.

Оружие тоже, а на носу, наклонившись вперед, словно носовая фигура, - марсовой Буллер.

«Господи, вот она, сэр!»

Болито увидел покачивающуюся главную мачту и ту, что поменьше, справа на корме стоящего на якоре яла, отчетливо выделявшуюся на фоне неба, хотя корпус все еще находился в тени.

Ял, или «денди», как их обычно называли, был как раз тем, что нужно для путешествий по островам.

Он слышал журчание воды вокруг носа, а за кормой — ровный, приглушенный стук весел Фроуда.

Стокдейл ослабил румпель, позволив куттеру отойти от острова и проложить ял между ним и морскими пехотинцами Д'Эстерра.

Скоро. Так и должно было быть. Болито затаил дыхание, осторожно вытаскивая анкер, хотя по опыту знал, что уставший впередсмотрящий услышит лишь шум своего собственного судна. Судно на якоре всегда было полно звуков и движения.

Но путь был ещё долгим. Он сказал: «Вперёд, ребята! Вперёд, вперёд!»

Катер быстро и уверенно двигался к левому борту яла. Болито видел якорный канат под похожим на шест бушпритом, небрежно свёрнутые и скрученные паруса.

Треск пистолетного выстрела прозвучал в утреннем воздухе, как грохот двенадцатифунтовой пушки, и когда кто-то на борту ялика издал испуганный крик, вдоль вершины острова появилась волнообразная линия голов, тесно сцепленных мушкетами и примкнутыми штыками, а затем вспыхнули алые пятна — это морские пехотинцы продолжали маршировать длинной единой шеренгой вверх и вниз к воде.

«Тяни! Изо всех сил!» Болито наклонился вперед, словно желая добавить веса быстро движущемуся катеру.

На палубе ялика появились какие-то фигуры, и одинокий выстрел осветил грот-мачту, словно сигнальная ракета.

По ту сторону воды все слышали крики Д'Эстера, требующего, чтобы ял сдавался, и еще более невнятные крики, за которыми последовал звук снастей, бешено протаскиваемых через блоки.

Болито на мгновение забыл о своей роли, когда шеренга темных морских пехотинцев неторопливо и четко остановилась, а затем дала залп по палубе судна.

После этого на борту не было никакого движения, и Болито крикнул: «Приготовиться к абордажу! Кошка готова?» Краем глаза он увидел, как мимо проплывает лодка Фроуда, кошка уже мчится к фальшборту яла, в то время как избранные матросы атакуют с обнажёнными абордажными саблями.

С криками и ликованием матросы взобрались по обе стороны бушприта, видя, как команда столпилась у грот-мачты, слишком потрясённая случившимся, чтобы двигаться, не говоря уже о сопротивлении. Несколько мушкетов упали на палубу, и Болито вместе со Стокдейлом побежали на корму, чтобы убедиться, что внизу больше нет людей, которые могли бы даже попытаться затопить судно.

Ни один план не был потерян, и по ту сторону воды он увидел морских пехотинцев, размахивающих шляпами и кричащих «ура».

Фроуд рявкнул: «Каперы, ну же!» Он вытащил человека из толпы. Тот бросил оружие, но был так нагружен патронами и патронами, что походил на пирата.

Болито убрал свой ангар. «Молодцы, ребята. Я передам сообщение морским пехотинцам и...»

Это был Казенс, который кричал с тревогой. Он указывал на нос судна, и его голос прерывался: «Корабль, сэр! Мы приближаемся к мысу!»

Он услышал, как Д’Эстер кричит в свой рупор, голос его был настойчивым и отчаянным: «Оставьте его! Подготовьте шлюпки!»

Фроуд все еще разглядывал аккуратный ряд реев и парусов, когда приближающееся судно внезапно накренилось, меняя галс.

Он спросил: «Кто она, черт возьми?»

Болито почувствовал, как чьи-то пальцы дернули его за рукав, и увидел Буллера, не сводившего глаз с вошедшего.

«Это же он! Тот самый, которого я видел, цур! Тот бриг, который ходил, когда у Спайта лишили мачт!»

Все это проносилось в голове Болито, словно прилив в

Бриг, ял, ожидающий погрузки или выгрузки оружия и пороха, последний приказ д’Эстера, его собственное решение, застывшее в его беспокойных мыслях.

Вспышка, глухой хлопок, и над головой пролетело ядро и с силой ударилось о остров. Морпехи отступали в строю, и Болито чувствовал перемену в команде яла. Страх сменился надеждой, а затем и ликованием от неожиданного спасения.

«Что же нам делать?» — Фроуд стоял у кабестана, всё ещё держа меч в руке. — «Она расстреляет её, когда будет проплывать мимо, из всех имеющихся у неё пушек!»

Болито подумал о Пирсе, о разочаровании Куттса, о лице Куинна на заседании следственного суда.

Он крикнул: «Резать трос! Приготовиться к отключению питания!» Мистер Фроуд, возьмите ситуацию под контроль! Стокдейл, встаньте у штурвала!

Из туманного света вылетел ещё один снаряд и врезался в один из катеров, покачивавшихся под кормой. Прежде чем судно накренилось и затонуло, взорвалось его заряженное вертлюжное орудие, а взрыв картечи сразил матроса, бросившегося перерезать трос.

С одной шлюпкой не было никакой возможности выполнить приказ д’Эстерра. Болито смотрел на бриг, и сердце его похолодело от гнева и неожиданной ненависти.

И в глубине души он понимал, что не собирался подчиняться.

Огромный главный парус качнулся за борт, дико загрохотав, когда якорный канат был обрублен, и ял упал по ветру, потеряв управление.

«Подними штурвал!»

Мужчины поскальзывались и спотыкались на фалах, не обращая внимания на ошеломленную команду, которая пыталась взять ял под контроль.

Болито услышал прерывистый треск выстрелов и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как маленькая кормовая мачта перевалилась через борт, промахнувшись на несколько футов от Стокдейла.

«Взломай это по течению!»

Ещё один удар сотряс корпус, и Болито услышала, как мяч пробил палубу внизу. Она не могла долго это выносить.

«Посадите этих людей на насосы!» Он сунул пистолет в руку Коузенса. «Стреляйте, если они попытаются на вас наброситься!»

«Понял, сэр!» — Стокдейл стоял, широко расставив ноги, разглядывая паруса и только что поставленный кливер, пока земля проплывала под бушпритом. Он был похож на дуб.

Но бриг настигал противника, его палуба накренилась, когда он повернулся, чтобы удержать ветер и обойти противника.

У яла было два вертлюга, но они были бесполезны. Как пика против атаки кавалерии. И все руки лучше было бы употребить на шкоты и брасы, чем тратить силы на пустые жесты.

Снова яркая волна вспышек, и на этот раз ядра врезались в нижний корпус, словно камнепад.

Болито увидел флаг на гафе брига, тот самый, о котором он слышал. Красно-белые полосы, круг из звёзд на синем фоне. Бриг выглядел совсем новым, и управлял им настоящий профессионал.

«Мы быстро делаем воду, сэр!»

Болито вытер лицо и прислушался к скрипу насосов. Бесполезно. Им никогда не дотянуться до неё.

Мимо его штурвала доносились тихие, резкие звуки, и он знал, что они находятся на расстоянии выстрела из мушкета.

Кто-то закричал, и затем он увидел, как Фроуд пошатнулся и

падает на фальшборт, обеими руками сжимая сломанное колено. Коузенс появился у люка, спиной к палубе, когда

он направил пистолет вниз по лестнице.

«Мы тонем, сэр! Вода хлынула в трюм!»

Ядро прорвало главный парус, разорвало ванты и

остается как невидимая сабля.

Фроуд задыхался: «Вытащите ее на берег! Это наш единственный шанс!»

Болито покачал головой. Оказавшись на твёрдом песке, груз яла, а он уже не сомневался, что он гружен оружием для брига, останется целым.

В ярости он взобрался на ванты и погрозил кулаком другому судну.

Его голос терялся среди ветра и ответного грохота канонады, но он нашел некоторое удовлетворение, когда крикнул: «Я утоплю ее первым, черт возьми!»

Стокдейл наблюдал за ним, в то время как за носом судна и морем, взбаламученным падающими ядрами, он видел, как мыс удаляется.

«Господи, пусть она будет там, — подумал он с отчаянием. — Для нас слишком поздно, но и они не выживут».

16

Заказы

По мере того, как ял всё дальше от островного укрытия выходил в открытое море, он быстро становился неуправляемым. С таким количеством повреждений внизу, под тяжестью оружия и снарядов, он разбивался о каждую волну.

Бриг снова изменил курс, резко отклонившись и пойдя почти параллельно, в то время как его орудийные расчёты сосредоточились на том, чтобы добить более мелкое судно. Не осталось и мысли о спасении чего-либо или кого-либо, и даже перепуганные пленники гибли под смертоносным огнём пушек.

Болито успел заметить, что бриг, явно только что сошедший с верфи какого-то мастера, не был полностью вооружён. Иначе бой давно бы закончился. Стреляла лишь половина его портов, и он предположил, что остальные, вероятно, были заполнены грузом с яла. И это была вторая попытка его капитана. Первая стоила многих жизней и потери «Злобы». Казалось, что у брига была счастливая жизнь, и он снова сможет уйти.

Палуба резко накренилась, стеньга и верхний рей рухнули, превратившись в кучу такелажа и развевающихся парусов. Палуба тут же начала крениться, сбивая людей с ног и обрывая ещё больше такелажа.

Из открытого люка Болито слышал бурный прилив воды и крики заключенных, когда море сквозь хрупкие балки проникало в трюм.

Болито вцепился в фальшборт и крикнул: «Освободите этих людей, мистер Коузенс! Остальные, помогите раненым!» Он уставился на Стокдейла, отпуская бесполезный румпель: «Помогите!» Он поморщился, когда низко над головой просвистели новые выстрелы. «Мы должны сдаться!»

Стокдейл перекинул через плечо потерявшего сознание матроса и отошел в сторону, чтобы убедиться, что оставшийся катер все еще на плаву.

«В лодку! Спускайте раненых».

Болито почувствовал, как палуба накренилась и начала оседать всё круче. Корма шла кормой, а гакаборт вместе с обрубком кормовой мачты уже был затоплен.

Если бы только бриг прекратил стрелять! Достаточно было одного ядра, чтобы оно попало среди раненых, и они затонули бы вместе с катером. Он посмотрел на бурлящую воду и яркие белые гребни волн. В любом случае, у них было бы мало шансов выжить. На острове, который, казалось, сдвинулся на милю за кормой, он увидел несколько красномундирников и догадался, что большинство морских пехотинцев бежали обратно, чтобы занять другие болота. Но морские пехотинцы не были моряками. К тому времени, как им удастся приблизиться, всё будет кончено.

Ф. Коузенс, пошатываясь, подбежал к нему и, ахнув, воскликнул: «Нос высунулся из воды, сэр!» Он пригнулся, когда очередной выстрел пробил главный парус, разорвав его в клочья. Стокдейл пытался выбраться обратно на палубу, но Болито крикнул: «Остановитесь! Корабль быстро тонет!»

С лицом, похожим на маску, Стокдейл отдал фалинь и позволил течению унести его прочь. Болито видел, как Фроуд, с трудом держась на корме, наблюдал за тонущим яликом, его пальцы были окровавлены, и он размахивал мечом над головой.

Бриг убавлял паруса, носовая часть исчезла, открывая оставшуюся часть его аккуратного корпуса.

Попытаются ли они нас спасти или убить?

Болито сказал: «Мы доплывем, мистер Коузенс».

Мальчик резко кивнул, не в силах говорить, скинул туфли и лихорадочно рвал на себе рубашку.

Под открытым люком шевельнулась тень, и на мгновение Болито показалось, что там всё ещё находится раненый или застрявший человек. Но это был труп, дрейфующий вперёд вместе с бьющейся между палубами водой. Он был вот такой высоты.

Коузенс уставился на воду и пробормотал: «Я не очень хороший пловец, с-сэр!» Несмотря на солнечный свет, его зубы стучали.

Болито посмотрел на него. «Почему, чёрт возьми, ты тогда не ушёл на катере?» Он так же быстро понял ответ и тихо сказал: «Мы будем держаться вместе. Вижу вон там подходящий спарринг...»

Бриг выстрелил снова, и ядро проскакало по гребням волн, мимо покачивающегося катера и между барахтающимися пловцами, словно атакующая рыба-меч.

Вот почему они сократили время плавания. Чтобы обеспечить полное уничтожение британских сил. Чтобы каждый офицер ещё раз подумал, увидит ли он в будущем возможность захватить столь необходимые припасы.

Ял накренился, сбросив в шпигаты обломки снастей и трупы.

Болито наблюдал за бригом. Если бы не Коузенс, он бы остался здесь и умер, он знал это. Если бы ему всё равно пришлось умереть, лучше было бы позволить им увидеть его лицо. Но Коузенс не заслуживал такой смерти. Для него всегда должен был оставаться шанс.

Бриг перекладывал штурвал, его реи были в смятении, когда он отворачивал от дрейфующего обломка. Он даже разглядел его имя на широком прилавке – «Белые Холмы» – и испуганное лицо, смотревшее на него из кормовых окон.

«Он бродит!» — громко произнес Болито, сам того не подозревая. «О чём он только думает? Через минуту он будет в кандалах!»

Ветер был слишком силён, а парусов у брига было слишком мало. В мгновение ока он стал беспомощным, его паруса взметнулись в беспорядочном, хлопающем мятеже.

Раздался приглушенный хлопок, и на мгновение Болито подумал, что сломалась мачта или большая рея. С недоверием он увидел огромную зияющую дыру в грот-марселе брига, которую ветер хлестал о мачту прямо у него на глазах.

Он почувствовал, как Коузенс схватил его за руку и закричал: «Это Троян? Сэр! Она здесь!»

Болито обернулся и увидел двухпалубное судно, стоящее словно неподвижно в дымке, словно продолжение следующей пары островков.

Пирс, должно быть, оценил все с точностью до секунды, выжидая удобного момента, пока тот же ветер, который мешал бригу, медленно нес его через единственный безопасный канал спасения.

Из бака вырвались два ярких языка, и Болито видел командиров орудий, словно был там вместе с ними. Вероятно, Билл Чиммо, артиллерист «Трояна», лично наблюдал за каждым точным выстрелом.

Он услышал треск, когда восемнадцатифунтовое ядро вонзилось в бриг.

Затем палуба под его ногами начала уходить, и, с Казенсом, прилипшим к нему, словно к блюдцу, он перемахнул через фальшборт. Но не раньше, чем услышал бурные крики и увидел, как с гафеля брига спускают яркий новый флаг.

Даже с такой дистанции залп правого борта «Трояна» мог бы разнести бриг в щепки за считанные минуты, и его капитан это знал. Горький момент для него, но многие всё равно будут ему благодарны.

Задыхаясь и отплевываясь, они добрались до дрейфующего рангоута и уцепились за него.

Болито успел сказать: «Кажется, ты меня спас». Ведь, в отличие от Коузенса, он забыл снять одежду и даже вешалку, и был благодарен за поддержку лонжерона.

Пытаясь удержать голову над гребнями бурных волн, он увидел, как катер поворачивает к нему, а гребцы наклоняются к борту, чтобы вытащить некоторых пловцов в безопасное место или позволить им повиснуть по обе стороны корпуса. Дальше за ними

Другие лодки тоже подходили. Морские пехотинцы и небольшая группа моряков, оставшихся их охранять, действовали лучше, чем ожидал Болито.

Он крикнул: «Как бриг?»

Коузенс посмотрел через рангоут и ответил: «Она в дрейфе, сэр! Они не собираются убегать!»

Болито кивнул, не в силах больше ничего сказать. У Белых Холмов не было выбора, тем более что корабли д’Эстера старательно держались подальше от него и грозной артиллерии Трояна.

Захват брига, возможно, и не возместит потери всем погибшим, но он покажет компании Трояна, на что она способна, и вернет им немного гордости.

Оставшиеся шлюпки «Трояна» были спущены на воду и шли на помощь. Болито видел, как две шлюпки и даже гичка подпрыгивают на воде. Прошёл целый час, прежде чем ухмыляющийся мичман Пуллен поднял его и мичмана Коузенса на борт гички.

Болито прекрасно представлял себе, как эта задержка отразилась на Стокдейле, но Стокдейл знал его достаточно хорошо, чтобы остаться в стороне со своей перегруженной лодкой раненых и полуутонувших людей, вместо того чтобы отдать предпочтение лейтенанту, который был по сути дела цел и невредим.

Возвращение на борт «Троянца» вызвало смешанные чувства. Печаль от того, что некоторые из старших и опытных матросов погибли или получили ранения, но вместе с ней и неистовое ликование от того, что они действовали в одиночку и победили.

Когда нарядно раскрашенный бриг был передан под командование абордажной команды, а моряки, выстроившиеся вдоль трапа «Троянца», приветствовали возвращающихся победителей, это было похоже на величайший триумф всех времен.

Как всегда, выделялись небольшие моменты.

Моряк трясет своего друга, чтобы сообщить ему, что они снова рядом с кораблем, и ошеломленное недоверие, когда он обнаруживает, что тот умер.

Радостные возгласы сменились смехом, когда Коузенс, голый, как в день своего рождения, пробрался через входной люк, стараясь сохранять как можно больше достоинства, в то время как двое улыбающихся морских пехотинцев вручили ему оружие.

А Стокдейл шагал навстречу Болито, и его медленная, кривая улыбка приветствия была лучше любых слов.

Но каким-то образом именно Пирс одержал верх. Высокий, массивный, как его любимый троянец, он стоял и смотрел в тишине.

Пока Казенс пытался спрятаться, Пирс резко крикнул: «Королевскому офицеру не пристало так развлекаться, сэр!» «Ей-богу, мистер Казенс, я не знаю, о чем вы думаете, и это правда!» Затем, когда мальчик, покраснев, побежал к ближайшему трапу, он добавил: «Все равно горжусь вами».

Болито пересек квартердек, шумно хлюпая ногами.

Пирс мрачно посмотрел на него. «Потерял ял, я вижу? Он что, был загружен?»

«Да, сэр. Полагаю, она должна была вооружить бриг». Он увидел, как его люди, хромая, прошли мимо, протягивая просмолённые руки, чтобы похлопать их по плечам. Он тихо сказал: «Наши люди хорошо поработали, сэр».

Он смотрел, как бриг снова расправляет паруса – от порванного остались лишь тряпки. Он догадался, что Пирс отправил туда помощника капитана, пока морские пехотинцы обыскивают и разбирают пленных. Фроуда могли бы сделать капитаном, это могло бы компенсировать его сильное повреждение колена. Что бы Торндайк ни сделал для него сейчас или в каком-нибудь госпитале позже, он будет сильно хромать до конца жизни. Он достиг звания лейтенанта. Фроуд лучше всех знал, что ранение помешает ему продвинуться дальше.

К тому времени, как оба судна миновали острова и снова оказались в море, уже близился вечер. Было немало облегчения увидеть рифы и бурлящие течения далеко за кормой.

Когда Д'Эстер вернулся на «Троянку», он сообщил еще об одной интересной находке.

Капитаном «Белых Холмов» был не кто иной, как Джонас Трейси, брат человека, убитого при захвате шхуны «Верный». Он намеревался пробиться с боем из-под орудий «Трояна», безнадежно это или нет. Но шансы были не на его стороне. Его отряд в основном был новичком в деле управления боевым кораблем, и именно поэтому опытный капер, такой как Трейси, был назначен командиром. Его репутация и список побед в сражениях с англичанами сделали его очевидным выбором. Трейси приказал своим людям развернуть «Белые Холмы» и попытаться найти другой, узкий проход между островами. Его люди, уже запуганные неожиданным вызовом «Троянца», были полностью разгромлены, когда второй, точно направленный снаряд врезался в борт брига. Он разлетелся на куски о казенную часть орудия на противоположном фальшборте, а один осколок, размером с брусок, оторвал Трейси руку у плеча. Вид их сурового, ругающегося капитана, плывущего прямо у них на глазах, был для них более чем достаточным, и они спустили флаг.

Болито не знал, жива ли Трейси. По иронии судьбы, он стрелял в человека, ответственного за смерть его брата, сам того не подозревая.

Болито мылся в своей маленькой каюте, когда услышал шум на палубе — далекий крик о том, что вот-вот появится парус.

Вскоре другое судно оказалось фрегатом под всеми парусами. Оно направилось к «Трояну» и без лишних хлопот спустило шлюпку, чтобы переправить капитана на другую сторону.

Болито накинул рубашку и штаны и выбежал на палубу. Фрегат назывался «Киттивейк», и Болито знал, что это один из тех, что он видел у Антигуа.

С такой торжественностью, словно они надежно стояли на якоре в Плимутском заливе, «Троян» приняла гостя. Когда стража выхватила мушкеты и раздались пронзительные крики, Пирс вышел вперед, чтобы поприветствовать его. Болито понял, что это был пост-капитан, который участвовал в следственной комиссии Куинна. Не президент, не тот, с тонкими губами и мстительным видом, а третий офицер, который, насколько помнил Болито, вообще ничего не сказал.

Закат быстро приближался, когда хозяин и повелитель «Киттизваке» ушел, и его шаги были менее твердыми, чем когда он поднялся на борт.

Болито смотрел, как фрегат снова поднимает паруса, его паруса словно золотой шёлк в лучах угасающего солнца. Скоро он скроется из виду, а его капитан освободится от адмиралов и властных побуждений. Он вздохнул.

Кэрнс присоединился к нему, не сводя глаз с вахтенных, которые готовились снова спустить корабль на воду.

Он тихо сказал: «Она была с Антигуа с депешами. Её отпустили из эскадрильи, чтобы она отправилась раньше нас на Ямайку. Мы же не изгои, в конце концов».

Он звучал по-другому. Отстраненно.

«Что-то не так?»

Кэрнс посмотрел на него, его лицо сияло в лучах заката.

«Капитан Пирс считает, что морская война закончится на Карибах».

«Не Америка?» Болито не понимал такого настроения.

«Как и я, он, думаю, считает, что война уже окончена. Победы будут, они необходимы, если мы хотим встретить французов, когда они выйдут. Но чтобы выиграть войну, этого мало, Дик». Он коснулся его плеча и грустно улыбнулся. «Я вас задерживаю. Капитан хочет, чтобы вы были на корме». Он ушёл, резко крикнув: «Ну-ка, мистер Дальелл, что за бойня? Поднимите марсовых наверх и дайте трубить матросам на брасы! Здесь как на рыбном рынке!»

Болито на ощупь пробрался через затененный проход к хижине Пирса.

Пирс сидел за столом и с мрачной сосредоточенностью изучал бутылку вина.

Он сказал: «Садись».

Болито услышал наверху топот босых ног и подумал, как они справляются с тем, что капитан находится вдали от своего привычного места у поручня.

Он сел.

В каюте было уютно и спокойно. Болито внезапно почувствовал усталость, словно все силы вытекли из него, как песок из песочных часов.

Пирс медленно объявил: «Сейчас мы выпьем немного кларета». Болито облизнул губы. «Спасибо, сэр». Он ждал, совершенно потерянный. Сначала Кэрнс, теперь Пирс.

Капитан Вини с «Киттивейка» принёс приказ с флагманского корабля в Антигуа. Мистер Фроуд назначен на вооружённый транспорт «Дева Норфолка». Со всей возможной поспешностью.

«А как же его нога, сэр?»

— Знаю. Хирург залатал его, как смог. — Его взгляд поднялся и пристально посмотрел на лицо Болито. — Чего он хочет больше всего на свете?

«Корабль, сэр. Возможно, когда-нибудь он возьмёт под своё собственное командование».

Он вспомнил лицо Фроуда на борту яла. Возможно, даже

тогда он думал об этом. Корабль, любой корабль, как

Вооружённый транспорт, прописанный в его назначении, сделал бы это. «Я согласен. Если он будет томиться здесь, будет слишком поздно. Если он вернётся

«На Антигуа, — пожал он плечами, — удача, возможно, изменилась к лучшему».

затем.'

Болито наблюдал за ним, заворожённый авторитетом Пирса. Он сражался в сражениях, а теперь принял командование, чтобы разобраться с одним лишь богом весть с чем на Ямайке, и всё же у него оставалось время подумать о Фроуде.

«А вот и мистер Куинн». Пирс открыл бутылку, склонив голову набок, пока корпус судна дрожал и качался, прежде чем лечь на новый галс. «Его не забыли».

Болито ждал, пытаясь понять истинные чувства Пирса.

«Его должны вернуть на Антигуа для переезда в Англию. Остальное мы уже знаем. Я написал письмо его отцу. Оно не сильно поможет. Но я хочу, чтобы он понял, что у сына было не так много мужества. Когда оно его покинуло, он был так же беспомощен, как Фроуд с ногой». Пирс подтолкнул бутылкой тяжёлый конверт. «Но он старался, и если бы больше молодых людей делали это, вместо того чтобы жить в комфорте дома, мы, возможно, оказались бы в лучшем положении, чем сейчас».

Болито посмотрел на объемистый конверт. Жизнь Куинна.

Пирс почти оживился. «Но хватит об этом. У меня дела, приказы диктовать».

Он налил два больших бокала кларета и держал их на столе, пока Болито не взял один. Корабль так сильно накренился, что в противном случае оба бокала соскользнули бы на палубу.

Странно, что здесь больше никого не было. Он ожидал увидеть Д’Эстерра или, может быть, Кэрнса, как только тот закончит свою вахту на палубе.

Пирс поднял бокал и сказал: «Думаю, этот вечер будет для тебя долгим. Но поверь мне, будут и более долгие вечера».

Он поднял стакан, словно напёрсток в своём огромном кулаке.

«Желаю вам удачи, мистер Болито, и, как сказал бы наш доблестный парусный мастер, Божьей помощи».

Болито уставился на него, не притронувшись к бокалу с вином.

«Я назначаю тебя командовать Белыми Холмами. Мы расстанемся завтра, когда станет достаточно светло, чтобы переправить туда раненых».

Болито попытался сосредоточиться, чтобы избавиться от изумления.

Затем он сказал: «Сэр, первый лейтенант, при всём уважении… Пирс поднял свой стакан. Он был пуст. Как когда-то стакан Пробири».

«Я собирался его послать. Он мне нужен здесь, сейчас больше, чем когда-либо, но он заслуживает назначения, пусть даже в качестве главного претендента».

Он пристально посмотрел на него. «Как вы поступили с контр-адмиралом Куттсом, так и он отверг моё предложение».

Он мрачно улыбнулся. «Вот и всё».

Болито увидел, как его стакан наполняется, и ошеломленно произнес: «Большое спасибо, сэр».

Груши поморщились. «Так что пей кларет и прощайся. После этого можешь донимать кого-нибудь другого!»

Болито снова оказался снаружи, рядом с неподвижным часовым, как будто все это было сном.

Он нашел Кэрнса все еще на палубе, прислонившимся к защитным сеткам и смотрящим на огни брига.

Прежде чем Болито успел что-либо сказать, Кэрнс твёрдо заявил: «Завтра ты пойдёшь в качестве главного призёра. Решено, даже если мне придётся отправить тебя в кандалах».

Болито стоял рядом с ним, ощущая движения позади себя, скрип штурвала, удары такелажа о рангоут и парусину.

Полагаю, эта ночь будет для тебя долгой. «Что случилось, Нил?»

Он чувствовал себя очень близким к этому тихому, мягко говорящему шотландцу.

Капитан также получил письмо. Не знаю, от кого. Не в его стиле ныть. Это было дружеское сообщение, если можно так выразиться. Сообщить капитану Пирсу, что его обошли с повышением до флагманского звания. Капитаном он останется. — Он посмотрел на звёзды за чёрными такелажем и реями. — И когда «Троян» наконец расплатится, ему придёт конец. Куттса отправили в Англию под покровом туч. — Он не мог скрыть ни гнева, ни обиды. — Но у него есть богатство и положение. — Он повернулся и указал в сторону юта. — У него есть только его корабль!

«Спасибо, что рассказали».

Зубы Кэрнса казались очень белыми в полумраке. «Убирайся отсюда, приятель. Иди и упакуй свой сундук».

Когда Болито собирался уйти, он тихо добавил: «Но ты понимаешь, мой друг? Я не мог бросить его сейчас, не так ли?»

На следующее утро, ранним и ясным, оба судна легли в дрейф, и шлюпки Трояна начали переправлять раненых моряков на бриг. На обратном пути они увезли в плен команду «Белых Холмов». Должно быть, это была одна из самых коротких командировок в истории мореплавания, подумал Болито.

Ничто не казалось ему по-настоящему реальным, и он обнаружил, что забывает некоторые задачи и проверяет, не выполнил ли он другие больше одного раза.

Каждый раз, выходя на палубу, он вынужден был смотреть на бриг, который неприятно качало на крутых волнах. Но под парусом

Она снова могла летать, если понадобится. Это было слишком близкое воспоминание, чтобы забыть, как с ней обращались.

Кэрнс уже сказал ему, что Пирс разрешил ему самому подобрать призовую команду. Достаточно, чтобы безопасно управлять бригом или ускользнуть от шторма или сильного противника.

Ему не нужно было спрашивать Стокдейла. Он был там, с уже собранной небольшой сумкой. Его пожитки. Пирс также поручил ему отвезти тяжелораненого капитана Джонаса Трейси на Антигуа. Он был слишком тяжело ранен, чтобы перевозить его вместе с другими заключёнными, и не должен был доставить особых хлопот.

Приближалось время отъезда, и Болито всё больше осознавал свои собственные раздираемые эмоциями переживания. Незначительные инциденты из прошлого напоминали ему о двух с половиной годах службы на «Троянце». Казалось совершенно невероятным, что он покидает её, чтобы отдаться в распоряжение адмирала, командующего на «Антигуа». Это было словно начать жизнь заново. Новые лица, новая обстановка.

Он был удивлен и немало тронут некоторыми мужчинами, которые действительно вызвались пойти с ним.

Карлссон, швед, которого высекли. Данвуди, сын мельника, Моффитт, американец, Раббетт, бывший вор, и старый марсовой Буллер, тот самый, который узнал бриг с самого начала. Его повысили до младшего офицера, и он покачал головой от изумления, услышав эту новость.

Были и другие, столь же важные части большого двухпалубного судна, как его носовая фигура или капитан.

Он наблюдал, как Фроуда везли на катер в кресле боцмана, его забинтованная и наложенная шина нога торчала, словно бивень, и ненавидел все это, унизительную необходимость покидать свое судно таким образом.

Куинн уже переправился. Трудно будет встать между этими двумя, подумал Болито. Болито уже видел, как Фроуд с горечью смотрит на Куинна. Вероятно, он сомневается в справедливости происходящего. «Почему Куинна, которого отвергли во флоте, должны щадить, если он калека?»

Большинство прощаний уже было сказано. Вчера вечером и всё утро. Крепкие рукопожатия от канонира и боцмана, улыбки других, которых он видел, превращая мальчиков в мужчин. Как и он сам.

Д'Эстер отправил часть своего запаса вина на бриг, а сержант Ширс подарил ему маленькую пушку, которую он сделал из разрозненных осколков серебра.

Кэрнс застал его за просмотром списка дел, которые ему предстояло сделать, и сказал: «Мудрец говорит, что нас ждёт беда, Дик. Тебе лучше идти». Он протянул руку. «Я попрощаюсь здесь». Он оглядел пустую кают-компанию, где они так много делили. «Без тебя она покажется ещё более пустой».

«Я тебя не забуду», — Болито крепко сжал его руку. «Никогда!»

Они подошли к трапу, и Кэрнс вдруг сказал: «Вот ещё кое-что. Капитан Пирс считает, что вам следует взять с собой на вахту ещё одного офицера. Мы не можем выделить помощника капитана, а лейтенанты – такая же редкость, как и милость, пока не прибудет замена. Так что придётся взять мичмана».

Болито задумался.

Кэрнс добавил: «Уэстон теперь будет исполнять обязанности лейтенанта, а Ланну и Берслему лучше остаться здесь, чтобы они завершили обучение. Остаются Форбс и Коузенс, которые достаточно молоды, чтобы начать всё заново где угодно».

Болито улыбнулся: «Я им всё расскажу».

Под наблюдением лейтенантов и морских офицеров капитан Эразмус Банс подозвал двух тринадцатилетних гардемаринов.

«Нужен доброволец, молодые джентльмены». Банс презрительно посмотрел на них. «Хотя не знаю, какая от вас польза мистеру Болито».

Они оба шагнули вперед, на круглом лице Коузенса было написано такое мольба, что Банс спросил: «Твои вещи собраны?»

Коузенс возбужденно кивнул, а Форбс, казалось, вот-вот заплачет, покачав головой.

Банс сказал: «Мистер Коузенс, идите, и повеселее. Должно быть, Господь благословит вас, избавив корабль от вашего ликования и жаворонков!» Он посмотрел на Болито и прикрыл одно веко, словно орудийную амбразуру. «Доволен?»

«Да».

Болито пожал им руки, пытаясь сдержать эмоции. Д’Эстер был последним. «Удачи, Дик. Мы ещё встретимся. Мне будет тебя не хватать».

Болито посмотрел на Белые Холмы, видя, как гребни волн катятся по его корпусу, заставляя его качаться все сильнее и сильнее.

Его приказ был в кармане, в плотно запечатанном конверте. Он ждал, когда сможет отправиться в путь, но корабль не отпускал его. Он направился к входному порту, видя, как гич поднимается и…

падать рядом. В ударе, сказал Банс. Возможно, это было к лучшему. Чтобы ускорить разрыв и занять его для сожалений.

Кэрнс тихо сказал: «Вот капитан».

Пирс прогуливался по квартердеку, полы его сюртука развевались, словно паруса, а одной рукой он придерживал свою расшитую золотом шляпу.

«Приготовьтесь к отплытию, мистер Кэрнс. Я не потеряю этот ветер».

Казалось, он впервые увидел Болито. «Вы всё ещё здесь, сэр?» — Его брови поползли вверх. — «Ей-богу…» На этот раз он не договорил. Вместо этого он подошёл и протянул свою большую руку.

«А теперь иди. Передай привет твоему отцу, когда в следующий раз увидишь Хисса». Он повернулся и двинулся к корме, к компасу.

Болито коснулся шляпой квартердека и, прижимая вешалку к бедру, поспешил в лодку.

Весла погрузились в воду, и «Троян» тут же отплыл, люди на трапах повернулись, чтобы продолжить работу, в то время как другие побежали по вышкам, чтобы снова отпустить марсели.

Казенс смотрел на корабль, его глаза слезились от ветра. Казалось, он плакал. Болито не знал, что это был самый счастливый день в короткой жизни гардемарина.

Болито поднял руку и увидел, что Кэрнс делает то же самое. Пирса не было видно. Как и троянец, он отпустил.

Болито повернулся спиной и стал смотреть на Белые Холмы. Его

Так короткое время. Но его.

Как и предсказывал Банс, ветер быстро усилился до штормового, и вместе с ним море изменило свой облик: из скользящих белых лошадей оно превратилось в длинные, бурные впадины с неровными желтыми гребнями.

Призовая команда с мрачной серьезностью взялась за работу, направляя судно носом на юг, в то время как ветер дул в другую сторону и сильно толкал их, напрягая реи до тех пор, пока они не сдвинулись ни на дюйм.

Болито снял шляпу и пальто и встал возле незащищенного штурвала. В ушах у него звенело от рева ветра и моря, а все его тело было покрыто брызгами.

«К счастью, у «Белых холмов» был запасной грот-марсель», – подумал он. Тот, что был разорван первым выстрелом «Трояна», сохранили для починки, но больше он ни на что не годился.

Под зарифленными марселями и кливером «Белые холмы» шли крутым курсом на юг, удаляясь от островов и опасности.

Куинн, с каменным лицом и почти не говоря, работал с матросами на палубе, и Болито гадал, что бы он делал без него. У Коузенса было столько же решимости и преданности, сколько у десятерых, но опыта управления такелажем и парусами в сильный шторм у него не было.

Стокдейл поднялся на корму и присоединился к двум матросам у штурвала. Как и Болито, он промок до нитки, его одежда была испачкана смолой и солью. Он ухмыльнулся сквозь струи морской пены и кивнул Болито.

«Настоящая маленькая леди, не правда ли?»

Большую часть дня они шли по ветру, но к закату силы иссякли, и лишь позже избитые и запыхавшиеся моряки сумели подняться наверх и поставить главный парус и фок-курс. Дополнительная площадь парусов ещё сильнее накренила корпус, но удержала его устойчивее и надёжнее на курсе.

Болито крикнул Куинну: «Принимай управление! Я спускаюсь!»

После шума и суматохи на палубе, когда он спустился по трапу, показалось, что наступила почти тишина.

Какой же маленькой она казалась после огромного «Трояна». Он ощупью пробрался на корму в каюту, миниатюрную копию каюты Пирса. Она едва вмещала стол Пирса, подумал он. Но выглядела она привлекательно и слишком новой, чтобы показывать следы предыдущего владельца.

Он пошатнулся, когда море бурлило и грохотало у кормы, и наконец сумел добраться до кормовых иллюминаторов. В каюте не было места, где он мог бы выпрямиться, кроме задраенного светового люка. Он хорошо представлял себе, каково это – быть в кают-компании. Будучи мичманом, он когда-то служил на бриге, очень похожем на этот. Быстрый, резвый и никогда не стоящий на месте.

Он задавался вопросом, что случилось с другим судном Трейси, захваченным бригом, который он переименовал в «Месть». Бриг всё ещё атаковал британские конвои и выслеживал богатые грузы ради призовых денег.

Дверь каюты с грохотом распахнулась, и в комнату ввалился Моффитт с кувшином рома в руках.

Он сказал: «Мистер Фроуд подумал, что вам, возможно, захочется каплю, сэр».

Болито не любил ром, но ему нужно было что-то выпить. Он проглотил его залпом, чуть не подавившись.

«Мистер Фроуд, с ним всё в порядке?» Он должен был вскоре навестить его, но сейчас он был нужен, и ему пришлось вернуться на палубу.

Моффитт взял пустой кубок и с восхищением ухмыльнулся. «Да, сэр. Я уложил его на койку в его каюте. Он будет в полной безопасности».

«Хорошо. Приведи мне Буллера».

Болито откинулся назад, чувствуя, как корма под ним поднимается и опускается, а море трясет руль, словно кусок плавника.

Буллер вошел в каюту, опустив голову, чтобы укрыться от лучей.

«Зур?»

«Отвечай за провизию. Найди того, кто умеет готовить. Если ветер ещё немного стихнет, мы снова разожжём огонь на камбузе и подкрепимся чем-нибудь горячим».

Буллер оскалил свои крепкие зубы. «Сейчас же, цур». И он тоже исчез.

Болито вздохнул, запах рома вокруг него был словно наркотик. Цепочка команд. И он должен начать. Рядом не было никого, кто мог бы подстегнуть или поддержать его усилия.

Голова его запрокинулась, и он резко поднял её с внезапным отвращением. Как у Джорджа Пробина. Хорошее начало. Он вскочил и ахнул, ударившись головой о балку. Но это отрезвило его ещё быстрее.

Он двинулся вперед, покачиваясь и чувствуя равновесие с каждым ликующим рывком бушприта брига.

Крошечные каюты по обе стороны небольшого квадратного помещения. Кают-компания. Склады, гирлянды из дробовиков, покачивающиеся ряды гамаков, похожих на капсулы. Корабль пах новизной, вплоть до столов в кают-компании и моток толстого троса в носовой части.

Он нашёл раненую Трейси на койке, качающейся в крошечной, ещё недостроенной каюте. В углу сидел матрос с покрасневшими глазами, держа пистолет между ног.

Полито всмотрелся в фигуру на койке. Лет тридцати, крепкий мужчина с суровым лицом, который, несмотря на тяжёлую рану и потерю крови, выглядел ещё вполне живым. Но с оторванной рукой у плеча он не представлял особой проблемы.

Он взглянул на часового и сказал: «Все равно следите за ним».

Остальные раненые чувствовали себя достаточно спокойно, были перевязаны и защищены от сильных ударов запасными гамаками, одеялами и одеждой из запасов брига.

Айри остановился у бешено качающегося фонаря, чувствуя их боль, их непонимание. И снова ему стало стыдно за мысли о собственной награде. Они же знали лишь, что их увозят с корабля, который, к счастью или к несчастью, был их домом. И куда? На какое-нибудь судно, идущее домой, и что потом? Высадят на берег, просто очередную кучку искалеченных моряков. Герои для одних, посмешище для других.

«Скоро будет горячая еда, ребята».

Несколько голов повернулись к нему. В одном из них он узнал Галлимора, моряка, работавшего маляром на «Троянце». Он был тяжело ранен картечью во время атаки на ял. Он потерял большую часть правой руки и получил осколки в лицо.

Ему удалось прошептать: «Куда мы идем, сэр?»

Болито опустился на колени рядом с ним на палубу. Мужчина умирал. Он не знал, как и почему. Другие рядом были ранены сильнее, но переносили боль с непоколебимой, даже угрюмой покорностью. Они выживут.

Он сказал: «В Инглиш-Харбор. Там хирурги вам помогут. Вот увидите».

Мужчина протянул руку, ища руки Болито. «Я не хочу умирать, сэр. У меня жена и дети в Плимуте». Он попытался покачать головой. «Я не должен умирать, сэр».

У Болито перехватило горло. Плимут. С тем же успехом это могла быть и Россия.

«Покойся с миром, Галлимор», — Лир осторожно убрал руку. «Ты с друзьями».

Он снова пошел на корму к трапу, согнувшись почти вдвое в пространстве между палубами.

Ветер и брызги были почти желанными. Он обнаружил Коузенса и Стокдейла у штурвала, а Куинн с двумя матросами шарил по баку.

Стокдейл хрипло сказал: «Всё в порядке, сэр. Мистер Куинн смотрит на защитные щиты». Он взглянул на тёмное небо. «Ветер ещё немного стих. И стихает».

Луки поднялись к небу, а затем с содроганием опустились вниз. Этого хватило бы, чтобы сбросить человека с реи, если бы он там был.

Стокдейл пробормотал: «Должно быть, ребятам внизу приходится плохо, сэр».

Болито кивнул. «Галлимор, я думаю, умирает».

«Я знаю, сэр».

Стокдейл ослабил спицы и стал следить за дрожащим грот-марселем, парусина которого раздулась, словно пытаясь оторваться от реи.

Болито взглянул на него. Конечно, Стокдейл должен был это знать. Он прожил в страданиях большую часть своей жизни. Смерть показалась бы ему знакомой, узнаваемой.

Куинн шел по бледной палубе на корму, пошатываясь при каждом резком нырке через желоба.

Он крикнул: «Якорь левого борта работал свободно, но мы снова его закрепили!»

Болито ответил: «Спускайся вниз. Отмерь мне два часа, и мы обсудим это позже».

Куинн покачал головой. «Я не хочу быть один. Я должен что-то сделать».

Болито подумал о человеке из Плимута: «Отправляйся к раненым, Джеймс. Возьми немного рома или чего-нибудь ещё, что найдёшь в каюте, и раздай этим бедолагам».

Рассказывать ему о Галлиморе не имело смысла. Пусть умирающий присоединится к своим товарищам в последнем побеге. Бальзам моряка от всего.

Матрос в сопровождении Буллера спустился по трапу, и Болито увидел, что это смуглый итальянец по имени Борга. Похоже, Луллер уже выбрал кока, и Болито надеялся, что это мудрое решение. Горячая еда в животе матроса после того, как он боролся с парусами и пытался удержаться на борту, – это одно, но какая-нибудь иностранная смесь могла спровоцировать драку. Он взглянул на Стокдейла и улыбнулся про себя: если так, то скоро с этим разберутся.

Еще через час появились звезды, а быстрые облака рассеялись, словно убегающие бродяги.

Болито почувствовал, что палуба становится более устойчивой, и задался вопросом, каким будет завтрашний день, как его предсказал Банс.

Как и было обещано, горячую еду приготовили и выдали сначала раненым, а затем морякам, сменявшим вахту небольшими группами.

Болито съел свой ужин с удовольствием, хотя и не знал, что именно он ест. Варёное мясо, овсянка, молотое печенье, да ещё и с ромом. Это было похоже на всё, что он когда-либо пробовал, но в тот момент украсило бы стол любого адмирала.

Он сказал Коузенсу: «Ты сожалеешь о своем стремлении присоединиться к Белым Холмам?»

Коузенс покачал головой, его желудок заскрипел от первой трапезы Борги.

«Подождите, пока я вернусь домой, сэр. Они никогда не поверят».

Болито представил себе Куинна, сидящего внизу с ранеными, и подумал о Пирсе, пишущем письмо отцу. Он попытался.

Он также подумал о донесениях капитана Пирса, которые вез адмиралу на Антигуа. Вероятно, безопаснее было не знать, что Пирс о нём говорил, хотя это, безусловно, повлияло бы на его ближайшее будущее. Но он всё ещё не понимал Пирса до конца, лишь то, что под его командованием он узнал больше, чем предполагал поначалу.

Болито посмотрел на небо. «Думаю, мы уже видели худшее. Лучше вызовите мистера Куинна на палубу».

Казенс посмотрел на него и выпалил: «Я могу выдержать вахту, сэр».

Стокдейл лениво усмехнулся. «Да, сэр, это он может. Я тоже буду на палубе». Он спрятал ухмылку от мичмана. «Хотя, думаю, я не понадоблюсь».

«Очень хорошо», — улыбнулся Болито. «Позвони мне, если возникнут какие-либо сомнения».

Он спустился по трапу, радуясь, что дал Коузенсу возможность взглянуть в лицо ответственности, и удивляясь также тому, что тот смог довериться ему без колебаний.

Пробираясь в свою маленькую каюту, он услышал громкий храп Фроуда и звон кубка, катающегося взад-вперед по палубе.

Завтра предстояло много напряжённой работы. Сначала нужно было попытаться оценить своё местоположение и направление дрейфа, а затем проложить новый курс, который, если повезёт, приведёт их к Подветренным островам и Антигуа.

На карте это казалось не таким уж и далеким, но на протяжении большей части перехода преобладающие ветры будут дуть им в встречном направлении, и на то, чтобы наверстать потери, вызванные отходом на юг, может уйти несколько дней.

А когда окажешься на Антигуа, что тогда? Будет ли французский лейтенант там же, прогуливаясь в одиночестве под солнцем, обещав себе честь не пытаться сбежать?

Он лёг на скамейку под кормовыми окнами, готовый выбежать на палубу при первом же необычном звуке. Но Болито заснул в считанные секунды.

Это был полдень, прошло два дня с тех пор, как я покинул «Троян», но это была целая жизнь, полная новых впечатлений и проблем.

Погода теперь была менее суровой, и «Уайт-Хиллз» накренился на левый галс, даже её большой шверт был установлен и наполнен ветром. Судно казалось чистым и сухим после шторма, и импровизированная схема, которую Болито отработал с Куинном и Фроудом, работала хорошо.

Фроуд находился на палубе, сидя на крышке люка, его нога была вытянута вперед, как постоянное напоминание.

Коузенс стоял у штурвала, а Болито и Куинн проверяли свои секстанты и сравнивали расчеты.

Он видел, как матрос Данвуди подошёл к подветренному фальшборту и выплеснул за борт ведро с помоями. Он только что вышел из бака, так что, вероятно, был с Галлимором. Он ещё не умер, но его переместили на ярус, единственное место, где вонь от огромного склизкого каната могла сравниться с его собственной. Его рана превратилась в гангрену, и, казалось, никто не мог вынести этих страданий.

Куинн устало сказал: «Думаю, мы оба правы, сэр. При нынешнем ветре мы должны пристать к берегу послезавтра».

Болито передал свой инструмент Коузенсу. Итак, снова «сэр». Последнее звено разорвано.

Он сказал: «Согласен. Завтра мы можем увидеть остров Невис, а после этого путь до Антигуа будет непростым».

Он ощутил острое чувство потери. Мысль о потере Белых Холмов казалась невыносимой. Конечно, это было нелепо. Всего несколько дней, но сколько уверенности она ему дала или в нём вселила.

Болито взглянул на залитую солнцем палубу. Даже она уже не казалась такой узкой и тесной после просторной орудийной палубы «Трояна».

Некоторые из раненых отдыхали в тени, тихо беседовали или с профессиональным интересом наблюдали за работой других.

Болито тихо спросил: «Что ты будешь делать, Джеймс?»

Куинн отвел взгляд. «Как будет угодно моему отцу, полагаю. Кажется, я умею подчиняться приказам». Он внезапно повернулся к Болито. «Однажды. Если хочешь, я… то есть, если тебе некуда идти, ты захочешь меня увидеть?»

Болито кивнул, желая избавиться от отчаяния. Оно убивало его с не меньшей жалостью, чем раны Галлимора.

«С радостью, Джеймс», — улыбнулся он. «Хотя я не сомневаюсь, что твой отец будет плохого мнения о каком-то лейтенанте в своём доме. Полагаю, к тому времени, как я доберусь до Лондона, ты станешь богатым торговцем».

Куинн с тревогой посмотрел на него. Что-то в тоне Болито, казалось, успокоило его, и он сказал: «Благодарю вас за это. И ещё раз большое спасибо».

«На палубу! Паруса на наветренную сторону!»

Болито смотрел на наблюдателя. Он пытался представить себе Белые Холмы, словно крест на карте. Вокруг было столько островов: французских, британских, голландских. Этот парус мог принадлежать любому судну.

С тех пор, как моевки покинули Антигуа, могло произойти всё что угодно: мир с американскими повстанцами, война с Францией.

Он вздрогнул и понял, что все смотрят на него.

Он сказал: «Поднимитесь, мистер Куинн. Возьмите стакан и расскажите мне, что вы видите».

Фроуд застонал, когда Куинн поспешил мимо. «Чёрт возьми, эта нога! Мне бы на них взобраться, нет, нет…» К тому времени, как он придумал подходящее оскорбление, Куинн уже торопился взбираться по вантам.

Болито быстро расхаживала взад-вперёд, стараясь сохранять спокойствие и невозмутимость. Скорее всего, она была испанкой, направляющейся на юг к Майну и всем его сокровищам. Если так, то скоро уйдёт. Она могла принять Белых Холмов за пирата. В этих водах можно было выбирать из дюжины врагов.

Палуба, сэр! Это же бриг!

Один из раненых издал тихий радостный возглас: «Она будет одной из наших, ребята!»

Но Фроуд болезненно прохрипел: «Ты знаешь, о чем я думаю, не так ли?»

Болито посмотрел на него, и его мозг внезапно стал ледяным.

Конечно, это имело смысл. Жестокий смысл. И они зашли так далеко. На этот раз, как он верил, им сопутствовал успех.

Шанс еще был.

Он ровным голосом крикнул: «Продолжай следить за ней!» — тихо добавил он, обращаясь к Коузенсу: «Я думаю, скоро смогу рассмотреть её поближе». Он видел, как понимание затуманило глаза Коузенса. «Готов к бою, пожалуйста. Тогда заряжайте, но не выпускайте оружие».

Он взглянул вдоль палубы, на скромные укрепления брига. Достаточно орудий, чтобы обстрелять беззащитный ял, но если приближающееся судно – прежнее под командованием капитана Трейси, они будут практически бесполезны.

17. Никто не такой доблестный

Болито подождал, пока палуба снова стабилизируется, а затем направил подзорную трубу на левый борт. Он видел, как марсели и брамсели другого брига чётко выделялись на фоне голубого неба, но остальная часть судна терялась вдали и дымке.

Если судно было «Месть», его капитан узнал бы Белые Холмы, как только судно оказалось бы на разумном расстоянии. Возможно, он уже это сделал. Изменить курс, полностью сбросить скорость и плыть по ветру – всё стало бы понятно быстрее, чем любой вызов.

Болито взглянул на шкентель на мачте. Ветер отступил ещё на один-два румб. Возникал соблазн развернуться и уйти, но если ветер снова пойдёт против них, и им придётся неоднократно менять галс, другой бриг вскоре их догонит. Болито понимал, что с небольшой призовой командой, управляющей судном, это будет слишком много для любого человека.

Он сказал: «Пусть она упадет с очка, Стокдейл».

Он услышал, как с грот-мачты крикнул Куинн: «Теперь я вижу её лучше! Это же старый «Мишиф»! Я почти уверен!»

Фроуд выругался: «Чёрт возьми! Надо показать ей чистую пару каблуков!»

Стокдейл сказал: «На северо-восток через восток, сэр».

Болито сложил руки рупором: «На подтяжки! А ты, Буллер, поставь ещё людей на подтяжки!»

Он внимательно наблюдал, как реи слегка сдвинулись, чтобы каждый парус наполнился до предела. Но недостаточно, чтобы выдать попытку побега.

Коузенс прибежал на корму, его руки были грязными, рубашка была порвана в нескольких местах.

«К бою готов, сэр. Все орудия заряжены».

Болито натянуто улыбнулся. Под всеми орудиями Казенс подразумевал «Уайт», восемь шестифунтовых пушек Хиллса. Она была рассчитана на четырнадцать и несколько вертлюгов, но затопление яла поставило крест на этом. Восемь орудий, и только по четыре на каждом траверзе. Попытка переместить всю батарею на один борт наверняка будет замечена другим бригом. Бриг рос с удивительной скоростью, и Болито видел, как солнце отражается от металла или, возможно, от стекол нескольких телескопов.

Она приближалась к Белым Холмам по сходящемуся галсу, бушприт к бушприту.

Первоначальный экипаж «Белых Холмов» был новым и неопытным, но капитан «Мести» наверняка знал Трейси в лицо. Им нужно было постараться держаться подальше. Продолжать блефовать до наступления темноты.

«Приземляйтесь с подветренной стороны, сэр!» Впередсмотрящий тоже был начеку, пока Куинн наблюдал за другим бригом.

Болито посмотрел на Фроуда, видя его отчаяние. Скорее всего, это был один или несколько крошечных островов, которые отмечали их путь мимо Невиса, а затем в пятидесяти милях к Антигуа. От этого всё казалось ещё хуже. Так близко и так далеко.

«Бриг изменил курс, сэр!» И тут же раздался крик: «Он поднял флаг!»

Болито мрачно кивнул. «Поднимите тот же самый, мистер Коузенс». Он наблюдал, как красно-белый полосатый флаг взлетел на гафель и развевался на ветру.

Фроуд напрягался, пытаясь удержать крышку люка. «Бесполезно, глаза ему вышибить! Он закрывается и старается удержаться на плаву!»

«Он захочет поговорить с нами. Узнать, доставили ли мы пушки и порох. Этот бриг, вероятно, должен был когда-нибудь присоединиться к нему», — Болито размышлял вслух и увидел, как Фроуд согласно кивнул.

Стокдейл потянул Коузенса за рукав: «Приготовьте настоящий флаг, мистер Коузенс. Я не могу видеть, как наш лейтенант сражается под чужим флагом. Не сегодня».

Фроуд в отчаянии воскликнул: «Как мы можем сражаться, дурак! Эти каперы всегда вооружены до зубов! Им нужно как можно быстрее сокрушить врага, чтобы тот сдался, и прежде чем можно будет послать подмогу, чтобы прогнать их!» — простонал он. «Сражаться? Ты, должно быть, с ума сошел!»

Болито принял решение. «Мы начнём убавлять паруса, как будто собираемся поговорить с ним. Если сможем подобраться достаточно близко, не вызывая подозрений, мы разгребём его корму, перебьём как можно больше кормовых сторожей, а затем убежим».

Стокдейл кивнул. «Позже мы могли бы переместить два орудия на корму, сэр. Кормовой погон лучше, чем ничего».

Болито заставил себя замереть, чтобы дать разуму время поработать. У него не было другого выбора, да и этот был не таким уж и особенным. Оставалось либо внезапно проявить дерзость, либо сдаться.

`Возьмите в сеть'л.,

Болито наблюдал, как несколько запасных матросов карабкаются по выкружкам. Другой капитан, увидев поредевшую команду, мог подумать, что они участвовали в бою. Пробоина в фальшборте, проделанная восемнадцатифунтовкой «Трояна», должна была быть для нас достаточно очевидна.

Он направил подзорную трубу на другое судно, игнорируя крики и проклятия, доносившиеся с его людей, сражавшихся с мятежным парусом. Фроуд был прав. Корабль был хорошо вооружен, и на палубе тоже было много людей.

Он задумался, что случилось с её первым капитаном, когда её захватили у него. Четырнадцать пушек и решительная команда сделают её грозным противником. Болито наблюдал, как корабль наклоняется к нему, открывая главную палубу и ряд орудий по другую сторону. Ни на одном из них не было людей, но с этой стороны он заметил несколько голов, выглядывающих из запечатанных орудийных портов, и предположил, что они, вероятно, заряжены и готовы к бою.

Моффитт пересёк палубу и мрачно сказал: «Я вам ещё понадоблюсь, сэр? Я знаю, как разговаривать с этими ублюдками!»

«Будьте готовы».

Он изучал установку каждого паруса, живую пену вокруг кормы капера, пока судно продвигалось все дальше, его реи двигались так, словно управлялись одной рукой.

Полмили. Уже недолго.

Он перевел взгляд внутрь, наблюдая за быстрыми, тревожными движениями своей небольшой роты, — даже раненые вытягивали головы и пытались что-то разглядеть поверх наветренного фальшборта.

«Спускайтесь, мистер Куинн!» — Болито посмотрел на Стокдейла и Батлера. — «Проследите, чтобы наши люди спрятали оружие. По моей команде эти четверо солдат выбегают так быстро, как вам удобно, и действуют по вашему желанию. Если нам удастся засечь её офицеров, мы сможем воспользоваться неожиданностью и дать отпор».

К нему подбежал Куинн, часто дыша и не сводя глаз с врага.

«Как думаешь, они нас раскусили?

«Нет». Болито скрестил руки на груди, надеясь, что на фоне сверкающих волн и брызг он будет выглядеть более расслабленным, чем чувствовал. «Они бы уже налетели на нас. У них всё преимущество».

Если ветер решит перемениться именно в этот момент… Он отбросил все мысли и сосредоточился на парусах и мачтовом шкентеле. Ветер, свежий и ровный, дул с северо-запада. «Белые холмы» крепко держали реи, кренясь на левый галс, ветер дул по корме. Если бы им удалось оттянуть подозрения другого капитана и задержать его до темноты, они вполне могли бы потерять его среди островов, когда вернётся день.

И даже тогда, если капитан капера был так полон решимости одержать ещё одну победу и вышел на новый контакт, они могли бы ускользнуть от него дальше на север, или в узком проливе между Невисом и Сент-Кристоферсом. В этих коварных водах, у какого-нибудь смертоносного места вроде Скотч-Боннета, они могли бы даже спровоцировать своего преследователя на мель.

Единственным союзником в этот непростой момент был ветер. Оба брига несли большую часть парусов, так что любой из них мог при необходимости сделать поворот оверштаг или маневренно развернуться.

Стокдейл заметил: «Она, должно быть, идёт почти на юго-восток, сэр. Ветер прямо по корме».

Болито кивнул, зная, что Стокдейл хочет помочь, хотя бы сделав профессиональный комментарий.

Расстояние сократилось до всего лишь четверти мили, и можно было разглядеть фигуры наблюдателей на корме и баке другого судна.

«Когда она попытается связаться с нами, Моффитт, скажите её капитану, что Трейси заболела и тяжело ранена после стычки с англичанами». Он увидел, как мужчина сжал губы. «Это не ложь, так что будьте проще, а?»

Моффит холодно сказал: «Я прослежу, чтобы он не оправился, если эти мерзавцы возьмут нас на абордаж, сэр!»

Вдоль наветренного борта матросы ползали на четвереньках, словно странные поклонники, вокруг четырёх небольших пушек. Ядра и картечь из каждой пушки. Даже такой внушительный двухпалубник, как «Троян», не почувствовал бы этого. Но один хороший выстрел по вражескому квартердеку мог бы сделать дело. Время, время, время. Это было как удар молота по наковальне.

По борту «Мщения» шевельнулись две маленькие тени, и Болито услышал тревожный ропот раненых моряков. «Мщение» подняло два люка на передних кабинах, и, наблюдая, он увидел, как солнечный свет коснулся пары чёрных стволов, когда судно выставило орудия.

Фроуд обеспокоенно пробормотал: «Он знает, ублюдок!»

Болито покачал головой. «Не думаю. Он бы дал бортовой залп, если бы был уверен в противнике, и, возможно, повернул бы к нам в корму». И снова он словно делился своими мыслями с окружающими. «Он, должно быть, всё это время наблюдал за нами, как и мы за ним. Отсутствие Трейси на палубе наверняка было замечено. Если капитаном «Мести» назначен недавно, он будет опасаться рисковать, но не захочет показывать страх или неуверенность своим людям. Следовать за таким человеком, как Трейси, должно быть, непростая задача».

Он видел, как некоторые из его моряков переглядывались, ища поддержки, обретая новую уверенность. Но он понимал, что это лишь догадки, основанные на чистой надежде.

Капитан «Мщения», возможно, был даже опытнее Трейси. И прямо сейчас он использовал неизменный курс «Белых холмов» для ужасной бомбардировки, его орудия уже были готовы к стрельбе.

Моффитт взял рупор и небрежно забрался под ванты. Было ещё слишком рано, но это могло усыпить бдительность противника.

В противном случае драка перекинулась бы на всю палубу в течение пятнадцати минут.

Болито ровным голосом сказал: «Эти ребята, несите вниз мистера Фроуда и других раненых. Если нам придётся покинуть судно, шлюпка будет использована только для них».

Фроуд повернулся на крышке люка, словно разъяренный терьер.

«Чёрт побери, я не умру как больная!» Он поморщился, когда боль пронзила его, и продолжил более сдержанным тоном: «Я не хотел проявить неуважение, сэр, но постарайтесь посмотреть на это моими глазами».

«А в каком направлении?»

Фроуд покачивался, словно куст на ветру, когда корпус поднимался и рассекал бурные воды.

«Если ваш план сработает, сэр, а я молю Бога, чтобы это произошло, то это будет такая погоня, которую можно будет выиграть только благодаря удаче и превосходному мастерству мореплавателя».

Болито улыбнулся: «Возможно».

«Но, как я подозреваю, нам, возможно, придётся сражаться, ради Бога, позвольте мне сыграть свою роль. Я прослужил во флоте всю свою жизнь. Закончить свою жизнь, съежившись внизу, когда над головой летит металл, – значит сделать свою жизнь такой же никчёмной, как жизнь любой висельницы».

«Очень хорошо, — Болито посмотрел на Коузенса. — Помоги лейтенанту на корме и проследи, чтобы у него было достаточно пороха и дроби для перезарядки пистолетов и мушкетов, чтобы создать впечатление силы и численного превосходства».

Фроуд воскликнул: «Всё, сэр. Больше мне ничего не нужно. Эти дьяволы превосходят нас численностью в четыре раза, а может, и больше. Мы сможем забрать несколько, если сможем вести беглый огонь».

«Невероятно», – подумал Болито. Перспектива внезапной смерти стала вдруг суровой и неизбежной после слов Фроуда, и всё же прежнее опасение, казалось, исчезло. Ожидание было самым худшим, простая задача борьбы и смерти была всем понятна. Словно снова услышал Спарк. Займите их чем-нибудь полезным. Не время стонать и слабеть.

Он обернулся, наблюдая, как кливер и стаксель «Мести» дрожали и хлопали, словно скошенные крылья, и понял, что она немного снижается, чтобы подойти ещё ближе к Белым Холмам. Вблизи она выглядела внушительно и хорошо вооружённой.

Её корпус был потрёпан непогодой, а паруса местами были в пятнах и заплатках. Должно быть, ей пришлось много работать и сражаться с предыдущими владельцами, мрачно подумал Болито.

«Дадим ей ещё несколько минут, Стокдейл, а потом ты сможешь развернуть её и взять курс на восток. Это будет очевидным решением, если мы хотим подойти достаточно близко, чтобы поговорить».

Он вздрогнул, когда гандшпайп прогрохотал по палубе и по другому судну. Моффитт увидел то, на что даже не смел надеяться. Возможно, именно крики Галлимора, в сочетании с показной уверенностью Моффита и тем фактом, что «Белые Холмы» – нужный корабль, оказавшийся почти в нужном месте, убедили капитана «Мести», что всё в порядке.

Но оставался ещё вопрос о новых приказах Трейси. Возможно, это были подробности следующего рандеву или новости о конвое с припасами, оставленном под угрозой нападения.

Через несколько мгновений капитану «Мщения» придётся осознать, что теперь он занимает руководящую должность. Именно ему предстояло решить, что делать дальше.

Болито тихо сказал: «Он предложит нам обоим лечь в дрейф, чтобы он мог подойти к нам, поговорить с Трейси и узнать, как у него дела».

Куинн уставился на него, его лицо было словно маска. «Тогда мы пойдём, сэр?»

«Ага». Болито украдкой взглянул на вымпел на мачте. «Как только он решит убавить паруса и идти против ветра, мы воспользуемся шансом». Он крикнул ближайшему орудийному расчёту: «Приготовьтесь, ребята!» Он увидел, как нетерпеливый матрос поднимается с колен и тянется к фитилю. «Завязывайте! Ждите приказа!»

Капитан «Мстителя» крикнул: «Мы ложимся в дрейф. Я буду у вас, как только...»

Дальше он не продвинулся. Капитан Джонас Трейси, словно жуткое существо, выходящее из могилы, протиснулся через носовой люк, его глаза вылезли из орбит от боли и ярости.

При нем был пистолет, из которого он выстрелил в матроса, подбежавшего, чтобы остановить его. Пуля попала мужчине в лоб и отбросила его на спину, обливая кровью.

И все это время он орал, и его голос звучал громче, чем голос большинства окружавших его мужчин.

«Выкинь этого ублюдка! Это трюк, чертов дурак!»

С другого брига донеслись крики и неразбериха.

приказы, и затем, как растерянные свиньи, пушки начали бежать

наружу через порты по ее борту.

Другой матрос бросился к шатающейся фигуре у люка, но был сражён пистолетом, лишившим его чувств. Последнего усилия оказалось более чем достаточно. Кровь хлестала сквозь комок бинтов под мышкой, а его щетинистое лицо, казалось, бледнело, пока он пытался доползти до ближайшего орудия, словно жизнь уходила из него.

Болито видел всё это словно в диком сне: события и последовательности переплетались, но при этом были совершенно разными. Внезапные крики Галлимора выманили охранника Трейси с поста. И кто мог его в этом винить? Страшной раны Трейси было бы достаточно, чтобы убить практически любого.

А голос капитана «Мести», окликнувшего Моффита, каким-то образом вывел Трейси из бессознательного состояния и заставил его поступить резко и агрессивно.

Что бы ни послужило причиной, Болито знал, что у него нет никаких шансов завершить свой хлипкий план.

Он крикнул: «Бегите!»

Он наблюдал, как его люди бросались на снасти, как четыре орудия с визгом стреляли в открытые порты с отчаянием, сравнимым только с отчаянием.

'Огонь!'

Когда орудия дали хриплый залп, Болито крикнул: «Стокдейл! Опусти штурвал!»

Пока Стокдейл и рулевой вращали спицы, Болито вытащил свой анкер, зная, что ничто, ничто на земле не сможет изменить этот момент.

Он услышал испуганные крики своих людей и мушкетные выстрелы с «Мести», когда «Белые Холмы», словно дикое животное, отреагировали на поворот руля и взмыли навстречу ветру, паруса дрожали и бились в конвульсиях, в то время как другое судно, казалось, шло прямо поперек его бушприта.

Болито не знал, кто это был – он или они. Он бежал вперёд, скользя по крови, проносясь мимо умирающей Трейси к месту удара.

Словно огромный бивень, гик-стрела пробил такелаж и штаги «Мести», от удара корпус и палуба сотряслись с силой, присущей судну, севшему на мель.

Но ветер и напор Белых Холмов продолжали гнать их все быстрее и быстрее, пока с оглушительным грохотом, за которым последовал звук ломающихся пополам рангоутов, два брига не сошлись в жестоком объятии.

В ушах Болито звенело от звуков падающего такелажа и трепещущих парусов, от звуков стеньги «Мести» вместе с брам-стеньгой и горой неуправляемых парусов, падающих сквозь дрейфующий пороховой дым, чтобы усилить разрушение.

Но он был в ярости, в дикой ярости, и не мог сдержаться, размахивая своим вешалкой и крича: «Вперед, ребята! На них!»

Он видел, как ошеломлённые лица сменились безумным возбуждением, когда они ответили. Небольшой волной они ринулись к носу корабля, а с кормы Болито слышал, как Фроуд и его отряд калек стреляют через струи воды из всего оружия, что попадалось им под руку.

И вот палуба противника прямо у него под ногами. Выпученные глаза, дикие крики, а другие барахтаются и лягаются под оборванными снастями и расколотыми деревянными балками.

Вылетевший штык отправил матроса с криком в дым, но Болито упал, чувствуя, как его ноги обретают равновесие на другой палубе, в то время как по обе стороны от него абордажная группа ринулась в атаку. Человек с примкнутым штыком мушкетом резко развернулся, чтобы встретить его, но Стокдейл схватил его и ударил по зубам абордажной сабли. Когда тот упал, Стокдейл ударил его по шее и добил.

Первое шокирующее удивление при виде «Белых холмов», развернувшихся к ним и намеренно натолкнувшихся на них, вскоре сменилось яростью и решимостью сокрушить нападавших. Болито понимал это, но на расстоянии, словно это уже было ему недоступно.

Однажды, когда он нырнул под упавшую рею, чтобы перерезать руку человеку, целившему в кого-то из пистолета, Болито мельком увидел его краткую команду. С её огромным грот-реем, разломленным пополам, словно гигантский лук, и с парусами и такелажем, наваленными на бак, словно хлам, судно выглядело почти как развалина.

За обломками, пробираясь сквозь редеющий дым, он увидел алое пятно и понял, что, несмотря на все случившееся, он отдал приказ поднять знамя, но все же ничего об этом не помнил.

«Сюда, ребята!» — крикнул Буллер, размахивая абордажным топором и пистолетом. «Пробивайтесь на корму!» Затем он упал, и на его лице застыло выражение полного удивления.

Теперь такой галантный Z83

Болито стиснул зубы. Время, которое они с такой заботой завоевали, истекло.

С квартердека «Мести» донесся грохот выстрела поворотного орудия, и Болито понял, что кто-то все еще стреляет по Белым Холмам. Сквозь грохот лязгающей стали, крики и проклятия он услышал ответные выстрелы и представил себе Фроуда, кричащего с вызовом и ожидающего смерти.

Каким-то образом им удалось пробраться на среднюю часть палубы, где груды обломков такелажа и сломанных реек делали каждое движение вдвойне трудным, но где, если вы промедлили, вас бы убили.

Он видел, как Данвуди катался по окровавленной палубе, борясь с одним из матросов «Мести». Одна его рука была изрезана в клочья, когда он пытался удержать кинжал, одновременно нащупывая упавшую саблю. Другой человек выбежал из дыма, поднял абордажную пику и вонзил её в шею Данвуди, прижимая его брыкающееся тело к настилу, пока кинжал не пронзил его.

Болито видел всё это, и, с трудом перебираясь через перевёрнутую гичку, он оказался лицом к лицу с капитаном «Мести». За ним он видел брошенный штурвал и обломки, торчащие из квартердека, словно перья, распростертые тела и ползающие раненые, павшие под ударами четырёх двухзарядных шестифунтовых пушек.

Болито пригнулся, когда клинок противника пронесся над его головой, зацепился ногой за волочащийся канат и тяжело упал на бок. Он наблюдал, как клинок взмыл вверх и снова вонзился в него, и поднял крюк, чтобы принять на себя основную тяжесть удара. Ошеломляющий шок дернул его плечо, словно пинок, и он увидел, как другой офицер повернулся и побежал на корму, оставив Болито, чтобы не столкнуться с внезапно нахлынувшей абордажной командой. Раббетт с окровавленной по рукоять саблей, Карлссон, швед, со штыковым мушкетом, который он, должно быть, вырвал у одного из матросов брига, даже Борга, римский повар, державший в обеих руках по кинжалу, словно один из его предков на гладиаторской арене, всё ещё были здесь и готовы к бою.

На дальней стороне палубы он увидел Куинна с остальными абордажниками, с белым лицом и кровью на лбу, сцепившегося с противником, превосходящим его по численности вдвое.

Болито увидел Коузенса и хрипло крикнул: «Возвращайся на борт! Я же сказал тебе оставаться с мистером Фроудом!»

Он ахнул и пригнулся, когда перед ним промелькнула тень. Затем, резко повернув руку, он развернул вешалку, чтобы сцепиться с абордажной саблей нападавшего.

Этот человек был своего рода младшим офицером и, как он предположил, таким же англичанином, как и он сам.

«На этот раз вы откусили слишком много, сэр!»

Болито чувствовал, как сила противника отталкивает его назад, клинок торчал в нескольких дюймах от его груди. Дело было не в том, что он был лучшим фехтовальщиком, но его голос, пусть и не корнуолльский, определённо доносился из родных мест Болито, с запада страны.

Моффитт поднялся, качая головой, словно боксер-профессионал, на его абордажной сабле блестела кровь очередной жертвы.

«И ты!»

Болито упал, а унтер-офицер повалился на него. Клинок Моффита вонзился ему в позвоночник с такой силой, что удивительно, как он не задел их обоих.

Коузенс отчаянно пригибался и уклонялся, пока вокруг него, словно безумцы, шатались и брыкались. Сталь ударяла по стали, а справа от кормы раздался хор криков: вертлюг взорвался и разлетелся на куски среди своей команды.

Но он успел крикнуть: «Я пришел помочь!»

Болито тряс его за руку, чувствуя, как тот съеживается, и сказал: «Возьмите двух человек и спускайтесь вниз! Скажите им, что я хочу поджечь этот бриг!» Он знал, что мальчик боится его, его дикости и отчаяния. «Сделай это!»

Вокруг него по палубе ударялись выстрелы, заставляя трупы вздрагивать от ударов. Капитан «Мести» послал наверх стрелков, чтобы засечь жалкий вызов Фроуда и убить любого из абордажников, кто был похож на офицера или командира.

Стокдейл закричал: «Осторожно, сэр!» Он рванулся вперед, когда на Болито бросился человек с абордажной саблей, но оказался недостаточно быстрым.

Болито увидел ярость на искаженном лице моряка и подумал, не выглядит ли он сам так же и не поэтому ли Казенс так его боялся.

Тяжелая сабля пронзила пояс Болито, оставив царапину на медной пластине, словно мушкетная пуля.

Болито увидел, как выражение лица мужчины сменилось страхом, а затем исчезло, когда вешалка рассекла его лицо от глаз до челюсти и швырнула его, кричащего, в стоявших позади людей.

Болито чувствовал себя больным, измотанным и ошеломлённым жестокостью боя. Коузенс не смог бы поджечь бриг, да и в любом случае они уже начали ликовать. Бой был почти окончен. Как и Куинн, он пытался.

И вот он снова, дикий и неуправляемый. «Ура! Ура!»

Болито уставился на Стокдейла. «Это был не враг!»

Он резко обернулся, впервые потеряв бдительность, когда через носовой люк внезапно ворвалась группа грязных, небритых людей.

Коузенс бежал вместе с ними, вне себя от восторга, и кричал: «Заключенные, сэр!»

Его оттолкнули освобожденные мужчины, схватив упавшие сабли, страховочные штыри и все, что могло ударить или покалечить их бывших тюремщиков.

Болито подумал, что сходит с ума, но это происходило на самом деле. Очевидно, это были моряки, взятые в плен в прошлых боях, возможно, некоторые из них были с этого самого брига. Но они прорвались сквозь редеющую абордажную команду, словно мстительная волна, сбивая команду капера и выбрасывая некоторых за борт, стремясь захватить корму.

Болито крикнул: «Вперед, ребята! Последняя попытка!»

Затем, крича и выкрикивая бессмысленные слова, он побежал вместе с остальными, его рука была словно свинец, он рубил и парировал атаки, проталкиваясь к корме.

Несколько выстрелов все еще ударялись о палубу неподалеку, и вдруг какой-то матрос соскользнул вниз по штагу и выхватил из-за пояса пистолет; его лицо застыло от сосредоточенности, когда он уставился на приближающиеся фигуры.

Он, должно быть, понимал, что его ничто не спасет, и все же какая-то последняя искра гнева или гордости удерживала его там.

Казенс оказался с ним лицом к лицу. Болито видел, что происходит, но находился на расстоянии нескольких шагов, а Стокдейл — ещё дальше.

Болито хрипло крикнул: «Стреляй, и я тебя убью!»

Глаза мужчины даже не моргнули, и Болито знал, что тот собирается выстрелить, он даже видел, как курок начал поддаваться под его пальцем.

Кто-то перепрыгнул через кучу спутанных парусов и бросился между пистолетом и пораженным Коузенсом, так что выстрел оказался почти приглушенным.

Болито подбежал и поймал падающего Куинна. Он не видел мощного взмаха сабли Стокдейла, но услышал лишь резкий хрип, когда тот умер.

Болито схватил Куинна и опустил его на палубу. Он знал, что умирает и ничего не может сделать. Пуля вошла ему в живот, и всё было залито кровью.

Куинн выдохнул: «Простите... что... пришлось... вас... сэр».

Болито крепко держал его, зная, что Стокдейл прикрывает его спину, а Коузенс стоит на коленях рядом с ним на палубе и безудержно рыдает.

«Дик, — сказал он. — Помнишь, а?»

Он сам был готов расплакаться. Хуже всего, если это вообще возможно, были ликующие крики. На корме, в другом мире, его ликующие матросы и освобождённые пленники спускали флаг под наблюдением капитана «Мщения», тяжело раненного в последней атаке.

Болито тихо сказал: «Мы победили, Джеймс. Дело сделано».

Куинн улыбнулся, глядя вверх сквозь порванные снасти и паруса.

«Ты это сделал».

Ему было трудно говорить, а кожа напоминала влажный воск. Болито расстегнул рубашку, увидев огромный, жестокий шрам, оставшийся после первого боя Куинна.

Свободной рукой он ослабил перевязь и мягко сказал: «А ты должен был быть пассажиром. Если бы не ты, молодой Коузенс был бы уже мёртв. Я позабочусь, чтобы об этом узнали в Англии. О твоей храбрости».

Взгляд Куинна метнулся к лицу Болито. «Я больше не боюсь», — прокашлялся он, и по его подбородку потекла кровь. «Дик».

Болито собирался что-то сказать, когда увидел, как свет в глазах Куинна погас. Словно погасла свеча.

Очень осторожно он опустил плечи Куинна на палубу, а затем встал.

Стокдейл коснулся его локтя. «Не волнуйтесь, сэр. Люди смотрят».

Болито кивнул, его глаза почти ослепли от напряжения и эмоций. «Спасибо. Да».

Он смотрел на усталых, но торжествующих моряков. Это было непросто. Но эти люди справились как могли. Они заслуживали всех последних усилий, как бы он ни себя ни чувствовал.

Он тихо сказал: «Это было сделано хорошо. Для такой маленькой компании не могло быть никого более доблестного».

Три дня спустя два приза вошли в Английскую гавань на глазах у всей эскадры.

Это были тяжёлые три дня. Устранение повреждений, достаточных для того, чтобы доставить их на Антигуа, отбор освобождённых заключённых и распределение их между двумя гауптвахтами.

Это должен был быть момент гордости для Болито, но печаль от смерти Куинна все еще не покидала его, когда впередсмотрящий доложил, что видна земля.

Он принял командование «Местью», и одним из первых заказов, которые он выполнил после установки судовой мачты и захоронения погибших с обеих сторон, было удаление с судна нового названия, под которым Джонас Трейси написал любимый девиз «НЕ НАСТУПАЙ НА МЕНЯ» с эмблемой в виде змеи для пущего эффекта.

Когда земля показалась из морской дымки, и два брига осторожно направились к гавани, к ним подошел патрульный фрегат, чтобы провести разведку.

Казенс крикнул: «Что мне им сказать, сэр?»

Стокдейл взглянул на черты лица Болито и подумал, что понял.

Он сказал: «Я сделаю это, мистер Коузенс».

Затем он сложил свои большие ладони чашечкой и крикнул так, чтобы все слышали:

«Бриг Его Величества «Мисчиф» возвращается в состав флота!» Для него это был особенный момент, и он добавил: «Лейтенант Ричард Болито, командует!»

Оглавление

АЛЕКСАНДР КЕНТ В доблестной компании (Болито – 5)

1. Демонстрация силы

2. Дикий план

3. Верные

4. Рандеву

5. Качество Мужества

6. Судьба лейтенанта

8. Форт-Эксетер

9

10

11

12

13

14

15

16

17. Никто не такой доблестный

Аннотация На дворе 1777 год, когда революция в Америке переросла в полномасштабную войну. Главная задача флота — не допустить поставок военных материалов армиям Вашингтона и уничтожить быстрорастущий флот французских и американских каперов. Будучи младшим офицером, Болито часто бывает растерян стремительно меняющимися событиями, но на линейном корабле, под командованием жёсткого и решительного капитана, у него мало возможностей для неопределённости. В эпоху дефицита и внезапной смерти даже лейтенант может столкнуться с задачами и решениями, которые лучше поручить более опытным офицерам, — и пока «Троянец» продолжает свои дела, угроза Болито и его спутникам ощущается от Нью-Йорка до Карибского моря.