В поисках белого слона

По клонгам

Каждый впервые прибывший в столицу Таиланда много слышит о красотах «плавучего рынка», базара на лодках и сампанах. Его восточная экзотика расписывается буквально во всех путеводителях по Бангкоку.

В одно из сравнительно нежарких воскресений, в день, когда «плавучий рынок» работает особенно оживленно, когда сотни тайцев на всевозможных лодках и лодчонках с моторчиком, а чаще всего лишь с одним длинным веслом, укрепленным на корме, устремляются по каналам на водный базар, чтобы купить, продать или обменяться товарами, мы решили отправиться в путешествие по клонгам. Наняв у отеля «Ориентал», расположенного на берегу Чао-Прайи, катер и миновав здание Таммасатского университета, королевский дворец, проехав мимо нескольких буддийских храмов и госпиталей, мы минут через сорок свернули в узкий клонг, темный-претемный, поскольку солнце не в состоянии было пробиться через густую крону сросшихся деревьев, образовавших нечто вроде пальмового тоннеля.

Наша прогулка была рассчитана на три-четыре часа, причем, кроме «плавучего рынка», предстояло осмотреть стоянку королевских ладей и посетить храм Арун.

Быстроходный катер резво обгонял лодки измазанных с ног до головы сажей «угольщиков», которые развозили заказчикам дешевый древесный уголь: без него многие семьи в Бангкоке не могут приготовить себе еду. Попадались лодки «перевозчиков», готовых за незначительную плату переправить желающих с одного берега на другой. За кормой пенилась вода неопределенного темно-бурого цвета, загрязненная арбузными корками, кожурой бананов, пустыми кокосовыми орехами, обломками бамбука, кусками бумаги и картона.

Бангкокские каналы — клонги… Одно дело услышать о царящей на них бедности, нищете, и совсем другое — увидеть собственными глазами прилепившиеся вплотную друг к другу крохотные деревянные домишки со ступеньками, спускающимися к самой воде. Прямо на полу в темных хижинах лежат и сидят взрослые и дети. На мужчинах панунг — кусок материи, обмотанный вокруг бедер, а на женщинах пасин — кусок материи, прикрывающей также и грудь. Черпая из клонга грязную воду, обитатели лачуг чистят зубы и умываются. Прямо около уходящих в канал ступеней домов резвятся в воде черные от загара дети. Многие, еще не умея ходить, научились плавать. Непременная принадлежность каждого без исключения домика — маленькая, похожая на детскую игрушку пагода, где согласно поверью живет добрый дух, хранитель благополучия, счастья и достатка семьи. Но если судить по изможденным озабоченным лицам, по грустным глазам тайцев, живущих по берегам клонгов, вряд ли добрый дух приносит благополучие задаром. Чтобы семья жила в достатке, нужны деньги. А если денег нет, так и добрый дух, даже если он и вылезет из кожи вон, не поможет.

Петляя по каналам, над которыми, словно это улицы, на проводах висят лампочки и фонари для вечернего освещения «проезжей части», мы вскоре добрались до «плавучего рынка». Невероятное сочетание ярких красок и разнообразие товаров трудно описать. Просто не хватает слов. Множество лодок и катеров, загруженных бананами, арбузами, папайей, виноградом, плодами лам-яй и дуриана, рисом, рыбой, кокосами, украшениями для женщин, изделиями из меди, серебра, тика и бамбука, сплошь заполнили клонг. Крики торговцев, шум подвесных моторчиков, плач младенцев — все слилось в общий гул, плотным облаком повисший над базаром. В нос ударил острый запах восточных сладостей, вяленой рыбы и прокисших арбузов. Торговки в тайских соломенных широкополых шляпах, защищающих их от солнечного удара, с деревянными обручами внутри — для того, чтобы шляпа не прилегала вплотную к голове, — наперебой расхваливали и предлагали свой товар. Некоторые протягивали нам целлофановые пакетики с холодной подкрашенной питьевой водой или кофе.

С трудом протискиваясь между «прилавками», наш катер наконец, как бы разорвав невидимые путы, вырвался из толчеи «плавучего рынка» и, весело набирая скорость, помчался дальше.

Спустя полчаса мы причалили к пристани, в глубине которой под огромным навесом вытянулись в длинный ряд королевские ладьи.

Дважды в году жители «города ангелов» становятся свидетелями сказочного зрелища, когда по реке плывут эти ладьи. Первый раз во время праздника «Королевская процессия»: на воде появляются около сорока лодок, причем в некоторых располагаются до восьмидесяти гребцов. Команды каждой ладьи одеты в костюмы разного цвета. Особым великолепием отличается сорокапятиметровая лодка короля «Шри Суппаннахонг», нос которой сделан в виде огромного лебедя, а борта покрыты тончайшей резьбой и выкрашены в золотистый цвет. Чуть впереди плывут «полицейские ладьи», а рядом с королевской лодкой — ладьи «Ананта Нагарай» и «Анекчатпучонг», где находятся члены королевской семьи. В одной из этих ладей помещен золотой контейнер с одеждой для монахов, которую король раздает по прибытии в храм.

Второй праздник, во время которого также можно видеть парад королевских ладей, называется «Лой кратонг» («Плывущий лотос»). Фестиваль этот отмечается с наступлением двенадцатого полнолуния, когда вода в реках достигает наивысшего уровня и крестьяне готовятся к сбору риса. Люди благодарят Мать вод, «в чьей груди они купаются, плавают и черпают воду для рисовых полей», благодарят ее за щедрость, за хорошие урожаи. Одновременно они просят у нее больших урожаев на будущее. Праздник сопровождается таким обрядом тайцы мастерят из банановых листьев сосуды-кратонги, украшают их разноцветными лотосами, зажигают прикрепленную внутри кратонгов свечку и пускают такие сооружения по реке. Тем самым они просят Мать вод унести их грехи, неудачи и все плохое, что было и что будет, прочь, в вечность.

Когда сложился этот обряд?

…В тринадцатом веке, во времена правления короля Рыанга Великого в стране жил один брахман, у которого была дочь по имени Нобамас. Ее красоту и мудрость народ воспевал в песнях. Про ее ум и обаяние складывали стихи. Однажды Рыанг Великий услышал от своих придворных музыкантов песню о Нобамас, о том, что она единственная, кто достоин стать женой короля. Рыанг немедля послал знатных дам к отцу красавицы просить руки его дочери… Вскоре после свадьбы наступил праздник двенадцатого полнолуния. Рыанг Великий пожелал, чтобы его молодая супруга присутствовала на водной процессии. Нобамас, будучи женой короля-буддиста, оставалась верной своей религии — брахманизму, молилась своим богам. По обычаю каждый брахман раз в год должен преподнести духу реки что-то вроде подарка, с тем чтобы взамен получить прощение грехов. Нобамас смастерила великолепный кратонг из листьев подорожника, положив туда горстку сушеного риса, душистого лотоса, благовонных палочек, листья бетеля и арековый орех. А в центр своего подарка она поместила свечу. Вечером, когда все было готово к началу праздника и толпы народа замерли в ожидании выхода короля, который должен был в окружении свиты проследовать из дворца на берег реки, где его ожидала ладья, на реке появилось странное сооружение, никогда доселе не виданное, освещенное изнутри бликами горящей свечки. То был кратонг королевы. Все восхитились красотой кратонга, люди передавали его из рук в руки, подолгу рассматривая. Нобамас, когда ее спросили о значении ее сооружения, объяснила, что это ее подарок духу реки.

С тех пор, вот уже более семи столетий, народ Таиланда каждый год отмечает праздник, который был назван «Фестиваль плывущего лотоса».

Наша прогулка по клонгам подходила к концу. Оставалось осмотреть один из четырехсот храмов таиландской столицы — ват Арун. Храм этот расположен на берегу реки Чао-Прайи в Тонбури, городе, практически ставшем районом Бангкока. В теперешнем виде храм Арун был построен королем Таксином, когда Тонбури после падения Аютии в течение пятнадцати лет был столицей Сиама.

При входе в ват, у ворот, как стражи, стоят два огромных каменных демона. Центральная конусообразная башня храма Арун как бы сложена из террас: чем выше, тем они меньше и постепенно сходят на нет; выточенные из камня демоны и ангелы, геруды и кинарри поддерживают очередную террасу. Внутрь храма нам попасть, к сожалению, не удалось. Там шли реставрационные работы. Но мы еще долго стояли перед основной башней, восхищаясь удивительной резьбой по камню, тончайшим восточным орнаментом, покрывавшим стены храма.

Если забраться по узкой лестнице хотя бы до половины семидесятичетырехметровой башни храма, то открывается прекрасный вид на Бангкок. Невдалеке мы видим ват Пра Кео, где находится знаменитая статуя Изумрудного Будды, ват Сакет, королевский дворец, богатство и великолепие которого не нуждаются ни в каких эпитетах, новые кварталы города, современные строения различных компаний, в основном иностранных, отели, особняки зажиточных тайцев. Мы любовались красотой города, замечательным творением рук человеческих, рук тех, кому выпало на долю жить в нищете и бедности, тех, кто вынужден тесниться в сырых бамбуковых хибарах, в крошечных домишках по берегам мутных клонгов лишь потому, а вернее, совсем и не потому, что добрый дух дома не пожелал внять их мольбам и просьбам о достатке, о лучшей доле.