В ожидании Виллы

Глава 2

Дверь квартиры на Васахусет открыла маленькая девочка. Вся в веснушках, некрасивая, с косичками. За ее спиной стоял такой же некрасивый маленький мальчик.

— Привет, — сказала Грейс. — А мистер Синклер здесь живет?

Дети захихикали.

— Конечно здесь. Он же наш папа, — довольно развязно сказала девчонка. А мальчик чуть сдержаннее, но не желая уступить сестре, добавил:

— Папы всегда живут с детьми и их мамами.

— Помолчи, Александр. Мадам это знает. Моему брату только четыре, — объяснила девочка и уже вежливо добавила: — Проходите, пожалуйста.

Из гостиной раздался голос:

— Георгия, Александр! Не держите мисс Эшертон на пороге!

— Она идет, папа. Я уже ее пригласила.

Грейс увидела мужчину, который вышел, приглаживая густые светлые волосы. Его не назовешь красивым, подумала она, веснушчатый, как и дети, и низковат, но улыбка очаровательна.

— Входите, мисс Эшертон. А вы, оба, — он повернулся к детям, — марш наверх!

Он протянул руку к Грейс, помогая снять пальто. Дети захихикали.

— Но, папа, еще только шесть часов. Мы еще не ужинали.

— Наверх! — пророкотал отец, подняв руку.

Дети, вынужденные признать поражение, испарились. Питер Синклер улыбнулся и повел Грейс в гостиную.

— Это не самый лучший дипломатический прием. Но дети совершенно испорчены. Жена говорит, это из-за того, что мы живем за границей. Что будете пить — шерри, джин или напиток этой страны — шнапс? Нет, вам он не подойдет. Да и сами шведы пьют его только с хорошей закуской.

— Я бы выпила виски. Честно признаюсь, я в полном недоумении — приехала повидаться с Виллой, а столкнулась с этой странной таинственностью.

— Она знала, что вы приедете? — спросил Питер Синклер, стоя спиной к ней и сосредоточенно вглядываясь в содержимое бара.

— Нет, я приехала неожиданно, под влиянием настроения.

— Ладно. На самом деле нет никакой тайны, Вилла пошутила и не рассчитывала на результат, потому никто вас и не встретил. Вы ее кузина?

— Да. Но на самом деле мы как сестры.

Питер Синклер повернулся, подавая Грейс рюмку. Он окинул ее критическим взглядом. С нарочитой медлительностью его глаза заскользили по ее миниатюрной фигурке и без всякого стеснения остановились на груди, затем спустились ниже и снова поднялись и задержались на этот раз уже на волосах Грейс.

— Вы совсем не похожи. Ни капельки.

Как он смеет так бесцеремонно разглядывать меня! — возмутилась Грейс. Ей вдруг стало обидно, что в ее облике для Синклера нет ничего интересного. Конечно, по сравнению с яркой Виллой, Грейс всегда так погружена в себя, хмурая, волосы, как она ни ухаживает за ними, выглядят неопрятными, уж не говоря о том, что она худее Виллы и меньше ростом. Однако она решила не расстраивать себя невыгодностью этого сравнения и вежливо ответила:

— Я не говорю, что мы похожи, просто мы всегда понимали друг друга и все друг другу рассказывали. Или почти все. Я так думаю.

— Но не о предстоящем замужестве, — задумчиво сказал мужчина бросив кусочек льда в ее рюмку. — И вас это беспокоит?

— Конечно. А вас нет?

— Видимо, беспокоило бы, если бы я был с кем-то так же близок, как вы с Виллой. Не знаю. Когда дело касается чего-то серьезного, люди становятся чрезвычайно скрытны. Ну хотя бы из-за боязни, что их планы разрушатся.

— А почему вы все время говорите «были», «была»? — неожиданно взорвалась Грейс. — И по телефону вы сказали, что Вилла была фантастическая девица. А теперь — что я была с ней близка?

— Боже мой! Нельзя быть такой чувствительной к мелочам! Я ничего особенного не имел в виду. В конце концов, ее нет уже десять дней. И на меня работает другая девушка, мисс Дженкинс. Прекрасная машинистка. — Он недоуменно пожал плечами. — Секретарши приходят и уходят. Разве это новость для вас? Вы, кстати, сами не машинистка?

— Нет. — Грейс не хотелось развивать эту тему, тем более, что Синклер, кажется, довольно ловко пытается уклониться от разговора об исчезновении Виллы. Конечно, он же дипломат.

— Пожалуйста, мистер Синклер, уж если не о Вилле, так расскажите что-нибудь об этом таинственном Густаве.

— Ну, так его называла Вилла. Мое имя, кстати, Питер. А вас как зовут?

— Грейс. Вы никогда его не встречали?

— Нет. Я был только боссом Виллы, как вам известно, и не совал нос в ее личную жизнь.

Грейс подавила вздох. Трудно поверить, хотелось ответить ей, но вместо этого она сказала:

— Ну конечно, не совали, я понимаю. Но такая болтушка, как она, уж о замужестве могла бы вам что-то рассказать.

— Я же вам говорю, все самое серьезное люди скрывают.

— Если есть, что скрывать, — с тревогой проговорила Грейс.

— А разве замужество, связанное с бегством, не из разряда таких вещей?

— Похоже, что так. Но почему?

— А кто знает? Может быть, семья мужчины против. Может, он женат и ему надо развестись. А может, просто хотели поставить всех перед фактом.

— Значит, вы ничего не знаете?

Питер сел на диван рядом с Грейс. Его голубые глаза холодно смотрели прямо на нее. Она представила себе, как он способен смотреть на строптивую секретаршу или на иностранца, который никак не может принять британскую точку зрения, и ей стало не по себе. Боже милостивый, мысленно проговорила она, да, Вилле не позавидуешь!

— Я расскажу вам все, что знаю, а знаю я очень мало. Вилла была общительной девицей, вы понимаете, конечно, что я имею в виду. В последнее время, связавшись с неким Густавом, она постоянно стала опаздывать на работу и печатать с ужасными ошибками. Это была безобразная работа, и я вынужден был ей указать на это. Она явно недосыпала. Впрочем, это ее дело. Меня беспокоило только то, что она плохо печатает, и ее недисциплинированность. Об этом я говорю с большим сожалением, потому что мы все любили Виллу. И моя жена тоже. Вилла часто приходила к нам и сидела с детьми. До тех пор пока не встретила Густава, а потом у нее не стало на это времени.

— А Густав швед?

— Похоже. Во всяком случае, имя шведское. Я думаю, он жил где-то за городом, потому что на выходные Вилла обычно уезжала. И вы знаете, как-то утром, недели две назад, она ворвалась ко мне в комнату с заявлением об уходе и объявила, что собирается замуж. И что она пакует вещи и немедленно уезжает.

— И вы согласились?

— А что я мог сделать? Никакого прока от ее работы все равно не было. Вилла понимала, что в любой момент я могу найти девушку вместо нее. Ее даже не волновала зарплата за предыдущую неделю. Она исчезла, не оставив адреса, и ее чек все еще лежит.

— Значит, никто не знает, где она?

— Сейчас никто. Но, пожалуйста, не волнуйтесь так, Грейс. Она объявится. Выпейте еще.

Грейс протянула рюмку. Она мучительно вспоминала, о чем еще хотела спросить. Ах да, беременность!

— Скажите мне, мистер Синклер, то есть Питер, а она случайно не беременна?

Он помедлил, взял серебряными щипцами кусочек льда и шумно кинул в бокал.

— Вполне возможно, — кивнул он наконец. — Она обронила как-то, что надо вовремя успеть к алтарю. Полагаю, намек весьма прозрачный.

— Но у нее определенно было несколько месяцев в запасе, — задумчиво сказала Грейс. — Ведь беременность еще не была заметна? Дело, полагаю, все же в Густаве. Видимо, ей надо было ухватить его, это все равно как успеть на уходящий поезд.

Питер вдруг рассмеялся, его глаза повеселели.

— Не понимаю, почему вы так мрачно настроены? Такое счастливое событие: Вилла заполучила человека, которого хотела заполучить. И если бы она не хотела, она бы не допустила ошибки и не забеременела бы. Так что скоро надо ожидать появления счастливой невесты.

— Хотел ли Густав, чтобы его заполучили? — пробормотала Грейс. — Кстати, как вообще шведы относятся к подобным вещам?

— Да так же, как и большинство мужчин в мире. Видимо, как и девушки, которые пытаются поймать мужчину подобным способом.

— Вы не знаете Виллу. Она бы не позволила себе аборт, лишь бы удовлетворить чьи-то требования, — сказала Грейс. — Уж я-то знаю.

— Любопытно, почему бы она этого не сделала?

— Потому что она уже делала один и говорила, что теперь ее терзает чувство вины, преследует убитый ею ребенок.

— Бог ты мой, я и не подозревал, что она способна на такие сантименты.

— А должен был?! — раздался голос с порога.

Оба разом повернулись и увидели темноволосую женщину с тусклым взглядом.

— Кейт, — подскочил Питер. — Познакомься с Грейс. Это кузина Виллы. Я говорил, что она придет. А это моя жена. Кейт.

Они пожали друг другу руки. Женщина казалась смертельно усталой, ее рука была совершенно безвольной.

— Привет, — сказала она. — Вы сестра Виллы, да? Как же вы оказались в Стокгольме так быстро? Вилла, вероятно, послала за вами?

— Нет. Она написала мне письмо, и такое непонятное, что захотелось прилететь, чтобы повидать ее.

— Бог ты мой! Прилететь только из-за непонятного письма!

— Не только. Она не ответила на мою телеграмму, что совсем не похоже на нее. Впрочем, я могла бы приехать и только из-за письма. — Тон Грейс стал слегка агрессивным. Почему эта женщина считает такие чувства странными для сестер?

— А что за письмо? Вы ничего не говорили мне о нем, — обеспокоенно сказал Питер.

— Да как-то речь не зашла. А это важно?

Грейс не собиралась раскрывать секреты этому незнакомцу. По крайней мере, пока. Она взяла со стола бокал и выпила так быстро, точно ее мучила жажда. Почему это темные глаза Кейт так неотступно наблюдают за ней поверх бокала?

— Вилла написала мне, что попала в ситуацию, из которой не видит выхода. Вероятно, она забеременела? — Грейс ответила Кейт не менее пристальным взглядом.

— Так оно и было, хотя она мне этого не говорила.

Бесстрастность ее голоса поразила Грейс. Неужели этой молодой женщине все совершенно безразлично? Если так, она весьма невыгодно контрастирует со своим мужем.

— Ты не ошибаешься, любовь моя?

— Но я же могу соединять факты? Как-то вечером она чуть не упала в обморок, — сказала Кейт, — хотя выпила всего рюмку. И сказала, что устала. И ночью ее не было дома. А через неделю она подала заявление об уходе. Кроме того, это претенциозное кольцо…

— Кейт имеет в виду кольцо, похожее на то, что передают в семьях по наследству, — объяснил Питер. — Мужской перстень с печаткой, с лазуритом, и на нем выгравирован гербовый щит. Вилла носила его на среднем пальце, оно было ей велико.

— Это гербовый щит семьи Густава?

— Наверное, — пожал Питер плечами. — Я не дотягиваю до уровня старых шведских семей, мы не вращаемся в тех кругах, правда, дорогая?

— И что вы намерены делать, Грейс? — спросила Кейт. — Останетесь здесь, пока не появится Вилла?

— Да, останусь, — только что решила Грейс. — Поживу в ее квартире. Хозяйка говорит, что заплачено до конца года, и я думаю, Вилла вернется. Во всяком случае, там все ее вещи и прекрасная кровать времен Густава III. А пока ее жду — посмотрю Стокгольм.

— Ну что же, наслаждайтесь, — иронически проговорила Кейт.

— А вам он не нравится? Из такси мне показалось, что это красивый город.

— Подождите, что будет зимой, когда повалит снег, ночи станут казаться вечностью. Я провела здесь одну зиму и не знаю, как только не сошла с ума.

Питер трогательно обнял жену.

— Кейт горит желанием уехать в Сурбитон. Не так ли, любовь моя? Но и на Кипре, где много солнца, ты чувствовала себя так же неуютно. Так что дело не в длинной холодной зиме и коротких днях, просто ты постоянно тоскуешь по дому.

Кейт вдруг уткнулась головой в его плечо.

Поверх ее головы Питер посмотрел на Грейс.

— Я подал заявление, чтобы мне подыскали работу дома после этой командировки. Но все равно по контракту осталось еще два года. И поэтому надо терпеть. Не оставаться же навсегда младшим клерком.

— Я ужасно боюсь зимы, — пробормотала Кейт. — Дети все время сидят дома, шумят, и когда ни выглянешь в окно — там сплошная чернота. Меня просто трясет от этого.

— Перестань, дорогая. Все не так уж плохо. А те же вечеринки? Разве не развлечение?

— О да, посольские.

— Ну и что? Бесплатная выпивка, новые лица. Вот и сейчас у нас новый человек. Грейс, вы завтра придете на вечеринку? Как говорит моя жена, в основном будут посольские, но зато вы увидите всех, кто знал Виллу. И может, кто-то что-то расскажет.

— С удовольствием, — согласилась Грейс. — Очень хорошо. — И она поднялась, собравшись уходить.

— Я вас отвезу, — сказал Питер. — Хорошо, дорогая? — обратился он к жене, еще раз прижав ее к себе. — Я быстро. Скажи детям, что я вернусь и пожелаю им спокойной ночи.

В машине Питер вздохнул с явным облегчением.

— Приношу свои извинения за Кейт, но она всегда такая.

— Она здесь так несчастна?

— Думаю, да. Но она и не пытается быть счастливой, хотя, когда выходила за меня замуж, знала, что у нас будет такая жизнь. Она очень домашняя, из большой семьи, и хочет, чтобы все были рядом — отец, мать, тетки. Особенно на Рождество или на день рождения детей. В душе она непоправимо провинциальна.

— А вы нет?

— О, мой Бог! Не поймите меня неверно! Мы привязаны друг к другу. Мы делим все — и хорошее и плохое. Еще потерпим два года, а потом я сделаю все, чтобы работать дома. А чем вы занимаетесь, Грейс? На что живете, я имею в виду?

— Я пишу.

— И сейчас тоже? — В голосе послышалось восхищение. — Книги?

— Романы.

— Ага. Тогда понятны виражи вашего воображения.

— Насчет Виллы? Да нет, я просто пытаюсь собрать факты.

— Да, но вписываете их в мелодраматический сюжет, если можно так сказать. Вот так сорваться в Стокгольм… Признаюсь, вы очень привлекательная девушка, Грейс. И совсем не такая, как Вилла. — Он не сводил с нее своих голубых глаз, задумчивых и холодных.

— Спасибо, — сказала Грейс, понимая, что он из того круга людей, где принято говорить комплименты, за которыми нет ничего. — Но мы не об этом говорим.

— Почему же? Это всегда тема для разговора. И естественная, не спорьте. — Он протянул руку и легонько дотронулся до ее плеча. — Кстати, только не надо ничего сообщать полиции.

— Но мне это и в голову не приходило, — сказала Грейс, искренне ошарашенная.

— Я просто подумал, — он остановил машину возле дома на Страндваген, — что этого не стоит делать. Иначе у нас будет скандал. Престиж страны и все такое, вы меня понимаете? Доброй ночи, Грейс. Надеюсь увидеть вас завтра на вечеринке.