В погоне за мечтой, или Как не убить попаданку

Глава 24

Алекс Фокс…

Второе пробуждение было странным и вязким. Тьма вокруг была словно живая и… раздражённая. А ещё было трудно дышать. Будто бетонной плитой придавили. Ужасные ощущения. Вот только выпутаться из тягучего липкого сна не получалось. Рядом кто-то завозился, шорохи, чужое дыхание.

— Вот где ты, маленькая негодница, — красивый бархатный голос окутывал, но в груди всколыхнулось недовольство, почему это я “негодница”?

— Давай-ка я тебя отнесу в камин, там и погреешься, а Алексу нужно сначала поправиться, — с груди сняли давящую плиту, и я хрипло вздохнула полной грудью.

Боги, как же хорошо дышать! Но ещё больше порадовало то, что не меня назвали “негодницей” и понесли в камин. На какое-то время я провалилась в темноту, не слыша, что происходит вокруг. Не знаю сколько это длилось, минуту или несколько часов, но тьма меня отпустила, выталкивая на поверхность, и я смогла открыть глаза.

Белый потолок, широкая постель, черное бельё. Воспоминания возвращались медленно. Лабиринт, тьма и страх, боль и Милания с её разговором. Что она говорила? Прислушавшись к себе поняла, что не чувствую изменений, странно все это… Приподнялась на локтях и замерла. На кресле рядом с кроватью спал ректор. Страх накрыл с головой, в глазах потемнело. Все, мне конец.

Сердце колотилось как бешеное, разгоняя остатки сонливости. Боги, я пропала, лекарка ему все рассказала и вот сейчас он проснётся, и… А что “и”? Страх отступил, и я поняла, что не у меня в глазах потемнело, а вокруг клубится тьма. Удивлённо приподняла руку и посмотрела как чернильное облачко втягивается в кисть. Как это? Что там говорила Милания? Я прошла испытания и теперь я тёмная… Обалдеть!

Уже спокойно и с улыбкой, посмотрела на мужчину. Теперь точно не отчислит, а если переведёт, то в некроманты. “Будем чаще видеться”, — промелькнула в голове мысль и испугавшись, пропала. Эрландер Кайлас спал, и я, пользуясь случаем, решила его спокойно рассмотреть. Мужчина был явно уставшим: черные круги под глазами, заострившиеся черты лица. Красивого даже в таком осунувшемся виде. Черная дуга бровей, прямой нос, красивая линия губ и упрямый подбородок.

Взгляд задержался на губах и в памяти пронеслись картинки снов. И тот единственный поцелуй от которого кружилась голова. Отвела взгляд и гулко сглотнула густую слюну. На подлокотнике уместилась рука с широкой кистью и длинными пальцами. “Красивые у него руки, а какие умелые”, — пронеслось в голове и я со стоном упала на подушку. Это наваждение какое-то. Или я схожу с ума?

— Проснулся? — хриплый со сна голос пробрал до мурашек. — Как себя чувствуешь?

Надо мной появилось взволнованное лицо ректора и я в который раз засмотрелась на необыкновенные глаза мужчины, когда они не затянуты тьмой. Да что со мной происходит?

— Нормально, а остальные ребята? — спросила кое-как отрывая взгляд от серых глаз.

— Уже на занятиях, — присел он рядом на постель. — Послушай, Алекс, — он остановился, осмотрел меня внимательно и продолжил. — Не знаю, говорила ли тебе Мили, но у тебя теперь две стихии. В отличие от Раука, у которого тьма была изначально и просто пробудилась, став сильнее после испытания, тебе её даровали насильно. Твоё тело и огонь не принимали и отвергали дар Богини.

Я слушала, пытаясь осознать, что произошло. Второй раз говорят про испытания и темный дар. То есть, там в темноте, когда я слышала голоса, а грудь прошило острой болью было испытание? И почему говорят только про Раука, а остальные?

— И что теперь со мной будет? — задала я отчего-то совсем не тот вопрос, что хотела.

— Не знаю, — потёр ладонями лицо Эрл, разгоняя сонливость. — Мы пока не разобрались с давно утраченной магией, поэтому с точностью сказать каким тебя одарили даром не могу.

— То есть, я учусь пока на боевом? И когда я могу вернуться в академию? — полулежать в кровати рядом с этим мужчиной было невыносимо, а ещё лекарка говорила, что мы в особняке ректора и…

Я трусила и мечтала сбежать отсюда поскорее. И хотела, чтобы он сгрёб меня в охапку и поцеловал. Такие противоречивые желания меня пугали.

— Мой огненный мальчик, — слова прозвучали с такой нежностью, что я удивлённо посмотрела на мужчину и увидела промелькнувшую горькую улыбку. — Твой огонь никуда не делся, поэтому конечно ты учишься управлять им, а когда разберёмся с твоей тьмой просто добавим факультет и занятия.

Пока он это говорил по моей щеке пробежались в лёгком касании его длинные пальцы. Обрисовали скулы, спустились на подбородок и чуть его приподняли.

— Алекс, — его глаза смотрели точно на мои губы и это пугало, и завораживало, я и боялась, и желала этих ласк и поцелуя. — Я хочу, чтобы ты знал, — гулко сглотнул мужчина и посмотрел мне в глаза. — Не бойся меня, ты весь дрожишь. Я никогда не причиню тебе вред. Не смогу, — его глаза заметались по моему лицу и задержавшись на губах с явной неохотой вернулись к глазам — Боги, как бы я хотел, чтобы ты был девушкой. Не знаю за что нас наказали, но ты — моя пара. Вы уже проходили это, и ты должен понимать чем нам это грозит.

Он рвано вздохнул и порывисто встал с постели, а я в шоке следила за мужчиной и пыталась осознать услышанное.

— Я не причиню тебе вред и… — он снова с силой растёр лицо, — я никогда не предложу тебе близости… — он в отчаянии посмотрел на меня, а я…

— Почему? — голос отказал, став сиплым, еле слышным, но он услышал.

Смех нервный, каркающий разнёсся по помещению и он метнулся обратно ко мне, схватил обеими руками лицо, глаза лихорадочно горели и губы подрагивали.

— Я с ума схожу, безумно хочу быть рядом, касаться, обнимать и… — глаза прыгали по моему лицу, а большие пальцы чуть подрагивали, я же боялась дышать, — но я не смогу преодолеть эту черту, не смогу делить постель с мужчиной. Мы обречены быть связанными и одинокими, — моё лицо выпустили из захвата. — Прости меня, но я не могу, не могу… с мальчишкой, каким бы желанным ты не был.

Быстрые удаляющиеся шаги, хлопок двери вывел меня из состояния шока.

— Но я-то девушка, — глаза защипало и я с удивлением смахнула слезинку со щеки.

Надо же, с детства не ревела, а тут… И что это все значит? Мы пара, связаны и он не гей? Твою мать! И что мне теперь делать?

— Ты и правда девчонка? — вопрос застал врасплох и я позорно разревелась.

К постели быстро подошёл Раук и присел на край, туда где минуту назад сидел ректор и удивлённо на меня вытаращился.

— Эй, Алекс, ты чего?

— Птичку жалко, — прогнусавила, заливаясь слезами.

Я не ревела, когда падала и разбивала коленки, когда не получалось победить противника на татами. Я даже на похоронах родителей не ревела, а тут, в другом мире из-за глупости и стереотипов, реву. Ну, где логика? Вся ситуация была глупой. Я так боялась разоблачения и теперь обливаюсь горькими слезами, что во мне не разглядели женщину. Почему-то сейчас мне казалось это ужасно несправедливым, хотя в своём мире старалась доказать, что не хуже парней. И вот незадача, там во мне видели только девчонку, а тут — все наоборот. Наверное, в первые в жизни я призналась сама себе, что я всё-таки девушка, с чисто женской логикой и противоречивостью характера.

— Какую птичку? — немного недоуменно и настороженно спросил парень. — Тебя ректор обидел? Вылетел как ошпаренный…

— Неееет и даааа… — остановить слезы не получалось, они лились сами, без моего участия, выплакивая все непролитые слезинки, страхи, обиды и несбывшиеся мечты.

— Все понятно! Что ничего не понятно! — высказался друг, подсовывая мне носовой платок, который я с благодарностью приняла. — Алекс, или всё-таки Алекса? Я не умею успокаивать, но может ты сам, сама и расскажешь свою историю? Я, знаешь ли, как-то в замешательстве, огненная девушка — это нонсенс.

Услышав странное имя — Алекса, удивлённо икнула и смахнув слезы, посмотрела на обескураженного, но ужасно любопытного парня. А ведь он тоже загадка, кто такие Хранители? А ещё он изначально тёмный и паук. Слезы сами собой высохли, а подступившая истерика затаилась, уступив место любопытству.

— Дашь на дашь, — хлюпая носом предложила парню. — Ты рассказываешь о себе, а я потом — свою историю.

Рауку я доверяла. Он первый и, по сути, единственный, кто поговорил со мной о моем странном поведении, ни словом не обмолвившись про это при ребятах. Ни разу не подшучивал и не подначивал, хотя, явно подмечал много мелочей. А ещё у парня были свои тайны и секреты.

— Хорошо, — любопытство победило скрытный характер. — Но ты рассказываешь правду.

Я согласно кивнула и устроилась поудобнее, подложив под спину ещё одну подушку.

— Моя мать — травница без капли магии. Но очень талантливая, — поспешил заверить меня парень. — Её зелья, порошки и мази очень хорошо продаются несмотря на то, что в них отсутствует магическая составляющая, — я кивнула, понимая что он прав, травы и без магии могут помочь, ведь в родном мире так и есть. — Ещё до моего рождения мать договорилась с одним из кланов дроу и собирала в горах редкие травы. За это она поставляла им как часть заготовок, так и сваренные зелья и яды. Это ещё одна страсть моей мамы, она постоянно изобретает новые виды и противоядия к ним. Думаю, именно этот талант привлёк дроу, что они согласились на этот договор. Именно там в горах она и познакомилась с моим отцом.

Парень скривился и на время замолчал, переживая только ему ведомые чувства. Я же с интересом рассматривала Раука. Ничего в его внешности не выдавало примесь других рас, он был человеком. Обычная, хоть и смуглая кожа, тёмные волосы, красивое лицо. Вырастет, будет потрясающе красивым мужчиной. Есть в его внешности изюминка, высокие, ярко выраженные скулы придавали ему хищный вид, а сиреневые глаза просто невероятно притягивали взгляд, выделяясь на смуглой коже словно драгоценные камни.

— Не знаю чем он мог привлечь мать, но, как видишь, родился я, — грустно хмыкнул парень. — Отец часто приходил, оставался на несколько дней, потом пропадал. Но это из того возраста, что я уже помню. К семи годам я уже знал, что он из закрытого клана “Хранителей” и к дроу они отношения особого не имеют. Точнее так, когда-то они были единым народом, но потом их пути разошлись и каждый развивался и менялся по своему, — он прикрыл глаза, будто вспоминая. — Он и правда не был похож на дроу: тёмные волосы, фиолетовые глаза и серая тёмная кожа. Хотя уши острые, как у них или эльфов.

— А что за хранители и что они хранят? — не удержалась от вопроса, уж больно было любопытно.

— По сути — это жрецы, в отличие от дроу, где правят женщины, у Хранителей рождаются только мальчики и все они становятся жрецами.

— Подожди, как все? Ты же тут, в столице живёшь, а не где-то в горах на другом острове, — качнула головой, так как не совсем понимала.

— В семь лет должен быть оборот, если сын не принял тьму и не смог обернуться и пройти испытание, его убивают.

Я поражённо смотрела на парня и не верила ушам.

— А в чем заключается испытание? — отчего-то голос вышел тихим и скрипучим.

— Я должен был убить мать. Как выразился отец, мой детский возраст заканчивался и начиналось служение. А смерть матери — это моё доказательство, что я готов, достоин и повзрослел, — криво улыбнулся парень, но в его глазах стояла немыслимая боль.

— Вы сбежали?

— Мать случайно услышала разговор отца с… Да она сама не знает с кем, просто собирала травы и подслушала. Отца заставляли завершить обряд поскорее, не затягивать. Ведь мне уже исполнилось семь.

Парень криво усмехнулся, видя мой ошарашенный вид.

— Мать тогда прибежала перепуганная и даже не собиралась. Все бросила, схватила только меня и деньги, которые выручила продажами. Я тогда не понимал куда она так бежит, почему такая спешка. Но, как видишь, мы убежали как можно дальше, в другую империю и в самый её центр. Я очень долго скрывал цвет своих глаз. Мать варила специальные капли. Это поступив сюда я перестал ими пользоваться.

— Обалдеть! Ну и нравы! — я ни как не могла переварить услышанное.

Это что же получается, каста мужиков находит самку, которая им родит мальчика и ждут когда тот дорастёт до семи лет, и ставят перед ним выбор: либо жизнь матери, либо твоя. Хотя я не уверена, что женщину оставляли в живых, свидетелей не оставляют.

— А почему отец медлил? — не смогла не задать этот вопрос.

— Честно, не знаю, он все пытался вызвать у меня оборот и про этот жуткий ритуал ни разу не рассказывал. Это мать мне поведала уже гораздо позже, — парень поморщился, вспоминая, видимо, при каких условиях это произошло.

А я для себя сделала выводы, что он толком и не знал каким, на самом деле, был его отец.

— В лабиринте, — осторожно спросила парня, — каким было твоё испытание? — ректор сказал, что он, как и я, прошёл его.

На меня посмотрели с такой болью в глазах, что мне стало нехорошо.

— Я убил! — выдавил парень, а я охнула. — Отца, он не оставил бы нас в живых, у меня не было выбора.

Поймав руку парня, сжала её в своих и посмотрела ему в глаза.

— Это был морок, внушение, ты же это понимаешь? На самом деле, ты никого не убивал.

— Нет, Алекса, — качнул он головой, хотя руку не стал отнимать, и будто ища поддержки, сжал её сильнее. — Главное, что я принял это решение и сделал то, что требовалось.

— Оборот? — спросила по наитию, желая скорее отвлечь парня от тяжёлых мыслей.

— Я думал меня выворачивает на изнанку, лучше бы я сдох, честное слово, — он криво улыбнулся, — и знаешь, ты права, это не оборотничество, нет второй сущности зверя. Как ты это называла?

— Боевая трансформация, она бывает у демонов. В моем мире тёмную Богиню дроу именно демоном и считают.

— В твоём мире? — удивлённо вскрикнул парень, и испугавшись своего громкого голоса чуть приблизился ко мне и прошептал. — Что значит в твоём мире?