В океане. Повесть

Глава девятая
ДЕВУШКА ИЗ РЕСТОРАНА

На пороге стояла девушка в светлом шелковом платье. Испуганно, хмуро смотрела из-под соломенной шляпки, сдвинутой на тонкие подбритые брови.

Ее дерзкие красивые глаза скользнули по лицам, по обстановке, задержались на прикрытом покрывалом теле. Припудренное лицо задрожало. Резко выделялись маленькая родинка на щеке и покрашенные лиловатые губы.

- Клава! - повернулся к ней Жуков.

Она будто не слышала его, застыв у порога. Лейтенант сделал предупреждающий жест. Жуков остановился.

- Войдите, гражданка Шубина! - сказал Людов.

Она сделала два медленных, осторожных шага, не отводя от находящихся в комнате округлившихся, ставших очень прозрачными глаз. С ней вместе вошла в душную комнату волна приторно сладких духов. Она казалась очень молодой, но от взгляда боцмана не ускользнули чуть видные морщинки вокруг ее рта и около глаз.

И все же ей было с виду не больше двадцати двух - двадцати трех лет, и боцмана, еще дальше отступившего в угол, толкнули в сердце негодование и жалость.

- Я не понимаю… Что случилось?… - Она замолчала, опять обвела комнату тем же недоуменным прозрачным взглядом. - Кто это там лежит?

- Сейчас узнаете все, если действительно не понимаете, в чем дело, - сказал Людов, пододвигая ей стул. Она села, сжимая сумочку из лакированной кожи.

- Вы гражданка Шубина? Ваше имя, отчество? - спросил лейтенант, придвигая к лампе незаполненный лист протокола.

- Шубина, Клавдия Кузьминична.

Она отвечала как во сне. Ее мелкие ровные зубы стукнули, словно в ознобе, и сжались.

- Почему так долго не возвращались домой?

- По магазинам ходила. Проверить можете - все время с подругой вместе была.

По-прежнему она говорила почти машинально, как бы думая совсем о другом. Ее взгляд был прикован к укрытому покрывалом телу.

- Господи! Долго будете меня мучить! Кто это там лежит?

- А вы сами не знаете?

- Господи! Конечно, не знаю!

Лейтенант Савельев обогнул стол, приподнял покрывало. Она жадно смотрела, подавшись вперед. Вскрикнула, закрыв лицо рукой с ногтями, покрытыми малиново-красным лаком.

- Вам известна личность убитого? - спросил лейтенант.

- Нет, неизвестна.

Она отняла руку от лица, снова окинула взглядом всех находящихся в комнате.

- Да скажете вы мне наконец, что здесь случилось!

Лейтенант осторожно взял со стола, протянул ей покрытый темными пятнами нож.

- Чей это нож? Откуда он у вас? - спросил лейтенант.

Как бы защищаясь, она снова вскинула руку. Еще четче выделились лиловые губы на покрывшемся потом лице.

- Этот нож… его… Леня Жуков… у меня еще раньше забыл… Правда, истинный бог. Только Жуков тут ни при чем, товарищи, совсем он тут ни при чем, - вдруг страшно заторопилась она.

- Ключ у Жукова от вашей комнаты был? - спросил лейтенант.

- Не было у него ключа. - Она рванула сумочку, вынула ключ. - Вот он - всегда с собой ношу.

- Так, может быть, еще кто-нибудь ключ от этой двери имел? Кто-нибудь из родственников ваших?

- Никаких родственников у меня здесь нет. Еще что выдумали! - сказала с негодованием Клава.

- Значит, вы сами сюда потерпевшего впустили?

Жуков слушал, омертвев, не отводя от лица Шубиной взгляда.

- Ваш долг, Клавдия Кузьминична, насущная для вас необходимость сообщить следственным органам все, - негромко сказал майор Людов.

Она присела на стул, неотрывно смотрела на ручку следователя, скользившую по листу протокола.

- Зачем мне его впускать, если в глаза его никогда не видала?

- Как же объясните, что у вас в комнате убит этот гражданин?

Она молчала, напряженно сжав губы. Вдруг, кокетливо улыбнувшись, стала поправлять короткую юбку вокруг колен, обтянутых тонкими телесного цвета чулками.

- Что это вы как смотрите, товарищ мичман?

Насупившись, Агеев отвел глаза. Майор, неподвижно стоявший в стороне, повернулся к окну, поднял занавеску, распахнул неширокую раму. Свежий ночной воздух, запахи деревьев и моря подули снаружи в комнатную духоту. Прогудел буксир со стороны порта, прокатился шум промчавшейся по соседней улице машины.

И боцман тоже придвинулся ближе к окну, к свежести, плывшей оттуда. Тяжелое, неотступное чувство все больше стесняло его грудь.

И вдруг он шагнул к Шубиной, так порывисто, что она вскочила со стула.

- Такое дело, гражданка, выходит, что, когда в вашу комнату Жуков после ссоры вернулся, дверь отпертой была. Выходит, что этого гражданина Леонид из ревности заколоть мог.

- Мичман, я вам не разрешал говорить, - бросился к нему лейтенант.

Но мичман не мог сдержать негодования.

- Вывертываетесь, лжете, а из-за вас старший матрос Жуков под арест, под трибунал должен пойти!

Людов стоял к ним спиной, не спеша закрывал оконную раму.

- Он - под арест! - У нее перехватило голос. Сморщился от напряжения маленький припудренный лоб, по щекам катились слезы.

- Молчите, мичман! - крикнул Агееву лейтенант.

Но Шубина уже приняла решение. Она повернулась к лейтенанту.

- Пишите. Всю правду скажу. Я этого человека убила.

- Клава, не верю! - только мог вымолвить Жуков. Лейтенант торопливо писал протокол.

Она опустилась на стул, прижала ладони к лицу, слезинка просочилась сквозь ее влажные пальцы.

- Я, когда Жуков ушел, отдохнуть прилегла, дверь за ним забыла закрыть. А он, бандит этот, вошел, набросился сразу, не помню, как у меня нож под рукой оказался… Не крикнул он даже, упал…

- И головой о стол ударился? - спросил майор, оборачиваясь от окна.

Она опустила руки, ее лицо было измятым, мокрым от слез.

- Не помню… Может быть, и ударился… Я выбежала со страху…

- Перед этим карманы его обыскали, оружие с собой унесли?

- Ничего я не обыскивала и не уносила. Выдумываете тоже!

- А когда выбежали, дверь заперли за собой?

Она снова наморщила лоб.

- И этого не помню… Наверное, заперла… Говорю, не в себе я была со страху.

- Скажите - утюг ваш где обычно стоит?

Она взглянула недоуменно. Кивнула в сторону окна.

- На подоконник, под занавеской всегда его ставлю… - Ее мысли были заняты явно другим, выражение досады мелькнуло на покрытом потеками слез лице.

- А что ножом бандита ударили - это вы помните точно?

Шубина энергично закивала.

- Что ж, лейтенант, - вздохнув, сказал Людов. - Я пока больше вопросов не имею. В связи с показанием гражданки Шубиной придется ее задержать…

Хлопнула закрывшаяся наружная дверь. Затихли, удаляясь по переулку, ее неверные шаги и грузная поступь милиционера.

Некоторое время все тяжело молчали. Был слышен только легкий шелест пера, скользящего по бумаге.

Жуков стоял замкнутый, бледный, словно не в силах осознать происшедшее на его глазах. Майор Людов провел ладонью по светлым, редеющим над высоким лбом волосам.

- Ну что ж, товарищи моряки, отнимать вашего времени больше не будем. - Он протянул Агееву руку. - Поблагодарите начальника экспедиции за внимание.

Легким движением, как-то не вяжущимся с внешним видом загрубелых, красно-коричневых пальцев, мичман пожал руку майору.

- О Жукове-то что доложить? - негромко спросил Агеев.

- Доложите, что, поскольку Шубина призналась, Жуков от подозрений в убийстве свободен… Еще хотите что-то сказать, Сергей Никитич?

Майор заметил уже давно, что яркие, чуть прищуренные глаза боцмана вновь и вновь устремлялись в одном направлении. Агеев застенчиво усмехнулся.

- Да так… Может быть, ерунда… Я, товарищ майор, верно, по боцманской привычке, если кругом какой беспорядок увижу, забыть о нем не могу. Вот хоть бы зеркало это. Комната убрана подходяще, хозяйка, похоже, красоту любит, а вот зеркало висит кривовато… И внизу рамы какое-то чудное пятно…

Людов прошел к зеркалу, пристально всматривался в раму.

На нижней кромке лакированной рамы, на ее вишнево-красной глади проступал тусклый, слегка смазанный след. Только наметанный морской глаз мог издали различить это пятнышко, меньше чем на сантиметр затемняющее лаковый отсвет.

- А еще разрешите доложить… - Помолчав, Агеев продолжал: - Полагаю, что после того как обнаружили тело, никто здесь мебели не передвигал?

- Несомненно, - откликнулся Людов. - Вы же знаете, мичман, при следственном осмотре места обнаружения трупа первейший закон - оставлять все неприкосновенным.

- Стало быть, раньше, совсем недавно, кто-то передвигал здесь все.

Лейтенант поднял голову от протокола, смотрел на мичмана с любопытством.

- Вот, прошу посмотреть, - сказал Сергей Никитич, вместе с Людовым и лейтенантом сгибаясь над полом…

Когда Агеев и Жуков ушли, Людов с улыбкой взглянул на лейтенанта Савельева.

- Ну, как вам понравился наш боцман? Немало во время войны он разведческих подвигов совершил. И видите - не ослабела старая хватка.

- Действительно - зорок! - улыбкой на улыбку ответил лейтенант. - Только, откровенно говоря, не вижу, чем нам могут помочь его наблюдения.

- Проанализируйте их, Василий Прокофьич…

Людов снова пригнулся к полу, всматривался то в одно, то в другое место давно не натиравшегося паркета. Вдоль нижнего борта тумбочки и возле ножек стола чистый паркет отливал восковым глянцем.

- Стол и тумбочку недавно передвигали, - живо сказал Людов.

- И кровать, товарищ майор… А может, сама хозяйка передвинула, когда комнату убирала? - сказал лейтенант.

- Нет, комнату не подметали давно - видите пыль. А мебель сдвинута совсем недавно, - отозвался Людов. - Зачем передвигали мебель?

- Может быть, во время борьбы сдвинулась или когда падал убитый?

- Тогда были бы резко сдвинуты или опрокинуты один-два предмета, а здесь, заметьте, буквально все аккуратно переставлено с прежних мест. По всему полу велись поиски чего-то мелкого, рассыпавшегося по всем направлениям.

Они возвратились к зеркалу, сверху донизу осматривали раму. Вглядывались в тусклый след на нижней кромке.

- Кровь, - произнес лейтенант тихо. - Не могла она так высоко брызнуть… - Повернулся, всмотрелся в пятна на полу. - И здесь смазано одно место!

- Это доказывает, - сказал задумчиво Людов, - что зеркало снимали и ставили на пол уже после убийства. Зачем? Вы, лейтенант, неженаты… Так ставит иногда зеркало женщина, осматривающая перед прогулкой - все ли в порядке у нее в туалете. - Майор помолчал. - Кто занимался всем этим? Логически рассуждая, - тот, кто был в этой комнате, когда Жуков стучался снаружи.

- Ловко! - сказал лейтенант. - Значит, Шубина…

- Это могла быть Шубина. Мог быть и кто-либо другой, опасавшийся, что на его светлом костюме явно обозначились кровяные пятна. И он, по-видимому, очень торопился. Возможно, стер отпечатки пальцев с ручки ножа, но забыл стереть их с краев рамы, вешая зеркало на место.

Майор сел, облокотившись на стол, с угрюмым выражением морщинистого, худого лица.

- А то, что диверсант убит, - это наш промах, Василий Прокофьич. Ну что же, попытаемся исправить этот промах.