В краю двух культур

Глава III. «Усадьбы старые разбросаны»

Этот милый сердцу уголок России на северо-востоке Бежецкого уезда знавал многих замечательных людей, ставших гордостью бежецкой, тверской и российской земли. Здесь на стыке Бежецкого, Весьегонского и Кашинского уездов, где двумя небольшими горсточками в русский массив были вкраплены 14 карельских деревень вокруг Кошева Карельского и 9 карельских деревень с центром в селе Прилуки, находились имения людей, которых знают во всем мире, порою даже больше, чем знаем мы. Воздух этой местности пропитан их голосами, поэзией и прозой. К сожалению, изгнанные с родины, они оставили свои архивы в Париже, Риме, Нью-Йорке, поэтому рассказ об этих людях далеко не полный. Но мы, их земляки, можем и должны знать о них больше, чем мы знаем.

Жившие вокруг села Карело-Кошево карелы не были помещичьими, они относились к царскому двору, назывались сначала дворцовыми, а затем удельными крестьянами. Барские усадьбы располагались вокруг карельских деревень подковой к югу и находились в 1-8 километрах от их границ. По данным за 1919 год в Бежецком уезде до Октябрьской революции было всего 64 имения с количеством земли 16 тысяч 564 десятины, а по Тверской губернии насчитывалось 1159 имений.[30]

В числе имений Бежецкого уезда, окружавших Карело-Кошевский погост в 1919 году значились:

1) Борисково — бывшее имение Кузьминых-Караваевых Сулежской волости. В четырех километрах от карельских деревень Петряйцево и Поцеп. Земли 223 десятины, после революции имение было передано Бежецкому уездному отделу народного образования, в нем была размещена школа.

2) Слепнево — бывшее имение Гумилевой-Львовой Новской волости, в одном километре от карельской деревни Поцеп и трех километрах от деревни Петряйцево. Земли 113,39 десятины, к 1919 году имение было бесхозным, оставшееся после переезда хозяйки в Бежецк имущество разворовали. Позднее в барском доме был детский сад, затем школа и коммуна.

3) Подобино — бывшее имение Неведомских в Бокаревской волости, земли 380 десятин, к 1919 году передано Бежецкому отделу народного просвещения, в доме была расположена школа второй ступени. Находилось в трех километрах от карельской деревни Горбовец, в четырех километрах от Терехова.

4) Дубровка — бывшее имение Хилкова в Бокаревской волости, земли 396 десятины, после революции имущество разграблено, дом сгорел в 1919 году. В этой же деревне было имение Архиповой, земли 674 десятины 98 саженей. После революции никому не передано, имущество разграблено, судьба дома пока неизвестна.

5) Панцыно — бывшее имение П.А. Серова Бокаревской волости, земли 92 десятины. Деревня находилась в одном километре от Колесников и четырех километрах от Синево-Дуброва (бывшей деревни Дубровка).

6) Колесники — бывшее имение Дмитриевых-Мамоновых, родина бабушки Е.Ю. Кузьминой-Караваевой. В списках за 1919 год не значится. Находилось в четырех километрах от карельской деревни Горбовец.

7) Барская Ворониха — бывшее имение В. Иванова в Новской волости, земли 47 десятин, никому не передавалось, разграблено.[31] Имение находилось в полукилометре от Поцепа и полутора километрах от Слепнева на высоком левом берегу реки Каменка. Гора называется по-карельски «шави-гора», то есть глиняная гора, часть этой горы, где была деревня, теперь называется Воронихинской.

Согласно циркуляра №13 от 16 сентября 1918 года советская власть оставляла бывших помещиков, по их желанию, продолжать жить в пределах своих имений. В перечисленных выше имениях к 1919 году никто из хозяев жить не остался. В пределах всего Бежецкого уезда к 31 мая 1924 года из 64 помещиков в своих имениях оставалось 8 помещиков.[32]

Имение Борисково находилось в 22 километрах от города Бежецка на дороге Бежецк—Красный Холм. Дорога ведет сюда через деревню Заручье, мимо Градниц, по деревянному небольшому мостку через реку Уйвешь, по деревне Сулежский Борок. Это имение Владимира Дмитриевича Кузьмина-Караваева. Слева от дороги, вплотную к ней начинается большой старинный парк, обнесенный валом и рвом. В глубине парка на расстоянии 150 метров от дороги стоит деревянное большое одноэтажное барское здание. Сейчас там размещается Борисковская участковая больница.

Второй двухэтажный усадебный дом — с портиком и четырьмя колоннами. На первом этаже — большой зал, библиотека со старинными книгами и картинками. Комнаты были обставлены мебелью карельской березы и красного дерева. Где сейчас этот дом, библиотека, мебель? Неужели мы разбогатели материально или духовно, уничтожив, разломав, предав огню эти духовные и материальные богатства? Наверное, уже никто не ответит на эти вопросы.

Летом в имении жили хозяин Владимир Дмитриевич Кузьмин-Караваев, его жена Екатерина Дмитриевна и ее племянник Дмитрий Бушен, оставшийся сиротой без матери в два года. Зимой они жили в своем доме №92 на Мойке в городе Санкт-Петербурге, на лето приезжали в Борисково. Когда у Владимира Дмитриевича были дела в Бежецке и Твери, Екатерина Дмитриевна с Димой Бушен оставалась жить здесь и зимой.

Обитатели имения ходили на службу во Владимирскую церковь села Толстикова, что в одном километре от Борискова, сейчас нет ни деревни, ни церкви, осталась одна колокольня.

Километрах в шести южнее Борисково в деревне Слепнево находилось имение Анны Ивановны Гумилевой-Львовой. На усадьбе Гумилевых в Слепневе было несколько деревянных построек: в центре усадьбы стоял высокий двухэтажный дом с большими окнами. В нем стены были оклеены синей бумагой, на которой красовалось много рисунков. Кроме дома стоял флигель, каретный сарай и конюшня.[33]

По воспоминаниям очевидцев, дом больше напоминал не барские хоромы, а дачу. Его окружал старинный парк, в котором рос единственный дуб, много лесного орешника, лип, берез и других деревьев. В парке был старый, заросший тиной пруд. От Борискова дорога в Слепнево вела через деревни Сулега и Ханино. От Слепнева дороги шли к карельским деревням Поцеп и Акиниха, русским деревням Хотена, Теребени и Ханино.

Хозяйка имения Анна Ивановна Гумилева в 1910 году позвала работать в ее имении карел Ивана Ивановича Визюркина из деревни Поцеп, Семена Ивановича Нетрусова из деревни Петряйцево и русских мужиков из деревни Слепнево Антона Михайловича Зубкова и Василия Клубова. Семен Иванович Нетрусов проработал в имении несколько зим и ушел. А мой дед И.И. Визюркин работал у барыни до 1917 году, пока она не переехала жить перед самой октябрьской революцией в город Бежецк.

Два имения — Борисково и Слепнево — были связаны родственными узами.

15 июля 1911 года в деревне Борисково собралось много гостей, отмечали именины хозяина усадьбы Владимира Дмитриевича Кузьмина-Караваева. Николай Степанович Гумилев представил гостям молодую жену Анну Андреевну Ахматову. А через несколько дней, также в июле 1911 года, вся эта молодая компания собралась у Гумилевых в Слепневе. Тогда же была сделана хорошо известная исследователям групповая фотография. Фотографировала Ольга Александровна Кузьмина-Караваева. На фотографии изображены: Мария Александровна Кузьмина-Караваева, Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева, ее родной брат Дмитрий Юрьевич Пиленко, Анна Андреевна Ахматова, Михаил, Екатерина и Борис Кузьмины-Караваевы, Дмитрий Дмитриевич Бушен и Мария Леонидовна Сверчкова. На фотографии нет Николая Степановича Гумилева и Дмитрия Владимировича Кузьмина-Караваева. По утверждению Д.Д. Бушена, они ушли далеко гулять в окрестности деревни Слепнево, поэтому не фотографировались.

Каждый человек, изображенный на этой фотографии, заслуживает пристального исследования. Исходя из возможностей, расскажу более подробно о хозяине имения Борисково Владимире Дмитриевиче Кузьмине-Караваеве, его сыне Дмитрии, невестке Елизавете Юрьевне, о Николае Степановиче Гумилеве и Анне Андреевне Ахматовой. Сведения о других очень скудны.

Дочь Констанции Фридольфовны Лампе и Александра Дмитриевича Кузьмина-Караваева Ольга Александровна родилась в 1890 году. Позднее вышла замуж за князя Оболенского, после революции они уехали жить в Париж. Умерла в 1983 году в возрасте 93 года. Ее дети и внуки в Париже хранят архив дворянского рода Кузьминых-Караваевых. Ее отец Александр Дмитриевич Кузьмин-Караваев, 1862 года рождения, после революции остался в Советском Союзе, был инспектором на Мурманской железной дороге до своей смерти в 1935 году.

Сестра Ольги Александровны Мария Александровна родилась в 1888 году и умерла в возрасте 23 года от туберкулеза 29 декабря 1911 года в Италии, где проходила курс лечения.

Дмитрий Юрьевич Пиленко, родной брат Елизаветы Юрьевны Кузьминой-Караваевой (Пиленко) в годы гражданской войны воевал в Деникинской армии, погиб в 1920 году.

Дмитрий Дмитриевич Бушен родился в 1893 году, в два года остался сиротой, так как умерла его мать. Сначала жил с отцом, а с 1905 года постоянно жил у своей тетушки Екатерины Дмитриевны Кузьминой-Караваевой (Бушен). После революции в 1925 году эмигрировал в Париж, жил там до своей смерти в 1993 году, прожив около ста лет.

Сын Владимира Дмитриевича Кузьмина-Караваева Борис Владимирович после революции остался жить в СССР, был врачом-хирургом. Погиб во время бомбежки парохода-госпиталя, на котором он служил, на Ладожском озере во время Великой Отечественной войны.

Мария Леонидовна Сверчкова была дочерью сводной сестры Николая Степановича Гумилева Александры Степановны Сверчковой, годы жизни которой 1869-1952 гг. Судьба Марии Леонидовны автору неизвестна.

Более подробно расскажем о судьбах других, изображенных и не изображенных на памятной фотографии.

Хозяин имения Борисково Владимир Дмитриевич Кузьмин-Караваев родился в городе Санкт-Петербурге в 1859 году и жил с семьей на Мойке, 92. Получил прекрасное юридическое образование, стал профессором-правоведом, писателем и политическим деятелем. У него было три сына: Дмитрий (17 мая 1886 года рождения), Борис (1892 года рождения), Михаил (1894 года рождения) и дочь Екатерина (1887 года рождения). По семейной легенде их род шел из Новгорода. Далекий их предок Новгородский посадник Кузьма вынес Московскому царю каравай хлеба, когда тот посетил город. Отсюда детей Кузьмы и последующие их поколения стали называть Кузьмины-Караваевы, так пошла эта фамилия.

С 1897 по 1906 годы Владимир Дмитриевич был гласным от Бежецкого уезда в составе Тверского губернского земского собрания. О его грамотности и гражданской активности говорят некоторые документы. Например, 2 декабря 1899 года он прочел составленный им протокол заседания от 1 декабря, который был утвержден собранием, выразившим признательность Кузьмину-Караваеву за полноту и точность протокола.[34] Владимир Дмитриевич был видным деятелем российского либерализма, одним из организаторов и лидеров Партии демократических реформ.

В 1904 году Владимир Дмитриевич издал книгу «Земство и деревня», в которой обобщил свой семилетний опыт работы гласным Тверского губернского земства. Вызывает интерес опубликованная в ней «Программа мероприятий для поднятия экономического благосостояния населения Бежецкого уезда», которую он вынес на рассмотрение губернского земства в 1898 году. В ней обращено внимание на основные проблемы крестьянства того времени: малоземелье и дробленность крестьянских наделов при трехпольной системе. Он предлагал делать более обширные поля с травосеянием и введением льна в правильный севооборот. Другой причиной низких урожаев он называл плохую обработку семян, третья причина — недостаток кормов для скота, его истощенность, малые надои, малые привесы и недостаточность полученного навоза, без которого бежецкие земли родить не будут. Этим автор еще раз подтверждал необходимость травосеяния. В программе Владимир Дмитриевич предлагал введение денежной системы для крестьянства, заявляя, что натуральное хозяйство отжило свой век. Много внимания в программе он уделил обилию праздников среди крестьян и дороговизну крестьянских свадеб. К 1903 году число дней, когда православные празднуют религиозные праздники, составляли 120-140 дней в году, на время сельскохозяйственных работ приходилось 74-77 дней. Иначе говоря, во время посева, уборки и молотьбы из каждых трех дней крестьяне работали неполных два. Правда, летом поголовного пьянства не бывало из-за безденежья. Но разгул и пьянство сопровождали всегда осенние праздники, когда у крестьян появлялись деньги. Особенно расточительно крестьяне праздновали свадьбы. Самая скромная свадьба обходилась каждой стороне по сто рублей, то есть больше, чем мог заработать в год взрослый сельскохозяйственный работник. Если он приносил в дом сто рублей в год, это вполне обеспечивало среднему крестьянину его семью, которая могла оплатить все повинности и прожить до следующего урожая. Изъятие этих средств из дома аналогично пожару. Свадьба расстраивала крестьянское хозяйство на многие годы. На вопрос, почему тот или иной хозяин обеднел и вошел в долги, отвечали: «Сына женил» или «Дочку замуж выдал». Чтобы сыграть свадьбу, обычно продавали оставшийся на семена хлеб, вторую корову, сарай или даже участок земли. Деревенские скупщики в период свадеб работали не менее успешно, чем винные лавки. Расходы составляли: на приданое невесте — двадцать-двадцать пять рублей, притч за венчание — десять рублей, остальные деньги шли на одежду, еду и водку, которыми угощали родственников и деревенских всех соседей.[35]

Знания Владимира Дмитриевича, его опыт, писательское мастерство, активность повлияли на исход выборов членов в Первую Государственную Думу. 26 марта 1906 года в городе Твери под председательством губернского предводителя дворянства С.Ф. Головина состоялось губернское избирательное собрание для выборов членов Государственной Думы от Тверской губернии. На собрание явилось 117 выборщиков из общего числа по закону 124. Сначала происходили выборы одного члена уполномоченными от волостей, их было 41. Затем состоялись выборы семи членов Государственной Думы. Среди других был избран Владимир Дмитриевич Кузьмин-Караваев, профессор, гласный Тверского губернского земства, за — 85 выборщиков, против — 30 и один голос «свой».[36] До 1917 года Владимир Дмитриевич неоднократно бывал в Бежецке, участвовал в работе земского собрания Бежецкого уезда. Умер в 1927 году.

Старший сын Владимира Дмитриевича Дмитрий родился 17 мая 1886 года. В 1904 году закончил Петербургскую гимназию имени Александра I и в тот же год поступил на юридический факультет Петербургского университета.

В 1908 году познакомился со слушательницей Бестужевских курсов Елизаветой Юрьевной Пиленко. У молодых людей оказалось немало общих интересов: литература и искусство, идеология социал-демократов, вопросы религии. 19 февраля 1910 года они повенчались в церкви Рождества Богородицы. К этому времени Дмитрий уже получил диплом юриста, окончив юридический факультет 26 октября 1909 года. Летом 1911 года они отдыхали в поместье отца Дмитрия — деревне Борисково Бежецкого уезда. Там 15 июля Н.С. Гумилев представил родителям и близким свою жену А.А. Ахматову.

Отношения мужа и жены Кузьминых-Караваевых были недолгими, они были вместе всего чуть больше двух лет, с февраля 1910 до весны 1912 года. Причиной разрыва, скорее всего, стала влюбленность Елизаветы Юрьевны в Александра Александровича Блока и необдуманные поступки из-за любви к женатому человеку. Дмитрий Владимирович ввел свою молодую жену в круг поэтов, политиков и вообще одаренных людей. По воспоминаниям Елизаветы Юрьевны, ритм их жизни был нелепым, вставали около трех часов дня, ложились на рассвете. Каждый вечер они с мужем бывали в петербургском мире. Или у Вячеслава Иванова на «башне», куда нельзя было приехать раньше двенадцати часов ночи, или в «цеху поэтов» у Гумилева, или у Городецких, и так далее. «Цех поэтов» только создавали, начинали входить в славу Гумилев и Ахматова. По словам Е.Ю. Кузьминой-Караваевой, Гумилев рыскал вне русской равнины, в чужих экзотических странах, Ахматова не выходила за порог душной, заставленной безделушками комнаты.[37]

В декабре 1910 года Дмитрий вместе с женой ходил в Тенишевское училище на собрание, посвященное десятилетию со дня смерти Владимира Соловьева. Дмитрий решил познакомить жену с А.А. Блоком, которого он очень хорошо знал. Она решительно отказалась и осталась сидеть в зале на своем месте. Через некоторое время Дмитрий вернулся вместе с Блоком и его женой Любовью Дмитриевной. Блок узнал Елизавету Юрьевну, которая 10 февраля 1908 года шестнадцатилетней девушкой приходила к нему на квартиру. Жена Блока пригласила их на обед, они договорились о дате, и обед состоялся. Питая нежные чувства к женатому поэту, понимая сложность ситуации, Е.Ю. Кузьмина-Караваева решилась бежать из Петербурга, бежать от мужа.

Весной 1912 года она уехала отдыхать на немецкий курорт Бад-Наугейм. После возвращения оттуда поехала на юг в Анапу. Осенью 1912 года в Петербург к мужу не вернулась, стала жить в своем небольшом имении Джемете, оставленном ей после смерти отца на берегу Черного моря. Она писала, что ее компанию составляли штукатур, слесарь да банщик. Приехала в Москву осенью 1913 года, там была встреча с мужем, тяжелое объяснение и развод.

После октябрьской революции в 1922 году Дмитрий Владимирович Кузьмин-Караваев переехал из Санкт-Петербурга в Москву, принял католическую веру, в тот же год был выслан за границу. Жил сначала в Риме, в 1927 году переехал жить в Берлин, где служил католиком восточного обряда. В том же году был удостоен степени доктора богословия. В последние годы жизни с 1956 по 1959 годы Дмитрий Владимирович служил в Ватикане, в Руссикуме — центре по подготовке католических священников славянских национальностей. Умер 16 марта 1959 года и был похоронен на кладбище Кампо Верано в склепе греческого колледжа святого Афанасия.[38]

Анна Ивановна Гумилева-Львова, мать поэта Николая Степановича Гумилева, родилась в 1854 году в деревне Слепнево. Здесь она провела все свое детство, юность и молодость. Слепнево было имением ее родителей. Отец Анны Ивановны Иван Иванович Львов родился в октябре 1806 года здесь же в Слепневе. Умер он 10 марта 1875 года и был похоронен на фамильном кладбище Львовых в селе Градницы, у Троицкой церкви. При советской власти старое градницкое кладбище вместе с могилами Львовых было уничтожено и сравнено с землей.

После смерти отца имение перешло к старшему его сыну Льву Ивановичу Львову, родившемуся в 1838 году, брату Анны Ивановны. После смерти брата в 1908 году имение на некоторое время перешло к его жене Любови Владимировне, когда она умерла в 1910 году — трем его сестрам: Варваре Ивановне Львовой-Лампе, Александре Ивановне Львовой-Покровской и Анне Ивановне Львовой-Гумилевой. В 1876 году в возрасте 22 лет она вышла замуж за 45-летнего корабельного врача Степана Яковлевича Гумилева, который тогда служил в Кронштадте. Первая его жена умерла, оставив сиротой девочку Александру, 1869 года рождения. Анна Ивановна, будучи всего на 15 лет старше ее, стала мачехой. В 1886 году у них родился сын Николай. После отставки со службы Степана Яковлевича, семья переехала жить в Царское Село, Московская улица, дом 42. Это был двухэтажный особняк с флигелем и садом, теперь на этом месте дом №55 по Московской улице.[39] Сам деревянный дом не сохранился. В том доме они прожили девять лет с 1887 по 1896 годы, затем переехали жить в Петербург. В 1900 году семья Гумилевых уехала жить в город Тифлис из-за болезни старшего сына Дмитрия, 1884 года рождения.

В 1903 году Гумилевы возвратились жить в Царское Село и поселились в доме на углу улиц Средней и Оранжерейной, в 1904 году переселились на Конюшенную улицу в каменный дом, который сохранился до настоящего времени по адресу: улица Первое Мая, дом №29.[40] Летом 1908 года они переехали жить на Бульварную улицу, жили там три года. В начале 1910 года умер Степан Яковлевич Гумилев. В следующем 1911 году Анна Ивановна купила дом с двухэтажным флигелем, большим садом и маленьким двориком на Малой улице. На втором этаже поселилась она с падчерицей Александрой Степановной Сверчковой и внуками от нее — Николаем и Марией. На первой этаже стали жить Николай Степанович с Анной Андреевной Ахматовой и старший брат Гумилева Дмитрий Степанович с женой Анной Николаевной Гумилевой-Фрейганг. Николай Степанович с женой занимали четыре комнаты.

Каждое лето Анна Ивановна Гумилева-Львова проводила в своем имении Слепнево, где постоянно жила ее старшая сестра Варвара Ивановна Львова-Лампе. Мужем Варвары Ивановны был финн Фридольф Иванович Лампе, родом из города Гельсингфорса (Хельсинки). У них родилась дочь, которую назвали в честь бабушки по отцу Констанцией. После смерти мужа Варвара Ивановна с дочерью бедствовали, Анна Ивановна помогала им, чем могла. После смерти свекрови Варвара Ивановна ездила в город Гельсингфорс и вступила там в права наследства. Свою часть наследства она продала золовке, на вырученные деньги купила приданое дочери Констанции, которую выдала замуж за ротмистра Александра Дмитриевича Кузьмина-Караваева, родного брата Владимира Дмитриевича. У них родились дочери Мария и Ольга, сын Сергей.[41]

После того, как в 1910 году Анна Ивановна переехала жить в Слепнево постоянно, на лето туда стало приезжать много народу: сын Николай Гумилев с женой, сын Дмитрий Гумилев с женой, падчерица Александра Степановна с детьми Колей и Марией, дочь Варвары Ивановны Констанция со своими дочерьми Марией и Ольгой. Николай Степанович бывал в Слепневе каждое лето с 1911 по 1914 годы, Анна Андреевна Ахматова с 1911 по 1917 годы. По воспоминаниям Александры Степановны Сверчковой, сноха А.А. Ахматова очень уважительно относилась к свекрови. Свои письма к ней она начинала всегда словами: «Милая Мама», слово «Мама» писала с большой буквы.

Осенью 1917 года Анна Ивановна Гумилева переехала жить в город Бежецк на улицу Рождественскую, дом №68, теперь это улица Чудова. К ней на постоянное жительство из Петербурга переехала падчерица А.С. Сверчкова. До революции она преподавала в Царскосельской Мариинской женской гимназии. Переехав в Бежецк после Октябрьской революции, она преподавала в Бежецкой железнодорожной школе. На свое жалование и паек содержала не только себя, но и мачеху Анну Ивановну с ее внуками Львом и некоторое время маленькой Еленой — дочерью Гумилева от второго брака с Анной Николаевной Энгельгардт.[42] Умерла Анна Ивановна Гумилева-Львова в 1942 году в возрасте 88 лет.

Барский дом в Слепневе после революции был разграблен, там размещались коммуна, детский сад, школа. Дом простоял до 1935 года, его разобрали и перевезли в село Градницы, там из него построили школу.

Николай Степанович Гумилев родился 3(15) апреля 1886 года в Кронштадте, где его отец служил корабельным врачом. До свадьбы с Анной Андреевной Ахматовой он очень много путешествовал, в 1906 году был в Париже и слушал лекции в Сорбонне, в 1907 году путешествовал по Египту, в 1908 году снова был в Париже, в 1909-1910 годах — второе путешествие в Африку через Одессу и Болгарию (Варну) в Каир и далее в Абиссинию.

Они путешествовали потом и вместе с Анной Андреевной Ахматовой. В мае 1910 года сразу после свадьбы побывали в Париже, в 1913 году посетили города Италии: Рим, Венецию, Флоренцию и другие.

Несколько раз он бывал в родовом имении матери Слепневе. Первый раз приехал один весной 1908 года, думал застать в доме мать да старую тетушку Варю. Но был приятно удивлен и поражен, когда кроме старенькой тетушки Вари навстречу ему вышли две очаровательные молоденькие барышни Маша и Оля. Маша с первого взгляда произвела на поэта неизгладимое впечатление. Гумилев приехал тогда всего на несколько дней поработать в библиотеке матери, но под разными предлогами оттягивал свой отъезд. Нянечка Кузьминых-Караваевых говорила: «Машенька совсем ослепила Николая Степановича». Здесь тогда он написал стихотворение «Старина», которое вошло в его очередную книгу «Жемчуга», вышедшую в апреле 1910 года.

Стихотворение «Старина» написано под впечатлением первого посещения Н.С. Гумилевым Слепнева:

Второй раз Николай Степанович приехал в Слепнево вместе с женой Анной Андреевной Ахматовой в мае 1911 года. Он снова встретил Машу, заботился о ней. Когда она днем отдыхала, сидел с книгой в руках у ее спальни. Однажды Маша откровенно сказала ему, что не может никого полюбить, так как давно больна и чувствует, что ей недолго осталось жить. В течении июня 1911 года Николай Гумилев написал несколько стихотворений в альбом Марии Кузьминой-Караваевой: «Сон» — 3 июня, «Сомнение» и «Девушке» — 10 июня, «Ангел-хранитель» — 17 июня, «Две розы» — 27 июня 1911 года.

Позднее Анна Андреевна Ахматова писала, что Николай Степанович не выносил Слепнево: «Зевал, скучал, уезжал в невыясненном направлении. Писал «такая скучная незолотая старина» и наполнял альбом Кузьминых-Караваевых посредственными стихами». Приведу несколько строк из этих стихотворений, чтобы понять состояние души Николая Гумилева, влюбленного в Марию Кузьмину-Караваеву:

(стих. «Девушке»).

(стих. «Сомнение»).

Хотя эти стихи были написаны Гумилевым во время второго приезда его в Слепнево, скорее всего там он отразил отношения с М. Кузьминой-Караваевой, которые сложились у него весной 1908 года, во время его первого приезда сюда. Однако, по-видимому, этот роман продолжался и в 1911 году, сказывались отношения с женой.

В этой же книге «Чужое небо», изданной в 1912 году, есть стихотворение совсем другой тональности об А.А. Ахматовой:

(стих. «Из логова змиева»).

Осенью 1911 года, прощаясь с Машей, Николай Гумилев прошептал ей: «Машенька, я никогда не думал, что можно так любить и грустить». Они тогда расстались навсегда, Маша умерла 29 декабря 1911 года.

В 1912 году А.А. Ахматова была в Слепневе недолго, в июне она уехала в Санкт-Петербург, так как была беременна и ждала рождения ребенка. Николай Степанович из Слепнева писал жене: «Каждый день я хожу по Акинихинской дороге, испытывая то, что ты называешь Божьей тоской». Это дорога от Слепнева через речку Каменка к карельской деревне Акиниха, что находилась в трех километрах южнее Слепнева. Через эту деревню Гумилев проезжал каждый раз, когда ездил в Подобино к Неведомским.[44]

Познакомившись с усадьбами Кузьминых-Караваевых, Неведомских, своей матери в 1913 году в Слепневе Николай Степанович написал стихотворение «Старые усадьбы», где охарактеризовал быт своего имения:

Работалось Николаю Гумилеву в Слепневе хорошо, только за лето 1914 года он написал там около сорока стихотворений и несколько статей. Он дружил там с Дмитрием Кузьминым-Караваевым, Владимиром и Николаем Неведомскими, женой Николая Верой Алексеевной Неведомской-Королевой.

Осенью 1914 года Н.С. Гумилев добровольно ушел на войну рядовым солдатом. В тот же год он был награжден первым Георгиевским крестом IV степени и получил звание ефрейтора. 15 января 1915 года награжден вторым Георгиевским крестом и произведен в унтер-офицеры. В это же время 5 марта 1915 года студент Петербургского университета Николай Гумилев был уволен из числа студентов как не внесший плату за осень 1914 года. 28 марта 1916 года он стал прапорщиком и был переведен из уланского полка в пятый гусарский полк. Осенью того года он прибыл в Петербург для сдачи экзаменов на офицерский чин. С фронта и из Петербурга он постоянно писал письма жене в Слепнево. Первого октября 1916 года написал «Дорогая моя Аничка, больше двух недель от тебя нет писем — забыла меня. Я скромно держу экзамены, со времени последнего письма выдержал еще три, осталось еще только четыре из пятнадцати, но среди них артиллерия — увы! Сейчас готовлю именно ее. Какие-то шансы выдержать у меня все-таки есть».[46] Но не сдав все-таки экзамена по фортификации, 25 октября 1916 года Н.С. Гумилев снова отправился на фронт. Февральскую революцию 1917 года он встретил в Петербурге, она осталась для него как-то незамеченной. После этого он поехал в Париж — через Финляндию, Норвегию и Англию, чтобы попасть на Салонинский фронт. Но необходимость в этом уже отпала из-за революции, и Гумилев весной 1918 года выехал на родину. Он ехал навстречу потоку беженцев из России.

Вернувшись домой, по просьбе жены А.А. Ахматовой, он оформил развод. Ахматова призналась ему, что любит Владимира Шилейко и собирается выйти за него замуж. Обиженный и оскорбленный Гумилев скоропалительно женился на Анне Николаевне Энгельгардт, которая была достаточно далека от литературных дел, забот и интересов мужа. У них родилась дочь Елена, Гумилев отправил жену с дочерью к своей матери в Бежецк, где было получше с питанием, чем в столице. А сам попросил Сергея Константиновича Маковского пожить у него на квартире. Оттуда только что выехали Ахматова и Шилейко.

В 1918-1921 годах Гумилев много и активно работал. Он был членом редколлегии издательства «Всемирная литература», о чем его попросил Максим Горький. Являлся председателем Петроградского отделения Союза поэтов, одним из создателей Дома поэтов и Дома искусств. Поэт Николай Чуковский позднее вспоминал: «Все многочисленные поэты Петрограда того времени, и молодые, и старые, находились в полной от него зависимости. Без санкции Николая Степановича трудно было не только напечатать свои стихи, но даже просто выступить с чтением стихов на каком-нибудь литературном вечере».[47]

Несмотря на колоссальную работоспособность и загруженность, жил Гумилев в то время трудно, практически впроголодь, продавая вещи. В 1918 году он несколько раз ездил в город Бежецк, где его старая мать спасала от голодной смерти его детей сына Льва и дочь Елену. Жена потребовала, чтобы он взял Лену из Бежецка в Петроград. Он привез дочь, но жена не сумела ухаживать за ней и отдала в детдом.

Судьба отвела Николаю Степановичу Гумилеву всего 35 лет жизни. 3 августа 1921 года он был арестован по подозрению в заговоре, а 24 августа расстрелян, полностью реабилитирован в 1987 году. Он был талантливым поэтом, успевшим за свою короткую жизнь написать и опубликовать немало поэтических книг: «Романтические цветы» (1908 год), «Жемчуга» (1910 год), «Чужое небо» (1912 год), «Колчан» (1915 год), «Костер» (1918 год), «Огненный столп», а также много стихотворений, которые не были опубликованы при его жизни. Вина Гумилева перед советской властью была лишь в том, что он оказался умным, работоспособным, талантливым человеком, став жертвой своего ума и таланта.

Анна Андреевна Ахматова (Горенко) родилась 23 июня 1889 года в городе Одессе. 29 декабря 1904 года в Петербурге она впервые встретилась с Николаем Степановичем Гумилевым, а 28 марта 1905 года побывала в доме его родителей. У них появилось много общих интересов, они стали вместе ходить в театр, встречались на катке, у общих знакомых. Николай познакомился с братом Анны Андреем, что позволяло ему бывать в доме Горенко на правах его приятеля. После окончания Анной Андреевной гимназии в Петербурге, ее семья переехала жить в город Киев. Возвращаясь из дальних путешествий, Гумилев ежегодно неизменно бывал в Киеве в 1907-1910 годах.

26 ноября 1909 года Анна Андреевна согласилась стать женой Гумилева. 25 апреля 1910 года в церкви села Никольская Слободка Черниговской губернии они обвенчались. Сразу же после свадьбы, 2 мая молодожены отправились в свадебное путешествие в Париж. Оттуда они вернулись в дом Гумилевых в Царское Село. Стали жить три Анны — мать поэта Анна Ивановна, жена Анна Андреевна и жена брата Дмитрия Анна Николаевна, которая позднее написала: «А.А. Ахматова была высокая, стройная, тоненькая и очень гибкая, с большими синими грустными глазами, со смуглым цветом лица. Она держалась в стороне от семьи. Поздно вставала, являлась к завтраку около часа — последняя, и, войдя в столовую, говорила: «Здравствуйте, все!» За столом большей частью была отсутствующей, потом исчезала в свою комнату, вечером либо писала у себя, либо уезжала в Петербург».[48]

Примерно такую же характеристику жене дал Н.С. Гумилев в своем стихотворении «Из логова змиева»:

Летом 1911 года Гумилев впервые привез жену в деревню Слепнево, где Ахматова стала проводить каждое лето до 1917 года. Слепневский след остался во многих ее стихах. Гумилев часто оставлял ее одну, уезжая на лошади в Подобино к Неведомским. В 1911 году Ахматова писала:

О Слепневе она писала: «Слепнево никакими деревенскими красотами не отличалось. Скромная усадьба, дом деревянный обычного типа во вкусе бесстильных построек конца прошлого века. Терраса садового фасада выходила на круглую поляну, посреди рос высокий дуб».[49] Природа вокруг Слепнева, деревенский пруд, поля, парк и дуб в нем были воспеты Анной Андреевной:

Н.С. Гумилев много путешествовал, а А.А. Ахматова оставалась в Слепневе и писала в 1913 году о деревенском быте:

Позднее в своих воспоминаниях Анна Андреевна писала: «"Каждое лето я проводила в бывшей Тверской губернии, в пятнадцати верстах от Бежецка. Это не живописное место: распаханные ровными квадратами на холмистой местности поля, мельницы, трясины, осушенные болота, "воротца", хлеба, хлеба. Там я написала очень многие стихи "Четок" и "Белой стаи"» — так записала она в своей автобиографии в 1963 году.[50] Летом 1913 года, находясь в Слепневе, Анна Андреевна писала:

В 1914 году А.А. Ахматова написала в Слепневе 150 четверостиший поэмы «У самого моря».[51] Летом 1916 года Анна Андреевна вместе с сыном Левушкой, которому не было четырех лет, ехала на крытой телеге (тарантасе) из Бежецка в Слепнево. Был поздний летний грозовой вечер, дорога шла через деревни: Заручье, Градницы, Борок, Теребени. Впечатления были настолько сильны, что она написала стихотворение:

Находясь в Слепневе, Анна Андреевна переписывалась с мужем. Она узнавала о его увлечениях то Ларисой Рейснер, то Анной Энгельгардт. Возможно, увлечение Ларисой Рейснер и погубило Гумилева, так как ее будущий муж Федор Раскольников, став советским чекистом, ревновал жену к Гумилеву и не мог простить их прежних отношений.

Оставаясь долгое время без мужа, Анна Андреевна в Санкт-Петербурге увлеклась Владимиром Шилейко (1891-1930 гг.). Он был поэтом, ассириологом, сотрудником журнала «Апполон». Он стал вторым, неофициальным мужем Ахматовой. 5 августа 1918 года состоялся развод Гумилева и Ахматовой. Но свои отношения с В. Шилейко она так и не оформила. 9 июля 1921 года Анна Андреевна последний раз встретилась с Гумилевым, 3 августа его арестовали, а 24 августа расстреляли.

Слепнево оставило большой след в жизни А.А. Ахматовой. Здесь она написала около 60 стихотворений, которые вошли в сборники «Четки» (1914 год), «Белая стая» (1917 год), и «Подорожник» (1921 год). Во время своего последнего пребывания в Слепневе летом 1917 года, Анна Андреевна писала:

Тяжелую жизнь прожила Анна Андреевна в тревогах за своего сына Льва Николаевича. Семнадцать месяцев провела она в тюремных очередях в Ленинграде, чтобы передать очередную передачу сыну. Сначала его арестовали «за папу» в 1935 году, освободили в 1937 году. Второй раз арестовали «за себя» в 1938 году, приговорили к расстрелу, заменили лагерем, освободили через пять лет в 1943 году. Третий раз арестовали «за маму» 7 ноября 1949 года, он отсидел безвинно семь лет, был освобожден в 1956 году. В общей сложности Лев Николаевич Гумилев отбыл в сталинских лагерях 14 лет своей жизни. 1 апреля 1957 года Анна Андреевна записала, что однажды в тюремной очереди ее «опознали», спросили, сможет ли она описать «это». Она ответила, что сможет, и написала «Реквием».[53]

В 1965 году А.А. Ахматова побывала в Лондоне и Париже, встретилась с друзьями юности, эмигрировавшими после октябрьской революции 1917 года. Это была ее последняя поездка. Вернувшись, перенесла четвертый инфаркт. Утром 5 марта 1966 года ее не стало, но жизнь и имя ее остались легендой. Похоронена на кладбище в Комарово возле Санкт-Петербурга.

Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева (Пиленко), героиня французского сопротивления под именем «Мать Мария», имеет тверские корни по материнской линии. Она своим появлением, своей жизнью связала три семьи дворян Бежецкого уезда: Кузьминых-Караваевых, Дмитриевых-Мамоновых и косвенно — Неведомских.

Километрах в восьми южнее Слепнево было имение Неведомских в Подобине. Прасковья Николаевна Неведомская была женой дворянина из деревни Колесники И.А. Дмитриева-Мамонова. Именно от старинного рода Дмитриевых-Мамоновых ведется родословная Елизаветы Юрьевны по материнской линии. Их родовое имение в деревне Колесники находилось в шести километрах южнее Подобина. Родная сестра хозяина имения С.А. Дмитриева-Мамонова, дочь генерала, вышла замуж за старшего окружного врача Бежецкого и Весьегонского уездов Тверской губернии, француза по происхождению Б.П. Делоне. Его отец, будучи медиком наполеоновской армии в 1812 году, остался в России. Б.П. Делоне владел многими языками, закончил медицинский факультет Московского университета. Участвовал в русско-турецкой войне 1877-1878 годов, в том числе в боях под Плевной, был награжден орденом Святой Анны третьей степени с мечами. После войны служил врачом в гренадерских полках, награжден многими орденами, в том числе орденом Святого Владимира. В 1863 году у них родилась дочь Софья Борисовна Делоне, у нее был брат Николай Борисович — известный математик и механик, один из основоположников планеризма в России.

Софья Борисовна вышла замуж за юриста Юрия Дмитриевича Пиленко, они уехали жить в Ригу. 8 декабря 1891 года (21 декабря по новому стилю) у них родилась дочь Елизавета. Ее отец в то время служил товарищем (помощником) прокурора. Елизавету крестили 27 декабря 1891 года в Рижском православном Кафедральном Соборе, приделе Рождества Богородицы. 27 октября 1893 года родился брат Елизаветы Дмитрий, который был крещен там же 14 ноября. В 1895 году в городе Анапе друг за другом умерли бабушка и дед Елизаветы. 20 февраля умерла Н.Б. Пиленко, а 7 марта отставной генерал-лейтенант Д.В. Пиленко. В июне того же года родители Елизаветы вместе с детьми переехали из Риги на постоянное место жительства в Анапу, в дом бабушки и деда. Там они жили 11 лет до 1906 года. Елизавета Юрьевна окончила в тот же год четвертый класс Ялтинской женской гимназии с наградой второй степени. Летом 17 июля скоропостижно скончался отец Елизаветы и Дмитрия. В августе того же года Софья Борисовна вместе с Елизаветой и Дмитрием переехала жить в Петербург. В конце лета того же 1906 года Елизавета поступила в пятый класс частной гимназии Л.С. Таганцевой, в которой закончила два класса. В августе 1908 года она перешла учиться в седьмой класс частной гимназии М.Н. Стоюниной, где в период с 6 апреля по 16 мая 1909 года сдала выпускные экзамены с серебряной медалью. В том же 1909 году она поступила учиться на историко-филологический факультет Бестужевских курсов, 30 августа была извещена о зачислении. 19 февраля 1910 года Елизавета Юрьевна Пиленко обвенчалась в церкви Рождества Богородицы при петербургской гимназии императора Александра I, которую окончил жених, с Дмитрием Владимировичем Кузьминым-Караваевым (1886-1959 г.г.), социал-демократом, юристом по образованию, близким к петербургским литературным кругам.

В имение свекра и свекрови деревню Борисково приезжали летом 1910 и 1911 годов. В 1911 году неоднократно бывала в Слепневе у Гумилевых. В Борискове была художественная мастерская, где она вместе с Дмитрием Бушеном писала картины. В 1912 году издала первую книгу «Скифские черепки», посвятив одно стихотворение Д.Д. Бушену.

Осенью 1912 года не вернулась с юга в Петербург, осталась жить в своем имении в шести километрах от Анапы. Там забеременела и 18 октября 1913 года в Москве родила внебрачную дочь Гайану. После этого состоялось объяснение с мужем и развод. Кто был отцом ребенка, она нигде не указала. Писала Блоку, что потом будет с ее отцом жить, а что будет дальше — не знает.[54] Позднее в своих письмах из имения Джемет Елизавета Юрьевна откровенно признавалась в любви к А.А. Блоку: «20.07.1916 год. Мой дорогой, любимый мой, после Вашего письма я не знаю, живу ли отдельной жизнью, или все, что «я» — это в Вас уходит».[55] «14.10.1916 год. Милый Вы мой, такой желанный мой, ведь Вы даже, можете быть, не станете читать всего этого. А я так хочу Вас, так изголодалась о Вас. Любимый, любимый Вы мой: крепче всякой случайности, и радости, и тоски крепче. И Вы — самая моя большая радость, и тоскую я о Вас, и хочу Вас, все дни хочу».[56]

Эти откровения в письмах были потом, после развода. Но надо понять состояние Дмитрия Владимировича, узнавшего об отношениях своей жены к Блоку и ее влюбленности к нему с 16 лет, узнав, что она беременна от другого человека. Зная ее отношения с его двоюродным братом Дмитрием Дмитриевичем Бушеном. В книге «Скифские черепки», которая вышла в 1912 году есть стихотворение «Послание ДДБ». Нетрудно догадаться, что это Дмитрий Дмитриевич Бушен, с которым они подружились в Борискове летом 1910 года. Там была мастерская, где они «живописали», оставаясь наедине. Елизавета Юрьевна называла Дмитрия Бушена «Мой милый». Это единственное стихотворение из творчества Е.Ю. Кузьминой-Караваевой, обращенное к конкретному человеку, других обращений не было.

Где-то в 1914 году из Москвы она вернулась в Анапу, где встретила Октябрьскую революцию. Деникинцы, захватив Анапу в середине 1918 года, арестовали Елизавету Юрьевну. Через две недели отпустили на свободу под залог. После своего освобождения Елизавета Юрьевна в конце 1919 года вышла замуж за Данилу Ермолаевича Скобцова, в 1920 году вместе с мужем, дочерью Гаяной и сыном Юрием эмигрировала за границу. После долгих мытарств по городам и странам, в 1923 году они обосновались в Париже. В 1922 году у них родилась дочь Анастасия, умерла в 1926 году. После ее смерти начались разлады с мужем, они разошлись в 1927 году. Фамилию Кузьмина-Караваева она оставила до конца своей жизни, так как была с ним повенчана.

На Елизавету Юрьевну обратил внимание митрополит Евлогий, возглавлявший православную церковь в Париже. Истерзанная одиночеством, разводом со своим вторым мужем Скобцовым, беспомощностью, горем по умершей дочери Настеньке, 16 марта 1932 года Елизавета Юрьевна приняла монашеский постриг. В 1935 году она отпустила в Советский Союз свою дочь Гаяну вместе с писателем Алексеем Толстым. Гаяна в скором времени умерла. В монашестве Елизавета Юрьевна взяла имя «мать Мария».

В годы Второй мировой войны мать Мария вступила в ряды французского Сопротивления. Она помогала переправлять жителей Парижа к партизанам, прятала у себя евреев, скрывала у себя на улице Лурмель, дом 77 участников Сопротивления, организовала «фабрику посылок» для отправки заключенным в лагерь Компьень. 23 февраля 1942 года фашисты расстреляли русских участников Сопротивления Б. Вильде и А. Левицкого. В июне того же года в Париже начались массовые аресты евреев. Мать Мария сумела организовать перенос четверых еврейских детей в мусорных корзинах с зимнего велодрома, куда согнали евреев. 8 февраля 1943 года гестаповцы разгромили организацию «Православное дело», арестовали сына Матери Марии Юрия Скобцова. На второй день они арестовали и саму Мать Марию, которая вернулась в Париж из местечка Фелярд. Ее заключили в пересыльную тюрьму Роменвиль, 26 апреля перевезли в женский концлагерь Равенсбрюк. 6 февраля 1944 года в концлагере Дора погиб сын Матери Марии Юрий Скобцов, скорее всего его сожгли в бухенвальдском крематории, было ему 23 года. Мать Мария погибла 31 марта 1945 года в газовой камере концлагеря Равенсбрюк. Советское правительство посмертно наградило ее орденом Отечественной войны. Во Франции создано общество друзей Матери Марии.

Софья Борисовна Пиленко-Делоне после Октябрьской революции уехала во Францию и с 1923 года проживала в Париже. Она пережила свою дочь на 17 лет, умерла на сотом году жизни в 1962 году. Похоронена в Париже на кладбище Сент-Женевьев-дю-Буа недалеко от могил Сергея Булгакова и Ивана Бунина. Там же, на кладбище Сент-Женевьев-дю-Буа недалеко от могилы Софьи Борисовны Пиленко похоронена младшая дочь Матери Марии Анастасия, умершая в 1926 году и второй ее муж Скобцов. На общем кресте есть надписи по-русски: «Настюша Скобцова. 4.12.1922 г.–7.03.1926 г. дочь монахини Марии. 21.12.1891–30.03.1945 г. и сестра иподьякона Георгия, мученически погибших в немецких лагерях». Вторая надпись: «Даниил Ермолаевич Скобцов. 15.12.1885 г.–19.01.1969 г. Кубанский общественный деятель-писатель».

Родовое кладбище Дмитриевых-Мамоновых, из чьего рода происходит по материнской линии Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева (Пиленко), находится в селе Головское ныне Горского сельского округа Сонковского района. На одной могильной плите сохранилась надпись: «Прасковья Николаевна Дмитриева-Мамонова, урожденная Неведомская. Родилась 11 января 1829 года, скончалась 8 апреля 1860 года».[58]

В имение своих родителей Подобино отставной ротмистр Николай Васильевич Неведомский вместе с женой Анной Андреевной переехал жить в 1830 году. С ними был маленький сын Василий, 10 октября 1827 года рождения, и дочь Прасковья 11 января 1829 года рождения. Осенью, 20 сентября 1830 года у Неведомских родился второй сын Александр. Потом в Подобине у Неведомских родились еще девять детей: Дмитрий — 25 октября 1832 года, Софья — 15 мая 1836 года, Анна — 2 августа 1839 года, Владимир — 11 марта 1841 года, Наталья — 19 марта 1842 года, Ольга — 23 декабря 1845 года, Александра — 22 апреля 1847 года, Константин — 29 сентября 1848 года и Авдотья — 26 февраля 1851 года. Всего у Неведомских было 12 детей — пять сыновей и семь дочерей.

Александр Николаевич Неведомский был в свое время корреспондентом журнала «Колокол», который редактировал А.И. Герцен. В 1861-1862 годах он служил мировым посредником Бокаревской волости Бежецкого уезда, где находилось имение его родителей.

Константин Николаевич Неведомский более девяти лет служил председателем Бежецкой уездной земской управы. В связи с его смертью 4 января 1899 года, 19 января того же года был составлен формулярный список о его службе. Записано, что Неведомский Константин Николаевич имел возраст 50 лет, награжден орденом Святой Анны III степени. Он воспитывался в Московской классической гимназии и вышел из четвертого класса. 29 сентября 1887 года, когда ему было ровно 39 лет, Константин Николаевич избрали членом Бежецкой земской управы. Через два года также в день его рождения 29 сентября 1889 года он избран председателем Бежецкой земской управы и находился на этой должности более девяти лет до самой смерти. С 1890 года являлся депутатом Тверского губернского собрания дворянства также до своей смерти. За особые заслуги в день своего 45-летия 29 сентября 1893 года награжден денежной премией в 1000 рублей. Константин Николаевич Неведомский был выходцем из потомственных дворян Тверской губернии, имел в сельце Подобино Бежецкого уезда усадьбу, при ней 290 десятин земли и дополнительно еще 90 десятин земли. Был вдов, воспитывал пятерых детей: дочь Анну — 21 год, Варвару — 17 лет, Елену — 16 лет, сына Владимира — 12 лет и Николая — 9 лет.

Таким образом, его сын Владимир Константинович Неведомский родился в 1886 году, а Николай Константинович Неведомский родился в 1889 году, они рано остались полными сиротами.[59] Владимир и Николай продолжали жить в Подобине. Николай Константинович являлся наследником имения. В начале ХХ века они подружились с Н.С. Гумилевым и Д.В. Кузьминым-Караваевым. Жена Николая Константиновича Вера Алексеевна Неведомская-Королева позднее вспоминала об этих встречах. Встретились с первый раз с Гумилевым и Ахматовой они летом 1911 года. Слепнево скорее всего было не барское имение, а дача. После чая молодежь пошла на конюшню смотреть лошадей, верховых лошадей не было, были рабочие лошади. Потом пошли к старому пруду, заросшему тиной. Гумилев и Ахматова читали свои стихи. Перед отъездом договорились, что Гумилев и Ахматова приедут к ним в Подобино на второй же день.

Подобино было совсем не похоже на Слепнево, Подобино — подлинное «дворянское гнездо», старый барский дом с ампирными колоннами, громадный запущенный парк, верховые лошади и свобода. Николай Неведомский в свои 24 года распоряжался имением самостоятельно. Тетушки, приезжавшие на лето, сидели по своим комнатам и не вмешивались в жизнь молодежи. Среди многочисленных тетушек тогда в Подобине жила 86-летняя тетушка Пофинька — Прасковья Николаевна, которая полвека вела дневник на французском языке, тетушка Соня — Софья Николаевна Неведомская, ей было 76 лет.

У Неведомских в Подобине, кроме барских двух верховых лошадей, всегда имелись еще несколько молодых лошадей, которые предоставлялись гостям. Лошади были еще мало объезженными. Николай Степанович Гумилев ездить верхом не умел, но у него было полное отсутствие страха. Он садился на любую лошадь, становился на седло и проделывал самые головокружительные упражнения. Высота барьера его никогда не останавливала, и он не раз падал вместе с лошадью. Гумилев создал домашний театр, являясь создателем пьес и режиссером постановок. Здесь в Подобино Гумилев мог развернуться, дать волю своей фантазии. Он постоянно выдумывал какую-нибудь игру, затею, в которых все становились действующими лицами. И в конце концов с ним стали видеться почти ежедневно.

Ахматова выступала как «женщина-змея», гибкость ее была удивительной. Она легко закладывала ногу на шею, касалась затылка пятками. Один раз заехали на лошадях в соседний уезд, где их никто не знал. Обступившие крестьяне спрашивали кто они такие. Гумилев ответил, что они «бродячий цирк» и проделали перед крестьянами всю свою цирковую «программу». Публика пришла в восторг, начали собирать медяки в их пользу, циркачи смутились и поспешно исчезли.[60] Скорее всего, они побывали тогда у крестьян деревень Сараево и Власово Кашинского уезда, так как дорога от Подобина в Сонково тогда вела через эти деревни.

Сейчас Подобино называется деревней Красный Октябрь Сонковского района, на месте дома Неведомских построена Краснооктябрьская школа. Их фамильное кладбище находится в селе Головское ныне Сонковского района.

Род Хилковых известен от князей Стародубских. Потомок князя Владимира Святославовича, крестившего Русскую землю, получил от брата своего князя Ярослава Всеволодовича в 1238 году уезд Стародубье и от этого пошли князья Стародубские. У их потомка Ивана Андреевича Рыполовского прозванием Наговица был правнук князь Иван Федорович Хилок, от кого и пошла эта фамилия.[61]

В Государственном архиве Тверской области есть формулярный список о службе почетного попечителя Тверской гимназии — князя Ивана Александровича Хилкова, 47 лет. Список составлен 10 апреля 1852 года в связи со смертью И.А. Хилкова. Он имел усадьбу в Угличском уезде Ярославской губернии и 125 душ крестьян, деревянный дом в Москве, а также имение в Бежецком уезде Тверской губернии и 785 душ крестьян. 17 апреля 1823 года в возрасте 18 лет Иван Александрович поступил на службу в Пажеский корпус, 19 марта 1826 года произведен в поручики. Был уволен со службы по домашним обстоятельствам 31 декабря 1827 года в звании штаб-ротмистра. В 1831 году определен почетным смотрителем в Тверском уездном училище, уволен со службы 5 августа 1841 года. 24 февраля 1846 года его утвердили почетным попечителем Тверской гимназии.

Иван Александрович был женат на Евдокии Михайловне, они имели девять детей. Сыновья: Александр 20 ноября 1833 года рождения, Михаил 15 декабря 1834 года рождения, Николай 1 июля 1843 года рождения. Дочери: Александра 9 ноября 1828 года рождения, Елизавета 13 октября 1829 года рождения, Софья 25 апреля 1830 года рождения, Ольга 23 июля 1931 года рождения, Прасковья 30 декабря 1836 года рождения и Евдокия родилась в 1840 году.[62] Этот старинный род прославил сын Ивана Александровича — Михаил Иванович Хилков.

Князь Михаил Иванович Хилков родился в родовом имении Дубровка Бокаревской волости Бежецкого уезда, ныне деревня Синево-Дуброво Сонковского района, 15 декабря 1834 года. В 1848 году юный Михаил Хилков, окончив Бежецкую гимназию, приехал из Дубровки в Санкт-Петербург и поступил учиться в одно из привилегированных в то время учебных заведений для дворянства — Пажеский корпус, идя по стопам отца. Среди выпускников 1852 года Михаил Иванович Хилков особыми успехами не выделялся, карьеру свою начал в Егерском лейб-гвардейском полку. Через семь лет в 1859 году он оставил военную службу и поступил служить в Министерство иностранных дел. В 1861 году его назначили мировым посредником Бежецкого уезда, он дружил с А.Н. Неведомским.

В 1864 году отправился за границу и устроился простым рабочим в англо-американскую компанию по сооружению трансатлантической железной дороги в южной Америке. Через четыре года он стал начальником службы подвижного состава, но потом перебрался в Англию и около одного года работал слесарем на паровозостроительном заводе в городе Ливерпуле. Девять лет работы в Америке и Англии сделали из князя М. Хилкова классного специалиста в железнодорожном деле. В 1868 году он вернулся в Россию, стал работать сначала на Курско-Киевской, а затем Московско-Рязанской железных дорогах на разных должностях. В 1880 году его пригласил генерал Анненков для руководства строительством железнодорожной ветки Кизил—Арват. В 1882 году М.И. Хилков уехал в Болгарию и занял там пост управляющего министерством общественных работ, путей сообщения, торговли и земледелия. Через три года он вернулся в Россию и поступил работать на Закаспийскую железную дорогу. Спустя семь лет в 1892 году его назначили правительственным директором Привисленской железной дороги, а затем начальником Самаро-Златоустовской, Оренбургской, Орловско-Грязской и Ливенской дорог. С марта 1893 года по январь 1895 года работал главным инспектором российских железных дорог. 4 января 1895 года его назначили управляющим Министерством путей сообщения, а в апреле того же года — Министром путей сообщения. На эту должность М.И. Хилкова рекомендовал его предшественник Сергей Юльевич Витте, ставший премьер-министром Российского правительства. Не последнюю роль сыграла дружба Михаила Ивановича с матерью царя Николая II Марией Федоровной, к которой он нередко приходил, проводил вечера, пил чай. При нем стали вести большое строительство железных дорог, кроме Транссибирской магистрали строились многие дороги на окраинах государства. В августе 1895 года М. Хилков выехал в Сибирь, знакомился с условиями строительства Великого Сибирского пути, проехал по новостройке от Челябинска до Иркутска. В августе 1896 года он учредил празднование Дня железнодорожника в первое воскресенье августа каждого года.

Михаил Иванович возглавлял Министерство путей сообщения десять лет, с 1895 по 1905 годы, за это время было построено около 25 тысяч километров железнодорожных путей, это по 2,5 тысячи в год. Особенно важной дорога оказалась во время Русско-японской войны. Военный корреспондент английской газеты «Таймс» тогда писал, что князь Хилков является для Японии более опасным противником, чем генерал Куропаткин. За свою службу Михаил Иванович Хилков был награжден орденами: Анны первой степени, Владимира первой и второй степени, Станислава второй степени, Александра Невского с бриллиантами. А также иностранными орденами: австрийскими — Железной короны первой степени и Большого Креста Франца Иосифа, прусским — Красного Креста первой степени, французским — Почетного легиона, японским — Восходящего солнца, греческим — Спасителя первой степени, итальянским — Святых Маврикия и Лазаря, а также румынскими и болгарскими наградами. Он был избран почетным членом Петербургской академии наук, а также почетным гражданином пятнадцати городов: Архангельска, Боровичей, Великого Устюга, Вологды, Вятки, Галича, Екатеринбурга, Жиздры, Иркутска, Поти, Твери, Темрюка, Тихвина, Царицына и Череповца.

В октябре 1905 года он подал в отставку и был назначен членом Государственного Совета. Умер Михаил Иванович Хилков в возрасте 75 лет 8 марта 1909 года, погребен был при Казанской церкви на родовом кладбище в Головском. У него остались дети: сын Михаил и дочери Ольга, Евдокия и Анна. После революции Анна Михайловна Хилкова-Ермакова уехала в Париж, там живут потомки нашего земляка.

После Октябрьской революции 19 мая 1918 года представители советской власти составили опись имущества имения «Дубровка», последним владельцем которого оставался Михаил Михайлович Хилков. Это было сделано для передачи всего имущества представителю новой власти — Бежецкому уездному земельному отделу (уземотделу). Были описаны: двухэтажный дом с пятью комнатами на первом этаже и девятью на втором, мебель и библиотека. Кроме этого дома — каретный сарай, флигель с двумя комнатами и кухней, сарай, три скотных двора, амбар, водогрейка, рига, людская изба и много, много сельхозинвентаря. Все имущество передал советской власти по описи управляющий имением Кузьма Иванович Горячев. Площадь земли составляла: сад и питомник 21 десятина, пашни 220 десятин, сенокоса 115 десятин и выгоны 40 десятин, всего 396 десятин. 6 июня 1919 года Бежецкий уездный земской отдел передал Бокаревской волости для распределения малоимущим две лошади и одну корову. А всего у Хилковых отобрали пять коров, пять лошадей, сыроваренный завод, много сельхозинвентаря, все строения и имущество, было описано даже парковая роща, чтобы не забыть изъять и ее.[63] В 1919 году дом Хилковых в Синево-Дуброво сгорел или его сожгли.

В настоящее время Казанская церковь в селе Головское разрушена, долгое время использовалась как молокозавод. Кладбище разорено, место захоронения М.И. Хилкова не сохранилось. По свидетельству очевидцев, в 30-е годы XX века кладбище разравняли бульдозером, на его месте обустроили ледник для местного молокозавода. Сам молокозавод оборудовали в церкви, с которой сорвали кресты и верхнюю часть здания. Неподалеку выкопали два пруда, откуда зимой рубили лед и складывали на месте бывшего кладбища. Горы льда засыпали кострой — отходами от переработки льна. Лед хранился весь сезон от зимы до зимы. Развороченные надгробные плиты местные жители деревень Горка и Дельки использовали под углы строящихся домов. Долгое время никто не решался использовать надгробную гранитную плиту темно-коричневого цвета с могилы М.И. Хилкова. Она лежала в стороне от ледника еще в 1954 году, то есть около 20 лет, но потом куда-то бесследно исчезла.

27 февраля 1917 года в городе Петрограде произошла Февральская демократическая революция. Это было связано с изданием царем Николаем II Манифеста о роспуске Государственной Думы от 25 февраля. Кроме императора, Манифест своей подписью скрепил председатель Совета Министров князь Николай Голицын. В ответ на этот Манифест 27 февраля 1917 года к зданию Государственной Думы подошли революционно настроенные демонстранты, которые признали Думу центром революционного движения. Депутаты приняли воззвание Временного комитета о взятии власти. Временный комитет впоследствии был преобразован во Временное правительство.

3 марта 1917 года в 12 часов дня в здании Бежецкой земской управы собрались представители учреждений военной и гражданской власти, а также граждане города Бежецка в количестве 60 человек, и приняли решение созвать собрание обывателей города в тот же день в 4 часа дня в здании земской управы для избрания Временного исполнительного комитета.

30 апреля 1917 года открылось чрезвычайное земское собрание. Председателем собрания был избран бывший депутат Государственной Думы В.Д. Кузьмин-Караваев. Он обратился к собранию с предложением приветствовать Василия Ивановича Толмачевского, не имевшего в течении десяти лет возможности участвовать в общественной жизни страны. Собрание устроило В.И. Толмачевскому овацию, он стал одним из новых членов Бежецкой земской управы.

Толмачевский-Фролов Василий Иванович родился в 1876 году в селе Толмачи Залазинской волости Бежецкого уезда. В 1907 году он вступил в партию трудовиков, был избран от Тверской губернии членом второй Государственной Думы, которая действовала с 20 февраля по 2 июня 1907 года. Будучи депутатом Государственной Думы, Толмачевский В.И. вступил в партию эсеров, в которой состоял до 1917 года. После разгона второй Государственной Думы был сослан в ссылку на территорию Олонецкой губернии. В 1908 году он второй раз был сослан в Архангельскую губернию, из ссылки бежал во Францию. После Февральской революции 1917 года вернулся в Россию на родину в село Толмачи. Там он был избран сначала членом Бежецкой уездной земской управы, затем ее председателем. Таким образом, в короткий сложный период истории Бежецким уездом руководили тверские карелы.

В период Октябрьской революции 1917 года бежецкие земцы от имени своего второго съезда выпустили воззвание за подписью председателя управы Толмачевского и секретаря управы Жукова с призывом противостоять Советам «как состоящим из кучки захватчиков-насильников, не отражающих воли народа». В своем втором воззвании Толмачевский призывал к неподчинению Советам и к разгону их там, где они есть. Получив это воззвание земской управы, 4 января 1918 года большевики А.Б. Шустров, П.Ф. Скворцов и Новиков отправились в земскую управу с требованием к Толмачевскому о прекращении агитации против Советской власти и об оставлении должности председателя управы. Толмачевский им заявил, что он является избранником населения, власти насильников не признает и всеми доступными средствами будет бороться с Советами. Тогда представители большевиков заявили, что он арестован. Толмачевский ответил, что аресту он не подчинится, можно только вынести его труп, но не вывести живого. Большевики приставили к нему охрану в кабинет. На второй день, 5 января 1918 года, собрание служащих Бежецкого земства из 450 человек потребовало освободить Толмачевского. Земцы предъявили ультиматум, что если он не будет освобожден, будет прекращена вся работа. Опасаясь приостановки работы больниц, медпунктов, попечительства по выдаче пособий семьям военнообязанных и призванных на войну, Толмачевского освободили.

На 20 января 1918 года одновременно был созван четвертый уездный съезд рабочих и крестьянских депутатов и собрание земских гласных. Первым вопросом большевистского съезда было постановление о роспуске собрания земских гласных, для чего избрана комиссия в составе Шустрова, Скворцова, Сигова, Рябова и Чернышева. В 7-ом часу вечера 20 января 1918 года комиссия с вооруженной силой в 12 человек направилась в земское собрание. Председатель комиссии Шустров попросил слова для оглашения резолюции съезда рабочих и крестьянских депутатов. В это время земские гласные стали кричать: «Насильники, шапки долой, вон отсюда». Оценив ситуацию, Шустров переговорил со Скворцовым, они решили вызвать по телефону остальных 70 солдат с пулеметами, находящимися в распоряжении исполкома. В это время раздался выстрел, кто стрелял первым, никто не знает. По одной версии выстрел произвел кто-то из земских гласных, по второй — выстрелил солдат по распоряжению Скворцова. После этого выстрела раздался залп сторонников большевиков. Земские гласные и публика стали разбегаться, началась свалка. Шустров увидел, что у Скворцова кровь течет по руке, он разрезал рукав пальто, увидел ранение в плечо. К этому времени прибыла воинская команда с пулеметами, вызванная по телефону. Большевики начали искать активистов земского движения, производить обходы, обыски на квартирах и чердаках, но изловить руководителей земской управы Толмачевского, Чекеева, Новосельцева, Шмелева и других не удалось. Поймали лишь Григорьева, Жукова, доктора Иванова. На второй день 21 января 1918 года в городе Бежецке было объявлено осадное положение, большевистским съездом была избрана комиссия из десяти человек для обыска, задержания и ареста всех лиц, которые, по их мнению, были причастны к убийству Скворцова — Толмачевского, Чекеева, Новосельцева, Шмелева и других. В.С. Чекеев, работавший в земской управе заведующим отделом народного образования, бежал из Бежецка в родную деревню Шуя под Рамешками. Затем уехал в Вышневолоцкий район, где стал работать учителем одной из школ. В.И. Толмачевский 20 января 1918 года ушел из Бежецка в родное село Толмачи, где скрывался до августа того же года. Затем уехал на юг и около четырех лет проживал в городе Геленджике Черноморской области под фамилией Петров Иван Иванович. Вернулся на родину в село Толмачи в декабре 1922 года, до своего ареста 15 марта 1925 года работал в пожарной команде. Доказать его вину в соучастии в убийстве Скворцова не удалось, однако 10 июля 1925 года Толмачевского заключили в концлагерь сроком на три года как члена партии эсеров. Чекеев В.С. был арестован по событиям 20 января 1918 года три раза: 19 марта 1919 года его арестовали, а через шесть суток освободили. Второй раз арестовали 3 ноября 1933 года, освободили 29 января 1934 года. Третий раз арестовали 10 августа 1937 года, 3 мая 1940 года осудили, а 29 ноября 1940 года он умер в заключении, причина и место смерти не установлены.

После разгона земской управы в городе Бежецке была создана чрезвычайная комиссия. Сначала в ЧК было большинство представителей партии эсеров и анархистов. После объявления большевиками красного террора в период с 12 сентября по 27 октября 1918 года произошла большевизация комиссии. На местах стали проводиться усиленные аресты, ссылаясь на контрреволюционеров. Когда арестованных привозили в Бежецк на комиссию, в материалах дел ничего антисоветского не обнаруживалось. Обычно на второй день деревенские комитеты бедноты высылали своих поручителей с протоколами об освобождении из-под ареста.

Так произошла социалистическая революция в городе Бежецке, чтобы через 74 года в 1992 году вернуться на круги свои. Правление тверских карел Толмачевского, Чекеева и других Бежецким земством было недолгим — несколько месяцев. Других случаев нахождения карел во властных структурах Бежецкого уезда не было.[64]