В краю двух культур

Глава II. Тверские карелы. Краткий исторический очерк

Тверские карелы — отдельная ветвь карельского народа, проживающая в Тверской области. Их прародиной была территория Верхней Волги с притоками, где до X века проживало финское племя Меря, реки Мологи с притоками, где до XIV века проживало племя Весь, а также по рекам Мста и Цна, где проживало племя Чудь. С VI века началась колонизация этих земель славянскими племенами. В связи с этим часть финских племен ушла на новую родину — к берегам Финского залива и Ладожского озера. Другая их часть ассимилировалась со славянами, пополняя их ряды. Именно эти финские племена, ушедшие со своей земли на Карельский перешеек и Приладожье, составили основу племени Корела.

Племя Корела впоследствии отделилось по языку и обычаям от прочих финских племен.

Финские племена, проживавшие ранее на Тверской земле, оставили много названий рекам, озерам, деревням и селениям. Племя Меря дало название реке Волге, селениям Мерлуге, Меринову, Чамерову и другим. В память о племени Чудь остались названия Чудинково и Чудь. Но более всего сохранилось названий, произошедших от племени Весь: Вески, Веснево, Вескино, Почеповесь, Колобовесь, Хотавесь, Уйвесь, Перевесь, Грязновесь, Весь Егонская, Еськи и другие. Достоверно известно, что племя Весь, проживавшее на реке Мологе, до XIV века вело немую торговлю с булгарами из Волжско-Камской Булгарии. К тому времени уже были русские поселения Бежичи и Торжок. Булгары, ведя немую торговлю, поднимались по Волге до устья реки Мологи и доходили до нынешнего города Бежецка.

В лесных деревушках бежецкого и весьегонского края после прихода славян долгое время оставались представители финно-угорских племен Весь и Меря, что явилось одной из важных причин последующего заселения карелами именно этих мест.

Корела, как этническая общность, сформировалась к XII веку нашей эры на территории между северо-восточным берегом Финского залива и северо-западным берегом Ладожского озера, включая Карельский перешеек.

На социально-экономическое развитие и историю карел значительный отпечаток наложило удобное географическое положение территории. Ладожское озеро, река Нева с выходом в Балтийское море, водная система реки Вуоксы с выходом в Ладогу. Поэтому к карельской территории было большое внимание со стороны Новгородского княжества и Шведского королевства. Карельская народность формировалась в условиях борьбы между Новгородом и Швецией за их земли. Карелы были третьей силой в борьбе между ними. Самое первое упоминание о карелах за 1143 год.

Первые упоминания о карелах в русских летописях XII-XIV веков связаны с междоусобными войнами с племенем Емь (хяме) и Сумь (финны), которые выступали на стороне Швеции. Корела из-за этих войн разделилась в 1323 году на две части: Западную Корелу с центром Виипури (Выборг) и Восточную Корелу с центром Корела. Восточные карелы стали иметь более тесные связи с Новгородом. По своей культуре и языку они стали отличаться от финских племен Сумь (финны) и Емь (хяме), примкнувшим к Швеции и образовавшим позднее государство Финляндия.

Первый исход карел на тверские земли был из Западной Корелы в 1353 году. После подписания в 1323 году Ореховецкого мира, поделившего Карельский перешеек на две части, упсальский епископ Гемминг с 1350 года начал заново крестить православных карел в лютеранскую веру. Это явилось причиной бегства некоторых карел из Выборгской части Карельского перешейка на территорию Бежецкого Верха.

Второе упоминание о нескольких карелах на тверской земле есть в Новгородской писцовой книге за 1564 год.

Первая небольшая переселенческая волна относится к периоду 1581-1595 годов, когда город Корелу и Карельский уезд захватили шведы. После заключения Тявзинского мира от 10 мая 1595 года часть бежавших карел снова вернулась на родину. Они на 10 лет освобождались от податей, им были бесплатно переданы в собственность дома, построенные шведами в 1580-1597 годах.

Вторая основная переселенческая волна пришлась на период с 1617 по 1661 годы после захвата Швецией всего Карельского уезда и подписания в 1617 году Столбовского мира. При анализе русских и шведских переписных книг XVI и XVII веков можно определить, что с территории Сакульского погоста ушло около 470 семей или 2 тысячи человек, из Ровдужского погоста — 250 семей или более тысячи человек, погоста Тиурила — 162 семьи, погоста Куркийоки — 856 семей, Йоукие — 420 семей. Всего из этих погостов ушло 2160 семей или 11 тысяч человек.

Исход был и из других погостов Карельского уезда, которых было 18, четыре относились к южным погостам и 14 — к северным. Значительная часть карел смогла покинуть Карельский перешеек и поселиться на тверской земле во время войны 1656-1658 годов. За это время из Карельского уезда ушло 4100 семей или более 20 тысяч человек.

Третья последняя миграционная волна относится к периоду после 1721 года, после окончания Северной войны и подписания Ништадтского мира.

Таким образом, исход карел со своей родины продолжался около 150 лет с 1581 года до 30-х годов XVIII века.

Когда в 1581 году началась первая переселенческая волна, на Тверской земле уже жили карелы-знатцы, предки которых пришли сюда в XIV веке и средине XVI века. Они указывали переселенцам запустевшие после мора деревни и дома. На землях Бежецкого Верха в период с 1551 по 1582 годы запустение достигло 86%, Бежецкий край представлял собой лесную пустыню. От мора и голода русские крестьяне ушли с нажитых мест на юг, многие из них умерли.

Вот на эти запустевшие земли и пришли карелы, чтобы своим трудом поднять их. По имеющимся документам можно судить о расселении карел на Тверской земле. В Толмачеву Слободу пришли 29 карельских семей, в Козловский приход 32 семьи, в Торжок — 12 семей, деревню Кесьма — 20, Сандово — 12, в другие деревни по 3-5 семей.

Число карел на тверской земле постоянно увеличивалось: 1709 год — (только по данным Бежецкого Верха) 630 семей или около 3 тысяч человек, 1800 год — 6534 семьи или 32 670 человек, 1834 год — 83 304 чел., 1859 год — 93 693 чел., 1873 год — 828 карельских деревень, 98 253 человек, 1897 год — 117 679 чел., 1926 год — 973 деревни и хутора, 140 567 чел. и 1930 год — 150 617 человек.

Карелы крупным массивом проживали на территории Бежецкого, Весьегонского, Вышневолоцкого и Новоторжского уездов, а также небольшими группами в Зубцовском, Кашинском и Осташковском уездах. В 1662 году царь Алексей Михайлович Романов велел переписать всех карел и отписать их на его государево имя.

Расселяясь на новых местах, карелы усваивали старые русские названия деревень и пустошей. Иногда давали свои карельские названия, сохранившиеся до настоящего времени: Гутты, Кагрушки, Ветча, Мяммино, Гуммала, Райда, Горма, Кало, Лукка, Минка, Койвушка, Кондушка, Векшино, Винжа и другие. Название других карельских деревень и сел было связано с пребыванием карел на этих местах: Старо-Карельское, Карельское Заручье, Карельское Васильево, Карело-Кошево, Сельцо Карельское, Карельский Городок.

Карелы впервые были крещены в православие в 1227 году Новгородским князем Ярославом Всеволодовичем. Но они очень долго еще оставались язычниками. Более 300 лет спустя после первого крещения 25 марта 1534 года Новгородский архиепископ Макарий обратился с грамотой в Водскую пятину, в составе которой был и Карельский уезд, о борьбе с языческим проявлением, об искоренении языческих традиций и обрядов. Через 14 лет 8 июня 1548 года Новгородский архиепископ Феодосий снова направил грамоту в Водскую пятину со своими указаниями по разрушению молебен и искоренению языческих обрядов. И только через 45 лет после этого в 1593 году впервые было учреждено Карельское и Ладожское епископство во главе с епископом Сильвестром. К тому времени карелы у себя на родине построили достаточно много православных церквей и монастырей. В самом городе Корела было три церкви и четыре монастыря, в Городенском погосте две церкви, в погосте Михайловском Сакульском одна церковь, в Ровдужском погосте две церкви, Соломанском погосте две церкви. Церкви сжигали шведы, а карелы их снова восстанавливали.

Придя на Тверскую землю, карелы построили 86 церквей и 169 часовен в 77 карельских приходах. Вопросами всех карельских приходов на Тверской земле ведала Николаевская Теребенская пустынь. Первые 18 деревянных храмов карелы построили в период с 1629 по 1675 года.

В XIX веке они заменили многие деревянные церкви на каменные. Сложность перехода карел к православию заключался в незнании ими русского языка, а большинство священнослужителей не знали карельского языка. Первые карельские священники, зная язык, начали составлять исповеди и молитвы на карельском языке с применением кириллицы.

Священник с. Козлово Вышневолоцкого уезда Григорий Ефимович Введенский вместе со священником села Кава Бежецкого уезда М.А. Золотинским в 1817 году перевели с русского на карельский язык «Евангелие от Матфея», которое было издано в 1820 году в г. Санкт-Петербурге. Священники стали первым учителями карел русскому языку и обучения их грамотности.

Трудолюбивые тверские карелы в основном были зажиточными крестьянами, имели по 1-2 лошади, 3-4 коровы, десятки овец, добротные постройки. Они не были зависимы от помещиков, так как сначала были государственными дворцовыми крестьянами, а с 1797 года удельными крестьянами и находились в ведении царского двора.

Карелы встретили революцию 1917 года настороженно, порою враждебно.

Во главе Бежецкой земской управы в 1917 году были тверские карелы В.И. Толмачевский, В.С. Чекеев и другие. Они оказывали сопротивление установлению советской власти более 2-х месяцев. 20 января 1918 года большевики предприняли попытку силой захватить здание Бежецкой земской управы, направив туда 82 солдата с винтовками и пулеметами. В ходе захвата был убит комиссар большевиков Скворцов. В его смерти обвинили руководителей земства — тверских карел, но доказать их вину не смогли.

Несмотря на это В. И. Толмачевский и В.С. Чекеев были арестованы и умерли в тюрьме.

В ряде карельских волостей Бежецкого, Весьегонского уездов вспыхнули крестьянские вооруженные восстания. Такое восстание произошло в апреле 1918 года в Никулинской волости Вышневолоцкого уезда, которое продолжалось 8 дней. В волости проживали 8755 карел, они восстали против произвола бывших уголовников, ставших во главе волости и уезда. Руководили восстанием братья Жухаревы из деревни Тимошкино. Большевики привезли в деревню 200 винтовок и 2 пулемета, вооружили ими бедноту.

Прибывший им в помощь отряд красноармейцев подавил восстание, арестовал 12 человек его организаторов. При этом убили А. Жухарева и его двух сыновей Владимира и Алексея, третий сын Михаил позднее умер в тюрьме.

Советская власть победила по всей стране, карелам пришлось приспособиться к новым условиям.

Родиной карельской письменности на латинице является Тверская земля. Датой ее рождения можно считать 1 февраля 1931 года — день выпуска первого номера газеты «Колхозойн Пуолех» на карельском языке.

1 марта 1930 года Комитет по делам национальностей народного комиссариата просвещения СССР провел совещание по созданию карельской письменности. На совещании было решено всю работу среди тверских карел поставить на карельском языке, положив в основу карельского литературного языка толмачевский говор, организовать разработку карельской письменности на латинской основе. Комитетом было решено в месячный срок разработать карельский алфавит, к 1 сентября 1930 года выпустить букварь с материалами для чтения, разработать программу и методическое письмо по преподаванию родного языка в школах. Летом 1930 года организовать курсы по переподготовке учителей на родном языке.

Тверская карелка из Толмачей А.А. Милорадова, выполняя это решение, вместе с профессором Н.А. Яковлевым составила алфавит для тверских карел на латинизированной основе и «Букварь», преподавала учителям карельских курсов основы карельского литературного языка.

Летом того же года тверской карел А.А. Беляков вместе с Милорадовой организовали подобные курсы учителей в Твери. Подготовленные на курсах карельской письменности учителя стали основным ядром карелизации. В это время профессор Д.В. Бубрих предлагал создание единой карельской письменности как для тверских карел, так и для карельского населения Карельской АССР, где изучали финский язык.

25 апреля 1931 года в Москве состоялось заседание Президиума Совета национальностей ЦИК СССР, на котором обсуждался вопрос о карельском языке.

С докладом выступил первый секретарь Карельского обкома ВКП(б) Густав Ровио, который резко критиковал создание карельского письменного языка, заявлял, что это дело безнадежное.

Ему возражал представитель тверских карел А.А. Беляков, позиция которого нашла тогда поддержку.

Благодаря общим усилиям активистов создания карельской письменности А.А. Милорадовой, А.А. Белякова и других за короткое время были подготовлены и изданы около сотни необходимых книг на карельском языке. С 1 сентября 1932 года по май 1938 года карельский язык и литература преподавались в 181 школе на территории 12 районов Тверской области.

Уклад жизни тверских карел деревенский, в городе происходит их быстрая ассимиляция и потеря национального самосознания.

В отличие от русских, у тверских карел дома обширные со множеством пристроек, которые делают возможным автономно жить зимой, не выходя из дома. За пределами дома находятся только баня, рига и сараи.

Карелы занимались земледелием, скотоводством, охотой, ремеслами. Женщины занимались вышивкой и ткачеством. Вышивка, тканые узоры, набойка и кружева — это разнообразные виды украшений ткани у карел. Народным орнаментом они украшали свою одежду, полотенца, скатерти, занавески, «полога» к кроватям.

Женский карельский национальный костюм состоял из рубахи, сарафана, пояса, головного убора и обуви. Рубаху «шоба» шили из льняного холста, она была одновременно нижней и верхней одеждой. Плечевую часть рубахи украшали нашивкой из кумача, вышивали красной бумагой или шерстью. Рубаху носили вместе с сарафаном, который шили из крашеного в синий цвет холста, а иногда шерстяной ткани. Подол сарафана украшали оборкой из красного сукна, ворот и неглубокий вырез спереди у ворота обшивали тесьмой. Рубаха и сарафан обязательно подпоясывались. Женским головным убором тверской карелки была сорока, они делились на четыре разновидности: весьегонские, зубцовские, максатихинские и рамешковские. В комплект мужской одежды входили рубаха (пайда) из холста, штаны из домотканой материи, пояс и короткая блузка из ткани синего цвета без рукавов.

Карельская кухня отличалась от русской различными видами пирогов, черными щами, пивом.

Последние обычаи, которые сохранились до недавнего времени, это проведение «недели невесты» в течение зимы и «Kegrin paiva”, своего рода “пугало-день”. Большой интерес у российских и зарубежных исследователей вызывают напевы карельских причитаний — плачей, как одного из древнейших жанров устной народной поэзии. Финские ученые Хельми и Пертти Виртаранта записали плач Анны Андреевны Шутяевой в день Успенья 28 августа 1977 года на сельском кладбище села Козлова и перевели с карельского на финский язык. Позднее этот плач был переведен на 20 языков мира. Древняя карельская культура заслужила, чтобы о ней знали во многих странах мира.

Первый и последний опыт государственности у тверских карел был в период с 8 июля 1937 года по 25 февраля 1939 года, то есть 19 месяцев.

8 июля 1937 года Политбюро ЦК ВКП(б) рассмотрело вопрос об организации в составе Калининской области Карельского национального округа с центром в городе Лихославле. На основании этого решения 9 июля 1937 года Президиум ВЦИК СССР принял постановление об образовании округа из Лихославльского, Новокарельского, Рамешковского, Максатихинского районов и вновь образованного из карельских сельсоветов Спировского района Козловского района. В состав округа вошло 128 сельсоветов, 834 колхоза, на территории округа проживало 170 тысяч населения, из них 95 тысяч карелы.

Вне округа остались тверские карелы Весьегонского, Сандовского и Краснохолмского районов общим числом 21 тысяча человек. Также за пределами округа оказались карелы Зубцовского района 1,8 тыс. человек, Сонковского 1,7 тыс. чел., Молоковского 1,1 тыс. чел., Есеновицкого около тысячи человек, а всего 26,6 тысячи человек. Таким образом, к моменту создания округа в 1937 году на тверской земле проживало 121,6 тысячи карел. Из этих районов стали переселять кадры руководителей, учителей, активистов на территорию национального округа.

Стала выходить окружная газета «Карельская правда». Велось активное строительство объектов культуры, образования, сельского хозяйства во всех районах округа. Достижения округа за один его год были показаны в Москве на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в 1938 году.

До настоящего времени трудно ответить на вопрос: с какой целью создавался карельский национальный округ? Для развития карельского языка, письменности и культуры, или с целью выявления активистов карельского движения, чтобы расправиться с ними и окончательно уничтожить Тверскую Карелию?

5 февраля 1939 года политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление о ликвидации Карельского национального округа.

7 февраля 1939 года Президиум Верховного Совета РСФСР издал указ №69686 «О ликвидации Карельского национального округа».

25 февраля была составлена отчетная ведомость распорядителей кредита об исполнении средств по бюджету округа за январь и февраль 1939 года. Это был последний документ, касающийся округа, после чего о карелах забыли ровно на 50 лет.

9 февраля 1938 года, или через 7 месяцев после создания национального округа, УНКВД по Калининской области возбудило уголовное дело №13601 по обвинению активистов карельского движения в контрреволюционной и разведывательной деятельности в пользу одного иностранного государства (Финляндия). В тот же день были проведены первые массовые аресты карельской интеллигенции. Вторая волна арестов руководителей и партийных работников округа прошла в июле 1938 года. Аресты продолжались до конца года, по этому «карельскому делу» проходило около 400 человек, 139 из них были арестованы, шестеро умерли в тюрьме. «Карельское дело» было полностью прекращено 28 мая 1940 года уже после окончания Зимней войны между Советским Союзом и Финляндией.

Репрессии коснулись и священнослужителей карельских приходов. Сотрудники УНКВД по Калининской области возбудили уголовное дело №13460 по обвинению архиепископа Калининской епархии Успенского Ивана Васильевича (Фаддея) в руководстве контрреволюционной фашистско-монархической организацией. В обвинительном заключении фальсификаторы писали, что Успенский И.В. давал задания участникам на организацию и насаждение контрреволюционных церковно-монархических групп и повстанческих ячеек во вновь организованном Карельском национальном округе через своего посланца Орлова Митрофана. Вместе с архиепископом Фаддеем были арестованы 10 священнослужителей карельских приходов, 6 из которых были расстреляны вместе с владыкой.

В карельских приходах были взорваны, уничтожены, обезглавлены, разрушены 81 церковь из 86, остались действующими всего 5, репрессированы не менее 45 священников, служивших в карельских приходах.

Одновременно с этим были совершены шаги по фактической ликвидации карельской письменности. Буквально через 1,5 месяца после создания Карельского национального округа, в августе 1937 года, тверского карела А.А. Белякова пригласил к себе первый секретарь Калининского обкома ВКП(б) П.Г. Рабов и предложил составить карельский алфавит на основе русского алфавита, а также написать докладную записку И.В. Сталину от имени Калининского обкома ВКП(б) о переводе карельской письменности на кириллицу.

В конце августа состоялось беседа П.Г. Рабова с И.В. Сталиным, итогом которой стало постановление Президиума ЦИК СССР от 8 сентября 1937 года о переводе карельского языка с латиницы на кириллицу. Это на практике привело к попытке ликвидации письменного карельского языка, рожденного на тверской земле.

За период с 1930 по 1939 годы число тверских карел уменьшилось на 30,6 тысячи человек. Из них были переселены в Карельскую АССР 3,8 тысячи человек, направлены на стройки народного хозяйства 2,5 тыс. чел., расстреляны 126 человек, раскулачены, арестованы за контрреволюционную деятельность и антисоветскую агитацию, выселены в Сибирь, Казахстан и на Север 24,2 тысячи человек.

С этого времени национальная культура тверских карел, которая с начала 30-х годов XX века пошла быстро в рост, по соображениям большой политики была срублена под корень.

С 1939 по 1989 годы был периодом полного забвения тверских карел. Сжигались книги на карельском языке, прекратилось обучение родному языку в школах. Ни в одном официальном документе слова «карел» не было. Число карел за 20 лет с 1939 по 1959 годы сократилось в два раза. Основными причинами было большое число погибших карел (около 20 тысяч человек) во время Зимней войны с Финляндией и Второй мировой войны. Много карел переехали жить в Карело-Финскую СССР в 1946-1953 годах. Значительное число их было отправлено на освоение целинных и залежных земель, прежде всего в Казахстан. Карелы стали уезжать на стройки народного хозяйства в города и другую местность.

В 1970 году число тверских карел было уже 38 064 человека, с этого времени началась активная ассимиляция их с русскими, так как политика государства была направлена на безнациональное общество с «единым советским народом».

К 1979 году число тверских карел уменьшилось до 30 387 чел., к 1989 году до 23 169 человек, сохранилось 617 карельских деревень, но число жителей в них резко уменьшилось. В эти годы забвения и запретов были люди, которые продолжали развивать карельскую письменность, рожденную на тверской земле. Они готовили материалы для будущих книг, для будущего «Словаря карельского языка» Это знатоки карельского языка А.В. Пунжина из Толмачей, Г.Н. Макаров, его жена Д.И. Макарова, Д.А. Федоров, К.В. Манжин. Они подготовили почву для развития карельского литературного языка, которое продолжилось с 90-х годов XX века.

В октябре 1989 года по инициативе группы энтузиастов во главе с ученым Тверского государственного университета В.А. Виноградовым в Калининском облисполкоме под началом его председателя В.А. Суслова прошло совещание о возможностях и путях возрождения языка и культуры тверских карел. Было решено создать областное общество карельской культуры. Через год, 29 октября 1990 года, состоялось учредительная конференция областного общества культуры тверских карел, его председателем стал В.А. Виноградов, заместителем М.М. Орлов.

На заседании комитета 16 августа 1991 года было решено создать в районах компактного проживания карел отделения областного общества. К концу года были созданы отделения в Лихославльском, Максатихинском, Рамешковском, Спировском районах и в городе Твери.

17 апреля 1992 года прошла первая отчетно-выборная конференция общества, на которой был избран областной комитет из представителей районов и областного общества. Председателем общества утвержден М.М. Орлов, исполнявший эти обязанности с мая 1991 года в связи со смертью В.А. Виноградова.

М.М. Орлов издал «Букварь» на карельском языке, составил план работы общества, добился его финансирования из областного и районных бюджетов.

В мае 1993 года председателем общества избран В.В. Ёлкин — глава администрации Заволжского района города Твери, в связи со смертью М.М. Орлова 8 апреля 1993 года.

В 1994 году издан «Словарь карельского языка (тверские говоры) А.В. Пунжиной, который включает в себя около 17 тысяч слов тверского диалекта (толмачевского, весьегонского и держинского).

С 1991 года выходит ежемесячная радиопрограмма «Тверская Карелия», с сентября 1996 года газета «Karielan Sana». Карельский язык стали преподавать в 9 школах, создано 6 музеев карельского быта. Были созданы 6 фольклорных коллективов, проведено пять фестивалей карельской культуры.

Первые шаги по возрождению карельского языка и культуры были сделаны.

17 июня 1996 года был принят закон Российской Федерации «О национально-культурной автономии». 19 декабря того года в городе Лихославле прошла организационная конференция по созданию национально-культурных автономий тверских карел, было 67 делегатов из семи территорий, представители Министерства РФ по делам национальностей и федеративных отношений, один из разработчиков закона А.В. Поздняков.

Председателем оргкомитета был избран В.В. Ёлкин. В течение первого полугодия 1997 года было создано 6 районных автономий: Весьегонская, Зубцовская, Лихославльская, Максатихинская, Рамешковская, Спировская и Тверская городская.

В соответствии с законом 15 ноября 1997 года в городе Лихославле прошла учредительная конференция по созданию областной автономии, председателем комитета избран В.В. Ёлкин. В 2001 году к областной автономии присоединились Молоковская районная и Бережковская местная автономия Сонковского района.

В феврале 1998 года комитет избрал нового председателя автономии З.И. Головкину, которая была утверждена на областной конференции 16 апреля того же года. Автономия продолжила дело общества культуры тверских карел. Была создана программа развития языка и культуры на 1999-2005 годы с финансированием из областного бюджета

Выпущены книги на карельском языке З.А. Туричевой «Армаш шана», Л.Г. Громовой «Время говорить и читать по-карельски», книги по истории Тверской Карелии «Прошедшие через века», «Рождение карельской письменности», «Жернова. Книга памяти тверских карел», «История Тверской Карелии» в 2-х изданиях, «Карелы: от язычества к православию». Созданы 12 фольклорных коллективов, два ансамбля кантелистов, два карельских коллектива получили звание «народного». Карельский язык преподается в 11 школах и Лихославльском педучилище. Там стали готовить кадры учителей карельского языка.

Проведен первый областной фестиваль карельского детского творчества, созданы областное и районные молодежные отделения автономии.

Национально-культурная автономия активно работает над тем, чтобы как можно дольше сохранить карельский язык и культуру.

С 1996 года тверские карелы стали полноправными членами Консультативного комитета финно-угорских народов, там есть два их представителя. Официальные делегации тверских карел участвовали в работе II, III, IV Всемирных конгрессов финно-угорских народов. Тверские карелы дружны с представителями Республики Карелия, Финляндии, Венгрии.

В октябре 1996 года в Будапеште в Российском культурном центре прошли «Дни тверских карел». 29 октября 1998 года в посольстве Финляндии в Москве проведен «День тверских карел». Перед этим 2-3 июня 1998 года посол Республики Финляндия в РФ Маркус Люра в рамках официального визита посетил Тверскую Карелию.

С 1993 года в Финляндии организовано и работает «Общество друзей тверских карел». Оно оказало помощь по многим проектам: изданию книг, созданию кинофильма о тверских карелах, проведению проекта «Будущее тверского села», обучению студентов и преподавателей.

Республика Карелия оказывает помощь тверским карелам в обучении студентов, стажировке преподавателей, проведении среди них учебных семинаров. Помогает в развитии культурных связей, взаимных поездок фольклорных коллективов, в изготовлении национальных инструментов — кантеле.

Тверские карелы принимали участие в Международных финно-угорских фестивалях: в 7-ом летом 1999 года в городе Ижевске (Удмуртия), 8-ом летом 2000 года в городе Секешфехерваре (Венгрия), 9-ом — летом 2001 года в городе Петрозаводске. X юбилейный Международный фестиваль финно-угорских народов прошел в сентябре 2003 года на тверской земле, в городе Твери и районах компактного проживания карел.

Согласно переписи 2002 года тверских карел осталось всего 15 тысяч человек, это в 10 раз меньше, чем было в 1930 году. Венгерский профессор Янош Пустаи высказал предположение, что при таких темпах уменьшения число тверских карел к 2093 году составит всего 2 тысячи человек. Сейчас карелы живут в 458 деревнях, по 1-5 жителей в деревне, больших карельских деревень осталось около 80.

Из нынешней ситуации можно выйти, по его словам, одновременно при двух условиях: государственной поддержке языков меньшинств России и одновременно при выходе народа из депрессивного, саморазрушающего состояния, создании здорового интереса к сохранению и развитию языка и культуры.

Вымирание народа чаще всего происходит в результате его ассимиляции, незаметного перехода к использованию чужого языка, чужой культуры. Этот переход вызван экономическими, политическими, демографическими и образовательными причинами в условиях, когда народ на своей, исконной территории утрачивает контроль за собственным укладом жизни.

Краткий исторический очерк по истории тверских карел составлен на основе моих книг: «История Тверской Карелии» (Тверь, 2001 г.), «Карелы: от язычества к православию» (Тверь, 2003 г.), а также «Рождение карельской письменности» (2000 г.), «Жернова. Книга памяти тверских карел» (2000 г.). Автору очень хотелось бы, чтобы при использовании материала были ссылки на эти книги или первоисточники, указанные в книгах.

Бежецкий Верх многократно страдал от мора и голода в XV, XVI и XVII веках, многие деревни запустели, земли были заброшены. Большие потоки беженцев ушли на юг в поисках лучшей жизни.

В XVII веке Бежецкий Верх представлял собой уезд Московского государства из десяти станов: Антоновский, Березовский Верховский, Городецкий, Ивановский, Каменский, Мещерский, Пироговский, Полянский и Ясницкий. Кроме этих станов к землям Бежецкого Верха входили приселья Еськое и Максимовское, а также волости: Лесоклинская, Сулежская и Дорская. Центром уезда оставалась крепость Городецк, получившая статус города в 1766 году.

Большую роль в экономическом и культурном развитии Бежецкого Верха сыграли переселившиеся сюда с территории Карельского перешейка карелы. Они пополнили ряды крестьян, стали обрабатывать заброшенные земли, возделывать лен, который они растили на прежней родине с XII века. Бежецкий Верх им был известен с XIII века по совместной борьбе в составе Новгородского княжества с литовскими и тверскими захватчиками, защите от них города Торжка и крепости Городецк. Первая небольшая волна карел пришла сюда после 1581 года в основном из южных погостов Корельского уезда: Рауту, Саккола, Пюхяярви и Ряйсяла.

Массовый переход начался после полного захвата шведами Карельского перешейка в 1611 году и подписания ими с Московским государством Столбовского мирного договора 1617 года. По шведским источникам за период с 1627 по 1635 годы в Россию ушло 1524 семьи, по русским источникам — более двух тысяч семей.

Профессор из города Йоенсуу Вейо Салохеймо опубликовал списки карел, вышедших в 1618-1655 годах из северных погостов Корельского уезда. В то время было 14 северных погостов: Тиурила-Тиврольский, Куркийоки, Йоукио-Евгинский, Ууникиеми-Угонежский, Китее-Китежский, Липери-Либелецкий, Пиелисьярви-Пиелецкий, Иломантси-Иломантский, Тохмоярви-Тогмоозерский, Пялькиярви-Пялгоозерский, Суоярви-Шуезерский, Сустамо-Шуйстомский, Салми-Соломанский и Сортовала. По данным В. Салохеймо, который давно работает по архивным документам, прослеживая пути выхода карел, на территорию Бежецкого Верха до 1655 года пришло не менее 331 семьи в 131 деревню. Карелы тогда ушли из Карельского уезда сначала в Олонец, Тихвин, Новгород, Москву, Вологду, Ладогу, Мсту, на Ловать, а оттуда уже на земли Бежецкого Верха. Здесь приводятся не все, а основные карельские поселения XVII века.

Имея списки карельских деревень за 1873 год, мы можем сверить достоверность данных и на основании исследований профессора В.Салохеймо составить картину расселения карел на территории Бежецкого Верха. Эти карелы, массово придя к своим первым сородичам, основали Тверскую Карелию.[27]

1. Деревня Осташково Прудовской волости Бежецкого Верха, теперь это город Лихославль, бывший в 1937-1939 годах центром Карельского национального округа.

Юрий Григорьев из д. Мегли Кирьяжского погоста, пришел в 1642 году.

Марко Федоров, д. Сигапсана того же погоста, пришел в 1640 году.

Микита Лавриев, д. Латвашурьи, Угонежского погоста, пришел в 1639 году.

Григорий Петров, д. Меньшунваара того же погоста, пришел в 1639 году.

Семен Обрамов, д. Пайяярви, того же погоста, пришел в 1635 году.

Яков Мелентьев, д. Юрриккаярви Китежского погоста, пришел в 1637 году.

Ефим Мелентьев, оттуда же, пришел в 1637 году.

Нило Лаппалайнен, оттуда же, пришел в 1642 году.

Томаш Томашев, оттуда же, пришел в 1642 году.

Прокофий Яковлев, оттуда же, пришел в 1637 году

Иван Кузьмин, д. Амаярви Палкярвинского погоста, пришел в 1645 году.

Фока Петров, д. Инбилакши Шуйстомского погоста, пришел в 1641 году

Еремей Иванов, оттуда же, пришел в 1641 году.

Степан Ондреев, д. Карьяланранта Сердобольского погоста, пришел в 1641 году.

Пимен Ильин, оттуда же, пришел в 1641 году.

Завьял Людин, оттуда же, пришел в 1641 году.

Антип Матвеев, д. Шайрияла Сердобольского погоста, пришел в 1629 году.

Терентий Иванов, д. Туокслахти того же погоста, пришел в 1638 году.

Трофим Кондратьев, д. Рантуе того же погоста, пришел в 1631 году.

Василий Федоров, оттуда же, пришел в 1631 году.

Кузьма Павлов, д. Мансиккала, погост Йоукио, пришел в 1634 году.

Борис Борисов, оттуда же, пришел в 1644 году.

Левонтий Яковлев, оттуда же, пришел в 1642 году.

Иван Микифоров, оттуда же, пришел в 1640 году.

Таким образом, за период с 1629 по 1645 годы в деревню Осташково пришли 24 семьи или 120 человек. В 1873 году в этой деревне уже проживало 239 карел.

2. Село Кесьма Бежецкого Верха, позднее центр волости Весьегонского уезда.

Федор Семенов, д. Латвашурьи Угонежского погоста, пришел в 1639 году.

Степан Спиридонов, оттуда же, пришел в 1639 году.

Яким Григорьев, д. Коннеми Иломантского погоста, пришел в 1637 году.

Ефрем Григорьев, оттуда же, пришел в 1637 году.

Иван Коккиев, д. Хауккаселка Шуйстомского погоста, пришел в 1639 году.

Семен Невдакин, д. Гипола того же погоста, пришел в 1620 году.

Семен Леонтьев, д. Хатияла Сердобольского погоста, пришел в 1634 году.

Максим Кузьмин, д. Туакслахти того же погоста, пришел в 1638 году.

Иван Ортемьев, д. Айроне того же погоста, пришел в 1637 году.

Ондрей Олексеев, оттуда же, пришел в 1634 году.

Кирилл Кузьмин, оттуда же, пришел в 1637 году.

Самул Ондриев, оттуда же, пришел в 1641 году.

Достоверно стало известно, что в село Кесьма, купленное в 1330-1340 годах московским князем Иваном Калитой и ставшим позднее центром карельской дворцовой волости, в период с 1620 по 1641 год пришли 12 карельских семей.

3. Деревня Сандово Бежецкого Верха, позднее Весьегонского уезда, сейчас деревня Старое Сандово.

Степан Юрьев, д. Пуриярви Угнемского погоста, пришел в 1643 году.

Федор Юрьев, д. Виллала того же погоста, пришел в 1641 году.

Семен Фомин, д. Каалама Китежского погоста, пришел в 1643 году.

Иван Романов, оттуда же, пришел в 1629 году.

Григорий Пеккиев, д. Китее Китежского погоста, пришел в 1627 году.

Дмитрий Пеккиев, оттуда же, пришел в 1627 году.

Василий Кондратьев, оттуда же, пришел в 1625 году.

Фофан Иванов, д. Кутсала Китежского погоста, пришел в 1630 году.

Федор Марков, д. Педрова, того же погоста, пришел в 1639 году.

Михаил Еремеев, д. Алатоне Шуйстомского погоста, пришел в 1635 году.

Фолелей Лукин, д. Киркколеппялахти погоста Палькярви, пришел в 1635 году.

Мелентий Кирилов, д. Шуйстома Шуйстомского погоста, пришел в 1641 году.

За период с 1625 по 1643 годы в деревню Сандово пришли 12 карельских семей, которые позднее были вывезены оттуда в Топалковскую карельскую волость. К 1873 году в волости насчитывалось 1857 карел, в том числе деревне Топалки — 266 карел.

4. Город Торжок всегда был русским, карелы защищали его от Твери, знали дорогу и пришли туда.

Михаил Савин, д. Летуа Кирьяжского погоста, пришел в 1640 году.

Ларион Васильев, д. Ахмола того же погоста, пришел в 1642 году.

Офон Омосов, д. Харвиа того же погоста, пришел в 1641 году.

Борис Дмитриев, д. Мегли того же погоста, пришел в 1638 году.

Иван Прокофьев, д. Китошурья Шуйстомского погоста, пришел в 1641 году.

Родион Малкаев, оттуда же, пришел в 1641 году.

Марко Федотов, оттуда же, пришел в 1641 году.

Сергей Федотов, оттуда же, пришел в 1641 году.

Семен Хоппоев, д. Саари погост Йоукио, пришел в 1641 году.

Таким образом, достоверно известно о девяти карельских семьях, пришедших в Торжок с 1638 по 1641 годы. Позднее все они были вывезены в Дорскую карельскую волость Новоторжского уезда.

5. Деревня Толмачи (Толмачева Слобода).

Василий Степанов, д. Роккала Китежского погоста, пришел в 1651 году.

Лев Михайлов, д. Петкола Тиурильского погоста, пришел в 1643 году.

Тимофей Агафонов, д. Юрикка Китежского погоста, пришел в 16511652 годах.

Василий Макаров, д. Малола погост Сортовала, пришел в 1645 году.

Лука Яроев, д. Латтинкюла погост Йоукио, пришел в 1651 году.

Микифор Федоров и Микифор Иванов пришли в 1648 году.

К 1873 году в селе Толмачи проживало 330 карел, а в 28 деревнях Толмачевской волости — 4791 карел.

6. Деревня Никольское-Тучево.

Василий Андреев, д. Соскуа погоста Куркийоки, пришел в 1639 году.

Василий Иванов, д. Хухтилампи, пришел в 1639 году.

Андрей Константинов, д. Вяртсела, пришел в 1651 году.

Андрей Константинов, д. Реускюла погоста Сортовала, вышел в 1631 году, пришел в 1657 году.

К 1878 году в селе Никольское-Тучево Замытской волости Бежецкого уезда жили 217 карел, в 18 деревнях всей волости — 2447 карел.

По 5-8 семей в те годы пришли в деревни под Весьегонск: Станки, Савелово, Доманово, Новинка, в деревни района Осташково (Лихославль) — Толмачи: Микшино, Ананкино, Кузьминское (Кузьмиха), а также Осечно-Овсищи: Головино, Данилово, Семенково (Семеново), Малинкино (Малиниха), Яшкино.

В другие хорошо известные карельские деревни тогда же пришли по 1-3 семьи: Чурилково, Могочи, Микшеево, Холм, Бор Весьегонского уезда, Горбово, Юркино, Ермолино, Горохово, Никулино, Гнездово Вышневолоцкого уезда, Высокое, Трестна, Данилково, Власьево (Власиха), Заручье, Мащеново, Марково и другие Бежецкого уезда.

Переселение карел продолжалось, и согласно переписной книге Бежецкого уезда 1709 года там было 630 карельских дворов, из них бежало 211 дворов, вывезено по указу великого государя в дворцовые карельские волости как зарубежные выходцы 134 двора. К 1709 году карелы еще не осели на одном месте, иногда они самовольно занимали пустующие земли помещиков. В названной выше переписной книге Бежецкого уезда есть запись: «В поместье Ильи Батюшкова в деревне Никитине там два двора карел, которые умерли с женами и детьми 15 и 20 лет назад. Тою деревней и тою пашней завладели карелы насильно».

К 1834 году в Бежецком уезде жили 25 491 карел, к 1859 году их число увеличилось до 35 314 человек. Там шел постоянный прирост карельского населения:

1873 год — 42 157 человек,

1897 год — 46 950 человек,

1917 год — 49 920 человек или 18% всего населения.

Согласно переписи 1926 года, карелы жили в 26 волостях Бежецкого уезда. Основными карельскими волостями были: Микшинская — 24 деревни, Толмачевская — 28 деревень, Трестенская — 22 деревни, Кострецкая — 12 деревень, Заручьевская — 28 деревень, Заклинская — 19 деревень, Селищенская — 20 деревень, Замытская — 18 деревень, Алешинская — 29 деревень, Бокаревская — 13 деревень, Алешковская — 8 деревень, Беляницкая — 4 деревни.

Учительница деревни Воздвиженка Трестенской волости Бежецкого уезда Мария Васильевна Михайловская собрала коллекцию: фольклорные материалы, предметы одежды, головные уборы и образцы вышивки тверских карел. Эта коллекция хранится и сейчас в фондах музея антропологии и этнографии Российской академии наук в городе Санкт-Петербурге.

В XIX-XX веках карелы на свои деньги и своими силами построили на территории Бежецкого уезда не менее 33 церквей в 30 карельских приходах, которые до сих пор являются памятниками истории и архитектуры.

Уроженка села Толмачи Бежецкого уезда Александра Алексеевна Милорадова разработала карельский алфавит на латинской основе, которым пользуются карелы до настоящего времени, а также «Букварь», «Книгу для чтения» на карельском языке, «Карельскую грамматику и правописание». Благодаря ей и другим энтузиастам развития карельской письменности, карельский язык с 1932 по 1938 годы преподавали в 181 школе на территории 12 районов. Это районы: Новокарельский — 36 школ, Лихославльский — 20, Рамешковский — 34, Спировский — 9, Максатихинский — 40, Брусовский — 5, Сандовский — 10, Овинищенский — 21, Лесной — 7, Молоковский — 2, Погорельский — 2 и Весьегонский — 1 школа.[28]

Письменный карельский язык активно использовался с 1931 по 1938 года. После его запрещения вплоть до 1992 года он продолжал действовать на уровне бытового.

(«Калевала», песнь 23, стр. 265.) [29]

В карельской семье проживали три поколения: дети, их родители, бабушка с дедушкой. Для семейной жизни карел было характерным то, что сыновья обычно приводили молодых хозяек к себе в дом. Наиболее достойный из братьев становился хозяином дома, его называли большаком. Но жена большака не всегда была главной среди невесток. С согласия остальных этой чести удостаивалась самая искусная и расторопная из них, а иногда — самая властная. Хотя карелы не приветствовали, но нередко случалось, когда сын уходил жить в дом жены, особенно, когда там не было мужской силы. Они называли, что пошел «в примаки». Большинство карел не курили и не переносили табачного дыма. Даже почетному гостю они не разрешали курить в доме, просили выйти и курить на улице. Если вдруг хозяин дома разрешал гостю курить в доме, то все женщины тут же покидали помещение.

Карел не пугало вино и другие крепкие напитки так, как их пугал табак. Но допьяна они напивались очень редко и каждый день вино не пили, пили только по праздникам. Больше любили пиво, которое варили из ячменя и овса.

Основное занятие карел было земледелие. Давно замечено, что земледельцы — люди более добрые, порядочные и гостеприимные, чем охотники и рыбаки. Постоянное наблюдение смерти у них сделало характер более злым, жестоким и эгоистичным.

Нужно отметить такую природную особенность карел — наблюдательность. Некоторые из них могут часами наблюдать поведение птиц, животных, растений, а также за работой других. Это основная наука карел, которые, наблюдая, учатся работе. Не случайно, многие карелы — Мастера на все руки.

Тверские карелы кроме земледелия, охоты, рыбалки и промыслов научились у русских торговле в разнос или коробейничеству. Этим делом они занимались с октября до апреля. После чего, в отличие от русских, они не шли сразу домой, а ехали в Москву или Санкт-Петербург закупать товары для продажи их следующей зимой. Только после этого возвращались домой обрабатывать землю. У тверских карел было немного отличий в одежде от русских. Женщины шили себе карельские сарафаны и головные уборы — сороки. Женский сарафан обычно был синего цвета, застегивался спереди на часто пришитые по всей его длине пуговицы.

А мужчины поверх рубахи надевали еще короткую блузку из ткани синего цвета. Так как рубаха надевалась поверх штанов, она была видна из-под блузки. Блузка обычно была без рукавов. Поверх нее в дорогу надевали суконный кафтан.

Жили карелы в основном зажиточно благодаря большому числу скота и своему труду, поэтому в карельских деревнях долгое время часто можно было видеть нищих, просящих милостыню. Немало их было после Второй мировой войны. Они стучали в окна или входили в избу, молча стояли у косяка двери или тихо говорили: «Подайте Христа ради». Не было случаев, чтобы просящим отказывали. Но в деревне никогда не было воров и мошенников. Наверное, особенность карел и в том, что они никогда не были ослеплены сиюминутной выгодой, они всегда помнили о завтрашнем дне.

Если в их доме останавливался иноверец, они никогда не разрешали ему есть из общего блюда, давали отдельную миску. Потом ее тщательно чистили песком. Она называлась «мировой чашкой». Доходило до того, что они даже порою не позволяли иноверцу поить лошадь из общей проруби. Это по сути был религиозный фанатизм карельской церкви. Еще в XIX веке карелы обычно хоронили покойников возле часовни на своем деревенском кладбище, чтобы не нести покойника за три-пять километра. Порою случалось несчастье в лесу, откуда было трудно вынести покойника, то местный поп разрешал хоронить его прямо в лесу.

Карелы не забывали, что их предки — бывшие охотники, и напоминали об этом своими обычаями. Так, во время свадьбы они становились с ружьями по углам дома и приветствовали молодоженов выстрелами из ружей. После этого хозяйка дома выносила охотникам вино и пиво.

Тверские карелы употребляют в пищу те же продукты, что и русские. Но есть некоторые отличия в их кухне. Раньше карелы никогда не пили чай внакладку, как это делали русские, всегда пили его вприкуску. Они обязательно мыли руки перед едой и после еды. Для этого недалеко от входной двери к стене крепился рукомойник, сделанный из дерева или железа, в зависимости от состоятельности хозяина. Под ним стояла большая деревянная лохань, позднее ее заменило металлическое ведро.

Зная чистоплотность карел, самый почетный гость никогда не брезговал, если хозяин своими руками клал ему в миску рыбу или курицу, замечая, что их надо есть руками.

В отличие от русских, карелы на зиму всегда готовили кислое молоко — рахкамайдо. Способ его приготовления был следующим: молоко квасили, снимали сметану, из которой били масло. Из простокваши сливали жидкость и ставили простоквашу в глиняных горшках в печь на пять-шесть часов. Вынутый из печи творог сливали в деревянные кадушки и выносили на мороз. Он мог храниться до полугода. При необходимости, отбивали несколько кусков творога, растаивали его, разбавляли кипятком и ели с хлебом. Этот продукт был ценен в зимний период, когда коровы были в запуске, и не было молока.

Культура питания у карел мало отличалась от русских, хотя особенности были. Карелы умели варить хорошее пиво из ячменя, пшеницы и овса. Они хорошо пекли пироги с разными начинками: из картофельного пюре, рыбы, пшеничной муки, ягод, грибов, творога и даже жидкого теста. Тесто обычно делали из черной ржаной муки, из него же пекли различные баранки и печенье.

Во время обеда сидели за столом на лавках, с двух других сторон ставили скамейки. Долгое время ели деревянными ложками, которые сохранились до конца ХХ века. В 50-х годах ХХ века появились металлические алюминиевые ложки так же, как и у русских. Проявлением общинности карел оставалась еда за столом из общего котла. Первым начинал есть суп или щи хозяин дома, ели по очереди, зачерпывая деревянной ложкой из общего блюда. Ломти домашнего хлеба нарезались крупно, они подставлялись под ложку от блюда до рта, чтобы суп или щи не капали на стол. Через некоторое время хозяин дома ударял ложкой по блюду и первым зачерпывал кусок мяса. Это означало, что можно есть мясо. Если кто-то случайно до этого сигнала подцепил мясо и тащил его в рот, следовало устное предупреждение грозящей ложкой. При повторном непослушании следовал удар ложкой по лбу. Может грубовато, но справедливо, общественная дисциплина начиналась с обеденной дисциплины. Отдельную маленькую миску иногда подавали далеко сидящим малым детям, иноверцам или приглашенным к столу нищим, которые обычно примощались у угла стола. После щей или супа ставили на стол тушенку, яичницу, кашу, капусту или другое второе блюдо. Его тоже обычно ели ложками из общего блюда по очереди. Отдельные тарелки на столах у карел для каждого гостя появились где-то в шестидесятых годах ХХ века, для карел они стали означать постепенное разрушение общинности и переход к индивидуализации. Не наблюдавшиеся до той поры ссоры по поводу меж, участков земли и покосов, разного отношения к работе, стали проявляться все больше и больше.

Велика роль в семье женщины-карелки: она хозяйка, мать, жена, к ее мнению прислушиваются. Не случайно женщина "карелка" — имя существительное в отличие от женщины "русской", которая носит прилагательное имя. По-видимому, суть его в том, что прилагаться она должна к мужчине — хозяину. Ранее так и было: надежность русского мужика никто не оспаривал. К сожалению, сейчас при процветании алкоголизма и наркомании приложится к русскому мужику не всегда надежно. Поэтому русская женщина взяла тяготы жизни на себя: она работает одинаково много как по должности, так и дома. Когда вернется старое доброе время, и женщина сможет приложиться к мужчине, как надежной опоре, сказать трудно.

Что касается карел, то традиционно к особенностям карельской культуры можно отнести: бытовой карельский язык, устные песни, плачи, частушки, одежду, питание, ремесла, иконопись, а исходя из этого — культуру труда и общения.

До тридцатых годов XX века у тверских карел не было своей письменности, поэтому они в культуре отставали от русских, которые к тому времени уже давно имели свою письменность, пережили «золотой век» А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Тютчева, «серебряный век» А.А. Блока, А.А. Ахматовой, Н.С. Гумилева.

Суть культуры тверских карел — в их деревенском укладе жизни, где они являются частицей природы. Работают при солнце от восхода до заката и отдыхают при дожде. Этой взаимосвязью с природой можно объяснить долголетие деревенских тверских карел, где норма жизни у женщин восемьдесят-восемьдесят пять лет, многие доживают до девяноста-девяноста пяти годов. В городских условиях разобщенности культура тверских карел теряется. Более богатой культура тверских карел могла быть после создания карельской письменности на латинице в тридцатых годах XX века. Были две попытки постепенного перехода на письменный язык. Первая попытка 1932-1938 годов закончилась запретом письменности и кострами из карельских книг. Вторая попытка, которая началась с 1993 года, пока более успешная по многим обстоятельствам, но менее удачна по числу оставшихся носителей языка.

В настоящее время карельская культура, имеющая свою письменность, обогащается за счет переводов на карельский язык русских текстов и песен, сочинения карельских песен с элементами русских мелодий. Но, к сожалению, постепенно утрачиваются собранные по крупицам элементы культуры тверских карел. Мало где можно увидеть настоящее карельское подворье, полотенце, наволочки, занавески, подвески с традиционным карельским орнаментом. Даже культура деревенского труда за последние годы выхолощена, как и культура добрососедских отношений, присущих деревенской общительности.

(«Калевала», песнь 23, стр. 263-264)

Карельский дом представлял ранее автономное хозяйство, которое можно было вести зимой в течение длительного времени, не выходя из дома. В домах под одной крышей было практически все, кроме бани и риги: одна или две избы, сени, кладовая, подполье, двор. На дворе находились хлев, изгородь для овец, закут для телят, стойбище для коров и сарай для сена. Сено также хранили на хлеву и жердяном настиле на балках двора. В некоторых домах был деревянный въезд в сарай, по нему можно въезжать на лошади с возом сена.

Изба была обычно размером пять на пять метров или шесть на шесть метров, она делилась на две части. Левая часть избы, где находилась печь, называлась "каржина". Справа была более просторная часть избы, она иногда отгораживалась от каржины дощатой перегородкой или бревенчатой стеной. Когда эти части избы стали отгораживать бревенчатой стеной, каржиной стали называть рундук возле печки с лазом в подполье.

Печи были похожи на русские, сначала они были без дымохода и трубы. Дымоходы стали появляться к середине XIX века. Основание печи — опечек, — делали из бревен и обшивали досками. Печь выкладывали из глины, потом ее стали делать из кирпича. Справа и слева от шестка делали жаратки, куда выгребали из печи горячие угли. Эти угли использовали для самоваров. Значительно позднее, в средине ХХ века крестьяне-карелы стали приобретать металлические «тушилки», куда складывали эти угли. Сзади и с боков в печке делали «печурки» куда клали сушиться рукавицы, носки и портянки.

Когда не было дымоходов и труб, над печкой в потолке делали отверстие — дымницу, которую закрывали доской. Затапливая печь, дымницу открывали, дым сначала густо стелился по всей избе. Особенно трудно было зимой, когда семья до 20 человек находилась в избе. Она сидела на полу, где меньше дыма, потом дым столбом начинал выходить через дымницу. От дыма потолок и стены наверху были черны от сажи. Когда печь протопилась (обычно ее топили три-четыре часа), дымницу закрывали снова доской.

Нижняя часть стен от пола выше человеческого роста поверх окон была белой, так как копоть каждый день счищали скобелем. Первый раз после зимы потолок и верхние части стен скоблили от копоти на пасху. Скоблили их несколько раз также летом и осенью.

Зимой все члены карельской семьи спали в доме. Для этого на пол в разных местах настилалась солома, на которую набрасывали шерстяную или льняную подстилки и клали подушки из перьев. Укрывались верхней одеждой, позднее стали шить одеяла. Каждая супружеская пара спала отдельно. Холостые парни имели отдельную постель, как и незамужние дочери. Для почетного гостя солому стелили в переднем углу у стола, нищие и бедные довольствовались местом у двери. Утром вся солома убиралась, пол начисто подметали, изба выглядела очень опрятной по сравнению с плохо заправленными постелями не в карельских домах.

Стульев в карельской избе не было, были лавки и скамьи. Лавки обычно ставились вдоль передней и боковой стен, они были шириной около пятидесяти сантиметров и толщиной восемь сантиметров. На одном конце скамьи делали две ножки, другой ее конец ставили на лавку и на ночь, таким образом делали постель на лавке. Спать здесь было плохо, так как карельские дома обычно имели по шесть-восемь окон. Из каждого окна дуло и было холодно. На день скамьи поднимали на полати или голбицу, чтобы они не занимали места в избе. Окна в карельской избе до конца XIX века обычно делали небольшими, до двадцати пяти-тридцати сантиметров высотой. На них натягивали бычьи пузыри, ставили стекла или желтую слюду, некоторые окна открывались. Позднее стали спать на полу на льняных матрацах, набитых соломой.

Мужчины ложились спать раньше, женщины большую часть времени проводили на своей половине избы «каржине», где занимались допоздна хозяйственными делами: готовили пищу, чтобы поставить ее в печь, ткали, пряли и делали другие дела. Утром они также вставали раньше, чтобы затопить печь и приготовить еду. Когда мужчины уходили на работу, охоту или рыбалку, женщины могли немного отдохнуть, не забывая, чтобы к приходу мужчин еда была готова. Они скоблили добела столы, лавки и скамьи практически каждый день.

Если в доме было две избы, то вход во вторую был из первой избы или через сени. Сени обычно были широкими, летом там спали некоторые члены семьи. Часть сеней обычно отгораживали досками, она называлась «кладовой». Там стояли шкафы из дранки, в которых содержались молоко, простокваша, творог и другие продукты, которые надо иметь всегда под рукой. Остальные продукты хранили в подполье, которое было достаточно высокое, примерно в человеческий рост. Из подполья всегда сильно дуло, поэтому карелы ткали льняные половики и настилали их на пол. Чтобы было полное представление о карельской избе, надо добавить, что там хранилось все, необходимое для ведения хозяйства: прялка, два-три сундука, кадушки, ступы, жернова, ушаты с водой, ведра, квашня для теста, сбруи, сапоги и другая обувь. Все это надо было приспособить так, чтобы было под рукой и не мешало, а помогало в хозяйстве.

(«Калевала», песнь одиннадцатая, стр. 122)

Карел Петряйка Головкин вел своих людей из-под Олонца по тракту к Устюжне. Был май 1649 года. С ним шли крестьяне его прадеда Ивана Головкина: Афанасьевы, Борисовы, Михайловы, Медведевы, Захаровы, Лукины и Орловы, всего 8 семей. Решили идти большим отрядом, так безопаснее, шалили лихие людишки на дорогах и в лесах. Поэтому в путь собралось около 50 человек, из них 18 детей. С ними был «знатец» из деревни Грудино, что на землях Антониева Краснохолмского мужского монастыря Бежецкого Верха Пантелей Иванов. Он 14-летним юношей пришел в эту деревню вместе с отцом и семьей брата Андрея в 1634 году. Монастырю нужны были новые рабочие руки, так как русский люд погиб от Литвы, мора и голода, а остальные ушли жить в другую местность. Пантелей уже приводил из-под Олонца в Грудино в 1647 году семьи Кузьмы Игнатьева, Михаила Родионова, Ивана и Степана Мишутиных, всего 24 человека.

Он отдохнул в деревне Петряйки Головкина неделю, пока те собирались в путь. Усиленно питались, зарезав стадо овец, коров что продали, что отдали оставшимся односельчанам. С собой взяли все железное: косы, топоры, мотыги, ножи, котелки, всех лошадей, телеги, иконы. У каждого мужика на груди под крестом висел мешочек с деньгами. Здесь были московки, шведские пинезы, рубли, талеры, гроши, полушки, копейки и другие деньги. Путь был долгим, за день преодолевали 50-60 километров, на ночь останавливались в лесу или на берегу реки. На кострах готовили еду, варили куски соленого мяса от забитых овец и телят, пили чай с черными сухарями.

За эти дни перехода Петряйка Головкин много думал и вспоминал. Его прадед Иван родился в 1531 году, у него с братьями на Карельском перешейке было 8 деревень вокруг озера Пюхяярви. Землю получили еще его предки за службу Новгородскому княжеству. Чем больше служили, тем больше давали им земли. Династия Головкиных расширялась, в этих восьми деревнях жили 19 семей земцев Головкиных со своими крестьянами. Когда в 1581 году шведы в очередной раз напали на их земли, терпение земцев кончилось, они ушли с родины своих предков. Некоторые из них пошли в сторону Олонца, другие ушли в Тихвин, третьи на Валдай, потом еще дальше под Вышний Волочек. Там построили деревню и назвали ее Головкино.

Получилось так, что со своими родственниками Ивану, ушедшему под Олонец, больше никогда не пришлось встретиться. Вместе с ним ушли и его крестьяне, привыкшие быть вместе со своим хозяином как на войне, так и на поле жатвы.

У Ивана было три сына и четыре дочери, родившихся еще на Карельском перешейке. Среди них сын Нечайко, 1559 года рождения, у которого уже в деревне под Олонцом в 1584 году родился сын Михаил. Этот Михаил и был отцом Петряйки Головкина, который знал о родине своего деда и прадеда только понаслышке. Родиной его стала восстановленная после шведского опустошения одна из деревень под Олонцом. Родился он в 1609 году, от отца и деда узнавал историю своего народа, спрашивал об исторической родине, о местах, куда разошлись карелы.

Из соседних деревень много карел ушло на Бежецкий Верх, под Вышний Волочек, Весь Егонскую, Толмачеву Слободу, Сандово. Он тоже подумывал уйти подальше от шведов, которые захватили олонецкие земли, пожгли деревни и церкви, обложили карел непосильными налогами.

Петряйка со своим отрядом подошел к реке Мологе возле Устюжны. В город решили не заходить, переночевать здесь, а утром идти дальше. Вечером решили идти не через Устюжну и Весь Егонскую, а перейти Мологу вброд и идти лесными дорогами на деревню Сандово. По рассказам «знатца» Пантелея Иванова, начиная от Сандово по пути будут попадаться карельские деревни, там помогут продуктами и ночлегом. Утром нашли брод через Мологу, переправились и въехали в лес, где были пробиты колеи от телег. К вечеру были в деревне Сандово (теперь Старое Сандово). Остановились на улице деревни, к ним пришли все карелы из 12 здешних семей. Предлагали идти к ним на ночь, приносили продукты. Петряйка сказал, что ночевать будут на улице деревни, чтобы никого не стеснять. Разговоры продолжались до утра, хотя утром местным карелам надо было пахать землю и сеять лен. Следующую ночь ночевали в селе Хабоцкое, где жили несколько карельских семей, потом переселившихся в Михалиху. Утром вышли на свой последний переход и через Красный Холм, Старое Гвоздино пришли в Грудино.

Местные карелы встретили радостно, в Грудино к тому времени жили пять карельских семей, да в соседней деревне Прокино еще четыре карельских семьи. Это были смешанные с русским населением деревни. Когда карелы с 1634 по1647 годы стали приходить сюда и занимать пустующие дома, небольшая часть ушедших русских вернулась, они заняли свои или другие дома. В этих деревнях было примерно по 10 домов, часть их еще пустовала. Пришедшие карелы разместились в этих домах. Местные карелы рассказали, что они два дня в неделю отрабатывают на монастырских землях, а также отдают Антониеву мужскому монастырю часть своего урожая. Петряйка Головкин от этого известия был буквально взбешен. Уставший от 20-дневнего перехода, услышав это, он грубо сказал, что шведам ничего не платил и монастырю платить не будет. Крепости на него нет, поэтому он свободный человек. Карелы внушали ему, что с монастырем спорить трудно, у него большая сила.

Петряйка Головкин спросил, есть ли поблизости еще карелы. Ему сказали, что две семьи Кузьмы Лукьянова и Федора Иванова живут в запустевшей деревне Муравьево. Деревня километрах в десяти от Грудино за лесом. Отдохнув с неделю, Петряйка решил съездить в Муравьево, с ним поехали Душка (Евдоким) Афанасьев, Никифор Борисов и сопровождающий их Степан Мишутин, пришедший в Грудино два года назад в 1647 году. С собой взяли ножи и топоры. Выехали из леса на поляну, увидели несколько домишек, крытых соломой. Их встретил Кузьма Лукьянов, рассказал, что пришел из Москвы сюда в 1642 году. Пустующие дома без окон заросли крапивой и бурьяном, крыши прогнили. Степан Мишутин с интересом осматривал дома, сказал, что перевезет сюда свою семью. Позднее вместе с ним в Муравьево из деревни Грудино переселился его брат Иван Мишутин и Михаил Радионов, также прибывший сюда в 1647 году.

Деревню Муравьево со всех сторон окружал лиственный лес, путники на лошадях поехали на запад от деревни. Они пересекли ручей, поднялись на гору, спустились в низину и опять поднялись на гору. Душка Афанасьев слез с лошади, забрался на высокую ель. Сверху он увидел, что с двух сторон лесистую гору окружают реки, а за рекой дальше на запад в километре виден еще один пригорок, поросший лесом. Путники спустились к реке, напоили лошадей. Душка Афанасьев сказал, что вернется сюда и будет строить себе дом. Сделали метки на деревьях и поехали дальше. Поднялись от реки на взгорок, проехали полкилометра, где лес перешел в низину, заросшую ивняком. Пробрались через ивняк, поднялись на пригорок. Петряйка сам забрался на дерево, увидал в полукилометре несколько омутов реки. Он сделал метки на деревьях и сказал, что будет строить на этом месте свой дом. Отсюда поехали прямо на север через лиственный лес и вечером были в деревне Грудино.

Стали готовиться к новому походу через лес, чтобы строить дома. Оставив в Грудине женщин и детей, на лошадях поехали прямо на солнце. Через шесть километров выехали на пригорок, поросший лесом, увидели деревья, меченые Петряйкой Головкиным. С ним остались Борисовы, Михайловы и сыновья Андрея Иванова, всего 8 человек. Душка Афанасьев вместе с Медведевыми, Гордеевыми и Василием Мартыновым поехали на восток и остановились на горе в одном километре. Нашли метки, сделанные Афанасьевым, остановили лошадей. Их было шесть мужиков, стали думать, с чего начинать. И там и там стали делать шалаши из жердей, покрыли еловым лапником. Между шалашами развели костер, попили чай с сухарями и сваренным утром еще в Грудине мясом. Перекрестились и начали топорами валить деревья, чтобы на этом месте построить сразу шесть домов. Место это стали называть Душкова по имени Душки Афанасьева. Другое место стали называть Петряйчева от имени Петряйки Головкина. В Петряйцеве решили строить сразу 8 домов. Со сваленных деревьев срубали сучья, а бревна трелевали в два разных места: еловые в одну кучу, а осиновые и березовые в другую. Еловые бревна начали шкурить и заваливать их корьем, чтобы не потрескались от солнца. Прорубили дорогу к реке, вода в омуте была теплой, сразу возникло название реки Теплинка.

Работали неделю, пока не закончились продукты, правда, ставили силки на зайчишек, рябчиков да тетеревов. За неделю вырубили лес на пригорке, ошкурили бревна, выкорчевали пни. Пни от ольхи и ивняка выкорчевывались легко с помощью толстой жерди. Пни от елок, берез и осин корчевали бревном и лошадью. К хомуту лошади привязывали веревки, другими концами обхватывали пень. Под подкопанный пень втыкали вершиной бревно и повисали на нем, раскачивая пень. В этот момент лошадь трогалась с места и тащила пень с обрывающимися корнями. Работали от восхода солнца до заката весь световой день. Ночью спали в шалашах как убитые после напряженного дня.

Проезжая на лошадях от Грудина до Петряйцева и обратно, наездили дорогу, можно уже было проехать на телеге. С ними приехали женщины и подростки помогать готовить, охотиться и работать. Стали определять места под дома, один ряд домов окнами на восток, а второй — на запад, так подсказывало им расположение пригорка. Петряйка Головкин выбрал себе место на самом высоком месте пригорка. От него уклоны шли к югу и северу. Борисовы выбрали место под дома в ста метрах от Петряйки к северу, они построили себе два дома. Позднее на этом свободном пространстве между ними были построены еще два дома и выкопали один пруд. Братья Михайловы построили свои три дома напротив Борисовых, а сыновья Андрея Иванова — два дома напротив Петряйки.

Для начала сделали разметку под дома, выбросали из-под будущего дома верхний плодородный слой земли. Вместо него с реки на телегах навозили песок и заполнили им получившиеся ямы. Под углы привезли большие речные камни. В это время в стороне четверо рубили одновременно два сруба без мха. Позднее к ним присоединились другие и рубили еще два сруба. За лето все восемь срубов были сделаны и сложены там, где должны быть. Пазы между бревнами прокладывали мхом. Из осин накололи плахи, похожие на доски, этими плахами покрыли крыши. К осени дома были готовы, в сентябре начали делать глинобитные печки, тут же обжигали кирпичи для пода. Для получения глины копали яму до глиняного слоя, перекапывали там на месте глину и заливали ее водой. На другой день глину для печи в яме сбивали трехгранной деревянной колотушкой с длинной ручкой. Яма, откуда брали глину для печки, называлась глинокопией, их обычно копали за деревней. В Петряйцево их выкопали за 100 метров к северу от последнего дома Борисовых. На этом месте позднее выкопали пруд и назвали его «шавибруувда». Такие же пруды после глинокопий были во всех карельских деревнях. Глину переносили в можжевеловых или еловых бадьях к дому, ее еще раз перемешивали такой же деревянной колотушкой с короткой ручкой и били из нее печь. В глинобитной печи из кирпича был сделан только под, остальная печь глиняная. Глиняную печь топили понемногу и долго, чтобы она не растрескалась. Печной боров сначала делали из дерна, а потом стали делать из кирпичей.

Весной 1650 года в деревню Петряйцево переехали из Грудина первые 8 семей: Петряйка Головкин, двое братьев Борисовых, трое братьев Михайловых, два сына Андрея Иванова, первые 42 человека огласили своими голосами окрестные леса вокруг деревни. Деревня стояла в лесу: к северу лиственный лес, к западу ельник переходил в смешанный лес, к югу заросли ольхи и мелкого леса, к востоку — низина с ивовым кустарником. Для начала решили обрабатывать землю там, где легче было корчевать к югу от деревни. Поля засеяли льном, овсом и ячменем.

Через два года в Петряйцево во вновь построенные дома из Грудина переехали к своим сыновьям Федор Борисов и Андрей Иванов. Из деревни Прокино переехали Федоровы и семья Тарасовых, потом пришли Базловы. К 1660 году в деревне было уже 10 домов и более 50 жителей, все карелы.

Одновременно с ними в 1650 году в деревню Душково поселились: Душка Афанасьев на самом высоком месте горы, рядом с ним две семьи Медведевых, потом Гордеевы и Василий Мартынов. Дома они построили в один ряд окнами на юг. Через два года в деревню приехала семья Ларионовых, которая поселилась напротив Афанасьева. В Муравьево переехала семья Кузьмы Игнатьева.

Поля вокруг стали освобождаться от леса и кустарников, засеваться льном, рожью, овсом и ячменем. Сыновья отделялись от отцов и строили дома рядом или напротив родительских.

К 1662 году проживали: в деревне Петряйцево 13 семей, в Муравьеве 6 семей, в Поцепе 4 семьи, в Душкове 7 семей.

Карелы продолжали строить новые деревни и заселять заброшенные. В деревню Байки пришла семья Якима Семенова, прибывшая в Прокино в 1634 году. Туда же пришел Ортем Григорьев в 1647 году.

В погост Карело-Кошево в 1651 году пришел Исаак Иванов и в 1659 году пришел Ермолай Михайлов.

В Горбовец подошла семья Кузьминых, из Грудина сюда перевезли семью Захаровых, пришли Григорий Леонтьев, Яков и Иуда Ермошины.

Артемьевы поселились в соседней деревне Калиниха, Терентий Федоров вместе с семьей Орловых стал в лесу строить свою деревню, которую по его имени назвали Терехово.

В соседнюю деревню Акиниха поселилась семья Шамшевых, позднее их потомки расселились и в русской деревне Хотена.

В деревню Бережки пришел Друзин Игнатьев, а его брат Климент стал строить дом через реку на горе, и деревня эта стала называться по его имени Климантино.

К 1662 году вокруг погоста Карело-Кошево было 12 карельских деревень с общим числом 45 дворов и 226 жителей.

А в это время «знатцы» приводили все новые и новые партии людей по 3-5 семей. Карелы ютили их на первое время, потом помогали новым семьям находить пустующие дома или строить новые деревни. Были заселены бывшие русские деревни Поцеп, Акиниха, Шейно, Кошево, Гремячиха, Горбовец, Бережки, Байки. Карелы на новых местах построили деревни Петряйцево, Душково, Терехово и Климантино.

Так случилось, что примерно в 10 километрах друг от друга оказались два села под названием Кошево. Тогда решили оставшихся карел из деревень Грудино и Прокино перевести через лес в Петряйцево, Душково и Муравьево. Оставили там только русское население и погост назвали Русско-Кошевским. Погост, вокруг которого расселились карелы, стали называть Кошево Карельское или Карело-Кошево.

«Знатцы», возвратясь с группами карел в Прокино и Грудино, не застав там ни одного карела, вели людей дальше по дороге. Они останавливались в заброшенной деревне Синяево, шли дальше в Гладышево, Прилуки, Сносы, Моисеха и другие. Так вокруг погоста Прилуки родился еще один островок из 9 карельских деревень.

(«Калевала», песнь восемнадцатая, стр. 206)

(«Калевала», песнь третья, стр. 47)

В 1662 году в деревнях Русско-Кошевского погоста появились два писца. И объяснили, что по Указу царя Алексея Михайловича Романова им надо переписать подушно всех живущих здесь карел, их дома, скот, землю и имущество. Затем решить, что с ними делать дальше — оставить здесь или перевезти всех в создаваемую неподалеку Карело-Кошевскую волость.

Настоятель Николаевского Антониева Краснохолмского монастыря, узнав о переписи карел, отправил в деревни Грудино и Пронино монахов на лошадях. Они должны были увезти всех карел за 15 километров в Слободу и спрятать их на время переписи за широкими монастырскими стенами. В это же время карел из других деревень Дор, Горка, Рудихово, Желобни попытался спрятать у себя местный помещик.

Упрямые карелы заявили: «Крепостей на нас за вами монастырь нет и работать нас и тягла тянуть и пятины давать насильно не заставишь». Они убежали через лес к своим сородичам в Петряйцево, Душково и Муравьево. Писцам ничего не оставалось делать, как вернуться обратно в поселение Городецк (нынешний город Бежецк). Они доложили руководителям наместничества, что переписать карел, поселенных на монастырских и помещичьих землях, они не смогли и объяснили ситуацию.

Та первая перепись карел указом государя Алексея Михайловича Романова была поручена Федору Аксакову. Тот дал поручение уездным воеводам. Перепись проводилась на территориях Бежецкого, Новоторжского, Угличского и Ярославльского уездов. Несмотря на то, что монастыри и помещики скрывали карел как дешевую рабочую силу, не давали их переписывать, было тогда переписано 1143 карельских двора. Всех этих карел Федор Аксаков отписывал в дворцовые волости из всех монастырей, помещиков и вотчинников.

Через три года писцы вернулись, чтобы опять попытаться переписать карел. На Карело-Кошевском погосте перепись прошла в 1662 году чинно и благородно. Карелы жили в своих домах, к тому времени уже было 12 карельских деревень. В каждой деревне было от 1 до 10 домов, карелы разрешали писцам переписать всех людей, дома имущество и скот. Они уважали государя Алексея Михайловича Романова за то, что он разрешил им поселяться на землях Бежецкого Верха в заброшенных деревнях, строить новые деревни. Освободил от налогов и податей. Они понимали, что перепись нужна для того, чтобы перевести всех карел от подчинения монастырей, помещиков и вотчинников под его государеву опеку.

Отработав снова около месяца в деревнях погоста Карело-Кошево, писцы направлялись через лес в Русско-Кошевский погост, где в деревнях жили карелы вместе с русскими. Они пришли в деревню Грудино, проработали два дня. Пришли люди от местного помещика и побили писцов. Карелы, отогнав обидчиков, вылечили писцов и стали защищать их. Писцы смогли переписать карел деревень Грудино, Прокино, Дор, Рудихово и Горка. Предложили им переселиться на территорию Карело-Кошевского погоста. Кто-то сомневался, кто-то хотел остаться жить там, где они прожили уже по 20-30 лет, родились дети, не знающие никакой другой родины, кроме этой. Местный помещик решил встретиться сам с писцами и договориться. Переговоры велись в доме местного старосты за богато накрытым столом. Помещик просил писцов не переселять карел, оставить за ним. За большие деньги договорились переселить оставшихся карел из пяти переписанных деревень в помещичью деревню Синяево, которая стояла на дороге Красный Холм—Прилуки и полностью пустовала. Деревня стояла на помещичьей земле. В следующий 1666 год всех оставшихся карел Русско-Кошевского погоста воеводы и посыльные с помощью приставов силой перевезли в пустующую деревню Синяево. Так между русскими деревнями Горка, Анисимово, Сорокино, Власово появилась чисто карельская деревня.

В 1669 году писцы переписали всех карел, проживающих в Кашинском уезде. Там карелы занимали пустующие деревни, не желая оттуда выезжать. Перед их настойчивостью вынуждены были уступать такие люди, как архимандриты монастырей.

В Угличском уезде (позднее Кашинском) оказалось более 50 карельских дворов. Карел решили свезти в один погост, образовали для этого погост Прилуки с деревнями Никола, Ястребиха, Григоровка, Селы, Моисеиха, Сносы, Синяево и Гладышево. Карельскую деревню Синяево, стоящую среди русских деревень, так же отнесли к погосту Прилуки. Свезенные сюда карелы обустраивались на новом месте, некоторые из них бежали в Карело-Кошевский погост, где жизнь уже наладилась и была стабильной, карелы там работали только на себя. Ряды карел постепенно увеличивались. Особенно много карельских семей пришли во время войны 1656-1658 годов. Тогда Швеция воевала с Польшей и Данией. Воспользовавшись этой войной, русские стали толкать карел Карельского перешейка на восстание. Восстание было подавлено, и карелы устремились на земли Бежецкого Верха. «Знатцы» не успевали приводить группу за группой. Некоторые семьи приходили самостоятельно, блуждали по землям и окрестностям Олонца, Тихвина, Валдая, Ярославля, Москвы. Карелы находили постоянное место жительства через 10-15 лет после выхода с Карельского перешейка, а иногда и более.

Уездные воеводы посчитали, что движение и перемещение карел закончилось и решили провести окончательную их перепись в 1678 году. Определить, каких карел перевезти в государевы дворцовые волости, каких оставить за монастырями, помещиками и вотчинниками. Эта была самая кровавая перепись карел. Помещики и вотчинники скрывали их, не давали переписывать и вывозить карел в дворцовые волости. Они били, рубили, убивали писцов и посыльных. Монастырские и помещичьи карелы противились переписи, скрывались в лесах, уходили в карельские государевы волости и погосты. Так толком их не смогли переписать, хотя пытались это сделать и в 1682 году. Через 20 лет в 1698 году карелы стали обращаться с челобитными к царю. Они писали, непонятно почему оставались за монастырями и помещиками, если в 1678 году были сысканы и отписаны к государеву двору. Одновременно помещики и вотчинники, стольники и дворяне в тот же год просили государя оставить за ними тех карел, которые были отписаны в их владения в 1678 году.

К 1709 году на территории Бежецкого Верха без миграции постоянно проживали 630 карельских дворов. В бывшем Кашинском уезде было около 60 карельских дворов. К 1873 году карелы построили, восстановили из руин, выпестовали своими руками на тверской земле 828 деревень.

(«Калевала», песнь двадцать вторая, стр. 254).

Прошло 40 лет, наступил 1690 год. Выросли дети первых переселенцев карел, подрастали внуки. Многие из них отделились от родителей и жили своими хозяйствами. В деревне Петряйцево было уже 19 домов и 98 жителей, в Душкове — 15 домов и 76 жителей. К этому времени были вырублены леса вокруг деревень до рек и ложбин, которые стали естественными границами между деревенскими угодьями. Надо сказать, что эти границы сохранились до настоящего времени. Вокруг Петряйцева эти поля были в радиусе с полкилометра во все четыре стороны. Позднее жители деревни перешли реку в сторону Поцепа, до которого было два километра и углубились полями еще на полкилометра. Поцеповские рубили лес навстречу, оставшиеся 150 метров ольшаника между полями двух деревень остались границей до конца их дней. Жители деревни Душково, обработав землю вокруг деревни, на берегу реки оставили часть смешанного леса, сохранившегося до наших дней. Они перешли реку и стали рубить лес в сторону Петряйцева до ложбины.

Скорее всего, не случайность в том, что число первых обработанных полей вокруг деревень равнялась числу хозяйств. Например, деревню Петряйцево основали восемь хозяйств и полей сначала тоже было восемь: три поля от деревни до реки Теплинки, два поля с обеих сторон выгона в ельник и три поля от деревни к речке Оносиха. Душково основали шесть хозяйств и первых полей тоже шесть: два поля за рекой к деревне Петряйцево, два поля с обеих сторон выгона в свой ельник, поле к реке Каменка и поле к деревне Шейно. Деревню Поцеп основали четыре хозяйства и число первых полей четыре: одно в сторону русской деревни Слепнево, второе к лесу — Жиденка, третье за рекой к Петряйцеву и четвертое между реками Каменка и Сеньковской рекой.

Границы между полями определились реками, логами, ложбинами, дорогами или оставленными перелесками. Хорошая почва была после ольшаника, так как ольха растет на плодородных землях. В эту почву сеяли лен, старались сеять в первый год погуще, чтобы урожай был богаче. Каждый год поле прибавляли, отодвигая лес все дальше и дальше от деревни. Сначала на каждом поле было четыре полосы: ржи, овса, ячменя и льна. Позднее стало шесть полос, добавились полоски конопли и гречихи. Каждое поле было ограждено изгородью из жердей. Жители одного конца деревни корчевали лес и обрабатывали поле со своей стороны, другого конца деревни — со своей. Хозяйства с середины деревни чаще всего рубили лес и обрабатывали землю за усадьбами деревни. Первые поселенцы деревень Петряйцево и Душково поделили пашню по 10 десятин на душу. Общинные сенокосные угодья также поделили на наделы. Когда весной подрастали всходы на полях, хозяева обходили поле, смотрели, не остались ли огрехи земли, которые надо подсеять. Хозяйства становились богатыми хлебом, могли давать хлеб в долг или за работу. Карелы приходили отовсюду жить в эти деревни к своим сородичам иногда ни с чем. Они знали, что среди людей с голоду не умрешь.

В Петряйцеве, как и других деревнях, люди жили полноценной жизнью: много работали, рожали и воспитывали своим примером детей, радовались им и урожаям, печалились в горе и смерти, гуляли праздники, играли свадьбы. Жили общиной, оградили деревню забором из жердей, поставив двое ворот на выезде к Грудину и Поцепу. В Душково был выезд из этих же ворот, повернув налево на 90 градусов. Мужики выкопали восемь прудов на концах деревни и посередине ее для поения скота и тушения пожаров. Завели общественного быка, построили для него двор, ухаживали по очереди. Поделили поле на участки по числу душ в семье. Многие родственники объединили свои участки со взрослыми детьми, братьями.

Работали, бедностью не хвастались, говорили, что когда собирается вся родня, так и работа идет играючи. Деревенские помогали новым хозяйствам вставать на ноги. Делали общественные выгоны для скота в лес. Участки леса сначала загораживали не забором, а осеком — изгородью из сваленных друг на друга деревьев. Для осека рубили ольху, осину, сухие ели, кустарник, подтаскивали валежник. Осеки не давали скоту уйти из леса, где его пасли. Из срубленных елей строили дома, сараи, житницы, кузницы, риги. Постройки сначала крыли пластами еловой коры. Ее снимали с бревен, рубленных во время сокодвижения. Потом стали их крыть соломой. Для этого стропила делали с загнутыми концами, на которых держалось верхнее бревно. К нему вершинами верх крепили плахи с сучками. На них нанизывали снопы соломы, а сверху её крепили жердями, которые укладывали на торчащие сучки. Соломенную крышу делали крутой, чтобы хорошо стекала вода. Потом дома стали крыть осиновыми плахами, наподобие досок. Их кололи с помощью клиньев, приговаривая: «Клин туда идет, куда его колотушкой забивают». Позднее, когда появились продольные пилы, стали пилить осиновые доски и крыть ими крыши. Потом начали крыть их дранкой. Все деревья, даже очень толстые, рубили тогда топорами, ими же рубили и избы. Позднее углы стали обрабатывать скобелем.

В лес всегда ходили с топором, говорили, что в лесу без топора, как без рук. В лесу богато не проживешь, нужны топоры, пилы, гвозди, лошади. Их можно было купить на ярмарках, которые проводились в поселении Городецк, позднее город Бежецк. От Петряйцева до Городецка было 18 километров через Поцеп, Слепнево, Теребени, Градницы и Заручье. Ездили туда на лошадях, иногда ходили пешком. Возили продавать льноволокно, скипидар, деготь, древесный уголь, лапти, изделия из дерева, корзины. Ярмарка лошадей проводилась два раза в год. Там же карельские мужчины покупали себе на праздник красные кумачовые рубахи. Карельские женщины приезжали на ярмарку в сороках, а русские любили носить платки. Иногда они посмеивались над карелками из-за незнания русского языка «Говорить по-русски не умеют, только ломают русскую речь». Приезжавшая на ярмарки карельская молодежь все больше и больше знала русских слов.

Перед поездкой в Бежецк под телегу вешали ведро с дегтем, по названию логунок. Колеса, оси, чеки на телеге были деревянными, поэтому дорогою останавливались и смазывали их, чтобы не скрипели и не истерлись. Трава по обочинам дороги была измазана дегтем от тележных колес.

Мостов через реку еще не было, переправлялись вброд, где мелко. С двух сторон берега реки в этих местах делали отлогими. Эти броды сохранились до наших дней на всех речках рядом с построенными мостами. Для перехода пешком делали лавы из 2-3 бревен.

Жители глухих лесных карельских деревень были крутые характером, жесткие по нраву, прямолинейны, порою злые и нетерпимые. Но всегда помогали друг другу. Своей работой, своей жизнью, своим примером карелы показывали, что человек ни дня не живет ради смерти, он живет только ради жизни. Плохих людей в деревне не было, не было и обычая запирать двери. Дети оставались жить в своей деревне, женившись, сын начинал возить лес для строительства дома, строился рядом с родителями или в конце деревни. Когда был построен новый дом, все соседи приносили в него по полену, говоря: «Несу вам тепло».

Карелы очень бережно и любовно относились к своей кормилице — корове. Через неделю после отела корову обмывали и окуривали. Для окуривания в плошку клали угли от березовых поленьев, можжевельник и богородскую травку. Богородскую травку собирали накануне Иванова дня 6 июля и сушили ее. С дымящейся плошкой обходили корову, ее стойло, хлев и двор. После окуривания взрослые начинали есть молоко. А еще через неделю, как обмыли и окурили корову, молоко можно было давать и детям. Весной скотину первый раз выпускали пастись на Егория шестого мая. Провожали корову в поле с веточками прошлогодней вербы, которую брали с божницы. На божнице оставалась свежая верба до следующей весны. Выгнав коров в поле, каждый хозяин или хозяйка с вербой в руках пытались обойти стадо, потом вербу оставляли воткнутой в полосу поля. В этот день у пастуха в сумке было крыло птицы, яйцо и образок. Считалось, что если зимой окуришь корову после отела, а весной обойдешь стадо, то корова будет под покровом. Окуришь травами покровителей коровы, останется она в лесу ночью и окажется под покровом хозяина леса, не пропадет, в болоте не утонет, волки её не съедят. Чтобы всякие духи не приближались к стаду, пастухи стригли себе волосы только до начала пастьбы и не стриглись до окончания пастбищного сезона. Да и в дом всяких духов не пускали иконы, а на двор — окуривание. Духи обитали на чердаке, в подполье и в бане. За скотиной внимательно наблюдали, если захромала, ей смазывали копыта чистым дегтем. Нанятые пастухи были на постое по очереди, где ночевали и кормились. Чем больше скота было у хозяина, тем больше раз останавливались у него пастухи. Пастуху во время пастьбы не разрешалось собирать ягоды и грибы, чтобы не отвлекался от дела, а был со стадом. Каждое утро сторож будил пастуха, а пастух игрой на рожке будил хозяек доить коров. Пастух играл до Покрова 14 октября, после Покрова он стадо уже не пас. Зимой сено в ясли корове клали руками, растряхивая его. Боялись, чтобы не попало мышиное гнездо, от которого корова могла заболеть.

Карелы были верны поговорке: «Где родишься, там и пригодишься». Свадьбы игрались в пределах своей карельской округи. На свадьбы и праздники карелы надевали красные кумачовые рубахи и подпоясывали их также красным поясом. В обычные дни мужчины носили холщевые рубахи длинные, едва не до колен. Рубахи обязательно подпоясывали поясом или кушаком, ходить без пояса считалось грешно. Мальчики свои рубашки также подпоясывали. Очень бедные иногда подпоясывались веревкой или даже лыком. Девушки заплетали одну косу, обычая заплетать две косы у карелок не было. В косу вплетали ленту, женщины волосы прибирали под сороку.

Таким образом, у карел жизнью была отработана деревенско-христианская культура, прежде всего культура труда и образа жизни. Эта деревенская культура стала базироваться на общине и церкви. Община руководила хозяйственными делами, а церковь занималась духовной жизнью. Сформировавшийся уклад жизни воспитывал высоконравственного человека, обладающего высокой духовной культурой.

(«Калевала», песнь вторая, стр. 32).

Весенний сев

Как только теплым весенним ветром обдувало землю, начинали весенний сев с тех полей, которые посуше. Землю под весенний сев пахали осенью, то есть поднимали зябь. В начале апреля начинали еще раз просеивать на ветру семена овса, ячменя, льна. Для этого на землю расстилали дерюгу — рядно, набирали в решето зерно и, наклонив его, встряхивали. Старались просеивать в день, когда сильный ветер, тогда полову уносило далеко. Рожь сеяли всегда в августе, в начале сентября поля покрывались ярко-зеленой молодой озимью ржи. Так что весною ею не занимались.

22 апреля 1690 года (все даты по новому стилю. — авт.) дед Семен снял портки и сел на пашню. Окружившие его мужики внимательно наблюдали за дедом. Просидев на зяби минут пять, дед Семен натянул портки, завязал их поясом и сказал, что земля прогрелась, теплая, можно сеять овес. На второй день на поле пришли мужики с лукошками, на лошадях привезли мешки с семенами овса. Лукошко висело на левом боку, сеятель правой рукой брал горсть овса делал взмах слева направо, зерно веером рассеивалось на участке шириной в три шага. Соседние сеятели шли в трех шагах слева и справа. Их движения были расчетливы, на каждый шаг бросали горсть зерна. После этого рука механически опускалась в лукошко за новой горстью зерна. Не случайно, наверное, у карел первой мерой была горсть: горсть зерна, горсть льна, пятьдесят горстей льна называли «пятак», сто горстей — кербь.

За сеятелями шли лошади, запряженные в бороны. Поле боронили дважды или трижды, смотря какой твердости была земля. Бороновальщик запрягал лошадь в две бороны, боронование шло в три следа или как говорили, в три зуба. Лошадью с бороной обычно правили женщины и мальчишки. Про овес в деревне говорили: «Бросай в грязь, будешь князь» и старались посеять его во влажную землю в апреле. По нынешним понятиям урожаи были неплохие по 35-40 центнеров с гектара.

Земля подсыхала быстро, не успели посеять овес, как подошла пора вести весеннюю (или яровую) пахоту. Мужики пахали весь световой день, лошади уставали быстрее, чем они. За день передовики успевали вспахать до одного гектара пашни. Подростки на пахоте были погонщиками лошадей, они ходили с прутом сбоку от лошади. Готовя лошадей к весеннему севу, мальчики чистили их сначала редкой, а потом частой щеткой.

По яровому полю сеяли ячмень и лен. Поля обычно шли под уклон к речке или ручью, так их и пахали под уклон, чтобы вода после дождя стекала, и всходы не замокали. Поля овса, ячменя, льна были чистыми, без сорняков. Работали не жалея сил, помня, что «весенний день год кормит». Все мужчины, женщины и мальчишки от весеннего ветра загорели, почернели, обветрились.

Работа была трудной, а запасы продуктов за зиму истощились. В это голодное время пекли хлебы не только из муки, а добавляли шелуху или дуранду. Дуранду (жмых от льносемян или конопли) ели и в свежем виде, она отдавала льняным маслом. Подспорьем в еде были картошка, соленые да сушеные грибы. Часто делали грибную солянку из мелких сушеных грибов, лука и постного масла. Горшок с солянкой ставили в печь, потом макали её блинами. А собирать и заготавливать грибы летом было обычным делом детей.

Хлеба пекли много — по 8-10 буханок за один раз. Квашню с тестом на ночь поднимали на печку, в течение ночи тесто поднималось. Его раскладывали по формам, эти формы запихивали в печь деревянной лопатой. Хлебы два часа держали в печи и вытаскивали прочь на шесток. Когда пекли хлеб, печку топили жарко березовыми дровами, иначе хлеб мог не пропечься.

По весне с голоду собирали на полях хвощ и ели его.

Карелы пили много чая, для которого каждое лето собирали и сушили зверобой, мяту, иван-чай, веточки брусники и листья малины. По средам за столом не давали ни молока, ни мясного супа, был постный день.

Грудных детей кормили из коровьего рога, в узкой его части было отверстие. Рожок набивали вареным толокном, с толстого конца забивали мякишем хлеба, чтобы толокно не рассекалось. Приучали грудных детей к рожку, то есть сосать его.

В карельских деревнях были общественные амбары (магазеи) для хранения в урожайные годы на семена. Весной часть этого зерна выделяли на сев и бедным семьям.

Сенокос

Самая лучшая пора в деревне. Сенокос обычно начинался 26 июня и заканчивался к 1 августа.

Народу в деревне было много, все поля засеяны, а сено на зиму готовить надо. Обкашивали все, что могли: вдоль дорог, берега рек, вокруг зарослей кустарников, овраги. Разбивались и косили парами и по четыре человека, не было простора для всех одновременно. Утром вставали рано, в четыре часа, выпивали кружку молока с подсоленным хлебом и шли к покосам. Мужики надевали белые рубахи, а женщины — светлые сарафаны или платья. Утром по росе раздавался красивый перезвон кос, когда их точили, и редкие голоса косцов. У каждого косца на левом боку висел плетеный из бересты кузовок с бруском. Точили косу после каждого длинного прокоса. Особенно красиво смотрелись косцы, когда шли друг за другом на расстоянии 2-3 метров. Сначала утром было прохладно, около пяти часов поднималось солнце, к шести оно уже разогревало воздух и людей.

Были небольшие десятиминутные перерывы, раньше карелы не курили, ложились на спину в прохладный волок свежескошенной травы. Много приятных минут бывает в жизни человека, но такого блаженства, как лежать на пахнущей всеми цветами траве, больше нигде и никогда не бывает.

Часов в одиннадцать дня старушки, мальчишки и девчонки вместо родителей ходили шевелить (переворачивать) подсохшее сено. Это, наверное, самая легкая работа во время сенокоса. Ближе к вечеру примерно в пять часов дня запрягали лошадей и возили сено в сараи.

Каждый день работали с четырех часов утра до 10 часов вечера, да еще надо было приготовить еду и справить домашнее хозяйство.

Силы удесятерялись при приближении грозы. Как только из-за леса начинала подниматься туча, сгребали основную массу сена без тщательного подгреба оставшихся следов. Вилы усиленно мелькали над возами, а мужики гоняли возы с сеном быстрым шагом к сараям и бегом обратно.

Нет ничего прекраснее физического труда и отдыха после него.

Дети всегда помогали на сенокосе, сгребали следочки сена граблями, отгоняли от лошадей слепней ольховой веткой, пока грузили сено на одер.

Ночью крепко спали и даже не слышали, как сторож всю ночь беспрерывно барабанил колотушкой по доске, проходя вдоль деревни.

А рано утром сторож будил пастуха, тот начинал играть на рожке и будить хозяек.

Работа на сенокосе была тяжелой, поэтому резали барашка. Часть солили и вешали на чердак, обдуваемый сквозняком. Мясо провяливалось, и его варили в период сенокоса.

Много забот было и у детей, которые не только помогали взрослым, но также занимались заготовкой грибов и ягод. Родители учили своих детей, что ягоды можно собирать в лесу только тогда, когда они полностью созреют: чернику на Тихвинскую 9 июля, а в плохой год на Казанскую 21 июля, малину на Ильин день 2 августа, бруснику на Успенье 28 августа, клюкву на Борисов день 18 сентября.

Идя в лес за грибами и за ягодами, дети бросали вверх корзины. Если она падала на землю стоймя, значит, будет полная грибов или ягод. Взрослые не разрешали детям в лесу сбивать ногой грибы, которые они не брали. Их возьмут другие люди. Родители говорили: «Гриб летом ногой собьешь, а зимой блином макнешь».

Жатва

Жатву ржи начинали до Ильина дня 2 августа (по новому стилю), жатву яровых — до Спаса 14 августа со словами «зачин в руках, конец у Бога». Последним всегда жали овес. Одновременно шел подъем зяби, который начинали после Петрова дня 12 июля. Как говорили карелы: «Петров день на задворках, наступает время пахоты».

Лен начинали теребить на Борисов день 6 августа, за август его вытеребят и обмолотят к Успенью 28 числа. Озимые начинали жать девушки, матери им приговаривали: «Низенько жни, не оставляй высокой стерни». Сжатую серпами рожь вязали в снопы и ставили в бабки или суслоны. В каждом суслоне десять снопов, поставленных в круг, вершинами друг к другу, при этом десятый сноп был сверху шапкой.

Редкий овес мужики косили косами, а частый женщины жали серпами, как и рожь, обхватив его не ладонью левой руки, а полной рукой. Этот обхват назывался пястью, три пясти сожнешь и получается сноп. Прямо на поле подростки приносили на спинах матерям маленьких детей, чтобы их там покормили грудью. Пока ребенок сосал грудь, мальчишки и девчонки помогали грузить на воза снопы с рожью. Потом детей уносили обратно в деревню спать, самим нянькам было по 8-10 лет.

Сжатую рожь в снопах отвозили на ригу для просушки. В одну ригу на колосовики насаживали до 300 снопов одновременно. Затапливали печь и внимательно следили, чтобы огонь не вырвался из печи наружу. Высушенные снопы переносили из риги на гумно, которое было здесь же под одной крышей. Их настилали на пол по три ряда и по ним били цепами, то есть молотили. Рукоятка и било цепа были деревянными, соединенные между собой ремешком. После молотьбы солому увозили с гумна на поле и складывали в скирды. При скирдовании надо суметь сложить скирду соломы так, чтобы она была красивой, вода хорошо стекала и солома не гнила. Для этого на дно крест накрест укладывали ольху, чтобы она не подгнивала снизу. Маковку скирды делали поострее, чтобы меньше мочили дожди. Плохо утоптанная рыхлая скирда промокала почти насквозь и солома пропадала. Лучшие снопы соломы привозили к дому, чтобы ею перекрыть соломенную крышу. Соломенная крыша служила 3-5 лет, потом становилась как решето.

Утром до завтрака на гумне успевали обмолачивать одну насадку в 300 снопов, собирали ворох и провеивали его. Когда начинали веять зерно, смотрели, с какой стороны дул ветер, с той стороны и открывали ворота в гумне. Мякину ветром несло вовнутрь гумна, ее позднее скармливали скоту, замачивая горячей водой. При веянии полновесное зерно отскакивало далеко, его собирали отдельно на семена.

Самый последний сноп с поля приносили домой, и ставили его в красный угол до масленицы. В последний вечер масленицы этот сноп сжигали. По окончании жатвы готовили угощение, резали барашка и отмечали праздник урожая или пожинки.

(«Калевала», песнь десятая, стр. 111).

После жатвы всю осень, зиму и весну карелы занимались льном и ремеслами.

Лен был основой земледелия для карел, они занимались им с XII века, технология была отработана. Начинали теребить лен с 6 августа, чтобы вытеребить и обмолотить его к Успенью 28 августа. Если жать зерновые серпами шли молодые девки и бабы, то теребить лен первыми начинали старушки и подростки. Другие приступали позднее, закончив жатву. В начале страды лен был еще мягким, но дальше он становился сухим и твердым. Набрав сноп льна, его перевязывали льняным жгутом и клали в ряд. К вечеру снопы ставили в бабки для просушки. Через несколько дней эти снопы увозили в ригу, где их сушили. Потом переносили на гумно и там молотили лен цепями. С гумна снопы отвозили на поле и расстилали лен тонким слоем, чтобы он попал под сильные августовские росы и через три недели отлежался. После этого льнотресту сушили опять в риге, затем мяли ее льномялкой, вырабатывая льноволокно. У льномялки два естественных сука-опоры. Работа у льномяльщиков была очень тяжелой, после этого лен трепали, затем чесали щетками.

После мятья кострика отделялась, треста становилась мягкой. Девушки и женщины расчесывали волокно сначала редкой, а второй раз частой щеткой, освобождая его от остатков костры. Расчесывали на колене, горсть льна держали в левой руке, а щетку в правой. На эту работу уходили ноябрь и декабрь. Потом начинались посиделки, куда девушки приходили с прялкой и связкой льноволокна. Они пряли веретеном льняную нить. Отставляли прялку в угол только тогда, когда парень приглашал девушку танцевать кадриль или ланцею. Потом она снова принималась прясть нить. Утром мать оценивала работу, иногда ворчала, что за вечер мало напряла ниток. Замужние женщины и старушки пряли нить дома. Когда ниток было достаточно, начинали ткать холст на ткацком станке. Более грубую нить использовали для половиков, поэтому каждый клубок красили разной краской, распустив нить на пряслах.

В марте, когда появлялся наст, холсты расстилали на белом снегу и отбеливали их.

Мужчины всю осень гнали деготь и жгли уголь. Еловые пни вместе с березовыми чурками и берестой шли на выделку скипидара и дегтя. Для этого рядом копали две ямы, одну более глубокую, куда устанавливали можжевеловую или еловую бадью для дегтя. Вторая была неглубокой, но большой по размерам. Туда складывали расколотые на четыре части еловые пни, березовые чурки и бересту. Оставив небольшой дымоход, яму закрывали бревнами или плахами, а сверху на них клали дерн. Все это поджигали, затем дымоход уменьшали еще. От тепла смола превращалась в жидкость и по деревянному желобу текла в соседнюю яму с бадьей. Сначала шел жидкий скипидар, потом бадью заменяли. В нее шел более густой деготь. Деготь использовали для смазки колес на телегах, копыт заболевших животных, для смазки кожаных изделий, чтобы дольше служили.

Для использования в кузницах готовили древесный уголь. Длинные березовые чурки, расколотые пополам, складывали также в яму, поджигали и заваливали их дерном. Постоянно наблюдали, чтобы они тлели, не горели и не превращались в золу. Через неделю получались угли, которые отвозили на кузницы для поддержания огня в кузнечном горне. Уже позднее угли стали отвозить на станции для перевозки его в Санкт-Петербург на царский двор.

Усиленно расчищали землю из-под леса для пашни уже после окончания полевых работ. Занимались этим с сентября по ноябрь. В отличие от русских, карелы не предавали отходы леса огню прямо на делянках. Они использовали его на дрова, для выгонки дегтя, для углеобжигания. Ольху использовали как основание для скирд соломы или стогов сена. Прежде, чем рубить тот или иной участок, присматривали себе материал: стволы молодой черемухи для изготовления дуг, косослойные молодые ели для изготовления хомутов, стволы изогнутых березок для полозьев саней. Они полностью оставляли березовые рощи, участки с можжевельником и хвойные леса.

Так и образовывались выступающие клином ельники у Петряйцева, Душкова, Калинихи, сосняк у Горбовца, березовые рощи у Бережков и Карело-Кошева, черемуховые заросли вдоль рек, а также заросли ивового кустарника, из которого плели корзины, мерды, короба, поддоны для саней. Из тонких длинных корней ели и сосны плели люльки для ребенка, воронки для процеживания воды, лари для одежды. Изделия получались красивые и прочные. Этим ремеслом занимались в основном старики осенью, когда корчевали еловые и сосновые пни их дети и внуки, а также весной, когда срезали подросшие за лето ивовые прутья.

Весной хорошо сдирается ивовое корье. Его не выбрасывали, им лубили шкуры домашних и убитых животных. Из шкур шили шубы, полушубки, шапки, на дно саней укладывали кожаные рогожи. Готовили весной корье и для краски, которой красили нитки и холсты. Из ольхового корья получалось коричневая краска, а корой вербы красили нитки и полотна в зеленый цвет. Из еловых шишек делали бордовую краску, на краску использовали ольховые шишки. Ткань, крашенная ольховой корой и шишками, была от желтой до светло-коричневой.

Осину использовали не только для щепы и дранки, досок и лопат. Из нее долбили корыта для кормления скота и птицы, стирки белья, колоды для поения лошадей. Осина не боится влажности, осиновые доски служат дольше еловых.

Осенью готовили заготовки для саней и лошадиной упряжи. Полозья саней делали из изогнутых берез, чем она больше изогнута, тем лучше. Их делали также из копанцев — деревьев с выкопанными согнутыми корнями. Дуги делали также из березы, ветлы, черемухи, но самые лучшие дуги были из липы. Хомутину гнули из ивы или черемухи, обертывали ее соломой или войлоком, сверху покрывали кожей. Ее крепили к клешням, сделанным из крепкой березы. Внутреннюю часть хомута делали помягче из войлока, чтобы он не тер лошади холку. Ободья на колеса гнули из осины, а спицы делали из березы. Станом для гнутья санных полоз, дуг, хомутин были расщелины между двумя большими березами или каменное огибало между двумя камнями. Деревья сначала парили в кипятке, потом их гнули. Черемуховые и ивовые дуги хорошо гнулись и нераспаренными. Концы их связывали между собой и оставляли сохнуть. Обручи на кадки, бочонки и шайки делали из можжевельника, черемухи и еловых сучьев. Из клена делали бочонки, ложки — клен твердый и легкий. Веретена для прядения льна и шерсти вытачивали из березовых плашек. Вся работа по вечерам была при лучинах, нужно заготовить ее много. Лучину щипали от гонта — наружного слоя расколотой частослойной сосновой или еловой чурки. Эти чурки рубили или пилили от комлевой части бревна.

Из волокна конопли плели прочные веревки и мельничные канаты.

Много работы было у женщин и девушек. Летом жали, осенью молотили и трепали лен. Потом его расчесывали, делали волокно. Всю зиму пряли нитки и ткали ткани. Надо было еще готовить и стирать.

Из золы варили щелок, в котором отмачивали и стирали белье. Потом полоскали белье на реке, неся тяжелые корзины. Зимой выполосканное белье еще отбеливали на снегу.

Утюгов тогда не знали, домотканую одежду разглаживали вальком на доске. На вальке были сделаны зарубки, чтобы гладить и грубую ткань.

(«Калевала», песнь пятидесятая, стр. 561)

Июльский ураган 1690 года пришел в деревню с юга. Померк яркий солнечный день, ветер поднимал облака пыли, листьев, скошенного сена. Все перемешалось и неслось к ельнику. От грозовой молнии загорелся дом. По ветру огонь перекинулся на другие дома. Промокшие жители деревни, а их было около сотни человек, бегали с ведрами воды, поливали горевшие и соседние дома. Сгорели один дом на восточном посаде и два дома на западном. Некоторые говорили, что за несколько дней до пожара видели в деревне белок и прилетала кукушка.

Потрясенные этим стихийным бедствием жители собрались на другой день на краю деревни между пепелищами и прудом. Несмотря на вчерашний ливень, пруд сильно обмелел от вычерпанной воды. В воздухе висел вопрос: «Что делать, как уберечь себя, скот, дома и постройки от пожаров и стихийных бедствий?» Деревенский сход жителей решил рядом выкопать большой пожарный пруд и на его берегу построить часовню Успенья Божьей Матери.

Не стали откладывать дело, так как сенокос уже заканчивался, а до уборки урожая оставалась целая декада, то есть 10 дней. Распоряжался староста деревни, одних он отправил на реку за песком и камнями. Другие начали копать землю под фундамент. Третьи на лошадях поехали валить и трелевать лес. За полдня выкопали траншею под фундамент по периметру. Туда стали засыпать привезенный на телегах речной песок, потом на него начали сбрасывать камни. Под углы установили плоские объемные камни. Стали подвозить на дрогах бревна. Принялись за работу плотники, сруб часовни рубили в угол. Недалеко от места стройки сколотили из жердей двои высокие козлы. На них подняли ряд бревен. Две пары мужиков длинными пилами стали пилить бревна вдоль на байдак для пола. Один мужик стоял наверху, а другой внизу. Работа эта трудная, холщевые рубахи намокли от пота, волосы и бороды нижних мужиков были покрыты опилками.

Эта напряженная работа продолжалась неделю, бабы приносили сюда на стройку обед, квас и пиво. Через неделю на берегу пруда красовался четверик часовни со входом с запада, свежим полом, полками для икон и местом для служения. В это время мужики делали сруб для верхней меньшей части часовни, пилили осиновые доски для крыши. Два кузнеца у себя в кузнице ковали из проволоки и кусков металла четырехгранные гвозди с большими шляпками.

К началу уборочной, то есть Ильину дню 2 августа часовня была готова. Ее освящение решили провести в день Успенья 28 августа. В деревню из Русского Кошева пришел священник Борис. Из одного дома вынесли икону Николая Чудотворца, люди пошли вслед за ней к часовне, обошли ее три раза. Потом батюшка освятил ее и вместе с иконой обошел вокруг деревни. Жители следовали за ним. Он вошел в часовню, где были уже установлены иконы, принесенные из домов, и совершил там молебен на русском языке. Карелы почти не понимали его слов, но слушали внимательно, не оглядываясь, не перешептываясь и не переминаясь с ноги на ногу. Карельских священников тогда еще не было.

Карелы торжественно готовились к праздникам. К каждому празднику забивали барашка или теленка. Готовясь к Пасхе, терли потолки и стены берестяными лаптями, свернутой берестой или можжевельником, связанным в веник. К Пасхе и другим праздникам варили пиво в больших чанах по 15 ведер прямо на улице всей деревней. Это называлось общим пивом. Как и общественными работами, так и пивоварением руководил старшой или староста деревни. На время проведения общественных работ или общих мероприятий ему на шею вешали деревянную круглую медаль.

Построив часовню, вся деревня дала обет не работать один день на Фотея 25 августа, чтобы больше не было пожаров. Крестьяне стали бережнее относиться к церковным обрядам. Входя в дом, первым делом молились на образа. В часовне летом молили Бога, чтобы дал больше зарниц, считая, что рожь наливается от сверкающих зарниц.

Люди помнили прежних умерших жителей деревни. Потом в домах появились поминальники, которые помогли составить священники. Туда записывали всех умерших родственников

В часовне стали крестить новорожденных, проводить исповеди, отпевать покойников, продолжая хоронить их здесь же у часовни.

Карело-Кошевская волость была образована к 1700 году, на волостном сходе карелы решили строить деревянную Сретенскую церковь в самом селе. Она была построена где-то к 1720 году, простояла около 90 лет, к 1800 году пришла в ветхость. Тогда на этом месте стали строить каменную церковь, которую построили и освятили в 1816 году.

Часовня в деревне Петряйцево стояла на одном месте 260 лет, ее перестраивали еще 2 раза. Карелы не хотели ходить далеко в церковь. Но в часовню приходили с охотою. Они считали, что Николай Чудотворец оберегает деревню от пожаров, ураганов и бурь. Так оно и было, за 260 лет не сгорело в деревне ни одного дома.

Разрушили часовню в 1951 году, бревна пустили для строительства колхозного склада. На второй год в июле 1952 г. опять был ураган, он не обрушился на дома жителей, как было в 1690 году, а обрушился на колхозные постройки. От молнии загорелись скотный двор и телятник. Пока спасали и выводили упиравшихся коров, многих телят спасти не удалось. Спаслись только те, кто сам выбежал со двора. После урагана старушки подходили к тому месту, где была часовня и молились, чтобы не случались пожары, просили у Бога помощи. Это был первый и последний пожар в деревне, от пожаров никто не пострадал.

Где-то в 1970-х годах недалеко от места, где стояла часовня, придумали сделать силосные канавы. Когда бульдозер стал углубляться в землю, волоча ее перед собой, тракторист увидел кости человеческих рук и ног. С испугу он убежал в деревню и привел народ. Вот тогда старожилы и вспомнили, что здесь была часовня, а у часовни нередко хоронили покойников, так как на погосте в Кошеве почти шестьдесят лет, как пришли сюда карелы, не было церкви. А первые карелы о погосте в Кошеве ничего не знали. Поэтому они на месте глинокопий выкопали пруд и хоронили покойников рядом с прудом. Недалеко от этих захоронений и была построена часовня. Карелы очень часто строили часовни на местах стародавних карельских кладбищ.