В объятиях тирана

6

К ужину Говард не вернулся, что не удивило Кристину. Элизабет поужинала в своей комнате, хотя Огастес сказал, что обычно она старается есть вместе со всеми. Сам он не упоминал о происшедшем в кабинете, однако явно чувствовал себя не в своей тарелке, Кристина также предпочитала молчать, поэтому ужин прошел в напряженной атмосфере. Отказавшись от десерта, она удалилась, сославшись на усталость, что было недалеко от истины.

Почти дойдя до двери, она вдруг вспомнила, что ее чемодан остался в кабинете отца.

— Черт побери! — выругалась Кристина. Перспектива возвращаться обратно отнюдь не прельщала ее, и она решила с этим повременить. Однако, переступив порог своей комнаты, чуть было не споткнулась о чемодан. Рядом стояла маленькая сумка — очевидно, Говард все-таки вернулся.

— Бертран, ты ангел! — воскликнула Кристина и, схватив чемодан, швырнула его на кровать.

В комнате все осталось точно таким, каким было до ее отъезда, за исключением одного… Тогда на кровати никто не лежал…

— Какого черта ты здесь делаешь? — Поставив пойманный им чемодан на пол, Говард поднялся с кровати и окинул взглядом насторожившуюся Кристину.

— Поджидаю тебя.

Можно было подумать, что это для него является самым обычным делом на свете!

— С какой стати? — спросила она. Говард пожал плечами.

— Да так, ничего особенного. Кстати, разве я не заслуживаю ангельского чина тоже? За то, что привез тебе вещи?

— Нет!

— Это не слишком демократично с твоей стороны, — шутливо возразил он.

— Меня вполне устраивает! — огрызнулась Кристина.

— Я видел твоего Тимоти.

— Он вовсе не мой.

Говард недоверчиво хмыкнул.

— По крайней мере, он должен быть близок к этому. Кто же оставляет ключи от квартиры постороннему человеку! — При воспоминании о смазливом блондинчике он содрогнулся от отвращения.

Кристина бросила на него недоверчивый взгляд.

— Надеюсь, ты не был с ним груб. Он очень чувствителен.

— Я был с ним предельно любезен.

Если Кристина выбрала подобного слюнтяя в качестве мужчины, должного приобщить ее к радостям секса, то это просто преступление. И почему только женщины питают слабость к субтильным красавчикам! — мрачно подумал Говард.

Слова Говарда только усилили подозрения Кристины, решившей при первом же удобном случае позвонить Тимоти и проверить, живой ли он там еще.

— Я тебе не верю.

— Дело твое. Во всяком случае, я Тимоти, кажется, понравился.

Этот жалкий слизняк, по всей видимости, не заподозрил о моем желании свернуть его тощую шею, усмехнувшись, вспомнил Говард. Более того, даже предложил подняться наверх и выпить кофе и явно расстроился, получив отказ.

Почему-то ответ Говарда вызнал у Кристины смех.

— Не сомневаюсь, что так оно и было, — успокоившись, сказала она. — Ну что ты на меня так смотришь?

— Ты явно не в своей тарелке, — заметил Говард, недоумевая, что могло послужить тому причиной.

До этого Кристина была более высокого мнения о его интуиции. Закрыв на мгновение глаза, она пыталась заставить себя остыть, убедить себя в том, что присутствие в комнате этого красивого и сильного мужчины абсолютно се не волнует. И если меньше чем двадцать четыре часа назад он снимал с нее одежду и обещал интимные чувственные наслаждения, это произошло почти по чистой случайности.

Однако, открыв глаза и поняв, что ничуть не остыла и что произошедшее в ее квартире вовсе не было случайностью, Кристина не на шутку разозлилась. Разве ему мало того, что он уже наделал с ее жизнью?!

— Как думаешь, не может ли мое плохое настроение быть связано с тем, что, войдя в свою комнату в надежде уединиться и отдохнуть, я нахожу в ней тебя? Я хочу спать, а не ссориться, Говард. Дом достаточно велик, — резонно заметила она, — и нам легко избегать друг друга.

— Я пришел не для того, чтобы ссориться.

— Тогда зачем?

Говард шагнул вперед, и вся уверенность тревожно попятившейся Кристины тут же улетучилась.

Однако, к ее великому облегчению, Говард остановился у маленького бюро и, вытащив оттуда бутылку, налил в два бокала какой-то светлой жидкости. Раньше бокалов в этой комнате не было, как, впрочем, и бутылки… да и мужчины тоже.

— Эту живительную влагу Бертран прячет от твоего отца, — объяснил Говард, протягивая бокал. — Ему показалось, что тебе нужно будет взбодриться.

— Он был прав, — сообщила Кристина и взяла бокал, стараясь не смотреть на Говарда.

Все это объясняло присутствие бутылки и бокалов, но не мужчины… Было крайне сомнительно, что Говард пришел сюда только для того, чтобы посмотреть, как она пьет на сон грядущий. Может быть, он просто догадался о просьбе Элизабет и явился с протестом?

— Я не заразный, — сказал он раздраженно, давая понять, что ее попытка не коснуться его пальцев не прошла незамеченной.

— Зря ты так! — зло отрезала Кристина.

— Кристина… — начал он, видя, как она подносит бокал к губам, и попытался остановить ее руку.

Однако, отвернувшись и отгородившись or него другой рукой, Кристина залпом выпила содержимое бокала и с триумфальной улыбкой и перевернула его, демонстрируя результат.

Сложил руки на груди, Говард укоризненно покачал головой, будто она совершила глупый, ребячливый поступок. Собственно говоря, так оно и было, но признаваться в этом ей не хотелось.

— В чем дело? — воинственно спросила она. Возможно, ее поведение никто не назвал бы образцом благоразумия, по нервы у нее тоже не железные, можно позволить себе немного расслабиться. И нечего так пренебрежительно кривиться.

— Полагаю, ты понимаешь, что ром — это почти что чистый спирт?

Горло у нее действительно горело, в желудке стало тепло. Короче говоря, Кристина чувствовала себя прекрасно.

— Какое это имеет значение? — Говард страдальчески поморщился.

— Когда Бертран узнает, что ты наделала, с ним случится сердечный припадок.

— Этот нектар нужно смаковать, — передразнила она мягкий акцент Бертрана и захихикала, что показалось даже ей самой несколько странным: хихикать было не в ее привычках.

— Совершенно верно, — сухо подтвердил Говард и, внимательно изучив ее лицо, взял бутылку. — Это была плохая идея. — Однако я все-таки пришел сюда, не так ли? — спросил он себя. Неужели нельзя было потерпеть до утра?

— Что ты делаешь? — недовольно нахмурилась Кристина.

— Спасаю тебя от похмелья.

— Это мой ром и мое похмелье! — возразила она, целеустремленно направляясь к нему.

Говард не попытался уклониться. Но когда дело дошло до решительных действий, Кристине вдруг расхотелось отбирать у него бутылку. Так она и застыла в нерешительности, с протянутой рукой, настолько близко, что могла обонять дразнящий аромат дорогого одеколона, не до конца забивающий чистый, мужской запах его тела…

— Ты, — объявила Кристина, опуская руку, — только портишь другим удовольствие.

— А ты пьяна, — констатировал он.

— С одного-то маленького глотка? — презрительно фыркнула Кристина.

Он с подозрением прищурился.

— Что ты сегодня ела?

— Какое это имеет значение? — Говард положил ей руку на плечо.

— Большое, если ты голодна, — объяснил он, стараясь сохранять спокойствие. Неужели этой девице совершенно на себя наплевать?

Губы ее дрогнули.

— Не понимаю, почему ты делаешь вид, будто тебя это действительно заботит! — воскликнула она.

— Может быть, потому, что это правда… — Было не время и не место размышлять, насколько заботит. Неоспоримо было одно: находиться в одной комнате с Кристиной было смертельной ошибкой.

— Единственное, что тебя действительно заботит, — это деньги и власть! Способен ли ты представить, что значит быть объектом купли — продажи? — с горечью спросила Кристина, чувствуя, что всем своим существом желает поверить в его искренность.

— Деньги и власть у меня уже есть, — напомнил ей разозлившийся Говард.

— Такие люди, как ты, всегда хотят большего! — не сдавалась она.

— Почему же я тогда просто не промолчал? Над этим ты задумывалась?

Кристина ничего не ответила, но выражение ее лица говорило само за себя. Именно ее упорное желание видеть в нем только худшее заставило Говарда неосторожно сказать:

— Если бы я хотел соблазнить тебя, Кристина, то сделал бы это. Тогда или теперь — все зависело только от моего желания, — дерзко добавил он. — И если я решусь на это, то осчастливлю твоего отца, не забывай!

Слабая надежда Кристины на то, что она ошибалась, окончательно развеялась.

— В этом не будет никакого смысла после того, как он узнает, что я не беременна.

При первом же удобном случае нужно будет рассказать отцу правду, решила она. Единственной причиной, по которой Кристина не сделала это в прошлый раз, было нежелание нарушать столь редкое между ними понимание.

— Тогда, может быть, я сделаю это просто ради удовольствия, — произнес Говард провоцирующим тоном.

— Так, значит, ты признаешься! — вскричала Кристина. — Вчера ты пришел ко мне с намерением соблазнить!

— Неизвестно еще, кто кого соблазнял, — возразил Говард, раздражаясь сильнее. — Черт возьми, я вовсе не предполагал… — Он поднял глаза к потолку, как будто надеясь найти там подсказку.

Каждое его слово, казалось, лишь усугубляло положение. Так, может, лучше вообще ничего не говорить? Может, стоит оставить попытки доказать, что его намерения были чисты и лишены скрытых мотивов?

— Если ты простила Огастеса, то почему бы тебе не простить и меня?

— Это не одно и то же! — выпалила она.

— Разве?

Кристина отвела взгляд.

— Сейчас я нужна отцу.

— Возможно, и мне тоже… — Эти слова потрясли его в не меньшей степени, чем ее.

— Я нужна… тебе? — недоверчиво переспросила Кристина.

После короткой внутренней борьбы Говард решил отступить. Частично потому, что момент был не совсем подходящий, частично из-за того, что сомневался, что она ему поверит.

— Мне кажется, что сейчас мы все нужны друг другу, Кристина.

— Ты пришел, чтобы сказать мне об этом? — охнула Кристина, сгорая от стыда. В то время как он думает о своей матери, о том, как поддержать ее в последние отведенные ей дни, она мечтает лишь об одном; как бы залезть в его постель. Что за непростительный эгоизм с ее стороны!

— На нас свалилось слишком много всего, Кристина. Думаю, сейчас не время разбираться в том, что между нами произошло.

Кристина до боли закусила губу.

— А разве между нами что-нибудь произошло? — наконец спросила она и затаила дыхание в ожидании ответа.

Говард пожал плечами, выражение его лица не изменилось.

— А разве не могло произойти?

Ответ прозвучал не слишком вразумительно. Но, несмотря на это, Кристина ощутила, что внутри нее что-то словно оттаивает.

И вот в тот самый момент, когда ей так хотелось продемонстрировать ему свою зрелость и здравомыслие, она вдруг расплакалась как дитя, разразилась рыданиями, сотрясающими все тело. Говард заключил Кристину в объятия, баюкая, успокаивая ее, давая выплакать свое горе на его широкой груди.

— Я и не представляла, что это будет так тяжело, — всхлипывала она, обильно поливая его рубашку слезами.

Запустив пальцы в рыжие волосы, Говард бормотал ей на ухо что-то успокаивающее, другой рукой гладя по спине, от плеч до талии.

Наконец рыдания начали стихать и постепенно сменились судорожными вздохами. Все, что еще мгновение назад казалось Кристине вполне невинным, предстало теперь совершенно в иной, тревожном свете.

Она отстранилась.

— Не слишком-то хорошо у меня получается.

— Ты ведешь себя просто замечательно.

— Извини. — Шмыгнув носом, Кристина тронула пальцем мокрое пятно на его рубашке. Влага сделала тонкую ткань прозрачной, позволяя видеть темные завитки растущих на его груди волос.

— Ничего страшного, — улыбнулся он, и Кристине вдруг стало мучительно стыдно своих эротических мыслей. В столь тяжелое для всех них время думать о сексе не подобает!

— Она действительно умирает?

— Точно этого не может сказать никто, Кристина, — грустно произнес Говард.

— Говард… — она подняла на него полные слез глаза, — мне страшно.

— Знаю.

Разумеется, он знает, наперед знает, о чем она подумает. Обняв Говарда за шею, Кристина прижалась к нему всем телом. Что плохого в том, если они еще немного побудут вместе?

— Останься со мной, — прошептала она. Вот об этом он наверняка знать не мог!

Последовало недолгое молчание.

— Нет.

Кристина взглянула на его суровое, непроницаемое лицо и, когда он снял се руки со своей шеи, почувствовала, что краснеет от унижения. Если бы только можно было вернуться на минуту назад!..

— Я тебе не нравлюсь… Ты меня ненавидишь… — услышала она свой детский лепет и ухудшила ситуацию еще сильнее, добавив с вызовом: — И не делай вид, будто не хочешь меня, потому что это не так!

Где-то в глубине души, там, куда не добралось еще временное помешательство, Кристина понимала, что пожалеет о своих словах и поступках на следующий же день, а может, еще раньше…

— Тебе нужно поспать, — мягко сказал Говард.

— Я не нуждаюсь в твоей опеке и нечего указывать, что мне делать!

Глаза его гневно сверкнули, но усилием воли он сдержался.

— Я понимаю, тебе пришлось нелегко, поэтому, принимая во внимание… — начал он.

— Замолчи! Я лучше тебя знаю, что мне нужно! — выкрикнула она, прерывая его. — И это отнюдь не сон!

Кристина действительно знала. Водоворот обуревавших ее в эту минуту чувств вылился в твердую уверенность. Некогда ей нужна была любовь, но не просто какая-нибудь любовь, а любовь Говарда Рэмфорда. И, потерпев неудачу в самом начале, она стремилась получить то, что могла.

— Мне нужен секс! Секс до умопомрачения! — Бросив взгляд из-под ресниц на губы Говарда, Кристина в какой уже раз убедилась, что дать это ей может только один мужчина.

— Это болезнь роста, Кристина.

Столь неожиданное заявление заставило ее замереть в недоумении.

— Процесс взросления временами причиняет боль, — сказал он без обиняков. — Но нельзя же из-за этого напиваться или ложиться в постель с первым попавшимся мужчиной.

— Мне не нужен первый попавшийся мужчина. Мене нужен ты! — сердито воскликнула она. — К тому же я вовсе не пьяна!

Когда Кристина сообразила, что, делая это заявление, лишает себя единственного извинения за свое поведение, было уже слишком поздно. Свалить всю ответственность на действие алкоголя уже не получится.

Взяв ее за подбородок, Говард пристально взглянул ей в глаза.

— Много ли времени пройдет до того момента, когда ты начнешь сомневаться, не заключил ли я некий секретный договор с твоим отцом? И как он себя поведет, когда узнает, что ты не беременна?

— Я вовсе не спешу сообщать ему об этом. — Она попыталась отвернуться, по Говард держал се крепко.

— Может быть, по Огастесу нравится идея переложить ответственность за тебя на кого-нибудь другого. А мы оба знаем, что именно я тот помешанный на власти и деньгах псих, способный согласиться ради них на что угодно.

— Я этого не говорила!

С циничной усмешкой на губах он окинул взглядом ее покрасневшее лицо.

— Разве? Перестань, Кристина, ты и сама понимаешь, что это плохая идея. Мы и так оказались в нелегкой ситуации, к чему нам лишние неприятности…

Все, что говорил Говард, было истиной правдой.

— Зачем же тогда ты пришел ко мне в спальню? Разве это не есть поиск лишних неприятностей? — Черта с два, она не собиралась брать всю вину на себя!

— Есть.

— Тогда зачем…

Не успела Кристина договорить, как он жадно впился в ее губы поцелуем, на мгновение лишившим ее дыхания. Секунду спустя, почувствовав себя свободной, она отпрянула от него.

— Это ответило на твой вопрос? — спросил Говард, вставая и подходя к двери, ведущей в коридор.

Огастес уже поджидал его в темноте.

— Это уже становится у вас обыкновением, — недовольно произнес Говард.

— Я весь день старался найти возможность перекинуться с тобой парой слов наедине, — пояснил Огастес, не обращая внимания на каменное лицо пасынка. — Крайне благодарен тебе за то, что Кристина вернулась домой. Все получилось даже лучше, чем я смел надеяться.

— Рад за нас.

— Вижу, что у тебя все в порядке. Она, правда, говорит, что приехала только на время, но мы ведь понимаем… — И старик заговорщицки подмигнул.

Я не сделал ничего особенного, кроме того, что рассказал ей о болезни матери. Вам для этого понадобился бы всего один телефонный звонок.

— Ты слишком скромничаешь, сынок. — Довольная улыбка на лице делала его похожим на Санта-Клауса, если бы не сопутствующее ей непристойное хихиканье.

— Вряд ли я ошибусь, если предположу, что некоторые аспекты нашего маленького заговора… как бы это сказать… не вызывают у тебя неприязни. Нет-нет, я не вижу в этом ничего плохого, — добавил Огастес, по-приятельски похлопав Говарда по плечу. — Кстати, пока ты здесь, можешь воспользоваться гимнастическим залом. Он прекрасно оборудован — так, во всяком случае, мне говорили, — добавил он с кривой усмешкой. — У меня никогда не было на это времени.

— Огастес, я приходил к Кристине с намерением… с единственным намерением рассказать ей о ваших планах относительно ребенка.

— Что ты говоришь? — Огастес бросил пристальный взгляд на готового вот-вот вспылить пасынка. — Но ты этого не сделал, не так ли? — заметил он с явным облегчением.

— Нет! — процедил Говард сквозь зубы.

— А сказать тебе почему? — спросил старик, вплотную подходя к собеседнику и понижая голос. — Ты не сказал ей этого, Говард, потому, что далеко не глуп. Несмотря на некоторую ненужную сентиментальность, ты обладаешь деловой хваткой и прекрасно знаешь, как соблюсти свою выгоду.

Эта тирада старого магната заставила Говарда поморщиться от отвращения.

— Как уже было сказано: я не собираюсь ради вас жениться на Кристине. Ни за какие деньги! В моих словах нет скрытого подтекста, и я не пытаюсь набивать себе цену. Я просто говорю "нет"!

Приветливая улыбка сползла с лица старика, глаза опасно прищурились.

— Что ж, поживем — увидим…